Текст книги "Призрачная реальность [= Протекторат]"

– Продолжай прокладывать курс, дорогуша. Наши планы не изменились, просто теперь нам не придётся согласовывать их со всякими там вероятными линиями будущего. Теперь будущее будет именно таким, каким мы его сделаем.

Глава 22
Марчелло Конте, вице-адмирал

Никакой план, даже самый идеальный, не выдерживает прямого столкновения с реальностью, и по мере реализации в него то и дело приходится вносить коррективы. Так случилось и на сей раз: именно в эту ночь на нового начальника Генерального Штаба Лоренцо Ваккаро внезапно нашёл приступ бессонницы, и он не придумал ничего лучшего, чем нагрянуть в Центр оперативного управления и устроить внеплановую проверку работы дежурной смены. Той самой смены, состав которой стараниями заговорщиков был более чем на девяносто процентов укомплектован из числа верных людей.

Впрочем, Конте был готов к тому, что в ночь решающего выступления у него под ногами будет путаться парочка адмиралов из верховного командования, однако на присутствие самого адмирала Ваккаро он всё же не рассчитывал. Надеясь на то, что к назначенному времени начальник Генштаба угомонится и в конце концов уйдёт домой, Конте тянул до последнего, и лишь когда дальше ждать было нельзя, он в сопровождении группы старших офицеров вошёл помещение главного центра связи, где прочно окопался адмирал.

Ваккаро встретил его без всякого удивления, с таким выражением лица, как будто явился долгожданный гость.

– О, вице-адмирал, вам тоже не спится!

Конте остановился перед ним и отдал честь – не по-адмиральски небрежно и не отрывисто, как делал это в старших командирских чинах, а чётко и старательно, как козырял ещё в бытность свою лейтенантом. Краем глаза он отметил, что в это же самое время все трое офицеров, единственные в центре связи, кто не был посвящён в происходящее, как бы невзначай оказались в окружении своих сослуживцев-заговорщиков, готовых в любой момент разоружить их и взять под арест.

– Господин верховный главнокомандующий! – отчеканил Конте. – Я очень сожалею, но мне придётся...

– Знаю, – перебил его адмирал, отстёгивая от своего пояса кобуру с лучевым пистолетом. – И обещаю не оказывать никакого сопротивления. Смею надеяться, что взамен на моё сотрудничество вы позволите мне остаться здесь и быть свидетелем этого исторического события.

Среди присутствующих пронёсся изумлённый гул. Даже Конте не смог скрыть своих эмоций.

– Как?! Вы знаете обо всём?

– Уже больше года, – невозмутимо ответил Ваккаро, вкладывая в его руки свой пистолет. – Когда вы вернулись с Дамограна и доложили о результатах своего расследования, я понял, что вы рассказали мне далеко не всю правду. Однако я ни с кем не поделился своими подозрениями, а стал копать самостоятельно и в результате вышел на ваш заговор. Сначала я очень разозлился. Взбесился даже. Я просто рвал и метал, зубами скрежетал: дескать, что ж это происходит, какая-то шайка сопливых бригадиров и полковников во главе с несколькими свежеиспечёнными молокососами-адмиралами задумали облапошить весь высший командный состав, готовят за нашей спиной заговор... – Начальник Генштаба ухмыльнулся. – Да уж, разбушевался я будь здоров. Но потом, взвесив все «за» и «против», понял, что вы делаете стоящее дело, и перестал на вас сердиться. В конце концов, из истории известно, что в основном государственные перевороты осуществляют именно старшие офицеры. Генералы и адмиралы для этого слишком старые и ленивые. Так что я решил не мешать и даже в меру своих сил содействовал вам. Как вы думаете, почему через восемь месяцев после производства в контр-адмиралы вы стали вице-адмиралом и заместителем командующего Девятым флотом? И почему, по-вашему, две недели назад я отправил адмирала Росси во внеочередной отпуск, передав весь флот в ваше полное подчинение?

