Текст книги "Вредина очкастая – это я!"

Новые вопросы, или Почему взрослым можно говорить плохие слова, а детям – нет?

Однажды я стала свидетелем того, как взрослые говорят друг другу в шутку плохие слова, а вскоре услышала нецензурную брань во время ссоры двух взрослых людей. Я очень удивилась, ведь мама учит меня не говорить плохих слов и даже не использовать слова-сорняки. Я думала, что только дети говорят всякие глупые или нехорошие слова, потому что они ещё маленькие и не понимают, что не стоит этого делать. А вот взрослые – они гораздо умнее и сдержаннее, почему же тогда они произносят эти нехорошие слова? С этим вопросом я и обратилась к маме, как только она сделала мне замечание, услышав от меня слово «блин».

– Почему взрослым можно говорить плохие слова, а детям – нет?

– Алисонька, далеко не все взрослые говорят плохие слова, – возразила мама.

– Не все, – согласилась я. – Но некоторые говорят, я сама слышала!

– Знаешь, это зависит от воспитания, – ответила мама. – Если в семье, в которой растёт ребёнок, друг с другом разговаривают вежливо, то и ребёнок, скорее всего, тоже не будет ругаться, во всяком случае, когда станет взрослым.

– Даже если он сильно-сильно рассердится? – уточнила я.

– Даже если рассердится, будет переживать молча или выразит свой гнев другими словами. Ведь достигнуть цели можно и без плохих слов.

– А зачем же тогда говорят плохие слова? – не понимала я.

– От недостатка воспитания и от неумения сдержать себя. Ведь плохие и тем более нецензурные слова не только не помогают решить проблему, но, и наоборот, всё портят. Например, человек хотел помириться с другим, но, начав разговор, не сдержался и наговорил плохих слов, а тот обиделся ещё больше и не стал с ним мириться. Вот и получается – вместо мира добился ссоры, – объяснила мама.

– А ты когда-нибудь говоришь плохие слова? – не отставала я.

– Когда нервничаю или что-то идёт не так, могу случайно сказать: «Чёрт! Блин! Ёлки-палки!»

– Ага! Видишь, сама говоришь «блин», а мне только что сделала замечание!

– Конечно! Я ведь хочу, чтобы ты была воспитанной девочкой и умела себя контролировать.

– Но ведь слово «блин» не такое уж и плохое, – возразила я.

– Это слово-сорняк, в нём нет никакой необходимости, оно только засоряет речь. Произносить его или нет, каждый решает для себя сам, в зависимости от уровня воспитания и образования. А вот за нецензурную лексику даже оштрафовать могут, потому что она слишком оскорбительна, большинство людей не хотят этого слышать. Мне бы очень хотелось, чтобы дети вообще никогда не слышали плохих слов от взрослых, иначе они подумают, что произносить их можно и нужно, а это не так. Вот, например, я очень редко говорю «блин», но ты подловила меня на этом и теперь думаешь, что если взрослым можно, то и тебе тоже, разве не так? А ведь ты ещё ребёнок, у тебя пока нет плохой привычки часто говорить слово «блин», но, если она появится, от неё будет сложно избавиться. Вот поэтому я и останавливаю тебя, когда слышу, что ты произносишь это слово. Все мамы и папы мечтают о том, чтобы их дети говорили грамотно и не использовали в своей речи плохие слова или слова-сорняки. Теперь ты понимаешь, почему родители запрещают детям говорить слово «блин»?

– Понимаю, – ответила я. – Родители хотят, чтобы у детей были только хорошие привычки.

– Именно так, – подтвердила мама. – Поэтому, когда из уст взрослого вдруг вылетает какое-то не очень хорошее слово, ни в коем случае нельзя его повторять. Нужно учитывать, что взрослый человек много знает и умеет, делает много полезного. Если он иногда нечаянно произносит «Блин!» или другое слово-сорняк – ничего страшного в этом нет. Все понимают, что кроме этих слов он знает много других, хороших. А ещё он знает стихи, песни, фильмы, мудрые изречения. Поэтому давай простим взрослому слово-сорняк. Заметь, Алиса, нецензурную лексику я не оправдываю!

