Текст книги "Обрученные огнем"

Глава 10. Мечта о побеге

Телефонный звонок вырвал меня из тягучего варева мрачных размышлений.

– Ланс. Привет. Как раз хотелось услышать твой голос.

– Надеюсь, новость тоже порадует. Как ты относишься к островам под названием Фиджи?

– Честно говоря, трудно составить мнение о том, чего в глаза не видела…

– У тебя в скором времени будет такая возможность.

– Это что, шутка?!

– Это не шутка, а та самая новость. Отец отправляется на многострадальный ежегодный слет, и предложил захватить нас с тобой.

– Просто здорово! Какое замечательное место для слета – Фиджи.

– Слет у папы, а у нас – санаторий. Интенсив в виде моря, солнца и свободы.

– Постой, но ты разве не участвуешь?..

– Нет. Обещаю – никаких занудных банкетов. Итак, ответ положительный?

– Он еще спрашивает. Конечно, волшебник! Вы же исполняете мою мечту.

– Тогда пакуй чемодан, у нас неделя на сборы.

Ответ положительный! Очень положительный! Я схватила маму, только что вошедшую в комнату, и заплясала с ней вальс.

– Диана, ты чего? – удивленно осведомилась она.

– Элиас берет нас с собой на Фиджи!

– А учеба? Как ты собираешься объяснить свое отсутствие?

– В благодарность за спасенную честь школы нам полагается амнистия! Где чемодан?

Однако, мое безудержное веселье неожиданно внушило маме очередную порцию ужасных подозрений. Покачав головой, она строго взглянула на меня, и в ее взгляде явственно читалась некоторая внутренняя борьба: потребность высказать свои опасения, тем самым испортив мне солнечное настроение, боролась в ней с потребностью это самое так несвойственное мне прекрасное настроение поберечь и, следовательно, промолчать. Я не была уверена, что хочу выслушать ее соображения. Не то чтобы я не считала свою мать авторитетом, напротив. Но момент казался настолько ярким и безоблачным, что совершенно не хотелось его ничем омрачать. Однако, едва я подумала об этом, как мама приняла решение – первая потребность все-таки победила.

– Знаешь, Диана, – медленно начала она, искоса поглядывая на меня из под ресниц. – Мне эта поездка не кажется очень хорошей идеей.

Ну вот. Как я и боялась, конец постиг безоблачную радость в самом ее начале.

– Почему? – кисло поинтересовалась я, пытаясь заправить выбившуюся из хвоста прядку за ухо.

– Ты не находишь все эти события странными?

Решительно ничего из произошедшего сейчас НЕ казалось странным. Если, конечно, не рассматривать всю ситуацию в комплексе, ха-ха.

– Не нахожу.

Она вздохнула.

– Послушай, доченька, я понимаю твои чувства. Так долго быть одной, ни с кем не общаться, проводить все дни у монитора, и вдруг – на тебе, какой подарок судьбы. Ты встречаешь парня, с которым вы становитесь лучшими друзьями, партнерами в учебе… и похоже, что не только в учебе… в общем, не разлей вода. После глуповатых и грубоватых одноклассников, он появляется в твоей жизни, словно сказочный принц. Красив, талантлив, умен, прекрасно воспитан… а теперь вот еще и в путешествие на экзотические острова пригласил. Да уж, тут есть, от чего голове закружиться.

Она сделала паузу и взглянула на меня в упор. Я явственно ощутила, что сейчас последует «финальный хук в челюсть».

– Да только подумай: ему-то зачем это надо? Жизнь совсем не похожа на сказку – в ней нет идеалов. Просто такова жизнь. Не считай, пожалуйста, что я предвзято отношусь к твоему другу, он не давал повода не доверять… это лишь смутное предчувствие, но оно пугает. С Лансом связана большая опасность для тебя, я это чувствую. Ему определенно что-то от тебя нужно. Я могла бы, пожалуй, предположить, что именно… но совершенно не понимаю этого трюка с поездкой. Ведь ты и так от него без ума – папаше-профессору просто нет смысла сорить деньжищами… да и вряд ли у этого мальчика при столь впечатляющих данных возникают проблемы по части девчонок. Значит, их семейке нужно что-то именно от тебя. Ума не приложу, что это…

Положим, я-то понимала, что «семейке» от меня «нужно», и почему именно от меня. Если бы мама узнала вдобавок, что этот парень, ставший моим «партнером в учебе», на самом деле давно закончил школу, ее недоумение значительно выросло бы в масштабе, и поездка на Фиджи в свете этого выглядела бы вполне логично.