В огромном зале центра связи воцарилось напряжённое молчание. Заговорщики обменивались озадаченными взглядами, напрочь позабыв о тех трёх офицерах, которых следовало взять под арест. Впрочем, эти офицеры были так ошарашены происходящим, что и не думали предпринимать никаких действий – тем более, что их верховный главнокомандующий, хотя его, со всей очевидностью, собираются арестовать, явно не намерен оказывать сопротивления. Конте от души понадеялся, что захват остальных отделов Генштаба проходит по плану, без подобных сюрпризов.

– Если вам всё было известно, – наконец произнёс он, – то почему вы молчали? Почему не открылись нам?

– Потому что в этом случае вы бы потребовали, чтобы я возглавил ваш... гм, вашу революцию. Ведь так?

– Безусловно, главнокомандующий. Такая фигура как вы...

– В том-то и дело, молодой человек. Не стану кривить душой: соблазн у меня был, и большой. Однако позже я передумал. Знаете ли, у меня есть хорошая работа, которая мне очень нравится и не сильно отягощает мою совесть, и я не хотел бы променять её на ту неблагодарную ношу, которую вы взваливаете на свои плечи. Малодушно, не спорю. Но лучше уж я останусь во главе Корпуса и со своей стороны сделаю всё возможное, чтобы вы поскорее очистили нашу несчастную планету от мафиозной заразы. Да поможет вам Господь в этом нелёгком деле.

«Да поможет Господь всей Терре-Сицилии», – эхом откликнулось в мыслях Конте.

К тому времени заговорщики уже оправились от первого шока и принялись за своё дело.

– Господин вице-адмирал, – доложил коммодор Валенти. – Все верные нам части и соединения находятся в боевой готовности. Весь личный состав верховного командования взят под домашний арест. Первый этап операции прошёл без серьёзных инцидентов.

Конте вновь козырнул адмиралу Ваккаро и направился к главному терминалу, откуда он мог связаться со всеми кораблями, частями и соединениями, дислоцированными в пространстве Терры-Сицилии. Усевшись в широкое мягкое кресло, он обратился к работающему за пультом старшему оператору:

– Линии связи готовы, командор?

– Так точно, вице-адмирал!

– Передавайте «красный пароль».

– Есть «красный пароль»!

Одновременно во всех наземных и космических частях была объявлена боевая тревога первой степени. Верные заговорщикам силы, ядро которых составлял Девятый флот, немедленно двинулись на выполнение своих заданий, а на остальных кораблях, космических станциях и в наземных казармах поднятый по тревоге личный состав замер у ближайших видеоприёмников в ожидании срочного сообщения от верховного командования.

– Минута до прямого эфира, – произнёс оператор, не отрываясь от пульта.

К Конте быстрым шагом подошёл Лоренцо Ваккаро.

– Вы будете выступать в живую? У вас нет готовой записи?

– Запись есть, – ответил Конте. – Но я решил, что будет лучше сделать заявление в прямом эфире. Так честнее.

– Полностью согласен с вами, молодой человек, – одобрительно кивнул адмирал. – Позвольте я встану рядом с вами. Обещаю ни во что не вмешиваться. А моё молчаливое присутствие на экранах поможет избежать локальных инцидентов.

– Это будет замечательно, главнокомандующий, – ответил Конте, а в мозгу у него мелькнула заманчивая мысль: «Вот если бы он ещё и сел на моё место...»

– ...Шесть, пять, четыре, – отсчитывал оператор, – три, два, один... Вы в эфире!

Конте глубоко вдохнул:

– Дорогие сослуживцы! Офицеры, сержанты и рядовые, весь технический персонал Сицилианского Экспедиционного Корпуса. Я, вице-адмирал Марчелло Конте, первый заместитель командующего Девятым флотом, обращаюсь к вам как председатель Совета Национального Спасения Терры-Сицилии...

