Текст книги "Талисман моей любви"

6

Ему следовало знать, что Сибил явится вовремя. Не раньше и не позже, а минута в минуту. Точность – отличительная черта ее характера. На Сибил была блузка цвета сочного персика, темно-коричневые брюки, оканчивающиеся на пару дюймов выше щиколоток, и сандалии на двух тонких ремешках, открывавшие великолепные узкие ступни с ногтями под цвет блузки. Густые черные волосы прихвачены заколками на висках, так что взору Гейджа открывались три крошечных колечка в левом ухе и два в правом.

С собой у нее была коричневая сумка размером с бультерьера.

– Слышала, у тебя был гость. Ты должен мне рассказать – я хочу убедиться, что при пересказе ничего не потерялось.

Прямо к делу, подумал он.

– Отлично. – Гейдж двинулся на кухню. Если придется повторить историю еще раз, лучше делать это с чашкой кофе.

– Не возражаешь, если я поищу чего-нибудь холодного?

– Пожалуйста.

Гейдж смотрел, как она достает из холодильника грейпфрутовый сок и диетический имбирный эль.

– Я немного обижена, что Энн еще не говорила со мной. – Сибил насыпала в стакан лед, затем одновременно стала лить туда напитки, смешивая их. – Но я стараюсь быть великодушной. – Обернувшись, она вопросительно вскинула бровь. – Хочешь?

– Ни в коем случае.

– Если бы я весь день пила кофе, как ты, то ходила бы колесом по потолку. – Она бросила взгляд на карты, разложенные на столе. – Я тебе помешала.

– Просто убивал время.

– Ага. – Сибил внимательно изучала расклад. – Во Франции пасьянс часто называют Reussite, что значит «успех»; часть историков придерживаются мнения, что его придумали именно в этой стране. В английском языке его обозначают словом «терпение» – видимо, именно это качество тебя привлекает. Самая интересная теория, с которой я сталкивалась, утверждает, что в основе пасьянса лежит гадание на картах. Ты возражаешь? – спросила она, постучав по столу, и Гейдж пожал плечами.

Сибил открыла карту и продолжила раскладывать пасьянс.

– В последние лет двадцать стали популярными игры через компьютер. Ты не играешь онлайн?

– Никогда. Предпочитаю сидеть в одной комнате с противниками. Анонимный выигрыш не приносит такого удовольствия.

– Я однажды попробовала. Люблю пробовать – почти все.

Гейдж попытался представить, что это значит – почти все.

– И как успехи?

– Неплохо. Но, как и ты, я обнаружила, что это не настоящее. Ладно, где мы устроимся? – Из недр огромной сумки она извлекла блокнот. – Давай начнем с того, что ты расскажешь подробности утреннего визита, потом…

– Ты мне снилась.

– Да? – Она склонила голову набок.

– Учитывая категорию Х[4]4
  Фильм с элементами эротики и жестокости, только для взрослых.


[Закрыть], можешь поделиться с остальными, если сочтешь необходимым, а можешь оставить при себе.

– Сначала я должна услышать. – Ее губы дрогнули в улыбке. – В мельчайших подробностях.

– Ты пришла ко мне в спальню. Голая.

Сибил открыла блокнот, начала записывать.

– Какое бесстыдство.

– В комнату проникал лунный свет, и все было похоже на черно-белый, очень сексуальный фильм. У меня сложилось впечатление, что это не в первый раз; ласки были знакомыми. Как говорится, возможно, немного другие па, возможно, чуть-чуть изменился ритм, но этот танец мы уже танцевали.

– Мы разговаривали?

– Нет. – Ее глаза светились любопытством, отметил Гейдж, и удивлением – бесстрастным. И ни намека на смущение. – Мне был знаком вкус твоих губ и звуки, которые с них слетали, когда я прикасался к тебе. Я знал, где тебя ласкать и как. Когда мы… соединились и любили друг друга, комната начала кровоточить и гореть. – Любопытство усилилось, удивление погасло. – Они обрушились на нас, пламя и кровь. И ты заговорила. На пике оргазма, в ту секунду, когда огонь поглотил нас, ты крикнула: бестиа.

