Текст книги "Преподобный Сергий Радонежский. Игумен земли Русской"

«Преблагий Бог, зная немощь нашу и предвидя, что мы и по Святом Крещении будем согрешать, как сказано в Писании, что прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности его (Быт. 8, 21), дал нам по благости Своей святые заповеди, очищающие нас, дабы мы, если пожелаем, могли опять соблюдением заповедей очиститься не только от грехов наших, но и от самих страстей. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грех же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение, то есть совершает телом те дела, к которым побуждают его страсти, ибо, имея страсти, можно не действовать по ним… Каждый связывается узами своих грехов (см.: Притч. 5, 22). Потом Он научает нас, как посредством святых заповедей очищаться и от самих страстей, чтобы чрез них не впасть в те же грехи. Наконец, показывает нам и причину, от которой приходит человек в небрежение и преслушание самих (законов духовной жизни) и таким образом подает нам врачество и против сей причины, дабы мы возмогли сделаться послушными и спастись. Научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Истинное смиренномудрие не в словах только или во внешнем образе смирения, но собственно смиренный залог, утвердившийся в самом сердце».

Преподобный Авва Дорофей

«Послушание есть отложение рассуждения при богатстве рассуждения.

Когда мы впали в ров беззаконий, то не можем выйти из него, если не погрузимся в бездну смирения кающегося.

Прежде падения нашего бесы представляют нам Бога человеколюбивым, после падения – жестоким.

Кто стяжал страх Божий, тот устрашился лжи, имея в себе неподкупного судию – свою совесть.

Как при явлении света исчезает тьма, так и от благовония смирения истребляется всякое огорчение и раздражительность.

Если ты любишь ближнего, как говоришь, не осмеивай его, а молись о нем втайне.

Уныние часто бывает одним из первых исчадий многословия.

Некоторые неосновательно полагают, что чревоугодие можно отсечь сразу – вкушать только хлеб и воду Когда нет сильной плотской брани, лучше идти постепенно: отсечем пищу утучняющую, потом разжигающую, а после услаждающую.

Пост есть истребление лукавых помышлений, чистота молитвы, светило души, дверь умиления, радостное сокрушение, удержание многословия, страж послушания, здравие тела, разрешение грехов, небесное наслаждение.

Чист (тот), кто плотскую любовь отражает любовью Божественной.

Целомудрие – всеобъемлющее название всех добродетелей.

Боязливость – уклонение от веры и ожидание нечаянных бед.

Вооружайся молитвою и бей супостатов именем Иисусовым, ибо нет сильнейшего оружия ни на Небе, ни на земле».

Преподобный Иоанн Лествичник

«Человек, достигший того, чтобы познать меру своей немощи, достиг совершенного смирения.

Занимайся чтением в безмолвии, чтобы ум твой всегда возводим был к чудесам Божиим.

Приобретай чистоту в делах своих, чтобы озарялась душа твоя в молитве и памятованием смерти возжигалась ревность в уме твоем… Не будь ленив в делании своем, чтобы не оказаться посреди пути без дневного запаса… Не связывай свободы своей наслаждением, чтобы не сделаться тебе рабом рабов.

Кто, любя пустословие, умел приобрести чистый ум?

Кто, домогаясь славы, приобрел смирение?

Не говори о том, что постиг: если хочешь что сказать, говори не в виде учащего, а в виде ученика – больше почтения будет к словам твоим.

Благодарность приемлющего побуждает дающего давать дары больше прежних.

Кто болен и знает болезнь свою, тот должен искать врачества, кто объявляет болезнь другим, тот близок к уврачеванию своему… Нет греха непростительного, кроме греха нераскаянного. Смрадное море между нами и мысленным раем можно перейти только на ладье покаяния, в которой есть гребцы страха…

О, какой тонкости ума требует путь учений Твоих, Господи! Всегда будет вне его тот, кто не читает осмысленно. Сказано: молись, чтобы не внити в искушение касательно веры. Молись, чтобы вместе с демоном хулы и гордыни не внити в искушения самомнением ума твоего».

