Текст книги "От Средневековья к «Радостному дому»: школы, ученики, учителя итальянского Возрождения (XIV–XV вв.)"

Минимальными правами пользовались наемные работники, слуги, рабы, которых привозили для продажи из разных мест, Северной Африки, Турции, Греции, славянских областей, чаще всего их перепродавали на рынках портовой Венеции. Во Флоренции все знатные семьи (Адимари, Альберти, Кавальканти, Строцци и др.) имели большое число невольников. Состоятельные горожане (судьи, нотариусы, врачи, священники) от них мало отставали. У Петрарки есть диалог, участник которого имеет толпу слуг и рабов, и похваляется этим. В другом диалоге, напротив, мы слышим жалобы на леность и строптивость рабов, которые убегают из дома, злословят о хозяевах, обманывают их и т. д. Наемные работники составляли около четверти населения многих городов. Многие из них были связаны с сукноделием, грязными и тяжелыми операциями по подготовке шерсти к процессу изготовления из нее тканей, например, с ее мытьем и чесанием. Чесальщиков называли «чомпи». Работников, не имевших сколько-то стабильных и достаточных заработков, было, например, во Флоренции, около трети от всего населения. В силу своей бедности они были освобождены от уплаты всех городских налогов. В интересующий нас период времени такой работник получал примерно 1 флорин в месяц, квалифицированный строитель лишь вдвое больше.

Конечно, рабов и слуг было гораздо меньше. Их купля-продажа не означала возрождения древнеримского института рабства. Чаще всего они использовались как домашние слуги, но таковых хотели иметь многие состоятельные семьи. Покупали и детей, мальчиков, девочек – их посылали с мелкими поручениями, оставляли присматривать за малышами, нагружали домашними работами. Дети стоили вдвое дешевле взрослых рабов. Дороже всех стоили молодые женщины-рабыни, которые хорошо знали хозяйство и были искусными поварихами.

Главными политическими и военными соперниками городов оставались владельцы окрестных замков и земель, знать, старинные дворянские фамилии. И усилившиеся горожане – решением Большого совета – пошли на очень серьезный шаг: переселяли окрестных землевладельцев в города с тем, чтобы те находились под контролем городской власти. Так в городе разрасталась группа «своего» дворянства. Последние и в городах строили для себя замки, с высокими башнями, чтобы было можно отстреливаться из бойниц, или ставить на крыши осадные орудия, из которых метали вниз камни: они могли убить, серьезно ранить. Борьба переместилась внутрь городов, но шаг за шагом, как уже говорилось, переселившиеся в город нобили начинали сближаться там с «новыми людьми», вникать в торговые дела, вкладывать деньги в банки и т. д.

Характеризуя традиционную структуру общества, как она описывается во всех церковных проповедях («те, кто воюет»; «те, кто молится»; «те, кто трудится»), нельзя не сказать о «тех, кто молится», о духовенстве. Группе довольно многочисленной и в городах, прежде всего за счет монахов. Как правило, в большом городе был не один десяток церквей, не меньше и монастырей, мужских и женских. Отгороженный от улицы высокой каменной стеной, монастырь мог занимать квартал, имел единственные ворота, которые охранял строгий привратник. Приведем пример Флоренции. Виллани сообщает, что в его время, т. е. в середине XIV в., в городе было 57 церквей, 24 женских монастыря с их капеллами и церквями, 10 мужских. К ним нужно добавить пять аббатств – наиболее многочисленных и старинных монастырей, руководство которых подчинялось непосредственно папе или главному епископу большого округа. По данным специалистов, в итальянских городах священники и монахи составляли 3 % населения. Во Флоренции на каждые 30 горожан приходился один человек в рясе или сутане, т. е. монах или священник. Закрытость монастырей не мешала духовенству активно участвовать в повседневной жизни; монахи (францисканцы, доминиканцы) ходили по городским улицам, посещали дома прихожан, разделяя с ними как радостные, так и драматические моменты вроде праздников, крещений, венчаний, соборований, отпеваний и пр. Конечно, важную роль со времен принятия христианства и оформления его религиозных традиций играли исповедь и причастие. Это объясняет, почему в новеллах Боккаччо и Саккетти, да и не только у них, так часто фигурируют священники и монахи.

