Текст книги "Сон океана"

Альвильда

Она не любила Либерталл. Шум и гам, конфликты и драки, огромное количество продажных девок, брошенных детей, пьяниц, калек и вонь, которую не мог перебить океанский ветер, свободно гуляющий по острову. Здесь не было ни хороших домов, ни приличных мест, остров, построенный пиратами, волей судьбы оставшихся на берегу, для пиратов, проплывающих мимо. Ко всем грехам этого места с недавних пор прибавилась и работорговля. Корабли с рабами останавливались на острове, чтобы избавиться от заболевших и умирающих, как можно дороже продать калек и обессиливших, набрать пресной воды и немного развлечься на берегу.

Альвильда и Алан обычно останавливались здесь ненадолго, чтобы набрать воды и купить провизию, бросали якорь с обратной стороны острова, вдали от пристани и городских построек, и всегда старались побыстрее управиться, не привлекая внимания.

В этот раз на их привычном месте стояло еще три корабля, два из которых были с рабами и принадлежали капитану Локиру. Локир или Третий глаз, прозванный так из-за шрама на лбу виде глаза, был человеком толстым, маленького роста, с длинной косой, никогда не мывшейся и свалявшейся из-за грязи в мышиный хвост. Его неприглядная внешность отражала еще более неприглядный характер – он был задирист, жесток и криклив. За одно плавание он мог перерезать и выкинуть за борт пол своей команды, но, тем не менее, пираты охотно шли к нему на службу, так как бытовало мнение, что он чувствует прибыль носом и всегда там, где можно поживиться.

Альвильде не понравилось, что он расположился на их месте, хотя этому была причина – в этот раз остров был переполнен пиратами, в порту и прибрежье теснились десятки судов, многим свободным капитанам в последний месяц сопутствовала удача, и они стремились ее отметить со всем присущим им размахом, а таким большим и тяжелым кораблям как у Локира, забиты они были рабами под завязку, для маневров требовалось место. Обойти Либерталл Алан в этот раз тоже не мог – позади был долгий путь, команда устала, да и пресной воды фактически не осталось, а ближайший остров, где можно было пополнить ее запасы, при хорошей погоде и попутном ветре был в трех – четырех днях пути. Но это при хорошей погоде, а она менялась не в лучшую сторону.

Альвильда, Алан и Фарелл сидели на возвышении на обломке скалы и наблюдали, как их команда перевозит на корабль провизию. Мимо них уже несколько раз прошел Локир, окруженный несколькими пиратами, при этом они громко смеялись и вызывающе смотрели на Альвильду.

– Третий глаз нарывается, – спокойно заметила она, наблюдая за пьяной компанией.

– Да брось ты, сейчас погрузимся и поплывем дольше, – безразлично ответил Алан.

– Если мы его потопим в море, погибнут рабы… – продолжила Альвильда.

– Зачем нам его топить и с каких пор тебя волнуют рабы?

– Ты предлагаешь оставить его в живых?

– Если мы будем убивать всех, кто кривляется или смотрит на тебя, боюсь не останется пиратов.

– Ну и что ж.

– Они нужны для равновесия жизни, – обняв ее, сказал Алан.

– Равновесия?

– Да. Это ведь явное зло и люди с ним борются. Если не будет с кем бороться извне, то начнутся внутренние разногласия и войны. Любому обществу нужен внешний враг, это его сплачивает, да и от своих проблем отвлекает.

– Интересная теория, ну а рабство?

– Рабство. Оно всегда было и будет. Раньше один народ завоевывал другой, превращая побежденных в рабов. Эти рабы были одного цвета кожи с их хозяевами, но суть от этого не меняется. Сейчас рабы стали отличаться внешне, и для белых людей это является явным оправданием своих действий. Черное рабство набирает силу, то, что мы сейчас наблюдаем, это начало, оно невинное по сравнению с тем, что ожидает, буквально лет через десять и далее.

– Да, возможно… – задумчиво согласилась Альвильда.

