Текст книги "Тепло наших сердец"

6

Дана выпила первую чашку кофе, стоя голышом на своей крошечной кухне – глаза закрыты, мозг отключен. Влив в себя черный, крепкий, горячий напиток, она с облегчением вздохнула.

Половина второй чашки была выпита по пути в ванную.

Утро ее не раздражало – в основном потому, что по утрам Дана пребывала в полусне и не испытывала вообще никаких чувств. Заведенный раз и навсегда порядок менялся редко: звонит будильник, она хлопает по нему, выбирается из постели и ковыляет на кухню, где программируемая кофеварка уже приготовила первую порцию амброзии.

После полутора чашек кофе зрение несколько проясняется – можно идти принимать душ.

Горячая вода заставляет организм окончательно проснуться, и смысла переживать, что тебя подняли с постели, уже нет. Одеваясь и слушая утренний выпуск новостей, она допивала вторую половину второй чашки кофе.

С поджаренным рогаликом и третьей чашкой кофе Дана села за «утреннее чтение».

Не успела она перевернуть третью страницу книги, как раздался стук в дверь, нарушивший священный ритуал.

– Черт!

Отметив место, на котором ее прервали, Дана направилась к двери. Она увидела стоящую на пороге Мэлори, и раздражение мгновенно улетучилось.

– Ранняя пташка?

– Извини. Ты сказала, что работаешь утром, и я подумала, что к этому времени ты уже должна встать.

– Точно. Я встала. – Прислонившись к косяку, Дана бросила взгляд на мягкую хлопковую блузку Мэлори в мелкую зеленую клетку, идеально сочетавшуюся с брюками из фланели.

Серо-голубые туфли на ее ногах по тону и фактуре точно соответствовали сумочке, висевшей на плече.

– Ты всегда так одеваешься? – поинтересовалась Дана.

– Как?

– Безупречно.

Мэлори окинула себя взглядом и рассмеялась.

– Боюсь, что да. Наверное, мания.

– Это тебе тоже идет. Ладно, проходи.

Гостиная Даны была похожа на маленькую библиотеку. Книги стояли или стопками лежали на полках, занимавших две стены до самого потолка, оккупировали стол и все другие поверхности, стройными рядами маршировали из угла в угол. Они поразили Мэлори, но не только как хранилище знаний, средство развлечения или источник информации. Разные по цвету и фактуре, книги здесь составляли какой-то замысловатый узор.

Короткий «аппендикс» комнаты, имевшей форму буквы L, тоже был заполнен книгами. Там же располагался небольшой столик с остатками завтрака Даны.

Уперев руки в бока, хозяйка наблюдала, как гостья внимательно разглядывает ее жилище. Подобную реакцию ей уже приходилось видеть.

– Нет, я их все не прочитала, но прочитаю. И я не знаю, сколько их у меня. Хочешь кофе?

– Сначала спрошу. Разве ты не пользуешься библиотекой?

– Конечно, пользуюсь, но мне просто необходимо иметь собственные книги. Если дома меня не ждет двадцать или тридцать книг, которые нужно прочитать, у меня начинается абстинентный синдром. Тоже мания.

– Понятно. Кофе не хочу, спасибо. Одну чашку я уже выпила, а от двух становлюсь слишком возбужденной.

– А я после двух только обретаю способность связно говорить. Рогалик?

– Нет. Я просто хотела застать тебя до того, как ты уйдешь на работу. Ешь, не обращай на меня внимания.

– Располагайся. – Дана указала на второй стул и села сама, намереваясь закончить завтрак.

– Сегодня с утра я собираюсь в Ворриорз-Пик. С Флинном.

Губы Даны дрогнули.

– Я так и думала, что он встрянет. И приклеится к тебе.

– Тебя что-нибудь беспокоит?

– Нет, все в порядке. Мой брат умнее, чем кажется. Просто притворяется простаком – это один из способов вызывать людей на откровенность. Если бы Флинн не проявил инициативу сам, мне пришлось бы искушать его в надежде, что он предложит свою помощь. Что касается второго, Флинн просто не мог не приударить за тобой или за Зоей. Он обожает женщин. И они без ума от моего брата.

