Текст книги "Отомстить или влюбиться"

– Проехали! – я потащила его снова к стоянке такси. – В смысле, поехали. Устроим этой шавке взбучку. С проникновением.

На этот раз более простой выход выполнения задания нашел Рома:

– Сначала в офис. Ее дом охраняется нашими ребятами, поэтому наверняка в общей системе есть план сигнализации. Если повезет, то получится отключить дистанционно…

Ну кто бы сомневался! Ведь сразу же понятно, что парень этот вопрос решает не впервые. Но вслух я эту тему больше не поднимала – нам не нужны пустые споры, тем более такие, которые могут привести к разрыву нашей временной дружбы.

Однако выяснилось, что таких умных умельцев, как мы двое, в мире предостаточно. В смысле, когда Рома отыскал в компьютере схему особняка и даже нашел заветный способ дистанционного отключения… оказалось, что сигнализация по периметру уже отключена! Сие могло означать только одно – кто-то из ребят добрался до этого задания раньше нас и пошел тем же путем. Теперь придется спешить: или охрана заметит отключение, или те, выполнив задание, сами вернутся в офис и заметут следы. Мы можем оказаться в ловушке, если успеем зайти, но не успеем выйти.

Ехали довольно долго, я даже вздремнула на его плече. А перед высоким забором охранник задумался.

– Полезу один. Получится быстрее и безопаснее.

– Разве мы не напарники? – я не собиралась принимать во внимание его намек на мою несостоятельность.

– Так. Получится. Быстрее, – отрывисто повторил он. – Ты хотя бы наверх забраться сможешь?

– Подсадишь. Или затащишь. Зато если тебя поймают, только в моем обществе могут отпустить.

– Аргумент, – нехотя признал он.

Подскочил и зацепился пальцами за край забора, подтянулся и перебрался наверх. Лег поперек, свесил мне руку. Когда я смогла крепко взяться двумя руками, потянул к себе – я только ногами успевала перебирать. Вниз на другой стороне я спрыгнула сама. И сразу прошептала, осматривая освещенную маленькими лампочками территорию:

– Если сигнализация до сих пор отключена, мы можем войти через кухню. Персонал должен уже спать.

Рома вдруг начал сомневаться, ну да, самое время:

– Персонал может уже не спать, если до нас сюда приходили другие. Этот дом сегодня многолюдное местечко… Но датчики движения не сработали. Значит, у нас еще есть надежда. Только не шуми.

И он, сильно наклонившись, побежал вперед. Я – за ним, с яростным шепотом:

– Сам не шуми!

На темной кухне никого не было – значит, охрана не насторожена. Если кому-то и удалось зайти до нас, то проникли они тихо, тревогу не подняли. Теперь мы можем пробраться в любое помещение дома.

– Где может быть эта псина? – я с трудом угадывала в тихом шепоте парня смысл, поскольку все слова разобрать было невозможно.

– Понятия не имею. Возможно, в спальне хозяйки. Это на втором этаже.

Мы перебрались в коридор, нашли лестницу. Стараясь не издавать ни звука, перемещались все ближе и ближе к цели.

– Пс! – раздалось из темноты, отчего я подскочила на месте. – Ром, это ты?

Я по картавой «р» сразу узнала Егора – значит, мы шли за ними след в след, и поэтому столкнулись прямо в доме. На втором этаже коридор был тускло освещен, и Рому, вышедшего вперед, и заметили. Я шагнула следом – теперь нелепо прятаться. Разглядела и Евгения. Рома сильно преувеличил, когда рассказывал, что о моем участии догадались буквально все. Потому что когда мужчины увидели меня, то вскрикнули почти в полный и совершенно счастливый голос. Хотя четче все же выразился Егор:

– Вороти меня в отцовский зад! Лариса Сергеевна?!

На него зашипели сразу с двух сторон, а Евгений даже попытался увлечь друга обратно во тьму. Еще не все потеряно, ведь охрана находится вне дома. Однако через секунду в напряженной тишине мы сначала расслышали далекое рычание, а потом ненормально звонкий лай. С другой стороны коридора к нам мчался мерзейшей наружности мопс, издавая звуки похуже сигнализации.

