Текст книги "Сон океана"

Болдр

Сквозь листья деревьев мягко просачивался свет, играя солнечными зайчиками на тропе. Лошади шли медленно, мягко и беззвучно ступая, чтобы не создавать лишнего шума в замершем в ожидании лесе. Болдр любил тишину, и сейчас погрузившись в нее, наблюдал за игрой зелени и солнца. Редкий птичий щебет и время от времени появляющиеся мелкие зверки сопровождали принцев в их пути.

Болдр оглядел братьев. Риваль был хмур и задумчив, ему не нравилась их затея, он считал, что нужно было взять с собой больше людей и окружить лесной домик плотным кольцом. Даррелл же в противоположность ему был в приподнятом настроении и его глаза блестели ожиданием предстоящей встречи.

Сколько раз они надеялись на эту встречу. И сейчас, когда осталось совсем недолго, Болдр волновался, что что-то может помещать. Его тревожило и то, что они могли опять ошибиться или то, что она могла опять уйти.

Они скучали по ней, конечно не так как отец, но им недоставало ее и, больше всего, угнетала неизвестность. Смерть близкого, когда ты понимаешь, что произошло, хотя и не принимаешь факт случившегося, когда ты видел его тело, ощущая его холод и отстраненность, или дотрагивался до него, ловя последнее дыхание его жизни, все это, так или иначе, фиксирует факт произошедшего. Со временем принимаешь или привыкаешь к мысли, что его нет. Самая худшая из трагедий, когда ты не знаешь, что произошло, когда неизвестность случившегося заслоняет все мысли и события, когда не можешь ответить на свои вопросы, а самое главное, когда ты не знаешь, стоит ли надеяться, печалится или злиться, когда отчаяние и беспомощность поселяются в твоей душе вместе с надеждой.

Так было с Силайн…

Утром по традиции перед охотой они собрались в тронном зале. Силайн в очередной раз была обижена на Короля, что тот не берет ее с собой. В последнее время этот разговор также стал традиционным.

– Я здесь как в клетке, – высказывала она, – но почему и как долго это будет продолжаться?! Мне ничего не угрожает и, тем более, я буду рядом с тобой!

– Можно я буду сам решать – угрожает или нет тебе что-то, – спокойно ответил Рауль. – Идет война, а ты самое уязвимое наше место.

– Ну, действительно, мам, мы хотим просто развеяться и отдохнуть, а когда ты рядом, мы будем только напряженно за тобой наблюдать, – добавил Риваль.

– Вот оно как! И с каких это пор за мной нужно наблюдать! Это за вами нужно следить, чтобы друг в друга не попали!

– Ты не поняла меня, мы будем волноваться, если вдруг ты исчезнешь из вида. Ты не сможешь постоянно быть на глазах. Я знаю тебя. Тебя потянет что-нибудь где-нибудь посмотреть. Лес, конечно, принадлежит нам, но мы до сих пор не знаем, кто убил Атаназа.

– Риваль, мы этого не знаем точно, возможно он жив. В любом случае, это не повод меня здесь запирать. Я устала быть постоянно под присмотром. Вы контролируете каждый мой шаг. Так нельзя! Я… я просто хочу выехать из этих стен!

– Хочешь, я останусь с тобой, – предложил Болдр.

– Хочу, – ответила она, понимая бесполезность дальнейшей дискуссии.

Болдр улыбнулся. Каждый раз Силайн начинала этот разговор, как будто проверяя решимость Короля, затем кто-то из принцев, предлагал ей остаться и она с радостью, или с обреченностью, соглашалась.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовался Король. – Мы отправимся недалеко, до озера и обратно, к вечеру будем в замке. Вы можете подготовить к нашему приезду небольшой пир, с музыкой и красивыми девушками. С теми, кого привез недавно Даррелл.

Даррелл подмигнул Болдру, поцеловал Силайн и вышел, за ним последовал Риваль.

– Ну, пойми, ты самое дорогое, что у меня есть. Мне спокойней, когда ты в замке, в окружении стражей. Будут времена, когда мы будем вдвоем охотиться или отправимся путешествовать. У нас с тобой еще столько интересного впереди. Потерпи немного, война подходит к концу.