– Секс и смерть. Больше похоже на эротический или страшный сон, чем на пророчество.

– Наверное. Но я подумал, что нужно его рассказать. – Он постучал пальцем по блокноту. – Для твоих заметок.

– Трудно отвлечься от мыслей о сексе и смерти – с учетом всего, что происходит. Но…

– У тебя есть татуировка? – Он увидел, как задумчиво прищурились глаза Сибил. – Примерно вот такого размера. – Гейдж раздвинул большой и указательный пальцы на пару дюймов. – На пояснице. Похоже на тройку с тонкой волнистой линией, отходящей от нижнего завитка, а сверху еще один символ, завиток с точкой в центре.

– На санскрите это индуистская мантра «ом». Четыре части обозначают четыре ступени сосредоточения: бодрствование, сон, видения и трансцендентное состояние.

– А я подумал, что это просто сексуально.

– Конечно, сексуально. – Повернувшись, Сибил приподняла блузку на несколько дюймов и продемонстрировала татуировку на пояснице. – Но в этих символах заложен глубокий смысл. А поскольку ты их видел, придется сделать вывод, что в твоем сне тоже заложен смысл.

Она опустила блузку, вновь повернулась к Гейджу лицом.

– Нам обоим прекрасно известно: мы видим потенциал, а не абсолют. Кроме того, очень часто увиденное нами насыщено символами. Так что, судя по твоему сну, у нас есть шанс стать любовниками.

– Можно было догадаться и без всякого сна.

– И как любовники мы рискуем заплатить за удовольствие высокую цену. – Она твердо посмотрела ему в глаза. – Можно предположить, что тебя влечет ко мне на физическом уровне, но не на эмоциональном и ментальном. Мысль о возможной женитьбе вызывает у тебя отторжение, поскольку получается, что ты следуешь примеру друзей. А ты привык быть самостоятельным. Не могу тебя винить – я тоже. Раздражает также – и я разделяю это раздражение – идея, что наше разделение на пары является частью общего плана, составленного сотни лет назад. Правильно?

– В основном.

– Тогда прибавим твою пессимистическую – в отличие от моей – натуру, которая ослабляет подсознание, или твой дар, который создает нечто вроде мертвой зоны.

– Понятно, – усмехнулся Гейдж.

– Что до меня, я не отвергаю любовников только на том основании, что во время оргазма меня могут уничтожить силы зла. Это убивает всю романтику.

– Ты ищешь романтики, Сибил?

– Как все. Только у каждого свое представление о ней. Давай выйдем на свежий воздух, на веранду? Я люблю весну, а она так коротка. Насладимся ею, пока есть такая возможность.

– Хорошо. – Гейдж взял кофе, открыл дверь на веранду. – Тебе страшно? – спросил он, пропуская Сибил вперед.

– Все время, с тех пор как приехала сюда. А тебе?

Он оставил дверь открытой.

– Я привык. Привык всю жизнь бояться, но не подавать виду. Потом наступила стадия «да пошло оно все». Теперь осталось одно раздражение. Но тебя это не раздражает.

– Мне интересно. – Она извлекла из сумки солнцезащитные очки, водрузила на нос. – Наверное, хорошо, что у всех у нас разная реакция. Шире охват. – Сибил села за один из столиков, с веранды открывался вид на сад и окаймлявший его лес. – Расскажи об Энн Хоукинс.

Гейдж рассказывал об утренней встрече, а она делала пометки в блокноте.