– Ты же знаешь, я очень разборчива в общении. Психология этой семьи отличается от стандартной. Ланс и есть то самое исключение из правил.

Мама провела рукой по моим волосам, нежно пригладив непослушную прядку.

– И все-таки во всей этой красивой истории обязательно найдется подвох.

– Ты права, есть подвох… – Это слетело с моих губ прежде, чем я успела сообразить, что говорю, и вовремя прикусить язык. Мамины брови чуть приподнялись:

– Какой же?..

Можно было пропустить скользкие намеки на сомнительные мотивы Кристенсенов мимо ушей, если бы мама не оказалась права в другом – предчувствие ее, как говорится, не обмануло: опасность имеет место быть, и на это совершенно нечего возразить. Даже не имея ни капли интуиции, можно легко представить себе масштабы этой опасности по тому лишь факту, что Ланс сопровождает меня везде, как security, делая перерывы только на «поспать», и то с явной неохотой. Желание быть вместе никогда не оказывается столь исступленным, если самой этой возможности ничто не угрожает. А мы словно торопились жить, поглощая невероятные объемы информации, впечатлений, экономя любую секунду чтобы провести ее рядом друг с другом… потому что завтра мог прийти «кредитор», чтобы отменить наше «завтра».

Но сколько мне известно об этой опасности? Что, если пройдет еще лет двадцать, прожитых рядом с Лансом, а там… возможно, будет уже не так страшно, и совсем не жаль жизни, взятой в долг… Разве настоящее счастье не стоит этой цены?..

Вот только что ответить? Дорогая мама. Ты права. Есть в нашей красивой истории один огромный подвох. И заключается он в том, что «сказочному принцу» предначертано в обозримом будущем пережить нечто очень страшное… а твоя дочь, по всей видимости, собирается разделить с ним этот тяжелый опыт.

Скажи я подобное, домашнего ареста не избежать… а так хотелось ощутить немного солнца и моря, прежде чем отдавать долги, с головой окунаясь в… предначертанное.

И я неожиданно для самой себя объявила:

– Подвох в том, что… у меня нет чемодана.

Глава 11. Пророчество

Уже через неделю мы сдали багаж и вошли в самолет. Это был мой первый в жизни полет. И он был тем приятнее, что летела я не одна, а вместе с лучшим другом, и не куда-нибудь, а на загадочные далекие острова… Полет оказался совсем не утомительным. Пассажирский рейс, первым классом от Москвы до Токио, и вот теперь – чартер, небольшой самолет, лишь наполовину заполненный салон и стакан свежего сока каждый час. Выяснилось, что я обожаю летать!

Когда летишь выше уровня облаков, кажется, словно самолет несется над бесконечной снежной равниной, исхоженной в разных направлениях некими причудливыми животными. Я не уставала рассматривать облачные рисунки.

Наконец самолет опустил нос и ринулся вниз, словно задумал брать облачные холмы на таран. Фюзеляж вошел в клубы пара, и на пару минут из окна не стало видно ничего кроме густого белого марева, но вот наконец сквозь прореху в последнем слое облаков заблестела неоднородная синяя поверхность океана.

Заметив на ней множество темных точек чуть поодаль, я шепнула Лансу:

– Кажется, их уже видно!

Он подвинулся ближе и выглянул в иллюминатор. Несмотря на духоту в салоне, тепло его тела было приятно.

– Похоже, ты права… Отец, слышишь? Сейчас сядем!

– Угу… – обреченно вздохнул профессор Кристенсен, изо всех сил сражаясь с подступающей к горлу тошнотой.

Количество темных точек все множилось. Я различила три острова покрупнее, остальные были разбросаны вокруг, словно хлебные крошки.

– Ланс, правда, что архипелаг Фиджи включает триста с лишним островов?

