Текст книги "Я спрячу тебя от полной луны"

– Ирина Евгеньевна, вы сегодня чудно выглядите, в вас улавливается загадка, что-то явно изменилось в вашей жизни, – Вика, улыбаясь, смотрела на Ирину, остановившуюся у ресепшена, с интересом изучая письма, пришедшие в адрес компании.

– Я, дорогая, приняла для себя самое важное решение, – таинственно улыбнулась в ответ Ирина, – но какое, пока не скажу. А как ты? Как выходные, удачны? —

– Ах, Ирина Евгеньевна, – лишь мечтательно закатила глаза Вика, – бегемот Слава – это нечто… нечто воздушное и полное романтики.-

– Бегемот Слава, – Ирина не пыталась скрыть удивление, – полон романтики! —

– Ах. Он завалил меня цветами. Субботний вечер мы провели в шикарном ресторане, а в воскресенье поездили по бутикам, – делилась Вика явно переполняющими ее эмоциями.

– Я за тебя безмерно рада, может тебя минует горькая чаша, и ты действительно получишь внимание и заботу достойную женщины, – искренне выдала Ирина и пошла по коридору к своему кабинету, не обращая внимание на застывшую в немом удивление Вику с невысказанным вопросом в глазах.

– Ой! Ты что творишь, паразит! – Ирина вздрогнула. Дикий крик и женский визг несся из открытой двери кабинета Рената. И тут же из двери, пригибаясь, визжа и постоянно оглядываясь, вылетела растрепанная Элеонора. У нее прямо над головой в стену влетел миниатюрный, изящный степлер в позолоченной оправе, всегда лежащий на столе Рената. Ирина, нимало не удивившись, спокойно отошла поближе к стене, чтобы пропустить летящую на нее Элеонору. Очередная семейная сцена. Элеонора попала под горячую руку своего татарского мачо прямо у него в офисе.

– Дура, пошла отсюда, идиотка недоделанная! – орал, не выходя из кабинета, Ренат.

Элеонора вдруг резко развернулась и прокричала в дверь: – сам недоделанный придурок, – и тут же уже понеслась, демонстративно не замечая Ирины, по коридору к выходу, на ходу нервно поправляя свою неизменную кипень накрученных шикарных рыжих волос. В стену врезался дырокол, отбивая приличный кусок штукатурки.

«Ну вот, придется искать маляров,» – пронеслось в Ириной голове.

– Опять драмы семейной жизни, – деловито спросил маленький толстенький в крупных роговых очках на поллица, в строгом костюме «от Валентино» финансовый директор, только сегодня вернувшийся из отпуска, который он проводил, кажется в Греции, кстати, тоже одноклассник Элеоноры, – высокие отношения…, – он призадумался, – нет, пожалуй не пойду сейчас к Ренату. К обеду они уже перемурлыкаются и у него будет настроение, а к вечеру она заедет за ним и… бурная ночь обеспечена, – с ухмылкой подмигнул он Ирине.

– Тебе видней, – согласилась Ирина.

– А то, – широко улыбнулся финансовый, – вот мы вместе по старой доброй традиции за примирение бокальчик и поднимем, – и он вполне удовлетворенный предстоящей перспективой развития вечернего времяпрепровождения развернулся и зашагал по коридору.

«Как многогранна семейная жизнь» – думала Ирина, проходя через холл на кухню, где слышался шум воды из крана и звон убираемой посуды.

– Надюшка, извини, пожалуйста, я совсем не ожидала, что Ренат так рано нарисуется.-

– Да брось, – махнула рукой Надюшка, – ребята все убрали идеально, я вот только посуду домываю.-

– Надюш, у тебя хоть все нормально, я серьезно переживала за тебя… Этот Макс, чудной такой.-

Надюшкины глаза вдруг зажглись яркими звездочками, и она широко улыбнулась Ирине, бросая тарелку и выключая воду.

