Текст книги "Тайна княжеского наследства"

Глава двенадцатая. День Ангела

Восемнадцатого декабря 1871 года Лиза отмечала День Ангела. В этот год имениннице исполнялось восемнадцать. Радостное настроение этого праздника усиливала близость Рождества и предвкушение необыкновенных подарков и чудес. В этот год счастье было еще ярче. Ожидание чуда сменилось переживанием самого чуда. Рядом с ней был любимый!

Проснувшись утром в этот день, девушка долго лежала с закрытыми глазами и молилась. Ее благодарность Господу была безмерна. Она каждое утро молилась о том, чтобы вот сегодня – еще хотя бы сегодня! – продлилось это невозможное счастье. Сегодня – она молилась за сегодня и благодарила за вчерашний счастливый день! Завтрашним утром – за завтрашний… ну и за все дальнейшие ее земные дни.

Наконец, девушка встала. В кресле лежала большая коробка – подарок родителей. Открыв ее, она нашла внутри украшения на платье и несколько книг. Лиза улыбнулась. В детстве она так радовалась, получая все эти милые безделушки! Как это было давно! А сейчас – единственное, что ей было нужно, это чтобы любимый был рядом в такой день.

Она вышла к завтраку. Родители уже сидели за столом и произнесли поздравление с Днем Ангела почти одновременно. Лиза подошла к матушке, поцеловала ее. Отец поднялся и обнял их обеих.

– Храни тебя Господь! – сказал он дрогнувшим голосом, осеняя крестом свою девочку. – И да минует тебя беда!

– Спасибо за подарок, – Лиза поцеловала отца.

– Вон там еще один, – кивнул он на столик у входа в комнату, – спозаранку принесли!

Лиза кинулась туда. Конечно, она знала, кто это прислал. Подхватила сверток и, смущенно улыбаясь, побежала в комнату. Она хотела открыть его в одиночестве. Подарок был красиво упакован в золотистую оберточную бумагу. Сверху прикреплена открытка со словами: «Сердечные поздравления лучшей девушке на свете! С Днем Ангела! Да хранит тебя Господь!»

Лиза открыла коробку и замерла. Там была миниатюра итальянского художника семнадцатого века Francescodi Simoneda Santacroce. Оригинал. Под ней – набор принадлежностей для художника: краски, кисти, холсты. Это был поистине княжеский подарок!

Великий князь Константин тоже прислал ей подарки: букет белых роз, золотые серьги с изумрудами. А родителям – несколько бутылок дорогого шампанского.

Днем Лиза, захватив побольше угощений и, конечно же, именинный пирог, собралась в институт. Матушка отвезла ее и оставила там на некоторое время. Лиза приехала как раз во время дневного перерыва между занятиями. Ее окружили подруги. С завистью рассматривали платье, трогали локоны на прическе. Забрасывали ее вопросами про взрослую вольную жизнь.

Начальница института Екатерина Владимировна Родзянко приняла ее в своем кабинете.

– Заходи, Лиза. Ну, дай поглядеть на тебя! Какая ты стала!

– Ах, Екатерина Владимировна! Как я рада вас видеть! Я с такой теплотой вспоминаю ваши наставления. Спасибо вам за ласку, за вашу любовь, за терпение.

– Как матушка, Лизонька?

– Спасибо, сейчас получше. Мне кажется, она совсем уже поправилась.

– Ну, дай-то Бог! Береги ее. Постарайся побольше быть рядом. Не расстраивай ее.

– Я стараюсь.

– А сама-то ты как? Расскажи про себя!

– Ну, а что рассказывать?

– Как время проводишь? Небось все на балах блистаешь?

– Ну так, понемногу. Но батюшка следит, чтобы я дома без дела не сидела. Читаю, рисую, на фортепиано играю. Матушке помогаю по хозяйству.

– Что-то глазки твои блистают по-особенному. Аль полюбила кого?

– Да!

– Сильно?

– Больше жизни!

– А он?

– И он. Вот вчера я думала, что никак уж нельзя быть более счастливой, а сегодня… Он мне подарок прислал и такие теплые слова написал!

– Ну, девочка моя. Это хорошо. Только достоинство свое сохраняй. Слава добрая о тебе среди людей – это так важно! Потеряешь уважение других – никогда обратно не обретешь!

