Текст книги "Сын Сумерек и Света"

Глава 6

Возвратившись во дворец после похорон отца, Дейдра приняла ванну, слегка перекусила и забралась в тёплую постель в своей уютной спальне. Она не спала уже более полутора суток и на обратном пути из аббатства святого Мартина, где нашёл своё последнее пристанище покойный король, буквально валилась с ног от усталости. Однако сейчас, когда всё закончилось, Дейдра была возбуждена до такой степени, что, несмотря на ужасную ломоту во всём теле и тяжесть в голове, никак не могла успокоиться и заснуть. Натянув до подбородка одеяло и бесцельно блуждая взглядом по затемнённой комнате, она думала, думала, думала...

Во время траурной церемонии народ скорбел вовсю и, наверное, не только потому, что любил своего короля, но ещё и по той причине, что уже послезавтра, согласно воле умершего, этот беспрецедентно короткий траур закончится и наступит праздник – коронация нового короля Логриса. Король умер – да здравствует король!

Новый король... Дейдра приняла это умом, но сердцем верить отказывалась. Она не могла представить королевство без отца – и тем более не представляла на его месте Колина. Однако он стал королём, люди уже видели в нём своего властелина, а король Бриан ушёл в прошлое, превратившись в часть истории. Земное величие недолговечно...

Дейдра не испытывала ни зависти, ни досады по поводу того, что Колин стал королём, оттеснив её на второй план. Развившееся у неё с годами чувство собственной неполноценности не позволяло ей всерьёз помышлять о власти. Дейдру совершенно не волновал вопрос, кто теперь станет королевой (она догадывалась, кто) и займёт её нынешнее положение первой леди двора и всего государства. После смерти отца ей казалось невыносимым и дальше играть роль хозяйки в стране, где царствует другой король.

Грустные размышления Дейдры прервало появление сестры Колина, Бронвен. В отличие от других дам и девиц королевского двора, она не выглядела сильно уставшей, так как вчера вечером её сочли недостаточно взрослой, чтобы принимать участие в ночном бдении, и отослали спать. Это был тот редкий случай, когда Бронвен охотно согласилась с мнением старших.

– Решила посмотреть, заснула ли ты, – объяснила она. – Может, помочь?

– Спасибо, не надо, – сказала Дейдра. – Обойдусь без чар.

– Тогда я немного побуду с тобой, ладно?

Бронвен не стала ждать ответа, сняла башмачки и забралась с ногами на постель. Она была одета в чёрное траурное платье, лицо её выражало грусть, однако нельзя было сказать, что она убита горем. Дейдра сразу почувствовала это, но не обиделась. Бронвен была слишком легкомысленна и беззаботна, чтобы долго печалиться, и вменять ей это в вину было бы так же глупо, как упрекать горную реку за её быстрое течение.

Бронвен поудобнее устроилась на подушках, обхватила колени руками и, склонив набок голову, искоса поглядела на Дейдру своими ясно-голубыми глазами.

– Ты не обижаешься, что Колин назначил коронацию на послезавтра?

– Такова была воля отца, – вяло ответила Дейдра. – Колин должен овладеть Силой, чтобы никто не мог оспорить его право на престол. Это окончательно нейтрализует Эмриса.

– Думаешь, он причастен к убийству твоего отца?

– Не знаю. Может быть.

– А вот Колин, похоже, уверен в этом. Он предложил Эмрису пост губернатора одной из наших морских колоний по его выбору – но не ближе, чем в двух тысячах миль от материка.

– А что ответил Эмрис?

– Сразу же согласился. По-моему, он здорово напуган.

– Что ж, тем лучше, – сказала Дейдра. – Там он никому не будет мозолить глаза. Ты ведь знаешь, я никогда не любила Эмриса, но он мой двоюродный брат, и я не хотела бы увидеть, как его казнят... даже если он преступник. Мой брат, ваш отец, мой отец – и так слишком много смертей.

Бронвен внимательно посмотрела на неё:

– Знаешь, меня поражает твоё великодушие, сестрица.

Дейдра тяжело вздохнула:

– А меня оно просто убивает. Мне бы хотелось уметь ненавидеть, так легче было бы жить... но я не могу... И давай не будем об этом. Мне и без того горько.

– Ладно, – согласилась Бронвен. – Между прочим, ты слышала последнюю новость? Колин сделал Дане предложение.

