Текст книги "Сон океана"

Альвильда

Алан наблюдал за горящим вдалеке островом. Он несколько раз оплыл вокруг, но не заметил удаляющихся с острова кораблей. Он сильно волновался и ругал себя за то, что оставил там Альвильду. Когда смотрящий ему сообщил, что остров горит, Алан удовлетворенно подумал, что все, Альвильда исполнила свое желание и скоро подойдет к нему на одном из кораблей, возможно даже на корабле Локира. Но ее не было, а остров пылал уже третьи сутки и никто от него не удалялся и не приближался к нему.

Алан задумчиво смотрел на факел в ночи, окруженный океаном. Он всегда злился из-за упрямства и своенравности Альвильды, сколько раз он хотел оставить ее в море или где-нибудь на необитаемом острове, чтобы она наконец-то изменилась. И вот этот момент настал, и чаша терпения была переполнена. Сейчас он понимал, как это было глупо, но в тот миг, когда она не послушалась его в присутствии Фаррела, внутри его все вскипело, и он ушел.

Иногда они ругались и не разговаривали неделями, но затем всегда мерились и дарили друг другу подарки. Он дарил ей кинжалы, мечи, ножи и шпаги для ее коллекции, у него всегда в запасе лежало оружие, на случай если они поругаются, а затем простят друг друга. Она же всегда дарила ему сюрпризы, и почти всегда себя, как самый ценный подарок. Но Альвильда никогда не менялась, и он знал, что она не измениться. Знал это с самого первого взгляда в ее постоянно меняющие оттенок глаза. Он смотрел вдаль, и перед ним вновь и вновь проходила их первая встреча…

Как-то раз отец попросил его забрать из поселения Мадхав, что на берегу Индийского океана, дошу по имени Вильда.

– Она будет ждать тебя там, через шесть полных лун, привези ее ко мне, но если не сможешь расстаться, оставь себе, – попросил он сына, улыбнувшись на второй части фразы.

– Бодуен, у тебя есть Хэлл. Зачем тебе кто-то еще нужен? – спросил он.

– Она не мне нужна, а тебе…

– Отец, мне нужны только свобода и море! – возразил Алан. – Я еще не созрел, чтобы иметь рядом спутницу, и, думаю, что никогда мне такая идея не придет в голову. Да и кто согласится жить со мной в море? Кто согласится на постоянные путешествия и опасность бурь?

– Ты забыл, у дош нет выбора.

– Я помню, но полюбить-то я смогу только лучшую из женщин – живую, красивую, сильную. Понимаешь, сначала полюбить…. Но она будет абсолютно ненормальной, если последует за мной в море, а вот ненормальная мне не подойдет, потому что я предпочитаю умных. А еще сильных и…

– Я уже слышал эту историю, – перебил рассуждения сына Бодуен. – Я тебя только прошу, забери ее из этого заброшенного Вечностью места, за ней будет погоня. Если вы не сойдетесь характером, привези ее мне. Никто тебя не заставляет в нее влюбляться. И не задирайся – она великолепно обращается с кинжалом.

– Не смеши! Еще не появилась доша способная победить меня.

– Думаешь?

– Отец перестань! Я привезу ее к тебе и постараюсь быть обходительнее, раз ты просишь, но не более.

Алан отправился к берегам Бхарат, но до Мадхав так и не дошел.

Когда до точки назначения оставалось пять дней пути, ему повстречалось небольшое торговое судно. Была ясная погода и смотровой ее заметил издалека. Капитан с командой уже было собрался взять галеру на абордаж, но та сама остановилась, спустив флаг и подняв весла из воды.

Когда Алан зашел на палубу, команда галеры приклонила перед ним колени. Стоять осталась только она.

Длинные темные волосы обрамляли красивое лицо с кожей цвета белого песка, синие глаза смотрели прямо и решительно, но при этом мягко и с иронией. Но больше всего его поразило, ни яркая привлекательность и стройность незнакомки, а количество оружия «одетого» на ней. На руках, чуть ниже локтей располагались два акинака, в кожаные ножны на икрах было вставлено по кинжалу, с пояса свисал тонкий клинок, из-за спины выглядывал меч, как потом оказалось тальвар55
  Индийская сабля, прим. автора.


