Текст книги "Открытие Алмазного пути. Тибетский буддизм встречается с Западом"

Глава 6
Забытая долина

После отбытия Кармапы Лама Цечу снова должен был отправиться в одну из своих частых поездок, и, так как в Катманду в это время не происходило ничего особенного, мы приняли приглашение нашего друга Терри Бека. Он хотел исследовать отдаленную долину около Трисули в центре Северного Непала. Терри сотрудничал с Корпусом Мира; это место незадолго до нашего решения его посетить обнаружил вертолет, принадлежащий группе контроля за рождаемостью. Один из друзей Терри был первым белым человеком, побывавшим в этой долине, и сейчас нам хотелось как следует ее осмотреть.

Мы хорошо знали Терри по нашему первому визиту в Катманду в 1969 году. Тогда мы познакомились во время полета в Покхару (запад Непала), и он рассказал нам много интересного. Терри, вероятно, знал Непал лучше, чем кто-либо другой в то время, будучи единственным западным человеком, который за несколько лет исходил эту страну вдоль и поперек. Основным его занятием была запись местной музыки, и он трижды пересек Непал с запада на восток, таская на себе все свои вещи. Он никогда не щадил себя, и у него не возникало проблем с носильщиками. Его большим увлечением был альпинизм, и он первым покорил несколько вершин, граничащих с Тибетом. Терри сделал очень хорошие снимки и собрал материал для нескольких книг, но, находясь в Непале, не мог их опубликовать. Он никогда не депонировал правительству шестьсот долларов страховых денег за каждую вершину, зная, что они бесследно исчезнут.

В Непале существует тринадцать отдельных, не смешивающихся племен, говорящих на собственных диалектах, одни из которых происходят от санскрита, другие – от тибетского языка. Терри знал несколько наиболее распространенных из них и обладал качествами отличного организатора. Вместе с Терри и его другом Ричардом, тоже опытным альпинистом, мы собрались подняться на несколько спорных перевалов и вершин, которые непальцы считали своими, а китайцы объявили находящимися уже на территории Тибета. Доступ туда был строго воспрещен.

Средство передвижения нам обеспечили раны – каста невероятно богатых индуистов, которые раньше правили Непалом. Тысячу лет назад, когда мусульмане грабили Северную Индию, они переселились в Непал вместе со своими сокровищами и вскоре стали правящим классом и построили огромные дворцы, которые можно видеть сейчас вокруг Катманду. В перерыве между мировыми войнами показателем общественного положения стали автомобили. И в то время как в Непале еще не было дорог, по которым могли бы ездить машины, и еще не продавался бензин, многие раны уже купили себе лучшее на колесах.

Здесь мы поставили на стоянку «форд» модели «А» перед походом в «забытую долину»

Автомобили были доставлены на кораблях в Калькутту в разобранном виде, а потом их перенесли на своих спинах кули по предгорьям Гималаев. Теперь они стояли в амбарах различных имений, блестящие и без ржавчины, часто менее чем с пятью милями пробега. Их распродавали очень дешево, с тех пор как на внутренних рейсах появились неразрушимые автобусы «фольксваген» (временами мы втискивались в один автобус в количестве двадцати трех взрослых человек вместе с багажом) и большие дизельные «мерседесы» для особенно смелых поездок, а в городах использовались японские машины. Старыми моделями редко пользовались в стране, где цена литра бензина равна дневной зарплате рабочего. Некоторые предприимчивые друзья Терри купили здесь огромные новехонькие «роллс-ройсы», которые перевезли в Америку и продали, получив солидную прибыль. И теперь мы ехали на совершенно новом «форде» модели «А» 1928 года выпуска, который приобрели Терри с приятелем.

Пересечение горной реки

По пути мы не столкнулись с особыми трудностями, привыкнув к таким вещам, как ручной акселератор, и мне даже понравилось вести. Мы доехали по проселочной дороге до селеньица около Трисули, к западу от Катманду, где дорога просто заканчивалась. Дальше мы пошли пешком, взвалив на себя рюкзаки. Мы с Ханной всегда довольствовались малым, предпочитая тратить больше денег ради Учения Будды, и собрались подняться в горы, питаясь хлебом и фасолью. Наши друзья, однако, жили на более широкую ногу. Они накупили самых разных вещей, которые нам сейчас приходилось нести; поверх нашей одежды, обуви, керосина и спальников лежали всевозможные предметы роскоши, среди них – тяжелые банки с ореховым маслом, особый хлеб, большое количество шоколада и другие предметы, которые можно было приобрести в американском государственном магазине. Каждый мужчина нес на себе более тридцати килограммов, а багаж Ханны весил половину этого.