– Не знаю чудной или чудный, но он удивительный парень. Он действительно привез меня на такси в свой офис. Я подписала контракт, и мы проспали прямо там, в офисе на диване до утра, просто проспали. Ты понимаешь Ирин, ничего не было, я даже не знаю, будет ли что дальше, но я так счастлива… —

– Ирин, зайди ко мне, – появившейся на кухне Ренат не дал посекретничать дальше. Его грозный вид не предвещал ничего хорошего, но совершенно не пугал Ирину. Гангстер был непривычно слегка помят, складывалось впечатление, что он где-то спал в своем обычно идеальном пиджаке, причем не одну ночь, настолько непрезентабельно выглядел пиджак, характерно измятый и довольно потрепанный. Трехдневная щетина не делала лицо мужественным, подчеркивая мутность не отошедших от загула глаз.

«И что это за явление?» – пронеслось в голове, но она даже взглядом не выразила своего удивления, спокойно кивнув ему. Он молча развернулся и, не дожидаясь ее, пошел к своему кабинету.

Ирина заговорщицки тронула руку Надюшки и, делая круглые глаза, многозначительно улыбнулась ей, молча кивнув в сторону удаляющейся фигуры шефа.

– Еще поговорим, – шепнула она Надюшке, направляясь следом.

– Я сегодня домой пораньше, короче прямо сейчас, – буркнул Ренат, собирая вещи со стола в свой кожаный кейс, – остаешься за меня.-

– Хорошо, – с энтузиазмом откликнулась Ирина, – не переживай, все будет под контролем, – деловито добавила она.

– Не сомневаюсь, – мрачно с тяжелым вздохом произнес Ренат, поднимая глаза и оглядывая ее каким-то непривычно чужим, холодным взглядом. Ирине даже стало немного не по себе. Она что-то не припомнила, чтобы Ренат когда-то смотрел на нее вот так, словно хотел причинить ей физическую боль.

– В этом я как раз не сомневаюсь…, – глухо протянул он, – ты не спрашиваешь об утреннем скандале, это тебя уже не волнует? Ты не спрашиваешь, почему я так погано выгляжу? —

Ирина равнодушно посмотрела на него, это действительно ее не волновало ничуть, и ровным, лишенным эмоциями голосом, она произнесла: – почему ты так погано выглядишь? —

А Ренат вдруг подошел к ней и, заглядывая в глаза, словно ища там ответ на какие-то мучающие его вопросы, тихо произнес: – да потому, что я погано себя чувствую… —

Ирина была непробиваема. Она ничего не могла с собой поделать. Ей было не интересно даже не любопытно узнать, что он сейчас чувствует. Ренат, словно прочитав это откровение, молча опять вернулся к столу.

– Я выходные прозависал у Сереги, мы пробухали все дни на его дачи, а эта овца Элеонора уже с утра примчалась в офис и начала качать права, как-будто я не мужик и не мое право провести выходные, где я хочу.-

– А разве Элеонора не забрала тебя в пятницу, как обычно. Выходные – семейные дни, и это неизменно и тема эта неприкасаема, кажется ты так говорил, разве я не права? – как бы между прочим поинтересовалась Ирина.

– Говорил, говорил, я уже не помню, что я говорил …, – пробурчал угрюмо Ренат, – но изменилась ситуация, дорогая, и у меня была весомая причина так поступить. Кое-кто отключил телефон, пропадая неизвестно где все выходные. Объясни, как после этого я должен был себя чувствовать? —

Он вдруг снова как-то тяжело и непривычно глянул на нее.

– Ирина, не делай мне больно, не заставляй меня становиться сволочью и жалеть о непоправимом ни себя, ни меня… —

Ирина лишь молча смотрела ему в глаза.

«Это твое право выбора становиться тебе сволочью или по-мужски принять ситуацию», – пронеслось в голове, но не это она высказала вслух. Она лишь улыбнулась легко, краешком губ, снимая напряженность, заземляя электричество разрядов носящихся в воздухе, грозящее взорваться диким выплеском эмоций с обеих сторон.

– Хорош, Ренат, не драматизируй, я разве не имею права на личную свободу. Да я отключила телефон, потому что так захотела, мне было так удобно в тот момент. Я не понимаю, чего тебя так взволновало, ты мне никогда не звонил в выходные, поскольку все твои домочадцы дома, ты занят семьей, а я была занята собой.-

Ренат тяжело выдохнул.

