Текст книги "От плоти и крови"

Глава 7

Фэллон исказила простейшее заклинание – причем дважды – и едва не добавила в снадобье ядовитую белладонну вместо бергамота. Но Маллик успел предотвратить катастрофу.

– Ты желаешь отравить неизвестного мне врага?

– Что? – Девочка недоуменно нахмурилась и посмотрела на наставника. – Нет. – Затем она перевела взгляд на склянку с белладонной и быстро отставила ее. – Ой. – Спустя мгновение, показавшееся Маллику чересчур долгим, Фэллон все же нашла бергамот. – Подумаешь, ошиблась.

Стоило упрекнуть ученицу. Не только за небрежность, но и за попытку уклониться от ответственности. Оба проступка были неприемлемыми, но последнее также демонстрировало слабость.

– Подобная ошибка может стоить кому-то жизни. Как и неверное заклинание способно вызвать далекоидущие катастрофические последствия. Твои слова и действия, а также их точность имеют огромное значение.

– Возможно, если бы ты не ждал от меня абсолютной памяти и не стоял над душой, я бы не совершила этой ошибки, – проворчала Фэллон.

– Не исключаю, что я действительно ошибся, сочтя твои знания в области свойств и способов использования растений, масел и порошков достаточными. Хорошо, тогда займи свое место и начнем с самого начала.

– Я прекрасно знаю все эти дурацкие свойства, понятно? – Голос ученицы слегка дрожал, отчего комментарий утратил большую часть язвительности. – Просто взяла не ту бутылочку. Кроме того, такие опасные ингредиенты, как белладонна и наперстянка, должны стоять отдельно, а не вместе с безобидными травами, пусть и в алфавитном порядке.

– Справедливое замечание, – кивнул Маллик. – Вот и займись реорганизацией полок.

– Да тут сотни склянок! Это же займет половину дня.

– Тогда следует приступить как можно скорее. Это задание поможет успокоиться и собраться с мыслями.

– Я не хочу весь день провести в этой душной тесной комнате, выполняя работу, которую ты сам должен был сделать давным-давно. Я хочу на свежий воздух. И вообще, плохо себя чувствую.

Маллик подумал, что ученица явно говорит искренне. Застывшая в ее глазах печаль и блеск близких слез сильно его беспокоили. Почему именно он, мужчина, никогда не имевший дела с детьми, тем более женского пола, стал наставником девочки?

Ведь она, несмотря всю ее силу, все еще была ребенком.

Ребенком женского пола. И об этом не следовало забывать.

– У тебя… хм… уже начались менструации? – неловко откашлявшись, спросил Маллик.

– Что? – Сначала Фэллон не поняла причин подобного интереса, но уже спустя мгновение печаль в ее глазах сменилась отвращением, а затем презрением. – Боже! – Она крутанулась на месте, непроизвольно зажигая свечи в комнате, и нетерпеливо дернула себя за волосы. – Мама была права! Как только женщина расстраивается или начинает злиться, мужчины тут же считают, что во всем виноваты месячные. Некоторые даже тупы настолько, что говорят об этом вслух!

– Я… не понимаю.

– Пока мужчины не начнут каждый месяц истекать кровью и мучиться от ужасной боли, им лучше помалкивать о своих умозаключениях.

– Договорились.

– Я просто устала. – Фэллон опустила руки, снова их подняла и потерла глаза. – Очень устала. Не могу как следует выспаться.

– Ты изготовила прекрасный оберег, который отгоняет дурные сны. Используй его. А я помогу переставить на полках ингредиенты, потому что замечание насчет отдельного хранения опасных веществ было правильным. После этого мы вместе сделаем сонное зелье. Свежее, специально для тебя. И потом можешь прокатиться на лошади, подышать свежим воздухом.

Маллик осекся, заметив, что ее глаза, серые и лучистые глаза, вдруг стали пустыми, а грусть превратилась в настоящее отчаяние.

Он понял, что дело было не только в бессонной ночи. И упрекнул себя, бестолкового дурака, что ошибся в оценке чувств Фэллон, как она сама ошиблась в заклинании.