Король взял ее лицо в ладони и поцеловал.

– Я все-таки настаиваю, что бы ты короновалась, – добавил он, поправляя ножны.

– Мы обсудим это позже.

– У нас трое принцев, а ты продолжаешь откладывать этот разговор.

– Но какой смысл в этой коронации, я и так твоя.

– Да ты моя королева, но я хочу, чтобы тебе присягнули на верность и остальные таарвиты.

– Хорошо, когда закончиться война, и мы соберем первый бал, тогда все присягнут тебе и мне, – с улыбкой согласилась Силайн и, обняв Рауля, добавила, – мы это уже обсуждали.

Король задумчиво посмотрел ей в глаза, поцеловал и, махнув головой Болдру, вышел из комнаты.

Дальше день шел в привычном распорядке. Проводив Короля и принцев, Болдр и Силайн провели пару спаррингов на мечах. Силайн один раз выиграла и один проиграла, но Болдр знал, что во второй раз она уступила, потому что хотела побыстрее закончить и остаться наедине со своими мыслями. Она еще сердилась, что ее не взяли на охоту, в этот раз дольше, чем обычно. Принц не стал настаивать, ему самому хотелось быстрее заняться подготовкой маленького вечернего праздника, все детали он уже прокрутил в голове, и ему не терпелось раздать необходимые распоряжения.

Поцеловав Болдра, Силайн отправилась в оранжерею, немного поухаживать за своими питомцами – коллекцией роз и орхидей.

Он часто вспоминал этот момент во всех деталях, и сейчас память вернула его туда вновь – уходя, Силайн оглянулась и улыбнулась, и принц привычно заворожено залюбовался ею. Ее голубые глаза, ясные как небо в солнечную погоду, светились добротой и нежностью. Длинные пшеничного цвета волосы выбились во время спарринга из косы и небрежно торчали, завоевывая свободу, но это не портило ее, а наоборот придавало особое очарование. Такой она была редко. Обычно прическа Силайн была тщательно уложена, и каждый волосок четко находился на своем месте, глаза смотрели бездонным взглядом, холодным и пронизывающим для посторонних и более теплым, но не менее внимательным для своих родных. Когда Болдр был маленький его пугал ее взгляд, он не мог понять, что в нем таилось, как будто бы она пыталась проникнуть в его сущность и отыскать там, что-то потерянное или подозрительное. Но повзрослев, он увидел в нем глубокую заботу и внимание. Взгляда Силайн боялись, понимая, что она видит всю глубину стоящего перед ней, но принцы научились видеть в его холоде бесконечную любовь, а иногда и искорки смеха или иронии.

Она развернулась и, махнув ему рукой, ушла, а Болдр еще некоторое время мысленно любовался ее полными губами и легкими веснушками, но при этом ему почему-то стало грустно. Он подумал, что нужно было пойти с ней и составить ей компанию, но затем его мысли переключились на предстоящий вечер и принц решил отправиться в оранжерею чуть позже, предварительно дав несколько указаний стражам. За этот момент он столько раз корил себя, проклинал, ненавидел и страдал. Позже Болдр дал себе слово, что всегда будет доверять своей интуиции, но тогда…. Тогда он себя не послушал и отправился посмотреть на новых танцовщиц, привезенных Дарреллом.

Он не заметил, как быстро прошло время, через пару часов, он пошел за Силайн в оранжерею. Но там ее не было. Он прошел весь парк, затем поднялся в ее комнату и вернулся в тронный зал, но ее не нашел. Почувствовав тревогу, он собрал стражей и велел искать ее. Они осмотрели все комнаты и постройки во дворе, хранилища замка и стойла, храм и еще раз оранжерею и парк. Прошли вдоль стены с обеих сторон, но ее нигде не было.

Болдр прошел по замку, оранжерее и парку еще пару раз, но не нашел ни следов, ни признаков пребывания где-либо Силайн. К моменту приезда Короля было ясно, что его сестра пропала, но была еще надежда, что она, обойдя стражу, выехала встречать Рауля лично. Хотя принц понимал, что с ним бы она так не поступила, в конце концов, оставила бы записку.