Мэлори вспомнила, как Флинн буквально подчинил ее себе и она стала мягкой и податливой, словно воск.

– Тут явно какая-то химия, но я еще не решила, нравится он мне или нет.

Дана вонзила зубы в рогалик.

– На тебя он тоже подействует. Или возьмет измором – в этом Флинн мастер. Он похож на колли.

– Почему?

– Знаешь, как эти собаки собирают овец? – Свободной рукой Дана нарисовала в воздухе зигзаг. – Все время преграждают им путь, пока стадо не пойдет туда, куда нужно. Флинн такой же. Ты хочешь идти туда, а он думает: «Нет, лучше сюда», и ты оказываешься там, где нужно ему, даже не успев понять, что тебя туда привели.

Она с удовольствием допила кофе.

– А самое главное, потом понимаешь, что так действительно лучше. Флинн еще жив только потому, что никогда не произносит сакраментальную фразу: «Я же говорил!»

Мэлори задумалась. Она ведь с ним обедала, так? И целовалась – дважды. Или трижды, если быть точной. Флинн Хеннесси не только едет с ней в Ворриорз-Пик, но и везет ее. Все верно.

– Мне не нравится, когда мною манипулируют.

На лице Даны появилось хитрое выражение.

– Посмотрим, чем все это закончится. – Она встала и собрала посуду. – Что ты рассчитываешь узнать у Ровены и Питта?

– На многое не надеюсь. Все дело в картине. – Мэлори прошла вслед за Даной на маленькую кухню и нисколько не удивилась, обнаружив стопки книг в открытом буфете, где обычно хозяйки хранят крупу и другие запасы.

– Мне кажется, это полотно очень важно, – продолжала она, наблюдая, как Дана моет чашку и блюдце. – И сюжет, и автор.

Она рассказала Дане легенду, которую вчера узнала от Флинна.

– Значит, Ровена и Питт играют роли наставницы и телохранителя.

– Предположительно, – кивнула Мэлори. – Интересно будет посмотреть на их реакцию, когда я сообщу им об этом. А еще можно использовать Флинна. Он их отвлечет, а я внимательно рассмотрю полотно и сделаю пару снимков. Возможно, удастся найти другие картины на этот сюжет.

– Сегодня я займусь мифологическим искусством. – Дана посмотрела на часы. – Мне пора. А нам троим нужно определиться, и как можно скорее.

– Посмотрим, что принесет сегодняшний день.

Они вышли из дома вместе, и Мэлори вдруг остановилась.

– Разве это не безумие, Дана?

– Конечно, безумие. Позвони мне, когда вернешься из Ворриорз-Пик.

Солнечным утром ехать в Ворриорз-Пик было намного приятнее, хотя атмосферы таинственности немного не хватало. На пассажирском сиденье Мэлори позволила себе любоваться окрестностями, размышляя, как здорово жить на вершине горы, где до неба рукой подать, а весь мир распростерся у твоих ног, словно на картине.

Подходящий пейзаж для бога и богини, подумала она. Величественный, прекрасный… Вне всяких сомнений, Ровену и Питта привлекла не только уединенность этого места, но и его красота.

Через несколько недель, когда уходящие вдаль холмы почувствуют холод осени, от ярких красок начнет рябить в глазах. По утрам в складках и лощинах между холмами сверкающими озерцами станет собираться туман, пока его не рассеет солнце.

А дом по-прежнему будет стоять на гребне, черный как ночь, причудливыми очертаниями выделяясь на фоне неба. Он охраняет долину. Или наблюдает за ней? Интересно, что он видел за прошедшие десятилетия? Что знает?

Задав себе эти вопросы, Мэлори вздрогнула от внезапно нахлынувшего страха.

– Замерзла?

Она покачала головой и опустила стекло. Девушке показалось, что в машине жарко и душно.

– Нет. Просто сама себя пугаю.