– Ты тоскуешь по родным, и я не в состоянии их заменить, – медленно произнес Маллик. – Не в состоянии дать ни утешения матери, ни поддержки отца. Но разве ты не достаточно доверяешь мне, чтобы поведать о своих тревогах?

– Это все из-за снов.

– Снов или видений? – Увидев, что глаза Фэллон снова вспыхнули, он поднял руку. Да, он действительно дурак и бездарный наставник. – Пока неважно. Пожалуйста, присядь. Сядь, – уже более настойчиво повторил Маллик. – Я сделаю тебе чай.

– Я не хочу…

– Чтобы успокоиться, – заверил он, выбирая травы из пучков. – И сам выпью. Пойми, я учу тебя, наставляю и защищаю. Но почти совсем ничего не знаю о девочках и их потребностях сверх насущного. Пожалуйста, прояви терпение и позволь мне набраться опыта. Так ты говоришь, все из-за снов?

– Я… распаковала вещи. Повесила на окно колокольчик Колина и поставила в вазу цветок Итана. Достала семейную фотографию, которую сделали для меня родители. Теперь комната выглядит уютнее и стала по-настоящему моей. – Она потерла глаза. Маллик с некоторым облегчением отметил, что жест вызван усталостью, а не слезами. – Кроме того, я подружилась с Таише, и это было… просто невероятно. Встретила Мика. Хоть он и придурок, но… – Фэллон пожала плечами. – Затем ты дал задание выследить волка в золотом ошейнике. Классное, необычное испытание. У меня есть Грейс, а еще Таише и безбашенный Мик. Может, я действительно могу всему научиться? Как при строительстве улья: шаг за шагом, секция за секцией. – Она помолчала и добавила: – Я почувствовала себя счастливой.

– А потом тебя посетили сны, – кивнул Маллик, ставя чашки с чаем на стол и садясь напротив ученицы. – Расскажешь, о чем они были?

– Сначала я увидела одно место. Это так глупо.

– Место глупое? – переспросил он.

– Нет, не бери в голову. В общем, я никогда там не бывала. Эта поляна – самая дальняя от фермы точка, которую я видела. И все же тот каменный круг на пустом поле, со всех сторон окруженном лесом, казался мне знакомым. Затем из густого тумана появился темноволосый мужчина. Мы с ним никогда раньше не встречались, это точно, но я почувствовала… что-то. На поясе у него висел меч, а глаза были зелеными. Темно-зелеными, как листва в землях фей.

– Земли фей?

– Так я называю заводь, где нашла Таише, – пояснила Фэллон, слегка покраснев, и поднесла чашку к губам, чтобы скрыть смущение. – Цвет глаз удалось разглядеть потому, что незнакомец не казался сном, как обычно бывает, а будто смотрел прямо на меня через окно или зеркало. И обращался ко мне.

– Что он сказал?

– Назвал мое имя и сообщил, что круг был одной из семи завес и пролитая там кровь богов – наших с ним общих предков – была отравлена и уничтожила магический барьер, послужив началом всеобщего заражения. После этого мужчина вытащил из ножен меч и вскинул его к небу. Ударила молния, и оружие окуталось пламенем. Белым пламенем. Затем незнакомец спросил, приму ли я свое предназначение, щит и меч. Исполню ли пророчество и… как там? Явлю ли себя миру? И велел выбирать. – Девочка помедлила, но призналась: – Не могу точно сказать, видение это было или сон.

– Вероятно, и то и другое.

– У мамы тоже бывают видения, а я иногда… просто знаю некоторые вещи. Например, где прячутся братья. Просто возникают образы в голове. Не всегда, правда, только изредка. Один раз на ферму заехал мужчина со шрамами на лице и руках. Когда я посмотрела на него, то тут же перед глазами вспыхнула картина, как он, охваченный огнем, бежал от Мародеров, а потом упал, и они оставили его умирать.

– И тебя это испугало, – заключил Маллик. Фэллон молча кивнула и отпила чай. – Ты сказала, что круг камней был в первом сновидении. Значит, были и другие?

– Да, еще одно. Гораздо длиннее. Сначала все расплывалось, словно находилось за мутным стеклом, а голоса звучали издалека, так что удавалось расслышать только обрывки фраз. Место было уже другим. Похожим на то, через которое мы проезжали по пути сюда: с большими домами, стоящими вплотную друг к другу.