Болдр встретил Короля и братьев у главных ворот, они весело обсуждали прошедший день и остановились как вкопанные, когда увидели помрачневшего и в момент постаревшего принца.

– Что случилось? – спросил, нахмурившись, Король.

Но принц ничего не смог ответить, он опустил глаза и только через год он смог произнести первую фразу: «Я подвел тебя, я потерял ее».

Дальше дни слились с ночами, месяцы и годы выстроились в единую линию. Силайн искали везде и постоянно, но безрезультатно. Не было ни признаков и не зацепок, говоривших о том, куда она могла пропасть. Сначала у всех было ощущение, что она вышла в соседнюю комнату и вот-вот должна вернуться. Но потом у каждого из них были свои чувства – недоумение, злость, отчаяние, обида, непонимание, бессилие, пустота…. И надежда, надежда на то, что однажды они найдут ответы на все вопросы…

Этот домик в лесу обнаружил Даррелл во время своего возвращения с северных земель, но подходить к нему не стал, боясь спугнуть жителей. Он долго наблюдал за ним и понял, точнее, почувствовал, что там живет жевгар. Вернувшись в замок, он собрал братьев и все им рассказал. Одной из теорий исчезновения Силайн была принадлежность ее к жевгар. А жевгар, согласно своей клятве, всегда должны были возвращаться в Золотой город, а также согласно легендам они были свободолюбивы и не могли долго жить в Семье. Последнее было сомнительно, а Золотой город был разрушен в начале Великой войны, но братья цеплялись за любые предположения и идеи, поэтому в очередной раз отправились на поиски жевгар, а возможно и Силайн. Попыток найти жительниц Золотого города было сделано множество, но они все были безрезультатны – либо принцы ошибались, либо жевгар, почувствовав их приближение, уходили, можно сказать исчезали без следа.

За несколько миль до места назначения принцы спешились и, оставив коней, направились к лесному домику. Бесшумно ступая, они обошли вокруг хижины. Затем Даррелл остался снаружи у единственного окна, а Риваль и Болдр подошли к двери и прислушались. В этот раз Болдр чувствовал, что там внутри кто-то есть. Возможно тот, кто им нужен.

Иранхара

Кони шли медленно, задумчиво переставляя копыта и прислушиваясь к неспешной беседе всадников. Воздух, облака, окружающая природа словно замерли и готовились ко сну – ни движения ветра, ни полета птицы, ни пробегающего зверя. Люди ослабили поводья, наслаждаясь ровной дорогой и наступающим вечером.

Впереди уже виднелись оливковые сады Иранхары. Гутлеиф, пытаясь сгладить свое высокомерное поведение, продемонстрированное им при их встрече, сейчас старался быть максимально внимательным и обаятельным. Братья его не узнавали, дивясь, как он разговорился. Принц в красках описывал принцессам страну, ее границы, земли и историю.

– Царь Иринарх, прибыл из-за Узкого моря, – рассказывал он, – со своей армией, достаточно большой по тем временам, оставив свою страну Бруэдору, сыну его отца от второй жены. Он считал, что два брата на один трон сесть не могут, а значит, будет вражда и междоусобица, да и по своей природе Иринарх всегда был деятельным и энергичным, так что земли его отца для него были слишком малы, но это к слову. Иринарх любил своего младшего брата, считая его умным и благородным правителем, поэтому после смерти отца, построил несколько десятков галер и переправился со своими людьми через Узкое море, как раз туда, где сейчас находится Красный замок. Там было небольшое поселение во главе с уже состарившимся и умирающим владыкой, у того не было сыновей, но была очень красивая дочь – прекрасная Арзу. Иринарх полюбил ее и женился на ней, обосновавшись в тех местах и увеличив тем самым свою армию. Это был его единственный брак, остальные земли он захватил постепенно, полностью уничтожив местные поселения. Их было много, но они были все разрозненными, со своими правителями, законами и амбициями. Некоторые из них даже враждовали…