Преподобный Исаак Сирин

Слово к слову ложились в души учеников Сергиевых древние глаголы, прорастая в них смиренной и кроткой любовью к Богу и людям – ближним и дальним. Повторенные много раз, они становились духовным каркасом, на котором зиждилась и внутренняя, сокровенная, и внешняя жизнь. В совершенстве воплотившиеся в жизни великого Аввы, они обретали плоть и убедительную достоверность наглядного примера, по которому кроилась и подгонялась собственная жизнь. Подтвержденные благодатным миром душевным и дарами Духа, которые Господь дает не мерою, а изливает обильно в души верных Своих, эти слова становились светом в душах иноков, от которого теплились незримые огни в душах приходивших в обитель мирян. Из множества этих незримых огней вырастало светлое пламя народного духа, в котором сгорали страх и своекорыстие, безнадежность и отчаяние и благодатными сполохами веры надежды и любви, больше которой нет ничего на свете. Этот свет пронесут ученики Сергиевы по лицу земли Русской и затеплят от него в глухих дебрях лампады иноческой жизни по заветам великого Аввы. Основанные его учениками монастыри станут школой русского монашества, школой преподобного Сергия.

Побеждая рознь мира сего

Промыслом Божиим служение преподобного Сергия Святой Троице открывало Руси великую надмирную тайну смысла бытия как единства в любви и союзе мира (ср.: Еф. 4, 3). Тайна троичного единства непостижима для человеческого разума, она открывается человеку по мере его духовного взросления, молитвенного устремления к Богу. Каждый человек постигает эту тайну по-своему, в меру данных ему свыше духовных сил и разумения, но, раз постигнутая, эта великая тайна преображает человека и дарует ему истинное понимание смысла жизни.

Неразрывное триединство Божественных ипостасей в невыразимо прекрасной и животворящей любви противостоит раздробленности мира сего, его погруженности в стихию эгоистической самости, убивающей любовь. Возвращение к единству в любви по образу Святой Троицы исцеляет язвы, оставленные жизнью не по Боге. Эти непростые истины постигали Сергиевы ученики не по книжкам и не в сложных богословских беседах – вся жизнь Троицкой обители устроена была Преподобным в образ и подобие Божественной любви и взаимного служения. Прикровенное знание об этой жизни разносилось по всем уголкам Русской земли, глубоко западая в душу народную, прорастая в ней светлой мечтой о Святой Руси. Преподобный Сергий и его братство стоят у истоков национального самосознания нарождавшегося народа, ценой полуторавекового рабства заплатившего за рознь и братоубийственные войны.

Рознь мира сего, затаившись в душах даже самых ревностных иноков, питалась неизжитыми еще страстями. Труднее всего побеждаются самоволие и самолюбие, по пятам за которыми следуют любостяжание и другие страсти. Вот и на Маковце с введением общинного жития эти притаившиеся было чудовища вдруг поднялись на поверхность, яростно защищая свое право на существование. Многие братия были недовольны введением новых порядков. Одни из них вышли из монастыря, другие остались – нелегко было расстаться с любимым Аввой, страшно было нарушить иноческие обеты, но справиться с собой и покориться воле Божией получалось не у всех. Глухое, затаенное недовольство поселилось в обители, где до того времени царили мир, согласие и братская любовь. Это было неизбежно, так как новая, более высокая ступень монашеского подвига требовала и более полного и решительного очищения души, а это во все времена давалось нелегко.

Зачинщиком открытой смуты стал брат Преподобного – Стефан. Он вернулся на Маковец из Москвы, отказавшись от почетного игуменства в Богоявленском монастыре. Нет сомнений в том, что он стремился к более строгому житию, потому и пришел вновь «к Троице». Однако гордостные помыслы все еще смущали его душу. Вернувшись на Маковец, он считал себя первым по старшинству и тому вкладу, который он сделал в обитель. Вскоре – вольно или невольно – вокруг него объединились те, кто был недоволен нововведениями.

Преподобный несомненно знал, что творится в обители, да и настроения Стефана едва ли были для него тайной. Однако он не предпринимал резких мер, опасаясь, вероятно, как бы болезнь не ушла до поры еще глубже в тайники душ и не затаилась бы там, подтачивая сами основы жизни братства. Мир Христов, который до тех пор царил в обители, несмотря на все трудности иноческой жизни, преподобный Сергий считал самым важным и хранил его как зеницу ока.