– Когда человечество переживет этот этап развития, рабство все равно останется, оно будет иметь другой цвет кожи, другую сущность, не будет столь явно выражено, даже завуалировано, – продолжил Алан. – Всегда найдутся люди, доля властности и жестокости которых, будет выше, чем у окружающих. Желание подчинять и подчиниться, к сожалению, это заложено в самой сути человека. Здесь природа сделала ошибку.

Тем временем, люди Локира привели несколько рабов с корабля, поставили их на колени перед капитаном, расположившимся напротив Альвильды, и тот начал их избивать плетью. Он был заметно пьян, но не настолько, чтобы не осознавать своих действий.

Альвильда, нахмурившись, смотрела вдаль на свой корабль, краем глаза наблюдая за происходящим. Она ощущала желание Локира добиться ее внимания, хотя бы взгляда в его сторону, доказать ей свое превосходство, распыленное желанием и удовольствием от происходящего. Маленький, злой, амбициозный и абсолютно недалекий человек допущенный судьбой к власти над людьми.

Среди рабов было две женщины, одну из них, ту, что была старше, Локир отдал своим сопровождающим и те с гоготом набросились на жертву. Другую, совсем еще юную, поставил напротив себя на колени и снял штаны, обнажив свое, совсем небольшое, но мужское достоинство. Девушка заплакала и упала на песок, один из рабов, по-видимому, кто-то из ее родственников, возможно отец, попытался за нее заступиться, тогда Третий глаз, достав меч, одним взмахом отрубил ему голову, бросив ее рыдающей рабыне.

Альвильда повернула голову в сторону происходящего, что было замечено Локиром, и он удовлетворенно оскалился.

– Все в путь, – вставая, сказал Алан. – Нам пора. Не упрямься.

Но Альвильда не двинулась с места, тогда он развернулся и направился к подплывающей шлюпке. Она почувствовала, что Алан разозлился, но почему? Об этом она не стала задумываться, а сосредоточилась на происходящем на берегу.

В этот момент Локир распыленный убийством и вниманием Альвильды, велел принести, лежащую на берегу бочку, и положил на нее девушку. Но как он не сопел у него ничего не получалось. Тогда он перевернул девушка на живот и взял лежащую на берегу палку.

– Локир! – крикнула Альвильда, поняв, что тот собирается сделать. – Я сморю, ты настолько бессилен, что чтобы удовлетворить женщину, пользуешься дополнительными приспособлениями!

– Не беспокойся, дорогая, на тебя всегда сил хватит!

– Интересное самомнение, – продолжила, подходя к нему Альвильда. – У тебя и раньше, видимо было не очень, я сомневаюсь, что с таким-то размером вообще что-то возможно. А теперь-то у тебя точно никогда ничего не получиться.

– Черт, Альвильда, Алан уехал, – шепнул ей, идущий следом Фарелл.

Альвильда махнула ему головой и остановилась напротив Локира. Его команда, бросив развлечения с рабыней, быстро направились к капитану, обнажив клинки.

– Мальчики, но зачем вы прервали столь интересное представление, – улыбнулась Альвильда, пристально оглядывая каждого. Затем она громко произнесла:

– На колени! Встаньте на колени и положите на песок оружие.

Третий глаз громко засмеялся, но увидев, что его команда встала на колени, изумленно вытаращил глаза и начал махать руками, раскрасневшись и пытаясь что-то сказать, но вместо слов только открывал рот.

– Ты, самый красивый! – Альвильда достала из-за спины свой меч и указала им на самого высокого и крупного пирата. – Возьми соседа и веревку, и привяжите своего бывшего капитана к бочке, задницей кверху.

Пираты схватили, пытавшегося бежать и беззвучно что-то орать Локира и привязали его к бочке. Остальные заворожено наблюдали за происходящим.

Альвильда подняла палку и протянула ее ничего не понимающей девушке. Та в свою очередь, замахав головой и руками, заплакала еще сильнее, упав перед ней на колени.

– Ну и дура, – сказала Альвильда и громко дала команду пиратам, – я подарю корабль Третьего глаза тому, кто отымеет своего капитана большее количество раз. А так как корабля два, то и победителей, тоже будет два.