Я рванула назад – эта зубастая сирена уж точно разбудит всех, но в панике заметила, как Рома и Егор направляют на собачонку телефоны, одновременно щелкают камерами. Похоже, их волнение не достигло той отметки, при которой забываешь о задании. И только после этого Рома развернулся и помчался следом за мной. Наши соперники растворились в другом направлении – вероятно, они зашли не через кухню и потому выбирались по привычному пути.

Едва мы вылетели на улицу, как тут же прижались к земле – вдали слышались голоса охраны. Те, если кого-нибудь из нас поймают, или ухохочутся до смерти, или разозлятся, что игрища решили провести в их смену. Но не выпустят до утра в любом случае – это уже их раунд. Тем не менее я от страха не могла пошевелиться. Однако парень торопил:

– Уходим прямо сейчас. У нас несколько секунд.

И побежал к забору, я же вынуждена была кинуться за ним, буквально заставляя тело слушаться. Голоса совсем близко включили какие-то суперспособности – я сама смогла подпрыгнуть настолько высоко, чтобы уцепиться за край. Рома затащил меня наверх за шкирку и сразу спрыгнул с другой стороны. Мне некогда было думать над происходящим, просто попыталась не переломать ноги в процессе. И неслась к пролеску так быстро, что даже смеющегося напарника обогнала.

Еще через сто метров упала на колени, задыхаясь. Да они с этими их игрищами просто сумасшедшие! Интересно, Егора и Евгения заметили? Если да, то нам только на руку – самыми сильными конкурентами меньше.

– Получилось немного смазанно, но собачку рассмотреть все же можно, – Рома смеялся, когда отправлял сообщение Петру Александровичу. – У нас несколько минут на передышку. Перекусить бы… Эх, зря я омаров не дождался.

Я кое-как поднялась на трясущиеся ноги, шагнула к нему, ухватила за рукав, чтобы развернуть, обняла и со всей силы завизжала в ухо. Он пытался меня отодрать, но не сразу сумел – слишком много во мне накопилось эйфории от содеянного, чтобы вот просто так взять и утихомириться.

– Роман Витебский! Это было круче, чем прыжок с тарзанки!

– Отпусти меня на волю, безбашенная!

Я сбавила тон, но пока не уняла радости, а вместе с ней прорвалась и правда:

– Теперь-то мне понятно, как ты в наш дом пробрался. Это мог сделать любой из охраны, но только ты подходишь по телосложению и возрасту.

– Что ты несешь? Какое еще телосложение? Да прекрати ты меня щупать!

Но восторг был слишком велик, никак его не унять:

– Как же я рада, что ты взял меня в напарницы!

– Ты шантажировала меня, – зачем-то напомнил он, как будто это было важно.

– Да перестань – ты слишком просто согласился! Не притворяйся теперь, что испугался.

– До чертиков. Да отпусти ты уже! Сообщение пришло!

– Я сейчас даже уверена, что ты мне тогда специально первым попался – так тебе хотелось со мной работать!

Сильнее стиснуть я его все равно уже не могла, поэтому пришлось повиноваться и дать ему возможность прочитать: «Я не понял, а почему Егор отправил снимок с примерно того же ракурса? Ладно, потом расскажете. Готовы к следующему заданию?».

Глава 5. Остренько

«…съесть по сырому хабанеро. Каждому».

– Это перец такой, – зачем-то решила объяснить я, хотя Рома не спрашивал.

Он не выглядел ни взволнованным, ни тем более напуганным:

– Это точно задание Николаева. Тот постоянно острое жрет и очень этим хвастается. Вот же повод для гордости. А ты как к остренькому?

Я нервно пожала плечами:

– Да не особо. А есть варианты?

– Только не говори, что у тебя аллергия или еще какая-нибудь ерундень. Мы из-за тебя не проиграем. Теперь поздно метаться, будешь участвовать как миленькая.

Из-за меня мы точно не проиграем. А если уж и проиграем, то из-за хабанеро, а не меня! Храбрясь, я поторопила:

– Что ты стоишь дубом? Нам нужно найти круглосуточный супермаркет.