В заключение нашей краткой характеристики обратим внимание на еще один важный момент: в городах своего времени хронисты, купцы-писатели, гуманисты отмечают небывалое число образованных людей, правоведов, нотариев, юристов, медиков, богословов, философов, профессоров университетов, магистров, студентов, учителей, секретарей разного рода, лиц свободного труда. Их постоянное общение и диспуты на всех перекрестках и площадях становились приметой времени. Они имели разные источники существования: преподавание, врачевание, консультирование, составление прошений и иной документации, выполнение заказов, разные судейские и адвокатские практики; находили и новые занятия, такие как торговля книгами, антиквариатом.

В средневековом городе в XI–XIII вв. основными «потребителями» труда таких интеллектуалов и специалистов были правители и судебные учреждения, римские папы и другие высшие священнослужители, канцеляриям которых приходилось рассылать много писем, распоряжений и документов. В числе наиболее востребованных профессий оказалась правоведческая. Наш Альберти приводит разговор отца и сына из его семьи. Отец, обращаясь с похвалами к своему сыну Адовардо, у которого за плечами было правоведческое образование, с гордостью констатирует: «Я вижу, что ты целый день пишешь, посылаешь слуг то в Брюгге, то в Барселону, то в Лондон, в Авиньон, на Родос, в Женеву и получаешь письма со всего света, так что тебе приходится вести переписку с бесчисленным множеством людей». Гордость обоснованная: даже просто отправить в любой такой город письмо с нарочным стоило немалых денег, а чтобы это сделать при помощи собственных слуг, надо иметь приличные доходы. Значит, образование могло их обеспечить; но за ним стоял большой труд, усердие, заставлявшее работать целый день, упражнять и совершенствовать латинский язык, риторику, умение писать официальные послания, запросы и пр.

Образованные знатоки Библии и сочинений Отцов церкви нужны были для формулировки и отстаивания христианских догматов, официально принятых положений веры, в которых некоторые, так называемые еретики, сомневались. Их вызывали на специальный суд особые церковные служители – инквизиторы, которые при помощи ученых аргументов и доказательств должны были доказать «ложность» мнений еретиков. Папы учредили в городах особую должность инквизиторов, т. е. дознавателей, еще в начале XIII в.; ими чаще всего назначались образованные доминиканцы. В описываемый в нашей книге период инквизиция оставалась мощным и вездесущим учреждением.

В те времена лица такой профессии, как медики, обслуживали в основном элиту средневекового общества, тех же пап и их окружение, правителей, городских дворян и богачей. Но по мере развития городов и расцвета городского хозяйства в образованных людях начинали нуждаться самые широкие слои городского общества: предприниматели, торговцы, строители, представители многих рядовых городских профессий, от пекарей до изготовителей товаров повседневного спроса. Одной из востребованных и довольно «широкой» социальной группой стали врачи и учителя. Их хорошо знали. Часто приглашали домой, одних – лечить, других – учить. Визит доктора стоил 1 флорин, консультация медика-специалиста вдвое больше. Доктора сетовали, что крестьяне чаще оплачивают продуктами, чем деньгами.

* * *

Итальянские города развивались разными темпами, ориентировались на разные политические силы и имели различные институты политической власти. Флоренция, Генуя, Венеция и некоторые другие из названных выше городов были республиками, управлялись коллективно, избранными на время лицами. Другие города могли достаточно успешно набирать силу и при единовластном правителе. Власть в таких городах передавалась представителям той или иной старинной аристократической фамилии или семейства, достигшего знатности не столь давно. Так дело обстояло в Падуе, Мантуе, Ферраре, Милане и других городах. Их правители часто очень много делали для расцвета образования, культуры и художеств в своих малых городах-государствах. Бывало и так, что в отдельных городах власть захватывали предводители военных наемных отрядов, т. н. кондотьеры, которые утверждали там более или менее стабильный режим, защищали от притязаний соперничавших соседних городов-государств. Некоторые из них покровительствовали также художникам и писателям, украшали города новыми постройками.

30 лет назад ученый-историк В.И. Рутенбург начал свою книгу об итальянских городах с цитирования надписи на воротах одного из них, которая много веков приветствует входящих: «Шире, чем эти ворота, открывает тебе свое сердце Сиена». Точно так же история городов, их школ и образования шире раскроет нам культурные секреты итальянской нации, наработанные во времена Возрождения, поможет понять душу и ценности горожан.