– Вероятно, город или другое большое поселение.

– Так вот, особняки там были просто огромными. И в них жили Праведные воины. Я знаю, кто они такие и что делают. – Печаль из глаз Фэллон исчезла, зато в них вспыхнул гнев. – Они охотятся на таких, как мы, и убивают всех, кто отличается от них.

– Они боятся того, чего не понимают.

– В их поселении были рабы, – с жаром продолжила рассказ девочка. – Эти фанатики заставляли делать грязную работу тех, кто не верит в их идеалы. Даже детей. А людей с магическими способностями держали в тюрьме и творили с ними ужасные вещи. Я наблюдала глазами одного из пленников, мальчишки не старше меня. Я могла заглянуть в его мысли. Их с еще одной женщиной вели на казнь и собирались повесить. Ведьму звали… Нет, не помню.

– Ничего страшного.

– А мальчика звали Гаррет. Или зовут. Не представляю, когда это происходило… Или только должно произойти. Он был оборотнем, и Праведные воины били его, жгли огнем, резали ножами и… насиловали. Отрезали волосы всем узникам. А той женщине еще и воткнули кляп, надели мешок на голову. Оба приговоренных шли по улице босые, со связанными за спиной руками, а толпа местных оскорбляла их и бросала камни. И у ведьмы, и у мальчика на лбу был выжжен символ. Пентаграмма.

– Вероятно, так Праведные воины помечают пленников.

– И рабов тоже. Но только не на лице, а на левом запястье. И знак выглядит по-другому: крест, заключенный в круг. Тот оборотень, Гаррет, видел это. Их подвели к платформе с двумя петлями.

– Виселице.

– Ага. Тогда я прочитала мысль мальчика. Он собирался обернуться пумой и сражаться. Но внезапно в воздухе засвистели стрелы, убивая охранников и давая возможность Гаррету превратиться и убежать, пока толпа металась в панике. А ведьму в это время освобождал другой парень – постарше меня, черноволосый. Он мог бы быть младшим братом или сыном мужчины из предыдущего сна. Хотя точно сказать сложно, ведь я наблюдала за происходящим глазами оборотня, который лишь бросил взгляд мельком, а затем устремился к тюрьме.

Фэллон перевела дух, сделала глоток чая из чашки и почувствовала, как напряжение понемногу начинает отпускать.

– И что произошло дальше? – поинтересовался Маллик, заметив, что собеседница готова продолжать разговор.

– Гаррет никогда раньше никого не убивал, ни в образе пумы, ни будучи мальчиком. Я знала это, видела в его мыслях. И все же он хотел покончить с мучителем, пылал от ярости. Однако к тому времени, как он добрался до тюрьмы, охранник уже без сознания лежал на земле. Оглушенный и истекающий кровью, но живой. Над ним стояла очень красивая девушка. Она не испугалась пумы, а, наоборот, помогла Гаррету, вновь превратившемуся в мальчика, добраться до места, где их ждали другие: двое мужчин. Их звали Билл и Эдди. С ними была собака. Очень старый пес по имени Джо. Маллик, я знаю этих людей.

– Верно.

Фэллон вздрогнула, когда наставник спокойно подтвердил, что верит ей.

– Девушка вернулась в поселение, – продолжила она рассказ. – А потом явились другие: пленники и рабы. Их набралось два грузовика. Затем в поселении раздались взрывы. Все это напоминало нападение, но только с целью спасти людей, освободить их и помочь. Вернулась та девушка уже на мотоцикле. Она сидела за спиной того парня, который развязал ведьму. Тоня и Дункан. Их имена я тоже слышала раньше.

– Да, – снова кивнул Маллик.

– Когда они все поехали прочь от поселения, Гаррет спросил у Эдди, куда они направляются. И получил ответ – я расслышала его очень отчетливо: Нью-Хоуп. Именно там погиб мой родной отец. Праведные воины явились тогда, чтобы убить меня.

Слова сыпались быстро-быстро, чтобы облегчить тяжесть внутри ее.