– Екатерина Владимировна, зачем вы это мне говорите?

– Влюбленные наивны, непосредственны, чувства их насквозь просвечивают. А люди-то вокруг завистливы – те, что без любви. Вот и чернят… Ну ты у меня разумница, такого не допустишь.

* * *

Под дверями директорского кабинета ждала Катюша Воронова. Она подхватила вышедшую Лизу и утащила в уголок.

– Ну как ты? Как ты? – тараторила подруга. – Рассказывай!

– Да все хорошо.

– А что у тебя с князем-то?

– С которым? – вырвалось у Лизы.

– Ого! А сколько их у тебя?

– Ты сейчас про того, который…

– Который! Который летом во дворце нас принимал!

…Да, эту историю Лиза не рассказала даже родителям, а уж тем более тетушке! Дело было так.

Минувшим летом Катюша Воронова на несколько дней приезжала погостить к Лизе на дачу. Девушки были неразлучны. Все дни напролет они гуляли, играли, носились как маленькие девочки. Облазали все окрестности. Они часто гуляли вдоль Тярлевского ручья, в котором текла чистейшая вода, наблюдали, как мальчишки ловят рыбу. Бегали наперегонки по Тярлевской просеке. Проголодавшись, Катя и Лиза заходили на Ферму Марии Федоровны, где можно было выпить стакан молока и поесть свежего черного хлеба.

Однажды они оказались в Павловском парке. Девушки бегали по лужайке и кидались шляпками.

– Лиза, держи! – крикнула Катя.

Проезжавшая мимо коляска вдруг остановилась.

– Слушай, – Катя затащила подругу в заросли сирени. – Посмотри, там кто-то за нами подглядывает.

– Да ну тебя! – воскликнула Лиза. Она вышла из-за кустов и тут же испугано отпрянула.

Из коляски выходил Константин Николаевич собственной персоной. Он остановился, выжидательно глядя на девушек. Лиза вспомнила, что в институте ее учили правильно себя вести. Подхватила подругу под руку и чинно двинулась навстречу. Катя с интересом рассматривала незнакомого господина.

– Здравствуйте, сударыня Елизавета Александровна! – поклонился тот.

– Здравствуйте, ваше высочество.

Катя закашлялась, услышав это обращение. Лиза подтолкнула ее вперед.

– Позвольте вам представить мою подругу. Екатерина Воронова.

Князь поклонился.

– Екатерина…

– Алексеевна.

– Екатерина Алексеевна, а вы бывали в Павловском дворце?

Катя посмотрела на него с недоумением.

– Нет, конечно, ваше… высочество.

– Не хотите ли быть моими гостьями?

– Нет, нам уже пора, – ответила Лиза за подругу.

Катя толкнула ее локтем.

– Шутишь! – шепотом подруге. – Кто же отказывается от такого приглашения? – и громко. – Мы бы очень хотели побывать во дворце.

– Ну что ж, прошу вас! Предлагаю воспользоваться моей коляской.

Князь посадил девушек, потом занял место напротив. Коляска великого князя проехала по тройной Липовой аллее по направлению к дворцу, потом въехала на круглый широкий двор. Экипаж остановился перед парадным входом. Князь помог выйти Екатерине, потом подал руку Лизе. Девушки осмотрелись. Трехэтажный центральный корпус дворца, увенчанный ажурной шапкой-куполом, имел два крыла в виде закругленных галерей с рядами белых колонн на светло-желтом фоне, которые соединяли его со с корпусами на флангах, придавая двору форму подковы. Дворец словно простирал свои галереи-руки, чтобы заключить девушек в объятья.

Константин пригласил подружек внутрь. Просторный Египетский вестибюль с черными статуями заканчивался небольшой лестницей, уводящей в арку. Пройдя сквозь нее, они в недоумении остановились: прямо перед ними было небо. Лиза первая сообразила, в чем дело. Толкнув подругу локтем, она указала на большую картину-иллюзию на стене, изображавшую горный пейзаж на фоне облаков. Девушки оказались у подножия огромного лестничного пространства, куда выходили окна верхних этажей. Высокий потолок с изысканной лепниной напоминал кружево.

