Текст книги "Пари на счастье"

– Не стоит, Николай, – с холодной улыбкой ответил Уваров, – повременю я пока с договором, всё-таки дочь замуж отдавать нужно, и всё такое. Не до того, сейчас.

Видя, как приближались те, кого он ожидал, Пётр взбодрился.

– Тебе лучше побеседовать с прекрасными дамами. Кажется, им есть, что тебе сказать.

Марев обернулся, натыкаясь взглядом на двух подошедших женщин.

– Госпожа Горовая, – широко улыбнулся Пётр, – госпожа Веселовская! Как всегда прекрасны. Дамы…

Он поднял свой бокал, молча желая удачи Мареву, и ушёл, потягивая золотистое вино. Николай нервно оттянул ворот безупречной рубашки, глядя на холодный взгляд обеих женщин. Выходит, Уваров знал о договорённости! Решил таким образом расквитаться? Подсунуть ему этих разгневанных мамочек? Чёрт…

– Чудесный вечер, не так ли?.. – нервно пробормотал Марев, и осёкся, глядя на вошедших гостей.

Обернулись и стоящие рядом женщины, на какое-то время, откладывая свою «месть».

– Это Громов? – прошептала одна из них.

– Он.

– С дочерью Уварова? – ахнула Веселовская, и даже подалась вперёд, плохо видя без своих очков, надеясь лучше разглядеть проходившую пару.

Николай почувствовал, как дрогнули пальцы на бокале, едва не переламывая хрупкую ножку.

– Кажется, обломился тебе и с Петром Уваровым контракт, – потянула вторая обиженная мать семейства, – Ташка-то девочка с головой оказалась. Хорошо устроилась…

Николай только пробормотал что-то невнятное, глядя на свою жену. Замечая несостоявшуюся невестку, Зоя не удержала бокал, проливая содержимое на своё платье. На удачу, сам бокал не разбился, приземляясь на мягкий ковёр. Но, тем не менее унизительным было расползающееся по светлому шёлку бордовое пятно.

– Ты только глянь, Ань, – толкнула в бок подругу Горовая, – кажется, и «свёкрушка» сейчас сомлеет. А-ха-х…

Зоя, пунцовая от смущения, торопливо покинула зал, скрываясь в первой же попавшейся дамской комнате. Уже там, вдали от посторонних глаз, она смогла дать волю истерике, молотя ладонями по раковине, и бессильно шипя на собственное отражение.

***

Наталья ощущала себя в этот час бедной русалочкой. Наверняка именно такие ощущения были и у неё, при каждом шаге. Казалось, что не было и одного человека, который не проводил их взглядом, и неимоверно сложно было не слышать всего этого шёпота за спиной.

Михаил крепко держал девушку за руку, и повернулся к ней, согревая своею улыбкой. Одна она подарила нужное успокоение, отодвигая на задний план блеск и шум происходившего вокруг.

– Выше голову, улыбайся. Ты сегодня королева, – тихо проговорил Громов ей на ухо, продолжая увлекать за собой.

– Правда? – едва слышно прошептала Наталья.

– Правда, – он крепче сжал её ладонь, останавливаясь перед громадной ёлкой, переливавшейся всеми возможными огнями.

Немедленно их ослепили вспышки камер – обычный ритуал, съёмки всех приглашённых гостей благотворительного вечера, сначала здесь, а потом у символической урны, в которую необходимо было опустить чек. Сегодня прибывшие соревновались в количестве нолей, что играло на руку устроителям торжества. Наталья велела себе стоять ровно, и даже улыбаться, что вышло совершенно естественно, стоило заметить стоящую рядом с отцом Светлану.

– Ты моя умница, – прошептала мать одними губами, – и прижалась к боку Петра, обнимая его за руку.

Это придало Наталье ещё большей уверенности. Всё вокруг было совершенно неважным: люди, лица, фальшивые улыбки и шелест дорогих платьев. Просто не отпускать руку, и знать, что не отпустят твоей. Больше ведь и не надо, верно? Слова Михаила были для неё волшебным заклинанием, тем самым, что придавало силы, и дарило надежду.

