Текст книги "Сон океана"

Сон океана
Isum ininvri asdar un viira. Лишь только сон дарует пробуждение
О`Влади

© О`Влади, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Несколько слов вместо предисловия

Редко встречаются люди, которые в детстве бы не играли, и часто встречаются те, кто перестает играть повзрослев. Почему? Мы стали другими внутри себя или этого требует окружение? Вечный философский вопрос. Я же предлагаю его отложить и просто поиграть.

Предлагаю вашему вниманию роман-пазл, состоящий из множества элементов, которые в конце сложатся в единую картину. Я предлагаю не просто прочесть это произведение, а обратить внимание на детали, фразы и поступки героев. Я предлагаю поиграть с героями, выдвигая свои версии и предположения. И поверьте мне, то, что для вас будет очевидным в первых частях романа, может иметь если и не противоположный, то несколько иное смысл в последующих. А может и нет, может быть найдутся те читатели, кто думают со мною на одной волне. Обещаю честную игру без изменения правил по ходу. Роман дописан, единая картина превращена во множество деталей, рассыпанных и перемешанных лишь только для того, чтобы опять быть собранной и понятной.

И несколько слов о самом сюжете.

Сначала люди были уверены, что Земля стоит на черепахе или на слонах, что она плоская и имеет края, затем уверовали в то, что она круглая и Солнце кружиться вокруг нее, ну а потом все оказалось наоборот. Но последняя ли это теория? Когда зародилась жизнь? Мы знаем это точно или только то, что можем осмыслить или то, что нам дают осмыслить?

Нет, этот роман не об образовании Земли из маленькой песчинки во Вселенной, не о Всевышней силе, создавшей эту чудесную планету, и даже не о том, что наша жизнь это крохотный осколок, от другого более сложного мира. Нет, он о том, что то, что иногда кажется несомненным и определенным может оказаться всего лишь деталью, а то и маленькой составляющей более сложного рисунка. И складываясь, эти элементы, могут приобрести совершенно другое значение, чем изначально мы предполагали, потеряв свою бесспорность и отчетливую явственность.

Этот роман не для тех, кто любит последовательность сюжета, четкую направленность характеров и объяснимость поступков. Он для тех, кто понимает, что в жизни во всем существуют грани, что то, что мы видим, не всегда является окончательным и верным, что только стоит сделать шаг в другом направлении, как мир перестает быть привычным. Да, в нем есть любовь, а как же без нее, есть жестокость, сила и бессилие, немного философии и политики, кажущаяся бессмысленность слов, сложность стремлений и красота чувств, простота сюжета и замысловатость фраз. Но как я уже отметила это роман-пазл, и каждая его составляющая видна только в общей картине.

Итак, перефразирую моего любимого и, я надеюсь, ушедшего в Вечность, писателя: За мной, читатель! За мной.

Часть первая. Иранхара

Valiso valiis esanti yy aisvi un viinita.

Isum ininvri isasdar acumsienti`a

Umi uttas`ismeasiviri viir assmie`a,

Isisobliviss ivsascaus`a,

Uttasi oblivas assmie iv niumi asvaavire`a,

Yy uttasi oblivissas assmie astisy niumiun…11
  Любовь несет обман и миру суету, Лишь только сон дает освобожденье. Но как пройти свой путь, Забыв предназначенье, Как потерять себя в бескрайности мечты, И как забыть свои все устремленья… Золотой город. Книга мертвых. Перевод с тораксиса, здесь и далее перевод автора. Тораксис – язык Золотого города, прим. автора.


[Закрыть]

Asviresmiridasunviru. Ingti inviirisisy.

Мишель

Она чувствовала отчаяние этого мира. Где-то сейчас умирают и умирают люди. Впрочем, всегда каждую минуту кто-то в мире умирал, кто-то терял любимых, кто-то отчаянно боролся за жизнь и терпел неудачу, но сейчас это происходило тысячами. Население уменьшилось уже более чем в половину – кто-то умер от вируса, и их большинство, кто-то от отчаяния и горя, были и такие, которые воспользовавшись трагедией, убивали других себе в удовольствие.