В сопровождении великого князя они поднялись по полукруглой парадной лестнице. Константин Николаевич шел со своими гостьями по парадным залам. Они заглянули на половину императора Павла, затем прошлись по покоям Марии Федоровны, его супруги. Катюша была страшно возбуждена, бегала по залам, рассматривала отделку стен, картины, вазы, светильники, камины, восхищалась мебелью, выглядывала из окон. Лиза шла молча.

Как раз в это время во дворце проводились фотографирование интерьеров. Князю пришла в голову идея.

– Сударыни, позвольте фотографу запечатлеть вас.

Фотограф сделал снимок Кати в интерьере парадного Греческого зала. Потом настала очередь Лизы. Она выбрала в качестве фона будуар императрицы Марии Федоровны. Затем они втроем пили чай с вкуснейшими пирожными в парадной столовой. Катюша съела, кажется, штук пять. Князь смеялся и накладывал на ее тарелку еще и еще. Домой девушки возвращались в карете великого князя.

Вечером, забравшись в кровать, девушки долго обсуждали событие. Катя уверяла Лизу, что Константин в нее не на шутку влюблен. Лиза только отмахивалась…

* * *

– Кстати, ты фотографии-то наши видела? – вопрос подруги вернул Лизу к реальности.

– Не-а.

– Вот бы мне получить свою! Я бы всем хвасталась, что была в царском дворце! Ты попроси у него при случае!

– Ладно.

«А я бы не хвасталась», – подумала Лиза. Почему-то ей стало не по себе. Да, надо забрать фотографию.

Глава тринадцатая. Благие намерения

Великому князю Николаю Константиновичу было двадцать лет, когда на балу в Екатерининском институте он впервые увидел Лизу. Высокий (под два метра), стройный, темноволосый Никола пользовался успехом у женского пола. Стройный, подтянутый, с едва пробивающимися усиками на юном лице, он казался моложе своих лет. Его миловидное, совсем еще юное лицо сразу располагало к себе. Легкая усмешка, таившаяся в уголках губ, сочеталась с открытым, доверчивым взглядом. Веселый и бесшабашный в общении с сослуживцами, он прикрывал бравадой и цинизмом тонкую, ранимую душу. Жизнь дала ему все и сразу, что не могло не сказаться пагубно на его характере. В детстве родители старались прививать ему нравственные устои. Однако ему не хватало твердости характера, он был слишком мягок и податлив.

Общение с Лизой, разговоры с ее отцом пробудили в молодом человеке новые порывы. Николай совершенно изменился. Лихие гвардейские кутежи перестали его привлекать. Он вдруг сделался серьезным, стал интересоваться политической деятельностью. Он хотел трудиться и приносить пользу на своем поприще. В сердце его жила любовь и благодарность Богу за это великое счастье. И еще – он принял решение. С каждым днем он все больше укреплялся в нем, и, наконец, собрался сообщить о нем отцу.

Это было солнечным февральским утром на Масленой неделе. Никола присоединился к отцу за завтраком в столовой Мраморного дворца, из окон которой открывался вид на Неву. Дворец этот, название которого связано с особенностями его облицовки разнообразными сортами мрамора, был подарен императором Николаем своему сыну Константину ко дню его свадьбы с прусской принцессой Александрой Иосифовной. Константину Николаевичу было тогда двадцать два года. Поселившись во дворце, которым до него владел его дядя Константин Павлович, молодой великий князь был вынужден начать ремонт. Покои были в плачевном состоянии, напоминая скорее казарму, чем царский дворец. И вот теперь в прекрасных, обновленных интерьерах росли его младшие сыновья: Константин, Дмитрий, Вячеслав.

Николай окинул взглядом отца. Тот в последнее время казался особенно угрюмым, все время молчал и почти перестал улыбаться. На лбу залегла горестная складка.

– Отец, позволь с тобой поговорить.

– Слушаю тебя, сын мой, – Константин поднял голову, посмотрел на своего первенца. Если бы кто-то увидел их рядом, то поразился бы разнице настроения. Чем ярче и светлее разгоралось счастье в глазах Николая, тем более оно меркло в его отце.

– Я хочу поговорить о Лизе. Отец, ты все знаешь о нас с ней. Не мне рассказывать тебе, сколь прекрасна эта девушка! Ты сам это не раз признавал.

Константин слушал и думал о том, что теперь ему придется стать жестоким.