– Вот как! – обиженно произнесла Дейдра. – Не очень удачное время он выбрал для сватовства. Мог бы и обождать.

– Увы, не мог. Оказывается, в момент коронации по правую руку короля должен стоять его друг, а по левую – его мать, жена или невеста. Таково требование ритуала.

– Понятно... И что же Дана?

Бронвен фыркнула:

– А что Дана! Рада-радёшенька. Думает, что Колин наконец полюбил её. Но это не так. Он только о тебе и думает.

– Со вчерашнего дня всё изменилось. Теперь я его сестра.

– Вот-вот. Поэтому он и решил жениться на Дане.

– Правильно. Давно бы так, – сказала Дейдра. – Дана сильная и волевая девушка, к тому же очень хорошенькая. Она быстро приберёт Колина к рукам и выбьет дурь из его головы.

В спальне воцарилось молчание. Дейдра уже начала засыпать, как вдруг Бронвен спросила:

– Как там у тебя с этим смазливеньким Кевином МакШоном? Он ещё не надоел тебе?

Дейдра недовольно раскрыла глаза.

– Нет, не надоел. А тебе-то что?

Щёки Бронвен вспыхнули ярким румянцем.

– Да так... просто интересно.

– Просто интересно? – Дейдра покачала головой. – Не верю. Сдаётся мне, что ты положила на него глаз. Не думаю, что это удачная идея. Ты ещё ребёнок, и рано тебе заглядываться на парней.

Бронвен поморщила свой маленький, усыпанный веснушками носик.

– Ещё чего скажешь! Я лишь на один год младше Даны – а она через пару месяцев станет женой Колина. Может, и я хочу замуж?

Дейдра беспокойно заворочалась, наконец устроилась на правом боку, свернулась калачиком, подложили под голову руки и снова закрыла глаза.

– Хочешь замуж, выходи. Но не за Кевина. Его не тронь, он мой. Понятно?

– Так у тебя с ним серьёзно?

– Ещё как, – сонно пробормотала Дейдра. – На всю жизнь. Чем он плох как мой будущий муж?

– Ничем. Он очень хороший, – ответила Бронвен. А заметив, что кузина уже заснула, тихо добавила: – Даже слишком хорош для тебя. Он заслуживает лучшей участи, чем быть твоим мужем. И он обязательно станет моим.

С этими словами она соскользнула с кровати, обула башмачки и вышла из спальни. Вскоре во дворец должен был явиться монсеньор Корунн МакКонн, и ей важно было узнать, о чём он будет говорить с Колином, Даной и Кевином. Предпринятые братом меры против подслушивания Бронвен не беспокоили. Два года назад она изобрела способ, как обойти защиту, не привлекая ничьего внимания, и с тех пор была в курсе всех дел во дворце. В её маленькой, но очень умной и коварной головке хранилось множество тайн, даже тайна смерти короля Бриана, которую она никому не собиралась открывать. У неё были на то причины.

Глава 7

Выслушав Колина, сорокалетний архиепископ Авалонский в задумчивости покачал головой:

– Увы, государь, я мало что могу добавить к вашим словам. Покойный король посвятил меня во все тонкости обряда, но с фактической стороной этого удивительного явления я совершенно не знаком. Ваш дядя мимоходом упоминал о Вратах, Источнике и Хазяйке, и с его слов у меня создалось впечатление, что речь идёт о вполне реальном месте, куда вы должны попасть в момент коронации. Но как именно это произойдёт и каким образом никто не заметит вашего отсутствия – я не знаю.

– А что вам известно о Хозяйке? – спросил Колин.

– Очень мало. Насколько я понимаю, она является хранительницей Источника, который содержит в себе Исконную Силу. Вы её встретите, когда войдёте во Врата, и если она сочтёт вас достойным, то разрешит вам испить из Источника воды.

– А если она признает меня недостойным?

Архиепископ, сидевший в кресле по другую сторону стола, уже в который раз поправил красную бархатную шапочку на своей голове. Он заметно нервничал, понимая, какая огромная ответственность лежит на его плечах. Обычно король Логриса, предчувствуя смерть, приглашал к себе наследника престола и рассказывал ему, что следует делать, – а на долю архиепископа оставалось лишь в точности исполнить все предписания ритуала. Но сейчас, когда король Бриан умер, не успев ничего толком объяснить Колину, очень многое зависело от тех скудных сведений, которыми располагал монсеньор Корунн МакКонн, молодой прелат, лишь в начале этого года, можно сказать, по чистому недоразумению надевший митру архиепископа Авалонского, примаса Логриса, верховного кардинала Западной Курии, наместника святейшего вселенского патриарха Иерусалимского в Новом Свете.