Пираты быстро выстроились в очередь над обрётшим голос и кричащим уже охрипшим и повизгивающим голосом Локиром. С кораблей Третьего глаза стали спускаться находящиеся там и не понимающие что происходит пираты, но подбежав и выяснив в чем дело, так же становились в очередь, с любопытством поглядывая в сторону Альвильды и Фарелла.

Некоторое время понаблюдав за происходящем, Альвильда направилась к третьему стоящему у берега большому черному кораблю.

– Я думал, что это у Алана дар убеждения, надо же… Я и не подозревал… – пробормотал, идущий за ней следом Фарелл.

– Это что-то меняет?

– Нет, но в тебе столько силы… ты не его…

– А ты не его страж.

– Значит, мы могли бы быть вместе?

– Это ты куда-то не туда повернул. Давай для начала заберем этот корабль, потом сожжем этот чертов остров, он изрядно меня раздражает. А затем… затем, возможно, поговорим.

Им навстречу шла толпа пиратов с черного корабля, во главе с хромым капитаном. Они решительно достали мечи и кинжалы и уже готовились напасть.

Альвильда остановилась и подождала пока они подойдут ближе. Вдруг пираты остановились и опустили оружие.

– Приветствую вас, свободные люди и рыцари удачи, как зовут вашего капитана?

– Хромой Тайгер, – хором ответили пираты.

– Хорошее имя. Тайгер, я хочу, чтобы ты со своей командой сжег этот остров, – с улыбкой сказала Альвильда. – Никого не оставлять в живых… Никого. И… захватите с собой команду Локира, мне кажется, многие там уже закончили.

Проводив взглядом, удаляющихся людей, Фарелл заметил:

– Их мало, чтобы сжечь этот остров.

– Да. Но мы им поможем, подберем еще несколько команд, – задумчиво ответила Альвильда. – Только сначала, нужно отобрать десяток людей, чтобы они на некоторое время отвели от берега этот корабль. Красавчик, совершенно не хочется подпалить его ненароком.

– Это точно…. Но как ты это делаешь? Это такой дар…. Насколько я знаю, он доступен только…

– Шшш, – прошептала Альвильда и приложила палец к губам Фаррела, – Не все следует говорить вслух.

Иранхара

Он стоял на стене и пристально вглядывался вдаль. Он ждал ее, и его сердце переполняла радость встречи. Наконец-то он поймает мельком ее внимательный взгляд, дотронется до руки, будет стоять рядом и чувствовать ее присутствие, а если улыбнется удача, поправит прядь волос или складку на ее одежде. Его переполняло ожидание…

Прошло пять солнцестояний с момента Ритуала создания семьи Соломеи и Нарата. Через луну после них соединились союзом Синклар с Равшаном, они сразу уехали в Черный замок и наведываться приезжали не часто. Несколько раз заезжал повидаться с Иринархом Гутлеиф, но большую часть времени он тоже проводил в Черном замке. Слухи доносили, что Равшан живет очень весело, он окружил себя танцовщицами и музыкантами, количество его наложниц тоже значительно выросло. Как относилась к этому Синклар, Иринарх не знал, но в те дни, когда вся семья собиралась во дворце, она и Равшан выглядели очень счастливыми.

Соломея оказалась неугомонной и деятельной принцессой. Все началось с того, что она решила достроить Башню Дев и Башню Знаний, а заодно немного изменить Северную башню, где обосновались они с Наратом.

На нижнем ярусе Северной башни пристроили террасу, на ней сделали узкий и длинный бассейн с морской водой, по краям расположили кушетки с навесами. Ступеньки в бассейн начинались сразу у выхода из приемной комнаты Соломеи. Вода из бассейна стекала водопадом по стене, уходя, для тех, кто смотрел со стороны в мостовую, но на самом деле она возвращалась в бассейн через сложную систему водопроводов. Соломея пригласила своих мастеров из Феерии, их идеи и знания очень удивляли и восхищали Иринарха. Приемную комнату принцесса не стала менять, только добавила несколько фресок с изображением виноградных лоз и девушек, да поменяла мебель на более мягкую и объемную, с красивой красной с золотом обивкой. Получилось очень уютно, Иринарх любил заходить в ее покои и на эту террасу, особенно когда Соломея плавала.

