Текст книги "Родовое проклятие"

– Я уже почти в нее влюблена. – Меган вытянула руку, и птица отозвалась, подлетела и села. – Отчасти причиной тому – возбуждение и восторг, но, думаю, мы друг другу подойдем, как вы и сказали. Так что, отдаете?

– Так вы ведь с Фином уже договорились! – начал было Коннор.

– Договорились, но он сказал, решать все равно вам.

– Она уже ваша, Меган. – Он перевел взгляд с птицы на ее новую хозяйку. – В противном случае она бы после еды к вам не прилетела. Небось сразу домой и увезете?

– Да-да, конечно! У меня все с собой. Я, правда, боялась сглазить. Я даже Бруно хотела взять, но потом решила, им лучше сперва познакомиться, а потом уж ехать куда-то на машине.

Она посмотрела на Салли и засмеялась.

– Подумать только, теперь у меня есть свой сокол!

– А у нее есть вы.

– А у нее есть я. А вы у нее будете всегда, мне так кажется. Можно я вас вдвоем щелкну?

– Конечно, если хотите.

– Камера у меня в машине. – Меган передала птицу Коннору и побежала за фотоаппаратом. Это оказался внушительного вида «Никон».

– Это я понимаю – камера!

– И я с ней прилично управляюсь. Зайдите на мой сайт и убедитесь. Я сделаю пару кадров, не против? – говорила она, проверяя освещение и ракурс. – Главное – расслабьтесь, терпеть не могу постановочных фото. Это будет юный ирландский бог с Салли, королевой соколов.

Коннор расхохотался, а Меган уловила момент и быстро сделала три кадра.

– Отлично! И еще один – как вы смотрите на нее.

Коннор послушно посмотрел на птицу. «Тебе будет с ней хорошо, – мысленно сказал он, – она тебя долго ждала».

– Замечательно. Спасибо! – Американка повесила камеру на шею. – Если хотите, я выберу, какие лучше, и сброшу вам на электронную почту.

– Конечно, хочу! – Коннор порылся в заднем кармане и достал визитку – хорошо, что утром пополнил запас.

– А вот вам моя. Там есть адрес моего сайта. А адрес моего почтового ящика на обороте, я специально черкнула, когда за камерой ходила – вдруг вам захочется узнать, как у нас дела, какие-нибудь вопросы появятся… Насчет Салли.

– Отлично. – Он сунул карточку в карман.

Оставалось только помочь Меган посадить птицу в переносной контейнер и сесть в свой пикап. Что он и сделал.

– «Отлично»? И это все, что ты мог изречь? – Он скривил лицо, будто передразнивал сам себя. – Да что на тебя нашло, Коннор О'Дуайер? Роскошная женщина, одинокая, умная, к тому же умеет обращаться с птицами… Она же тебя практически открытым текстом пригласила! А ты что? Не заметил? Проигнорировал! «Отлично!» – вот был твой ответ. А приглашение так и повисло в воздухе.

Или он был рассеян, весь погружен в мысли о предстоящем деле и удручен неизвестностью? Ведь до сих пор неясно, когда можно или нужно будет к этому делу приступать? Но эта проблема существовала давно, эти вопросы всегда его мучили, однако романтическим похождениям отродясь не мешали…

Или это на него солнцестояние так сильно повлияло? Коннор знал, что никогда прежде не испытывал такого страха, как тот, что обуял его тогда при виде Бойла с объятыми пламенем руками и распростертой на земле, побитой и истекающей кровью Айоны. И при осознании того, что только от их совместных с Брэнной и Фином действий зависит, выживут друзья или умрут.

Да ладно, подумал он, может, и лучше пока не втягиваться ни в какие романы. А принять это не высказанное вслух приглашение он и потом сможет, почему нет?

Сейчас надо заскочить на большую конюшню и доложить Фину, что дело сделано. А потом его ждет сестра, ведь теоретически сегодня у него выходной.

Коннор заехал на конюшню, где в красивом каменном доме у Фина было обустроено и жилье, причем с комфортом: горячая вода, огромная, как пруд, ванна на задней террасе и специальное помещение на третьем этаже, где он держал свои колдовские принадлежности, книги и все, что может понадобиться колдуну, особенно если он поставил себе целью изничтожить черного мага одной с ним крови.