– Если не хочешь ехать…

– Хочу. Я не боюсь этих эксцентричных богачей. Мне они даже нравятся. И мне нужно еще раз увидеть картину. Она не выходит у меня из головы. О чем бы я ни думала, мысли все время возвращаются к ней.

Мэлори бросила взгляд в окно, на густой лиственный лес.

– Ты бы хотел жить там?

– Нет.

– Быстрый ответ. – Мэлори с любопытством посмотрела на Флинна.

– Я общественное создание. Люблю, когда меня окружают люди. Вот Мо бы, наверное, понравилось. – Он скосил глаза на зеркальце заднего вида, в котором отражались нос, прижатый к узкой щели приоткрытого окна, и развевающиеся уши пса.

– Не понимаю, зачем ты его взял.

– Мо любит ездить в машине.

Мэлори оглянулась. Собачья морда выражала блаженство.

– Похоже. А тебе не кажется, что его нужно постричь, чтобы шерсть не закрывала глаза?

– Не стоит упоминать о стрижке. – Флинн поморщился, произнося это слово. – Мы еще не пришли в себя после стерилизации.

Он притормозил и поехал вдоль стены, окружавшей участок. Потом остановился, чтобы рассмотреть двух воинов, охранявших железные ворота.

– Выглядят не очень приветливо. Мы с друзьями пару раз разбивали здесь палатку, когда я учился в старших классах. Тогда дом пустовал, и мы перелезали через стену.

– А внутрь заходили?

– На это у нас не хватало храбрости даже после шести банок пива, но мы вдоволь порезвились снаружи. Джордан утверждал, что видел женщину, разгуливавшую по парапету, или как там это называется. Клялся и божился. Позже он написал об этом книгу – так что, думаю, мой приятель действительно что-то видел. Джордан Хоук, – пояснил Флинн. – Ты могла о нем слышать.

– Джордан Хоук писал о Ворриорз-Пик?

– Он назвал книгу…

– «Призрачный страж». Я читала. – Мэлори с восхищением посмотрела сквозь прутья ограды. – Ну конечно! Он великолепный писатель и очень точно описал дом. – Оглянувшись, она с подозрением взглянула на Флинна. – Вы с Джорданом Хоуком друзья?

– С детства. Он вырос в Вэлли. Нам было лет шестнадцать – мне, Джордану и Брэду, – когда мы потягивали пиво тут, в лесу, прихлопывая москитов размером с воробья и хвастаясь друг перед другом выдуманными сексуальными подвигами.

– Алкоголь в шестнадцать лет – это противозаконно, – строго сказала Мэлори.

Флинн слегка повернулся, и даже через стекла солнцезащитных очков она увидела искорки смеха в его глазах.

– Неужели? И о чем мы только думали? Как бы то ни было, через десять лет Джордан написал свой первый бестселлер, Брэд возглавил семейную империю – пиломатериалы и сеть магазинов «Сделай сам» от Брэдли Чарлза Уэйна четвертого, а я собирался в Нью-Йорк, чтобы писать статьи в «Таймс».

Брови Мэлори взлетели вверх.

– Ты работал в «Нью-Йорк таймс»?

– Нет. Так и не уехал. Сначала одно, потом другое… – Флинн пожал плечами. – Посмотрим, смогу ли я открыть ворота.

Он уже собрался выйти из машины, но тут ворота распахнулись сами – настолько бесшумно, что это казалось сверхъестественным. Флинн почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Должно быть, их отлично смазывают, – пробормотал он. – И, кажется, кто-то знает, что мы здесь.

Он снова завел машину и проехал в ворота.

При свете дня дом выглядел таким же суровым и странным, как во время ночной грозы. Сегодня их не встречал благородный олень, но белый флаг с эмблемой в виде ключа все так же реял над башней, а около подъездной дорожки и на лужайке оказалось множество цветов.

Увидев прижавшихся к стенам горгулий, Мэлори подумала, что они выглядят так, словно готовятся к прыжку, причем явно не с намерением поиграть с гостями.

– Днем я никогда не подходил к нему так близко. – Флинн медленно выбрался из машины.

– Правда, внушительный?