Из башен первой была начата Башня Дев, большое количество рабочих присланных с Феерии трудились там днем и ночью, поэтому башня была достроена быстро. Ровная и белая снаружи, внутри она была выложена дорогой мозаикой с вкраплениями камней и золотых элементов, на пол постелили мраморную плитку, а стены украсили фресками. В большой центральной комнате расположился маленький фонтан, окруженный круглым бассейном, и красивый сад с экзотическими цветами и растениями, привезенными из подобного сада в Феерии. Начиная со второго яруса, по кругу в башне было вырезано множество окон и окошек, что создавало впечатление, что стены были сплетены как кружево. В окна были вставлены витражи из белых и золотых Слез, поэтому солнечная сторона башни всегда блестела.

Все идеи принцессы обошлись казне достаточно дорого, но, ни Иринарха, ни Нарата это не беспокоило, им нравилось угождать во всем Соломее и они терпеливо ждали день, когда их допустят в башню для обозрения.

И вот этот день настал. Иринарх и его свита были приглашены в Башню Дев. Они вошли в большую гостевую комнату на первом ярусе, где посередине мягко журчал фонтан, вода стекала в бассейн с золотыми рыбками, в вокруг располагались кушетки с множеством шелковых подушечек. В больших вазах росли цветы и невысокие деревья, белый мраморный пол переходил в колонны, которые устремляясь ввысь, поддерживали потолок, выложенный разноцветной мозаикой из Слез, сквозь которые мягко проникал, лаская окружающую обстановку, свет.

Все были зачарованы, в комнате царила атмосфера восторга и изумления, нарушаемая редким перешептыванием и вздохами. Но когда присутствующие осмотрели стены, то смолк даже шепот, и в помещении повисла тишина. На искусно сделанных фресках были изображены акты любви и наслаждения мужчин и женщин, одних женщин или одних мужчин, компаний из нескольких мужчин и женщин, при этом ни одна сцена не повторялась. Некоторые из гостей покраснели, некоторые молчаливо открыли рты, дамы понимая, что приличие требует отвести взгляд, тем не менее, пристально рассматривали рисунки. Первым нашелся Иринарх:

– Прекрасный фонтан Соломея, ты же покажешь нам остальные комнаты?

– Конечно, мой господин, – довольно улыбнувшись, принцесса повела гостей на верхние два яруса.

Но легче присутствующим от этого не стало. Это были большие комнаты, похожие одна на другую, уставленные креслами, кроватями и кушетками с множеством подушек, а за ширмами располагались круглая ванная и маленький столик с зеркалом. И в каждой комнате опять были фрески с еще более выразительными сценами. К фрескам добавились резные колонны и барельефы, где повторялись те же сцены только в более выразительном объемном варианте.

Несмотря на всю неожиданность и своеобразие Иринарху очень понравилась башня, он отпустил свиту и остался в верхней комнате, любуясь видом из окна. Мягкая синева моря, переходящая в бесконечную глубь неба, успокоила его разыгравшееся воображение. Иринарх не ожидал от себя такого, но в каждой сцене он видел себя и Соломею, у него даже закружилась голова, когда он увидел, как Нарат нежно обнял и притянул к себе принцессу, целуя ее в волосы и что-то шепча ей на ушко. Успокоившись, Иринарх развернулся, собираясь уйти, и замер – перед ним стояла Соломея. Ее взгляд был серьезен и грустен, она щелкнула пальцами и в комнату вбежали три девушки, из одежды на которых были только длинные бусы в несколько нитей. Они подбежали к царю и нежно увлекли его на большую мягкую кровать. Иринарх не заметил, в какой момент ушла из комнаты Соломея, но за много лет, прошедших со дня смерти его жены, он позволил себе впервые расслабиться и предался всем возможным наслаждениям и утехам.

С этого дня Башня Дев ожила, там постоянно звучала музыка, песни и смех звонких женских голосов. Иринарх приглашал в эту башню гостей и некоторых из своих вельмож, сам же иногда оставался там на ночь. Многие из его двора, позаимствовав мастеров у Соломеи, в своих домах в некоторых из комнат тоже сделали себе подобные фрески и барельефы.