Первые годы чумы люди верили в свое правительство и принимаемые им меры, верили в избранность их страны и нации, затем верили в науку и силу человеческой мысли и ждали, ждали вакцину…. В это время появилось множество ученых и организаций, предлагающих панацею и спасение. В печати, в интернете и на телевидении день ото дня появлялась информация о новых разработках, об эффективных средствах и лекарствах. На этом делали имена и состояния, но результата не было. Чума продолжала распространяться, со скоростью, опережающей человеческие идеи. Правительства ужесточали въезд в страны и закрывали границы, но это не останавливало продвижение смерти.

Потом возросла вера в бога, традиционные и альтернативные религиозные организации росли как на дрожжах, предлагая своих богов и разнообразные варианты спасения, вселяя в отчаявшиеся сердца надежду, хотя большинство из них просто собирали деньги. Следом пришла вера в конец света и в последние дни человечества. Люди, не зависимо от возраста, стран и континентов, разделились на тех, кто наслаждался жизнью в последний раз и на тех, кто боролся и сопротивлялся, но большинство все-таки было отчаявшихся и озлобленных. Но и эта вера прошла, пришло всеобщее состояние молчаливого ожидания, ожидания неизвестности и завтрашнего дня. Глаза людей, глаза, отражающие их душу, были пусты, чума еще не пришла в их дом, но другая, более страшная болезнь взяла вверх, их души замолчали, они превратились в насекомых, жизнь которых выстраивается на примитивных инстинктах.

Но, как и бывает на земле, даже в безводных пустынях есть существа, отвоевывающие свое право на жизнь, вопреки логике и правил, есть оазисы, существующие наяву, а не в миражах. Так и в разных странах, в разных уголках Земли, разные, непохожие друг на друга люди объединились в сообщества и жили, жили полной жизнью, борясь с отчаянием, насилием и продажностью общества, борясь со слабостью внутри себя, борясь за право быть человеком. Создавая в городах приюты для одиноких и дома для оставшихся сирот, организуя совместные поселения, уходя в леса и горы, не ожидая помощи властей и государства, выращивая себе продукты и обеспечивая себе охрану, эти люди доказывали всему миру свое право на жизнь, совершая каждый день свой маленький подвиг. «Мишель Корпорэйшн» наблюдала за каждой из этих групп, помогая, когда финансово, когда политически. На базе этих сообществ были созданы ОПБ – Организованные Поселения Будущего, для координации действий к которым были приставлены представители корпорации, в обязанности которых, кроме всего прочего, входило внедрение новой идеологии и правил. Членам ОПБ, под видом повышения иммунитета или вакцинации гриппа, уже были сделаны прививки от Чумы.

Еще в начале эпидемии, по инициативе «Мишель Корпорэйшн», страны по внутренней структуре были разделены на сектора, которые сходились к центру столицы. Между секторами существовали четкие границы, строго охраняемыми военными. В случае проникновения Чумы в сектор, военные уходили к другой границе, усиливая ее, сектор же куда попал вирус оставался на самовыживание. Крематории работали на пределе мощности, санитарные службы на пределе возможности. Мир неожиданно для себя подошел к грани. Сколько было теорий конца света, сколько ожидания опасности из вселенной, боязни метеоритов или земных катаклизмов, сколько изобретено оружия и вложено средств в подготовку очередных войн и поиска врагов, сколько было сказано политиками слов о силе и могуществе их народа и власти. Но разве кто-то из сильных мира сего, теоретиков, ученых и фантастов могли предположить, что так просто и незаметно пришедшие маленькие бактерии уничтожили большую часть человечества, а оставшуюся начали превращать в деградирующий вид. Да, возможно и могли, но никто не подумал об этом в серьез.

Король объявил о заключительном пятом этапе и стражи под предлогом Чумы начали уничтожать, тех, кто попал под определение паразиты общества. Наркоманы и алкоголики, агрессивные и психически нездоровые люди, политики с военными амбициями и военные не умеющие мыслить здраво, паникеры и религиозные фанатики, насильники и убийцы – списки уже были определены давно и механизм приведен в действие, теперь была объявлена заключительная зачистка тех, кто по случайности попал в защищаемые сектора.