[Закрыть]. Одетая в кожаные доспехи, она выглядела как богиня войны, случайно сошедшая с небес.

Алан некоторое время пораженно рассматривал незнакомку, затем нашелся и с иронией произнес:

– Прекраснейшая, а вы уверены, что вы случайно не порежетесь? Все– таки вещица у вас за спиной остренькая.

– Я уже давно вас жду капитан, – проигнорировав его тон, сказала «богиня».

– Зачем?

– Ваш корабль удобнее, больше и быстрее моего.

– Вот как? – капитан с усмешкой присвистнул.

– Да, он мне понравился, и я предлагаю пари. Выигрываете вы – забираете меня и мою галеру, но если выиграю я, то я забираю вашего «дракончика».

Алан от неожиданности потерял дар речи, незнакомка, воспользовавшись этим, продолжила:

– Ну же капитан, что вы теряете? Пара минут времени, я же навряд ли умею лучше вас обращаться с моей остренькой вещицей. Тем более по закону свободных людей вы обязаны ответить на мой вызов.

– Черт, красавица, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю! – Алан резко вынул из ножен меч и первым начал поединок.

Он не собирался ее щадить, и удары наносил со всей силой и приобретенным годами умением. У него не было желания убить или поранить ее, но он хотел победить, хотел, как никогда в жизни завоевать и подчинить. Он представлял, как подставит клинок к ее нежной шее и слегка надавит, а затем скажет, что-то типа «ну что доигралась» и поцелует ее. А затем… затем он сожжет ее корабль, а она будет исполнять все его фантазии, а потом, вполне возможно и такое, он бросит ее за борт…

Пока Алан пребывал в своих грезах, нанося удар за ударом, незнакомка легко, как мотылек в танце, вертелась вокруг его меча и словно железный рыцарь наносила ответные и на удивление сильные удары.

«Вечность, откуда в ней столько энергии», – подумал Алан и, отвлекшись на свои мысли, не заметил как незнакомка, крутанувшись вокруг него, ударила его ногой под коленки, и когда он начал терять равновесие в прыжке толкнула его в спину. Алан упал на колени, и она, вдруг очутившись перед ним, со всей силой ударила его в грудь, так что он опрокинулся навзничь. Затем, один прыжок и она расположилась на нем, сжимая его грудь коленями, и прижала острие акинака к его горлу. Он лежал на спине и не понимал, как такое могло произойти.

Незнакомка же, наклоняясь и закрыв его лицо от окружающего мира тяжелым занавесом волос, пахнущим морем, медленно с улыбкой поцеловала его в губы.

Затем встала, молча разглядев его и протянув руку, произнесла:

– Меня зовут Вильда, извини, я не дождалась тебя на берегу. Было скучно, а тут подошла такая миленькая галера, что я не удержалась и решила встретить тебя лично. Не сердись, я дам тебе бой реванш.

– Я не сержусь. Был хороший урок…, я еще изучу твою технику, если ты не против. Итак, Вильда, куда направляемся?

– Альвильда. Я подумала, что моя жизнь должна измениться и имя тоже.

– Хорошо, Альвильда. Альвильда, так куда держим путь?

– Куда скажешь, капитан.

– Но, ты же победила?

– Да, но приз я заберу в следующий раз, а сейчас мне хочется просто отдохнуть…. Составишь мне компанию?

– А твое судно?

– Дарю его тебе.

С этого дня они никогда не расставались, никогда более чем на один день.

Их отношения не были гладкими, они были как окружающие их воды, то спокойными и нежными, то бурными и эмоциональными, то теплыми, то холодными. Они не просто любили друг друга, настолько насколько способны были их души, они были частью друг друга, но в тоже время они не могли объединиться в единое целое до конца…

Несколько раз Алан оплыл остров, и когда на нем закончился пожар, он с командой прошел его вдоль и поперек. На своем пути они встретили только сгоревшие постройки, деревья и множество трупов. Вокруг прошел бал смерти, и она забрала свою дань, оставив только крабов, муравьев и редких птиц. Они не нашли никаких признаков пребывания на острове Альвильды. Его желание, желание оставить ее исполнилось так точно и неожиданно. Он оставил ее на острове, но как теперь жить без нее?