Первый участок пути пролегал вдоль быстротекущей реки с гидроэлектростанцией, построенной русскими. В том месте, где нам надо было перейти реку, мост провалился, и путешественникам оставалась единственная возможность – пересечь овраг при помощи сомнительно выглядящей веревки с платформой, откуда открывался прекрасный вид на пенящийся поток внизу. Один из нас ложился, и мы перетягивали его на другую сторону. Хорошо, что ни один из наших рюкзаков не упал вниз и мы все благополучно переправились на тот берег.

Восхождение на гору

Теперь началось восхождение на гору, и это было восхождение в полном смысле слова. Мы начали понимать, почему так мало людей попадает в эту долину. Перед нами предстала скала, на которую мы должны были подняться, и это вызывало у нас восхищение. Позднее нам рассказали, что в этом месте здешние женщины отказываются что-либо нести, а мужчины распределяют груз, помогая друг другу сделать несколько ходок. Однако мы не знали об этом и начали подниматься каждый сам по себе, каждый со своей весьма тяжелой поклажей. Вид, открывшийся с высоты на горный хребет на противоположной стороне реки, становился все красивее. Наши длинные рюкзаки высоко поднимались над головами – это для того, чтобы ноги могли ступать свободнее и чтобы мы казались солиднее на случай встречи с медведем.

Тем не менее я сделал ошибку, характерную для новичков: так туго затянул ремень на поясе, что стоило мне ухватиться за скалы одновременно руками и ногами, как верх рюкзака упирался в выступ. Благодаря этому я несколько раз имел хорошую возможность глубже вникнуть в буддийские поучения о ценности человеческого тела. Я помог забраться наверх бесстрашной Ханне и затем поднялся сам, позже всех. Наши профессионалы-альпинисты сказали, что никогда больше не будут преодолевать этот участок без помощи веревок.

Под вечер мы подошли к развилке долины. Вдалеке виднелось несколько деревянных домов, прочных, добротно построенных. Их обитатели разрешили нам переночевать под навесами: поскольку они были индуистами, нам запрещалось входить в их дома. Мы отметили, что у них был самый лучший гашиш, который мы когда-либо пробовали, в том числе лучший в Непале, и мы решили познакомить их с нашим приятелем из Катманду. Очевидно, эти люди сами не знали, какой у них удивительный сорт. Поскольку они были дружелюбны и поддерживали такой хороший стиль, обходясь тем немногим, что имели, мы подумали, что неплохо было бы дать им возможность подзаработать. На следующий день мы пошли вдоль левого ответвления долины по узким тропинкам, прилегающим к горной стене, – час за часом, все вверх и вверх. Часто мы пробирались сквозь заросли бамбука высотой примерно в наш рост, в которых легко можно было заблудиться. Все растения были коричневого цвета. Говорят, что этот бамбук умирает каждые одиннадцать лет, когда наблюдается большое количество солнечных пятен. Также стояли мертвыми большие деревья можжевельника. Когда они засыхают, их легко можно разрубить обычным топором от вершины до основания; это дерево очень мягкое, и люди в Гималаях настилают им крыши домов. Чтобы всегда иметь в запасе подручный материал, местные жители сдирают кольца коры вокруг основания стволов, чтобы деревья засыхали, и часто так и оставляют их гниющими и неиспользованными.

Остановка в пути

Из-за перенаселенности в Непале происходит обширная эрозия почвы, и реки, текущие в Индию, год от года становятся все более коричневыми. Это плохой знак для тех часто полуголодных людей, которые обитают в непальских горах.

Во второй половине дня, ближе к вечеру, мы миновали выступающую скалу, от которой узкая долина сворачивала немного влево. Здесь мы обнаружили несколько соломенных хижин, которые ютились на небольшом участке земли в форме террасы, у крутого обрыва, на высоте нескольких сотен метров над рекой. Насколько мы могли судить, дорогу, по которой мы пришли, невозможно было разглядеть, и тем не менее люди уже приготовили нам еду. Большинство из них никогда в жизни не покидали долину и, возможно, настолько срослись с этим местом, что оно стало продолжением их органов чувств. Они просто знали, что мы к ним идем.