– Мама покинула Нью-Хоуп, чтобы спасти меня и защитить людей, которые там жили. Своих друзей. Эдди был маминым другом. И у него был пес Джо. Дункан и Тоня – Антония – были совсем маленькими, когда мама жила в Нью Хоуп. И их мать тоже была маминой подругой. Все они – Эдди, Дункан, Тоня и еще Билл, пожилой мужчина, – рисковали жизнями, чтобы освободить Гаррета и многих других. И набег выглядел слишком хорошо организованным для первой спасательной операции. Да, это правильное определение: спасательная операция. Близнецы не намного старше меня, но они уже сражаются. Гаррет младше меня, но он тоже был готов сражаться.

– Тебе интересно, почему тебя ограждали от подобного?

Только когда Фэллон услышала вопрос наставника, она поняла, что именно это и тяготило ее больше всего остального, и кивнула.

– Мне предстоит стать Избранной, спасительницей мира. Так почему тогда я не участвую в битвах? Почему не помогаю людям?

– У тебя все впереди. Твои родители заложили фундамент, не только научив тебя полезным вещам, но и показав, что такое семья, общество, взаимовыручка, преданность и любовь. Грядущую войну нельзя выиграть лишь мечом и магией. Нужно верить всей душой, что дело, за которое тебе предстоит сражаться, стоит того, чтобы умереть. Или убить. А сколько еще необходимо узнать, усвоить и даже принять на веру… Некоторые становятся воинами, другие – предводителями, совсем немногие – символами. Ты станешь всем этим. Но твое время еще не наступило.

– Поэтому меч так и висит над камином, а шкаф заперт?

– Вскоре мы приступим к тренировкам с оружием. А почему ты не попробовала отпереть шкаф сама?

– Откуда ты знаешь, что я не пробовала?

– Я же не совсем слепой, дитя, – улыбнулся Маллик.

– Ладно, ты прав. Не хотела проявить неуважение. Это было бы грубым поступком.

– Видишь? Ты не обладала бы такой чуткостью и тактичностью, если бы не провела детство в кругу семьи. Эти годы уже служат тебе основанием для принятия решений и послужат еще не раз.

Фэллон пожала плечами, сама не слишком уверенная, согласна ли с наставником.

– А… Ты знаешь место из моего первого сна?

– Да, – кивнул он.

– Осталось шесть завес. Что же произойдет, когда исчезнут остальные, если уничтожение первой стало причиной смерти миллионов людей? – выпалила Фэллон один из переполнявших ее вопросов.

– Преодолеть защиту первого барьера было не так уж и просто, – отозвался Маллик. – Потребовалось огромное сосредоточение темных сил и угасание света. Верования могут исчезнуть, а когда вера меркнет, исчезает и сила. Страхи же и злые помыслы сопровождают человека всегда. Когда свет потускнел, мощь завесы пошла на убыль. И этого оказалось достаточно. И все же это ужасное событие пробудило и свет, возродило его сияние.

– Ты не ответил на вопрос, – заявила Фэллон.

– Сейчас завесы защищены гораздо лучше.

– Но?

Маллик вздохнул, отчасти восхищаясь пытливым умом ученицы, и ответил:

– Один за другим барьеры падут. Многие погибнут, других охватит безумие. Урожай будет становиться все скуднее, пока не иссохнет на корню. Поля запылают, земля перестанет родить. Воцарится голод. Затем начнется падеж скота и других животных. Млекопитающих, птиц, рыб. Останутся только пресмыкающиеся и насекомые. По рекам, ручьям, озерам, морям и океанам побежит кровь, неся смерть и разложение. Вода затопит сушу, распространяя отраву.

– Боже, – прошептала Фэллон, побледнев, но решительно кивнула, чтобы дослушать честный ответ на свой вопрос.

– На землю обрушится иссушающий зной. Молнии подожгут деревья, и в лесах заполыхают пожары. Мир окутают пламя и дым. И снизойдет тьма, и начнется великая бойня, в которой умрут все выжившие. Земля содрогнется и разверзнется, и силы тьмы воссядут на трон.

– Но зачем? Зачем? – возмутилась девочка. – Уже некем будет править.