Громов сказал несколько слов журналистам и увлёк Наталью за собой через зал, направляясь к её родителям. Подумать только, буквально несколько дней назад, лёжа на снегу, под колёсами его машины, она считала себя самой несчастной на свете. А сейчас, идя рядом с этим мужчиной, впервые представая перед родителями, благодарила судьбу, и одного бедового мальчишку, за то, что оставили её в том самом сугробе…

Эпилог:

Босые ноги ощущали, как нагрелись на солнце ступеньки, но она не отошла в тень, и как заворожённая смотрела на тихое лазурное море, расстилавшееся до самого горизонта, словно видела его впервые. Морской воздух кружил голову, мягкими порывами солоноватого ветра лаская тело, укрытое лишь парой лоскутков белоснежного купальника. Наталье захотелось раскинуть руки, и просто пищать от восторга, чем она и занялась, будучи уверенной, что никто посторонний этого не услышит.

Только один человек был свидетелем её безудержного счастья и сейчас вышел на небольшую террасу снятого ими бунгало. Михаил усмехнулся, любуясь загорелой девушкой, и тем, как золотистые волосы рассыпались по её плечам, подхваченные ветром.

– Сегодня ты встала раньше меня, – проговорил Громов, и спустился с деревянных ступеней вниз.

Да, сегодня она поднялась раньше, и этому была причина. Это была самая важная причина в её жизни, и усидеть на месте Наталья была не в силах. Какое счастье, что именно здесь, на том кусочке рая, где никто не мог помешать им, она могла признаться. Как воспримет он? Что скажет? Кажется, в этот раз они поменялись местами, и теперь её очередь была волноваться, и чувствовать, как замирает сердце.

– Я тебя разбудила? – на губах Натальи расцвела улыбка.

– Ещё бы, – шутя, возмутился Михаил, приглаживая её волосы – я вдруг решил, что тебя похитили пираты…

– Да ну?

– Не бережёшь ты мои нервы, – он поцеловал её в переносицу, – завтракала?

– Сейчас не хочу, – проговорила Наталья, и он никак не мог понять, что в ней изменилось.

Глаза светились какой-то тайной, и Громов чувствовал, что девушка буквально переполнена эмоциями.

– Чего же ты хочешь сейчас, Наташ? – мягко поинтересовался Михаил.

– Идём к берегу? – глядя на него большими глазами, прошептала она.

Он поднял её на руки и понёс на пляж. На мгновение Наталью ослепило солнце, вынуждая сильно зажмуриться. Уже у воды, Михаил опустил её на тёплый песок, такой белый, искрящийся, немного темнее у самой кромки воды, и придержал одной рукой за талию.

– Миш, – Наталья повернулась к любимому, всё пытаясь подобрать слова.

Глядя на него, она не слышала ни криков чаек, ни шелеста пальмовых листьев на ветру. Михаил стоял рядом, склоняясь к ней, и его темноволосую голову окружал золотистый ореол, добавляя некой загадочности.

– Миш…

– Да, моя хорошая?

– Как ты думаешь… Лёша больше хочет братика или сестричку?.. – она закусила губу, наблюдая за тем, как менялось выражение лица Михаила.

– Наташ…

– Дело в том, что скоро… точнее, через несколько месяцев… Миш? – позвала девушка.

– Ты хочешь сказать?.. – Громов замер, не имея возможности произнести и слова.

Наталья договорила за него, приподнимая подбородок.

– Я хочу сказать, что у нас будет ребёнок. А ещё…

Договорить не успела, поскольку Михаил подался вперёд, и подхватил на руки, сжимая в объятиях, заставляя пищать от восторга, и кружась с нею по песку.

– Это точно? Ты уверена? Нужно отнести тебя с этого солнца, чтоб не перегрелась, и накормить… – пробормотал охрипшим голосом Громов, – тебе нельзя голодать и переутомляться…

– Миш! – потянула Наталья, болтая ногами и привлекая внимание мужчины, деловито понёсшего её к бунгало, – я беременна, а не больна!