– Ладно, наверное, ты права, ты конечно свободный человек, и …мои фантазии… —

– Ты лучше скажи, как Дина, поворковали? – окончательно отвлекла его Ирина, выводя из патовой ситуации грозящей неминуемым взрывом. Она попала в яблочко, отвлекая его от излишнего внимания к своей персоне, напоминая о новой интриге готовой к развитию.

Ренат ухмыльнулся и улыбнулся вполне уже своей привычной гангстерской улыбкой, пройдясь по взъерошенным волосам обычным жестом уверенного в своей неотразимости мужчины.

– Ир, ты класс, вот все заметишь… А мне приятно, что ты ревнуешь. А ты ревнуешь… – и он покачал пальцем, – даже успокаивает.-

Ренат, уже совершенно уверенно, со вполне прояснившемся лицом, твердо захлопнул кейс.

– Ладно, пойду уж, хоть отосплюсь немного, да и морду свою пропитую в порядок привести надо.-

Он шагнул к двери: – а, кстати, – он резко повернулся, видимо вспоминая о чем-то,

– сегодня, возможно, Кирилл из банка позвонит, назначь встречу на завтра, лучше с утра, я сразу из дома подскачу к нему.-

– Ренат, а кто это – Лиза? Кирилл из банка упоминал о ней, – неожиданно для себя выдала вслед, уже покидающему кабинет, Ренату Ирина.

Ренат, не скрывая своего удивления, глянул на нее.

– Когда это он мог упомянуть, – ее вопрос явно напряг его, и он уже с подозрением продолжал смотреть прямо на Ирину.

– В разговоре с Элеонорой, – Ирине пришлось солгать, с ужасом ожидая его дальнейших расспросов. Она не умела лгать, и Ренат это прекрасно знал, видимо спиртные пары еще давали о себе знать, и это спасло Ирину от неминуемого допроса.

– А, это когда он в офис зачем-то приперся, Элеонорка что-то говорила мне об этом. Это его жена, не знаю, что-то у него там случилось, уже давно… Я честно не знаю подробностей. Это Элеонорке везде нос сунуть нужно… Я этого Кирилла что-то не очень воспринимаю, такой типичный москвич с непрошибаемым самомнением, выхолощенный до тошноты, иной раз морду хочется ему набить, А Элеонорку так и прет от него, столько разговоров о нем, столько добился, такой важный. Конечно, одноклассник ведь, да еще и простой был – без связей, не то, что она – дочка бывшего партийного бонзы… Ладно, Ирин, давай тут контролируй все, побегу, мне еще с моей женой нужно отношения уладить. Замучишься с вами бабами… – Ирина вышла с ним из кабинета.

– Ты там сделай чего-нибудь с дыркой в стене, – уже совсем спокойно кивнул Ренат на место попадания степлера в стену.

– Ладно, повешу туда картину, – тут же нашлась Ирина.

– Отличная идея, – согласно кивнул Ренат, – ну, я побег.-

Ирина никак не могла сосредоточиться на работе. Наконец, окончательно отбросив в сторону неподдающийся текст рекламного объявления, она, откинувшись на спинку рабочего кресла, озадаченно покрутилась в нем.

Жена, значит он все-таки женат… Хотя Ренат сказал, что-то случилось. Но что, что могло произойти такого, что ночными кошмарами мучает такого сильного и вполне твердо стоящего на ногах мужика. Ирина тяжело вздохнула, массируя пальцами виски. Произошедшее в выходные не шло из головы. А как это могло уйти. Разве случившееся было не прекрасно… Все эти события последних дней и ночей. Она задумчиво тронула висящие на металлических струнках шарики, и они начали свое почти бесконечное движение, легонько постукиваясь. Вот именно слишком прекрасно, чтобы перерастать в повседневную бытовуху редких встреч. Зачем ему Ирина, он сам сказал, что она вызывает лишь любопытство. Его любопытство пройдет, а ее боль, несомненно боль, потому что она уже непозволительно глубоко пустила его в свою душу, непозволительно глубоко доверилась ему, а после ушедшего его любопытства… да, всё это трансформируется в боль, которая с еще большей жестокостью начнет терзать ее и мучить. Зачем начинать это всё, зная конец заранее. На столе резко зазвонил мобильник, вырывая Ирину из сонма сомнений.