По соседству с квартирой Фина стоял гараж, над которым жил Бойл – а скоро станет жить и Айона. И сарай для лошадей, племенных и рабочих, использовавшихся на близлежащей конюшне.

За тренировочным плацем для конкурса, на выгоне, паслись несколько лошадей. Коннор с удивлением заметил, что одного скакуна ведет под уздцы Мира.

Он выпрыгнул из машины и поспешил поздороваться с Багсом, веселым псом, облюбовавшим сарай в качестве своего места жительства, а потом помахал Мире.

– Вот кого никак не ожидал увидеть, так это тебя. Заехал переброситься с Фином парой слов.

– А я приехала взять Руфуса. У нас сегодня на маршрут намечен Цезарь, но Айона говорит, у него небольшое растяжение. Левая передняя.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Она говорит – нет. – Мира привязала Руфуса к ограде. – Но мы решили дать ему небольшой отдых и посмотреть, как пойдет. Фин тоже где-то тут крутится. А я думала, у тебя выходной.

– Выходной-то выходной, да только встреча с клиенткой была назначена. За фермой Маллигана – ну, ты знаешь. Представляешь, купила Салли – помнишь, из весеннего помета?

– И ты поэтому малость взгрустнул.

– Ничего я не взгрустнул!

– Я сказала – малость, – повторила Мира и нагнулась потрепать Багса. – Тяжело растить живое существо, привязаться к нему, а потом – бац! – и отдать кому-то другому. Но невозможно же их всех оставить себе!

– Мне это знакомо, – согласился Коннор, мысленно желая обратного. – Но это удачный выбор. Салли к ней сразу расположилась, я видел.

Губы Миры растянулись в улыбке, брови поползли вверх.

– Поди, красотка?

– Да. А что?

– Да ничего, просто я по твоему тону поняла. И живет в наших краях?

– Не совсем. В Клэре. Охоты еще немного побаивается, но рука хорошая, и птиц, видно, любит. Вот заехал Фину доложить, что сделка состоялась. И сразу домой – Брэнне обещал, что поработаем вместе.

– Я тоже поеду. – Мира взялась за поводья. – Раз ты с Брэнной раньше меня увидишься, передай ей, что Айона собралась в Гэлоуэй-Сити за свадебным платьем.

– Так ведь еще не скоро!

– Каких-то шесть месяцев, а невеста хочет решить вопрос с платьем прежде, чем уйдет с головой в другие хлопоты.

– Думаешь, жить здесь будут?

Мира собралась было сесть в седло, но остановилась и оглянулась на жилище Бойла над гаражом.

– А где же еще? С трудом представляю, что они вдвоем могли бы втиснуться в комнатушку Айоны, да еще надолго.

Коннор понял, что будет скучать по сестренке. Точнее, по их общению. По разговорам за завтраком, спорам перед сном – в те дни, когда оба оказывались дома.

– Да, у Бойла квартира все же побольше одной комнаты, но если пойдут дети, там, конечно, тоже не развернешься.

– Что-то ты заспешил, с детьми-то… – усмехнулась Мира.

– Почему? У таких шустрых ребят, как Бойл с Айоной, не заржавеет. – Коннор рассеянно погладил коня и оглядел возведенные Фином постройки – для себя и для других. – Им захочется жить в собственном доме, а не в двух комнатах над гаражом, правда же?

– Я об этом как-то не думала. Пусть сами решат. – Мира вскочила в седло. – Пока что ее волнуют платья и букеты, и это правильно. А вон и Фин, Анью ведет.

Она оглядела молодую изящную кобылку, которую Фин вывел из сарая.

– Скоро тоже невестой станет, как мы ее к Аластару посватаем.

– Ну, этой хоть белого платья и цветов не нужно.

– Зато она получит породистого жеребца, а об этом любая девчонка мечтает, – хмыкнула Мира и ускакала под хохот Коннора.

Он посмотрел, как она пустила Руфуса в галоп, конь пошел гладким, как по маслу, размашистым шагом, после чего Коннор направился к Фину.

Приятель присел на корточки приласкать Багса и с улыбкой смотрел, как пес извивается всем телом и глухо рычит.

Общаются, подумал Коннор. Он знал, что Фин это умеет, – как сам он умел говорить с птицами, Айона – с лошадьми, Брэнна – с собаками.

– Он чем-то недоволен? – спросил Коннор.