– Даже не знаю, что и сказать, государь. Вы, наверное, в курсе туманных слухов, что якобы некоторые из ваших предшественников только делали вид, что владеют Силой, и благополучно правили до конца своих дней, ни разу не употребив её в действие – то ли по неумению, то ли по ненадобности. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи, но одно мне доподлинно известно: в году 1167-ом король Аморген умер во время своей коронации при овладении Силой. В тот момент, когда архиепископ возложил на его чело корону, у него остановилось сердце, и он растянулся бездыханный перед алтарём.

– Да, – кивнул Колин, – я это знаю. В летописи говорится, что он был слаб сердцем и не выдержал изнурительной церемонии, которую впоследствии значительно упростили. Однако из всего того, что мне известно об этом случае, можно заключить, что король Аморген пытался приобщиться к Источнику на более высоком уровне, чем его предшественники, но потерпел неудачу и погиб – то ли от руки Хозяйки, то ли его убил сам Источник.

– Ты не будешь этого делать, правда? – обеспокоено спросила Дана, молоденькая девушка с вьющимися огненно-рыжими волосами. Её изумрудно-зелёные, как у Дейдры, глаза посмотрели на Кевина, ища у него поддержки. – Ведь дядя Бриан предупреждал...

– Я решу, как мне поступить, в зависимости от обстоятельств, – твёрдо произнёс Колин. – Время сейчас действительно неподходящее, но, с другой стороны, я могу до самой смерти ожидать наступления лучших времён. Я сильно подозреваю, что все мои предки только и делали, что ждали: окончания войны, затем – следующей, затем – ещё одной, затем – мира и согласия внутри страны, затем – рождения сына, затем – когда он повзрослеет... Так они старились и умирали, не дождавшись этих самых лучших времён. Кроме того, не исключено, что овладение более глубокими проявлениями Силы доступно только молодым – а за всю историю нашего дома лишь дважды на престол восходил король моложе тридцати лет. Я не могу упустить такой шанс.

Дана вновь посмотрела на Кевина, но тот продолжал хранить молчание, так как был полностью согласен с Колином. Умоляющий взгляд, брошенный Даной в сторону архиепископа, также не возымел действия. Очевидно, у монсеньора МакКонна были на этот счёт свои соображения, и он не спешил влиять на выбор Колина.

– Ты хоть понимаешь, какой это риск? – не встретив у присутствующих поддержки, произнесла Дана.

– Прекрасно понимаю, – сказал Колин. – И не собираюсь рисковать больше, чем необходимо. Я не сумасшедший и никогда не пойду на неоправданный риск. Но я перестал бы уважать себя, если бы отказался от испытания только из опасения за свою жизнь. На кон поставлено могущество, которое мне прежде и не снилось; могущество, обладание которым откроет мне доступ к силам космического масштаба...

– Государь, – мягко, но достаточно решительно перебил его архиепископ. – Умерьте свою гордыню. Сила дана королям Логриса свыше не ради удовлетворения их личных амбиций, но чтобы они служили своей стране и народу, преумножали славу Господа. Ваши слова свидетельствуют о том, что вы ещё не прониклись должной ответственностью перед Богом и людьми.

Колин смутился и опустил глаза:

– Простите, ваше преосвященство, я сказал так сгоряча, не подумав. Я буду стремиться постичь своё истинное предназначение – и умом, и сердцем.

И замечание архиепископа, и ответ на него Колина были произнесены столь напыщенно и театрально, что Кевин чуть не фыркнул и лишь в последний момент сдержался. Колин говорил это вполне серьёзно, и ему действительно было стыдно за свои слова.

– Перейдём к делу, – сказал архиепископ и опять поправил свою шапочку. – Вернее, к обрядовой стороне дела. Прежде всего, государь, советую вам снять Огненный Глаз – его соседство со Знаком Силы нежелательно.

– Я это уже почувствовал, – сказал Колин, снимая с шеи цепочку со своим колдовским камнем. – Они мешают друг другу. А Знак Силы обладает всеми свойствами Огненного Глаза, так что я ничего не потеряю.