– Трое, – сказала Сибил, выслушав рассказ. – Три мальчика, потомки Энн и Джайлза Дента. Вера – это по части Кэла. Он верит не только в себя, в вас, в город, но готов принять то, что не может видеть сам. Прошлое – то, что произошло до него. Надежду олицетворяет Фокс. Он оптимист и считает, что способен что-то изменить и обязательно изменит. Значит, на твою долю, хорошо это или плохо, остается предвидение – то, что будет. Вторая тройка – Куин, Лейла и я – укладывается в ту же схему, образуя пары. Кэл и Куин, Фокс и Лейла, а теперь мы с тобой. Три в одном – трое мужчин, три женщины, три пары, объединенные в одно целое. И это наша заслуга, точно так же, как соединение трех осколков гелиотропа.

– Что не помогло выяснить, как им пользоваться.

– Но Энн ясно, по крайней мере для меня, дала понять, что у нас есть все необходимое. Материальных элементов больше не будет. Что-то другое. Слезы. – Нахмурившись, Сибил забарабанила пальцами по блокноту. – Она плакала о тебе, и, если я ее правильно поняла, мне тоже предстоит плакать. С удовольствием пролью пару слезинок, если они отправят Большого Злого Ублюдка в ад. Слезы, – повторила она и закрыла глаза. – Этот ингредиент часто используется в магии. Как правило, женские. Слезы девственницы, беременной женщины, матери, старухи и все такое прочее, в зависимости от обстоятельств. Я в этом плохо разбираюсь.

– Неужели есть такое?

Усмехнувшись, Сибил сдвинула очки на кончик носа и посмотрела поверх них на Гейджа.

– Кое-чего я, конечно, не знаю, но практически во всем могу разобраться. Нужно выяснить. Похоже, Энн говорит, что хотя остальным парам тоже придется кое-что сделать в своих областях, основную часть работы они уже выполнили. Пришло время смотреть вперед, а это наша с тобой задача, приятель.

– Я не могу вызывать видения по собственному желанию.

– Конечно, можешь. Нужна практика, концентрация и внимание. Все это у тебя есть – в противном случае ты не смог бы зарабатывать на жизнь картами. А вот проблемой может стать другое: нам потребуется вызвать свой дар одновременно и сосредоточиться на одном и том же событии.

Сибил снова запустила руку в свою вместительную сумку и достала колоду карт Таро.

– Шутишь?

– Инструменты, – ответила она и принялась довольно ловко тасовать большие карты. – У меня есть еще руны, несколько разновидностей хрустальных шаров, магическое зеркало. Когда-то я серьезно увлекалась колдовством, пыталась найти корни своего дара. Но, как и во всякой религии или организации, у них куча правил. Эти правила начали душить меня. В какой-то момент я примирилась с тем, что обладаю даром предвидения, и расширила поле деятельности.

– Когда ты впервые поняла?

– Что могу видеть будущее? Точно не знаю. Но это не была ослепительная вспышка, как у тебя. Мне всегда снились яркие сны. В детстве я рассказывала их родителям. Или с плачем просыпалась среди ночи, если сон оказывался страшным. Мне часто снились страшные сны. Или то, что можно назвать дежавю, хотя тогда я, конечно, не знала такого слова. Бабушка со стороны отца, в жилах которой текла цыганская кровь, сказала, что у меня дар предвидения. Я изо всех сил старалась развить свой дар, научиться управлять им. Сны не прекратились – иногда хорошие, иногда плохие. Мне часто снился огонь. Я шла сквозь него, умирала в нем или вызывала его.

Она быстро разложила карты. Привлеченный яркими картинками, Гейдж придвинулся к столу.

– Кажется, я видела тебя во сне, – сказала Сибил. – Задолго до нашей встречи.

– Кажется?