Город был главным действующим лицом итальянской истории от раннего Средневековья до Возрождения, и подняли его до этой исключительной роли горожане. Пожалуй, в числе их главных «инструментов» можно назвать семейное и школьное образование.

Глава I
Традиционная школа: долгий путь от старого к новому

1.1. Город-государство: взаимодействие деловой жизни, повседневности, культуры

Историю итальянских городов и их школ мы поймем лучше и узнаем глубже, если будем иметь в виду один исключительный момент: литература, искусство, образование не меньше влияли на деловую и общественную жизнь города, чем последняя – на культуру. Немного остановимся на этом моменте. В Италии в каждом быстро растущем и развивавшемся городе из разных потоков жизни постепенно формировалась особая культурная среда, возникал особый воздух – им дышалось иначе, он придавал силу, энергию, пробуждал интерес; свежий ветер перемен увлекал в свои потоки всех горожан, их семьи, соседей, друзей, взрослых, детей. Им, если это были настоящие граждане, хотелось созидать, строить, украшать, творить; для них было важно гордиться своим городом, своим государством, своими согражданами. Конечно, существовала и другая сторона: успешным на разных поприщах горожанам хотелось власти, влияния, первенства в делах, они рвались к этому мирными и немирными способами, создавали партии, устраивали заговоры. Прибегали к помощи внешних сил вроде императоров или пап. Но и такие граждане были вовсе не чужды ни образования, ни культуры, они знали, как показывают факты, цену тому и другому.

Римское прошлое для италиков. В благородном соперничестве граждане городов стремились догнать и превзойти Древний Рим, познав и поняв его во всей возможной полноте. И это прошлое отвечало им: древние римские архитекторы подсказывали в своих сочинениях, как строить мощные и выразительные общественные и частные здания, римские писатели и историки возвращали к великому прошлому, к началам, к могучему языку предков, высокому литературному наследию, римские риторы учили убедительно отстаивать свою позицию, а философы открывали тайны человеческой души и законы общественной жизни.

Многочисленные впечатляющие свидетельства римской старины – уцелевшие стены, цирки, термы, мосты, акведуки, мощеные или отлитые из бетона22
  Т. н. римский бетон (лат. opus caementicium). Слово сaementum означало «бутовый камень», «тесаный камень», а также каменные составляющие для наполнения полостей несущих стен. Состоял из смеси промытого песка и связующего компонента, с наполнителем из щебенки. – Примеч. ред.


[Закрыть] широкие прямые дороги, арки, колонны, статуи, форумы, храмы, надписи рассказывали об этом прошлом не менее красноречиво, чем сохранившиеся тексты, они каждодневно восхищали глаз, обогащали чувства. Крестьяне в буквальном смысле выкапывали вещественные следы римской жизни на своих полях и виноградниках, натыкаясь на статуи и монеты, керамику и иные артефакты, монахи и ученые находили в своих библиотеках затерявшиеся за долгие времена Средневековья сочинения римских авторов, горожане «считывали» повседневную историю с развалин, древних камней и мраморов, которые обретали вторую жизнь в новых городских постройках.

Одним из первых знаков оживления городской жизни и материальных успехов горожан стал романский стиль в архитектуре и скульптуре. Романский – от названия «Roma» – так до сих пор называется столица Италии. Раньше всего он утвердился именно в италийских городах. На его базе, в чем-то принципиально перерастая, отрицая, в чем-то развивая, вырастали потом готический и возрожденческий стили. Часто стили уживались, дополнялись от века к веку, придавая дополнительный колорит. Во Флоренции на пороге раннего Возрождения вырастает знаменитый Палаццо Веккио – Старый Дворец, вслед за ним всемирно известные соборы Санта Кроче – Святого Креста, Санта Мария дель Фьоре, уже упомянутая в предисловии, Дуомо – Дом Бога, как зовут свои главные соборы итальянцы. Там же неподалеку – еще один собор, посвященный Деве Марии – Санта Мария Новелла (Святая Дева Мария Новая), отстроенный доминиканцами на месте старой церкви.