– Тогда лучше уничтожить старый камень, – посоветовала Дана. – Он настроен на тебя, и им можно воспользоваться, чтобы причинить тебе вред. Ну, ты понимаешь.

– Понимаю. – Колин с сомнением посмотрел на Огненный Глаз в своей руке. – Но я очень привык к нему за четырнадцать лет... Это всё равно что уничтожить частичку самого себя... Небольшую частичку, но всё же... – Он быстро сгрёб камень с цепочкой в верхний ящик стола и запер его на ключ. – Ладно, вернёмся к коронации. Продолжайте, святой отец.

*

По окончании разговора Кевин и монсеньор Корунн МакКонн вместе покинули кабинет Колина. Их сопровождал слуга с зажжённым фонарём, а в коридоре к ним присоединились два охранника из свиты архиепископа. Некоторое время им было по пути; они шли молча.

Молодой владыка над чем-то размышлял, а Кевин, из уважения к высокому сану своего спутника, не осмеливался заговорить первым, хотя на языке у него вертелась пара-другая вопросов относительно завтрашней церемонии. Наконец архиепископ произнёс:

– У вас дивное происхождение, сын мой.

– Да, ваше преосвященство, – без особого энтузиазма отозвался Кевин. – Я найдёныш.

– Вы не совсем обычный найдёныш, – заметил архиепископ. – Обстоятельства вашего появления в нашем мире достойны самого пристального изучения.

– В нашем мире? – удивлённо переспросил Кевин. Ему странно было услышать столь еретическую мысль из уст духовного лица.

– Да, сын мой, – невозмутимо подтвердил монсеньор Корунн МакКонн. – Я уверен, что кроме этого мира существует множество других миров, похожих на наш и совершенно иных. По моему глубокому убеждению, утверждать, что Господь при всей мудрости своей безграничной сотворил лишь один мир из невероятного числа возможных вариантов, значит принижать Его величие.

– И вы полагаете, что я из другого мира?

– Я убеждён в этом. Когда я увидел вас, то понял, что вы явились к нам по воле Господней, и вам предстоит свершить великие дела. От вашего существа исходит какая-то особенная эманация, я чувствую её.

– Так вы колдун? – осторожно спросил Кевин.

На лицо архиепископа набежала тень и тут же исчезла.

– Я полукровка, – сдержанно ответил он. – Моя мать была ведьма, а отец – неодарённый. Вы здесь человек новый и ещё услышите эту историю... от сплетников.

– Прошу прощения, ваше преосвященство, – пробормотал Кевин, мысленно ругая себя за бестактность. – Я не хотел...

– Вам не за что извиняться, сын мой. Ваше любопытство в отношении меня так же естественно, как и моё – в отношении вас. К тому же мне грех жаловаться на судьбу, я ни в коей мере не чувствую себя обделённым. Господь Бог наш в великой благости своей даровал мне способность порой видеть и чувствовать то, что недоступно другим, даже самым могущественным колдунам.

– И это ваше чутьё говорит вам, что я из другого мира?

– Да, со всей определённостью. Вчерашний день был великим днём для меня... – Архиепископ на секунду умолк. – Да простит меня Бог, ведь вчера умер король... Но именно вчера я впервые увидел вас и окончательно убедился, что иные миры существуют в действительности, а не только в моём воображении.

Кевин промолчал, так как не знал, что и сказать. В словах прелата о множественности миров было что-то щемяще-знакомое, волнующее, как тихие звуки колыбельной, которую в детстве пела ему мать – красивая тёмноволосая женщина с ясными карими глазами. Её звали...

Что за чушь! Как он может помнить свою мать?! Он был ещё младенцем, когда... Вдруг сердце Кевина учащённо забилось, пульс бешено застучал в висках, а голова будто раскололась от острой, пронзительной боли. Кевин чуть не закричал...

Боль отпустила его так же внезапно, как и пришла к нему. Кевин украдкой вытер со лба испарину и покосился на архиепископа. Углублённый в собственные мысли, монсеньор Корунн МакКонн, видимо, не обратил внимания на его странное поведение.

Они как раз приблизились к пересечению коридоров, где их пути расходились. Кевин замедлил шаг.

– Ваше преосвященство, – сказал он. – Разрешите откланяться.

Архиепископ остановился и смерил его проницательным взглядом.