Мы замерли возле прилавка. К счастью, там был огромный выбор: перцы выглядели один неаппетитнее другого. Я припомнила:

– Если не ошибаюсь, самые съедобные – белые.

– Тут нет белых.

– Не придирайся. В общем, чем белее, тем лучше. И помельче, помельче ищи.

Он продвинул в сторону заспанного кассира наши немногочисленные покупки и обратился ко мне:

– Платишь снова ты. Справедливо?

Я и не спорила – уже вытаскивала карту. Интересно, а выигрыш обычно покрывает затраты? Хотя дело, конечно, не в выигрыше… Бергманам как-то не к лицу кому-то уступать, даже если часть из нас сегодня называется Витебскими.

Мы разместились на парковой скамье подальше от случайных прохожих. Парень вскрыл пакет молока – он еще в магазине сказал, что острое запивать водой нельзя, а молоко хотя бы отчасти помогает. Было решено, что пока один ест – второй снимает, потом меняемся.

– Давай ты первый! – я так и не определилась, какой вариант лучше. – Нет! Я первая. Если насмотрюсь на твой вид, то потом себя не заставлю… Нет! Лучше ты первый – если не сможешь съесть, то и мне не придется.

– Держи камеру ровно, истеричка.

И он, без предисловий, просто откусил от перчика сразу половину.

– М-м, а ничего так. Намного лучше, чем я ожидал. Теперь постоянно буду…

Но храбрился он недолго. Уже через пару секунд открыл рот, будто пытался низвергнуть пламя, а лицо его на глазах становилось пунцовым.

– Ты хотя бы не пережевывай! – хохотала я, снимая его в роли дракона на камеру телефона. – Может, молочка? Только не вздумай выплевывать – я из-за тебя проигрывать не собираюсь!

Его красноречие испарилось, я даже саркастичной усмешки в ответ не получила. Рома закинул в рот остатки и тут же схватил пакет с молоком. Я и это снимала – смешно ведь, как он глотает, захлебываясь, глаза выпучены, белая струйка стекает на черную футболку.

– Эй! Все не выпивай! – решила защитить я и собственные права. – Погоди, погоди… Ты плачешь?! Петр Александрович, гляньте только, наш малыш рыдает! Такой весь из себя крутой перец, а как до реального перца дело дошло…

Рома оторвался от пакета и как-то напряженно подмигнул, хоть лицо его до сих пор было неестественно красным. Он будто пытался вернуть на место недавно утраченный сарказм, но с явным волевым усилием. Зато и слова выдавить уже мог – лучше бы продолжал дышать огнем:

– Кто-то отстрелялся. Давай сюда телефон, юмористка, твоя очередь поплакать на камеру.

Мне тут же перестало быть смешно, да и предыдущее было лишь простейшей попыткой набраться смелости. Я села на лавку, взяла перец, плеснула на него молока, посмотрела прямо в камеру и сказала торжественно:

– За вас, Петр Саныч! И только попробуйте рассказать отцу о моем участии – я тут же расскажу ему, что вы заставляли меня делать! Вот там и проверим, кто ему роднее.

И откусила – вначале даже сладко, но буквально через несколько секунд рот обожгло. Слезы побежали так, будто плотину прорвали. А из ушей – я на сто процентов в этом уверена – валил дым. Но я откусила еще.

– Не трогай глаза! – от этого крика моя рука заморозилась в миллиметре от щеки. Он прав. – И хотя бы не пережевывай! – на этот раз была очередь неугомонного Романа веселиться. Честно говоря, я бы и не простила ему жалости или хотя бы снижения уровня издевки.

Ага, не пережевывай. Тогда придется глотать. А это выглядит уж совсем невыполнимым подвигом. Я закинула в рот остатки, потом, запивая молоком, все же протолкнула жгучую кашицу в горло. Захотелось показать на камеру язык, но тот вообще не слушался. Я просто разинула рот и толкала воздух туда-обратно, чтобы проветрить легкие. Когда стало хоть чуть полегче, завалилась боком на скамью и клятвенно себе пообещала больше не быть безбашенной Бергман.