В городе же появилась мода не некоторую чувственность – женские платья стали откровеннее и прозрачней, вслед за принцессой женщины стали поднимать волосы в высокие прически, украшенные камнями, обнажая шею, на которой красовались различные рисунки и орнаменты. Городские модницы стали украшать росписью ноги и руки, в моду вошли сандалии с золотыми ремешками, тонкие браслеты и хаары, переходящие в легкие туники. Жители города незаметно для себя изменились, передавая новшества остальным жителям страны. Под внимательным взором принцессы менялся и сам город.

Вскоре достроили и Башню Знаний. Она была полной противоположностью Башне Дев. Также сияя белизной снаружи, внутри ее стены были красных и коричневых с золотом оттенков, а на фресках изображены сцены охоты и битв. Пол украшал растительный орнамент, повторяющийся на резной деревянной мебели и канделябрах для свечей. В главной комнате на нижнем ярусе располагалась библиотека. Всего в башне было три яруса, находящихся друг над другом. В верхних двух располагались гостевые покои, на стенах которых красовались искусные фрески и картины. Самым красивым помещением, по мнению Иринарха, была Комната заката. Ее большие окна выходили на запад, туда же была повернута вся мебель, так что заход солнца был виден с любой точки комнаты. В помещении присутствовали только белые и голубе оттенки, а главным украшением служила большая резная круглая кровать, с легким прозрачным пологом. Все в этой комнате располагало к тишине, покою и чтению, или размышлению о вечном, кому что нравилось.

Закончив строительство башен и реконструкцию Северной башни, Соломея принялась за пирс и набережную вдоль моря. По ее распоряжению рабочие выложили из брусчатки дорожки и поставили небольшие открытые павильоны и увитые лианами беседки, в некоторых местах к воде спускались ступеньки. Море в этом месте всегда было спокойное, позволяя горожанам наслаждаться своей свежестью в любое время дня и года, поэтому набережная со временем стала излюбленным местом отдыха и встреч жителей Арзу.

Кроме того, по распоряжению Соломеи, на подходах к Белому городу начали прокладывать новые акведуки, дополнительно строить каменные дороги, с южной стороны выкладывать большую площадь, где принцесса планировала разместить палатки торговцев, выведя их всех из города.

Иринарх поддерживал Соломею во всех начинаниях. Ему нравилось слушать ее часам, когда она рассказывала о ходе строительства и своих планах, показывала схемы, рисунки, знакомила с мастерами, обсуждала с ним камни и сплавы. Иногда, когда она спрашивала совет у царя, или ей нужно было воспользоваться казной, Соломея устремляла свой глубокий задумчивый взгляд на него, даря Иринарху минуты блаженства. Если в течение дня принцесса не приходила к царю, он искал повод увидеть ее хоть мельком, а дни, когда они уезжали с Наратом на охоту или в Черный замок, тянулись для него вечностью. Чтобы чаще быть рядом с Соломеей Иринарх обязал Нарата присутствовать на Судебных днях, поставив рядом со своим троном, чуть ниже слева от постамента, еще два трона для принца и принцессы. Часто он затягивал рассмотрение дел до глубокой ночи, ему доставляло удовольствие ловить мягкий взгляд принцессы, мельком рассматривать ее лицо, следить за движением рук, поворотом головы, слушать, когда она высказывалась по какому-либо вопросу.

Единственное, что постоянно расстраивало, иногда даже злило Иринарха, это то, что рядом с Соломеей постоянно находился Нарат. Они делали все вместе – устраивали спарринги на мечах, плавали в бассейне, выбирали новые материалы для оформления помещений, выслушивали мастеров и принимали купцов, осматривали строительные площадки, встречались с населением страны. Одним словом, Нарат не отвлекался ни на минуту, всегда и везде следовал за принцессой, ему не нужны были ни наложницы, ни развлечения, ни отдых, принц полностью был сосредоточен на своей жене. Однажды Иринарх вошел в Залу и увидел на террасе как Соломея, сидя на кушетке, рассматривала какие-то эскизы, а Нарат присев со спины обнимал ее и целовал в шею. От увиденного у царя разболелась голова, и он оставшуюся часть дня не выходил из своих покоев.