– Сын мой, я чувствую, что в вас сокрыто большое могущество, хотя вы сами ещё не осознаёте его. Наш юный король затеял опасное предприятие, и я не считаю себя вправе отговаривать его или же напротив – поощрять. Пообещайте мне, что послезавтра во время церемонии вы сделаете всё, что в ваших силах, дабы помочь ему.

– Обещаю, – сказал Кевин. – Я сделаю, что смогу.

– Тогда до встречи, мой герцог, – произнёс архиепископ, благословляя его. – Да хранит вас Господь.

Кевин проводил молодого владыку долгим взглядом. Сама личность архиепископа, который в свои годы достиг такого высокого положения, вызывала у Кевина живой интерес, а речи прелата и вовсе потрясли его. Почему-то Кевин был уверен, что догадка архиепископа относительно его происхождения верна. В тот момент, когда он ощутил боль, на него снизошло мгновенное озарение, подобное вспышке молнии во время грозы летней ночью. На какую-то долю секунды Кевин увидел, что скрывалось от него в кромешной тьме, но озарение длилось недостаточно долго, чтобы увиденное успело запечатлеться в памяти. Осталось лишь волнующее чувство чего-то необычайно знакомого, чего он на самом деле никогда не забывал, просто сейчас не мог вспомнить...

Наконец Кевин свернул в боковой коридор, ведущий в западное крыло дворца, и поднялся по лестнице на второй этаж, где расплагались личные апартаменты самых знатных вельмож королевства, в том числе и его. Открыв ключом дверь своих покоев, он вошёл внутрь, миновал пустую и тёмную переднюю и оказался в просторной прихожей, залитой сумрачным светом недавно взошедшей луны. Большое окно, выходившее на балкон, было задёрнуто полупрозрачной занавеской, на которой вырисовывался мужской силуэт.

Рука Кевина потянулась к висевшей на его поясе шпаге. Он тихо подкрался к приоткрытой двери балкона и выскользнул наружу.

Спокойно стоявший к нему спиной человек был одного с ним роста, даже чуть выше, и значительно шире в плечах. Его волосы цвета расплавленной меди слегка серебрились в лунном свете.

– А, это ты, Морган Фергюсон! – облегчённо выдохнул Кевин, узнав незваного гостя. – Как ты вошёл?

Морган неторопливо повернулся к нему лицом; на его губах играла уверенная улыбка. Очевидно, появление Кевина не было для него неожиданностью.

– Я же колдун, и обычные замки для меня не помеха. Впрочем, я извиняюсь, что вошёл без спросу, но мне не хотелось ждать тебя в коридоре.

– Всё в порядке, – сказал Кевин. – Просто я думал, что это чужой.

Морган полушутливо, полусерьёзно поклонился ему.

– Я рад, что ты не относишь меня к чужим. Мы друзья Колина и должны жить в мире и согласии. Между прочим, я ничуть не обижаюсь, что Колин выбрал тебя Отворяющим Врата.

– Я знаю.

– Это было правильное решение, – продолжал Морган. – Выбери он меня, Маэлгон и МакКормак сходили бы с ума от зависти. Если бы его выбор пал на кого-нибудь из них, они бы взъелись друг на друга. А так их досада вскоре пройдёт.

– По-моему, Эрик Маэлгон и сейчас ничего против меня не имеет, – заметил Кевин.

– Это тебе так кажется. Он здорово обижен на тебя, просто он флегмат и внешне не выдаёт своих чувств. Я говорю это не для того, чтобы настроить тебя против Эрика. Просто ты должен знать правду.

– Спасибо, Морган. – Кевин немного помолчал, затем нерешительно произнёс: – Как ты думаешь, почему Колин так доверяет мне? Мы же с ним едва знакомы.

– Гм... – промычал в ответ Морган. – Он уже выдавал тебе свою коронную фразу: «Друзья Дейдры – мои друзья»?

– Да. А что?

– Вот в том-то всё и дело. Это не просто красивые слова. Как ты, наверное, заметил, Колин сильно отличается от других влюблённых, он совсем не ревнует Дейдру. Я подозреваю, что он не любит её в обычном понимании этого слова, а скорее боготворит её, видит в ней не земную женщину, а ангела небесного. И в целом очень благожелательно относился ко всем её парням... гм, хоть и не мешал Бешеному барону убивать их. Но ты в особом положении. Ты спас Дейдру из плена, и теперь Колин считает тебя чуть ли не братом. Это совершенно серьёзно.