– Я ни разу не видела твоего лица. Или не могла вспомнить, когда просыпалась. Но в снах или видениях точно знала, что меня кто-то ждет. Вроде любовника. Первый оргазм я испытала лет в четырнадцать во время одного из таких снов. После них я просыпалась возбужденная или удовлетворенная. Или дрожащая от страха. Потому что иногда это был не любовник – и вообще не человек. Его лица я тоже не видела, даже когда он сжигал меня заживо. – Теперь она смотрела прямо на него. – Поэтому я училась всему, училась управлять разумом и телом при помощи йоги, медитации, трав, транса – всего, что могло дать отпор зверю из моих снов. По большей части помогает, вернее, помогало.

– Здесь, в Холлоу, труднее сосредоточиться?

– Да.

Гейдж сел за стол, ткнул пальцем в карты.

– Итак, что сулит нам будущее?

– Тут ответы на кое-какие личные вопросы. Что касается остального… – Сибил собрала карты, снова перетасовала. – Сейчас выясним.

Собрав колоду, она протянула ее Гейджу.

– Сними. – Он снял, и Сибил разложила карты рубашкой верх. – Попробуем случайный выбор. Ты первый.

Включившись в игру, Гейдж выбрал карту и, дождавшись кивка Сибил, перевернул. На карте была изображена застывшая в объятии пара; черные волосы женщины ниспадали на обнаженные тела.

– «Любовники», – объявила Сибил. – Показывает, о чем ты думаешь.

– Это твои карты, дорогуша.

– Угу. – Она взяла карту. – «Колесо Фортуны». Это больше по твоей части, если понимать буквально. Означает перемены, шанс – неважно, на радость или на беду. Бери следующую.

Перевернутой картой оказался «Маг».

– Старшие Арканы, три из трех. – Между бровей Сибил пролегла маленькая складка. – Одна из моих любимых карт, означает не только искусство, но также воображение, творческие способности и, конечно, магию. В данном случае можно утверждать, что она относится к Джайлзу Денту, твоему предку. – Она выбрала карту и медленно перевернула ее. – А у меня «Дьявол». Жадность, разрушение, мания, жестокость. Давай еще.

Гейдж вытащил «Жрицу». Сибил «Повешенного».

– Наши предки по материнской линии, хотя на моей карте мужчина. Знание и мудрость у тебя, мученичество у меня. По-прежнему Старшие Арканы, что довольно любопытно. Еще раз.

Он вытащил «Башню», она «Смерть».

– Изменения, возможная катастрофа, но с учетом других твоих карт шанс на изменения к лучшему, на восстановление. У меня – явный конец, причем не столь радостный, если принять во внимание остальные. Эта карта редко указывает на реальную смерть, но явно символизирует конец чего-то.

Сибил взяла стакан.

– Хочу еще.

Опередив ее, Гейдж встал.

– Я приготовлю. Видел, как ты это делаешь.

Ей нужно прийти в себя, подумал Гейдж. Каким бы увлекательным ни выглядел процесс, результат явно ошеломил ее. Гейдж кое-что знал о картах Таро – за годы поиска ответов он познакомился со всеми разновидностями оккультизма. И если бы ему предложили пари, он никогда бы не сделал ставку, что два человека вытащат из колоды восемь Старших Арканов подряд.

Он приготовил напиток, взял себе воду вместо кофе. Сибил стояла у перил веранды, глядя в сторону леса.

– Я заново перетасовала колоду, сняла. Вытащила наугад восемь карт. Только две оказались из Старших Арканов, но, что самое странное, опять «Дьявол» и «Смерть». – Сибил повернулась, и Гейдж понял, что она взяла себя в руки. – Правда, интересно? Вместе мы вытаскивали самые могущественные и символичные карты. Это знак, или просто интуиция подсказывала нам их расположение и мы инстинктивно выбирали их?

– Может, попробуем другой способ? В твоем вещмешке не найдется хрустального шара?

– Нет. А что касается вещмешка, это «Прадо». А ты не хочешь попытаться заглянуть в будущее, объединить наши способности и посмотреть, что из этого выйдет?

– Что у тебя на уме?

– Признать нашу связь и использовать ее. Я лучше фокусируюсь во время медитации или после нее, но…

– Я умею медитировать.