Через полторы вечности приоткрыла один глаз:

– Следующее задание еще не прислали? Оно должно быть последним?

– Еще нет, – тот уже выглядел вполне себе нормально – в сравнении со мной, конечно. – Подожди. Дай старику хоть десять минут, чтоб отсмеяться.

Жжение проходило, и оттого соображалось проще. Я даже решила, что быть безбашенной Бергман намного веселее, чем какой-нибудь серьезной Бергман. Рома сел рядом. Петр Саныч, скорее всего, просто смилостивился и позволил нам передохнуть после подобного аттракциона. Хотя лицо у меня гореть еще месяц будет. Я встрепенулась, когда телефон парня пиликнул, но он, взглянув на экран, покачал головой: «Нет, это не по делу». Кто так жаждет его общения посреди ночи? Не тот ли самый человек, с которым он уже общался в ресторане?

– Ром, а где живет твоя семья? Кто родители?

Он зевнул, но потом все-таки ответил:

– Я родился где-то между Хабаровском и Владивостоком прямо в машине. Мы с родней путешествовали почти всю мою жизнь. Это не слишком хорошо для учебы и карьеры, зато нескучно. У меня два брата и три сестры…

– Ха! – я не сдержалась, не в силах больше слушать эти выдумки. – Ты только что выдал историю Семена Никитина! Дословно, как рассказывает он! Думал, я не в курсе?!

– А. Значит, ты в курсе.

– И это лишний раз подтверждает, что ты врешь и во всем остальном. Зачем ты забирался в наш дом?

– Я не забирался.

– Ну же! Мы уже рыдали на глазах друг у друга – так не пора ли стать более откровенными? Неужели думаешь, что после такого военного похода я тебя выдам? Что ты собирался украсть?

– Почему же собирался…

– То есть украл? – встрепенулась я.

– То есть не собирался.

– Ром! Глупо уже отрицать – я тебя узнала! И ты в Королевстве работаешь всего два месяца, не для этого ли и устраивался?

– Тихо, Лариса Сергеевна, тихо, сообщение от начальника.

Он прочитал и заметно нахмурился. Я ждала объяснений, но не дождалась:

– Ну, что там?!

– Кажется, на этом наш военный поход закончен.

– Что там, Ром? – мне хотелось его треснуть, чтобы немного расшевелить. И уж точно я не давала ему права решать за меня – закончено веселье или нет.

Но он смотрел перед собой, наверное, не решался глянуть прямо на меня:

– Сфотографироваться на Каменском мосту. Обоим.

Я усмехнулась:

– Да это проще, чем предыдущие задания! У кого-то фантазия иссякла?

– А… Э… Без одежды, – добил он.

Теперь и я смотрела вперед, не решаясь глянуть прямо на него. Затем очнулась, нашла изображение в интернете, пригляделась. Мост пешеходный, и даже в такое время там наверняка есть люди. Хотя в задании не сказано, что надо выбрать самое проходное место. Со сноровкой профессионала, поникшего рядом, мы могли бы спуститься чуть ниже, а яркое верхнее освещение как раз и создает внизу довольно плотную тень, скрывающую от посторонних взглядов. И все же…

– Наш Александрыч спятил?

– Уверен, он просто решил раз и навсегда поставить точку, чтобы девчонки больше в игрища не лезли.

– А ты… Ты бы мог сфотографироваться?

Он рассмеялся – слишком искренне для такой ситуации:

– Сомневаешься? Мне-то что? Эту фотографию только начальник и увидит. А лично для него я мог бы и стриптиз станцевать – с меня, распрекрасного, не убудет.

Я вздохнула.

– Тогда поехали. Если увидит только он, то и я готова… на стриптиз.

Кажется, впервые за всю эту перенасыщенную событиями ночь мне удалось молодого охранника впечатлить. Хотя он по большей части только смеялся. Да я и без его подколок хорошо понимала, что меня в неприглядном виде рассмотрит не только Петр Саныч, но и тот, кто будет снимать… Ничего, зато в такси еще раз успею вздремнуть.