– Кажется, где-то около. Но далеко не все из них заселены. Отец рассказывал, что большая часть населения проживает на Вити-Леву. Вон тот, видишь, овальный, побольше. На нем расположена столица.

– Ага, я читала в интернете, что этот остров – самый популярный среди туристов.

Ланс заговорщически подмигнул мне.

– И не только среди туристов. Отцовский слет будет проходить именно там, в Суве, собственно, столице. Остров давно облюбован умеющим делать деньги народом. К нашим услугам множество суперсовременных отелей, забитые под завязку пляжи, дефицит шезлонгов, подтаявшее на солнцепеке мороженое и вечно занятые зонтики.

От нарисованной Лансом «упоительной картины» меня передернуло. Так и вижу, как мы, мучимые жаждой и усталостью, продираемся день деньской по пляжу через штабеля и штабеля тел разной степени загара, силясь не наступить ни на чьи жизненно важные части и отыскать себе пару квадратных метров в тенечке.

Заметив по выражению моего лица, какую бурную реакцию вызвали его слова, Ланс расхохотался.

– Не то чтобы я всерьез опасался, что нам не хватит мороженого или шезлонга, сервис там на уровне… но нам с отцом на досуге подумалось, что уж если отдыхать, то в каком-нибудь более уединенном местечке. Вот именно поэтому мы приземлимся в Нанди и сразу же дадим деру!

– Куда?! А как же слет?! – я хотела было еще добавить, что туристический сезон вроде бы начнется не скоро, поэтому особенно внушительных толп можно не опасаться, но промолчала. А то, мало ли, еще передумает. Ведь и мне экзотический остров в мечтах представлялся скорее пустынным и диким, нежели пестрящим отелями, диско-барами, и разделенным на огороженные территории частных пляжей…

– Его отец не пропустит, до Вити-Леву добраться можно на катере или гидроплане. Тем более, папуля тоже не фанат больших скоплений народа. Посему нас троих уже ждет хижина на Тавеуни – третьем по величине острове архипелага. К слову, прекрасный образчик дикой природы, прибежище для социофобов и влюбленных… что, случается, совпадает.

Я предусмотрительно не стала задавать вертевшийся на языке вопрос, кто в нашей компании к какой категории относится.

***

Посадка получилась мягкая, но состояния Элиаса это не улучшило. Некоторое время мы посидели в баре, расположенном в здании аэропорта, чтобы дать ему возможность прийти в себя. Едва справившись с приступом тошноты и головокружения, он принялся совершать ряд звонков. Через несколько минут беспрерывных разговоров Элиас огорошил нас с Лансом тем, что ему срочно нужно встретиться с коллегой, и предложил какое-то время погулять по городу. Впрочем, мы не возражали.

– Возьмите такси, ребятки. Прямо здесь, в здании аэропорта, можно найти гида с машиной. Повеселитесь, а позже встретимся и уплывем на Тавеуни, – бросил он, вставая из-за стола. – Ланс позаботится о тебе, Диана. Ему ведь не впервой путешествовать без меня… правда, сынок?

– Конечно, пап, не волнуйся, все будет отлично. Созвонимся, да?

Как только профессор Кристенсен скрылся из виду, Ланс взял меня за руку и бодрым шагом направился в сторону… противоположную стойке заказа такси!

– Лучший способ испортить впечатление от путешествия – колесить по городу на крейсерской скорости, – весело пояснил он, таща меня к выходу из здания.

– Мы пойдем другим путем?

– Конечно!

– Каким же?

– Мы пойдем пешком.

Легкий ветерок приятно освежал. Мы неспешно шагали по маленькой улочке, изредка делая несколько глотков сока из бутылки, рассматривали все вокруг и болтали о пустяках. На пятом переулке я перестала считать повороты, кажется, и Ланс тоже. На следующем повороте я перестала замечать окружающие дома. Осталось лишь ощущение свободы, отдыха и новизны, предвкушения чего-то сказочного… ну и, конечно, тепло наших пальцев, когда мы держались за руки. Кто-то, возможно, подумает: по всем законам жанра, нечто должно неминуемо испортить сию идиллию. И этот кто-то, пожалуй, окажется не так уж далек от истины.