Великий художник и архитектор Джотто (1266–1337) неутомимо трудился в нескольких городах – от севера до юга Италии. В Падуе он расписал капеллу купца Скровеньи, превратив ее в одно из чудес света. Во Флоренции построил высокую белую колокольню, до сих пор один из ее главных символов. На фресках в Ассизи художник воссоздал историю жизни и чудес Святого Франциска, призывавшего к святой бедности сына богатого купца, раздавшего свое имущество людям. В Неаполе он выполнил несколько заказов короля по украшению капелл и церквей. Джотто научил многие поколения италийских горожан и художников воспринимать и любить правду жизни и красоту, суровое благородство своих героев и героинь.

В одно с Джотто время жил и творил поэт Данте (1265–1321), второй гигант Предвозрождения. Он родился во Флоренции, на год раньше художника, но треть жизни провел за пределами родного города как политический изгнанник, и был похоронен на чужбине, в Равенне, с почестями, но вдали от горячо любимого отечества.

Через 144 года Данте тоже попал в кафедральный собор города33
  Имеется в виду собор Санта Мария дель Фьоре. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Его портрет (на большой и выразительной фреске, мимо которой невозможно пройти) написал художник Доменико ди Микелино. Поэт изображен на фоне родного города, которого после изгнания больше никогда не увидел, с поэмой «Божественная комедия» в руках. Он в алом плаще, что указывает на его правоведческое образование, лавровом венке, знаке признания великим поэтом, выглядит сосредоточенным, может быть, даже затаенно грустным. А там, за его спиной, Ад, Чистилище, иллюстрация к «Божественной комедии» и небеса Флоренции. Данте научил горожан любить великую литературу на итальянском языке. Его «Божественную комедию» многие, даже простые горожане, знали наизусть едва ли не целиком.

Эти две фигуры стояли на перепутье между старой и новой культурами. За ними как за учителями пошли десятки живописцев, поэтов, писателей, обогащая горожан все новой и прекрасной духовной пищей. Новые деятели, теперь уже Возрождения, отстаивали ценность земной жизни, учили ее любить, любить человека, родной город, страну, семью, стремиться знать больше и использовать это знание во благо себе и другим, искать славу от трудов и достойно исполнять свою миссию на земле. Конечно, не забывать, что все в мире – великое творение Бога, поставившего человека в центр Вселенной. Гуманисты отстаивали и всеми силами доказывали достоинство человека, считая его прирожденным, потенциальным свойством каждой личности, были уверены, что благородство тоже суть личное качество человека, которого нельзя получить по наследству, и понимали под ним многое, от чести до высокой образованности. А главное – они заговорили о человеке не на языке богословия и церкви, а на языке поэтов, философов, т. е. языке светском, мирском. В выработку этих новых представлений свой большой вклад внесли и гуманисты-педагоги.

Италия и ее коммуны стали «застрельщиками» еще одного важного дела: здесь начиная с XI–XII вв. в самых больших и богатых городах стали возникать школы, а на базе наиболее известных из них – университеты. Ведь знания времен Античности не исчезли совсем в Италии в эпоху Средневековья, а с названного времени стали активно восстанавливаться. Ученые даже пишут о «Возрождении XII века», понимая под этим как раз интерес к наследию Античности, наукам, литературе. Уже тогда, если не столетием раньше, с первой половины XI в., школяры стекались изучать «свободные искусства», основы права и красноречия в разные италийские города, Болонью, Равенну, Падую, Павию и т. д. А потом, в XIII в., уже сами города-коммуны стали создавать городские школы и даже университеты как важные центры образования. Так было в Падуе, где в XIV и XV вв. мы встретим будущих гуманистов-педагогов и создателей новой школы и новых теорий образования в качестве студентов. Самый известный пример – Болонья. Ее университет, как понятно из сказанного выше, возник одним из первых, вырос из школ, а город вырос благодаря университету за два века в крупный центр. Многие столетия, да и сейчас, по традиции, город называют «Болонья ученая». Знаменитые магистры покоятся в высоких мраморных саркофагах во дворах церквей, напоминая всем и каждому, что слава учености нетленна и благословенна.