– Да, но не страшный. Грандиозный – нечто подобное ожидаешь увидеть на скале над бушующим морем. Жаль, что нет рва. Для завершения композиции.

– Подожди, ты еще не видел, что внутри. – Мэлори подошла к Флинну и не стала возражать, когда он взял ее за руку.

В горле запершило, она почувствовала себя глупой и слабой. Женщиной…

– Не знаю, отчего я так нервничаю…

Мэлори и сама удивилась, поняв, что говорит шепотом. Большие парадные двери открылись, и ее рука дернулась в ладони Флинна.

В высоком дверном проеме стояла Ровена. На ней были простые серые брюки и широкая темно-зеленая блуза. Волосы рассыпаны по плечам, губы не накрашены, ноги босые. Однако, несмотря на скромную одежду и отсутствие обуви, выглядела Ровена все равно экзотически – словно какая-нибудь заморская королева, которой подданные не дают покоя и на отдыхе.

Королева может быть босой, но как она не наденет украшения? Мэлори заметила блеснувшие бриллиантовые серьги.

– Очень милый сюрприз. – Ровена протянула руку, унизанную сверкающими кольцами. – Рада видеть вас снова. И не одну.

– Это Флинн Хеннесси. Брат Даны.

– Добро пожаловать. Питт сейчас спустится вниз. Он говорит по телефону. – Ровена жестом пригласила их в дом.

Войдя в холл, Флинн с трудом удержался от удивленного возгласа.

– Непохоже, чтобы тут водились телефоны.

Тихий смех Ровены был похож на мурлыканье.

– И тем не менее мы пользуемся современной техникой. Проходите в гостиную. Сейчас принесут чай.

– Не стоит беспокоиться, – пробормотала Мэлори, но Ровена взмахом руки заставила ее замолчать.

– Мы всегда рады гостям.

– Как вы узнали о Ворриорз-Пик, мисс…

– Ровена. – Хозяйка непринужденно взяла Флинна под руку и повела в гостиную. – Зовите меня Ровеной. Питт умеет находить интересные места.

– Вы много путешествуете?

– Да, пожалуй.

– По делу или ради удовольствия?

– Всякое дело должно доставлять удовольствие. – Ровена улыбнулась. – Присаживайтесь. А вот и чай.

Мэлори узнала горничную, которая прислуживала им в прошлый раз. Девушка молча вкатила столик с чайными принадлежностями и так же молча вышла.

– Чем вы занимаетесь? – спросил Флинн.

– Всем понемногу. Молоко? – спросила она Мэлори, наливая чай. – Мед, лимон?

– Дольку лимона, пожалуйста. У меня столько вопросов…

– Не сомневаюсь. Как и у вашего симпатичного спутника. Какой вам чай, Флинн?

– Черный.

– Типичный американец. А чем занимаетесь вы?

Хеннесси взял из рук Ровены изящную чашку и посмотрел ей прямо в глаза неожиданно холодным взглядом.

– Уверен, что вам уже все известно. Вы ведь выбрали мою сестру не наугад и знаете о ней все, что вам нужно. Включая сведения обо мне.

– Совершенно верно. – Ровена добавила в свою чашку молоко и мед. Она нисколько не обиделась и не смутилась, а, наоборот, выглядела довольной. – Наверное, газетный бизнес – увлекательное занятие. Столько информации нужно собрать и распространить! Думаю, и то и другое требует недюжинного ума. А вот и Питт.

«Похож на генерала», – подумал Флинн. Как будто осматривает поле боя, оценивает свою позицию, составляет план битвы. За доброжелательной улыбкой скрывается суровый воин – в этом Флинн Хеннесси не сомневался.

– Мисс Прайс! Рад видеть вас снова. – Питт взял руку Мэлори и плавным, абсолютно естественным движением поднес к губам.

– Спасибо, что уделили нам время. Это Флинн…

– Да. Мистер Хеннесси. – Питт слегка наклонил голову. – Как поживаете?

– Спасибо, хорошо.

– У наших друзей есть вопросы и сомнения, – сказала Ровена, передавая Питту заранее приготовленную чашку чая.