Гнев и раздражение выплеснулись из души Стефана по очень незначительному поводу. Однажды в субботу, во время всенощного бдения под воскресный день, службу совершал сам игумен, он находился в алтаре. Стефан, большой любитель и знаток церковного пения, которому навык еще в Богоявленском монастыре, стоял на левом клиросе. Он увидел в руках канонарха книгу, которую он ему не давал, и спросил с раздражением:

– Кто дал тебе эту книгу?

Брат в простоте ответил, что книгу ему дал игумен.

– Кто здесь игумен? Не я ли первый основал это место?.. – Далее последовали слова, исполненные раздражения и неприязни, которые преподобный Епифаний не счел возможным привести, «ихже не лепо бе».

Преподобный, никому не сказав ни слова, после вечернего богослужения вышел из обители и, переночевав в лесу, утром пришел в Троицкий монастырь на Махре, где игуменом был его духовный друг и собеседник преподобный Стефан Махрищский.

Братия Стефанова монастыря во главе с игуменом с великой радостью вышли встречать Преподобного и получили урок величайшего, поистине Христова смирения. Оба преподобных игумена упали в ноги друг другу, и ни один из них не хотел подняться первым, чтобы благословить друга. С большим трудом преподобный Стефан умолил преподобного Сергия подняться и благословить его и братию, поскольку он был дорогим гостем в обители. На месте встречи этих двух великих русских святых построили впоследствии храм во имя преподобного Сергия Радонежского. Погостив в обители несколько дней, преподобный Сергий испросил у своего друга проводника и ушел вместе с ним искать в лесной глуши место для основания нового места подвигов.

В сопровождении инока Симона Преподобный неспешно обходил окрестности. Выбирать место он не спешил и, как всегда и во всем, ждал небесного извещения, чтобы не по своей, но по Божией воле избрать себе новую пустынь, в которой он надеялся окончить свою земную жизнь. Какое знамение было дано ему в ответ на его молитву – осталось тайной его святой души, но оно, несомненно, настигло его, когда он взошел на высокую гору над рекой Киржач.

Преподобный поставил себе небольшую келлию и стал подвизаться в полном одиночестве. Однако на сей раз одиночество его было недолгим. Ученики его, обнаружив исчезновение игумена, сразу же устремились на поиски. Узнав, что преподобный обосновался на Киржаче, самые верные из них собрались к нему, потом пришли и другие ученики, так что в скором времени возникла новая монашеская община. Снова в жизни Преподобного совершалось то, что почти двадцать лет назад совершалось на Маковце, только теперь с самого начала монастырь создавался как общежительный. Поставили келлии, завели уставное богослужение – совершали все службы, за исключением литургии, для совершения которой еще не было храма.

Преподобный Сергий послал двух учеников своих к святителю Алексию за благословением на строительство и освящение храма и обители в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Благословение было дано с великой радостью и с такой же радостью получено. Преподобный Епифаний сохранил для нас молитву преподобного Сергия, которой он молился на избранном для храма месте, прежде чем приступить к его созиданию:

«Господи Боже Сил, древле укрепивший Израиля многими чудесами, и законодавца своего Моисея многими различными известив знамениями, и Гедеону руном образ победы показавший, Сам ныне Владыко Вседетель, услыши мя, грешнаго раба Твоего, молящегося Тебе, и благослови место сие, где благоизволил создаться храму во славу Твою и похвалу и честь Пречистыя Матере Твоея, честнаго и славнаго Ея Благовещения, да и в том славится пресвятое имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь»[28]28
  См.: Епифаний Премудрый и Пахомий Логофет. Жизнь и житие… С. 70 [в современном переводе].


[Закрыть].

Разные исследователи по-разному определяют дату основания обители, так как автор жития преподобного Сергия дает довольно сложные и иногда весьма противоречивые косвенные хронологические указания. Чаще всего называются 1355 и 1358 годы.

По преданию, которое сохранялось жителями округи еще в конце XIX века, в новой обители преподобный Сергий прожил около четырех лет. Именно здесь ученики видели его у престола в озарении Божественного света, здесь ученик его, преподобный Исаакий Молчальник, видел пламень, исшедший из его благословляющей руки.