– Ирина Евгеньевна, добрый день, – услышала она незнакомый голос, – это вас беспокоят из риэлтерской компании «Ваш город», у нас симпатичный вариант по вашему заявлению. Квартира в вашем районе, как вы заказывали, трешечка с приличным ремонтом. Вы когда сможете подъехать? —

Ирина даже встрепенулась. Она за всеми этими, стремительно развивающимися событиями, совершенно забыла о своем посещении крупной конторы в своем городе и договоренностях с ее сотрудниками о подборе ей вариантов трехкомнатной квартиры с ипотечным кредитованием.

– Я… пожалуй, завтра, да, да. Завтра я обязательно подъеду. Спасибо.-

Звонок словно вернул ее в реальность, снимая остатки блаженного очарования выходных. -Ну что, двигаемся дальше, – прошептала Ирина неостанавливающимся шарикам,

– продолжаем делать себя в гордом одиночестве.-

«Нужно Ренату вечером звякнуть, отпроситься на завтра,» – пронеслось в голове, и Ирина, уже уверенно, взяла листок с недописанным рекламным объявлением.

Опять запел мобильный, высвечивая незнакомый номер.

– Привет, по-моему, доброе утро! —

Внутри Ирины все рухнуло. Разве можно сдерживать улетающую душу, когда в трубке звучит уверенный и даже бодрый, но совершенно неожиданный голос.

– Конечно доброе, – все-таки не выдержав, улыбнулась Ирина.

– Я не помешал? – его голос чуть дрогнул, теряя уверенность, выдавая некоторую настороженность.

– Нет. Мой номер, ты как… —

– Элементарно, – опять вполне уверенным тоном перебил ее Кирилл, – взял из твоей папки с бизнес-планом под подписью исполнитель. Я заеду сегодня к вам в офис.-

– Заезжай, но Рената нет, он… —

– Я заеду к тебе, вернее за тобой, – перебил ее снова Кирилл. Ирина вдруг запаниковала, она даже почувствовала, как противная дрожь пробирает ее пальцы.

«Нужно собраться и главное решиться», – мгновенно проявилось в голове. И сделать это сейчас, потом будет поздно и, наверное, невозможно, не хватит сил.

– Кирилл прости… не нужно, я не могу…. Я и ты… Я боюсь, – не очень уверенно пролепетала она, и даже этот лепет уже несколько придал ей сил. Она решилась…

– Ирина о чем ты? Подожди… Это не правильно, ведь всё было прекрасно, – его голос стал твердым, даже требовательным.

– Вот именно всё было прекрасно, – уже торопилась высказать Ирина, – но моя жизнь… будни… Мои страхи, мои проблемы… Это так обыденно, так скучно… Зачем тебе эта мелодрама… Прости. Нет.-

Кирилл некоторое время молчал, а Ирина слушала биение своего сердца, дрожащего сейчас, как овечий хвостик и пыталась держаться из последних сил, чтобы сию минуту не изменить своего решения.

– Ты хочешь быть с этим, – наконец после затянувшегося молчания глухо произнес Кирилл.

– Я давно не с ним, Кирилл, и я ни с кем не хочу быть, ни с кем… —

– Неужели я так сильно напугал тебя и … – совсем тихо начал Кирилл, но Ирина не дала ему даже закончить, – не говори бред, – совсем жестко прервала она его, – я не кисейная барышня и уж такими сценами меня точно не напугаешь.-

– Тогда я позвоню тебе, в конце недели, жизнь ведь меняется непредсказуемо.-

В трубке послышались гудки. Ирина выдохнула, снова придавая ускорение почти остановившимся шарикам, она не понимала, то ли хвалить себя, то ли ругать, но плакать хотелось жутко и прямо в голос…

Вечером она отзвонилась Ренату и отпросилась сразу на два дня. Все-таки осмотр квартиры это далеко неординарное событие. В электричке она все-таки осторожно разрешила себе вернуться к размышлениям о Кирилле и даже мысленно послала себе реверанс. Все произошедшее смотрелось, как из затонированного окна автомобиля, прекрасно, но не рельефно, слегка расплывчато. Вот она закалка прожитой жизни, уже привыкаешь к вечным неудачам, и сердце становится по команде смирно практически мгновенно. Но… самое главное не видеть Кирилла, не видеть, не слышать и не представлять, не вспоминать его объятия, его поцелуи, его улыбку и внимательные глаза… «Ну, вот опять, очнись!» – Ирине пришлось даже прикрикнуть внутренне на себя.