– Естественно. – Питт сел. – Полагаю, вы считаете нас… – Он вопросительно взглянул на Ровену.

– Сумасшедшими, – подсказала она и взяла со стола тарелку. – Лепешки?

– Да, сумасшедшими. – Питт намазал на лепешку джем. – Хочу заверить вас, что мы в своем уме, хотя, если бы это было не так, я говорил бы то же самое. Скажите, мисс Прайс, вы не передумали?

– Я взяла деньги и дала слово.

Лицо Питта немного смягчилось.

– Да. Но для некоторых ни то ни другое не имеет значения.

– Для меня имеет.

– Все может измениться, – заметил Флинн. – В зависимости от происхождения денег.

– Намекаете на то, что мы можем оказаться преступниками? – Румянец, вспыхнувший на белых, как снег, щеках Ровены, выдал ее возмущение. – Крайне невежливо с вашей стороны являться сюда и обвинять нас в каких-то махинациях.

– Репортеры обычно не церемонятся. Как и братья, защищающие своих сестер.

Питт что-то пробормотал на незнакомом языке и провел пальцами по тыльной стороне ладони Ровены – так жестом успокаивают разъяренную кошку, готовящуюся к прыжку.

– Понимаю. Дело в том, что я немного разбираюсь в финансах. Деньги получены абсолютно законным путем. Мы не сумасшедшие и не преступники.

– Кто вы? – спросила Мэлори, опередив Флинна. – Откуда вы?

– А вы сами как думаете? – Питт мягко уклонился от ответа.

– Не знаю. Но мне кажется, вы считаете себя воплощением наставницы и воина, которые не смогли защитить спящих принцесс.

Питт поднял бровь.

– Кое-что вы уже знаете. Хотите узнать больше?

– Да. С вашей помощью.

– Нам не позволено помогать таким образом. Скажу лишь одно. Мы не только наставница и воин, но и преданные друзья, и сие усиливает нашу ответственность.

– Это всего лишь легенда.

Взгляд Питта снова стал непроницаемым.

– Наверное, поскольку подобное выходит за границы вашего разума и вашего мира. Тем не менее хочу заверить вас, что ключи существуют.

– Где стеклянная шкатулка?

– В надежном месте.

– Могу я еще раз взглянуть на картину? – Мэлори повернулась к Ровене. – Я хочу, чтобы Флинн тоже увидел.

– Разумеется.

Женщина встала и повела их в зал, где висело полотно.

Приближаясь к картине, Мэлори услышала восхищенный вздох Флинна.

– Потрясающе! Скажите, кто ее написал?

– Тот, – тихо ответила Ровена, – кто знает, что такое любовь и печаль.

– Тот, кто знает Мэлори. А также мою сестру и Зою Маккорт.

Ровена вздохнула.

– Вы циничны, Флинн, и вдобавок подозрительны. Но поскольку вы взяли на себя роль защитника, я вас прощаю. Мы не желаем зла Мэлори, Дане или Зое. Наоборот.

«Почему-то ей хочется верить…» – подумал Флинн.

– Согласитесь, довольно странно видеть здесь лицо своей сестры.

– Вы сделаете все, что в ваших силах, ради безопасности и благополучия сестры. Я понимаю такую любовь и верность. Восхищаюсь ими и уважаю. Мы с Питтом не желаем Дане зла. Клянусь вам.

Флинн повернулся к Ровене, уловив то, что не было сказано вслух.

– Значит, ей угрожает кто-то другой?

– Жизнь полна опасностей, – ответила Ровена. – Ваш чай остывает.

Она повернулась к двери, в проеме которой появился Питт.

– Там, в машине, очень большая и очень несчастная собака.

Раздражение и резкость хозяев нисколько не смущали Флинна, но эти слова заставила его болезненно поморщиться.

– Это мой пес.

– У вас есть собака? – в голосе Ровены послышались нотки, которые трудно было предположить, глядя на нее, – детские.

Просияв, она схватила молодого человека за руку.

– Флинн называет его собакой.