– Интересуется, не забыл ли я чего. – Фин полез в карман кожаного пальто и достал собачье печеньице. Багс сел и впился умными глазами в печенье.

– Ты хороший мальчик, и вот тебе награда.

Багс аккуратно взял зубами угощенье и с победным видом затрусил в сторонку.

– Как мало ему надо для счастья! – прокомментировал Коннор.

– Он доволен своей жизнью и о другой даже не мечтает. Можно только позавидовать!

– А ты тоже доволен жизнью, Фин?

– Временами. Но мне для счастья печенья и коврика в сарае маловато. Правда, и имею я больше, – добавил он и погладил Анью по шее.

– Красивая лошадка! Другой такой в жизни не видел.

– И она это знает. Правду сказать, в красивой женщине скромность всегда выглядит как-то фальшиво. Вот, собрался на ней прокатиться, пускай они с Аластаром друг на друга мельком взглянут. Для начала. Ну и как тебе Меган?

– Еще одна красотка. Они с Салли друг другу сразу понравились. Расплатилась на месте. – Коннор протянул чек.

– Я так и думал, что они поладят. – Фин кивнул и, не глядя, сунул чек в карман. – Через месяц-другой за второй птицей явится.

Теперь заулыбался Коннор.

– Я тоже так подумал.

– А ты? Не планируешь навещать их в Клэре?

– Такая мысль приходила мне в голову. Но вряд ли. А причина в том, что сейчас слишком много другого на уме. – Коннор взъерошил шевелюру. – Каждое утро просыпаюсь и думаю о нашем деле. И о нем. Раньше такого не было.

– Мы его потрепали, но и он нас тоже. Мы ведь тогда Айоне на помощь едва-едва поспели. Конечно, мы не можем этого забыть! Приложили столько усилий – и все равно оказалось мало. И он этого тоже не забудет.

– В следующий раз приложим еще больше. Мы с Брэнной собираемся вместе поломать голову. – Коннор легонько коснулся руки Фина. – Тебе бы тоже надо прийти.

– Не сегодня. Сегодня она мне не обрадуется – она же готовится поработать с тобой вдвоем, без посторонних.

– Брэнна не станет мешать дело с личной жизнью.

– Святая правда, – согласился Фин и, вскочив в седло, дал Анье погарцевать на месте. – Коннор, нам надо жить. Вопреки, благодаря, превозмогая – выбирай любое. Надо жить изо всех сил!

– Думаешь, он нас побьет?

– Нет. Нет, ему вас не побить.

Коннор решительно сунул руку под уздечку кобылы и в упор посмотрел Фину в мятежные зеленые очи.

– Нас, Фин. Не вас, а нас. И так будет всегда.

Тот согласно кивнул.

– Ему не победить! Но до того, как мы с ним сразимся, – а бой будет беспощадный, кровавый, – мы должны жить. Если бы было возможно, я бы, возможно, и выбрал себе другую жизнь, но я намерен получать максимум от той, что у меня есть. Я приеду, довольно скоро, – добавил он.

Фин пустил Анью рысью и скрылся из виду.

Со смешанными чувствами Коннор отправился прямиком домой. Из окон мастерской сочился свет, играя на разноцветных пузырьках и флаконах, в которые Брэнна разливала свои кремы, лосьоны, сыворотки, отвары и настойки. Богатый набор ступок и пестиков, все ее инструменты, свечи и растения были расставлены строго по порядку.

Брэнна сидела за рабочим столом, уткнувшись носом в толстый фолиант – Коннор узнал книгу Сорки, – а рядом устроился на ковре Катл.

В очаге потрескивал огонь, а на плитке перед Брэнной булькал какой-то отвар.

Еще одна красотка, подумал Коннор. Куда ни глянь – всюду они.

Черные волосы Брэнны были убраны назад, рукава свитера закатаны. Она подняла на брата глаза, серые, как дым из трубы.

– А вот наконец и ты. Я тебя раньше ждала. Полдня прошло!

– Были кое-какие дела, я же тебе ясно сказал!

Она вскинула брови.

– Что это с тобой? Какая муха тебя укусила?

– В данный момент ты.

Нет, это не смешанные чувства, понял он про себя. Это уже называется «не в духе». Но на сестре-то зачем срываться?

Коннор подошел к столу, где рядом с плиткой стояло блюдо, обычно полное домашнего печенья, и слегка успокоился, обнаружив там мягкие рогалики, обвалянные в сахаре и корице.