Рома помог мне спуститься в затемненное место, спрыгнув первым и поддержав за талию. Сразу же разделся – ни мгновения не колебался. Стянул с себя футболку, джинсы, трусы и легко забрался на невысокую перекладину. Там вообще раскинул руки. Я сделала снимок со вспышкой, и на этот раз с подшучиваниями не спешила – это вам не перец прожевать! Но парням все-таки намного легче. Особенно тем, кому и в голову не придет стыдиться наготы. Этот раскрепощенный обалдуй и по Красной Площади голым щеголял бы, если бы это означало победу в сегодняшнем турнире.

Я себя тоже не слишком стыдилась, но все же тушевалась. Как можно сдаться на таком этапе? Столько уже прошла и тут… нате. Петр Александрович наверняка придумал раздевание именно из-за меня – решил, что у меня кишка тонка! Как же странно, что он, знающий меня едва ли не с младенчества, еще и усомнился! Так вот исключительно для него и пора продемонстрировать, что никакие ставки в моем случае просчитать невозможно.

– Он точно никому не покажет? Просто засчитает задание и все? – я зачем-то переспрашивала.

– Ты его знаешь лучше. – Рома уже надевал футболку. И в этот раз он отстрелялся первым, а меня бросало в жар от волнения похлеще, чем от недавнего перца.

– Меня он ни за что не подставит, это же дядя Петя! – убеждала я саму себя. – Он сидел за нашим столом чаще, чем бабуля Тамара с ее мопсом!

Хотя тот Петр Александрович, которого я так хорошо знала, меня в такое положение и не поставил бы. Нет, старый хрыч точно решил меня таким образом навсегда от игрищ отвадить!

Раздевалась я быстро, чтобы не передумать. Отвернулась и стягивала одежду. После снова натянула кепку – нежелательно, чтобы мое лицо было видно. Напарник мой превратился в отъявленного джентльмена: пристальным взглядом не донимал, близко не подходил. Правда, не очень-то по-джентльменски заметил:

– Вот уж не думал, что игрища могут стать настолько интересными. В прошлый раз я машину угонял – скукота, хоть и победил. Может, какую-то более эротичную позу примешь, безбашен…

– Завались! – буркнула я со злостью, будто именно он и был виноват в текущем положении дел. Не кто-нибудь еще… например, я. Нет, я просто не умею сдаваться, когда выигрыш уже прямо под носом!

Не поворачиваясь к парню, тоже немного раскинула руки и попросила:

– Фотографируй со спины. Уверена, он засчитает.

В принципе, задание ведь было выполнено. Я одевалась под улюлюканья какой-то парочки, заставшей самый конец моего приключения. Не иначе, они тоже хотели как-нибудь весело использовать этот укромный уголок. Рома за это время уже успел отправить сообщение и через пару минут заметил:

– Больше заданий не будет. Теперь в штаб-квартиру. В смысле, к Петру Санычу домой.

– О! – я пыталась не акцентировать внимание на пережитом стыде, заражаясь новым азартом. – Заодно и узнаю, где этот извращенец живет! Все пригодится, когда я придумаю месть. Пойдем за нашим выигрышем, напарник!

– Пойдем, дорогуша без лифчика, пойдем! Ничего, если я буду звать тебя «круглыми ягодичками»? Да там сейчас самое интересное начнется – когда все будут рассказывать…

Последнее задание не зря было именно таким – оказалось, начальник охраны жил совсем рядом. Когда мы ввалились в просторную квартиру, нас там уже ожидала целая смеющаяся компания. Петр Александрович вообще ухохатывался, даже слезы вытирал. Как мило, что хоть ему доставили удовольствие. Но он, едва пригласив нас внутрь, огорошил совсем несмешным:

– Вы пришли третьими!

По довольным лицам Жени и Егора несложно было догадаться, кто на этот раз победил. Я уже по смеху поняла, что про перцы они придумали – и предусмотрительно прихватили сразу с собой. Обошли на повороте, подлые. Но ведь и мы свои ресурсы нагло использовали, поскольку это не запрещено правилами – наоборот, приветствуется, чтобы участники придумывали задания поинтереснее. В проигрыше обычно оказывались те, чьи предложения не прошли в турнир. Тут же присутствовали и два Ивана, неразлучные друзья, оба возрастом едва младше самого Петра Александровича, а нас все равно уделали, хотя у них как раз никакой форы не было… Я же смотрела то на одного, то на другого, и вместо ответа могла только разочарованно стонать. А еще хотелось плакать, да посильнее, чем от перца.