– В этом и состоит цель: истребить свет, заставить добро замолчать навсегда, убить надежду.

– Это так глупо.

– Значит, те, кто будет противостоять тьме, должны быть умны.

– Получается… – протянула Фэллон, изо всех сил стараясь успокоиться и переварить сказанное. Перестать быть невежественной. – Когда завеса пала и вирус убил миллионы, некоторые из выживших обрели магические способности, хотя до того считали себя обычными людьми. Они снова начали верить в чудеса?

– Вера служит и мечом, и щитом, если обладатель ее отважен, силен и разумен. Некоторых открывшаяся сила свела с ума, затянула во тьму. Другие же научились с ее помощью вести за собой людей, как твой родной отец. Или строить, исцелять и защищать, как твоя мать. Многие люди, с магией и без, сумели сплотиться и работать вместе, а также сражаться, помогая другим, как в твоем видении. И это тоже служит основой, фундаментом для тебя, Избранной.

– Большую часть времени я не могу даже братьев заставить слушаться, – тяжело вздохнула Фэллон. – И как прикажешь возглавить взрослых людей? Разрозненные группы?

– А как ты строила улей? С помощью полученных знаний и обретенных навыков. Как призывала пчел? С помощью веры и внутреннего света.

Фэллон отставила чай. Может, она и успокоилась, но уверенности так и не почувствовала.

– Нельзя было ошибаться при произнесении заклинаний и с белладонной только из-за плохого настроения. В следующий раз я буду внимательнее.

– Да. И мне тоже следовало хранить травы не как я привык, а с умом. И я буду впредь внимательнее.

– Мама всегда ставила опасные ингредиенты на верхнюю полку, подальше от… – В этот раз воспоминания навалились слишком неожиданно, и Фэллон не успела побороть слезы. – Я в порядке, – заверила она, утирая глаза. – Я в порядке.

Маллик снова остро ощутил, насколько юна его подопечная. Слишком юна для той тяжкой ноши, что предназначена ей богами.

– Смотри в огонь. Не больше минуты. Смотри, – повторил он, когда Фэллон подняла глаза. – И увидишь.

Когда она обернулась к камину, Маллик ненадолго приоткрыл портал, показывая ферму. Листья кружились на ветру. Все трое мальчишек складывали дрова в поленницу, пока Саймон чинил ограду ближайшего загона. Лана работала в огороде.

Пока Фэллон смотрела на родных, не отводя взгляда и стараясь сохранить их образы надолго, мать выпрямилась, прижала руку к сердцу и улыбнулась, хотя по щекам ее текли слезы. И успела послать воздушный поцелуй прежде, чем картинка в языках пламени померкла.

– Она меня заметила? Скажи, заметила?

– Почувствовала. Я мог сделать для тебя лишь это.

– Спасибо!

– А теперь возьми лошадь и поезжай на прогулку, подыши свежим воздухом.

– Обязательно. Только сначала закончу снадобье. И потом переставим ингредиенты на полках. Я уже пришла в себя.

* * *

В течение недели Фэллон старалась изо всех сил, прилежно училась, трудилась по хозяйству, тренировалась. Она уже могла жонглировать пятью шарами света, но еще только привыкала держать меч. И сохранять равновесие, стоя на руках на поверхности пруда, удавалось с трудом. Она практиковалась по двадцать минут каждый день, наколдовав непрозрачную завесу на случай, если Мик снова решит подглядывать.

Остальное свободное время проходило в поисках волка с золотым ошейником. Верхом на лошади Фэллон объехала весь лес, но не обнаружила ни следов, ни помета, ни малейшего знака, указавшего бы на логово.

Несколько раз она замечала Мика, но нарочно меняла направление, чтобы преподать урок наглецу. Но когда листва опала, оставив ветви голыми, девочка все же позволила ему себя нагнать, придержав лошадь.

– Тебе что, заняться больше нечем?

– Этот лес не принадлежит тебе, знаешь ли, – язвительно прокомментировал Мик, наблюдая, как филин скользнул на ближайшую к ним ветку. – Таише теперь летает за тобой повсюду.

– Только когда сам этого хочет. Спасибо за яблоки. Если принесете еще и добавите сахар – лучше всего тростниковый, – я смогу сделать яблочное масло.