– Как смог, так и приехал. Надо было птицу одну продать.

– Из твоих любимых? Неважно, они у тебя все любимые. Коннор, будь реалистом!

– Я реалист, еще какой! Я продал сокола, покупательница оказалась писаной красавицей, к тому же как будто не ломака и проявила интерес. И я еще какой реалист, раз не забыл, что должен быть здесь, а не польстился на славный перепихон!

– Если для тебя перепихон так важен – пойди и займись! – огрызнулась Брэнна, прищурясь. – Уж лучше я поработаю одна, чем с тобой, когда ты так возбужден и зол.

– Меня бесит то, что это не было для меня важным. И перестало быть важным с того момента, как мы начали готовиться к солнцестоянию, – а это еще когда было! – Коннор сунул печенье в рот, тут же взял второе и подкинул на ладони.

– Налью-ка я тебе чаю.

– Не хочу я твоего чая! Нет, хочу. – Он плюхнулся на табурет рядом со стойкой и почесал Катла, с готовностью водрузившего ему на бедро мохнатую голову. – Дело не в сексе, и не в дамочке, и не в птице. Дело ты сама знаешь в чем. Во всем вот этом. Это дело сидит у меня занозой в заднице, а я не сопротивляюсь.

– А у меня бывают дни, когда хочется залезть на крышу и выть. Орать на всех и вся.

Уже спокойнее, Коннор впился зубами во второе печенье.

– Но ты не орешь.

– Пока нет, но скоро до этого дойдет. Давай выпьем чаю – и за работу.

Он кивнул.

– Спасибо.

Проходя мимо брата к плите, Брэнна погладила его по спине.

– Пока дело не сделано, у нас будут и хорошие, и плохие дни. Но мы должны получать от жизни максимум возможного.

Она занялась чайником, а он уперся взглядом ей в спину и решил не говорить, что точно такие же выражения он только что слышал от Фина.

7

Коннор подумывал, не завалиться ли в паб. Надоело колдовать, заклинать, смешивать зелья. Хотелось света, музыки, разговора, который бы не вертелся вокруг белого и черного, а то и вовсе конца всему, что он знает.

Всему, что он любит.

А если там окажется Элис, можно будет проверить, не отпала ли у нее охота.

Надо же человеку отвлечься, когда сама его жизнь висит на волоске! Отвлечься, развлечься, получить немного тепла. Услышать сладкий стон женщины в своей постели.

А больше всего человеку – мужчине – требуется удрать из дома, когда три самые дорогие ему женщины устроили там сборище клуш, посвященное подготовке к свадьбе. Конечно, слово «клуша» он ни за что не рискнул бы произнести вслух, ему его шкура пока еще дорога.

Но Коннору хватило нескольких шагов, чтобы понять, что никакой паб, толпа друзей и никакая Элис ему не нужны. Вот почему, направляясь к своему пикапу, он достал телефон и набрал сообщение Фину.

В доме одни бабы и разговоры о свадьбе. Если ты у себя, я сейчас буду.

Не успел он завести мотор, как пришел ответ:

Валяй, несчастный.

Он хохотнул и отрулил от дома.

Будет неплохо, решил Коннор, проведя большую часть дня с сестрой за колдовскими книгами и магией крови, оказаться в мужском доме и в мужской компании. Наверняка и Бойл подвалит, они пропустят по паре пива, возможно даже, погоняют в снукер у Фина в так называемой «игровой».

В порядке противоядия от долгого и не вполне приятного дня.

Он поехал лесной дорогой, через зеленую чащу. Вечерние краски меркли, спускались сумерки. Рыжим пятном мелькнула и пропала в кустах лиса, он успел лишь разглядеть, что в зубах у нее еще бьется добыча.

Природа – это не только красота, но и жестокость, это Коннор усвоил с детства.

И для того чтобы эта лиса выжила, полевка должна была умереть. Таков порядок вещей. Для того чтобы выжили они, придется умереть Кэвону. Вот почему он, Коннор, который никогда не вступал в драку, если мог решить дело миром, который в жизни никого не обидел, теперь готов убить без колебаний и сожалений. И больше того – убьет, ясное дело, с гадким наслаждением.

Но нет, сегодня он не станет думать о Кэвоне, об убийстве или о выживании. Сегодня ему нужны только его друзья, пиво и разве что снукер.