– Я поняла, мамочка! Ребёнок ведь ещё не всё знает и умеет, ему плохие слова только навредят.

– Правильно, доченька! Ребёнок ещё не умеет отличать зёрна от плевел – то есть хорошее от плохого. Ему может показаться, что если он будет ругаться, как взрослый, то он и сам будет считаться взрослым. Или подумает, что ругаться плохими словами – это весело. На самом деле это оскорбительно и наказуемо.

– Ты сказала отличать зёрна от… чего? – я поморщилась. Следующее слово я не знала и поэтому не смогла его повторить.

– Отличать зёрна от плевел, – повторила мама и объяснила: – Плéвел или плéвелы – это луговые или полевые сорняки, их зёрна очень трудно отличить от зёрен пшеницы или ржи, но в них содержится ядовитое вещество. Если плевелы попадут в хлеб, они сделают его невкусным. И люди учатся отличать зёрна от плевел в буквальном смысле. А в переносном – это означает научиться отличать настоящее и хорошее от фальшивого и плохого.

Я кивнула.

– Вот когда ребёнок выучит много хороших слов, прочтёт много умных книг и запомнит наизусть много красивых стихотворений, когда он научится делать прекрасные дела, тогда можно будет ему простить одно случайно выскочившее слово-сорняк. А пока дети маленькие, не всё знают и умеют – плохие слова им запрещены.

Мама, как всегда, была права, и я с ней согласилась. Став взрослой, стараюсь не произносить слов-сорняков совсем, несмотря на их прилипчивость. Плохие слова, ругательства, нецензурная лексика мне лично неприятны. Если же кто-то рядом со мной произносит эти слова, я прошу не говорить этого при мне либо отхожу от этого человека подальше. И вам советую так же поступать.

Почему я грызла заусеницы, или Привычка лгать

Лгать – это было моё самостоятельное детское решение, которое я приняла когда-то в детском доме. Несколько раз складывались ситуации, которые показали мне: сказать правду – значит испортить себе жизнь. В предыдущих главах я уже упоминала об этом, а сейчас я расскажу вам ещё одну историю.

Однажды в детском доме я стала свидетелем того, как старшие девочки обманули малявок из младшей группы: отправили их на кухню стащить хлеб, пообещав им, что если вдруг тайна раскроется, то они ни за что их не выдадут, а в награду за хлеб угостят вкусными сладкими пряниками. Позже выяснилось, что никаких пряников и в помине не было, однако малявки купились на сладенькое и пошли «на дело». На обратном пути они попались на глаза воспитательнице, та подняла шум, обвинила девчонок в воровстве. Малявки вполне справедливо ожидали, что старшие за них заступятся – признаются, что это они их подбили хлеб стащить, возьмут вину на себя, однако этого не произошло. Напротив, старшие девочки отнекивались и убеждали воспитательницу, что они вообще тут ни при чём.

Я всё видела и слышала. В какой-то момент мне стало очень жаль наивных малявок, которые были всего-то на год старше меня, я решила заступиться за них и рассказать правду. Но одна из старших девочек оказалась любимицей этой воспитательницы: она умела притворяться и выглядеть хорошей и послушной. Когда я рассказала всю правду о них, воспитательница строго спросила:

– Настя, зачем ты врёшь?

Я опешила! Я же не врала, я правду сказала! При этом рисковала: ведь старшие девочки могли ополчиться на меня. Однако, как я ни доказывала, что бы ни говорила, воспитательница мне так и не поверила. Сейчас я думаю, что она просто не хотела верить. В наказание за «ложь» меня лишили сладкого, как и самих малявок. Тогда я в очередной раз убедилась, что от правды один только вред, и разрешила себе врать напропалую. Ну, если вы такие дураки, что не можете отличить правду от лжи, нате вам, держите! Целую неделю после наказания я нарочно обманывала всех подряд. Меня даже к директору за это вызвали и сказали, что я самая лживая девочка во всём нашем детском доме и что со мной дружить никто не будет.

«Ну и пусть не дружат, – думала я. – Всё равно не скажу правду. Они же сами не хотят её знать».