Мишель смотрела в окно, по стеклу сбегали капельки дождя. В доме доносился смех Ваниль и детей, устроивших очередное соревнование по поиску сокровищ. В ее мире не было Чумы, не было слез и отчаяния, границы поместья охранялись, телевидение и интернет были дозированными. Ваниль контролировала детей, ее задача была организовать обучение на дому, со сдачей выездных экзаменов, физическую подготовку и досуг таким образом, чтобы те не замечали пробегаемых лет и событий вокруг. Уставшие они крепко засыпали, утром, проснувшись, снова садились за учебу, затем спортивные занятия и игры. В поместье для проживания были приглашены дети с других семей, поэтому недостатка в общении не было. Родителей же Ваниль постоянно загружала идеями – то организация нового розария, то расширение виноградников, то новые альпийские горки. Мишель печалил только брат, его постоянное желание находится в лабораториях компании, хотя он передвигался исключительно в сопровождении стража и людей корпорации. Прививка ему была уже сделана, но он слишком близко к сердцу принимал происходящее, он слишком переживал, что не мог ничего сделать, и это беспокоило ее.

Мишель ждала звонка, наблюдая за дождем и прислушиваясь как капли отбивают свой, заложенный в них природой, ритм, но, несмотря на это, было очень тихо. В ее мире тишины время не шло, оно остановилось и ждало, когда его немножечко подтолкнут. Мишель распорядилась, чтобы в кабинете поставили большие старинные деревянные часы, они плавно отсчитывали минута за минутой, что позволяло ей не потеряться в мыслях.

Дождь шел тихо и мягко…. Можно было пойти позаниматься в зале, Эрик был прекрасный напарник, но его движения стали предсказуемыми, да и Мишель хотела, чтобы он был постоянно с братом. А вот со Стефани она бы потренировалась… Стефани… Мишель скучала по ней, не прекращаемое ощущение влечения и вовлечения в ее жизнь. Ей было жаль их размолвки. На редких встречах та вела себя отрешенно и холодно, ее мысли были полны обиды и злости. Иногда Мишель замечала в ее взгляде блеск интереса, который на мгновение пробивался сквозь стену безразличия, но он быстро исчезал с взмахом ресниц.

«Стэф, Стеф, – если бы ты знала», – подумала Мишель и, постучав ноготками по телефону, вздохнув, села в кресло. Она откинулась на спинку, прикрыв глаза, прислушалась к звукам в доме – где-то на кухне стучала посуда, готовился обед, скоро вся семья соберётся в столовой. В это время Мишель никто никогда не беспокоил, все знали, что она работает, но когда она спускалась в гостиную и присоединялась к семье, говорить начинали все наперебой, пытаясь, опережая других, выложить главные новости. В этот момент Мишель всегда отключалась от их мыслей, оставляя им право на собственное пространство, и внимательно слушала каждого. Ваниль обычно садилась на углу стола, опиралась головой на ладони и влюбленно за всем наблюдала. Мишель знала, что у нее сохранился материнский инстинкт, который она со щедростью расходовала на ее детей, родителей, брата и саму Мишель. В этом доме Ваниль подчинялось все – распорядок дня жильцов, возникающие идеи и увлечения, обстановка, мебель, цветы на окнах, прислуга, собаки, порой казалось, что даже пыль оседала в тех местах, где она согласовывала. Ее легкий нрав, бесконечные затеи и постоянный смех превратил поместье в кусочек света, света, который потерял окружающий мир. Семья ее боготворила, да и сама Мишель, приезжая сюда, подчинялась беспрекословно ее правилам и настроению.

Часы мирно отсчитывали время, удар за ударом… Мишель встала и подошла к окну. Капли все так же медленно стекали по стеклу. Казалось, что все окружающее остановило движение, а дождь пытался напомнить о течении жизни. Правильно ли они поступили? Стоило ли это миллиардов жизней? Изменит ли это людей? Стоило ли это слез и страданий детей? Эти вопросы задавала она себе не раз. И каждый раз ответы были разные. Возможно, ошибка была в начале, когда они позволили им идти своей дорогой, но, сколько прекрасных творений, событий, изобретений, эмоцией и личностей это принесло. Но на другой чаше весов было зло, зло человека, заложенное в нем природой и повлекшее гибель также миллиардов жизней. Как можно найти однозначный ответ?