Как прошли эти четыре года в Троицкой обители, мы не знаем, но, видимо, мира и согласия там не было. Братия мечтали о возвращении своего любимого Аввы, но он не возвращался. Поняв, что по своей воле он не вернется, братия отправили посольство к святителю Алексию со слезной просьбой вернуть им, осиротевшим чадам, их чадолюбивого отца. Святитель Алексий отправил на Киржач почетное посольство из двух архимандритов. «Так скажите от меня господину моему митрополиту, – смиренно отвечал святой старец маститым архимандритам, известившим его о воле святителя, – все, что исходит из твоих уст, принимаю с радостью, как исходящее из уст Христовых, и ни в чем тебя не ослушаюсь».

Оставив в Благовещенской Киржачской обители игуменом ученика своего Романа, преподобный Сергий возвратился в свой первый монастырь, где был встречен с такой радостью, с какой дети встречают отца, долгое время находившегося вдалеке от дома. С тех пор мир и единство в обители уже больше не нарушались, и благословенное братство Сергиево вступило в пору полного расцвета – поистине смирение святого игумена принесло плод сторичный.

Достигшие совершенства в иноческой жизни выходили из обители и с благословения Преподобного отходили в лесные пустыни для отшельнического жития, но отшельниками жили недолго – к ним приходили ученики, и так создавались новые обители. Всего самим Преподобным и его учениками было основано 37 монастырей, и для всех этих монастырей образцом была Сергиева обитель на Маковце. Они создавались уже как общинножитные, и святая братская любовь, единодушие и самоотверженное служение Богу и братиям во Христе по образу Святой Троицы сеялись по всей Русской земле как святое семя. Плодами этого благодатного посева крепла и расцветала Русь, расправляла крылья душа народная, готовясь к героическому подвигу на Непрядве.

Совсем немного пройдет времени, и напишет великий русский подвижник и художник-иконописец дивную икону, посвященную памяти Преподобного и отразившую смысл служения Троицкого игумена, а летописец на пергаменте оставит на века с Неба пришедшие слова, в которых запечатлеется простое, как вода в роднике, и глубокое, как полноводная река, богословие Преподобного: «Да воззрением на Святую Троицу побеждается страх ненавистной розни мира сего».

Собиратели земли Русской

Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9) – это слова, сказанные апостолу Павлу Самим Господом Иисусом Христом в ответ на просьбу апостола исцелить его от немощи плоти. Много раз в истории Церкви, в жизни святых подвижников Христовых сбывались эти слова, когда сила благодати Божией совершала, казалось бы, невозможное по земным меркам. И в истории Государства Российского можно найти множество примеров, когда Россия, находясь у опасной черты, отделявшей ее от небытия, возрождалась силой Бога Живого, пришедшего в силе, чтобы спасти людей Своих, обратившихся к Нему с горячей молитвой и покаянием. Так было и в далеком XIV веке. Разрозненность отдельных княжеств, междоусобная вражда русских князей, непосильное иноземное иго, духовная разруха в душах людей оставляли мало надежд на будущее. Но именно в это время – в начале XIV века – Господь воздвиг в поверженной Руси великих деятелей будущего Русского Возрождения и обозначил пути дальнейшего развития Государства Российского.

Три великих светильника Русской Церкви: святитель Московский Алексий, преподобный Сергий Радонежский и святитель Пермский Стефан – были связаны высокой духовной дружбой и общим великим делом возрождения и обновления Русской земли. Их служение по форме и духовным и политическим смыслам было разным, но то были грани одного дела, порученного им Промыслом Божиим.

Святитель Алексий и преподобный Сергий много потрудились над обновлением монашеской жизни по уставам древних отцов и распространением монашества по всему лицу земли Русской. Монашество стало передовым отрядом ратников Божиих, подъявших великий подвиг обновления народного духа.

Они стали соработниками святого князя Димитрия Иоанновича по собиранию русских земель вокруг Москвы, воспитанию будущих героев Куликовской битвы в вере и верности Богу и своему земному Отечеству.