– Такие же маленькие, как Феерия, – улыбнувшись Синклар, дополнил рассказ брата Равшан. – Впрочем, он уничтожил только мужскую часть населения, а часть женщин, здоровых и молодых, оставил своим воинам в жены, поэтому местные женщины голубоглазые с волосами цвета шоколада, а мужчины с цветом глаз чуть темнее, но со светлыми, цвета песка волосами. Странно, что дети так и рождаются – мальчики со светлыми волосами, девочки с шоколадными…

Некоторое время все молчали, будто обдумывая эту странность, а затем Гутлеиф продолжил:

– Отец покорил всю эту территорию быстро и обосновался в одном из маленьких городков на побережье, постепенно отстроив его и сделав столицей. Этот город он назвал в честь своей царицы – Арзу, а страну своим именем, что должно было постоянно напоминать о могуществе нового владыки, в том числе оставшимся в живых. Больше войн здесь не было. Впрочем, Иранхара почти неприступна. Слабое место с юга охраняет Красный замок и отстроенные там крепостные стены переходят в Печальные горы, которые стоят непрерывной и не покоряемой стеной. Затем есть проход в страну, но там поставили Черный замок и крепость с огромными двойными воротами, через которые пропускают только гостей и купцов. Далее идут Золотые горы, они также идут неразрывной стеной, входя глубоко в море. Ну, почти неразрывной, – принц подмигнул Синклар. – Надо будет закрыть этот пролом и оставить вас здесь. К слову, сразу за Печальными горами, примыкая к Воротам Иранхары, находится Лесная страна правителя Хелстеина. На его дочери Бронуин на восходе идущего впереди дня и женится Равшан. Она конечно еще очень юна, но Хелстеин очень болен и, вполне возможно, через несколько лун умрет. Он хочет быть уверен, что его стране, которую он оставит сыну Ансельму, ничто не угрожает, по крайней мере, с нашей стороны. Ну и союзник мы надежный…

– Наивный, как будто семейные союзы в этом мире что-нибудь да меняют, – мрачно вставил Равшан.

– …Так, что, прекрасные принцессы вы попали на царское торжество, прославляющее союз двух сердец и стран, – продолжил Гутлеиф, бросив вопросительный взгляд на Равшана. – Мы приглашаем вас как почетных гостей. Вы увидите Арзу во всем великолепии, а его жителей в самых лучших платьях. Можно даже сказать, что этот праздник и в честь нашей встречи. Вы же не против?

– Похоже, что мы сами себя пригласили, – произнесла в ответ Соломея.

– А море? – спросила Синклар, посмотрев через плечо на принцессу.

– Море, охраняет эту страну, как и вся окружающая природа, – ответил Гутлеиф. – Вдоль всего побережья под водой очень близко к поверхности идут скалы, есть несколько путей, по которым проходят наши ладьи. Тех, кто хочет к нам попасть морским путем, мы предварительно проверяем, а потом уже проводники провожают их до пристани. Возможностей напасть на нас с моря меньше чем с гор. У отца не было бы шанса победить эту страну, если бы местные правители не враждовали между собой, а объединились. Хотя некоторые из них и были в союзах, но союзы эти были номинальные… Это благословенное место – погода ровная и предсказуемая, много плодородных земель, степи щедрые для охотников, горы дают камни, металл, серебро и золото, – закончил принц.

– Горы действительно блестят на солнце как золотые, но это не золото, – задумчиво произнесла Соломея. – Красивая видимость, прикрывающая суть.

– Да, моя госпожа, там нет золота. Наши рудники находятся в Печальных горах. А Золотые горы, несмотря на свое название, блестят не от этого металла, а от камней, их испокон называют Слезы. Наши мастера их расплавляют и получают прозрачное вещество, чистое и крепкое, которое, когда оно затвердевает, мы вставляем в окна. А если добавить металл, то получаются очень необычные украшения, нам это приносит хороший доход, – спешиваясь, подтвердил Нарат, не обращая внимания на вторую часть фразы принцессы. Он помог Соломее спуститься, предложив сделать это и остальным. Принц заметил, что Равшан не в настроении, и решил дать ему время подготовится к встрече с отцом и невестой.