Не доезжая с полкилометра до дома Фина, пикап чихнул, дернулся и заглох.

– Вот черт!

Бензина было достаточно, он только вчера залил полный бак. И меньше месяца, как возил машину на полный техосмотр, где проверили все – от двигателя до глушителя.

Машинка должна бежать бодро, как козочка.

Ругаясь, Коннор достал из бардачка фонарь и вылез из машины, чтобы открыть капот.

В двигателях он немного разбирался – как и в трубах, в плотницком или строительном деле, в электропроводке. Если бы его сердцем и умом не завладели ловчие птицы, он бы, возможно, открыл свой бизнес как мастер на все руки.

Умелые руки оказывались весьма кстати в ситуациях подобных этой.

Коннор посветил фонариком на мотор, проверил контакты аккумулятора, затем карбюратор, щелкнул пальцами, чтобы ключ повернулся в зажигании, и стал смотреть, как мотор с противным непонятным скрежетом тщетно пытается завестись.

Все было как будто в полном порядке.

Конечно, можно все бросить, запереть машину и добраться к друзьям, пиву и бильярдному столу пешком.

Но это был вопрос чести.

Поэтому Коннор проверил топливный шланг, еще раз убедился, что контакты аккумулятора в порядке, и совершенно не замечал, как землю заволакивало туманом.

– Ну что за черт!

Он раскрыл ладони над мотором, чтобы сделать последнюю, колдовскую, проверку, прежде чем окончательно сдаться.

И почувствовал в воздухе какой-то мерзкий дым.

Медленно развернувшись, Коннор увидел, что стоит по щиколотку в тумане, который при каждом движении обдает его ледяным холодом. Его обступили тени, темным пологом закрывшие деревья, дорогу и весь мир. За ними не видно было даже неба.

Он явился в облике человека, с красным камнем на шее, который сверкал особенно ярко на фоне внезапно спустившейся кромешной тьмы.

– Один, юный Коннор?

– Как и ты.

Кэвон развел руками и улыбнулся.

– Вот мне любопытно: тебе ведь, чтобы попасть из одного места в другое, никакой машины не нужно. Достаточно лишь…

Кэвон простер руки, воздел выше. И переместился на пару футов без каких-либо видимых усилий.

– Такие, как мы, слишком высоко ценим свой дар, свое искусство, чтобы растрачивать его по мелочам. У меня есть ноги, а при необходимости – машина или конь.

– А в результате ты застрял здесь один, один посреди дороги.

– У меня и семья, и друзья совсем рядом, только кликни. – Говоря это, он предпринял попытку пробиться к ним энергетическим полем, но понял, что эту толстую и плотную стену тумана ему не преодолеть. – А что есть у тебя, Кэвон?

– Власть. – Он произносил это слово с каким-то жадным благоговением. – Власть, которая выше твоего понимания.

– А еще – логово по ту сторону реки, где ты прячешься, один, в темноте. Я же сяду у теплого огня, при свете и пропущу пивка с друзьями и родными.

– Ты из них самый слабый. – Слова сожаления монотонными каплями дождя срывались с его языка. – И ты это знаешь. И они это знают. Ты годишься только для веселья. И для работы. Но из вашей троицы ты самый слабый. У твоего отца хватило ума передать амулет не тебе, а сестре. Не единственному сыну, заметь, а девчонке!

– И из этого ты делаешь вывод о моей слабости?

– Да я это знаю! Ну чем ты можешь похвастаться? Только тем, что дала тебе тетка – и то из жалости. Даже твоя приехавшая издалека сестренка способна на большее. Твоя энергетика – ничто, ты сам – ничто, эдакий шут, прислуживающий другим, которых ты напыщенно именуешь семьей и друзьями. Твой большой друг Финбар выбирает тебя себе в партнеры, поскольку ты не имеешь над ним никакой власти, – и вот ты пашешь на него за зарплату по его прихоти. Ты ничто, и вся твоя сила – ноль!

Колдун говорил, а сам подступал ближе, и красный камень испускал ритмичное мерцание, словно это билось живое сердце.

– Я нечто большее, чем тебе кажется, – возразил Коннор.

– И что же ты такое, мальчик?