– Отец, я принял решение. Я собираюсь сделать Елизавете Александровне предложение.

Константин закрыл глаза, тяжело вздохнул, сказал про себя: «Да, придется!».

– Я знаю наперед все, что ты мне скажешь. Что она мне не ровня и тому подобное. Отец, но это же бред! Ты-то сам понимаешь, что человека не должны останавливать такие вещи, как разница в происхождении. Тем более в наше время! Эта девушка понимает меня как никто другой! Я люблю ее. И ни одна принцесса с ней не сравнится!

– Даже твоя мать? – устало спросил отец.

– Ну нет, я имел в виду тех принцесс, что вы мне подсовывали.

– Мы не подсовывали. Мы предлагали тебе сделать свой выбор, не попирая династические интересы семьи.

– Прости, отец, я не так выразился. Но ты меня понял!

– Я тебя понял. Послушай же теперь меня, – Константин помолчал, собираясь с мыслями. – Ты сейчас во власти своего порыва. Как долго длится твоя любовь? Месяц? Два?

– Год, папа.

– Не придумывай! За предыдущий год у вас было три встречи, между которыми ты не особо грустил… В отличие от Лизы!

– А ты откуда знаешь? – удивился Николай.

– Неважно. Два месяца – слишком короткий срок, чтобы быть настолько уверенным в своих чувствах. Ты ведь понимаешь, что в брак вступают один раз и на всю жизнь. Не торопись, сын мой! Давай вернемся к этому разговору… летом.

– Тебе хорошо говорить, отец! Ты уже давно забыл, что такое любовь! – Никола, конечно, не заметил горькой усмешки отца при этих словах. – Ну ладно. Я попробую потерпеть… месяц. И тогда ты убедишься, что я тверд в своем решении!

Николай стремительно вышел из столовой. Константин некоторое время сидел неподвижно, словно придавленный тяжелым грузом. Потом медленно поднялся, двинулся в свой кабинет.

Придя к себе, князь отпер потайной ящик секретера своим ключом. Достал оттуда фотографию Лизы. Долго-долго смотрел на нее. Потом сунул ее в карман сюртука и вышел из кабинета.

* * *

Вечером, когда великий князь Константин сидел в своем кабинете с государственными бумагами, дверь резко распахнулась, и на пороге показался его сын.

– Отец! Объясни, пожалуйста, что это такое? – в руках Николая была фотография.

– Прости, Никола, я сейчас занят.

– Я нашел это в библиотеке среди книг по живописи. Взгляни – это же прабабушкин будуар в Павловске! Видишь? Порфировые колонны, мраморная ваза.

Николай протянул фотографию отцу. Тот мельком взглянул и вернул.

– Да, похоже.

– Значит, Лиза была в нашем дворце… без меня. Как она там оказалась? Кто ее фотографировал?

– Никола, не сейчас!

Но Николай уже не мог остановиться. Он лихорадочно соображал.

– Мы встретились на концерте в Павловске… Я представил ее тебе… Лиза жила в Тярлево. Это совсем рядом… Ты оставался во дворце, когда я уехал… И фотографии интерьеров тогда же делались. Мне матушка их показывала… – Николай запнулся. Посмотрел на отца так, как будто впервые его увидел. Потом закрыл лицо руками и со стоном прошептал:

– Отец! Что у тебя было с ней?

Глава четырнадцатая. Письма Александра

По совету Марко Элена решила заняться исследованием писем Александра Второго. Для начала необходимо разобраться, что происходило в стране в конкретный отрезок времени, к которому принадлежит эпистолярий.

Что у нас в условии задачи? Год отправления писем – 1878 год и сам отправитель – Александр Второй. Элена задумалась, припоминая университетский курс лекций по этому периоду.

* * *

Семидесятые годы XIX века в России были временем продолжения либеральных реформ. Начав с «Манифеста о всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей», подписанного 19 февраля 1861 года, император Александр Второй провозгласил путь благотворных преобразований, и страна бодро по нему шла. В 1870–1874 годах настала очередь городской и военной реформы, а также изменений в области образования. Создание органов городского самоуправления, члены которых избираются жителями, улучшило организацию и ведение городского хозяйства. Так. Военная реформа… Что тут? Сокращение срока службы с двадцати пяти лет до семи. Элена помнила, как в школе учительница истории причитала над бедными рекрутами, шедшими буквально на заклание. Семилетний же срок службы давал возможность демобилизованным крестьянам спокойно вернуться в свою деревню. Введение всеобщей воинской повинности в какой-то мере сглаживало сословное неравенство. Если раньше призывались только самые неимущие и беззащитные, то теперь служба в армии становится обязательной даже для дворян. Наконец, значительными были изменения в культурной сфере: высшее образование становится доступным для женщин, основываются реальные училища, в которых ведется углубленное преподавание технических и естественных наук, разрешается выбирать деканов и ректоров университетов.