Митрополит Киевский – таков был титул предстоятеля Русской Церкви в XIV веке – по статусу своему, по долгу пастыря всей земли Русской не должен принимать ни чьей стороны, но равно заботиться обо всей своей пастве, вверенной ему Богом. Между тем митрополит Алексий с первых шагов своего управления на первосвятительской кафедре раз и навсегда сделал свой выбор – он на стороне Москвы, он помогает московским князьям в их собирании русских земель. Святитель Алексий на время малолетства великого князя Московского Димитрия стал фактически правителем Московского княжества и всю мощь своего духовного авторитета направил на продолжение объединительной политики московских князей. Не раз в его адрес звучали упреки за то, что он унизил святительский сан своим участием в политике, что не святительское это дело – помогать светским властителям. Однако, подробно анализируя исторические факты, оппоненты его всякий раз забывали об одном важном обстоятельстве: история творится людьми, но – по воле Божией. Потому высокий исторический жребий дается от Бога только тому, кто следует Его воле, кто за многоголосием (а иногда и просто какофонией) мирской жизни сумеет услышать кроткий и негромкий голос Божий, призывающий послужить на путях Его. Только в этой благодатной синергии, в этом благодатном содружестве Бога и человека рождается святость, которая исходит не от людей и не от их решения зависит, но утверждается и подтверждается Богом Вседержителем. Необходимость участия в политической борьбе своего времени не нарушила и не умалила личного иноческого подвига святителя Алексия: под святительскими одеждами билось сердце аскета и молитвенника, которому чудотворцем быть дано было еще при жизни.

Свт. Алексий Московский. Икона XVIII в

Святитель Пермский Стефан, загоревшись жаждой просвещения язычников Пермской земли, своим служением обозначил будущее продвижение русской колонизации за Урал с крестом и Евангелием, а не с огнем и мечом. К просветительской деятельности святитель Стефан готовился, еще будучи монахом ростовского Григорьевского монастыря. Он основательно изучил зырянский язык, составил азбуку и перевел на зырянский язык священные книги с греческого языка. Епископ Герасим Коломенский, местоблюститель Московского митрополичьего престола, благословил его, снабдил необходимой церковной утварью, а великий князь Димитрий дал свою охранную грамоту. Эта грамота спасла святителя Стефана от немедленной расправы язычников, которые боялись ссориться с Московским князем. Проповедь святителя внедрялась в сознание язычников медленно, но верно. Первый храм иеромонах Стефан освятил в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Красота храма и православного богослужения, растворенное любовью слово пастыря, благодать Божия наконец победили языческое суемудрие, и зыряне толпами устремились к Стефану, чтобы принять Святое Крещение. В 1383 году иеромонах Стефан был поставлен первым епископом Пермским. Почил святитель Стефан в 1396 году в Москве, во время поездки по делам епархии, и был похоронен в Кремле, в церкви Спаса на Бору.

Свт. Стефан Пермский. Икона XXI в.

В радонежскую глушь ушел юноша Варфоломей от мира, чтобы служить единому Богу. Этот мир пришел к святым вратам Троицкой обители, созданной иноком Сергием. Через несколько десятилетий он стал благодатным старцем, вместившим в сердце своем всю боль, всю печаль и грядущую славу Русской земли. Пройдя крестным путем подвига очищения души и стяжав благодать Божию, став жилищем Духа Святого, служителем Святой Троицы, святой игумен Радонежский стал печальником и ангелом-хранителем своего земного Отечества. Вместе со святителем Алексием он делал святое дело, завещанное первым Московским святителем Петром, который от Бога сподобился зреть грядущие судьбы Отечества, они помогали собирать русские земли вокруг Москвы, противостоя раздорам самолюбивых и гордых удельных князей.

За раздоры и кровавые междоусобицы Русь расплатилась татарским игом, но даже и теперь не перестали князья тягаться честью и славой, искать великокняжеского престола, пресмыкаясь перед ханскими приближенными, предавая соперников – тех же русских князей, наводя на русские княжества татарские рати. Не всегда у московских князей хватает сил и дипломатического умения, чтобы смирить непокорных князей и все русские земли объединить вокруг Москвы. Положение московских князей стало критическим после смерти младшего сына Иоанна Даниловича Калиты – Иоанна Иоанновича, княжившего после гибели от чумы великого князя Симеона Иоанновича. Иоанн Иоаннович, прозванный Красным (очевидно, не столько за внешнюю стать, сколько за то, что был, по слову летописца, кротким, милостивым и тихим князем), княжил недолго, всего пять лет, и умер молодым – тридцати трех лет от роду, в 1359 году.