Когда же в моей жизни появилась мамочка, она была настолько ко мне добра и с первого дня выстроила со мной такие крепкие доверительные отношения, что у меня никогда желания не возникало лгать ей. Максимум, что я могла, когда на меня накатывало упрямство, – это молчать как рыба. Но вот однажды, когда мне было лет шесть, я вдруг случайно солгала – просто в тот момент, когда мама у меня спросила, я не нашла в себе сил сказать правду, а потом не говорила, потому что боялась расстроить её. Мама не заметила моей лжи. Это подтолкнуло меня к новому обману, а потом я стала врать по привычке. Тогда же я начала грызть заусеницы.

Как-то мама всё-таки поймала меня на лжи и очень обиделась, когда поняла, что я уже не в первый раз её обманываю.

– Алиса, я всегда тебе доверяла и гордилась нашими отношениями, но своим враньем ты всё испортила. Ты знаешь, что человеку нужно много времени для того, чтобы другие люди начали доверять ему, а вот чтобы вызвать недоверие, хватает всего лишь одного плохого поступка? Мне стыдно за тебя!

А как было стыдно мне! У меня внутри всё перевернулось, мне даже показалось, что сердце моё упало и разбилось прямо у моих ног. От безысходности я молчала.

– Чего ты молчишь? Разве тебе не стыдно? – продолжала мама.

Я ещё больше насупилась и опустила голову. Зачем что-то говорить, если мама всё равно уже думает обо мне плохо? В моей «прошлой» жизни, в детском доме, обо мне думали очень плохо, и я стала именно такой, какой они себе меня придумали. «Может, и сейчас то же самое сделать?» – мелькнула шальная мысль.

Не дождавшись от меня ответа, мама сказала:

– Ладно, если ты так решила, теперь будем жить по-твоему – без доверия. Я тебе не доверяю, потому что ты меня обманываешь, а ты мне не доверяешь, потому что молчишь в ответ на мои вопросы и не говоришь мне правду.

Я молча повернулась и ушла в свою комнату. Там я рисовала, потом мультики смотрела, а потом вдруг поняла, что страшно голодна. «Может, мама больше на меня не сердится?» – подумала я и решилась высунуть нос из комнаты.

– Мама, а у нас ужин готов? – спросила я.

– Конечно, готов. Пойди на кухню – там кастрюля на плите стоит, – ответила мама.

Я обрадовалась и кинулась бегом на кухню, но на плите было пусто.

– Мам, я ничего не вижу! Где кастрюля? – крикнула я из кухни.

– Я же тебе сказала: на плите! Возьми и поешь, – отозвалась из комнаты мама.

Я снова хорошенько поискала кастрюлю со свежеприготовленной едой, но её нигде не было. Не могла же она исчезнуть! Если мама говорит, что еда есть, значит, она должна быть тут. Может, я ослепла, если не вижу? В полном недоумении я пришла к маме в комнату.

– Мам, нет там никакой кастрюли!

– Как нет? Очень странно! Я приготовила жаркое и оставила его на плите. Наверное, кот влез в наше окно и всё съел! – выдала мама.

В первую секунду я поверила ей и бросилась к окну. Но тут мне в голову закралось подозрение: «Какой ещё кот? Как он мог к нам попасть? Открыть окно и стащить кастрюлю? Как он мог ВСЁ съесть и не оставить после себя даже объедков?!»

И тут меня осенило: мама меня дурачит! Не в наказание ли за моё вранье? Я вернулась к маме и с укоризной посмотрела на неё. Но мама, как ни в чём не бывало, продолжала читать журнал.

– Мамочка, я очень есть хочу! – жалобно пролепетала я.

– Но я же не виновата, что ужин исчез! – ответила она. – Открой холодильник и возьми что-нибудь.

– А ты точно ужин готовила? – спросила я, всё ещё не веря, что мама может так поступить со мной.

– Конечно, точно, – подтвердила мама, не отрываясь от журнала.