– Я – Коннор из рода О'Дуайеров. Я один из трех. Я часть Смуглой Ведьмы Мейо. – Коннор вгляделся в темные глаза колдуна и прочел в них решимость. – Мне подвластен огонь. – Он выбросил вперед правую руку, на ладони возник огненный шар. – И воздух. – Выставил один палец, чуть покрутил – и образовался маленький вихрь. – Земля, – продолжал он, и земля задрожала. – Вода. – Пролился дождь, такой горячий, что, падая на землю, капли шипели. – И ястреб.

С пронзительным криком вниз сорвался Ройбирд и с легкостью перышка опустился Коннору на плечо.

– Дешевые трюки и домашние питомцы, вот все, чем ты можешь похвастать! – презрительно процедил Кэвон. Затем высоко воздел руки, широко расставив пальцы. Камень на его шее окрасился в ярко-алый цвет крови.

В нескольких дюймах от сапог Коннора в землю вошла молния, и сразу едко запахло серой.

– Я мог бы убить тебя одной силой мысли. – Голос Кэвона перекрывал раскаты грома.

Уж это вряд ли, решил про себя Коннор и с улыбкой склонил голову набок.

– Дешевые трюки и домашние питомцы? Я могу вызвать огонь, воду, землю, воздух. Испытай мою силу, если тебе самому это по силам! И ястреб мой верный мне предан безмерно. Мы с ним и мы трое долг наш исполним. Мой меч – это свет, правда – мой щит, путь предо мною от века лежит. И я принимаю его добровольно, чтоб землю избавить от черного зла.

С этими словами Коннор нанес удар. Мечом, возникшим из огненного шара, рассек воздух, но по противнику не попал. Бицепс левой руки пронзила боль, будто в него вонзился раскаленный клинок.

Не замечая боли, Коннор двинулся вперед и снова занес меч. Волосы его развевались в бешеном вихре, клинок блестел в темноте.

И когда он ударил на этот раз, Кэвон исчез.

Тени расступились, туман уполз.

– Вот моя воля, – негромко, но страстно проговорил Коннор. – Да будет так!

Он выдохнул, набрал полную грудь воздуха, ощутил вкус ночи – сладковатой, влажной и зеленой. Где-то вдалеке с вопросительной интонацией протяжно ухнула сова, какая-то зверушка торопливо бежала через подлесок.

– Ну вот. – Ройбирд подался к хозяину, и их щеки соприкоснулись. – Занятно. Сколько ставишь на то, что мой пикап заведется с полоборота как миленький? Я сейчас к Фину, а ты проводи меня и нанеси визит Мерлину. Или лети назад, домой. Сам решай, брат, – прибавил он по-ирландски.

С тобой, услышал Коннор – и мысленно, и сердцем. Всегда с тобой.

Ройбирд взмыл в небо и устремился вперед.

Еще чувствуя слабость и головокружение от последствий противостояния белой и черной магической силы, Коннор забрался в машину. Она завелась легко, заурчала и быстро домчала его до жилища Фина.

Он сразу прошел в дом. В камине трещал огонь, и это был знак гостеприимства, однако на диване с пивом наготове его никто не ждал.

Зная этот дом не хуже собственного, Коннор прошел в его заднюю часть и услышал голоса.

– Если хочешь горячей еды, – громыхал Бойл, – женись на ком-то, кто тебе ее будет готовить!

– Зачем, если у меня всегда ты под рукой?

– Затем, что я себя прекрасно чувствовал дома с бутербродом и чипсами!

– А у меня в холодильнике прекрасный кусок свинины…

– Зачем ты покупаешь прекрасный кусок свинины, если не знаешь, что с ним делать?

– Вот те на! А с чего бы мне его не купить, если я знаю, что у меня рядом ты?

Несмотря на легкую головную боль, как от больного зуба, перебранка заставила Коннора рассмеяться. Он прошел дальше.

Странно, у него было такое чувство, будто он уже выпил пива, причем немало. Его вроде бы несло верным курсом, но пол под ногами словно имел уклон от середины к стенам.

Коннор вошел на кухню, где так ярко горел свет, что он невольно заморгал, а в голове запульсировала боль.

– Свининка бы сейчас хорошо пошла!

– Ну вот видишь? – Фин с усмешкой обернулся – и лицо у него вытянулось. – Что стряслось?

– Так, мелкая стычка двух магий… Господи, да у вас тут африканская жара!

Слегка пошатываясь, Коннор стал стягивать куртку. И уставился на свою левую руку.