Поцелуй заставил её замолчать. Михаил держал её так бережно, словно она могла рассыпаться на мириады восторженных осколков в его руках, и отчасти это было правдой. Не отпуская её, Громов присел в тени на песок, прислоняясь спиной к шершавому стволу пальмы. Наталья устроилась удобнее, приникая к Михаилу, и принялась шевелить пальцами босых ног, перепачканных мокрым песком.

– Если будет девочка, Миш? – она подняла голову, и потёрлась щекой о его колючий подбородок.

– Главное, чтоб была похожа на свою мать, – усмехнулся Михаил, поглаживая её загорелые плечи.

– А если мальчик? – не унималась Наталья, и договорила прежде, чем ответил Громов, – главное, чтоб был похож на отца!

– Думаешь, это хорошая идея?

– Ещё бы. А лучше сразу двое…

– Двое?

– Угу. Мальчик и девочка, – продолжала рассуждать Наталья, – как думаешь, Лёша будет ревновать?

– Думаю, что справится, – улыбаясь, кивнул Михаил.

– Он обрадуется? – теперь взволнованно поинтересовалась она.

– Несомненно. Ты ещё плохо знаешь этого мальчишку.

– Миш.

– Да?

– Люблю тебя.

– Я знаю и люблю бесконечно. Люблю вас, – он обнял её, и приложил ладони к животу Натальи.

– Выходит, это наш первый совместный отпуск? Нас и малыша?

– Верно. Самый первый… – ответил он, тепло улыбаясь и опуская подбородок на её нагретую солнцем макушку.

Пост. Эпилог:

Удерживая в одной руке каску, он провёл ладонью по уставшему лицу, не замечая, что таким образом ещё больше испачкался. Совсем недавно яркая, красно-жёлтая листва, щедро рассыпанная клёнами, теперь почернела и была истоптана их ботинками. Несмотря на конец сентября, солнце всё ещё радовало своим теплом, а сегодня и вовсе разгулялось.

Алексей сощурился, глядя на чистое небо, в которое поднимался едкий чёрный дым. Им удалось справиться с огнём, и сегодня никто не пострадал, хотя здание склада полностью выгорело, теперь чернея жалким остовом.

Громов потянулся к мобильнику и вновь посмотрел на экран. Странное чувство тревоги не отпускало его с самого утра. И словно отвечая на его волнение, телефон ожил в руке, играя знакомую мелодию, и заставляя вздрогнуть от неожиданности.

– Громов! – окликнул его кто-то из коллег.

Но молодой человек только отошёл от машины и приложил мобильник к уху.

– Наташ?

– Кажется… кажется началось… – несчастным голосом отозвалась мачеха и Алексей замер, задерживая от волнения дыхание, – кажется, уже началось!

– Наташ… Наташ, ты не волнуйся, главное. Нина где?! – прорычал он, оглядываясь по сторонам в поисках дороги.

– Она уже вызвала машину. Лёш, а Лёш… Миша ещё не прилетел, только через час буде-е-ет!.. – застонала бедняжка.

– Всё будет хорошо, он сразу к тебе поедет, как только самолёт сядет.

– А ты-ы? Лё-ё-ёш!

– Я?.. – Громов обернулся, глядя на свою группу, заканчивающую сворачивать оборудование, и едва не застонал, – я тоже буду!

– Точно можешь? – заговорщицки прошептала Наталья, теперь волнуясь за своего пасынка.

– Ещё как могу…

– Ты не на работе, Лёш?

– Не-а… – соврал Алексей, стирая рукавом формы испарину со лба, – я недалеко от твоего роддома. Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты справишься, ты у нас умница.

– Машина приехала, Лёш… – пропищала несчастно Наталья, – я буду ждать, Лёш…

– Уже бегу… уже… – Алексей убрал мобильник в карман и обернулся к машине, – Дёмин!! Мне отбежать нужно, я сам вернусь. Вот так нужно!!

Он провёл грязным большим пальцем по шее и, не дожидаясь ответа товарища, побежал к дороге.