Неожиданно мы вышли на небольшую площадь перед весьма необычным архитектурным сооружением. Здание было метров тридцати высотой, преимущественно голубого, красного и желтого цветов, со ступенчатой пирамидальной крышей, обильно украшенной орнаментом. Вокруг в большом количестве толклись туристы, среди которых изредка мелькали индусы в национальной одежде.

Заметив группу туристов явно американского происхождения, я направилась к ним и поинтересовалась, что это за постройка.

– Как, вы не знаете? Это же главная достопримечательность Нанди – индуистский храм Шри Шива Субраманья. Говорят, что это самый большой индуистский храм в южном полушарии, – ответил мужчина лет тридцати, в забавной гавайской рубахе.

– О, спасибо за информацию!

Я еще раз взглянула на храм. Очень, очень необычное здание… украшенное вроде бы несколько хаотично, оно неизменно притягивало взгляд. Вот так бы и созерцала его весь день…

Оглянувшись в поисках Ланса, я обнаружила его в компании одного из индусов. Не знаю, почему, но мне подумалось, что это кто-то из служителей Храма. У индуса было очень озабоченное, даже встревоженное лицо. Он быстро говорил что-то Лансу, держа его за рукав. Выражение лица последнего казалось не менее озадаченным. Когда я подошла, индиец продолжал свою напевную скороговорку, не обращая внимания на робкие попытки Ланса прийти к «общему знаменателю».

– … простите, я не понимаю вас. I’m so sorry. I don’t understand your language. Pardon. Ich kann Sie nicht ferstehen. No comprendо. Oh my god.44
  пытается на разных языках объяснить, что не понимает язык индийца


[Закрыть] Ди! Иди сюда. Ты случайно не знаешь, что этот уважаемый человек пытается мне сказать?

Я вслушалась, но звуки не стали понятней. Единственное, что я точно видела – что говорящий крайне взволнован и считает очень важным все-таки донести до Ланса информацию… Я беспомощно развела руками.

– Насколько могу судить, он говорит на хинди, а данный язык не входит в число мне понятных.

В этот момент индиец, кажется, совсем потерял терпение. Все еще держа Ланса за рукав мертвой хваткой, он потащил его за собой к храму сквозь толпу туристов. Мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ними. Расступающиеся перед монахом туристы в изумлении обозревали странную процессию.

У входа в храм наш индиец нашел одного из своих собратьев и принялся втолковывать ему что-то на своем напевном наречии. По мере того, как он говорил, выражение лица второго постепенно приобретало все более изумленный вид. Наконец он обернулся к Лансу и некоторое время молча изучал его лицо. Я проследила за взглядом и тоже уставилась на друга, силясь понять, что же оба монаха такого увидели. Тем же самым занималась обступившая нас группа туристов. Уже через каких-нибудь несколько минут десятки пар глаз самого разнообразного цвета и формы любопытно и выжидающе сверлили моего друга. Тому делалось все более не по себе. Шепоток туристов становился громче, каждый, видимо, стремился обсудить с товарищами происходящее. И вот второй монах поднял ладонь, знаком призывая всех замолчать.

На его встревоженном лице теперь читалась напряженная работа мысли. С трудом выговаривая иностранные слова, он произнес на ломаном английском:

– Вы не понимать хиндустани, а я плохо говорить английский. Но мой духовный брат просить сказать пророчество, для мальчик с волосами цвета как песок. На твое лицо Бог оставить своя печать. В жизни ты нести сложный ноша, иметь суровый выбор. Когда ты выбрать следовать Бог, твоя смерть. Когда ты выбрать следовать страх, смерть других. Готов ты платить самый высокий цена? Время близкое. Ты получать наше благословение, весь монастырь молиться за хороший итог.

Я почувствовала, что у меня бессовестно потеют ладони, и в груди с каждым словом маленького встревоженного индийца поднимается холодная волна ужаса. Как они узнали? Почему они говорят это? Разве что-то уже решено? Разве так уж близко тот обещанный час?..

– Когда наступит время? – задал Ланс надломленным тихим голосом мой вопрос.

– Время уже наступать. Ты увидеть признаки. Когда все люди видеть признаки, прийти выбор. Ты и она получать первая весть – скоро.

При слове «она» индиец кивнул в мою сторону, и в этот момент все взгляды обратились ко мне.