Бабушка

Мужчины предложили нам понести наши вещи за шесть рупий в день, примерно полдоллара в то время. Это было слишком дорого, но, желая быть великодушными, мы согласились. Покидая Катманду, мы запаслись новенькими однорупиевыми банкнотами, которые горцы считали более ценными, чем потрепанные. Это избавляло нас от споров, которые, на мой вкус, столь унизительны, и у нас было чем их порадовать. Эти люди, как теперь уже восемьдесят процентов непальцев, были индуистами (они просто неудержимо размножались), и снова нам пришлось ночевать на открытом воздухе под навесом. На самом деле это было лучше, чем спать внутри: здесь не водились клопы, и можно было получить хорошее представление об образе жизни этих людей. Интересно было наблюдать, как она у них организована.

Заправляла здесь всем, без сомнения, бабушка, непреклонная в своих решениях и острая на язык. Чтобы дожить до ее лет в этой местности, надо быть очень выносливым человеком, и казалось, что с возрастом она ничуть не утратила свою силу. Мне всегда все нужно попробовать, и я затянулся из ее трубки размером с водопроводную трубу. Я закашлялся, и меня чуть не стошнило. Она курила необработанные табачные листья – чистый яд.

Наши носильщики были небольшого роста, коренастые, шли медленно, со знанием дела, и не уставали. Их босые ступни были почти квадратными и при ходьбе мягко, как верблюжьи, встраивались во все неровности земли, хорошо распределяя вес. Время от времени они дышали гулко и с присвистом. Будучи в Гималаях признаком того, что кто-то идет с тяжелым грузом, свист этот здесь звучал гармонично.

Невероятно, что опытные носильщики, включая даже самых худых, могут нести на себе такую ношу – и это только благодаря контролю за дыханием, а не мускулам, не физическому развитию. В зависимости от уклона, веса и высоты они меняли соотношение между частотой дыхания и ритмом шагов, и создавалось впечатление, что они сознательно переключают скорость. Часто их груз настолько тяжел, что они не могут без посторонней помощи закинуть его себе на спину, но как только он оказывается там, удерживаемый ремнем, перетянутым через лоб, они могут идти и идти. Некоторые из них способны даже нести на себе тяжелого европейца, страдающего от болезни высоты, но только несколько миль в день и преимущественно вниз по склону. На наиболее посещаемых маршрутах у подножия крутого подъема можно найти лавочку с крепкими напитками, которые позволяют изможденным телам до самого перевала не чувствовать боли. Многие из этих людей выглядят на все шестьдесят, когда им еще тридцать.

Последний перевал перед шалашом

Носильщики взяли три тяжелых рюкзака. Желая быстрее войти в форму и чувствуя себя, как всегда, неловко от того, что за работу взялся кто-то другой, я забрал у Ханны ее легкий рюкзак. С этими людьми мы многое узнали. Спутники привлекли наше внимание не только своей техникой переноски вещей – мы столкнулись с тем, о чем только читали в книгах. Когда мы в полдень сделали остановку, они собрали сухую траву, надергали немного торчащей шерсти из своих курток с короткими рукавами в стиле шерпов (эти куртки вместе с набедренными повязками составляли весь их гардероб), затем вынули из карманов стальные бруски, полированные с одной стороны, и стали ударять ими по одному из полупрозрачных камней, лежавших повсюду. Искры попали на шерсть, которую они держали над камнем, и ее тление было проворно использовано для того, чтобы зажечь солому и затем сухое дерево. Вскоре у них уже был небольшой костер, на котором они приготовили маисовую кашу – единственное их блюдо на протяжении всей жизни. Мы видели несколько десятков стеблей, растущих одиноко и небольшими группками возле их хижин. Растения были обглоданы их трехногой, замученной от недостатка соли коровой, и я не уставал удивляться, как люди выживают в таких условиях.

