Текст книги "Валентин Фалин глазами жены и друзей"

– Добровольно я могу вам заявить, что мой муж чист, как стекло.

– Тогда мы приступаем к обыску.

Снова телефонный звонок.

– Будет лучше, если вы вообще не станете подходить к телефону.

– Почему? Я что, арестована? Объясните мне мои права.

– Ну зачем вам нужно, чтобы завтра все знали, что у вас был обыск? (Значит, не хотели разглашать эту акцию. А если так…)

– Как зачем? Мы ни в чем не виноваты, мне нечего стыдиться!

В голове работает мысль: в 12 часов во время перерыва обещал позвонить Валя. Что делать? Должна ли я ему сказать об обыске или пока не волновать его? Если скажу, как он поедет с больной ногой?

Нет, надо сказать, это же в его доме творится такое. Надо попросить друзей подъехать за ним на машине. Где назначить встречу? Наконец план прояснился. (Папа, спасибо тебе, это ты передал мне частичку своей воли и умения взять себя в руки в такой критический момент. Через тридцать шесть лет после рождения я осознаю это.) Спрашиваю разрешения позвонить знакомому. Разрешают, но один из мужчин следует за мной и слушает разговор.

Ну конечно же Юра согласен! Ни один наш друг не подвел нас в эти дни. Я успеваю как раз вовремя: в 12 часов, когда звонит муж, Юра уже ждет его с машиной.

– Валенька, ты можешь сейчас приехать домой?

– А что случилось?

– У нас обыск.

– Обыск?

Не могу передать интонацию, с которой он произнес это слово, но не забуду ее до конца своих дней.

А обыск был в полном разгаре.

– Что здесь?.. А здесь?

– Здесь гардеробная комната.

– Там есть что-нибудь интересное?

– Для меня есть, а для вас – не знаю.

Добрались до стихов, которые мой любимый писал мне, когда мы еще не были женаты. Самые лучшие стихи, которым я когда-либо внимала. Они предназначены только мне, а тут – чужие глаза читают сокровенные строки, мое самое большое сокровище. Я не выдерживаю, слезы текут по щекам, молча вытираю их.

В это время приходит Валентин. Прижимая заветные листки к груди, я иду ему навстречу и говорю совсем не то, что нужно было сказать:

– Валя, они читали твои стихи.

Муж входит в комнату, просит показать документы и разрешение на обыск:

– Вы знаете, что оно незаконно? Я как депутат пользуюсь депутатским иммунитетом и сегодня, если успею, или завтра заявлю протест на Верховном Совете.

Сколько же было потом попыток доказать законность этого акта! Выступал даже генеральный прокурор России. Прокуратура задалась целью доказать – все было в рамках норм. Каких? В ход пущены старые опробованные способы. Из захваченных в архивах документов извлекали полфразы или фразу, брали в кавычки как подлинную, додумывали к ней свой контекст – обвинение готово. Угодливые журналисты под рукой. Еще бы, сенсация! Мало домашних – найдутся зарубежные «разоблачители». Но у Фалина есть одно преимущество: всю свою долгую жизнь он ищет правду, только правду и ничего, кроме правды.

Некоторые газеты и телевидение тем не менее поспешили в верноподданническом порыве бросить столь знакомый из прошлых лет клич «Ату его, ату!». Некоторые, не все, слава богу. Низкий поклон им, многочисленным друзьям и незнакомым людям, которые в трудные, беспросветные времена поддерживали нас, как могли, не верили в клевету, окутывающую, словно кокон.

Юрист профессор Углов написал в газету большую статью, где, апеллируя к чувствам читателя, уверял, что депутат – обычный гражданин и, если он залез в чужой карман или участвовал в антиправительственном заговоре, должен отвечать (кто не верит, может прочитать в газете «Московская правда» за осень прошлого (1991. – Ред.) года). Конечно, должен. При условии, что налицо неоспоримый факт совершенного преступления. Он должен быть доказан, исходя из презумпции невиновности и не в нарушение депутатского статуса. Иной подход означал бы отрицание верховенства права.

Обыск в квартире близился к концу. Но он должен продолжаться на даче. Там у меня больная мама. Ее сердце может не выдержать. Валентин спрашивает, готовы ли следственные работники пригласить с собой врача.

– Это не входит в наши обязанности.

– А лишить человека жизни в ваши обязанности входит? Есть ли у вас транспорт, чтобы взять нас с собой? Мы должны подготовить тещу.