Мишель приоткрыла окно и почувствовала легкое дуновение влажного ветра, принесшее с собой еле уловимый аромат летних роз и лаванды. Постояв и насладившись чистотой воздуха, она вернулась в кресло и взяла в руки телефон. Холодный корпус, выложенная камнями эмблема Королевской Семьи, Мишель задумчиво пробежалась по ним пальцами. Красивый атрибут положения и власти, подарок Рауля, о цене которого она никогда не задумывалась, как, впрочем, о ценах на что-либо вообще, сейчас был бесполезен и его молчание ее злило. Повертев в руках, она отложила телефон и обернулась на дверь, та тихо отворилась и в кабинет вошла Ваниль.

– Ты в курсе, что современные средства связи позволяют передвигаться с ними по дому? – с иронией произнесла она, подошла и обняла Мишель, положив ей голову на плечо. – Сколько бы ты на него не смотрела, он зазвонит только тогда, когда Король сам решит набрать твой номер. Позвони ему, может быть, это ускорит принятие решения. Но лучше пошли вниз, скоро тебе будет не до нас, поэтому воспользуйся моментом тишины.

– Да, ты права.

Мишель встала. Ваниль критически ее осмотрела, поправила ей прическу и, взяв ее за руку, направилась к лестнице. И когда они уже спустились – раздался звонок. Настойчивая трель, пролетев по кабинету, спускалась вниз.

Мишель остановилась, и хотела было вернуться, но к ней навстречу, с шумом догоняя друг друга, выбежали из комнаты Софья и Александр, перебивая друг друга, дети взяли ее за руки и потянули за собой показывать законченный пазл. Это было огромное полотно, размером три на четыре метра, над которым они работали уже месяц.

Мишель бросила взгляд на Ваниль.

– Я сейчас принесу, – ответила та и направилась к лестнице.

– Нет, не надо, скажи, что я перезвоню, когда освобожусь…

Иранхара

День был солнечный, но не жаркий, что было не характерно для этого времени года. Легкий соленый ветер доносил с моря прохладу, захватывая по пути аромат с плантаций роз. В небе кружили птицы, дожидаясь команды хозяев и наслаждаясь только им известным зрелищем. Соколиная охота прошла удачно и даже весело, принцы давно не собирались вместе и, отложив все свои заботы, отдались безмятежному ощущению свободы и молодости. Воспользовавшись возможностью побыть наедине, они отпустили людей во дворец и решили искупаться в близлежащем озере, названном в честь их покойной матери Арзу.

Царь Иринарх очень любил свою жену, его скорбь была безутешна после того как она умерла при родах младшего сына. Он так и не женился повторно. Еще совсем молодым он покорил со своей армией эту страну, обосновался здесь, отстроил столицу, дав ей имя царицы. Правление Иринарха принесло мир и благополучие на эти одаренные богом земли, войн больше не было, и жители прозвали его мудрейшим и миролюбивейшим. Иринарх Миролюбивый или Иринарх Мудрый был жёстким и справедливым правителем, но со временем устав от суеты он стал вести более уединенный образ жизни, разделив контроль над страной между собой, принцами и главным визирем Ингисом. Он считал, что еще при его жизни принцы должны научиться любить эти земли, с благодарностью принимать дары природы, грамотно и беспристрастно управлять поданными, и, конечно же, защищать страну от внешних врагов и внутренних разрушителей порядка.

В любви и заботе всего царского окружения, принцы выросли честными, образованными и трудолюбивыми наследниками, отважными войнами и ловкими охотниками. Средний сын царя женился рано на прекрасной Аружан, дочери правителя Сумары, государства граничащего с Иранхарой по югу. Царь Сумарлим был инициатором этого союза, когда его единственная дочь достигла расцвета, лично посетил с визитом Красный замок, где встретился с Иринархом и предложил принцессу в спутницы одному из принцев. Он знал, что все принцы свободны, и надеялся, что Аружан, создав семью со старшим, может стать царицей Иранхары. Иринарх же, выбравший себе супругу по любви, не настаивал на этом союзе и не возражал, оставив право выбора Нарату. Принцесса Сумары не впечатлила наследника короны, но к удаче Сумарлима принц Гутлеиф присутствовал при этом визите и спланированная встреча с одним переросла в чувства с другим. Это был брак по любви с первого взгляда, обещающий счастливую семейную жизнь Гутлеифу с красивыми и здоровыми наследниками. Иринарх подарил им на свадьбу Красный замок и земли юга страны. Царь был рад скорому браку Гутлеифа – от рождения сын был энергичным и вспыльчивым, а молодая жена должна была направить его энергию в нужное русло. Кроме того юг был слабым местом Иранхары, союз с Сумарой и постоянное нахождение там принца обеспечивало безопасность страны.