К вечеру мы добрались до заброшенного шалаша, откуда открывался великолепный вид на долину, и решили здесь остановиться. Поначалу наши носильщики не осмеливались приблизиться к шалашу. Там раньше обитал могущественный колдун, сказали они, и это опасно. Но, поскольку с нами в шалаше ничего не случилось, а мы с Ханной (как уже заметили наши спутники) обычно повторяли мантры, они решили, что наша магия может быть сильнее, и, попросив у меня покровительства, вошли. У них не было ни матрасов, ни одеял, и они спали на валявшихся кругом бамбуковых подстилках. Ночью они ворочались, подставляя огню то один бок, то другой. Это была нелегкая жизнь, но мы не слышали никаких жалоб.

Утром нам пришлось идти по свежевыпавшему снегу, и, хотя носильщики привыкли ходить босиком, им захотелось «улучшения условий труда», и они попросили разрешения попробовать наши кроссовки, вместо которых мы надели свои проверенные армейские сапоги. Это было для них в новинку, и мы разрешили им, желая втайне, чтобы им было так неудобно, что они приобрели бы хоть какой-то иммунитет против мира людей в башмаках, который неуклонно надвигался на них, неся с собой большую угрозу для их ценностей и самоуважения.

Вечером у костра

На следующий день, после полудня, на красивом плоскогорье с огромными деревьями, где растительность была уже другой, нам встретилось семейство мелких зеленых растений, напоминающих одуванчики, только с гораздо более толстыми низкорастущими листьями. Увидев их, носильщики заволновались и радостно запрыгали вокруг. Они не хотели идти дальше. Отныне ими владела только одна мысль – о том, чтобы отнести растения домой. Это растение называется датура, и корни его обладают свойствами сильного галлюциногена. В Европе в средние века его применяли ведьмы для вхождения в транс, натирая им наиболее восприимчивые части тела. Во времена нашей молодости эти корни также пользовались иногда популярностью у наших друзей, когда недоставало более благородных субстанций. Урожай собирался ночью в ботанических садах. «Полеты» с их помощью были бесплатными, но влекли за собой больше побочных физических эффектов, чем хотелось бы большинству. Долговременные последствия, как и в случае бромидов и скополамина, наносят вред позвоночнику. Носильщики сказали нам, что, когда жгут эти растения, все злые духи уходят и что теперь они хотят побыстрей вернуться в свои дома и очистить их от духов. Мы подумали, что наши друзья, наверное, и сами не прочь подышать этим дымом, но дали каждому по двенадцать новых рупий и разрешили им бежать. Поспешив, они могли успеть добраться домой до наступления темноты: после ходить очень опасно даже для них. Они обещали, что оставят обувь на нашем последнем привале, где она понадобится нам для пути вниз.

У ступы из камня на гребне горы

И снова мы взвалили на плечи весь свой груз. Поскольку теперь мы уже находились на высоте 4000 метров, он казался тяжелее, чем раньше. Спустя некоторое время, однако, мы начали идти как наши носильщики, касаясь пятками земли, даже на крутых подъемах, неуклонно продвигаясь вперед короткими шажками, часто останавливаясь только для того, чтобы опорожнить мочевой пузырь, к чему вынуждала смена высоты. Незадолго до сумерек, поднявшись еще на 500 метров, мы достигли плато, с которого открывался сногсшибательный вид. Справа лежали Лангтанг Химал и Госинкунд, а слева – горы Тибета. Мы нашли несколько ступ, сооруженных тибетскими путниками, и каменную избу, где можно было остановиться. На следующий день Терри и Ричард пошли обследовать окрестности и, к счастью, взяли с собой все свое снаряжение. Мы с Ханной хотели позаниматься медитацией. Мы забрались на гребень горы, откуда могли одновременно видеть Тибет и избу с нашими вещами. На Востоке быстро учишься не сводить глаз со своих вещей, где бы ты ни находился.

Усевшись около сложенной из необработанного камня ступы, символизирующей, как и более аккуратные ее сородичи, пять видов просветляющей мудрости, я откpыл книгу и погрузился в изучение известной и мощной медитации внутреннего тепла. Это была не та книга, которой я пользовался в тюрьме, но здесь также описывались медитации, составляющие специфику линии преемственности Кагью. Едва я приступил к созданию внутреннего образа и глубокому дыханию, как скрытая энергия ума стала подниматься огромной волной через центр моего тела. Это было, очевидно, благословение из прошлой жизни. В этой жизни я никогда не получал наставлений и не имел прочих условий для практики, и в случае более слабого телосложения, чем у меня, это может вызвать эффект, подобный болезни Паркинсона. По мере того как все блоки взрывались во мне и невероятный свет, энергия и радость разрывали меня на части, оставалось все меньше места для вопросов или сомнений.