– Громов, стой! – прокричал ему кто-то из коллег, но Алексей только махнул рукой, в которой по-прежнему сжимал край каски.

– Громов!

Ладно, по шапке от начальства получит позже, сейчас нужно было преодолеть несколько километров, и постараться не распугать удивлённых жителей города. Нужное ему здание находилось не настолько далеко, чтоб начать паниковать. Но если учесть, что едва держался на ногах после вызова, и одежда не совсем подходила для пробежки, то приходилось лишь мысленно желать себе удачи.

Зрелище было довольно странное, но что удивительно, прохожие, все как один расступались, пропуская пожарного, видимо считая, что тот нёсся на вызов. Кто-то даже посетовал на зловредные местные власти, которые довели бедных спасателей до кондиции, вынуждая на пожар пешком бежать…

Едва Громов добрался до нужной улицы, то притормозил перед оградой, упираясь руками в колени и переводя дыхание. В горле першило, и он сухо закашлялся, прикрываясь кулаком.

– Вот чёрт…

– Держи, сынок, – раздалось рядом.

Алексей повернул голову на голос, замечая бомжеватого вида мужичка, протягивающего ему помятую пластиковую бутылку.

– Она чистая, ты не сомневайся. Воды в колонке набрал. Пей, не боись…

– Спасибо, – Громов взял бутылку, отпивая холодной воды, и чувствуя долгожданное облегчение, – вы мой спаситель…

Алексей заметил, что пока пил, испачкал бутылку руками, и поспешил аккуратно оттереть её, но его только похлопали по спине и не дали закончить «дело».

– Это тебе спасибо, – только и проговорил мужичок, пряча своё сокровище в старую торбу, и не спеша побрёл на другую сторону улицы.

Алексей махнул ему на прощание и быстрым шагом прошёл во двор роддома. Он понятия не имел, куда бежать и что делать. Оставалось подойти к окнам высокого четырёхэтажного здания, остановиться на дороге, усыпанной разноцветными листьями и, щурясь от солнца, глядеть вверх.

Глупое сердце билось часто, и от волнения у него дрожали руки, едва не вынуждая уронить каску. Рядом пристроилось ещё парочка ожидающих, кто с цветами, кто с нелепым голубым медведем, ростом больше самого счастливого отца. Один он походил на чёрта, но во все глаза вглядывался в блестевшие окна, ожидая своего чуда, и заветного звонка.

– Что, жена рожает? – потянул сбоку взволнованный мужчина, сминая несчастные розы.

– Нет, – на чумазом лице Громова сверкнула счастливая улыбка, – мама…

Спустя, наверное, бесконечность, он вновь услышал самую, в этот момент желаемую мелодию, и выхватил мобильник из кармана, роняя проклятую каску на дорогу.

– Н-наташ… Наташ?

– Это Нина, Алексей Михалыч, дорогой вы мой! Даю телефон нашей мамочке, даю…

– Наташ? – снова позвал Громов.

– Я живая, Лёш. Что с голосом-то? – вяло отозвалась мачеха, и его вновь кинуло в жар от волнения.

– Ты умница… а… девочки как? Как они, Наташ?

– Справились девочки. Мы все справились, Лёш. Теперь ты у нас сыночек старшенький, и должен заботиться о своих сестричках! – проворчала Наталья уже бодрее.

– Так и будет… так и будет, – облегчённо вздохнул Алексей и, замечая, как во двор въезжала знакомая машина, наклонился и поспешно подобрал каску, – ты там держись, давай. И ешь хорошо, поняла? Я ведь всё узнаю!

Он отступил под деревья, не желая быть замеченным отцом, который только что вышел из машины. Алексей прислонился боком к дереву, а затем и головой, наблюдая за ним и тихо улыбаясь. Тепло наполнило грудь, и молодой человек проводил Михаила взглядом, видя, как он в волнении ронял ключи от машины, и стянул галстук, не дававший нормально дышать.

– Лё-ё-ёш! – потянула Наталья, – ты там где?