– А ну, гляньте-ка! Что-то у меня рука дымится.

Его качнуло вперед, друзья кинулись подхватить.

– Это еще что за чертовщина? – воскликнул Бойл. – Да он у нас сейчас сгорит!

– Здесь очень жарко! – твердил Коннор.

– Да ничего не жарко! Это все Кэвон, – определил Фин. – Чую его запах.

– Дай-ка я с тебя рубашку сниму.

– О, обычно мне это девушки говорят…

Фин в нетерпении стянул с него рубашку.

Коннор смотрел на свою руку, на огромный черный ожог, на облезающую, в волдырях, кожу. Смотрел как бы со стороны, словно разглядывал какую-то диковину под стеклом.

– Нет, вы только гляньте! – прошептал он. И потерял сознание.

Фин наложил на обожженное место ладони. Его пронзила боль, но он не убирал рук. Не давал ожогу разойтись.

– Говори, что делать! – потребовал Бойл.

– Дай ему воды! Я могу предотвратить растекание, но… Тут нужна Брэнна.

– Я ее привезу.

– Слишком долго! Неси воды!

Фин закрыл глаза и распахнул свое энергетическое поле, дал ему выйти за пределы оболочки. Коннор ранен. Приходи. Приходи скорей!

– Вода тут не поможет. – Бойл опустился на колени. – Ни ему, ни тебе. Посмотри на свои руки, они тоже горят! Мне это знакомо.

– И ты знаешь, что это поправимо. – По лицу Фина струился пот, тонкой струйкой бежал по спине. – Если не буду держать – неизвестно, чем это для него закончится.

– Может, льда? Фин, он же горит! Может, сунуть его в ванну со льдом?

– Обычные средства тут не помогут. Быстро иди в мою мастерскую и принеси… Уже не нужно, – с облегчением выдохнул он, видя, как в кухню влетают Брэнна с Айоной, а между ними – Мира с выпученными глазами.

Брэнна кинулась к Коннору.

– Что случилось? – набросилась она на Фина.

– Не знаю. Кэвон – это без всякого сомнения, но ничего более определенного сказать не могу. У него жар, даже небольшой бред. У меня под руками черный ожог, глубокий и расползающийся. Я его пока сдерживаю.

– Дай взглянуть. Дай я сделаю!

– Брэнна, я его сдерживаю. Я мог бы сделать больше, но, боюсь, мне не все под силу. А вот у тебя получится. – Он стиснул зубы от боли. – Но я его не отпущу, даже ради тебя!

– Ну хорошо, хорошо. Но мне надо увидеть. Почувствовать, понять. – Она закрыла глаза, сконцентрировала всю энергию и положила руки поверх рук Фина.

Глаза ее вновь распахнулись, в них стояли слезы, ибо боль у нее под руками была нестерпимой.

– Смотри на меня! – велела она Фину. – Сам он не в состоянии, так что ты смотри за него. Стань им. Почувствуй то, что чувствует он. И исцелись за него. Смотри на меня! – Ее глаза приобрели цвета серой озерной воды и сделались спокойными, очень спокойными.

– Айона, ты положи свои руки поверх моих, отдай мне свою силу.

– Бери всю!

– Холод чувствуешь? Чувствуешь? – повернулась она к Фину.

– Чувствую.

– Холодная и ясная – это сила исцеления. Она заливает огонь, уносит все черное.

Когда Коннора забила дрожь и он застонал, Мира села на пол и положила голову раненого себе на колени.

– Тшш, тшш… – Очень легко и нежно она гладила его волосы, его лицо. – Тшш… Мы с тобой. Сейчас, сейчас полегчает.

Коннор обливался потом – и Фин вместе с ним.

Брэнна вобрала в себя часть жара и боли, и дыхание ее стало поверхностным.

– Держу, – сквозь зубы процедил Фин.

– Теперь ты не один. Целительство – болезненная штука, такова его цена. Смотри на меня, пусть боль перейдет ко мне. Пусть боль уйдет из того, что нам дорог, уйдет медленно, принеся прохладу. Пусть выходит из него, входит в тебя, в меня. Из него, в тебя, в меня. Из него, в тебя, в меня…

Она его почти загипнотизировала. Ее лицо, ее глаза, ее голос завораживали. И постепенно боль утихала, обожженную кожу заливала приятная прохлада.