– Нет, для новичков вы очень неплохо справились! – смеялся Егор, и в его словах не звучало ни грамма поддержки. – Вот Куленко с Потаповым вообще в полицейском участке сидят – уже звонили, пусть до утра теперь маринуются.

Новый взрыв хохота. Я же смогла к этому моменту сфокусировать возмущение на одной мысли:

– Я ела перец! Да я чуть там копыта не отбросила!

– Ага, Петр Александрович показал видео, – Евгений смеялся чуть ли не громче своего громкоголосого напарника. – Мы сразу после дома Клодиной позвонили!

– Ка… как? – я вылупилась на Петра Александровича. – Вы не могли сообщить нам?!

– Так я и сообщил! Но Ромка ответил, что вы решили все задания пройти. Кто ж вам мог помешать в таком рвении?

Под всеобщий смех я вытаращилась на парня, с которым за ночь в прямом смысле прошла огонь, воду и позорище. Подлец смеялся со всеми остальными, а я только бессильно сжимала кулак, желая зарядить им в эту счастливую физиономию.

– Я просто тоже остренькое люблю, вот и решил, что и ты не откажешься. Ведь было весело. Тебе нет?

– А… а последнее задание мы тоже могли не проходить?..

– Какое еще последнее задание? – наконец-то и Петр Александрович перестал хохотать и оттого расслышал меня. – Как победители объявились, я последнее задание снял. Хватит с нас полиции на сегодня. Думал, что вы сразу, как от перцев отдышались, сюда рванули…

Теперь все притихли и тоже уставились на Рому. Я же на пару минут оглохла, только могла медленно открывать и закрывать рот. О! Он очень старался не смеяться – и от этого выглядел сейчас хуже, чем во время пережевывания хабанеро.

– Мерзавец… – я выдохнула и рванула к нему. Меня даже никто не пытался остановить. – Гаденыш! Вор! Да ты…

Он только перехватил меня за запястья, не давая вырваться, а сам смеялся в лицо! Ему ничуть не было стыдно! Вообще ни капли! И он точно не боялся, что я его уволю. А как я его уволю-то?! Для этого пришлось бы все рассказать отцу или хоть кому-нибудь. И этот мерзавец все прекрасно понимал, оттого и ржал так, словно ему совершенно плевать на меня, мою теперешнюю истерию и грандиозное будущее в компании, в которой он работает!

Через полчаса, когда я уже осознала, что мое возмущение только лишь добавляет всем веселья, успокоилась и тоже смеялась над рассказами остальных. Например, Виталик с Юркой так до собачки бабули Тамары и не добрались. После той шумихи, что подняли мы, это уже было невыполнимо. Но они сидели в засаде у забора и на что-то надеялись, пока не получили сообщение о конце игрищ. Рома, к счастью, не сдался под допросами и о шутке надо мной не рассказал. Наверное, хоть этому можно радоваться. Ну не гаденыш ли? Да как же я за этим симпатичным лицом не распознала форменного негодяя?

Отмечали победу Жени и Егора дешевым пивом. Я тоже не оставалась в стороне, теперь окончательно и бесповоротно ставшая своей. Сильно подвыпивший Мишка приобнял меня и откровенничал:

– Знаешь, Лариса Сергеевна, что не любого работника можно купить? Бухгалтера можно, уборщицу там или программиста. Но настоящего охранника купить невозможно. Потому что ни за какие деньги человек не станет рисковать собой, если возникнет такая надобность… Если только он сам не уважает босса настолько, чтобы не задумываясь рисковать… Ясно тебе, маленькая Бергман? – он говорил все более сбивчиво. – Так вот, когда станешь большой начальницей, на меня можешь рассчитывать! Я и отца твоего уважаю, и мать, но ты… будто концентрированная кровь всей вашей кошмарной семейки!