– До города совсем недалеко, за садами начинается большое поле, видите, стены города уже видны, – Нарат показал в сторону виднеющихся на фоне ровного голубого неба куполов Арзу. – Предлагаю пройтись немного, а я расскажу вам подробнее о Слезах Золотых гор.

Все спешились, и некоторое время молча рассматривали золотые купала города, принцессы в восхищении, принцы, погрузившись в планы, меняющие их будущее. Затем они неспешно направились к городу.

– Это легенда местного народа, – начал Нарат. – У морского владыки были дочери, золотоволосые нимфы, которыми он очень гордился, любил, одаривал подарками и вниманием, но отдавать замуж не хотел. Он не видел достойных претендентов. Окруженные богатством и вниманием отца нимфы жили счастливо и безмятежно, отец же их полагал, что так будет всегда. Но девушки повзрослели, и природа взяла свое. Любовь всегда меняет планы и богов и людей…, – Принц потрепал гриву своего скакуна и продолжил, – нимфы начали бегать на свидание к лесным жителям, выбрав себе милых по душе юношей. Однажды морской бог гостил у своего брата на небе и увидел, как девушки выходят из воды и бегут по равнине к лесу, а навстречу к ним бегут молодые парни. Он разозлился на такое коварство и неблагодарность с их стороны и одним ударом жезла превратил влюбленных в скалы. Дочерей морского владыки люди стали называть Золотыми горами. Стройные и высокие они выходят из моря и стремятся на восток, а навстречу им идут Печальные горы, крепкие, темные и широкие, это лесные юноши, которые никогда не достигнут своих любимых…

– Красиво… – тихо промолвила Соломея.

– Да, и проход в Иранхару, расположенный между этими горами, тому свидетельство. Но это еще не все, – вмешался в рассказ Гутлеиф. – Одной из сестер не понравилось такое решение отца, и она, уже будучи, скалой, начала медленно отходить от остальных, проявив тем самым непокорность. Год за годом она удалялась все дальше, но однажды бог на небе увидел это и чтобы брат его, морской владыка, не расстроился от такого своенравия дочери, ударил молнией по этой скале, и она раскололась на большие осколки. Из ее сердца образовалось озеро, чистое, глубокое, прозрачное и всегда одинаково теплое. А Золотые горы до сих пор плачут по погибшей сестре, их слезы выделяются из камней и блестят на солнце днем и ночью при свете Луны.

– Возможно, она стояла на месте того прохода, через который вы, прекрасные принцессы, к нам попали, – вернул себе слово Нарат. – После смерти нашей матери, отец был очень опечален. Однажды, чтобы развеяться, он охотился в тех краях и наткнулся на это озеро. Дав ему имя Арзу, Иринарх объявил его достоянием царской семьи, жителям и гостям страны к нему нельзя приближаться на расстоянии человеческого взгляда…

– Вот поэтому ваше появление сегодня, наши очаровательные гостьи, было очень неожиданным, – перебил брата Гутлеиф и, улыбнувшись, посмотрел на феериек. – Прошу всей душой, поймите и простите нас.

– Бывают разные ситуации, – снисходительно заметила Синклар. – Некоторые очень даже неожиданные.

– Неожиданности меняют привычное течение жизни. И мне кажется, вы измените наши судьбы, мою точно, – тихо произнес Нарат. Остановившись и взяв руку Соломеи, он впервые за всю дорогу посмотрел ей в глаза.

– Люди сами меняют свои судьбы своими мыслями и действиями, – улыбнулась принцесса. – Встречи и события это всего лишь следствие, а не причина.

Альвильда

Она стояла на носу корабля и смотрела, как судно мягко разрезает воду. Сегодня море было нежным и спокойным, и казалось, что сквозь его синеву можно было разглядеть его сердце. В нем чувствовалось спокойствие, свойственное стихии в период отдыха. Она любила море, могла определить его настроение по цвету воды и запаху ласкающего ее ветра, и море отвечало ей взаимностью, нежно оберегая и предупреждая задолго об изменении своего настроения.