– После такого количества кофеина?

– Лучше вернуться в дом. – Он глотнул воды из бутылки.

– Вообще-то я имела в виду лужайку. Сад, лес, свежий воздух. – Сибил сняла очки, положила на перила и стала спускаться по ступенькам. – Как ты расслабляешься, психологически и физически?

– Карты, секс. Мы можем сыграть в покер на раздевание, а после того, как ты проиграешь, я постараюсь, чтобы мы оба расслабились.

– Интересно, но я имела в виду йогу. – Она сбросила обувь и приняла позу молящегося. Потом грациозным движением перешла к позе поклонения солнцу.

– Это не для меня. – Гейдж тоже спустился во двор. – Но посмотрю с удовольствием.

– Всего минутку. А ты сам? У нас уговор. Никакого секса.

– Мы условились, что я не пытаюсь тебя соблазнить. На секс запрета не было.

– Выкручиваешься.

– Просто уточняю.

Приняв позу собаки, Сибил повернула голову и пристально посмотрела на него.

– Пожалуй, ты прав. И все же. – Закончив упражнения, она села на траву в позе лотоса.

– Это тоже не для меня, – сказал Гейдж, но все же опустился на землю напротив нее.

Ладони должны были лежать на коленях, но Сибил взяла руки Гейджа в свои.

– Так ты сможешь сосредоточиться?

– Да, но вместе с тобой.

– Ладно. – Она улыбнулась. – Все, что угодно, кроме карт и секса.

Гейдж не возражал, чтобы майским утром немного посидеть на траве рядом с красивой женщиной. Ничего особенного он не ждал. Думал, она закроет глаза и отключится, повторяя какую-нибудь мантру (например, «ом», вытатуированный у нее на пояснице, на золотистой коже в маленькой ямочке, после которой начинаются ягодицы).

Не думай об этом, приказал себе Гейдж. Так точно не расслабишься.

Как бы то ни было, Сибил не закрыла глаза, а смотрела прямо на него. Что может быть притягательнее для мужчины, чем эти темно-карие, бархатистые глаза? Он старался подстроиться под ее дыхание – или она под его. В любом случае, через несколько секунд их сердца уже бились в унисон.

Он видел только ее глаза. Глубокие, как колодцы. Кончики пальцев Сибил едва касались его пальцев, но Гейджу казалось, что его тело стало невесомым и без этого легкого прикосновения его поднимет в воздух и унесет прочь.

На мгновение он почувствовал, что так и должно быть – их неразрывная связь, абсолютный покой.

Картины и образы хлынули на него непрерывным потоком, сменяя друг друга, как в калейдоскопе. Фокс лежит под дождем на обочине дороги. На полу своего кабинета распростерся Кэл; его рубашка пропиталась кровью. Крича от ужаса, Куин стучит кулаками в запертую дверь, а в ее горло вонзается нож. Лейла, связанная и с кляпом во рту, лежит на полу и обезумевшими от страха глазами смотрит на ползущих к ней змей.

Он увидел себя самого рядом с Языческим камнем, на котором лежало охваченное пламенем безжизненное тело Сибил. Слышал свой крик ярости, а затем из леса выскочил демон и все погрузилось во тьму.

Потом образы и звуки смешались, картинка стала нечеткой, расплылась. Гелиотроп загорелся у него в руке, голоса что-то кричали, но слова он не понимал. Он был один, и пламя из его ладони поднималось к жаркой летней луне. Он был один, когда зверь, ухмыляясь, вышел к нему из темноты.

Гейдж не знал, кто разорвал контакт, он или она, но образы сменились красной пеленой боли. Он слышал, как Сибил повторяет его имя – раз, другой, третий. Вроде словесной пощечины, заставившей его застонать.

– Что?

– Сосредоточься. Сфокусируйся на точках, которые я массирую. Ты должен проделать то же самое со мной, когда я отключусь. Слышишь?