«Семь свободных искусств». Важно сказать хотя бы несколько слов о том, как там было устроено обучение. В университетах сложилась система «младших» и «старших факультетов»; на младших факультетах осваивались «свободные искусства»: грамматика, а также риторика, диалектика (логика), арифметика, геометрия, астрономия и музыка; на старших – медицина, право и теология. Для их изучения требовалось приличное знание латинского языка. Само слово «искусство» по-латински – ars (artis) – ремесло, занятие, искусство, наука. Те, кто заканчивал факультет «свободных искусств», пополняли ряды учителей, связывали свою жизнь со школами.

Собственно, эти «искусства» на протяжении всего Средневековья и Возрождения преподавались в той или иной мере в школах как таковых. Их назвали «свободными» еще в IV–V вв., когда римские авторы создавали учебники именно для школ. Такое название они получили по общественной причине: римское население состояло из свободных граждан и несвободных людей, рабов и полурабов, большая часть которых занималась «механическим» – ручным, физическим трудом. В римском обществе высоко ценилось образование, позволявшее проявлять себя свободным гражданам в военных, политических, общественных, юридических, научных, в том числе философских, литературных занятиях, т. е. заниматься умственным трудом. На это и была ориентирована энциклопедия «семи свободных искусств», которую изложил стихами и прозой в первой половине V в. Марциан Капелла, ученый, писатель. Энциклопедия вобрала в себя античную ученость в области этих наук, систематизировала тематику, предложила простое и понятное изложение.

Сочинение состоит из девяти книг, из которых первые две содержат романтический сюжет о любви Меркурия к прекрасной деве Филологии. Филология получает в подарок семь помощниц, каждая из которых воплощает одно из свободных искусств. Энциклопедическому описанию этих искусств и посвящены остальные семь книг. Приведем их вполне понятные латинские названия:

Liber I. <без заголовка>

Liber II. <без заголовка>

Liber III. De arte grammatica

Liber IV. De arte dialectica

Liber V. De rhetorica

Liber VI. De geometria

Liber VII. De arithmetica

Liber VIII. De astronomia

Liber IX. De harmonia

Энциклопедия обрела долгую жизнь, вплоть до эпохи Возрождения. Она оказалась даже в числе первопечатных книг, была опубликована в одной из итальянских типографий (1499). Название «предметов» тоже закрепилось в школах на долгие столетия.

О хорошей школьной подготовке говорит и тот факт, что во времена наших гуманистов-педагогов спрос на продолжение образования, на университеты был велик, они активно развивались во многих городах, всего в Италии за четыре века возникло 25 университетов, почти столько же, сколько во всех странах за Альпами вместе взятых. Болонья «кишела» студентами-школярами, их бывало несколько тысяч. Это нам еще раз подсказывает, что в городах должны были по-особому относиться к образованию и образованным людям.

О престижности образования свидетельствуют не только обращения-титулы. Обратимся к интересным фактам городской истории и рассказчикам-новеллистам. О том, как высоко ценилось хорошее образование, говорит яркий пример Флоренции: там судьи и нотариусы объединялись в сообщество, которое признавалось самым важным, так называемым «старшим» цехом. Он стоял выше очень богатых и влиятельных промышленников и торговцев сукнами, которые составляли второй «старший» цех. «Судьями» называли «докторов» права, где бы они ни служили. Слово «доктор» означало тогда, как и сейчас, что человек обладает большой ученостью. Нотариусы, или нотарии, служили в советах, судебных органах, могли выступать адвокатами и прокурорами, занимались частной практикой. Они писали речи, готовили буллы и иные постановления. Им платили довольно высокое жалованье. Даже внешне они отличались: носили отороченное беличьим мехом пунцовое одеяние и колпак-капюшон такого же цвета. Во времена Виллани, т. е. примерно в середине XIV в., нотариев во Флоренции было около 600. И это не удивительно. Еще в более ранние годы и при меньшей численности населения во Флоренции под началом только одного подеста, например, главы судебно-административного аппарата, имевшего «служебный» дворец, находились 82 человека, среди которых было 10 судей, и 24 нотариуса, т. е. почти половина персонала. Понятно, что о такой карьере мечтали многие молодые люди и их родители. Отец Петрарки, например, был успешным нотарием, общественным деятелем; о нем в связи с его профессиональной деятельностью упоминают хроники. Известно, что после изгнания из Флоренции он со своим образованием не пропал, нашел место в городе, где тогда пребывало римское папство, в Авиньоне, во Франции.