И вот парадокс: как только повеяло свободой, она тут же вылилась в создание тайных обществ и террористических организаций! По стране прокатывается целая волна покушений. Все началось, кажется, с того, что в 1878 году Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника Трепова. И суд ее оправдал. Ну и конечно, после этого всех прорвало! Покушались на киевского прокурора Котляревского, на жандармского офицера Гейкинга в Киеве, на шефа жандармов Мезенцева в Петербурге, на харьковского губернатора князя Кропоткина, на полицейского агента Рейнштейна в Москве, на шефа жандармов Дрентельна в Петербурге, на генерала Лорис-Меликова. Не говоря уже о восьми попытках убийства самого Александра Второго!

Объясняет ли все это, зачем Александр писал римскому папе? И главное, зачем его письма понадобились нынешнему главе Ватикана. Может быть, дело в политике?

…Что касается внешней политики, то усилия России в этот период сконцентрировались на том, чтобы изменить унизительные для страны последствия Парижского мира 1856 года, заключенного после поражения в Крымской войне. Значительным успехом можно считать деятельность министра иностранных дел А. М. Горчакова, который, путем переговоров вернул России права на Черное море.

Главный военный конфликт России в 70-е годы – война с Турцией. Поводом для начала военных действий послужило жестокое подавление Османской империей «Апрельского восстания» в Болгарии в 1876 году, ну и в связи с этим предельное обострение Восточного вопроса.

Двенадцатого апреля 1877 года Александр Второй подписывает манифест о начале войны с Турцией. Военные действия разворачиваются на территории Балкан, Кавказа и Турции. Эта война закончилась безоговорочной победой русских войск, однако, успех достался нам нелегко. Потери русских войск убитыми в боях и умершими от ран и болезней составили больше двадцати тысяч человек, около трех тысяч человек из них числились пропавшими без вести. 19 февраля 1878 года был подписан Сан-Стефанский мирный договор с Турцией, весьма выгодный для России и стран балканского региона.

Что еще? В июне 1878 года Россия была вынуждена подписать унизительный «Берлинский трактат», в котором ущемлялись интересы балканских народов, а Россия теряла большую часть завоеванного в кровопролитных боях.

Элена перевела дух. Может быть, эти письма как-то связаны с событиями Турецкой войны? Александр ищет союзников?

Но в письмах говорится об отношениях православной и католической церквей, и только…

* * *

Телефонный звонок взорвал набитое мыслями пространство кабинета. Элена Маркони вздрогнула.

– Привет! Ты еще на работе?

– Привет, Марко. Да, я в институте.

– Слушай, я тут изучал сканы писем, что ты мне послала…

– Ну?

– И кажется, кое-что заметил. Ты можешь сейчас взять оригиналы?

– Да, могу. Я помню, где они лежат. Сейчас сбегаю за ними.

– Ну тогда перезвони мне.

Через десять минут Элена, вооружившись лупой, в очередной раз исследовала пожелтевшие листы. Марко говорил про сканы – значит, он усмотрел что-то во внешнем виде этих писем, а не в их содержании. Что-то такое, что не увидела она!.. Нет, увы, ничего! Она набрала Марко.

– Привет, ну что там?

– Найди второй лист третьего письма. Посмотри на него внимательно.

– Смотрю.

– Ничего не замечаешь?

Элена еще раз вгляделась в лист.

– Ничего. Ну не томи!

– На этой странице, начиная со второго абзаца почерк чуть-чуть меняется. Видишь?

– Да, похоже.

– Сравни буквы в нижней части этой страницы и на других листах! Видишь? Тут отчетливо видны различия: завитушка буквы а – другая, буквы р и s – тоже отличаются. А еще изменилась высота букв и их толщина.