– Как ты сделаешь масло из яблок?

– Мама меня научила. Это очень вкусно. Если я его сделаю, то оставлю часть для вас. Его можно намазывать на хлеб или печенье.

Мик зашагал рядом с лошадью, периодически беря разгон, взбегая на дерево и делая переворот. Фэллон решила тоже научиться этому трюку.

– Что ты ищешь? – спустя некоторое время спросил мальчишка.

– С чего ты взял, что я что-то ищу?

– Когда кто-то высматривает следы, это сразу заметно, – ухмыльнулся Мик. – Но ты не охотишься.

– У нас пока достаточно оленины. Да и Маллик любит рыбачить. Я планирую загнать кабана, но позднее.

– Так что же ты ищешь?

– Если хочешь знать, я прохожу второе испытание.

– А каким было первое?

– Таише и золотое яблоко, тугодум.

– А, ясно. – Мик снова совершил кувырок с дерева. – И что за второе испытание?

– Волк с золотым ошейником. Я должна уговорить отдать его.

– Да ни в жизнь! – Несносный мальчишка громко расхохотался и смеялся, пока не упал на траву.

– Тебе-то откуда знать?

– Да уж знаю! Фаол Бан[5]5
  Фаол Бан (валл. Faol Ban) – волк.


[Закрыть] скорее выгрызет тебе печень, чем расстанется со своим драгоценным ошейником.

– Волка так зовут? Ты его знаешь?

– Все его знают. Ты что, вчера родилась? Он живет в тайном логове и охотится по ночам. А золотой ошейник получил от богини луны в награду за отвагу и преданность. И ни за что не отдаст его какой-то девчонке.

– Что за богиня луны?

– Без понятия. Какая-то из низшего пантеона, – отмахнулся собеседник, и Фэллон подумала, что теперь, когда узнала имя волка, постарается найти упоминание о нем в книгах Маллика. А Мик продолжал разглагольствовать: – К слову, мы устраиваем посиделки возле костра в честь Самайна[6]6
  Самайн, Самхейн – кельтский праздник окончания сбора урожая.


[Закрыть]. Это весело. Приходи, если захочешь.

– Мы с наставником должны провести обряд, чтобы почтить тех, кто ушел в другой мир. Дома мы тоже всегда разжигали костер, наряжались в самодельные костюмы, вырезали тыквы и играли в игры.

– А где находится твой дом?

– Примерно в полутора днях езды на север отсюда. Мы с папой, бывшим военным, мамой, бывшим шеф-поваром ресторана, и тремя братьями живем на ферме. А у тебя есть сестры?

– Нет, только мы с папой. Но зато в нашей общине целых тридцать три человека. Вернее, тридцать четыре, – поправился Мик и пояснил, вставая на руки и как ни в чем не бывало продолжая путь вниз головой: – Мириам совсем недавно родила ребенка. А еще неподалеку обитает клан оборотней, их там пара дюжин, не меньше. Да и феи создали свое поселение.

– Ого, – уважительно протянула Фэллон.

– Их там вообще тьма, если считать самых крошечных, нимф и пикси, – добавил мальчишка, снова переворачиваясь и вспрыгивая на ноги. – Это они оставили яблоки в прошлый раз, а еще приносили цветы, потому что умеют зачаровывать растения. Одному из них Праведные воины поранили крыло, и никто не может его вылечить.

– Может, Маллик сумел бы помочь?

– Не-а. Он уже пробовал. Целитель из твоего наставника неплохой, но даже у него ничего не вышло.

– Сочувствую. Я представляю, каково это. Фанатики убили моего родного отца.

– Да, я знаю. Мы все здесь знаем историю о Максе Фэллоне и резне в Нью-Хоуп.

– Правда?

– Само собой. – Мик склонил голову набок, будто к чему-то прислушиваясь, а потом заторопился прочь. – Мне пора идти. Но помни: у нас на посиделках весело. Может, Маллик позволит тебе пойти после обряда? – Он кивнул на прощание и растворился в лесу.