Легкий ветер надувал паруса и нес «Фаусту» в заданном направлении.

Альвильде нравился этот корабль, и она была опечалена предстоящим расставанием. До него у них была одномачтовая галера «Судьба», быстроходная и легкая она не давала шансов себя догнать, могла появиться неожиданно и исчезнуть не оставляя следа, они долго ходили под ее парусом. Но однажды к ним в команду нанялся человек, который рассказал о быстрейшем и красивейшем, по его мнению, судне «Фауста».

Они долго ходили за ним следом, но корабль был неуловим и останавливался только в больших охраняемых портах. Но однажды удача изменила «Фаусте», а началось все с того, что капитан «Фаусты» Бара в одном из портов влюбился в пышногрудую и черноокую Мэри и решил отойти от дел. Но Мэри была из приличной семьи и за нее давали хорошее наследство, а вот состояние Бара было не так велико. И тогда он увлекся идеей найти клад. Бара скупал карты и рукописи, где, так или иначе, упоминалось о пиратских сокровищах и затонувших судах, и каждый вечер воздавал с мольбою всевышнему, прося, чтобы тот указал ему путь, взамен обещая отстроить часовню или даже храм, в зависимости от величины дохода. И вот его мольбы были услышаны. В один из вечеров ему подвернулась удача – к нему пришла информация о тайнике одного из самых известных, и по слухам самого богатого, пирата Алана.

Бара, являясь человеком, несомненно, отважным и быстро соображающим, но ум часто подводит, когда речь идет о золоте, несмотря на возможную опасность, решил один добыть сокровища пирата. Он с его командой, держа это в тайне, отправились в долгое и изнурительное путешествие к острову, где знаменитый свободный капитан хранил свою добычу. Эти известия принес на борт «Фаусты» один из людей Алана, очень обиженный на своего бывшего капитана и выгнанный им с корабля. Он же нарисовал примерную карту острова и согласился лично их сопроводить, естественно за большую долю сокровища. Бара был согласен на любой размер вознаграждения, ведь он планировал убить информатора, которого, к слову, звали Фаррел.

В один прекрасный солнечный день «Фауста» встала на якорь около одного из островов Индийского моря22
  В современной терминологии Индийский океан, прим. автора.


[Закрыть]. Вся команда, уставшая и измотанная от долгого путешествия и как следствие потерявшая бдительность, во главе с капитаном сошли на берег и отправились вглубь острова, где в глубине горы находилась пещера с добычей Алана. Пещера с сокровищами действительно была там. Сундуки с золотыми монетами и кольцами, цепями и браслетами, камнями и жемчужными ожерельями, золотые чаши и серебряные кубки, бочонки с ромом и амфоры с вином – все это ввело команду в состояние неистового веселья и пьянства. Даже Бара, обычно не употребляющий крепкие напитки, выпил второй—третий кубок крепкого южного вина и закусил находящимися там сладостями, при этом даже не подумал, как могли сохраниться свежими в пещере восточные лакомства. Никто не заметил, когда исчез Фаррел. Уставшие и выпившие почти все находящиеся в пещере напитки, люди уснули. Через день, когда капитан Бара с командой, груженной мешками с сокровищами, вышел на берег «Фаусты» там не оказалось. Как в прочем и шлюпок и каких-либо кораблей в ближайшие лет сорок.

Двухмачтовая каравелла с огромными парусами, послушная и легкая в управлении, «Фауста» была свободная как ветер и маневренная как маленький кораблик в руках ребенка, на верхней палубе у нее крепилось несколько пушек, что делало ее еще и опасной. Ее любило море, даря ей хорошую погоду и удачу, ее любила команда и, что естественно, любил капитан.