В той части Гималаев с помощью именно этой практики достиг своей цели Миларепа, обретший полное совершенство. Сила этого йогина питает сегодня школу Кагью, и именно его энергии Просветления, неподвластные границам времени и пространства, приходили к нам тогда. Неподалеку за долиной, в Тибете, находился монастырь Кьиронг, главным ламой которого был Цечу Ринпоче, наш первый учитель. Также на небольшом расстоянии оттуда он медитировал в пещерах с Другпа Ламой. В течение нескольких лет Ринпоче нередко питался лишь тремя ложками воды в день. Я впервые почувствовал, как сила струится из моих рук, и привлек Ханну к себе, чтобы передать ей это.

Вечером мы вернулись в каменный дом. Терри и Ричарда нигде видно не было. Пошел снег, и, когда мы проснулись утром, он лежал повсюду более чем полуметровым слоем. Хотя наши друзья намеревались вернуться еще предыдущим вечером, мы были уверены, что с ними все будет в порядке.

Оле и Ханна. Вид на Тибет, 1969 год

Они взяли с собой лучшее пуховое снаряжение, и защитные энергии местности наверняка должны были позаботиться о них. Когда снова ночь окутала высокое плоскогорье, наши друзья наконец пришли, с трудом пробираясь сквозь снег.

Они обрадовались домашнему очагу и сразу же набросились на еду. Они несколько раз попадали в напряженные ситуации. Оба хвалили свою пуховую экипировку и теплоизолирующие металлопластиковые простыни, которые позволили им комфортно спать на снегу. Только однажды Ричард, ослепленный снегом, чуть не оступился и не шагнул со скалы в открытое пространство.

На следующее утро мы отправились в обратный путь. Свежевыпавший снег не давал нам возможности быстро двигаться. Спускаться вниз было очень весело – мы могли проезжать большие расстояния на ягодицах. Нам не терпелось избавиться от влажных, как губка, сапог и сменить их на обувь, оставленную носильщикам. Однако, добравшись до места, где она должна была нас ждать, мы нигде ничего не обнаружили. Не очень-то довольные этим, мы пошли дальше вниз, в колдовское место, где также могли вновь обрести свои кроссовки, и наконец достигли хижин, где жила бабуля со своей бандой.

Старуха излучала не самую глубокую искренность. Она сказала, что люди с нашими кроссовками находятся где-то на другой стороне долины и она не знает, когда они возвратятся. Это, прямо скажем, нам не понравилось, поскольку явно было уловкой, чтобы оставить обувь себе. Мы в самой дружеской форме сказали, что подождем около часа, пока будем есть, и, если к тому времени обувь не будет доставлена, мы сожжем их крыши. Когда спустя час мы начали доставать спички (мы, конечно же, никогда не сожгли бы имущество бедных людей), вдруг появился самый смелый и старший носильщик, как-то отыскав наши кроссовки. Теперь они снова уважали нас. Они чувствовали, что надули нас, запросив слишком большую плату за работу; заплатив им, мы упали в их глазах. Сейчас это было забыто, и они захотели сопровождать нас в Трисули и даже предложили бесплатно нести нашу поклажу. Временами мы давали им нести то один из наших рюкзаков, то другой, но, успев научиться правильно дышать, мы сейчас просто получали удовольствие, неся багаж самостоятельно. К тому же рюкзаки стали легче, так как по дороге мы освободились от большого количества еды.

Мы достигли места, где нас ждал наш «форд» модели «А», заплатили человеку, который охранял его, и вместе с тремя носильщиками в открытом кузове поехали по двум петлям дороги, вдоль которой стояли хижины из рифленого железа, носящие бравое название Трисули. Для носильщиков это было первое посещение города, и они были так горды тем, что въехали в него на машине, что заставили нас сигналить, чтобы все могли увидеть их. Мы гудели, пока не привели в замешательство весь город, помогая нашим пассажирам вписать славную страницу в историю их клана.