В XIV в. образованность становится одним из важных и престижных признаков «современного» человека, горожанина. И – горожанки из уважаемой, состоятельной, с традициями семьи. Именно из таких семерых молодых горожанок состоит у Боккаччо в его «Декамероне» круг рассказчиц новелл. Они веселые, остроумные, много читают, играют на разных инструментах, танцуют. Они знают и красиво рассказывают разные истории о королях разных стран и эпох, монахах, купцах, их женах и т. д. Их героини находчивые, нередко вполне образованные. Например, в одной из новелл некий купец из Генуи, хвастаясь добродетелями жены, утверждает, что она читает и пишет не хуже любого купца. Получается, что и свою образованность похвалил, и в жене отметил незаурядное достоинство такого же плана.

Не один раз с большим уважением отзывается в разных новеллах об ученых людях Саккетти, причисляя к ним и самого себя. Например, он писал, что как-то был в Генуе и находился на Торговой площади в «большом кругу образованных людей» из разных городов. В Генуе, как мы знаем из документов, горожане очень стремились дать детям образование, наверное, и потому, что их родители поступили в свое время так же.

Через 40–50 лет после Саккетти знаменитый гуманист и современник гуманистов-педагогов второго поколения Леон Батиста Альберти напишет «Книги о семье». Альберти полагает, что отцы должны помочь детям выбрать такое «искусство», такую науку, такой образ жизни, чтобы он соответствовал репутации семьи, городскому обычаю, настоящему времени, существующим возможностям и ожиданиям горожан. Он настойчиво советует сыновьям использовать свои способности для усвоения многих полезных наук и искусств. Альберти много раз называет науки и искусства достойными, соглашается, что они требуют упорства, но всегда приносят плоды. Он подчеркивает, что сыновья не должны обмануть семейных ожиданий и надежд, а, значит, эти ожидания связаны с хорошей образованностью. Отметим и мы, что в эту эпоху и от невест, присматриваемых для сыновей, в семьях, как у Альберти, тоже ожидали образованности.

Вернемся к Саккетти. Он имел познания в географии, астрономии, литературе, языке, космографии. Он занимался в молодости торговой деятельностью, но имел также призвание к писательству, сочинял сонеты, подражая Петрарке, составлял проповеди, а в конце жизни написал знаменитые 300 новелл, собрав в своей книге смешные и анекдотические случаи с горожанами, в том числе генуэзцами. Каждый случай он сопроводил собственным комментарием.

Ученость становится и условием, важным для толкователей христианского вероучения. Об этом наш писатель говорит в одной из новелл, когда рассказывает, как некий магистр богословия, ученый с университетским знанием и дипломом, с блеском отстоял свои суждения перед лицом инквизитора. По городу распространилась молва о глубоких познаниях магистра, и флорентийцы попросили его прочесть проповедь, и не один раз. Саккетти не преминул похвалить его как «выдающегося» человека.

Еще один любопытный момент: в литературе того времени много свидетельств о персонах, которые изо всех сил стараются считаться учеными и образованными. Становится престижным и модным покупать книги. Это было дорогое удовольствие, одна книга могла стоить и 15 (рукописный требник-молитвенник с миниатюрами), и 20 (Вергилий), и гораздо больше золотых флоринов, что составляло двух-трехмесячное жалованье школьного учителя. Однако для богатых купцов книги служили показателем «престижного потребления», они ставили их в шкафы и, как с чувством говорит Петрарка, превращали их в пленников.

Место латинского языка. Одним из знаков «настоящей» образованности для того времени можно назвать латинский язык. Он не был в полном смысле «мертвым», только письменно-классическим. На латыни в соборах читали проповеди, велись занятия в школах, на этом языке, наконец, могли быть написаны разные вполне современные документы: новые законы, завещания, деловые письма и пр. Это так называемая средневековая латынь. В нее вкрапливались слова и понятия, которых древний мир не знал, возникшие позже в разнообразных практиках жизни. Но изучали латинский язык по древним, «правильным», учебникам, по римским авторам, поэтому читать классические латинские тексты могли многие горожане с хорошей школой, а тем более с университетом за плечами.