– Твоя невеста как ты, с очень сильный дух. Я видеть в вас его пламя – может почти пропасть, но от одна искра гореть опять. Вы оба зажигать пламя в других, и в вещах. Вы быть здесь для того именно. Мы это называть dharma – духовный путь. Любовь и Бог связать вас узы, даже смерть их не рвать. Ваш путь потому – не всегда вдвоем, но всегда вместе. Теперь я произносить извинения, чтобы пойти молиться. Прощай.

Мы не успели глазом моргнуть, как наш собеседник и его товарищ поклонились и исчезли в храме. Еще несколько секунд после их ухода стояла вязкая тишина, и вдруг ее нарушила вспышка фотоаппарата. Затем еще и еще… Ланс прикрыл глаза рукой, морщась от света, и, обняв меня за плечи, быстрым шагом направился сквозь толпу.

– Hey, fella! One pic, please!

– Guy, girl, give your smiles!

– What did the monk actually tell you folks?

– What was it all about?

– Sorry. We’re leaving.55
  – Эй, парень! Только одно фото! – Мальчик, девочка, улыбнитесь! – Что такое говорил вам монах, ребята? – О чем это шла речь? – Простите, но мы уезжаем.


[Закрыть] – С этими словами Ланс открыл дверцу ближайшего такси и мы скрылись в салоне от любопытных взоров. В зеркале заднего вида блеснули внимательные черные глаза. Сделав верный вывод, что мы иностранцы, водитель осведомился по-английски:

– Куда едем, молодежь?

– Сейчас уточню, – ответил Ланс, набирая номер Элиаса. – Нанди бэй. Прямо у причала есть небольшое открытое кафе.

Сходу набрав скорость, машина рванула с места и понеслась по узким улочкам.

– Давай не будем рассказывать отцу о пророчестве, – тихонько шепнул Ланс. – Согласна, невеста моя?

Часть 2. Вода

Ложный шаг не раз приводил к открытию новых дорог

Все двери открываются только головой. Остальное-орудия

Глава 12. Формула любви

Оказалось, что в кафе нас уже ждут. Профессор Кристенсен был не один. С ним рядом сидел мужчина примерно тех же лет, рыжеватый, с аккуратной бородкой, одетый с британским консерватизмом и щепетильностью. Мужчина с интересом разглядывал нас, пока я и Ланс шли к их столику.

– Так-так, Кристенсен, не знал я, что у тебя еще и дочь, – сказал незнакомец на классическом английском, когда мы заняли свои места напротив них. – С сынишкой-то мы давно занкомы, а про дочурку ты мне ни слова.

– Познакомься, Диана, это Тимоти Ричардс. Мой коллега из Лондона. Тим, про дочь ты не знал, потому что появилась она у меня совсем недавно. – Профессор Кристенсен весело мне подмигнул. Видимо, настроение и самочувствие его существенно улучшились, чего, увы, нельзя было сказать о нас с Лансом.

Я вежливо улыбнулась и протянула руку, которую Тимоти пожал с неожиданным энтузиазмом.

– Рад видеть вас, Тим. С Ди мы, конечно, не родственники, но сути это не меняет, правда? – сказал Ланс несколько отрешенно, также пожимая руку англичанина.

– Не родственники… – англичанин слегка наморщил лоб. – Знаете, вы двое очень похожи.

Мы с Лансом переглянулись, тщась отыскать хотя бы одну общую черту.

– Нет, нет, – засмеялся Тимоти Ричардс, перехватив наши взгляды. – Не внешностью. Скорее, манерой себя держать и выражением глаз.

Мы одновременно кивнули, соглашаясь. Не удивительно, особенно учитывая состояние потерянности после случившегося события. Два побитых котенка, не иначе.