Транспорта нет.

– В таком случае мы попросим знакомого отвезти нас, но при условии, что это не будет иметь для него последствий.

Согласие получено. Снова безотказный Юра везет нас, теперь уже за город. Условились, что я войду одна и осторожно подготовлю маму. Это мне не удается: мама едва держится на ногах. В лице – ни кровинки. Я прошу ее уйти, чтобы ничего не видеть.

– Я никуда не уйду.

Она обнимает меня и мужа и со слезами говорит следователям:

– Я в жизни не встречала более честного человека. Бог накажет его обидчиков.

Видно было, что это зрелище произвело впечатление. Во всяком случае, люди, которым по роду работы не положено проявлять чувства, сказали:

– Вы думаете, нам это доставляет удовольствие?

Ни в доме, ни на даче никаких интересовавших непрошеных гостей бумаг или иных материалов не нашлось. Это оформляется должным образом, и следователи удаляются. Мы предоставлены сами себе, гадать, что случится в ближайшие часы и дни.

С тех пор в доме и на даче мы избегали разговоров на серьезные темы, так как не исключали, что там установлены подслушивающие устройства.

Наутро мы поехали в город. Расставаясь перед Верховным Советом, я сказала мужу:

– Я все время с тобой. Когда ты будешь выступать, знай, что я рядом, держу твою руку и согласна с каждым словом.

Заседание открылось заявлением Фалина. Я следила за ним по телевидению. Вот он подходит к микрофону, высокий, худой (за это время он похудел на семь, затем еще на семь килограммов), скорбный, но не сломленный. Я смотрю на это бесконечно дорогое лицо и вижу, как тяжело дается ему каждое слово.

Господи, дай ему сил! Не могу сдержать дрожь, я чуть не рыдаю, я слушаю его сердцем. Я горжусь им и знаю, что, к несчастью, это выступление в разгар «торжества демократии» дорого ему обойдется. И не ошиблась.

Валентин принял удар на себя. Единственный выступивший из шести человек, подвергшихся обыску, он, возможно, предотвратил подобное в будущем. Общественность была возмущена, а Верховный Совет принял постановление, которое запрещало такого рода действия без предварительной санкции парламента.

После этого и началась травля. Серьезно подорвано и без того неважное здоровье. А когда осенью 1991 года муж находился в Берлине на операции, распустили слух: Фалина по приезде арестуют.

«Зачем? – спрашиваю я себя. – Для того чтобы он не вернулся, как советовали звонившие из Москвы друзья? Чтобы можно было бросить прессе новую кость: мы были правы, он остался за границей проживать свои «миллионы».

Валентин на провокацию не поддался. Сказал, что не может бросить родных на произвол судьбы и людей. В самолете передал мне документы. Объяснил, что нужно делать, в случае если произойдет какая-либо неприятность (оберегая меня, он не сообщил про слух об ожидавшемся аресте).

Всю жизнь мой дорогой, мой любимый и безгранично уважаемый мною муж отстаивает справедливость и потому не понят. Как раньше, так и теперь, спросом пользуется не честное мнение, а холуйское раболепие.

В Гамбурге. 1992 г.

По телевидению я наблюдала психологический эксперимент. На столе, вокруг которого сидели дети, стояло пять белых фишек и одна черная. Нескольких малышей вывели из комнаты, с остальными договорились называть все без исключения фишки белыми. Затем ребятишек стали впускать по одиночке. Как условились, все присутствовавшие называли черную фишку белой. Когда очередь доходила до вошедшего, он повторял за остальными: белая. Некоторые соглашались быстро, другие со слезами. И только один мальчик не захотел принять ложь – черная!

Я подумала тогда: вот растет еще один Фалин. Как трудно ему придется в жизни и как достойно он будет нести свою правду!

После обыска меня нашел корреспондент американской газеты «Чикаго трибюн»:

– Обыск производился потому, что ваш муж причастен к заговору?

– Он не только не причастен, он не знал о нем.

– Тогда почему?

– Спросите у тех, кто его санкционировал.

– Какой ущерб был вам причинен?

– Материальный ущерб причинен не был, а моральный, моральный…

Валя. 1992 г.

Я еще не знала, что у мужа начнутся приступы стенокардии, что его давняя болезнь потребует срочного хирургического вмешательства, что свекровь, также видевшая по телевидению своего сына, так и не оправится после потрясения.