Несколько смущённый упоминанием о спасении Дейдры, Кевин облокотился на перила балкона и посмотрел на пустынную площадь, по которой парами проходили стражники, отправляясь в ночной дозор. Морган стоял рядом с ним, запрокинув голову и глядя в звёздное небо.

– В своих отношениях с женщинами Колин вообще большой чудак, – продолжил он минуту спустя. – Взять хотя бы Дану. Чертовски прелестная девушка. Очень хорошенькая, очень молоденькая и совсем невинная. – Морган невольно облизнул губы. – Она давно влюблена в Колина, но он не верит в это, считает её чувства детским капризом. Из-за Дейдры он вдолбил в свою глупую башку, что не может понравиться ни одной женщине... Нет, это же надо быть таким мнительным дураком!

Кевин тихо рассмеялся:

– Так-то ты отзываешься о своём короле?

– Прежде всего, Колин мой друг. И наша дружба даёт мне право критиковать его. Он дурак, что комплексует из-за своей внешности. Дейдра отказывалась выйти за него замуж вовсе не потому, что он некрасив, дело в другом... Кстати, тебе известно, что ты у неё первый колдун?

– Правда? – произнёс Кевин, чувствуя, что краснеет.

Морган пожал плечами:

– Это вполне естественно. Дейдра тянется к себе подобным и чурается нашего брата. Я давно хочу подружиться с ней... нет-нет, ничего такого, не пойми меня превратно. Дейдра очень умная и образованная девушка, у неё свой, особенный взгляд на вещи, и мне доставляет огромное удовольствие общение с ней. К сожалению, она избегает меня, потому что я колдун. А колдуны не в её вкусе... кроме тебя. Ты – поразительное исключение из этого правила. Она не изменила своего отношения к тебе даже после того как Колин обнаружил у тебя Дар. Кое-кто, например МакКормак, объясняет это благодарностью за своё спасение, но я так не считаю. Дейдра не из тех девушек, что...

– Пожалуйста, Морган, – прервал его смущённый Кевин. – Давай не будем об этом.

– Хорошо, – сказал Фергюсон и сразу же перевёл разговор на другую тему. Как и догадался Кевин с самого начала, он пришёл посмотреть на шпагу, которую Колин уже успел расхвалить ему. И так же, как и Колин, Морган потерпел неудачу. Скреплявшие клинок чары поставили в тупик даже самого искусного колдуна Логриса, коим по праву считался Фергюсон.

Огорчённо вздохнув, Морган вернул Кевину шпагу, а на перстень и вовсе не стал смотреть – очевидно, чтобы ещё больше не расстраиваться. Затем они ещё с полчаса говорили на разные нейтральные темы. Обнаружив у своего собеседника явную склонность к сплетням, Кевин спросил его об архиепископе и услышал в ответ грустную историю любви молодой ведьмы-аристократки к обедневшему провинциальному помещику. Наконец Морган сказал:

– Ну, ладно, мне пора. Не то, чего доброго, жена подумает, что я ошиваюсь у девок.

– А она имеет основания так думать? – поинтересовался Кевин.

Морган развязно ухмыльнулся:

– Конечно, имеет. Но я не люблю, когда меня обвиняют в грехах, которые я не совершал. Спокойной ночи, Кевин МакШон. Приятно было потолковать с тобой на сон грядущий.

– Постой, Морган, – остановил его Кевин после некоторых колебаний. – Что ты можешь сказать про Бронвен?

– А в чём дело?

– Ну... Сегодня в аббатстве она как-то странно смотрела на меня. Очень странно – как будто я что-то ей сделал, чем-то её обидел. А я даже не разговаривал с ней.

Морган нахмурился.

– Остерегайся её, Кевин. С Бронвен лучше не заводиться. Если она невзлюбит тебя – плохи твои дела. Все считают её ещё ребёнком, легкомысленной и беззаботной девчёнкой, но на самом деле за этой маской скрывается очень умная, хитрая и коварная ведьма. Я обучал её магии и знаю, на что она способна. А ещё у неё ужасный характер. – Фергюсон покачал головой. – Мне заранее жаль того бедолагу, который возьмёт её в жёны. Лучше сразу убить его, чтоб долго не мучился.