Далее последовал шквал вопросов, на которые я постаралась ответить сама, максимально заполняя паузы и вовремя толкая Ланса в бок, дабы он подал нужную реплику. Тимоти произвел на меня очень приятное впечатление, но даже его веселый нрав и бесконечные подшучивания не смогли вовлечь Ланса в разговор. Наконец он поднялся и, извинившись, покинул кафе. Я отметила для себя взятое им направление, и попыталась сделать беззаботный вид. Беззаботный вид не удался, ибо кусок не лез в горло, а глаза то и дело рыскали по пляжу, отмечая мелькающие в череде темноволосых местных светлые лансовские кудри. Если я и дальше буду так вертеть головой, кто-нибудь из этих двоих, чей разговор плавно съехал в направлении науки, все-таки заметит, что не все в порядке. К счастью катер пришел прежде, чем это произошло. Поскольку Элиас плохо переносил самолеты, мы решили отказаться от соблазнительной идеи быстренько долететь гидропланом.

На палубе уже был накрыт стол. Еще еда? По приезду я рискую не влезть в свои любимые джинсы.

Прежде чем сесть за стол, я поймала Ланса одного на пару слов. Он стоял у борта и смотрел на бирюзовые волны. Смятение спряталось в глубине его взгляда.

– Тебя беспокоит, что монахи заметили?..

Я стала рядом с ним, положив руку на поручни. Пальцы Ланса слегка коснулись моих.

– Это означает, что времени еще меньше, чем я рассчитывал. Но… давай сейчас постараемся просто не думать об этом, хорошо?

– Почему нет?

– Не забывай, у нас вроде как отпуск. Затишье перед бурей, попытка надышаться перед… ну, как бы там ни было. В общем, будем расслабляться! – Он улыбнулся и потащил меня за стол, где Элиас и Тим уже вовсю лакомились экзотическими фруктами.

Когда мы подошли, эти двое как раз обсуждали… нас.

– … и вот тут-то сын меня и огорошил, мол, папа, не зря же я два года копил, надо когда-нибудь и потратиться! Я предложил оплатить расходы сам, благо финансовое положение позволяет устроить детям праздник, но он наотрез отказался.

– Молодчина Ланс, кто бы мог подумать, что парню всего-то семнадцать лет. Эх… любовь… юность… а что, Эл, твой сын словно все эти два года знал, что встретит свою леди Ди, а?

– В некотором роде, – вставил Ланс, когда мы сели. – Может, обсудим планы на отдых?

Что-то слишком много запретных тем. Эта конкретная показалась мне весьма безобидной, и я дала волю любопытству:

– Ну а все-таки, Тим, может, вы меня просветите? Что вы хотели этим сказать?

Тимоти, видимо, принадлежащий к той редкой категории людей, кто любит и умеет высказать искреннее восхищение, с удовольствием пояснил:

– Ни за что не поверю, что ты не знаешь этой истории. Когда ему исполнилось пятнадцать, Ланс потребовал, чтобы отец открыл для него отдельный счет. А через некоторое время Элиас обнаружил, что на новом счету появилась некоторая сумма денег и начала неуклонно расти! Оказывается, сынишка-подросток выигрывал все престижные премии подряд. За два года Ланс участвовал во множестве научных и творческих конкурсов, завоевал уйму званий и даже умудрился получить постоянную стипендию в Университете. Ну, попутно он, само собой, и скопил прилично, но ни разу не снял денег. Мы все гадали, на что он собирает.

– Мне всего-то нравилось применять с пользой способности, никакой особой заслуги в этом нет, – бросил герой истории как бы между прочим.

Я покосилась в сторону Ланса, усиленно делавшего вид, что занят созерцанием ананаса. Ладно, ладно, все ясно! Зря начала раскручивать и эту тему тоже, но что уж теперь поделать. Ему не хотелось, чтобы деньги вмешивались в наш отпуск. Наш единственный шанс попробовать жизнь на вкус и почувствовать себя по-настоящему свободными. А тут я и мои дурацкие вопросы про его творческие и финансовые достижения. Однако, теперь вопросов появилось гораздо больше.

Какой же ты сложный, Ланс… С одной стороны, видишь человека поразительной силы воли и ума. Вот вам расчет, вот независимость, все точки над i расставляет играючи… а с другой – обнаруживаешь за всем этим внешним спокойствием и уверенностью – ранимость, детское желание отвлечься и сбежать от самого себя в текущий момент, тонкое восприятие, стремление не вмешивать деньги и страхи туда, где остаются тепло, радость и бесшабашное наслаждение жизнью… Противоречивые желания – быть под его надежной защитой и самой защитить яркий огонек этой удивительной души, укрыть от бушующего цунами надвигающейся беды, – все сплелось в моем сознании в единый клубок. Вздохнув, я пообещала себе, по методу Скарлетт, подумать об этом завтра.