Альвильда гордилась своим кораблем, но время шло и на смену легким и изящным каравеллам пришли большие парусные суда, в портах их называли каракки; мощные и устойчивые трехмачтовые хорошо вооружённые корабли, которым были не страшны ни бури, ни расстояния. Парус одного из них и увидел как-то Алан на горизонте. «Фауста» не стала близко приближаться, но долго шла следом, держась на почтительном расстоянии. В одном из прибрежных городков Альвильда выяснила, что имя этому таинственному кораблю «Звезда».

Высокий и грациозный корабль с тремя палубами и рядами пушек по обеим сторонам, с фигурой Амфитриты на носу, представляла собой вершину технической мысли человека. Алан заболел «Звездой», он носился по морю пытаясь найти след судна, изучал пути ее передвижения. Но сложив все, понял, что у «Фаусты» нет шансов его победить в ближнем бою, и даже если он объединиться с другими свободными капитанами, они не смогут загнать этот корабль в ловушку или догнать, если тот решит от них скрыться.

Тогда Альвильда и предложила захватить его иначе.

– Это корабль тебе нравится и не дает покоя уже столько времени, давай я тебе его подарю, – сказала она в один из редких дней, когда они остались вдвоем на берегу, а их команда ушла на охоту вглубь острова.

Алан посмотрел на нее вопросительно.

– Это намного проще, чем ты думаешь. Я первая проникну на корабль. Возьму с собой, скажем Фаррела, а вы подойдете позже по сигналу, нам нужен только торговый корабль…, – и она подробно рассказала ему о своей идее.

Алан был в восторге, его смущало только то, что они расстанутся на некоторое время, но «Звезда» его манила сильнее всех сомнений. Тем более в этот раз очередь быть капитаном была его. По заведенной между ними традиции на каждом новом корабле они менялись капитанством. В первый раз, познакомившись у берегов Бхарат33
  Официальное название Индии на языке хинди, прим. автора.


[Закрыть], они бросили монетку, и первенство выпало Алану, затем его сменила Альвильда и так каждый раз по очереди.

Они рассчитали путь, по которому должна была пройти «Звезда», и, предугадав нужный момент, подожгли подготовленное торговое судно. Альвильда оделась как богатая леди и вышла на палубу. Она почувствовала, как у всей команды перехватило дух, во-первых, потому что платье на ней отраду никто не видел, а во-вторых, ее никогда не воспринимали как женщину, она была просто их капитаном. И теперь команда смотрела на нее новыми глазами, потеряв дар речи и оцепенев пока Фаррел не выругал их подбором слов, значение которых понимал только он, и не надавал тумаков попавшим под руку. Сам он оделся не менее богато и стильно. По легенде они были венецианские жители, брат и сестра, на корабль которых напала пиратское судно «Фауста», но капитан, заранее почуяв не ладное, спустил на воду шлюпку и отправил их на время подальше. Капитан, к слову, был их дядя и дал им в дорогу воды и шкатулку с драгоценностями своей покойной супруги и их тети. Фаррел взял себе имя Тициан, а Альвильда, после некоторого раздумья, остановилась на Лукреции. Они были молоды, прекрасны и безоружны.

Алан критически оглядел Альвильду:

– Тебе нужно было сделать завивку и уложить волосы в прическу.

– Ну как ты себе представляешь в море аккуратную прическу и кудри, – удивилась она.

– Я думаю, что леди всегда ходят с прическами, – настаивал Алан. – Вообще Лукреция не очень тебе подходит.

– Знаешь что, если тебе нужна прическа, делай ее сам, еще одень, это платье с этим чертовым корсетом и спускайся в шлюпку вместо меня, – ответила она, приблизившись и сердито блеснув глазами. – И называйся тогда любым из твоих обожаемых имен– Агостина, Консолетта, или как там ее… Беатрисс.

– Хорошо, хорошо, – Алан примирительно развел руками. – Я для правдоподобности…

Спускаясь в шлюпку, Альвильда озорно улыбнулась и подмигнула Алану:

– Корабль твой, а капитан мой.

– Договорились, все что пожелаешь, – ответил он ей и послал воздушный поцелуй.

На корабле считали их мужем и женой, что было не далеко от истины, и любое проявление нежности или, наоборот, их споры, заканчивающиеся звоном мечей, были привычны.