Князя Симеона соседи побаивались и претензии на великое княжение предъявлять не спешили. Когда же вокняжился Иоанн Иоаннович, на великокняжеский Владимирский стол заявил свои претензии князь Суздальский Константин Васильевич. Его поддержали новгородцы, которые всегда стремились «уйти» из-под руки сначала Владимира, а потом и Москвы. Иоанн Иоаннович соседей сумел усмирить, но после его смерти Московским князем стал девятилетний Димитрий Иоаннович – и началась затяжная борьба, в которой шансы малолетнего Димитрия, а следовательно и Москвы как центра, способного объединить все русские княжества, были весьма сомнительны. Ситуация осложнялась еще и тем, что тверские князья, заручившись поддержкой Литвы, тоже включились в борьбу за главенство на Русской земле.

В этот критический для Москвы период фактическим правителем при князе-отроке стал святитель Московский Алексий. Он неоднократно ездил в Орду чтобы закрепить за Димитрием Иоанновичем ярлык на великое княжение. Ездили туда и князья-соперники, не скупившиеся на щедрые дары. Немало усилий прилагал святитель Алексий для того, чтобы смирить непокорных князей. Удавалось ему это не всегда, и тогда отправлялся с посольством святой Троицкий игумен – всегда пешком, с простым суковатым посохом в руке, в старенькой заплатанной рясе.

В 1358 году Преподобный ходил в свой родной город, Ростов Великий, чтобы уговорить ростовского князя Константина Васильевича признать над собой власть великого князя Московского. Посольство его было успешным. В 1363 году преподобный Сергий снова приходил в Ростов – на богомолье к Ростовским чудотворцам. Но была и другая цель этого путешествия. В летописи сообщается, что в 1360 году Ростовский князь, пользуясь малолетством Московского князя Димитрия Иоанновича, выхлопотал себе в Орде грамоту, дававшую ему право самолично распоряжаться в своем княжестве. Снова понадобилось тихое, но твердое слово Троицкого игумена, чтобы князь Константин окончательно подчинился Москве.

Во время своего второго путешествия на родину преподобный Сергий по просьбе преподобных пустынников Феодора и Павла выбрал место в окрестностях Ростова для основания монастыря во имя святых князей Бориса и Глеба и благословил создание здесь обители на реке Устье. В «Повести о Борисоглебском монастыре», созданной в середине XVI века на основе древних записей, об этом рассказывается так: «Преподобный Сергий сделал по их прошению: пришел с ними и долго ходил по пустыни той, пустынники же показывали то одно, то другое место, какое они думали избрать. Преподобный все осмотрел и пришел на то место, где доныне стоит церковь великих Христовых страстотерпцев Бориса и Глеба, и сказал им: “Господь Бог и Пречистая Богородица будут милостивы к месту сему, а великие страстотерпцы вам в помощь будут, здесь будет построен большой монастырь, который в последующие времена будет прославлен наравне с большими лаврами”»[29]29
  См.: Житие преподобного Сергия // SAINTS.RU. Русские святые [Электронный ресурс]. URL: www.saints.ru (дата обращения: 20.05.2014).


[Закрыть]. Многие века Борисо-Глебская обитель была самым богатым и авторитетным монастырем огромной Ростовской епархии. Сохранился благословенный крест преподобного Сергия, данный им основателям обители. Во все время существования монастыря, вплоть до наших дней, преподобный Сергий почитается в обители наравне с ее основателями преподобными Феодором и Павлом.

В спор за великое княжение вступил Суздальский князь Димитрий Константинович. Суздальское княжество было образовано по воле монгольских правителей в 1341 году, чтобы существенно ослабить Владимир. С этой же целью они последовательно отторгали от Московского и Владимирского княжеств земли, приобретенные московскими князьями начиная с Иоанна Даниловича Калиты. Богатое Нижегородское княжество было отдано суздальским князьям. Вскоре Суздальско-Нижегородским князьям было присвоено великокняжеское достоинство. Это обострило борьбу за лидерство на Русской земле.

У Константина Васильевича Суздальского было трое сыновей. Старший из них, Андрей Константинович, не был честолюбив и не притязал на великое княжение, хотя пользовался уважением среди ордынских ханов и их приближенных. Он часто бывал в Орде и много казны истратил на подарки ханам и их алчным приближенным, за них добывал он мир своей земле. Это был «кроткий, тихий, смиренный и многодобродетельный князь», как пишет о нем летописец. Вместе со своей супругой, княгиней Анастасией, он почитается святым на Суздальской земле. Князь Андрей не поехал в Суздаль, а остался в Нижнем Новгороде. Суздаль он отдал брату Димитрию, который был, в отличие от старшего брата, честолюбив и энергичен.