Утром она встала не сразу, валяясь в постели, в блаженной полудреме прислушиваясь к гомону воробьиного чирикания, влетавшего через открытое окно со свежим бодрящим утренним воздухом. Она вскипятила чайник и, приготовив кофе с молоком, глотала из большой чашки напиток, наслаждаясь его вкусом, рассматривая живущий обыденной жизнью летний двор за окном.

Гуляющие молодые мамашки с колясками, зелень кустов и тополиные ветки с зелеными листиками, так близко к окну, почти у ее лица. Бабулечки на лавочке у подъезда мирно беседуют, идиллическая картинка летнего утра. А чуть дальше, за самодельным столом непрекращающееся с ночи застолье – общество с характерными лицами и потихоньку, словно пчелы к медоносу, подтягивающиеся с разных сторон двора, нетвердой походкой, такие же характерные лица. День начинался и для них, а может, заканчивался. Настроение от этой картинки поубавилось. Ирина вернулась к столу. Плевать на эти картинки.

Нет все-таки то, что ее ожидало сегодня, было очень волнительно. Ирина трепетно относилась к таким крупным приобретениям в своей жизни. Пусть все не очень легко, пусть кредит связывает по рукам и ногам, заставляя жить в постоянном напряжении, держа в тонусе, приучая считать каждую копейку, но какое счастье для нее, помыкавшейся по съемным квартирам иметь свой собственный угол, да еще какой – просторную трешку. А как рада будет дочка получить отдельную комнату. Ирина привычно привела себя в порядок, подкрутив светлые волосы плойкой, легким взмахом придавая объем угольно-черным ресницам. Светлая футболка и светло-голубые джинсы. Огромное во весь рост зеркало в коридоре отобразило весьма привлекательную особу с узкой талией и высокой грудью. Она повернулась, оценивая себя в профиль. Да Кирилл прав, если отвлечься от того, что это она и сказать честно – аппетитная попка. «Вот дура», – тут же расстроилась Ирина, опять Кирилл. «Проехали подруга», – вернула Ирина себя к реальности.

Квартира понравилась сразу.

– Ну что ж – вторичка, но зато почти не требует ремонта, – довольно заявил риэлтор, обходящий с Ириной и продающей хозяйкой, большую светлую трехкомнатную квартиру.

– Да мы ремонт полгода только как сделали, на кухне кот обои снизу подрал, а так все новенькое, – хозяйка охотно показывала все углы кое-где заставленной пока мебелью квартиры.

– Ну что, Ирин, устраивает? —

– Вполне, дочке даже ближе к школе и лес из окна виден. Красота.-

– У меня правда условие, – замялась хозяйка, – мне квартиру в пять дней продать нужно, мы дом в Сочи покупаем, уже присмотрели и сделка назначена, поэтому и цену низкую даю.-

Ирина даже застыла в замешательстве. Квартира ей очень нравилась, но сбор документов, оформление кредита. Она вопросительно и несколько растерянно глянула на риэлтора.

– Ирин, а чего вы так переживаете, – спокойно произнес тот, – мы поможем, доплатите чуток, сами соберем нужные бумаги. Задолженности по квартплате нет? —

– Нет, – мотнула головой Ирина.

– В налоговой? —

– Да вы что, – горячо заверила она.

– Ну и все. Справку о зарплате вы уже приносили, банк кредит уже одобрил. В день сделки сразу и ипотеку оформим и в регистрационной палате все сделаем. Вы главное с мужем бывшим утрясите вопрос, что он на квартиру вашу не претендует и подпишет отказ у нотариуса.-

Отказ мужа – это только легко было сказать. Она вспомнила, как она шесть лет назад, когда только приобрела свою первую квартиру – маленькую, с газовой колонкой в туалете, но свою однушку, собственную и перевезла туда вещи, сколько гадостей она выслушала в свой адрес от мужа и особенно от его родственников. Какая она недальновидная и глупая авантюристка, отдавать деньги в кредит и вообще, кто должен теперь напрягаться зарабатывать такие деньжищи, да еще в такие нестабильные времена конца девяностых, когда сегодня у тебя есть работа, а завтра ты на улице и мучительно соображаешь, чем накормить ребенка. Эти испытания уж точно не обязан взваливать на свои плечи муж, у него, бог дал, родители рядом и жить есть где, и Ирину блажь он совершенно не обязан поддерживать.