Это было очень странно. Обычно мама, разговаривая со мной, смотрела мне в глаза, ну или хотя бы один раз могла взглянуть, а потом уже продолжала заниматься своим делом. И тут мне стало очевидно: не было никакого ужина! Обида накрыла меня, даже слёзы на глаза навернулись.

В этот момент мама оторвалась от журнала и спросила:

– Скажи, Алиса, что ты сейчас чувствуешь?

– Мне обидно! – выдавила я, еле сдерживая слёзы.

– А почему? – наигранно удивленным голосом спросила мама.

– Потому что ты меня дурачишь, и мне это неприятно!

– Как правильно ты описала сейчас свои чувства! Теперь ты понимаешь, что чувствует человек, которого обманывают? – и мама добавила: – Обманутому человеку обидно, потому что его посчитали настолько глупым, что стали дурачить. Это ужасно неприятно! Совпадает с твоими чувствами?

– Да… – слёзы уже катились по моим щекам.

– Пока обманутый человек пребывает в неведении, обманщик радуется и гордится тем, что ему так ловко удалось его одурачить. Но обман рано или поздно раскрывается, и тогда обидно и неприятно становится самому обманщику. Я специально разыграла перед тобой этот спектакль, чтобы ты побывала в роли одураченного и смогла понять его чувства. Теперь ты понимаешь, как обидела меня своей ложью?

Я больше не могла терпеть этой пытки и, рыдая, бросилась мамочке на шею. Я плакала и просила прощения, обещала, что больше никогда не буду её обманывать. Я боялась, что мама меня прогонит, ведь я очень сильно её обидела. Но мамочка моя – самый добрый человек на свете, она погладила меня по голове. От этого я зарыдала ещё громче: вот какая она добрая, не то, что я!

– Алиса, вытри слёзы, пожалуйста, и скажи мне: как ты представляешь нашу с тобой дальнейшую жизнь? Так и будем обманывать друг друга, или у тебя есть другое предложение?

– Конечно, есть! – воскликнула я. – Извини меня, пожалуйста, я больше так не буду! Давай будем жить, как жили раньше.

– Ладно, я вижу, ты жалеешь, что так поступила. Это очень хорошо, – порадовалась мама. – Я прощаю тебя и верю тебе. Будем жить как раньше: не обманываем и доверяем друг другу!

Я вытерла слёзы и тут мама увидела мои обкусанные пальцы.

– Это ещё что такое? Ты стала обкусывать заусеницы?

Я молча кивнула головой и снова всхлипнула.

– Я думаю, это связано с твоим враньем: ты беспокоилась, что обман твой раскроется, тебе было стыдно, вот ты и обкусывала пальцы. Наверняка и не замечала этого.

– Не замечала, – подтвердила я. – Только когда больно было…

– Ну всё, Алиса, теперь с дурными привычками покончено: ни вранья, ни обкусанных пальцев!

– А вдруг у меня не получится?

– Тебе придётся поставить перед собой цель, обращать внимание на то, что ты делаешь, и контролировать себя. От плохой привычки невозможно избавиться, не приложив к этому никаких усилий, – объяснила мама.

Я снова заплакала.

– Я не смогу, потому что я плохая. А если я плохая, то должна стать ещё хуже, чтобы всем показать! Я всегда так в детдоме делала. Это тоже моя привычка. Очень плохо, да?

– Это с какой стороны посмотреть, – ответила мама. – То, что ты хочешь всем показать, это здорово! Каждый раз, когда у тебя что-то идёт не так, ты бросаешь всем вызов. На это способен только по-настоящему сильный человек. Ты очень сильная, Алиса. Ты решила всем показать? Это замечательно! Но показывать надо хорошее! Например, не умела читать – научилась! Боялась чего-то – справилась со страхом! Вот тогда все на свете поймут, что ты сильная и умная и кто бы ни сделал тебе что-то плохое, ты всё равно будешь на высоте.

– А если я плохое показывать буду? – спросила я.

– А зачем? – удивилась мама. – Плохое за тобой повторят и скажут, что ты научила. Самое обидное, что это будет правдой. Смотри, я тебя хорошему учу и тебе от этого легче жить становится, а ты что же, хочешь кого-то плохому научить?

– Нет, – удивилась я.