Хеннесси бросил на Мэлори виноватый взгляд и повернулся к Ровене.

– Вы любите собак?

– Да, очень. Можно с ним познакомиться?

– Конечно.

– Пока ты будешь знакомить Ровену и Питта – на их собственный страх и риск – с Мо, я немного освежусь. – Мэлори небрежно махнула рукой в сторону дамской комнаты. – Я помню, где это.

– Разумеется. – Ровена явно была смущена – впервые за все время их знакомства. Она взяла Флинна под руку, и они направились к выходу. – Что за порода?

– Сложный вопрос.

Мэлори проскользнула в дамскую комнату, медленно сосчитала до пяти и, замирая от страха, слегка приоткрыла дверь. Потом выглянула в коридор и, убедившись, что там никого нет, бросилась в зал, где висела картина, на бегу вытаскивая из сумочки маленький цифровой фотоаппарат.

Она сделала несколько общих снимков полотна, потом сфотографировала детали. Виновато оглянувшись, вновь приблизилась к картине, сунула фотоаппарат в сумку и достала оттуда очки, полиэтиленовый пакетик и небольшой мастихин.

В ушах у нее гудело, сердце бешено колотилось, но Мэлори, не обращая внимания на это, подставила стул, взобралась на камин и осторожно соскоблила несколько крупинок краски в пакетик.

Вся операция заняла не больше трех минут, но, когда Мэлори закончила, ладони у нее взмокли от пота, колени подгибались и дрожали. Она вернула стул на место, постояла несколько секунд, пытаясь успокоиться, а затем с непринужденным – по крайней мере, ей так казалось – видом спустилась к входным дверям и замерла, едва переступив порог.

Эти было величественное зрелище – сидящая на земле Ровена с огромной собакой, распростершейся у нее на коленях. Женщина смеялась.

– Какой замечательный пес! Большой и милый. Хороший мальчик! – Она наклонилась и ткнулась лицом в шерсть собаки. Хвост Мо застучал по земле, как отбойный молоток. – Добрый, красивый мальчик! – Ровена с лучезарной улыбкой взглянула на Флинна. – Это он вас нашел или вы его?

– Взаимно.

Похоже, любители собак нашли общий язык. Зацепившись пальцами за карманы брюк, Флинн окинул взглядом густые заросли и большую лужайку.

– Тут есть где побегать. Вы могли бы завести целую свору собак.

– Да. Конечно. – Ровена снова опустила голову и почесала живот Мо.

– Мы много путешествуем. – Питт погладил Ровену по волосам.

– Долго вы здесь пробудете?

– Уедем через три месяца.

– Куда?

– Все зависит от обстоятельств. Агра?[18]18
  Гэльское ласковое обращение, означающее «любимая», «дорогая». Гэльский (шотландский) язык относится к гойдельской ветви кельтских языков, носители которого – кельтская народность гэлы – традиционно жили в горной Шотландии и на Гебридских островах.


[Закрыть]

– Да, да. – Ровена еще раз обняла Мо и, тяжело вздохнув, встала. – Вам повезло… Имеете такое сокровище. Надеюсь, вы его цените.

– Конечно.

– Вижу. Хоть вы и стараетесь казаться циничным и подозрительным, такая собака распознает доброе сердце.

– Безусловно, – кивнул Флинн. – Я тоже в это верю.

– Надеюсь, вы возьмете его с собой, если соберетесь еще раз нас навестить. Он может тут побегать. До свидания, Мо.

Мо сел и с неожиданным для него достоинством поднял массивную лапу.

– Ого! Это что-то новенькое. – Флинн удивленно присвистнул, глядя, как Мо вежливо позволяет Ровене пожать ему лапу. – Мэлори, ты видела…

Услышав имя Мэлори, Мо повернул голову и тут же бросился к ней. Она сдавленно вскрикнула, приготовившись к столкновению.

Ровена произнесла какое-то слово – спокойно и властно. Мо остановился в нескольких дюймах от Мэлори, шлепнулся на свой массивный зад и снова поднял лапу.