Это был пьяный, но очень искренний комплимент. Его Аннушка мирно сопела, прикорнув на диване и невзирая на общий шум. Я же проследила взглядом за Ромой – ему снова позвонили, и он почему-то отправился на балкон, чтобы ответить. Я была бы не я, если бы не захотела подслушать. Ну, а после того, что он мне устроил, даже считала себя вправе…

Однако застала только конец разговора:

– Я понял, не надо нагнетать.

А мне-то казалось, что все в компании уже давно примерно в кондиции Миши, но во фразе Ромы прозвучала только трезвая четкость. Он заметил меня и тут же широко улыбнулся, мгновенно меняя выражение лица со сосредоточенного на полностью расслабленное:

– Ла-а-адно, теперь разрешаю и влепить. Не мог же я тебе это позволить при парнях.

Но я уже успокоилась настолько, чтобы выражаться словами, а не кулаками или междометиями:

– Удали фотографию.

– Зачем? Это же база для отличного шантажа.

– Там мое лицо даже не видно! Ведь не видно же?

– Не видно, успокойся, – он шагнул ко мне и поднял телефон. – Ты же до самого пояса пыталась втиснуться в кепку! Вот, смотри, стираю.

Он в самом деле удалил, я следила за каждым его действием очень внимательно.

– Я бы тебя поблагодарила, но правильных слов благодарности никак подобрать не могу.

– Ларис-Сергевна, я просто захотел продлить веселье. Давай не будем ненавидеть бедного меня только за склонность к азарту, которого у тебя еще больше. И из телефона стер по первому же требованию. Правда, отсюда, – он ткнул себя в висок, – удалить информацию сложнее.

И снова рассмеялся. Но на этот раз не вызвал во мне бурного протеста. Наверное, со мной в самом деле было что-то не так – разве другую девушку удалось бы провести с той же легкостью? Да и, если забыть о деталях, ночь получилась потрясающей – в том числе благодаря ему.

– Хорошо. Обещаю, что забуду об этом и никогда не вспомню, но только при одном условии – ты признаешься, что забирался в наш особняк.

Он чуть наклонился ко мне:

– А зачем же забывать? Наоборот, надо почаще вспоминать.

И со смехом зашагал мимо, но я остановила:

– Эй, напарник! Я не могу вернуться домой до конца выходных. Отосплюсь у тебя?

– Да без проблем.

Его ответ удивил – я была уверена, что Рома откажет! Ведь понимает же, что я это делаю исключительно с целью разузнать, где и с кем он живет. Не настолько же он идиот, чтобы вообразить другие причины? Я догнала его и заглянула в лицо – ему до сих пор было весело!

– И что, даже не скажешь, что твоя строгая мама будет против?

– Моя строгая мама против не будет.

– И не сошлешься на бардак или другую мелочь – якобы гостей не ждал?

– Да, там бардак. Но ты ведь не будешь придираться? И давай сразу договоримся – никто ни к кому не пристает. Потому если ты только с этой целью…

Я недоуменно хмыкнула. Таких целей у меня, разумеется, быть не могло, да и его я не опасалась – он не посмеет и пальцем ко мне притронуться без разрешения, потому что работает на моего отца. Никто из них не посмеет – и как раз поэтому я в сугубо мужском коллективе охранников всегда чувствовала себя спокойно и безопасно. Правда, Петр Александрович хмурился, когда наблюдал за нами, уходящими вместе. Но так ничего и не сказал. Наверное, подумал, что если мой отец заподозрит хоть что-то между нами, то самолично и прилюдно кастрирует наивного паренька. И это тоже должно быть весело! А сам дядь Петя в полицию нравов не нанимался.

Рома жил в совсем маленькой съемной квартире на окраине – ничего особенного, даже предсказанного бардака не обнаружилось. Так только, разбросанные футболки и пара пустых банок на столе.

– Живешь один?

– Да. Разочарована?

– Откуда ты приехал?

– Допрос, или все же для начала поспим?

– У тебя есть два лежачих места?