«Хорошо, что с ней Фаррел», – сначала подумал он, но потом его обуяла ревность. Он вспомнил, как Фаррел смотрел не нее, как тот всегда был ее тенью и как остался с ней, когда он, Алан, ушел…

Прошел год, а Алан все еще кружил по океану в поисках Альвильды. Под руку со временем ушла ревность, ушло отчаяние и ненависть к себе за глупый и непростительный поступок, осталась только надежда, надежда на то, что он хотя бы еще раз ее увидит, даже если она не захочет с ним остаться.

В день сожжения острова, Алан опять вернулся к нему. Жизнь на Либерталл начала возвращаться, на нем опять появилась зелень, прилетели птицы, но корабли обходили его стороной, считая, что на острове живет безумие, и души умерших в том пожаре пиратов, все еще требуют крови и не могут найти покоя.

Алан сидел на осколке скалы, как в тот день, когда они расстались с Альвильдой и наблюдал как его люди, нагрузив шлюпку водой и дичью, направили ее к кораблю.

Он задумчиво смотрел на небо и, в очередной раз грустно думал о том, что судьба позволила его ложному желанию сбыться. О, как он когда-то мечтал, что оставит Альвильду и будет свободен. Но когда остался без нее, вдруг понял, что ему не нужны ни его свобода, ни его жизнь, все потеряло значение без нее. Алану стала безразлична ее строптивость и вспыльчивость, ему так хотелось, чтобы она сейчас была рядом. Пусть с Фаррелом, тот же оказался лучше его, но только рядом…. Как много бы он отдал за то, чтобы вернуть тот момент, момент, когда он встал и ушел. Алан вновь глубоко погрузился в свои мысли и вдруг почувствовал холод стали на своей шее.

– Ты неосторожен, это может тебя погубить, дорогой.

Альвильда, не обращая внимания на то, как пораженно застыл Алан, будто бы ничего не произошло села рядом, чуть впереди, так же как год назад. Рядом с ней присел Фаррел.

Они сидели, молча наблюдая за возвращающейся от корабля шлюпкой. Алан несколько раз пытался собраться с мыслями и заговорить, но слова не шли к нему, он потерял как дар речи, так и дар мысли.

Из прибывшей шлюпки вышли пираты и также удивленно застыли.

– Ну что, черти, рассказывайте, что натворили! Что рты пораскрыли? Мать вашу и ее мать! – громко крикнул на них Фаррел и отправился к шлюпке, оставив Алана и Альвильду одних.

– Ты была с ним, – тихо произнес Алан, и в то же время мысленно себя выругал: «О вечность, что ты делаешь, разве это важно».

– Это единственное, что тебя волнует? – ухмыльнувшись, спросила Альвильда.

– Нет… ни это…. Прости меня.

– И ты меня прости…

Они помолчали некоторое время, затем встали и, взявшись за руки, долго рассматривали лица друг друга.

– Давай больше не будем ссориться, а когда захотим поругаться, то будем молча расходиться по разным кораблям, – первой заговорила Альвильда. – У меня за мысом в бухте стоит настоящий красавец.

– Согласен, мы больше никогда не будем ссориться, – поддержал ее идею Алан. – Я приготовил для тебя прекрасный образец кханда66
  Индийский меч или палаш, прим. автора.


[Закрыть], пришлось серьезно поговорить с одним индусом…

– Ты все равно будешь думать о нас с Фаррелом. Да? – перебила его Альвильда.

– Да, наверное, но я понимаю, что это я оставил тебя, а он остался с тобой… Он более преданный,…да и надежный…

– Я хотела уйти от тебя, я была поражена тем, что ты меня бросил…. Если бы мне не хватило силы, меня могли бы убить, а ты даже не оглянулся и даже не попытался вернуться. Мне было обидно, и я чувствовала, что разочаровалась в тебе…. Но чем дальше я от тебя отплывала, тем бессмысленней было все произошедшее. Все это ненужные амбиции. Я не могу жить без тебя и именно это главное, а все остальное мимолетно…. Да он был со мной все это время. Он мне нравится, и он совершенно не плох. Но моей душе нужен только ты. Пока мы были вместе, я не знала это, я не ценила это…. Но когда осталась без тебя, поняла, что ты и есть моя суть, моя основа…

– Я тоже…, – попытался заговорить Алан.