– Да, да, да. – Голова раскалывалась, но голос Сибил все же доходил до сознания. Ее пальцы вонзились в кожу его шеи.

Острая, режущая боль сменилась тупым давлением. А когда Сибил взяла его руку и принялась массировать точку между указательным и большим пальцем, исчезло и давление; остался лишь неприятный зуд.

Гейдж отважился открыть глаза и посмотрел в лицо Сибил. Глубокий бархат ее глаз затуманился. Лицо было бледным, как мел, дыхание медленным и ровным.

– Ну, ну.

Он высвободил руку, сжал пальцами затылок Сибил.

– Так правильно?

– Чуть ниже… Да, да. Сильнее. Не бойся причинить мне боль.

Хуже, чем то, что ему привиделось, быть не могло, и он с силой надавливал на затвердевшие от боли и нервного напряжения мышцы. Сибил массировала акупрессурные точки у себя на ладони.

Сначала она позаботилась о нем, понял Гейдж, чувствуя одновременно смущение и благодарность. Туман боли постепенно рассеивался, и Сибил наконец закрыла глаза – Гейджу было знакомо это облегчение.

– Ну вот, уже лучше. Скоро пройдет. Мне просто нужно… – Не открывая глаз, она легла на спину, подставила лицо солнцу.

– Хорошая идея. – Гейдж последовал ее примеру.

– Мы потеряли контроль, – помолчав, произнесла Сибил. – Нас просто потащило, как собак на поводке. Я не могла ни остановить это, ни замедлить. Не справилась со страхом.

– Что доказывает твой полный провал.

Он услышал приглушенный смешок и представил изгиб ее губ.

– Наш провал, красавчик. Но мы исправимся. Обязаны. Что ты видел?

– Сначала ты.

– Мы все умерли или умирали. Фокс истекал кровью на обочине дороги – в темноте, под дождем. Свет фар, как мне кажется, от его пикапа. – Сибил рассказала все; голос ее слегка дрожал.

– У меня то же самое. А потом все завертелось.

– Картины стали меняться еще быстрее, сделались размытыми, накладывались друг на друга. Обычные сцены перетекали в кошмары, так что их невозможно было отличить друг от друга. Какие-то фрагменты. Но в самом конце амулет оказался у тебя.

– Да, все мертвы, а я стою с камнем в руке. От камня поднимается пламя, демон меня убивает.

– На самом деле убивает или это твоя интерпретация? Я видела лишь камень у тебя в руке, и в нем была сосредоточена сила. – Сибил повернулась на бок и посмотрела ему в лицо. – И я знаю, что мы видим лишь возможные варианты. Предупрежден – значит вооружен. Расскажем остальным, что может произойти, и мы вооружены.

– Чем вооружены?

– Неважно. Что? – спросила она, когда Гейдж прижал пальцы к глазам и тряхнул головой.

– Я представил тот маленький пистолет двадцать второго калибра у тебя на боку. Похоже, мне полегчало.

– Угу. И что на мне было надето?

Он опустил руки и ухмыльнулся.

– Похоже, нам обоим полегчало. Почему бы… – Он перекатился на нее.

– Полегче, ковбой. Уговор дороже денег.

– Я и не думал о соблазнении.

– Я так и поняла. – Она ответила небрежной улыбкой.

– Ты крепкий орешек, Сибил. – Проверяя ее реакцию, он взял ее руки, прижал к земле над головой. Позитивная энергия – вот чего у нее с избытком. Чего ему так не хватает.

Она не сопротивлялась, лишь наблюдала за ним со слабой улыбкой.

– Я подумал, что мы оба заслужили награду.

– Ты имеешь в виду кататься голыми на заднем дворе Кэла?

– Читаешь мои мысли.

– Ни за что.

– Ладно. Скажешь, когда.