Фэллон подумала, что посетить костер было бы интересно, но даже если строгий наставник отпустит, вряд ли у нее самой найдется время на развлечения. Ей нужно выследить Фаол Бана. А для этого придется дождаться ночи и незаметно выскользнуть из дома.

* * *

Вечер, когда завеса между миром живых и миром мертвых истончилась, выдался ясным и прохладным. Легкий свободолюбивый ветерок заставлял листья танцевать в воздухе. После заката крошечные огоньки фей выжидательно мерцали в сумерках, пока Маллик складывал из камней алтарь. Фэллон принесла ритуальный нож, свечи, яблоко и травы, а также тыквы, оставленные под дверью сегодня утром, и котел. Затем вспомнила, как поступала мать, и украсила основание алтаря пережившими первые заморозки цветами, оранжевыми глянцевитыми плодами и свечами.

В последний заход девочка захватила тарелку с хлебом, обрядовый серп для трав и книгу отца.

– Эта ночь посвящена предкам, – одобрительно кивнул Маллик, когда она положила «Короля чародеев» на алтарь. – Сим ты выражаешь почтение.

– А у тебя что-то осталось от родителей?

– Серп, который ты выбрала, принадлежал моей матушке. Не исключено, что именно она направляла твою руку. Замкни круг.

– Я? – Фэллон удивленно распахнула глаза. – Но я никогда сама не замыкала круг во время саббат[7]7
  Саббаты, или шабаши – праздники Колеса года, ежегодного цикла праздников, существующего у последователей Викки и неоязычников.


[Закрыть].

– Настал твой черед.

Волнуясь, что совершит ошибку и навлечет на себя гнев наставника, девочка медленно начала обряд: разместила свечи по четырем сторонам и принялась по часовой стрелке обходить алтарь, зажигая огонь силой мысли. Первым по традиции стал восток.

Фэллон потребовалось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться и очистить разум от сомнений и тревог.

– Хранительница востока, богиня воздуха, мы взываем к тебе и просим поделиться мудростью. Не оставляй нас без защиты круга, очерченного с любовью и доверием.

Она бросила быстрый взгляд на Маллика, но он не выразил ни одобрения, ни неудовольствия, так что пришлось двинуться дальше и воззвать к хранительнице юга, богине огня, с просьбой даровать энергию и волю. Затем настало время запада, воды и страсти. Уже уверенная в собственных силах, Фэллон завершила обряд обращением к северу, земле и могуществу.

Несмотря на порывы ветра, пламя на фитилях горело ровно. Она повернулась к наставнику и спросила:

– Круг замкнулся. Ты войдешь в свет, под защиту богини?

– Войду. – Он переступил черту. – Ты сегодня жрица. Продолжай.

Почувствовав, как пересохло во рту, Фэллон зажгла черную свечу.

– Темная мать, богиня смерти и перерождения, услышь верную служительницу, которая желает выразить почтение. Я прошу твоего благословения. В этом месте, в этот час молю: яви свою силу, подними завесу между мирами, чтобы те, кто жил раньше, внимали нашим словам.

– Следующую, – кивнул Маллик.

– Темный отец, – громко произнесла девочка после того, как зажгла другую свечу, – владыка подземного мира, услышь верную служительницу, которая желает выразить почтение. Я прошу твоего благословения. В этом месте, в этот час молю: яви свою силу, защити нас, когда завеса поднимется.

– Огонь запылает ярче, если богиня и ее супруг услышат тебя.

Фэллон ощутила всплеск силы. Подобно языкам пламени, она одновременно приносила удовольствие и причиняла боль. Не дожидаясь подсказок Маллика, юная жрица продолжила произносить слова, которые шли от сердца и сами срывались с языка:

– В эту ночь мы зажигаем свет и приветствуем его противоположность, тьму. Добро пожаловать, гости из иного мира. Явитесь к нам и пробудьте до первых лучей утренней зари.

Она сделала шаг вперед, взяла яблоко и разрезала его поперек обрядовым серпом, обнажая символическую пентаграмму внутри плода. Затем откусила от одной половины, поместила плод в котел, добавила травы, покрошила хлеб, вылила вино из чаши и разожгла огонь, на этот раз вручную.