– Здесь я. Спасибо за сестричек, Наташ. Встречай гостей, а я загляну к тебе позже, так что отчёт о проделанной работе готовь…

– Стоять! – зарычала мачеха, и в мобильнике послышалось какое-то кряхтение.

Не иначе как негодяйка встать захотела! Он уже собрался отчитать её, как восторженно замер, глядя на окна первого этажа. Алексей, забывая о том, что минуту назад таился, рискнул выйти из-под тени дерева и подошёл к зданию, останавливаясь у самого подоконника.

Устраивая каску рядом с собою, молодой человек прижал испачканную ладонь к стеклу, на уровне лица мачехи, словно мог коснуться её румяной щеки. Гордая собой, Наталья держала два разноцветных свёртка, демонстрируя ему сестёр.

Широко улыбаясь, Алексей одними губами наговорил ей кучу комплиментов. Её взволнованный взгляд скользнул по его чумазому лицу, и мачеха покачала головой, поджимая губы от волнения.

– Спасибо, – произнёс Алексей, и немедленно присел, скрываясь из виду, стоило дверям за спиной Натальи открыться.

Вот и отец семейства подоспел… Молодой человек на ощупь нашёл свою каску, стащил её с подоконника и тихо пробрался под окнами к «безопасной» части дороги. Уже там он смог выровняться и снова улыбнулся. Сегодня Громовых стало вдвое больше! И теперь на женской стороне перевес… Зная свою мачеху, Алексей был уверен, что скучать Михаилу не придётся.

Да и не желал он этого, ни отцу, давно заслужившему своё беспокойное, и бесконечно очаровательное счастье, ни самой удивительной мачехе, обладателем которой являлся. Что бы ни случилось, и как бы ни развели их дороги, он был уверен, что пока на службе их маленькой «Родины» стоит агент Петровна, они не потеряют друг друга.

Михаил замер на входе в VIP палату, и ему пришлось прислониться боком к дверному проёму, глядя на своё тройное «сокровище», стоящее у окна. Зачем поднялась? Ведь ещё так слаба! Но, казалось, что помощь скорее была нужна ему, о чём и сообщила медсестра в коридоре. Громов молча, отрицательно мотнул головой и прикрыл за собой дверь. Наталья обернулась на его голос, и счастливая улыбка коснулась её губ.

– Миша… – ахнула она, – так быстро! Когда успел доехать? Ты ведь только прилетел!

– Кажется, я вышел раньше, чем самолёт приземлился… – пробормотал Громов и рискнул подойти к жене, – завтра в новостях узнаем, так ли было… Наташ… прости, что не был рядом… ведь ещё неделю в запасе обещали…

– Миш, – Наталья поспешила успокоить мужа и стала удобнее, демонстрируя своё сокровище, – вот и мы, Миш.

– Господи… – Михаил прижал ладони к её щекам, и бережно поцеловал в лоб, – девочки мои…

Она чувствовала, как дрожат его руки, и нежность переполняла её. Громов осторожно принял у жены близняшек, глядя на младенцев, затаив дыхание. Боже, как же давно это было, то самое дивное мгновение, когда впервые взял на руки и своего первенца. От охвативших эмоций, голос Михаила звучал совсем тихо и охрип.

– Они красавицы, как и их мать. Спасибо за подарок, Наташ. Спасибо за это счастье. Спасибо, родная… я… я так люблю вас… люблю вас всех…

– И мы тебя любим, Миш, – счастливо вздыхая, отозвалась Наталья, – и теперь нас четверо – тех, кто тебя любит. То есть, в два раза больше.

Да, теперь их было четверо – тех, кто порой не будет давать ему по ночам спать, от тихого счастья или беспокойства. И тот мальчишка, что решил, будто сможет спрятаться от отцовского взгляда, чумазый и как всегда уставший. И прекрасная женщина, подарившая ему свою любовь, а теперь и двух чудесных дочерей. И эти две малышки, которые впервые пойдут с его рук, и произнесут своё первое слово.

Счастье – порой такое простое, и такое удивительное, как то солнце, что сейчас играло бликами на золотых волосах его жены. Его личного Солнца, что светило ему в любую погоду.

Конец