– Из него, – раскачиваясь, монотонно повторяла Брэнна, – в тебя, в меня… И прочь… Прочь!

– Посмотри-ка на меня! – приказал теперь Фин, почувствовав, как ее руки задрожали. – Мы почти все сделали. Бойл, у меня в мастерской коричневый аптечный флакон с зеленой пробкой. За верстаком на верхней полке.

Очень бережно он отнял руки от раны, чтобы осмотреть ее. Ожог, красный, до мяса, теперь был не больше женского кулака.

– Жар спал, – проговорила Мира, все гладя и гладя Коннора по голове. – Он весь липкий, но уже не такой горячий и дышит ровнее.

– Черноты под ожогом нет, значит, и яда тоже. – Айона повернулась к Брэнне и Фину за подтверждением.

– Все верно. Теперь это просто сильный ожог. Я закончу. – Брэнна наложила руки на больное место и вздохнула. – Просто ожог. И заживает хорошо.

С пузырьком в руке ворвался Бойл:

– Это?

– Оно самое. – Фин взял лекарство, отвинтил крышку и дал Брэнне понюхать.

– Да-да, то, что надо. Отлично! – кивнула Брэнна и подставила ладони, чтобы Фин полил их бальзамом.

– Ну вот, все хорошо, мой милый! – Она мягкими нежными движениями принялась втирать бальзам Коннору в воспаленную кожу. Ожог на глазах уменьшался в размере.

Брэнна все втирала лекарство и ласково ворковала над братом, когда тот вдруг открыл глаза. И увидел над собой бледное лицо Миры и глаза, полные слез.

– Что такое? Что это я на полу? Я еще не пил! – Он протянул руку и смахнул со щеки Миры слезу. – Не плачь, дорогая. – Он попробовал привстать, но его резко повело вбок. – Что я вижу? Вся компания сидит у Фина на полу. Если собрались играть в бутылочку, чур, опустошу ее я.

– На, попей. – Бойл протянул бутылку приятелю.

Жадно, как верблюд в пустыне, Коннор влил в себя воду и вернул пустую емкость.

– Мне бы чего покрепче! Ах да, рука… – вдруг вспомнил он. – У меня же рука была обожжена. Теперь вроде все в порядке.

И, увидев выражение Брэнны, он распахнул объятия.

– Это ты меня вылечила!

– Ты меня до смерти напугал! – Она крепко обняла его и держала так, пока не убедилась, что все действительно в порядке. – Так что с тобой произошло?

– Расскажу, только… Спасибо! – Коннор выхватил у Бойла стакан и выпил залпом. Поморщился. – Господи… Брэнди! А в этом доме виски для человека не найдется?

– Брэнди при обмороке – самое то, – назидательно произнес Бойл.

– Я в обморок не падал! – оскорбился Коннор. – Я отключился из-за ран, а это разные вещи. Я бы все же предпочел виски.

– Я принесу. – Мира поднялась, Айона нагнулась и чмокнула Коннора в щеку.

– Ну вот, хоть порозовел чуть-чуть. Ты был такой бледный! И горячий. Пожалуйста, больше так не делай!

– Могу только обещать, что постараюсь впредь избегать подобного инцидента.

– Так в чем он состоял, твой инцидент? – накинулась на него Брэнна.

– Расскажу, все расскажу, но сначала мне надо поесть. Умираю с голоду! Того и гляди грохнусь, а мне не хотелось бы, чтобы меня опять в обмороке обвинили. Но голова у меня кружится, честное слово.

– Есть свинина, но она сырая, – начал Фин.

– Да ты что, даже ничего на ужин не приготовил? – Брэнна вскочила на ноги.

– Я рассчитывал на Бойла, а тут как раз Коннор… Дальше уже не до ужина было.

– Свинину не приготовишь по мановению руки.

Фин криво улыбнулся.

– У тебя бы вышло.

– Ладно, забудь это несчастное мясо и дай какую-нибудь посудину. Блюдо побольше.

– Там вроде есть что-то в этом духе… – Фин махнул в сторону примыкающей к кухне просторной обеденной зоны, где стояли массивные буфеты и горки с посудой.

Брэнна подскочила к шкафам и принялась выдвигать ящики. И быстро обнаружила большое блюдо белликского фарфора. Убрав со стола красивую композицию из выращенных в теплице лилий, она водрузила на середину блюдо.