И правда, как это я сама до этого не додумалась? Хорошему учить гораздо приятнее.

– Ты обязательно перестанешь обкусывать заусеницы, потому что ты сильный человек, – продолжала мама. – На весь детский дом своим характером прославилась одна ты. И это в четыре года! Прикажи себе не грызть заусенцы – и не грызи. Ты сможешь, я знаю!

После этого разговора я целую неделю с собой боролась. Каждый раз, когда моя рука сама тянулась ко рту, я приказывала себе: «Стоп!» – и опускала руку. Я вспоминала, что я сильная, а значит, я сильнее своей дурной привычки. Тем более что привычка-то дурная, а я умная! Как вы думаете, кто из нас победил – я привычку или она меня?

Мама сказала, что хорошую привычку вырабатывают как минимум три недели. Так и было, три недели я боролась с собой, а на четвёртой моя новая привычка – не обкусывать заусенцы – закрепилась. А вам я хочу сказать: если у вас есть какая-нибудь плохая привычка, то вы тоже можете испытать себя – сильный вы человек или нет. Надо только очень захотеть избавиться от дурной привычки. Не повторяйте её, что бы ни было! Если вы сильный человек, то обязательно справитесь. А если не справились, значит, вы просто плохо старались. Тому, кто по-настоящему чего-то хочет, многое по силам. Сильных духом людей в мире большинство, главное – уметь раскрыть в себе эту силу и направить её на что-то очень хорошее.

Родительский экзамен на мудрость и терпение, или Как я училась писать буквы

Хорошо помню тот период своего детства, когда я заинтересовалась буквами. Мама, заметив это, тут же накупила мне разных пособий для изучения букв, чтения по слогам, а заодно и прописи. Я с интересом рассматривала аккуратно выведенные там буквы и тут же загорелась желанием научиться писать. Схватив ручку, принялась выводить букву А, глядя на ту, которая была написана на первой странице прописи. Конечно, у меня далеко не всё получалось, и мои первые буквы были корявыми, мало похожими на образец. От этого я расстраивалась, нервничала и даже плакала. Мне казалось, что у меня никогда не получится писать красиво.

– Алиса, посмотри внимательно, куда идёт пунктирная линия в этой букве и куда пошла твоя, – сказала мама, заглянув в мою тетрадку и пытаясь помочь. – Попробуй сделать как в образце, не отклоняйся от пунктирной линии.

Я принялась выполнять мамину просьбу, но получилось плохо. Тогда я отшвырнула тетрадь и заявила, что писать больше не буду.

– Это ещё почему? Ты расстроилась из-за того, что у тебя не получается? Продолжай пробовать, и обязательно получится, – посоветовала мама. – А трудности закаляют характер!

– И что, разве ты на меня не сердишься?

– Нет, конечно! Когда у тебя что-то не получается, я расстраиваюсь. А вот если ты бросишь тренироваться, я ещё больше рас строюсь.

Вот это да! Оказывается, мама расстраивается вместе со мной! А я и не знала. Не люблю расстраиваться и не хочу, чтобы мамочка расстраивалась из-за меня. Я снова открыла прописи и стала тренироваться.

– Смотри, у меня получилось! – похвасталась я.

– Кто бы сомневался! Умничка ты моя! – обрадовалась мама.

Честно говоря, мне понравилось выводить буквы, особенно после того, как они стали получаться похожими на образец. А когда не получались, я раздражалась и заканчивалось всё тем, что я обижалась то ли на маму с её советами, то ли на себя – за то, что у меня не выходит писать красиво, то ли на прописи – за то, что там образец такой трудный. Когда я обижалась, у меня ещё хуже выходило. Но как только научилась, мне тут же понравилось писать. Я полюбила учиться и перестала бояться ошибок.

А однажды ошиблась моя мамочка: она готовила какие-то важные документы и вдруг поняла, что допустила ошибку. Мама страшно расстроилась. У неё даже голова разболелась.

– Мамочка, что с тобой? Ты зачем таблетку взяла?

– У меня голова болит, – пожаловалась мама и рассказала о своей ошибке.