Родные и друзья похоронили ее. Исполняя последнюю ее волю, уговорили Валентина не подвергать себя новому риску.

Ему действительно нельзя было приезжать. Он только-только начал восстанавливать здоровье. Первый признак этого – перестали дрожать руки. Ведь несколько месяцев он не мог даже писать. Я писала под его диктовку, я была его руками. Остановилось катастрофическое похудение. И хотя с сердцем справиться труднее, я надеюсь, я очень надеюсь.

Господи, дай ему здоровья и сил! Он всего лишь дитя человеческое, но он – лучшее дитя человеческое! Для меня.

1992 г.

Дневники 2013–2017 годов

Мы в 2013 г.

08.05.2013

Мы посмотрели выставку художника М. Нестерова на Крымском Валу. Мне особенно понравились портреты. Их очень много на выставке. Среди них известные: старшей дочери, второй жены, академика Павлова, скульптора Мухиной, хирурга Юдина и многие другие. Перед двойным портретом Павла и Александра Дмитриевичей Кориных муж задержался. Он хорошо знал обоих братьев. А.Д. реставрировал некоторые наши картины, Павлу Д. Валя помогал организовать в России выставку его грандиозных эскизов к ненаписанному большому полотну «Русь уходящая». Горький посоветовал Корину так назвать картину. Первоначальный замысел – «Реквием» – «слово непонятное» – Горький «окал». Оба брата, а также жена П.Д. Прасковья Тихоновна рассказывали Вале, как они реставрировали Дрезденку. Как известно, нацисты спрятали картины в штольне, где на них сверху капала вода в течение нескольких месяцев. Чтобы спасти картины, наши реставраторы закрепляли краски на месте до отправки в Москву, а везли их в горизонтальном положении. А вот чего я не знала, Валя рассказал мне сегодня. Когда А.Д. умер, не давали согласия похоронить его рядом с женой на Новодевичьем кладбище. Причина – Александр Дмитриевич не скрывал, что не хочет работать по заказу, не согласен с идеологией нашего государства (А.Д. был религиозным, как, собственно, и его брат, и отец, писавший палехские иконы). Вале пришлось задействовать всю силу убеждения, все рычаги, чтобы соединить А.Д. с женой. Последний аргумент: он готов уступить положенное ему место. Вообще, он всю жизнь кого-нибудь спасает. А особенно он любит деятелей искусства, музейщиков, коллекционеров и всегда им помогал.

24.06.2013

Сегодня годовщина нашей свадьбы. Уже тридцать два года! Тридцать два года подарил нам Господь счастливой совместной жизни! «Как минимум», – сказал мой муж. Как всегда в этот день, он преподнес мне одну большую красную розу. С поклоном. И как всегда, я жду ее, ставшую уже символом.

Утром мы были в нашей церкви. Сегодня храмовый престольный праздник: День сошествия Святого Духа, или Духов день. По окончании службы отец Николай поздравил нас. Вале подарил просфору, а мне цветы. Он особенно отметил Валины труды на пользу нашей многострадальной стране. А наш большой, чудесный хор спел для нас «Многая лета». Какой праздник!

А потом мы пошли в ресторан «Гюго». Французская кухня, качественная, вкусная, дорогая. Я выпила два бокала вина! Мы произносили тосты за нас, вспоминали, как поженились, как толстая дама, выдавая документы, сказала, чтобы мы не приходили разводиться! Ха!

А вечером мы праздновали дома! Кто бы мог подумать!

02.07.2013

Сегодня были в Пушкинском (Музее изобразительных искусств) сразу на двух выставках: прерафаэлитов и Тициана. Пушкинский распиаренный, очередь стоит на улице. Обидно, что Третьяковка такого сделать не может. А ведь ее выставки на Крымском Валу нисколько не уступают по качеству и объему экспозиции. И какие же это имена! Левицкий, Левитан, Коровин, Шишкин, Нестеров, Айвазовский! (Мы, кстати, посмотрели их всех.) Я случайно услышала разговор двух восхищающихся прерафаэлитами дам:

– Какая красота, какая точность в деталях, как на фотографии, у нас таких нет.

Я чуть было не напомнила про Шишкина. Другая сделала это вместо меня. Первая не сдавалась:

– У Шишкина мазок не такой, более крупный.