– Он боится тебя оставить даже на час, – с улыбкой заметил Фаррел, провожая взглядом удаляющийся парус «Фаусты».

– Не боится. Просто мы привыкли быть постоянно рядом и неуютно чувствуем себя друг без друга, – пояснила Альвильда, поправляя зонтик и платье.

– Так это называется привычкой?

– Не цепляйся к словам. Люди это называют любовью, а я не могу подобрать слова к этому чувству, но это больше чем любовь, это основа моей жизни.

– Понятно. Я помню, когда увидел вас впервые… Вы действительно часть друг друга, но не понятно, почему вы все время спорите, – задумчиво пропуская воду сквозь пальцы, произнес Фаррел.

– У всего настоящего есть тень…. Смотри паруса, рановато они, мы немного ошиблись со временем.

– Ну что потеряешь сознание?

– Нет, извини, это уже перебор…

Команда «Звезды» сразу заметила по правому борту шлюпку с двумя потерпевшими бедствие людьми, ранее они уже видели сожженный корабль, поэтому были наготове. Капитан помог подняться девушке и представился:

– Меня зовут Николь Антуан де Босси, лучше просто Николь. Рад приветствовать вас на «Звезде». Что с вами произошло?

Альвильда потупила глаза и приложила к ним ажурный платочек, готовая вот-вот расплакаться. Фаррел ответил за нее, что они брат и сестра из Венеции, плавали на похороны своей тетушки, безвременно почивший и оставившей им небольшое наследство в виде драгоценностей и золота. После похорон они возвращались домой с дядюшкой, который был капитаном торгового корабля «Лаура». Их дядюшка Джиозу, к слову, был великий моряк, рожденный и воспитанный в море, чуявший носом, как изменение погоды, так и беду. Сегодня он почувствовал неладное, ночью ему приснилась его покойная матушка, набожная матрона никогда бы не потревожила сон сына просто так. Когда в течение утра это чувство усилилось, Джиозу отправил своих горячо любимых племянников и единственных наследников его имени и состояния, на шлюпке подальше от своего корабля, предполагая, а почему ответ на этот вопрос никто не знает, что по этому пути должна пройти «Звезда».

– Меня зовут…, – Фаррел помедлил, вспоминая имя, – …Тициан, а мою сестру Лукреция.

– Я не знал лично капитана Джиозу, но хорошо знал его корабль. Жаль, что с «Лаурой» такое приключилось, – ответил капитан «Звезды». – Пиратство бич нашего времени и я надеюсь, что…

В этот момент Альвильда подняла на молодого капитана глаза цвета моря и нежно улыбнулась. Николь был поражен красотой девушки, ему захотелось любоваться ею, защитить ее ото всех напастей и неприятностей этого мира и больше никогда в жизни не допускать ее слез.

– …Теперь вы в безопасности, Лукреция, – сказал он, поменяв тему, и еще раз поцеловал ее руку. – Я тоже путешествую с сестрой, ее зовут Летисия. У нее есть две девушки, которые во всем вам помогут сеньорита, а вас, Тициан, – он дружески похлопал Фаррела по плечу, – прошу располагаться в моей каюте.

– Ну что вы! Разве я могу вас потеснить?!

– Конечно, можете, у меня на корабле две каюты, одну из них я время от времени предлагаю путешествующим со мной друзьям, – произнес Николь, не отводя взгляда от Лукреции. Затем, спохватившись, предложил ей руку и проводил ее в каюту сестры.

Летисия оказалась юной светловолосой девушкой с голубыми, почти прозрачными глазами, ее кожа была покрыта легкими веснушками, которые она, скорее всего, постоянно пыталась вывести и от этого была еще белее. Девушка по-детски была рада, когда одно из ее платьев подошло Лукреции, и с восторгом бросилась ее обнимать и целовать. «Совсем не детские объятия», – подумала Альвильда, но сопротивляться не стала. Затем Летисия, объявив, что брат приглашает их к себе в свою большую капитанскую каюту, лично уложила ей волосы, аккуратно подбирая волосок к волоску.