Он поцеловал ее, и в этом поцелуе не было ни осторожности, ни вызова. Гейдж искал страсти, и она вспыхнула, словно лихорадка. Пальцы Сибил переплелись с его пальцами, губы приоткрылись. Скорее требование, а не приглашение, вызов, а не капитуляция. По ее телу пробежала дрожь, излучая волны энергии.

В высшей степени позитивной.

Никакого соблазнения, подумала она, никаких уговоров. Ее тело ответило, откликнулось волнением. Или чистой, неприкрытой похотью – что одно и то же. Желания, дремавшие несколько месяцев, вырвались на свободу. Она даст им волю, совсем немного, прежде чем вновь загнать в темницу.

Обвив ногу вокруг Гейджа, она выгнулась, прижалась к нему животом и оттолкнулась от земли, так что они поменялись местами. Теперь первую скрипку играли ее губы; пальцы Гейджа вплелись ей в волосы. Услышав рычание, она рассмеялась, касаясь губами его губ. Звук повторился, и Сибил почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Она медленно оторвалась от его губ.

– Слышал?

– Да.

Сибил приподняла голову и вздрогнула.

– Мы не одни.

Пошатываясь, из леса выбежала громадная собака с грязной спутанной шерстью. Из ее пасти клочьями свисала пена.

– Это не Твисс, – прошептала Сибил.

– Нет.

– Значит, настоящая.

– Настоящая и бешеная. Умеешь быстро бегать?

– Если нужно.

– Беги в дом. Мой пистолет наверху, на прикроватном столике. Хватай его, возвращайся и пристрели эту чертову собаку. Я отвлеку.

Сибил поборола приступ тошноты, вызванный мыслью об убийстве.

– Мой пистолет в сумке на веранде. Давай вместе.

– Быстрее, в дом. Не останавливайся.

Гейдж рывком поднял ее, с силой толкнул к дому. Собака подобралась и прыгнула.

Он не побежал с ней, и Сибил не позволила себе оглянуться, даже когда услышала жуткие звуки у себя за спиной. Сердце бешено стучало, она прыгнула на веранду, сунула руку в сумку, нащупала револьвер.

Крик, вырвавшийся из ее горла, объяснялся не только ужасом, но и попыткой отвлечь внимание на себя. Но жестокая схватка на красивой зеленой лужайке Кэла не прерывалась – они катались по траве, и собака пыталась вонзить зубы в Гейджа.

Сибил бросилась назад, на ходу снимая пистолет с предохранителя.

– Стреляй! Стреляй в гадину!

– Я не могу прицелиться!

Руки Гейджа были изодраны и кровоточили.

– Стреляй, черт возьми! – Он отталкивал голову собаки; щелкающие челюсти оказались прямо перед его лицом. Пули вонзились в бок пса, и его тело вздрогнуло, но он продолжал тянуться к горлу противника. После следующего выстрела собака взвизгнула, и ее безумные глаза затуманились. Тяжело дыша, Гейдж отбросил обмякшее тело, поднялся на четвереньки.

Сквозь оглушающую боль он услышал плач, увидел, как Сибил шагнула к собаке и выстрелила в голову.

– Он был еще жив. Страдал. Давай отведу тебя в дом. Господи, ты весь в крови.

– Заживет, – отмахнулся Гейдж, но все же обнял Сибил за плечи и позволил себе опереться на нее. Через пару шагов ноги у него подкосились. – Дай мне минуту. Всего минуту.

Она помогла ему сесть на ступени и бросилась в дом. Через минуту вернулась с бутылкой воды, миской и бинтами.

– Может, позвонить Кэлу и Фоксу? Когда Фокс был ранен, вы ему помогли.

– Нет. Ничего страшного.

– Дай посмотреть. Я должна посмотреть. – Она быстро и ловко сняла с него то, что осталось от рубашки. Дыхание ее, может, и прерывалось, но промывавшая раны рука не дрожала. – Плечо сильно разодрано.