В эти дни во дворце шли приготовление еще к одной свадьбе. Младший сын царя Равшан, брал в жены дочь правителя Хелстеина, восточного соседа Иранхары. Печальные горы разделяли страны, и Хельсия была неопасна, но богатые леса и рудники делали этот союз желанным и выгодным, тем более что юная Бронуин приглянулась принцу. Иринарх хотел этого события еще и потому что Равшан становился необузданным в своих влечениях, количество его наложниц росло, а желания не остывали. Царь надеялся, что супруга и дети немного обуздают принца, тем более у Бронуин ожидался жесткий характер и, возможно, крепкая рука. Соседи Хельсии были ненадежны, а земли желанны, поэтому хельстеинцы буквально с рождения садились в седло, участвовали в охоте и крепко держали меч в руке. Принцесса не была исключением.

Иринарх перестроил Черный замок на границе, сделав его более уютным и пригодным для проживания, поставил дополнительные башни в замке и у ворот на границе, проложил новые дороги и готовился преподнести восточную часть страны своему сыну в качестве свадебного дара. Гости уже собрались на церемонию, прибыли и Хелстеин с Броонуин, оставив страну на принца Ансельма, старшего сына правителя.

Переполох в городе и свадебные приготовления утомили принцев, и они отпросились у отца поохотиться в день перед торжественным обрядом. Иринарх не стал возражать против этого развлечения, рассудив, что вскоре сыновья будут поглощены семейными заботами, рождением наследников и редко будут встречаться.

После утренних скачек все устали, да и солнце было высоко, поэтому лошади шли медленно, а братья, неспешно ведя беседу, находились в предвкушении купания в чистом как слеза и прохладном озере Арзу. Разговор шел о наложницах и развлечениях, что дополнительно разгорячало их головы. Подъехав к озеру, они с удивлением увидели среди окружающих его осколков скалы одинокий белый с красной каймой шатер.

Принцы огляделись, спешились, постояли, прислушиваясь к окружающим звукам, и направились к шатру. В этот момент из него вышла девушка. У братьев разом упало сердце – черные как воронье крыло волосы водопадом спадали на фарфоровые плечи и спину незнакомки, защищая от посторонних взглядов точеную фигуру, прикрытую только легкой изумрудной туникой, большие глаза цвета и глубины находящегося рядом озера, смотрели мягко и заинтересованно. Судя по золотым украшениям на руках и шее, она была из знатного рода. Девушка открыто улыбнулась:

– О, прекраснейшие, я как раз собралась искупаться, вы не составите мне компанию? – она прошлась взглядом по братьям и остановилась на Равшане. – Великодушно простите нас за вторжение, мы с сестрой ваши северные соседи, принцессы из Феерии. Охотились, немного устали и решили искупаться в таком прекрасном озере.

От ее взгляда у принца сначала остановилось, потом бешено заколотилось сердце, и он не смог произнести ни слова. Первым нашелся Гутлеиф:

– Вы вторглись на наши земли, в этом озере разрешается купаться только семье Иринарха. Мы должны взять вас в плен и доставить к царю.

– Взять в плен? – девушка улыбнулась и, развернувшись, медленно вошла в озеро. – Хорошая идея, такие игры тоже есть…, – она взглянула через плечо на Равшана, – но только если мы этого захотим.

Вызов и бесцеремонность тона Равшан не заметил, он ощутил себя песком, рассыпающимся под ветром с протянутой руки, он был покорен. Зато Гутлеифа этот тон возмутил, он шагнул к озеру, но тут же остановился, увидев другую незнакомку, выходящую из-за большого камня справа. Нарат и Гутлеиф переглянулись.

Вторая девушка была полной противоположностью первой – кожа покрыта легким загаром, глаза цвета шоколада и волосы, такие волосы не встречались ни в Иранхаре, ни в близлежащих землях, длинные прямые и белые с легким молочным оттенком. Феерийка была в мокрой золотой тунике, которая не скрывала, а наоборот подчеркивала ее прекрасное тело, только грудь была прикрыта длинными прядями волос. Руки и ноги украшал дорогой орнамент из золота и хны, а на талии поблескивала золотая цепь с алмазом в центре, переливающимся на солнце тысячами граней. Но камень не мог затмить блеска ее глаз.