После этого Фэллон вытащила тлеющий прут, влила в него магию и взмахнула так, что сквозь дым посыпались искры.

– Услышьте меня и явитесь на зов. И пусть тем, в чьем сердце сияет любовь, этот огонь осветит путь и укажет дорогу сквозь ночь. – Она на секунду застыла, ощутив движение ветра. Неужели это дыхание богов, ответивших на просьбы? – Темная мать, благослови котел смерти и перерождения. Темный отец, сделай лезвие острым и направь его, чтобы защитить всех нас. Я, Избранная, предлагаю свою кровь.

Ритуальным ножом Фэллон сделала надрез на ладони, и красные капли потекли в котел. Оттуда, едва не ослепив Маллика, вырвался свет. Он пролился на алтарь и затопил круг. В небо устремился яркий луч, похожий на прожектор.

– Кровь от вашей крови я приношу в знак уважения, – нараспев продолжила жрица. – И живые, и мертвые страшатся медленной гибели года. Призываю ваш свет и свет покинувших мир душ слиться с моим, чтобы сразиться с тьмой, оставить след. Я, ваше дитя, прошу о поддержке. Дайте мне сил все преодолеть. – Она опустила горящий прут и в полной тишине отрезала косу ножом. – Клянусь преданно служить свету. Примите этот символ превращения девочки в воительницу.

Фэллон опустошенно выдохнула. Сияние котла померкло до едва заметного мерцания. Свечи, что полыхали, как факелы, теперь мягко мерцали в темноте.

Чувствуя покалывание на коже от выплеснутой магии, Маллик успокоил бешено бьющееся сердце, приблизился к ученице и положил руку ей на плечо. Вздрогнув, будто пробуждаясь ото сна, Фэллон посмотрела на него темными, широко распахнутыми глазами:

– Магия… Она проходила сквозь меня, надо мной. Была повсюду.

– Да, я знаю.

– Сначала я делала, как учила мама, но потом… Просто знала, что именно нужно говорить. И меня переполнила магия, становясь сильнее и сильнее. Сейчас мне немного не по себе.

– Сложно сразу справиться с подобной мощью. – Маллик, не подумав, протянул Фэллон кубок.

– Что это? – спросила она, отпив и с отвращением скривившись.

Наставник отругал себя за то, что дал алкоголь тринадцатилетней девочке, и покачал головой.

– Всего лишь вино. Один глоток тебе не повредит. Мы вместе замкнем круг, а потом сможешь перекусить, выпить воды и отдохнуть.

– Я чувствую… – Фэллон запнулась и с ужасом уставилась на косу, которую по-прежнему держала в руке. – Я отрезала волосы?

– Да.

– Я отрезала волосы, и ты не остановил меня?

– Дитя, я не уверен, что даже вся магия богов смогла бы тебя остановить.

– Но… Моя коса…

– Отрастет снова. Справишься с замыканием круга?

– Да. Сейчас.

Когда обряд был завершен, Маллик подогрел суп, который они ели на ужин. Фэллон проглотила всего несколько ложек, зато пила воду, как верблюд.

– Ты преподнесла богам свою кровь.

– Это ты исцелил порез? – спросила девочка, с недоумением разглядывая нетронутую ладонь.

– Нет. Если бы ты посвятила меня в свои планы, я бы постарался отговорить тебя от принесения этих жертв, таких символичных и сильных. И был бы не прав. Боги приняли твое подношение чрезвычайно благосклонно.

– Пожалуй. – Фэллон провела рукой по обрезанным волосам.

– Ты проявила уважение к богам, к предкам. И принесла обет.

– Я ощущала себя одновременно и кем-то другим, и самой собой. Будто знала, что должна предпринять, хотя понятия об этом не имела.

– Я объясню смысл ритуала и твоих действий. Но клятва… Ты сделала выбор, не так ли?

– Наверное, я сделала его уже тогда, когда распаковала вещи, – медленно отозвалась Фэллон, водя ложкой по остывшему супу. – Мне страшно.

– Было бы глупо не бояться. Но знай: сегодня ты поступила правильно. И завтра получишь меч.

– Правда? – Глаза девочки вспыхнули.

– Завтра. А пока отправляйся в постель и отдыхай.