– Ты прав! Потрясающе!!!

– Может, здесь собака зарыта? Письмо писали два человека.

– А если он изменил почерк?

– Зачем? Какой смысл писать письмо за собственной подписью и изменять почерк?

– Согласна.

– Нет, тут все как раз наоборот! Тот, кто писал вторым – постарался подделать почерк, но это ему не очень удалось.

– Ну, хорошо, допустим, один из них – Александр. А кто другой?

– Вот и это надо выяснять: кто этот другой, для чего он подделал почерк императора и зачем ему вообще понадобилось делать эту приписку.

– Марко, спасибо за помощь! Это реально круто!

– Да ладно! Обращайся, если что! Пока, увидимся.

– Пока!

Вот что содержал в переводе на русский язык фрагмент письма, написанный другим почерком:

«Мы в нашей стране с большим уважением относимся к Его святейшеству и к Ватикану. В пятьдесят четвертом году состоялся третий съезд представителей католической церкви. В июле месяце два наших посланника прибудут в Ватикан с официальной миссией. В августе девять представителей священного синода выпустят собрание статей, посвященных сравнению веры православной и католической. Вопросы, в этом сборнике затрагиваемые, – по поводу рождения Сына Моего единородного и года его рождения – мы надеемся, будут по достоинству оценены Его Святейшеством».

Странный текст. Элена задумалась. Зачем кому-то делать такую приписку к бывшему до этого адекватному письму?

Итак, рассуждаем. Этот второй корреспондент должен быть из ближнего круга Александра. Ведь у него есть доступ к переписке императора. Кто был рядом с царем? Его семья – сыновья Александр, Владимир, Алексей, Сергей, Павел. Императрица, с которой он уже расстался. Екатерина Долгорукова, его возлюбленная. Кто из них мог дописать это письмо? Ответив на этот вопрос, возможно, я пойму, зачем он это сделал.

А вот еще – братья царя, будь они неладны, – Константин, Николай и Михаил.

Стоп! Константин? Ну конечно, как же она не вспомнила! Ведь тот парень, Стричелло сразу сказал ей, что тут замешан Константин. А она отмахнулась. И вот тебе пожалуйста, – столько усилий, чтобы доказать чужую версию!

А вообще, что пишут про Константина? Изучив исторические материалы, Элена поняла важнейшее. Константин был реально близок к царю. Как глава Государственного совета, он принимал участие в разработке и подготовке многих важнейших государственных решений. Достаточно назвать все тот же Манифест об отмене крепостного права, в подготовке которого и в выработке проектов законодательных актов Константин играл ведущую роль. Различные реформы и нововведения, касающиеся реорганизации военно-морского флота и Морского министерства, главой которого он был с 1853 года, судебная реформа и отмена телесных наказаний в армии – за всеми этими важнейшими событиями Александровского правления стоял его брат. Продажа Аляски Америке – также его идея, которая на тот момент была благом для страны, поскольку для России нереально было осваивать и защищать столь далеко расположенную территорию.

Если он так вникал во все реформы, может, он и к письму руку приложил? Еще раз перечитала текст письма. Нет, все равно непонятно, зачем он это сделал?

Нашла в электронной почте адрес университетской подруги Алины, которая работает во РГИА (Российском государственном историческом архиве) в Санкт-Петербурге. Отправила ей письмо с просьбой прислать какой-нибудь архивный документ с почерком Константина. Та ответила, что поищет.

Все. Оставалось только ждать.

* * *

Этой ночью Элене снова приснился сон.

Она входит в полутемную комнату, богато обставленную – похожую на интерьер какого-то дворца. За широким столом при свете свечей сидит человек с густыми бакенбардами и что-то пишет. Потом поднимает на нее глаза и замирает. Надолго так!

Потом увиделась другая сцена: они сидели вдвоем на диване, и этот большой, немного грузный пожилой человек целовал ее руки и плакал.

– Родная моя! Девочка моя! Господи, как же я перед тобой виноват! Никогда себе не прощал и не прощу. На что я обрек тебя!

Она гладила его жесткие седые волосы и приговаривала:

– Ну будет, будет. Успокойтесь! Все хорошо, теперь все хорошо.

– И Николы рядом нет! Вот ведь как все сложилось!

– Радуйтесь! У Николы и у вас теперь есть продолжение!