– Ой, ой, ой…, – протянула незнакомка, – у вас так принято встречать принцесс? Поверьте, мы не специально к вам заехали. Совершенно случайно наткнулись на проход в скале и решили посмотреть, что там дальше. Любопытство присуще женщинам. Не так ли? – она подмигнула и улыбнулась Нарату.– Затем мы настолько углубились, что буквально изнемогали от усталости, а тут такое прекрасное озеро на пути. Ну почему бы не воспользоваться таким чудом природы? Вы уж нас действительно извините, мы по незнанию нарушили ваш закон.

– Но это не меняет сути, – сердито ответил Гутлеиф. – Вам нужно с нами проследовать во дворец.

– Зачем, если не секрет? – усмехнувшись, поддела его девушка.

– Вы на нашей территории, значит наши пленницы, – сказал Нарат мягко и сделал шаг в сторону феерийки.

В этот момент сверху на камнях со всех сторон появились лучники. Принцы встали рядом и достали мечи. Вокруг повисла тишина, прерываемая криком птиц.

– Ой! Вот теперь вы наши пленники! – немного помолчав и закончив плавать, произнесла синеокая красавица. – А все так хорошо начиналось, солнце, вода, прекрасные принцы…

Она вышла из озера, отчего у принцев еще сильнее заколотилось сердце, подошла к светленькой и нежно провела рукой по ее волосам:

– Не хочется портить такой изумительный день, дорогая.

Темноокая принцесса пристально посмотрела в глаза Нарата и мягко произнесла:

– Вы конечно очень храбрые и сильные принцы, но лучников больше чем вас…

– Это не важно, мы успеем постоять за себя и вам несдобровать, – перебил ее Гутлеиф.

– …Феерия страна маленькая и у нас мало воинов, но каждый из них стоит десятерых…

– Тем приятнее будет сражение, – опять перебил ее принц.

– Не думаю, – холодно промолвила вторая принцесса. – Ты не умеешь слушать принц. Да, Феерия страна не большая, армия у нас маленькая, но наши воины обучены бить без промаха, да и Черный поцелуй им в помощь. Возможно, использовать яд против принцев не очень благородно, но согласитесь, нападение на принцесс тоже подвигом не назовешь.

– Это верно, на наконечниках стрел яд, мы не рискуем зря нашими людьми. Так что шансов у вас, мудрейшие, сказать прямо, мало, – добавила, приподняв бровь, светловолосая красавица. – Но не будем ссориться. Давайте сыграем на мечах, в нашей стране это называется Акинак. Четыре коротких меча и один длинный, но вы можете использовать любое удобное вам оружие, – принцесса помолчала, не отводя взгляда от Нарата. – Я вызываю одного из вас, мне без разницы. Победит ваш брат – мы ваши пленницы, а хотите наложницы, одного из вас или всех сразу…

От этих слов у принцев что-то перекрутило в горле, и закружилась голова. Равшан быстро начал обдумывать, что он может предложить братьям, чтобы выкупить у них синеокую – он не хотел ее ни с кем делить.

– …Если проиграет, – продолжала принцесса, – он будет принадлежать мне. И если мы и согласимся навестить почтенного Иринарха, то только по собственному желанию и покинем его тогда, когда захотим, на то будет ваше слово.

– С женщинами мы не сражаемся, – сердито пробурчал Гутлеиф. – Мы лучше разберемся с вашей стражей.

– Но и зря, они многому могут научить, в том числе тебя принц. К слову, феерийцы не делятся на женщин и мужчин, они делятся на воинов и не воинов. Поверьте, такое разделение для страны приносит больше пользы.

– Ну, зачем же такие сложности, – будто пропела голубоглазая, отжимая воду с волос, отчего ее тело, прикрытое прозрачной мокрой туникой предстало во всей своей обнаженности и красе. – Но, может быть, вы боитесь Акинака с моей сестрой?