Но в целом все шло благополучно, пока однажды Соломее не пришла в голову идея обновить брусчатку в городе и сделать вдоль дорог каменные водостоки. По ее распоряжению каждый житель города должен был сам отремонтировать дорогу напротив своего дома или нанять у Соломеи рабочих, чтобы они это сделали за него. Некоторые горожане сделали все сами и очень быстро, но многие зажиточные купцы и вельможи не откликнулись на ее распоряжение, либо вели работу очень медленно.

В один из дней Соломея возмутилась, сердито высказав Иринарху, что он слишком добр к своим приближенным, и что работу в этом направлении необходимо ускорить. На что Иринарх, нежно поцеловав ей руку, ответил: «Душа моя, до твоего появления жизнь в этом городе текла медленно и степенно, ты привнесла слишком много нового и за такой короткий промежуток времени. Они все хорошие и верные подданные, многие из них прошли со мной войну и строили этот город, им нужно время, чтобы привыкнуть к твоим бесконечным идеям. Поверь мне, они все сделают в свой срок».

Принцесса нежно улыбнулась в ответ, и у Иринарха отлегло от души, его беспокоило, когда ей что-то не нравилось.

На следующий день, после семейного обеда, когда под мягкую и переливающуюся музыку, лежа на кушетках и наслаждаясь танцовщицами, вином и кальяном, царская семья отдыхала в Башне Дев, Нарат сказал:

– Наш царь и мой отец, мы с моей наипрекраснейшей женой завтра отъезжаем в Феерию. Пришло время навестить ее отца, славного Дильдабека, и пригласить его погостить в нашем городе. Уже много лун прошло со дня как нас благословили, а вы еще с ним лично не знакомы.

У Иринарха защемило в груди, но он, проведя рукой по бедру подошедшей к нему танцовщицы, спокойно спросил:

– Как долго вы будите отсутствовать?

Соломея повернула голову и посмотрела в его глаза долгим холодным взглядом:

– Я думаю, пока в городе ведутся работы по перекладке дорог…. Еще я думаю, что стены домов, выходящие одной из сторон на центральные улицы, нужно выложить голубой и белой мозаикой, хотя бы до половины первого яруса.

– В городе очень шумно и пыльно, я считаю, что Соломее нужно от этого отдохнуть, – добавил Нарат.

Иринарх промолчал, кивнув в ответ головой. На следующий день, к великому его огорчению, они уехали.

Не прошло и двух лун, как правитель Иранхары отправил Нарату птицу с известием о том, что дороги со стоками по краям в городе доделали, стены домов выложили мозаикой, дополнительно заменили кладку фонтана и мостовую на центральной площади. В письме царь настаивал на возвращении детей домой, дабы это непорядок такое долгое отсутствие наследника.

Через некоторое время в ответ прилетела птица с письмом, о том, что Соломея и Нарат отправляются в обратный путь и просят собрать всю царскую семью во дворце, чтобы представить им отца Соломеи и Синклар.

По приглашению царя во дворец прибыли счастливые и влюбленные Синклар с Равшаном и мрачные Гутлеиф и Аружан. Иринарх не видел Аружан со дня Ритуала создания союза Соломеи и Нарата. При встрече ему показалось, что принцесса подурнела и не ухожена, он даже подумал, что пора Гутлеифу взять новую жену.

Все эти годы, время от времени Иринарх думал о том, что у его сыновей до сих пор нет наследников, это печалило царя, он ругал себя за то, что разрешил им быть невоздержанными в юности, в результате, полагал он, они израсходовали все свое живое семя. Но глубоко в душе он не хотел наследников у Нарата.

Во дворце все было готово к возвращению принца и принцессы из Феерии. Иринарх в очередной раз вышел на стену. После того, как пришло известие, что Нарат и Соломея пересекли Золотые горы, он делал это уже несколько раз, хотя знал, что они прибудут ближе к первой звезде. Он стоял на площадке и пристально вглядывался вдаль. Его переполняло ожидание…