– Ирин, плюнь на всех и иди по жизни гордо, с высоко поднятой головой, ты молодец, ты стараешься, и у тебя обязательно все получится, – этот посыл пожилого умного шефа с предыдущей работы, который и выделил ей беспроцентный кредит в те бешеные годы, когда банки и не знали такого выражения, как «ипотечное кредитование», вселил в Ирину такую непрошибаемую уверенность в своих действиях, что в дальнейшем, ни секунды не сомневалась в правоте своих эпохальных решений. Ровно после покупки квартиры грянул кризис 98 года и муж, уволенный с последнего места работы, уже словно забыл о своем мужском предназначении, как должное рассматривая жизнь в новой квартире, не отягощая себя ненужной обременительной обязанностью работать вообще или хотя бы с переменным успехом на данном поприще. Трясина поглотила его совсем, и даже после развода, с боями выпроводив, к не жаждущим взять под свое крыло опустившееся чадо, родителям, Ирине приходилось обороняться от частых возвращений мужа, напоминающего, что он имеет полноценную долю в этой крохотной, но собственной квартире.

«Где же теперь искать – это горюшко,» – мысленно вопрошала Ирина. Последнее время он тусовался в какой-то квартире на первом этаже в соседнем доме. По крайней мере, ее просветила на этот счет случайно встреченная бабулечка, которой Ирина платила в свое время совсем символические деньги и та, только исходя из своего милосердия, занималась ее дочкой, забирая из школы, когда Ирина допоздна сидела на работе, а муж пропадал где-то в вечном своем состоянии благодатной отключки.

Хозяйкой квартиры была одна из подруг, разбавляющих эти характерные компании, превращающихся или превратившихся в однообразных существ бывших людей, жаждущих осуществления одной на всех, но такой трепетной мечты – взять в трясущиеся от вожделения руки и приложиться иссушенными губами к краю стеклянного стакана, чтобы порадовать плачущую, алкающую, страждущую душу глотком прозрачной и получить полное блаженство, напрочь отключающее остатки убитого этой прозрачной мозга индивидуума, еще осознающего себя личностью, человеком… где-то на самом краешке сознания.

Приятного в этом посещении ожидалось мало и Ирина, уговаривая и беря себя в руки всю дорогу от дома, где смотрела квартиру, оказалась у дверей нужного подъезда. Дурно стало от одного вида грязной тряпки вместо шторы прикрывавшей окно однушки на первом этаже. Но она бодренько рванула уже закрывавшуюся дверь подъезда, не дожидаясь, когда та захлопнется и сработает кодовый замок, после того, как очередной жилец вышел из подъезда. Она поднялась по ступенькам, стараясь не особо втягивать амбре, уверенно распространяющееся по подъезду из настежь открытой двери нужной ей квартиры. Она,

осторожно заглядывая в коридор, шагнула внутрь этого убивающего всякое желание двигаться дальше, так называемого, жилья. Ободранные стены с заплесневелыми от частых протеков давно неремонтируемых труб с полуотвалившимися обоями. Ирина, также осторожно, заглянула в единственную комнату. Пара мужских полутрупов валялись на совершенно убитом диване с обивкой, под грязью ткани которого, уже не угадывался родной цвет этой обивки. Какие-то грязные бесформенные тряпки, предполагающие видимо одежду, валялись по всей комнате. У дивана, во всей красе, располагался импровизированный стол, доска, бывшая когда-то частью какой-то мебели, скорей всего дверью стоящего тут же у стенки, распахнутого наполовину, шкафа. Стол был завален остатками трапезы, может вчерашней, а может еще более древней. Ирина ведь была не в курсе, сколько дней здесь длился банкет, остатки которого она и наблюдала сейчас. Пустые стаканы и бутылки все-таки преобладали над грязными тарелками и вилками, и в центре, удачно завершая картину, красовалась консервная банка с кучей, осыпавшихся из нее на стол или просто кинутых промахнувшейся нетвердой рукой, бычков. В полутрупах бывший муж не узнавался. Ирина шагнула дальше в направлении кухни.