– Шшш…, – Альвильда прижала пальцы к его губам и продолжила. – Но я прошу тебя, не ругайся с Фаррелом. Я отдам ему мой корабль, но прогнать я его не могу, пока не могу. Придет время и мы расстанемся, но сейчас, я хочу, чтобы он был рядом. Так лучше будет и для него и для меня. Да и для тебя тоже, ты поймешь это, хотя и не сразу…

– Я понимаю, я постараюсь…

– Его присутствие принесет спокойствие в наши отношения, глядя на него, мы всегда будем понимать, что мы могли расстаться навсегда.

– Прости еще раз, клянусь, я больше никогда тебя не оставлю, – сказал Алан и поцеловал ее, крепко-крепко прижав к себе. Весь мир остановился вокруг, для него существовали только ее губы, ее холодная теплота, ее прикосновения.

В этот миг они оба поверили, что все изменилось, что они изменились.

Иранхара

К огромному сожалению Иринарха, отец Соломеи выглядел моложе его и намного моложе своих лет. Он был не высок, и не сказать, чтобы приятен внешне – кожа темнее обычного, черные, завивающиеся волосы, тонкие черты лица и глубоко посаженные глаза, но в нем чувствовалась энергичность и ум, что привлекало в нем. Дильдабек прибыл один без жены, прекрасная Арахн осталась в Феерии смотреть за порядком. Нарат рассказал отцу, что это очаровательная молодая женщина, самая красивая из живущих, после Соломеи естественно, и что Синклар на нее очень похожа – они как две капли воды. Дильдабек заверил, что в свой следующий приезд обязательно будет с ней и это событие не заставит себя долго ждать.

Встреча прошла приветливо и непринужденно. Дильдабеку очень понравилась Башня Дев, он по достоинству оценил красоту и мастерство фресок и барельефов. Но обосноваться решил в Башне Знаний, ему приглянулась Комната заката. В то время как Синклар и Равшан обосновались в Башне Дев, а Гутлеиф и Аружан, как обычно, остановились в Башне Приветствия.

В честь приезда Дильдабека был организован семейный обед, хотя Иринарх изначально хотел устроить большой городской праздник и скачки в честь приезда дорогого гостя. Но отец Соломеи, сказал: «О, великий правитель, в Феерии мы ведем тихую замкнутую жизнь, я привык к тишине и с удовольствием проведу время в кругу моей новой семьи».

Такой ответ понравился Иринарху, но он все равно настоял, чтобы через несколько дней были проведены лошадиные бега и выступление лучших легионеров Иранхары, в котором те покажут мастерство боя и владения оружием.

Обед проходил в узком кругу. Были приглашены главный визирь с семьей, главный командующий города с детьми и еще, в знак уважения, несколько знатных городских вельмож с женами. Звучала тихая музыка, и мягкие отблески свечей играли на серебряной посуде, шелковых платьях и украшениях присутствующих.

Дильдабек подробно рассказывал о том, как жил без дочерей, как он доволен их семейной жизнью и всячески восхвалял увиденное в Иранхаре. В один из моментов он посмотрел на Гутлеифа и спросил, почему его жена, славная Аружан, так напряжена и сердита. На что принц ответил:

– О светлейший, я женился на прекрасной девушке, улыбчивой и внимательной, ее внешность, грация и обходительность пленили меня. Но, прошло немного времени, и она перестала отвечать на мои желания, стала постоянно чем-то недовольна, ее одежда и прическа старомодны и неаккуратны. Все мои попытки изменить это, или подружить ее с вашей дочерью Синклар, безуспешны…

Аружан, услышав ответ мужа, покраснела и злобно блеснула глазами на Гутлеифа.