– Отлично, – Мэлори облегченно выдохнула. – Так гораздо лучше. – Она наклонилась и пожала собачью лапу. – Молодец, Мо!

– Как, ради всего святого, вы это сделали? – Флинн выглядел озадаченным.

– Я умею обращаться с животными.

– Еще как! А что это за язык? Гэльский?

– М-м-м.

– Странно, что Мо понимает команду на гэльском, но почти всегда игнорирует английский.

– Собаки понимают не только слова. – Ровена протянула Флинну руку. – Надеюсь, вы приедете еще. Мы будем рады.

– Спасибо, что уделили нам время.

Мэлори пошла к машине. Рядом трусил счастливый Мо. Сев в автомобиль, девушка запихнула сумочку под сиденье, словно стыдилась ее.

Мо, устроившийся сзади, высунул голову в окно, и Ровена рассмеялась, но смех вышел немного грустным. Она помахала рукой и прислонилась к Питту, наблюдая за удаляющейся машиной.

– У меня появилась надежда, – прошептала Ровена. – Забытое чувство. И… это пугает меня. Я боюсь надеяться.

Питт обнял ее и крепко прижал к себе.

– Не плачь, любовь моя.

– Глупо… – Ровена смахнула слезу. – Глупо плакать из-за чужой собаки. Когда мы вернемся…

Питт повернул ее к себе, взял лицо в ладони. Голос его звучал мягко, но твердо.

– Когда мы вернемся домой, заведешь сто собак. Тысячу.

– Хватит и одной, – привстав на цыпочки, Ровена поцеловала его в губы.

В машине Мэлори с облегчением вздохнула.

– Это должно означать, что ты сфотографировала все, что хотела.

– Да. Только чувствовала себя членом международной шайки похитителей картин. Следует поблагодарить Мо за то, что помог отвлечь хозяев. Ну, что скажешь?

– Умные, таинственные и… симпатичные. Сумасшедшими не выглядят… Привыкли к деньгам – большим деньгам. Горничная… Чай в старинных чашках. Образованные и культурные. Немного снобы. Дом полностью обставлен – шикарно обставлен. Они приехали несколько недель назад и не могли купить мебель здесь. Значит, привезли с собой. Попробую выйти на след.

Нахмурившись, он забарабанил пальцами по рулю. Мэлори ждала.

– Ровена без ума от Мо.

– Что?

– Прямо-таки растаяла, как только увидела его. Конечно, Мо не лишен обаяния, но Ровена совсем размякла. В доме она выглядела холодной, самоуверенной, высокомерной. Сексуальность таких женщин основана на сознании собственного превосходства. Они разгуливают по Мэдисон-авеню с сумкой «Прада» в руке или проводят заседание совета директоров в Лос-Анджелесе. Власть, деньги, ум – и все это в обертке сексуальности.

– Понятно. Ты решил, что она сексуальна.

– Насколько я могу судить, да. Но нужно было видеть ее лицо, когда Мо выскочил из машины. Всего этого лоска как не бывало. Она сияла, как ребенок рождественским утром.

– Значит, Ровена любит собак.

– Нет, тут что-то еще. Не просто женское сюсюканье с песиком. Она упала на землю, покатилась по траве и засмеялась чудесным грудным смехом. Почему же у нее нет собаки?

– Может, Питт не хочет?

– Посмотри на них. – Флинн покачал головой. – Этот воин готов перерезать себе вены, если она прикажет. Есть что-то странное в том, как она заставила Мо подать лапу. И вообще, все очень странно…

– Не спорю. Я собираюсь заняться картиной – по крайней мере, до тех пор, пока кому-то из нас не придет в голову свежая идея. А ты попробуешь что-нибудь узнать о Ровене и Питте.

– Вечером я должен освещать заседание городского совета. Давай встретимся завтра.

Он маневрирует. Загоняет ее, как овцу. Вспомнив разговор с Даной, Мэлори недоверчиво покосилась на Флинна.

– Уточни, что значит «встретимся».

– На твое усмотрение.