А мне неприятно это слышать. Прерафаэлиты нам с Валей не понравились. Живопись жесткая, очень яркая, я бы добавила, что слишком красивая. А вот Тициан! Три полотна запомнились больше всего: «Флора» – милый женский образ, светлый, радостный. Затем сложная композиция «Венера, завязывающая глаза Амуру», вероятно изготовленная для свадебного подарка, поскольку с помощью символических образов говорит о гармонии семейной жизни. И наконец, неожиданно очень драматичное «Благовещение».

Вот такой интересный день.

15.07.2013

Предприняли интересное путешествие, впрочем, когда наши путешествия не были интересными? Валя с детства хотел посетить Новоспасский монастырь, который находился неподалеку от дома на Воронцовской улице, где жила семья. По понятным причинам родители его туда не отвели. И вот, спустя столько лет! Монастырь старый, а Спасо-Преображенский собор удивительный: старинный, XVII века, иконостас, стены расписаны от потолка до пола. В соборе находится список с Афонской чудотворной иконы Божьей Матери Всецарицы. Постояла около нее, вдруг показалось, что она меня слышит.

Потом пошли на Воронцовскую улицу. К огорчению, дом, в котором жили Фалины, не сохранился. Но мы не сдались и решили искать артиллерийскую школу, где Валя учился. Многое переменилось с тех пор. Но нашли! Любимый все узнал. Сейчас там больница. Пошли дальше, нашли и школу, куда его отдали шести лет от роду и куда он боялся опоздать, будил маму: не пора ли в школу? А школа эта располагалась в одном из корпусов ныне восстановленного Преображенского монастыря, куда перенесены мощи Матроны. Как все не случайно!

Возвращаемся по Воронцовской. Сидит молодой мужчина, табличка: просьба о помощи приюту для животных. Рядом в коробочке спит собачонка, с другой стороны – бежевый красавец, начинающая седеть мордочка, боксер, возможно, не чистокровный. Остановились, как же иначе! Заговорили и с человеком, и с собакой. Пес, как только почувствовал доброжелательную заинтересованность, устремил к нам свою мордочку, нос, глаза. Глаза! Кто не знает, что такое собачьи глаза. Это – верность, любовь, дружба до конца жизни, короткой собачьей жизни. И это боязнь потерять объект своей преданности. Как боялся этого наш Антон, наша овчарка, боялся, что кто-то займет его место. Да никто и не займет.

Возвращаясь домой, Валя подарил мне розу. Сегодня все соответствует.

01.08.2013

Недавно в одной дружной компании Валя сообщил, что мы вместе уже тридцать три года. Чтобы эта гордая цифра по-прежнему нас радовала, а всех остальных восхищала, чтобы эти прекрасные годы не стали обыденностью, нужно трудиться.

Вчера мы ужинали при свечах под звуки музыки. Слушали два концерта Паганини, любимый «Императорский» в исполнении Вана Клиберна, а под конец Серенаду Шуберта. Разумеется, Перайя. Как я люблю такие наши вечера! А беседы! Сколько дивных воспоминаний! За тридцать три года есть что вспомнить.

Всегда вместе

А сегодня ходили в парк Горького. В общем, случайно пошли. И не пожалели. Как изменился парк! Ухоженный, много возможностей для занятий спортом, умело высаженные цветы. С одной стороны парк ограничивает Москва-река, мы и пошли домой по набережной.

Я думаю, что такие прогулки тоже сближают. Одно точно: нам вдвоем хорошо и не бывает скучно.

17.08.2013

Мы в Германии. Прилетели в Гамбург, остановились в «Атлантике». Я впервые в этом отеле. В Гамбурге все нам по душе: и архитектура, и сдержанная манера северных немцев. Даже климат: мягкий, не жаркий, влажный. Чтобы не сказать дождливый. В Гамбурге, конечно, встреча с друзьями. Обедали опять с Тео Зоммером. На этот раз он привел с собой брата графини Денхоф. Вспомнили графиню. Очень порадовало меня то, что мы сразу много говорили по-немецки, и вполне успешно. Не пойму, почему иностранцев, немцев в частности, так интересует отношение русских к гомосексуалистам. Уж очень хочется им, чтобы мы их признали и даже одобрили. Пришлось мне объясняться с братом графини: православие считает это большим грехом, и большинство русских вполне согласны с церковью, хотя не все православные строго следуют церковным требованиям. Но основные постулаты стали частью образа жизни. Надеюсь, собеседник понял меня.