Мне стало очень жаль её. Я обняла мамочку и заверила в том, что она обязательно всё исправит, и что бы ни случилось, я всё равно её очень люблю – даже ещё больше, чем раньше! И это было чистой правдой, я прямо чувствовала, как моё сердце переполняется любовью и нежностью к мамочке, потому что мне было жалко её. Ведь когда у твоего близкого человека неприятности, ты переживаешь вместе с ним. «Жалеть – значит любить» – не раз слышала я от мамы, а теперь сама почувствовала это.

Через несколько дней мы с мамой пришли в гости к моей подружке-одногодке Свете. Наши мамы были знакомы. Дверь нам открыл Светин папа и предложил пройти к дочке в комнату. А там Света как раз заканчивала писать в прописях. Её мама сидела рядом и наблюдала, как дочка пишет. При этом раздраженно комментировала каждое Светино движение:

– Вверх веди, вверх, сказала! Ну не так же! Нет! Теперь поздно уже исправлять. Не черкай в прописях! Кому говорю?!

Мы с мамой так и застыли на пороге. Переглянулись. Я заметила, какое красное и расстроенное лицо у Светы, как она дергается от маминого крика, и мне стало очень жаль подругу. Мама моя тоже это заметила и почувствовала себя неловко, оттого что стала невольным свидетелем этой не очень красивой сцены. Она хотела поздороваться, но тут снова послышалось:

– Всё равно криво! Бестолочь! Никогда не научишься!

Эти слова на всю жизнь врезались мне в память. Я подумала, что, когда вырасту, своим детям так говорить не буду. Я стану такой же, как моя мамочка: замечания буду делать спокойно и доброжелательно и обязательно найду, за что похвалить. Иначе у ребёнка не будет желания учиться. Если всё плохо и никогда не получится, то зачем тогда вообще время тратить на эту учёбу?

– Горе ты моё луковое! – сказала Светина мама.

И пока она не успела добавить ещё что-то неприятное, моя мамочка громко поздоровалась. Та встрепенулась, заулыбалась и предложила нам войти и сесть. Потом мы со Светкой стали играть в куклы, а наши мамы перешли на кухню пить чай.

Дома я спросила:

– А я тоже твоё горе луковое?

– Что ты! – воскликнула мамочка. – Ты моё счастье! Ненаглядная моя!

Она обняла меня.

– А почему ненаглядная? – озадачилась я.

– Потому что гляжу-гляжу на тебя, а наглядеться никак не могу! – объяснила мама.

– Хм, ты говоришь, что я твоё счастье. Но ведь у меня тоже не всегда получается писать красиво. А если я так и не научусь, ты всё равно меня счастьем называть будешь?

– Конечно, ты и есть счастье! Понимаешь, Алиса, всем детям нужна помощь родителей и тренировка, прежде чем они научатся что-то делать сами. Когда-то я не умела кататься на велосипеде, папа учил меня, придерживая велосипед двумя руками, чтобы я не свалилась. Потом я, как и ты, училась писать в прописях, а моя мама сидела рядом и помогала мне советами. У взрослых тоже не всегда всё сразу получается. Естественно, это неприятно, и взрослый человек тоже расстраивается. А дети, если что-то идёт не так, и расплакаться могут! Но потом берут себя в руки, продолжают тренироваться – и в конце концов у них всё получается! Это и есть счастье. А ещё счастье, что мы есть друг у друга! Это самое главное счастье! Так что горе тут совсем ни при чём.

Пока мама говорила, я слушала её и думала: «И правда, мамы и папы всегда помогают своим детям – это же нормально. Ну, если бы я, например, какому-то малышу помогла, разве это такой уж большой подвиг? Никакой это не подвиг, это абсолютно нормально. Не могу же я малышу помогать и обзываться на него при этом! Тоже мне помощь…»

– Знаешь, мамочка, а я не буду своих детей обзывать, даже если у них что-то не получится.

– Прекрасное решение, Алиса! На этот счёт есть золотое правило: «Поступай с другими так, как бы ты хотела, чтобы они поступали с тобой».

Это правило я тоже взяла с собой во взрослую жизнь.