– Лишняя информация, если речь идет о моем плече. – Он со свистом втянул в себя воздух, когда Сибил прижала прохладный, влажный бинт к ране. – В любом случае, отличный выстрел.

Она смочила водой из бутылки чистый кусок бинта, протерла Гейджу лицо.

– Я знаю, тебе больно. Заживление так же болезненно, как сама рана.

– Да, веселого мало. Сделай одолжение, а? Принеси виски.

– Конечно.

На кухне Сибил уперлась обеими руками в столешницу. Хорошо бы грохнуться в обморок. С трудом справившись со слабостью, она выпрямилась, достала бутылку «Джеймсона» и щедро плеснула в стакан – на три пальца.

Вернувшись, Сибил увидела, что большая часть неглубоких ран на Гейдже уже зажила, более серьезные тоже начали затягиваться. Он залпом выпил две трети виски, затем, пристально посмотрев в лицо Сибил, протянул стакан.

– Допей, дорогуша. Похоже, тебе не помешает.

Кивнув, она проглотила остаток. Потом сделала то, на что до сих пор не решалась. Повернулась и посмотрела на собаку, распростертую на залитой кровью траве.

– Я еще никогда никого не убивала. Глиняные голуби, мишени, медведи в тире. Но еще ни разу не всаживала пулю в живое существо.

– Не сделай ты этого, я был бы уже мертв. Эта собака весила добрых восемьдесят фунтов, одни мышцы, и она совершенно обезумела.

– На ней ошейник с бирками. – Пересилив себя, Сибил пересекла лужайку, присела на корточки. – Отметка о прививке против бешенства, действующая. Она не была бешеной, Гейдж. В обычном смысле. Хотя мы оба догадывались.

Прихрамывая, Гейдж подошел к ней.

– Что будем делать? – спросила она.

– Похороним.

– Но… Гейдж, это же чья-то собака. Не бродячая. У нее есть хозяева, и они, наверное, ее ищут.

– Что толку, если мы вернем ее мертвой? Как ты объяснишь, почему всадила четыре пули в безобидного и здорового домашнего питомца? – Гейдж взял ее за плечи, встряхнул. – Это война, черт возьми. Понимаешь? Мы ведем ее уже давно. Погибла не только собака, Сибил. Возьми себя в руки. Объяснять какому-нибудь ребенку, что Фидо не вернется к ужину, потому что его заразил демон? Увольте. Похороним его и будем жить дальше.

– Наверное, хорошо быть бесчувственным, не испытывать ни сожаления, ни сострадания.

– Точно. Иди внутрь. На сегодня мы закончили.

– А ты куда? – спросила Сибил, увидев, что он повернул в сторону от дома.

– За лопатой.

Стиснув зубы, Сибил пошла к сараю впереди него, рывком распахнула дверь.

– Я говорю, в дом.

– А я говорю: иди к черту. Посмотрим, кто быстрее дойдет. Я прикончила эту собаку, так? Значит, я помогу ее похоронить. – Сибил схватила лопату, швырнула ее Гейджу, взяла себе другую. – И еще кое-что, сукин ты сын. Мы еще не закончили. Все, что тут случилось, нужно рассказать остальным. Нравится тебе или нет, мы одна команда. Всю эту мерзость требуется описать, задокументировать и классифицировать. Просто закопать недостаточно. Недостаточно. Нет.

Зажав ладонью рот, Сибил подавила всхлип – самообладание окончательно покидало ее. Гейдж притянул ее к себе.

– Отстань.

– Заткнись. Просто заткнись. – Гейдж крепко держал ее, не обращая внимания на попытки вырваться, и не разомкнул объятия, даже когда она сдалась, прильнула к нему. – Ты сделала то, что должна была, – прошептал он. – Отлично справилась, выдержала. Иди в дом, а я сам все закончу. Можешь позвонить остальным.

Помедлив секунду, она отстранилась.

– Вместе и закончим. Похороним его. Потом позвоним.