Валя и я в Гамбурге

Вспоминаю, когда в 1992 году мы приехали в Гамбург, интерес к Вале был огромный, ведь его все немцы хорошо знали и очень уважали, даже недруги. Вскоре Die Zeit попросила об интервью. Оно получилось пессимистическим, но последний абзац журналистка добавила от себя. Был он примерно следующего содержания: в комнату вошла жена, его вторая, на два десятилетия (?!) моложе (seine zweite, seine Zwei Jahrzehnt jungere). И на глазах совершается чудо: старый человек молодеет, лицо озаряется счастливой улыбкой.

Констанц, город на Боденском озере. 2008 г.

Я и сейчас, вспоминая этот эпизод, с благодарностью думаю, какое счастье, что была рядом. Значит, все не зря.

20.08.2013

Мы уже несколько дней на Боденском озере. Отель очень старый, но обновленный. Вид из окна прямо на озеро. Ночью была полная луна, светила в окно и оставляла на воде широкую лунную дорожку. Прекрасно провели мой день рождения на острове Майнау. Все благодаря Вале, который постоянно выказывает мне свою любовь. На маленьком катере по имени «Фриц» прямо от отеля отправились на остров. Он принадлежит графам Бернадотт, которые, чтобы не лишиться своей земли, зарабатывают тем, что допускают туристов. На острове заложен удивительный ботанический сад, большое разнообразие растений, которые сменяют друг друга в зависимости от сезона. Я, как всегда, много фотографировала: огромные секвойи, старинные липы, какие-то мне неизвестные хвойные, южные цветы. Я поблагодарила Валю за то, что тридцать три года он со мной. Подумать только, тридцать три года – я больше с Валей, чем была без него!

Маленький «Фриц» своевременно отвез нас обратно в отель.

26.12.2013

Как же давно я не писала! А ведь было что зафиксировать для памяти. Ну, например, осень была очень музыкальная. Мы дважды были в Большом: один раз смотрели «Жизель», а через неделю слушали реквием Верди. Я давно не испытывала такого погружения в музыку. «Li-bere те» – мороз по коже. Еще чуть-чуть – и, кажется, я сама повторю: «Libere те». А еще через неделю присутствовали в Консерватории на вечере памяти Е.А. Мравинского. Спиваков дирижировал симфонией Брамса и очень красивым скрипичным концертом. Написала всего несколько строк, а сколько за этим скрывается эмоций!

Перед католическим Рождеством ездили на неделю в Берлин. Поездка была напряженной и увлекательной. Сначала подиумная дискуссия в музее, где проходит выставка Барбары Клемм из FAZ. Валя мой – участник этой дискуссии, поскольку его можно увидеть на фотографиях вместе с Брежневым и Брандтом. Говорил по-немецки, очень хорошо!

На другой день участвовал в праздновании 100-летнего юбилея Брандта, видел много знакомых, вернулся удовлетворенный.

Интервью в Берлине. Декабрь 2013 г.

Еще была встреча с Эгоном (Баром) и Адельхайд, обед у посла, классное интервью ARD, день рождения Михеля и особенно – Gemaldegalerie. Мы посмотрели только Боттичелли и некоторых его современников. Кроме того, пройти мимо ван дер Вайдена невозможно. Marientriptich мой самый любимый.

23.01.2014

За неделю до Нового года любимый подарил мне «мою» красную розу. Это традиция, начало которой – день нашей свадьбы, когда у меня был букет из темнокрасных, в тон свадебному платью, роз. Жаль, что некому эту традицию передать. Просто так подарил, пошел в банк, а вернулся с красной розой. Столько было в этом жесте любви и тепла! Простояла она до самого Рождества, всех удивляя.

30.01.2014

Были на юбилее 3. Церетели. Многоголосое грузинское пение оставило незабываемое впечатление. Если закрыть глаза, кажется, видишь горы, сплошь покрытые растительностью. На вершине одной из них руины древней крепости или поселений. И от одной вершины к другой возносится это пение. Волшебно!

С отцом Николаем и отцом Андреем

В течение вечера к мужу подошел один очень известный и уважаемый человек и сказал: «Вы меня спасли, спасибо». Как часто я это слышу! И каждый раз сердце переполняется радостью и гордостью. Глупо. Наверно, это даже грешно. Но я не хочу прогонять это чувство.

Поговорила с о. Андреем об этом эпизоде и моем отношении к нему. Главное, сказал о. Андрей, не ставить себя выше других людей, не сравнивать себя с ними. Как это верно. Нужно всегда помнить об этом.