***

Полуденное солнышко пекло основательно. Судя по всему, +33 градуса в конце февраля – обычная для Фиджи норма. Зеленые прохладные волны словно гипнотизировали меня… очень хотелось, как есть, в одежде, нырнуть в воду. Когда мы нашли два заранее забронированных домика из тростника, м-р Кристенсен поспешил принять горизонтальное положение.

– Жара… – простонал он, – и как они круглый год это выносят?

Ланс занес чемоданы.

– Брось, отец, вставай, надо освежиться.

– Идите вдвоем, мне ни к чему вас пасти. Вы оба тут вроде как на каникулах, забыли? Только чур – далеко не заплывать!

– Идите, идите, – поддержал его Тимоти. – А старой гвардии надо отдохнуть и о своем пообщаться.

Увязая во влажном белом песке, мы шли по самой кромке, поднимая тучи брызг, когда небольшие зеленоватые волны подкатывали к ногам. Я никогда раньше не видела моря. Не хотелось надоедать Лансу шумными восторгами, кроме того, природа располагала скорее к созерцанию…

Значит, у нас случились внеплановые каникулы, а?

Все страхи и переживания словно ушли в песок. Солнце, плавящееся в небе, небо, переходившее в водную гладь, и пляж – и этой гармонии четырех стихий было бы мало, если бы не… самый красивый вид, самые яркие впечатления обретают смысл, только когда их с тобой разделяет действительно близкий человек.

– Знаешь, я раньше никогда не видела моря.

– А что чувствуешь, когда смотришь?

– Будто вдруг выдернуло в иной мир из прежнего, казавшегося раньше единственно возможным… а теперь единственной реальностью становится все это…

– Тогда просто наслаждайся.

– Жаль, что это волшебство довольно скоро закончится… не представляю, что нужно будет вернуться в наш серый промозглый городок.

– Готова вот так запросто отказаться от привычной жизни? И долго ты потерпишь это волшебство, если оно станет нормой?

За легкой иронией мне неожиданно послышались не в меру серьезные нотки. Я задумалась над его словами.

– Пожалуй, да. Но…

– Но – что?

– При наличии хорошей компании.

– Могу ли я таковой считаться?

Ланс остановился и принялся внимательно вглядываться в мое лицо.

– Разве иначе я стояла бы здесь сейчас?

Мне стало весело от его требовательного взгляда. Не предложит же Ланс, в самом деле, не лететь домой и…

– А что ты ответишь, если я предложу не лететь назад на материк?

Я ощутила, что легкое веселье переходит в истерическую фазу. Должно же взаимопонимание иметь хоть какие-то границы?!

– И жить здесь?

– Да.

– Всю оставшуюся жизнь?

– Оставшуюся… – он усмехнулся, и усмешка эта определенно горчила. – Кажется, «оставшаяся жизнь» только здесь и обещает стать сказочным «долго и счастливо».

Не нужно владеть искусством телепатии, чтобы понять подтекст.

Несколько озадаченная его неожиданной откровенностью, я выпалила первое, что пришло в голову:

– Ты серьезно? То есть, ты действительно считаешь возможным остаться?

Он вздохнул.

– Нет, мечтал вслух. Единственное, чего я сумею добиться, сбегая от своего долга – это сделать тебя несчастной. А в качестве оправдания предъявить разве что тяжелую карму.

Какое-то время мы шли молча. Ланс был погружен в свои мысли, а я не могла придумать, что бы такое веское ему возразить, и потому попросту занялась осмотром окружающей нас природы. Посмотреть, без сомнений, было на что.

Молочно-белый песок, пальмы и прозрачная бирюзовая вода… косяки пестрых рыбок, снующие поодаль… доносящиеся из глубины острова звуки тропического леса – шум листьев, голоса птиц… пейзаж почти что райский, после серого февральского города глаз отдыхает.

Обогнув очередной излом береговой линии, я застыла в изумлении. Нечто мистическое, отдаленно напоминающее известный мне по фото Стоунхендж, высилось над шелковой гладью моря… нечто, едва ли вписывающееся в этот райский пейзаж.