– Конечно. Занимай диван. Если соскучишься, то сможешь найти меня в спальне. Только не буди.

Это были просто слова, обычная ирония на заданной инерции. Не содержалось в этой шутке ни грамма флирта – кажется, Рома устал не меньше моего. Я тоже решила на сегодня прекратить. Быстро в душ, а потом спать. Осмотреться и что-то выведать можно и после.

Проснулась я уже сильно за полдень. Сладко, медленно потянулась, прислушиваясь к шуму воды. Надо хоть джинсы натянуть, пока хозяин жилища не вышел из душа. Хотя… он меня уже всякую повидал, теперь сложно его удивить одним лишь нижним бельем. Никакого простора для маневра! Надо еще разок потянуться да подниматься. Позаимствованную в бутике одежду осмотреть: если все в порядке, вернуть. Такого уровня бренды обычно проблем с возвратом «не подошедшей вещи» не создают. Правда, я еще ни разу не возвращала вечернее платье, в котором неслась через несколько кварталов… Нет, три минуточки еще поспать точно можно – платью они теперь не повредят.

Но едва из комнаты раздалась мелодия мобильника, я в мгновение ока подскочила и оказалась там. Рома до сих пор находился в ванной. Входящий обозначился только номером, значит, в список контактов не внесен. Я просто попыталась запомнить цифры – вдруг пригодятся в будущем? В спальне даже осматриваться не стала: боялась быть застуканной, да и номер нужно успеть записать в свой телефон, пока из головы не вылетел.

Когда парень вышел из ванной, я чинно восседала на диване и пялилась в экран собственного смартфона.

– Добрый почти вечер, напарница.

– Добрый, – я окинула его взглядом – надел футболку и спортивные штаны. Похоже, тоже нащеголялся вдоволь передо мной нагишом. – Давай уже завтракать. И пошевеливайся, шеф-повар, а то я вчера из-за тебя омаров не поела.

И он снова, вопреки всем моим предположениям, не стал ерепениться:

– Омлет сойдет?

– Сойдет…

Я растерялась, потому как по всем законам жанра он обязан был выдать какую-нибудь саркастическую колкость. Похоже, Рома склонен шутить только в те моменты, когда этого не ожидаешь. А если постоянно ожидаешь, то он становится наимилейшим на свете лапочкой. И это являлось весьма скучным зрелищем… в сравнении.

И ведь даже завтрак оказался съедобным – при всем желании сложно придраться. Я с набитым ртом поинтересовалась:

– В следующий раз возьмешь меня в напарницы на игрища?

Он тоже жевал, зато глаза смеялись. Они единственные выдавали отсутствие актерского мастерства: Рома может изображать серьезную мину, но глазами будто не управляет – они у него предательски искрятся, если господину весело.

– Наверное, возьму. Ты ведь лучше всех оплачиваешь такси. А мы за ночь ого-го какую сумму накатали.

– Ты точно снимок удалил? Никому не переслал до того или еще где сохранил? А то через пару дней всплывет…

И его глаза перестали искриться – он слегка наклонился и произнес:

– Лариса Сергеевна, я подшутил над тобой, но уж точно не для того чтобы как-то использовать. Мы напарники. Ну, по крайней мере одну ночь ими были. Так вот, напарники могут подкалывать друг друга, могут ссориться, но никогда не вынесут мусор наружу. Понятия не имею, кем ты меня считаешь.

От серьезности его лица и тона мне стало немного не по себе. Но я ответила только:

– Вором считаю. Но про снимок ты вряд ли обманул.

– Вот и славно, – видимо, от несправедливости моего предположения у него испортилось настроение.

Извиняться я не собиралась – не за что тут извиняться, а его приличный должок передо мной еще висит. Но после завтрака, больше походящего по времени на ужин, я все же собралась уходить.

– До понедельника, Витебский. Почти все было здорово. Будет что вспомнить, когда начну скучать в кресле гендиректора.

– До понедельника, Бергман. А по мне, так все было здорово без «почти». Я даже знаю, какой именно момент вспомнится первым. И это будет не хабанеро.

Я поморщилась, но потом не сдержалась и усмехнулась в ответ.