– У меня всего четыре недели – теперь, кстати, уже меньше – на поиски ключа. Я осталась без работы, и мне нужно понять, чем я хочу заниматься дальше. Я имею в виду профессию. Недавно я рассталась со своим другом, потому что наши отношения зашли в тупик. Сложив все вместе, ты поймешь, что у меня нет времени на свидания и новые романы.

– Минуту!

Флинн съехал на обочину извилистой дороги, остановился и отстегнул ремень безопасности. Потом повернулся, взял Мэлори за плечи, притянул к себе, насколько позволял ее ремень, и запечатал губы поцелуем.

Ее словно пронзила огненная стрела, оставив после себя пылающий след…

– Ты мастер по части поцелуев, – отдышавшись, еле выдавила Мэлори.

– Стараюсь почаще тренироваться, – в подтверждение своих слов Флинн снова поцеловал ее. На этот раз медленнее. Нежнее. Пока не почувствовал, как она затрепетала. – Просто хотел, чтобы ты кое-что добавила в свое уравнение.

– Мое призвание – искусство. Я не очень сильна в математике. Еще минуту! – Мэлори ухватила его за рубашку, рывком притянула к себе и отдалась блаженству поцелуя.

Все ее тело словно искрилось от наслаждения.

«Если это значит, что меня пасут, – мелькнуло у нее в голове, – можно бы подумать насчет направления».

Когда пальцы Флинна погрузились в ее волосы, Мэлори почувствовала, как ее охватывают противоречивые чувства – желание и страх, опьянявшие не хуже вина.

– Мы не должны… – запротестовала она, тем не менее расстегивая рубашку Флинна, чтобы прикоснуться к его телу.

– Знаю. Не должны. – Он возился с пряжкой ее ремня безопасности. – Еще минуту.

– Ладно, но сначала… – Мэлори прижала руку Флинна к своей груди и застонала: казалось, ее сердце готово выскочить к нему на ладонь.

Флинн придвинул ее к себе и выругался, ударившись локтем о руль. Мо, желавший принять участие в веселой возне, просунул голову между сиденьями и облизал обоих языком.

– О боже! – Мэлори вытерла губы, не зная, смеяться ей или возмущаться. – А я так надеялась, что это твой язык!

– Я тоже…

Флинн, тяжело дыша, смотрел на нее сверху вниз. Волосы Мэлори были растрепаны, лицо пылало, губы слегка припухли от поцелуев.

Тыльной стороной ладони он отодвинул морду пса и сурово скомандовал:

– Сидеть!

Мо шлепнулся на заднее сиденье и заскулил, словно его огрели дубинкой.

– Я не планировал такое быстрое продвижение.

– А я вообще не собиралась никуда двигаться. Хотя привыкла все рассчитывать.

– Давненько я не занимался этим в машине на обочине дороги.

– Я тоже. – Мэлори оглянулась на заднее сиденье, откуда доносились жалобные звуки. – Но в таких обстоятельствах…

– Да. Лучше не надо. Я хочу любить тебя. – Флинн притянул ее к себе. – Касаться тебя. Чувствовать твое тело под своими ладонями. Я хочу этого, Мэлори.

– Мне нужно подумать. Все так сложно… Мне нужно подумать…

Ей действительно стоит задуматься, как получилось, что она среди белого дня едва не сорвала с мужчины одежду на переднем сиденье машины, стоящей на обочине общественной дороги.

– Моя жизнь пошла наперекосяк. – Эта мысль привела Мэлори в уныние, и сердце снова забилось ровно. – Не знаю, что там было за уравнение, но я все испортила, и теперь мне нужно хоть немного прийти в себя. В сложных ситуациях я теряюсь, так что давай немного притормозим.

Флинн зацепил пальцем вырез ее блузки.

– Что значит немного?

– Пока не знаю. Боже, я не могу этого вынести! – Мэлори повернулась назад и перегнулась через сиденье. – Не плачь, ты же большой мальчик! – Она взъерошила шерсть Мо между ушами. – Никто на тебя не сердится.

– Говори за себя, пожалуйста, – проворчал Флинн.