– Серега, ты куда пропал, нутро горит, а ты гуляешь! —

Ирина даже выдохнула с облегчением и уже уверенно шагнула дальше. Это был голос ее незабвенного.

– Опа, какие люди, – уставился он в пьяном удивлении на нарисовавшуюся вместо долгожданного Сереги в дверном проеме убогой кухни Ирину.

– Ты глянь, я, кажись, белочку словил, – ткнул он кулаком в существо с всклокоченными спутанными волосами на голове, которое, уронив голову на стол, сидело рядом с ним. Существо подняло голову и мутными рыбьими глазами скользнуло по Ирине, тут же бухаясь об стол головой. Ирине даже не хотелось осматриваться в этом гадюшнике, того что она успела охватить боковым зрением, ей вполне хватило для полного восприятия картины быта этих отшельников.

– Ладно, Захаров, не дури, твои белочки на сегодня ускакали, я уж тебя знаю, ты почти в адеквате и ты мне нужен.-

– Ну, тогда присаживайся, – и Захаров, усмехнувшись, твердо подвинул в сторону Ирины табурет, выдергивая его вполне привычно из-под стола. Ирина лишь брезгливо глянула на залитый чем-то табурет и осталась на месте. Захаров, видя неприкрытую Ирину брезгливость, снова усмехнулся.

– Чего пожаловала, давай, я жду, неужель соскучилась по бывшему мужу.-

– Мне скучать по тебе, Захаров, уже давно желания нет, и ты это знаешь, я по делу пришла.-

– Что ж, я весь в надеждах, а ты сразу по делу.-

– Я тебя никогда не обнадеживала и честно тебе все перед разводом сказала. Захаров, пока ты еще догоняешь, будь любезен – не нажирайся. Завтра я на такси за тобой заскочу, и поедем к нотариусу.-

– И за каким хреном, – поинтересовался насторожившийся Захаров.

– За большим и толстым, – не выдержав съязвила Ирина, ее уже начали раздражать эти затянувшиеся любезности с бывшим мужем, – будешь подписывать отказ от своих претензий на долю в квартире, я трешку покупаю.-

– Да ну, – не скрывая ехидства, воскликнул Захаров, – богатеешь, а без меня значит никак, а если фиг тебе, – выкрикнул вполне довольный возможностью проявить свою власть над ней Захаров.

– Не фиг, умник ты, деловой, не фиг. Я тебе, уже бывшему мужу, в деньгах не отказывала. Ты кого еще тряхнуть сможешь, кроме меня, вот это чудо, что у тебя под боком сидит. Думай Захаров, ты пока за счет моих денег быкуешь, король среди них. Только ведь терпение мое не безгранично, придется работать и беспробудно, а ты это уже не умеешь.-

– Не пугай, пуганые мы, – с пьяной бравадой протянул Захаров, хотя мелькнувшее в глазах на долю минуты прояснение обнадежило Ирину.

– Я тебя не пугаю, – спокойно продолжила Ирина, – ты ведь когда-то был нормальным мужиком, подумай, напряги чуть мозги, я не для чужого дяди стараюсь и всегда старалась, у нас дочь, я о ней думаю. Я знаю, как тебе башку провентилировали твои родственнички. Счас, развелась, замуж тут же выскочу и мужика в эту квартиру приведу. Замуж может и выскочу, если случится, но на такого, как ты – ввек не разменяюсь, лучше одной, чем тащить на спине очередного любящего себя, дорогого спиногрыза. Ты меня знаешь, я так просто не болтаю. Стань, наконец, хоть раз в жизни настоящим мужиком, там же твоей копейки нет, не мешай мне и, главное, дочери.-

Захаров внимательно осмотрел ее тяжелым взглядом.