– Господь, ты воистину благ и милосерден! Ах, какая это добрая весть! И ты, Лизонька, моя умница, все сделаешь правильно.

Потом, кажется, она задремала на его плече. Он обнимал ее и тихонько гладил по голове. А еще – они обменялись фотографиями. Он отдал ей фотографию красивой молодой девушки, сидящей возле камина с колоннами, а сам теперь держал снимок маленького мальчика с сабелькой.

В какой-то момент прозвучали слова:

– Я позабочусь о вас. Я оставлю Мишеньке наследство. Я напишу вам в письме. Где вы будете?

– Скорее всего, в Риме, – ответила она.

– Значит, письма будут в Ватикан.

* * *

Проснувшись, Элена так и подскочила в кровати. Обхватив колени руками, она сидела и восстанавливала в памяти свой сон до последней мелочи. Потом, убедившись, что все вспомнила, потянулась за ноутбуком. Тут же, включив лампочку над кроватью, записала свой сон. Потом снова легла. Почти заснула, но тут, на грани сна и бодрствования, к ней вдруг пришло осознание: имена! В ее сне прозвучали имена. Сначала – Никола, потом Лиза, потом еще Мишенька.

Имя Никола ей недавно где-то попадалось… Кажется, в связи с великим князем Константином. Так звали его старшего сына.

Надо проверить почту… Ура! Пришел ответ из Санкт-Петербурга. Элена кое-как разместила две фотографии на экране ноутбука и принялась сравнивать почерк анонима из письма с резолюцией, написанной рукой великого князя Константина Николаевича… Бинго!!! Это его рука! Это он дополнил письмо своего брата.

«А что если я во сне говорила с великим князем Константином? Он сказал, что Николы, его сына, рядом нет. Интересно, почему. С ним, кажется, что-то случилось. Помнится, там был какой-то скандал. Так, минуточку!» – Она слезла с кровати. – «Причем тут он? В первом сне я попадала в жизненные обстоятельства героини дневника, что дал мне Распоно. А теперь мне приснился отправитель ватиканских писем? Мне что, свойственно видеть сны обо всех моих исследованиях? Какой кошмар!». Ее начала бить мелкая дрожь. Блуждая между спальней и кухней, она бормотала:

– Sono pazza! Sono pazza! Ho bisogno di uno psichiatra! (Что в примерном переводе на русский соответствовало фразе из ее любимого мультика: «А я сошла с ума. Какая досада!»)

И вдруг она замерла на полпути из кухни в ванную. Ну, конечно! Получается, что последние слова из сна: «Я оставлю Мишеньке наследство… письма будут в Ватикан» – были ключом к письмам, над которыми она билась последние дни!

– Я оставлю Мишеньке наследство. Значит, письма будут в Ватикан! – повторяла Элена нараспев, судорожно щелкая мышкой. – Да где же эта папка-то? Ах, вот! Вот сканы александровских писем. Вот приписка Константина:

«Мы в нашей стране с большим уважением относимся к Его святейшеству и к Ватикану. В пятьдесят четвертом году состоялся третий съезд представителей католической церкви. В июле месяце два наших посланника прибудут в Ватикан с официальной миссией. В августе девять представителей священного синода выпустят собрание статей, посвященных сравнению веры православной и католической. Вопросы, в этом сборнике затрагиваемые, – по поводу рождения Сына Моего единородного и года его рождения – мы надеемся, будут по достоинству оценены Его Святейшеством».

Ну и причем тут наследство? Совершенно бессмысленный текст!.. А может быть, здесь зашифрована информация? И именно поэтому текст такой дурацкий. Возможно, он что-то этим хотел сообщить. Но что? «Я оставлю Мишеньке наследство»… Интересно, кто такой этот Мишенька?

Элена сидела на полу под лампой и исписывала лист за листом. Она меняла слова текста местами, располагала их по вертикали, переставляла в словах буквы, читала в обратном порядке. Она подбирала намеки, ассоциации, пробовала прочитать первые буквы всех слов – ничего не выходило. К утру вся комната была устлана ковром из исписанных страниц.

Всю ночь и весь следующий день Элена билась над расшифровкой. Но все было напрасно! Потом текущие дела постепенно отвлекли ее, и задача так и осталась нерешенной.