Саккетти не раз указывает на чтение горожанами древних римских авторов, в частности, Тита Ливия, автора истории древнего города Рима. Писатель, правда, не рассказывает, что более-менее полная версия труда этого историка появилась благодаря разысканиям и кропотливой работе гуманистов по вычитке текста, соединению разных его кусков в единое целое. В первую очередь это заслуга Петрарки, но мы не знаем, какую именно версию держал в руках герой новеллы. Важно, что держал! Итак, некий Каппо ди Боргезе Доминики, известный политический деятель Флоренции, возглавлявший несколько раз ее правительство, при чтении так увлекся событиями, связанными с законами римского сената против роскоши, что несколько часов бушевал, стоя у окна, будто все происходило в его время. Он даже забыл, что нанял работников для ремонта какой-то части дома, и продолжал негодовать, когда они подошли к нему за расчетом. Наутро «пришел в себя», расплатился. Ну а те превратили историю в городской анекдот, интересный нам для указания на факт: флорентиец с интересом и живыми реакциями читает латинского автора, это в порядке вещей. А Саккетти, писатель, тем более не прочь при случае напомнить, что Рим был господином мира, и назвать имена Цезаря, Брута или Катона, Сципиона, Катилины, Югурты, Курия, карфагенянина Ганнибала, грека Александра Македонского, героя гомеровской поэмы «Илиада» Гектора, Трою, ее царя Приама, как самых доблестных людей, продемонстрировав таким образом свою образованность. Саккетти представляет читателю целый ряд не только римлян, но и греков. Среди римлян – и политические деятели, и полководцы, и доблестные граждане. Греческого (македонского) полководца и царя Александра Македонского знали многие, потому что в Средние века он превратился в героя поэм, доблестного рыцаря. И их запоем читали все грамотные дворяне и дворянки, да и горожане тоже. Конечно, в пересказах знали «Илиаду». Но наш писатель может позволить себе сравнить кого-то с греческим философом Платоном, рассуждая о глубине аргументов, или вспомнить о прозорливости философа Демокрита, выколовшего себе глаза, чтобы его мысли были более тонкими и не отвлекались на мелкие внешние события. Он – автор, достаточно информированный и в греческой культуре. Это означает, что не только римская, но и греческая литература, философия, наука становились все более интересными для горожан. Но к изучению греческого, к тому, чтобы читать тексты в оригинале, первыми потянутся гуманисты, опять-таки подтолкнут и общество, особенно гуманисты-педагоги в следующем веке.

Собственно, латинский язык в его разговорном варианте также оставался возможным средством общения: в одной из новелл рассказывается, как кардинал церкви одобрительно отзывается о правителе небольшого города, похлопывая его по плечу и произнося на латыни «Вот сын мой возлюбленный, который угодил мне». Вплетали в свою речь латинские фразы не только кардиналы. Уголотто дель Альи, сосед писателя Саккетти, худой, суховатый человек пожилого возраста, огорченный решением судьи об уплате большого штрафа из-за того, что вышел из дома с обнаженным мечом (он был дворянином), жаловался на это несчастье домашним «то по-латыни, то по-немецки».

В разговоре флорентийцы, например, тоже могли обронить ту или иную известную на латинском евангельскую фразу, вроде той, что Христос сказал апостолу Петру: «Ты – Петр44
  «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф.16:18). Имя Петр, в переводе с древнегреческого языка означает «скала, камень» (греч. Πέτρος – камень). – Примеч. ред.


[Закрыть], и на сем камне…» Столь же свободно использует некоторые латинские фразы в другой новелле мальчик, которого священник застает на своем поле на смоковнице, где тот ел и собирал фиги. Священник нес мимо поля причастие для смертельно больного человека. Будучи «неверующим католиком», забыв, что несет тело Христово, он стал угрожать мальчику побоями, упоминая дьявола. Тот, не растерявшись, ответил с высокого дерева: «О Domine, вы несете тело Господне et ego vado in tentatione ficorum»55
  «О, Господин, вы несете тело Господне, а я вошел во искушение фиг».


[Закрыть]. Саккетти свободно включает такие фразы в свои новеллы с полной уверенностью, что их поймут и оценят юмор.