– … Моя жена не выезжает со мной ни на охоту, ни в Черный замок, да и к царю, за последние пять поворотов Солнца приехала впервые, – задумчиво закончил принц.

– Странно, Аружан, ты была такая… активная и уверенная в нашу первую и последнюю встречу. Может тебе нужно развеется, поехали с нами после утренней церемонии на охоту, я тебе одолжу одно из моих дорожных платьев, – предложила Соломея. Но, несмотря на ее приветливый тон и улыбку, Аружан почувствовала тот же холодный бездонный взгляд Соломеи, именно почувствовала глубоко в сердце, а не увидела, и поняла, что сейчас или позже, но окончание их первого разговора состоится. От этого она съежилась и стала еще менее привлекательной.

– А потом искупаемся в Арзу, – добавила весело Синклар. – У Гутлеифа хорошие воспоминания об этом озере!

Аружан помрачнела еще сильнее, но ничего не ответила.

– Ну что вы, мои красавицы, – вмешался Дильдабек. – Вам бы все скачки и развлечения! Аружан серьезная и умная девушка, вы езжайте, а мы с ней посмотрим завтра библиотеку. Если вы, мой друг, не против? – обратился он к Гутлеифу.

Принц в ответ довольно махнул головой, день, проведенный с Синклар и Равшаном, обещал быть приятным и насыщенным.

Аружан, в свою очередь, благодарно улыбнулась Дильдабеку.

– Ну, если вы, мой уважаемый отец, собираетесь провести день с Аружан, может быть, вы случайно зайдете в Башню Дев, там тоже есть на что посмотреть, – с иронией добавила Синклар. – Возможно к первой звезде она дождется Гутлеифа в более приподнятом… приподнятом настроении.

За столом все засмеялись. Аружан покраснела еще сильнее, но натянуто улыбнулась вместе со всеми.

В этот момент Иринарху стало жалко принцессу, он хотел было заступиться за нее, но на спасение Аружан пришел правитель Феерии.

– Моя прекрасная Синклар, поверь мне, книги и хорошая беседа иногда бывают ценнее любых развлечений. Но мы с Аружан, с согласия Гутлеифа, можем выпить по бокалу вина, дожидаясь вас…

Принц, еще более довольный, повторно махнул в ответ головой.

– …Наимудрейший Иринарх, я думаю, вам тоже пойдет на пользу купание в озере, – добавил Дильдабек.

– Возможно, я подумаю над этим, – улыбнулся в ответ царь, и взглянул на Соломею. Ему показалось, что та очень внимательно и изучающе смотрит на Дильдабека. «У них крепкая семья», – подумал он. – «Но хорошо, что дочери внешне на него не похожи».

После утренней церемонии Равшан, Синклар и Гутлеиф отправились на охоту. Соломея и Нарат, к большому удовлетворению Иринарха, решили осмотреть изменения в городе и провести время с ним, но, к сожалению для него, день пролетел слишком быстро. На вечерней церемонии принцесса поцеловала Иринарха в щеку и шепнула: «Я очень скучала, мой господин, надеюсь, мы больше не будем надолго расставаться». Вспоминая эту маленькую ласку, Иринарх уснул бесконечно счастливым.

В развлечениях и заботах незаметно прошло две луны.

В один из дней Иринарх поднялся на смотровую площадку и увидел там одиноко стоящую Соломею. Она задумчиво смотрела на появившуюся на небе Луну, ее тоненькая фигура, одетая в белые легкие одеяния в сумерках выглядела как мираж. За все время, прошедшее со дня появления принцессы в его жизни, он впервые видел ее одну. Это наполнило его душу радостью, но в тоже время встревожило:

– О, очаровательная Соломея, что случилось и почему ты одна и здесь? О чем грустит твое сердце?

– Сегодня луна, как в первый день нашего знакомства, мой господин, – произнесла Соломея, не отвечая на вопрос.

Иринарх некоторое время помолчал, любуясь вечерней равниной.

– Позволь спросить тебя, прекраснейшая, кто эта девочка, которую ты привезла с собой из Феерии?

– Это дочь моей служанки Агот. Она умерла в мое отсутствие, оставив дочь одну. Ее зовут Лаерк. Вы не против, мой господин, она останется со мной.