– Что это такое?

Нашему взгляду открылись хаотично разбросанные у берега камни весьма странной формы: они торчали из воды, словно грибы, на тонких ножках, подставив солнечным лучам свои каменные «шляпки».

– Это? – Ланс обвел камни рассеянным взглядом. – Это свидетельство некогда бурной вулканической жизни острова. Путеводители называют эти штуки mushroom rocks66
  mushroom rocks (англ) – камни, по форме похожие на грибы


[Закрыть]. Считается, что во время извержений вулкана лава выплескивалась в таком количестве, что ее потоки достигали прибрежных вод, и образовывали эти валуны. Соленая морская вода за столетия обточила их, придав весьма причудливую форму… Дожили. Я, кажется, цитирую путеводитель.

– Что в этом плохого? – засмеялась я. – Цитируй, мне интересно!

– Плохо то, что мысли другим заняты, – ответил Ланс все так же рассеянно и, нагнувшись и зачерпнув ладонью прозрачной бирюзовой воды, плеснул себе в лицо. Наверное, это должно было выглядеть просто как желание освежиться, но… Что-то мне подсказывало, что он справляется с собой серьезным волевым усилием. Сейчас натянет вымученную «беспечную» улыбочку, чтобы не портить отдых капризной девчонке, и будет продолжать один ломать голову над ситуацией, в которую мы когда-то влипли вдвоем. Нет, я просто обязана сделать вымученную улыбку настоящей.

– Возвращаясь к предыдущему разговору, замечу, что у тебя необоснованное чувство вины.

– Помнишь свою первоначальную версию про совестливого садиста?

Я согласно кивнула. Что только ни сморозишь, дабы выбить правду… в которую еще сложнее поверить.

– Да уж, обрек на страшные муки, нечего сказать. Слопали в кафешках все блюда, что значились в меню, пересмотрели все, чем современная киноиндустрия может похвастаться, веселились больше, чем за мою предыдущую жизнь, и это – в какие-то пару месяцев. А теперь вот на Фиджи прилетели. Вынуждена признать, Ланс, это и впрямь с твоей стороны откровенный садизм.

– В довершение начатого, я намерен заставить тебя играть в салочки, – рассмеялся он вполне искренне, шлепая меня ладонью по плечу. – Тебе водить!

– Ну, вот это, будь уверен, еще припомню, – пообещала я, кидаясь за ним в бирюзовые волны. – Дай только догоню…

Впрочем, далеко плыть не пришлось: через несколько метров он развернулся и сам поймал меня в объятья.

– Ланс! Что за поддавки?!

– Не поддавки. Я передумал.

– Что значит передумал?

Мы застыли, глядя друг другу в глаза. Когда он снова успел стать серьезным?..

– Ди… ты мне действительно веришь?

Какой странный вопрос, особенно, когда мы с тобой вот так близко…

– Конечно!

– Зря!

Яркая золотая вспышка ослепила, и я провалилась вверх, в небо, сквозь облака в черноту. Мы были там оба, в этом ничто, мы были им и друг другом. Казалось, что здесь излишне говорить или двигаться… ни стука сердец, ни тепла рук – я была лишь маленьким облачком тумана, я могла только дышать, с каждым вдохом все яснее осознавая, что мои мысли уже не только мои, и что я знаю все мысли и чувства Ланса, кажется, даже лучше, чем он сам… Гамма эмоций, гораздо более широкая, чем обычно доступна людям, поднялась во мне, но боль была такой сильной, что заслонила все остальное.

«Когда мы встретились в библиотеке, Ди, я хотел обмануть предопределенность, чтобы тебе не пришлось делать страшный, несправедливый выбор. Еле заставил себя уйти, когда узнал твой взгляд… Думал, будет лучше, если мы больше никогда не увидимся… Но ты нашла меня сама, наша связь оказалась слишком прочна… и вот уже на следующий день ты появилась на пороге. Прости, отказаться от тебя во второй раз было мне не по силам. Но я ничего не могу тебе дать, ни времени, ни счастья, ни даже себя самого. Просто поверь на слово – ничего, кроме боли!»