Равшан окончательно потерялся в мыслях, Гутлеиф впервые не нашел, что сказать, принцы пристально следили за каждым движением красавицы. Нарат же покраснел, не отводя взгляда от глубоких, словно ночь, глаз принцессы, затем побледнел и, блеснув в гневе глазами, согласился:

– Хорошо, будь по-вашему, условия меня устраивают, даю слово, что все будет соблюдено так, как вы пожелали, прекраснейшая.

Братья также произнесли слова клятвы и убрали мечи в ножны.

Черноволосая феерийка дала знак лучникам, воины опустили луки, спустились на землю, поклонились принцам и отошли в сторону.

«Так одно слово, одно неверно сделанное движение и распыленное мужское самолюбие, может изменить судьбу империи», – со вздохом подумала светловолосая принцесса и направилась в шатер переодеться.

Когда девушка вышла из шатра, ее волосы были убраны в косу, на ней была легкая кольчуга, украшенная россыпью красных и белых камней, сандалии, обвивающие золотыми шнурами икры, короткие мечи располагались в кожаных ножнах, расположенных вместо браслетов на руках и ногах. Нарат подумал, что ничего более прекрасного в своей жизни он не видел, но вслух произнес:

– Красивое платье, жаль, если я его испорчу… – и осекся, увидев изогнутый меч за ее спиной.

Они встали напротив друг друга. Незнакомка улыбнулась, и в ее глазах блеснул задорный огонек:

– Ну что начали…

Нарат, нанес первый удар, затем еще и еще… Удары были сильные, он хотел быстрее со всем этим закончить. Улыбка принцессы его раздражала, хотя другое глубокое и непонятное ему чувство уже зародилось в его сердце.

Девушка с легкостью и быстротой отражала его удары, ее движения были точны и отчеканены, взгляд сосредоточен и насмешлив, казалось, она не сражалась, а танцевала.

«Бог мог», – подумал Нарат, – «а какова она в постели…». И его защемило чувство ревности ко всем мужчинам, которые у нее возможно были. Он пытался сосредоточиться на мече, но его мысли то и дело улетали в другом направлении.

Принцесса улыбалась и один раз подмигнула принцу, когда ее меч рассек его кафтан по плечу, это еще сильнее его зажгло. Их Акинак перешел в танец страсти, удары наносились со всей силой, движения были быстры и наполнены энергией, наблюдавшим уже казалось, что между этими двумя сражение идет за что-то очень личное, касающееся только их одних и весь мир для них перестал существовать.

Тем временем, синеокая подошла к Равшану и встала рядом. Принц чувствовал прохладу ее тела и мягкость дыхания, он застыл, боясь, что если он пошевельнется, то мираж рассеется.

– Я предлагаю, когда все закончится, всем вместе искупаться в этом чудесном озере, это снимет напряжение и померит нас, – тихо произнесла она, блеснув взглядом. – А то мы как-то неправильно начали нашу историю…

Равшан только и смог что кивнуть в ответ.

Нарат уже стал уставать, а принцесса была также свежа и легка. Его мысль о том, что все закончится быстро, казалась для него уже смешной. У него было несколько ощутимых царапин по спине, срезаны ножны с пояса и оторван рукав, в один из моментов он потерял второй меч. Он не мог понять технику боя принцессы, а вот она, казалось, его уже изучила прекрасно. Вдруг незнакомка резко отпрыгнула назад, оттолкнулась от большого камня и, с легкостью перевернувшись в воздухе, приземлилась за принцем спиной к нему. Затем разбежалась, еще раз оттолкнулась от противоположного осколка скалы и, в тот момент, когда принц пытался повернуться к ней, сбила его с ног, нанеся рукояткой кинжала удар ему в голову, а когда тот упал, приставила клинок к его горлу.

Нарат лежал на земле, не понимая, как это получилось, хотя для него это было уже не важно, она победила, и он принадлежал этой самой прекрасной на свете женщине. Он развел руки и рассмеялся. Вслед за ним улыбнулись братья.

– Принцессы мое вам почтение! – крикнул Гутлеиф, сняв оружие и сбрасывая одежду. – Предлагаю все-таки искупаться!

Принц побежал к озеру, к нему со смехом присоединились Равшан и синеокая незнакомка.

Нарат же продолжал лежать на земле и восхищенно разглядывал стоящую над ним принцессу:

– И как же зовут мою повелительницу?

– Соломея, – задумчиво ответила девушка и вставила кинжалы в ножны.