– Я не против, дорогая.

Иринарх взял руку принцессы в свои ладони и посмотрел ей в глаза, его переполняли чувства, он помолчал и, собравшись с мыслями, спросил:

– Ты грустишь из-за смерти служанки?

– Можно я проведу сегодняшнюю церемонию? – опять не отвечая на вопрос, сказала Соломея.

Иринарху показалось, что он утонул в глубине ее взгляда, и чтобы не выдать свое волнение он, махнув головой, отошел в сторону. Раздался звук горна, Соломея подняла руки и ей в ответ жители Иранхары, выйдя из своих домов и окончив дела, подняли руки вверх, приветствуя своего правителя.

С этого дня Соломея всегда проводила вечерние церемонии, а царь стоял рядом и любовался ею. Нарат с ними не поднимался на стену, и Иринарх наслаждался этими минутами – ему казалось, что в его доме царит счастье. Но в один из дней начались неприятности.

После утренней церемонии, Аружан спускалась по ступенькам, споткнулась и подвернула ногу. Ее уложили в постель, и она попросила Гутлеифа остаться с ней. В последнее время Аружан выглядела очень бледной и уставшей, от еды ей было плохо, и у всех зародилось подозрение, что принцесса, наконец-то ждет ребенка, по этой причине муж старался быть к ней как можно более внимательным. Принц остался ухаживать за женой, а Синклар с Равшаном, как всегда счастливые, веселые и шумные, отправились прогуляться до озера у башни Арзу, что с восточной стороны столицы.

Через некоторое время во дворец вернулась испуганная и опечаленная стража – случилась беда. Как потом выяснилось, конь Равшана на большой скорости споткнулся и подвернул ногу. Падая, принц ударился головой и прилег отдохнуть в тень. К несчастью рядом оказалось несколько гнезд скорпионов, которые, по причине только известной им, напали на людей и спящего Равшана. Бог спас Синклар, в этот момент принцесса плавала в озере. Погибло несколько стражников и принц.

Семья была убита горем. Синклар не выходила из своих покоев, а после того как тело принца было предано погребальному костру, отбыла в Черный замок. Чтобы не оставлять ее одну, Гутлеиф уехал с ней, забыв об Аружан.

Аружан, так расстроили эти события, что она впала в беспамятство, повторяя в бреду, что носит под сердцем земное воплощение зла, а не ребенка Гутлеифа. Ее слова списали на ревность и неожиданную трагедию. Через несколько дней, придя в себя, принцесса собралась и со стражей отбыла к себе в Красный замок. Никакие уговоры и просьбы о том, чтобы она осталась, на нее не подействовали и не убедили, а так как всем в эти скорбные дни было не до ее капризов и причуд, принцессу отпустили. Через некоторое время прилетела птица с сообщением, что Аружан благополучно доехала до замка и чувствует себя хорошо. Но через две луны прибыл один из легионеров Красного замка с печальными известиями – Аружан потеряла ребенка и умерла сама. Как ни странно никто из семьи не отправился на Юг, чтобы присутствовать на погребальном костре первой принцессы Иранхары. Гутлеиф также не поехал проводить жену в последний путь, он обосновался в Черном замке, утешая и заботясь об Синклар.

Соломея была молчалива и печальна, она редко выходила из своих покоев, не появлялась даже на террасе, чтобы поплавать в бассейне, хотя до этого не пропускала и дня. Иринарх грустно наблюдал за ней, его горе, к удивлению для него, отошло на второй план, так ему хотелось утешить принцессу. Нарат так сильно переживал о смерти любимого брата, что через луну его поразил неизвестный недуг, он начал бледнеть и худеть, и в один из дней слег в постель. Соломея не отходила от мужа ни день, ни ночь. Иринарху казалось, что она перестала есть и спать, а горе ее не знает предела.

Но беды на этом не остановились, из Феерии прискакал начальник дворцовой стражи Ерсус с сообщением о том, что убита прекрасная Арахн. Ее обезглавил влюбленный в нее воин Сабит, а сам после этого бросился в море. Дильдабек, пораженный неожиданным горем, не мог найти себе места – сначала он в отчаянии метался по комнате, а затем быстро собрался в дорогу.