Димитрий Константинович выступил против Московского князя. Он воспользовался междоусобицами в Орде, которая как раз в это время переживала период смут. Одной половиной ее завладел Мамай, бывший высшим чиновником при законном хане – беклярибеком – и правивший от имени ханов-марионеток. Другая половина осталась под управлением чингизидов. Правители двух монгольских государств враждовали между собой и в делах, касавшихся управления «Русским улусом», принимали прямо противоположные решения. Димитрий Константинович в 1363 году получил в Сарае ярлык на великое княжение Владимирское. Однако во Владимире Димитрий Константинович Суздальский «просидел» только 12 дней и был изгнан оттуда московским войском, опустошившим Суздальское княжество. Преподобный Сергий сумел убедить князя Димитрия отказаться от своих притязаний на Владимирское княжение и подчиниться Москве. И когда суздальскому князю снова привезли из Орды ярлык на великое княжение, он отказался от него навсегда в пользу Московского князя и выдал за него свою дочь Евдокию.

Свв. блгв. кн. Димитрий и кн. Евдокия. Икона XXI в.

Брак этот оказался на редкость счастливым и благодатным во всех отношениях. Он скрепил союзнические отношения между двумя крупными и стратегически важными русскими княжествами. Княжеская чета явила миру высокий образец истинно христианского брака, в котором исполнился Божественный замысел о супружестве: княгиня была верной помощницей и спутницей супруга в его нелегкой борьбе за будущее родной земли. После его смерти она осталась верной его памяти и стала соправительницей еще недостаточно возмужавших сыновей, одновременно втайне от всех приняв на себя подвиги истинно монашеские. Когда сыновья подросли, она основала у Флоровских ворот Московского Кремля, на том месте, откуда не раз провожала она своего любимого мужа на ратный подвиг и где стоял княжеский терем, Вознесенский монастырь и приняла в нем монашеский постриг с именем Евфросиния. При жизни Евдокия Димитриевна была щедрой и милостивой правительницей своего града, а после своей праведной кончины она стала Небесной покровительницей Москвы – преподобной Евфросинией Московской. Князь Димитрий Иоаннович был крестником преподобного Сергия и воспитанником святителя Алексия. С их благословения, по их молитве и с их помощью совершилось и примирение князей, и этот благодатный брак.

В 1369 году преподобному Сергию снова пришлось защищать интересы юного Московского князя – на сей раз от князя Бориса Константиновича, самовольно «севшего» в Нижнем Новгороде (после гибели от чумы князя Андрея Константиновича) и решившего выйти из подчинения Москве. Святитель Алексий благословил Преподобного действовать строго – в ответ на непослушание князя он затворил все храмы в Нижнем Новгороде. Непокорному князю пришлось смириться. По пути в Нижний Новгород преподобный Сергий заходил в Суздаль и несколько дней гостил в Спасо-Евфимиевом монастыре, у своего духовного друга и последователя преподобного Евфимия, который с ним вместе потом совершил путешествие в Новгород.

Сильный и самостоятельный Рязанский князь Олег Иоаннович познал на своем опыте неотразимую силу тихого увещания Радонежского игумена и тоже, в конце концов, вынужден был смириться перед волей Божией и признать первенство Москвы. При князе Олеге Иоанновиче Рязанское княжество значительно укрепилось и готово было поспорить с Москвой, однако в решающий час Куликовской битвы Рязанский князь, будучи тайным союзником Московского князя, удержал на месте отряды Литовского князя Ягайлы и не дал тому ударить в тыл московскому войску Если бы это случилось, исход Куликовской сечи был бы совершенно иной. Но в 1385 году князь Олег Иоаннович решил воспользоваться ослаблением Москвы после Куликовской битвы и набега ордынского хана Тохтамыша в 1382 году и вернуть себе отторгнутые ранее московскими князьями свои исконные земли, в первую очередь Коломну В боевом столкновении Московский князь потерпел поражение и вновь обратился к преподобному Сергию с просьбой пойти в Рязань и примирить его с князем Олегом.