– Хороша ты, Ирка, – наконец выдал он, – не знаю даже, как и быть-то, если… —

– Никаких если, – прервала его резко Ирина, – даже не думай, вон подруга у тебя под боком. Думай быстрей, а то я тоже уговаривать особо не намерена. По суду выплачу тебе твою долю, черт с тобой, живи с этим потом, как знаешь. Соглашайся, Захаров, я тебе еще раз вталдычиваю, ведь не для себя стараюсь, я для дочери нашей всё.-

Пьяный Захаров тяжело мотнул нечесаной головой: – дуришь ты меня Ирка, ой дуришь, пользуешься моей мутной башкой.-

– Никогда я тебя не дурила, Захаров, ты свою башку сам мутной сделал и своими пропитыми мозгами никогда уже не догонишь смысла нормальной жизни, сидя в этой вонючей конуре, – и Ирина обвела взглядом убитую кухню с характерным запахом, – ты свой выбор сделал сам, вот и думай, как тебе дальше быть сам.-

– Ну, ну, – пробулькало существо с рыбьими глазами, – вонючая, у меня всегда порядок, – и существо опять тяжело уронило голову на заваленный всяким хламом стол.

– Ладно, подгоняй завтра такси, ждать здесь буду, – уже не глядя на нее, пробурчал Захаров, – давай сотенную, – протянул он ей руку.

– Завтра, после поездки, – бросила Ирина и, резко развернувшись, пошла быстро к выходу.

Вечер был тяжелым. Увиденное не шло из головы. Как можно так ломать свою жизнь, теряя все человеческое. Ведь Захаров был далеко не глупым мужиком, но какими мощными объятиями держала его пагубная привычка, начавшаяся, казалось бы, с безобидных накачиваний пивом с друзьями, постепенно сменяясь дикой всепоглощающей и неконтролируемой потребностью всасывать в себя все больше и крепче. На глазах прошло атрофирование мозгов – первого органа, просто за ненадобностью, за невостребованностью, а за ним и всех привычных и таких необходимых чувств, оставляя агрессию и безграничную ненависть к окружающему миру. Ужасно, когда рядом гибнет дорогой тебе, пусть когда-то человек, гибнет надежда на прекрасную долгую совместную счастливую жизнь, гибнет чувство защищенности, и ты сама становишься первым объектом нападения проснувшегося зверя, за дикой природой которого, окончательно теряется и уходит в небытие все прекрасное, с чем пришел человек в этот мир, а вместе с ним и вера в обычное женское счастье. Беда, в которой никто не в состоянии помочь и только один выход – бежать, бежать, закрыв глаза, подальше и не слушая всех этих призывов доброжелательных кумушек: – хоть такой, но мужик под боком, – бежать пока не случилось непоправимого, жестокой трагедии…

Ирина подошла к подъезду минут за десять до назначенного ею времени, с полной уверенностью, что придется в лучшем случае трясти героя, приводя его в чувство, а то еще и уйти не застав, что ему в голову там стукнет после первого стакана… Как ни странно Захаров уже ждал Ирину, пуская сигаретный дым на лавочке у подъезда. Он даже прилизал не очень чистые волосы и выглядел вполне прилично, если можно было назвать приличным испускающий специфический запах квартиры, из которой он вышел, его наряд, который приобретала ему, незадолго до развода, Ирина.

– Руководи уж, – только и буркнул он, залезая в нанятое такси.

– Ты паспорт взял, – поинтересовалась Ирина, оборачиваясь к Захарову с первого сиденья.

– А то, – обиженно фыркнул он, – думаешь, я совсем конченый идиот, не догоняю, куда ты меня везешь.-

– Значит не совсем, – тихо произнесла Ирина.

Ждали у нотариуса долго. Захаров стоически молчал, не пытаясь разговорить, ушедшую в свои мысли, Ирину. Только часто бегал курить на улицу.

Наконец подошла их очередь. Захаров твердой рукой поставил свою подпись под отказом. Они вышли из кабинета.

– Спасибо тебе, Захаров, – искренне произнесла Ирина, – я честно не ожидала такого мужества от тебя. Если бы чаще подключал свою, по крайней мере, раньше светлую голову и всегда был таким… —

– Я всегда был таким и могу быть таким, – упрямо мотнув прилизанной головой, с уже привычной бравадой выпивохи выдал Захаров.

– Если бы ты всегда был таким адекватным, мы с тобой не развелись, – тихо процедила Ирина.