Соломея взялась проводить отца до озера Арзу. Попрощавшись с Иринархом у Северных ворот, Дильдабек вскочил на коня и медленно направился через равнину в сторону оливковых садов. За ним последовала Соломея.

– Я оставила себе Ерсуса, – сказала она.

– Зачем он тебе, он не уберег Арахн, не поможет и тебе, – сердито отчеканил Дильдабек.

– Ты же знаешь, он не виноват, Арахн предупреждали быть осторожнее с лю… с мужчинами. Она была не воздержанна в желаниях и играх, – резко ответила принцесса.

– А я говорил тебе, что ее нужно забрать сюда! Это все ты со своими пла… идеями. Давай ускоряйся, я даю тебе еще…

Дальше Иринарх уже не слышал, о чем они спорили, так как они удалились далеко вперед, но его удивила грубость в тоне Дильдабека и неожиданная резкость Соломеи. Царь подумал, что смерть жены опечалила Дильдабека настолько, что он не контролирует себя, а болезнь Нарата и усталость сделали принцессу раздраженной. Споря, правитель Феерии и Соломея исчезли из вида, а Иринарх, предварительно зайдя проведать Нарата, поднялся на Смотровую площадку и стал дожидаться возвращения принцессы. В тот вечер она была молчалива и еще более печальна, чем обычно.

Через луну после отъезда Дильдабека в Феерию умер Нарат.

Иринарху казалось, что земля скоро сойдется с небом и наступит пустота. Он не мог остановить события и чувствовал, как его душа разрывается. Он не мог рыдать, он не мог кричать, говорить, есть и спать. Он не понимал, как такое могло произойти, как мог наступить тот миг, когда грань между все хорошо и все потеряно стерлась.

Иринарх сидел в Зале и смотрел на пустой трон сына, как вдруг он почувствовал, что оцепенел, все было как во сне, а он наблюдал со стороны и не мог поверить в происходящее. На погребение приехали Синклар и Гутлеиф, царь отметил про себя, что они прекрасно выглядят. «Это хорошо», – подумал он. – «Их объединило горе и возможно это будет удачный для всех союз». Соломея была как в тумане, он видел ее бледную и нахмуренную, но не слышал, не ощущал, она как тень появлялась и исчезала. Прошли все ритуалы, но Иринарх их не заметил. Он очнулся, когда увидел, что догорают последние угли скорбного костра. Потом заметил, что остался один, стража держалась вдалеке, не беспокоя его своим присутствием. Постояв еще немного, царь тихо побрел к себе в башню. Он чувствовал, что постарел и очень устал, что его душа где-то глубоко в колодце и возможно он хочет туда же, подальше от произошедшего.

Поднявшись в свои покои, Иринарх подошел к окну и замер, наблюдая за беседой звезд, которые то загорались ярче, то слегка мутнели. Луна мягко светила, погруженная в свои мысли, легкий ветерок обещал прохладу утра, стрекот ночи говорил о бесконечном течении жизни – все было также как всегда, но уже где-то рядом не было Равшана и утром он уже не увидит Нарата. Его сердце замерло, в груди застыл безмолвный крик, и он закрыл глаза. Иринарх простоял так некоторое время и вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть. Оглянувшись, он увидел Соломею, она сидела в кресле и наблюдала за ним. Их глаза встретились, ее взгляд был глубок как небо за окном. И в этот момент в голове Иринарха все перемешалось, в миг проскочили воспоминания об их первой встрече, о прекрасной невесте у алтаря, о завершении строительства Башни Дев, о том, как он увидел Соломею и Нарата, приближающихся к дворцу после своего долгого отсутствия, промелькнули мертвые лица принцев и прогорающие угольки костра. Иринарх решительно, как в годы, когда он с мечом завоевывал этот край, подошел к принцессе, поднял ее на руки, положил на кровать и поцеловал. Принцесса ответила на поцелуй, отстранила его лицо и заглянула в глаза. В этот момент все горести и печали покинули правителя Иранхары.