Он говорил заученный текст, почти не слушая себя, а перед его внутренним взором одна за другой мелькали картины того, что происходит сейчас и что должно произойти в ближайшие минуты. Вот эскадрильи челноков, отделившись от кораблей-маток, стремительно снижаются к поверхности планеты и берут под контроль воздушное пространство над всеми военными городками СЭК – благо семьи военнослужащих Корпуса предпочитали селиться компактно и не смешиваться с остальной массой соотечественников. Над всеми значительными городами Терры-Сицилии зависают на антигравах огромные неповоротливые боевые станции суборбитального класса, взяв под прицел все стратегически важные объекты. Десантные группы коммандос готовятся к штурму главных резиденций всех донов, основных административных центров Семей и крупных полицейских участков. Одновременно со всем этим свыше тысячи высокопрофессиональных сетевых взломщиков приступают к захвату всех принадлежащих Семьям телекоммуникаций, электронных банков данных и устанавливают контроль над их финансовыми и информационными потоками. Пока что всё происходило бескровно, но вот-вот прольётся первая кровь – это было неизбежно и неотвратимо. Дай-то Бог, чтобы её пролилось как можно меньше...

Когда Конте закончил свою речь, и старший оператор отключил связь, в зале повисла тишина, нарушаемая только бормотанием нескольких офицеров, которые короткими фразами подтверждали получение текущих докладов от командиров эскадрилий и десантных частей.

– Первая реакция! – громко воскликнул коммодор Валенти, склонившись над соседним пультом. – Вторая специальная десантная бригада Пятого флота готова к выполнению боевого задания и ждёт наших распоряжений.

– На связи командование орбитальной станции «Сиракуза», – тотчас послышалось из дальнего конца зала.

– Четвёртый дивизион планетарных заградителей...

– Полярная база «Энцо Тоскани»...

Сообщения посыпались, как из рога изобилия. Конте и его штаб были готовы к такому развитию событий, поэтому без промедления принялись распределять боевые задачи – работы хватало на всех.

Адмирал Ваккаро мягко положил руку на плечо Конте. Тихо, почти шёпотом он произнёс:

– Всё отлично, сынок. Ты говорил красиво и убедительно. Я бы так не смог. Потому что я не верю в то, что смогу сделать всё обещанное. А ты веришь – значит, сделаешь. И другие верят, что ты сможешь.

Конте отчаянно хотелось, чтобы это было так. Он по-прежнему сомневался в правильности своего выбора и тем не менее понимал, что дороги назад нет. А впереди были годы напряжённого и кропотливого труда, годы борьбы с инерцией погрязшего в коррупции общества, годы испытания соблазнами власти – и для него самого, и для тех людей, с которыми он разделит это тяжкое бремя.

«Чем станет Терра-Сицилия через двадцать лет? – думал Конте. – Свободным обществом достойных граждан или тем же, чем есть сейчас, только с другими вывесками? Кем стану я – человеком, который привёл свою страну к свободе и демократии, или очередным кровавым диктатором, верховным пастухом забитого стада овец?..»

Человек, который уже на следующий день будет провозглашён первым президентом Республики Терра-Сицилия, терзался сомнениями.

Глава 23
Игорь Поляков, адвокат

Мой зять Уильям Василов лихо посадил флайер на крышу нашего дома и заглушил двигатель. Я облегчённо перевёл дыхание и отключил противоперегрузочный антиграв пассажирского кресла.

– Вот что, Билл, – повторил я уже в который раз. – Я совсем не против твоей любви к рискованной езде. В конце концов, каждый волен сам выбирать свою смерть. Однако прошу тебя: когда мы летим вместе, будь поаккуратнее. Если Юля станет вдовой, это невелика потеря; но я совсем не хочу оставить её сиротой.

Билл изобразил на лице виноватое выражение и, прежде чем выбраться из кабины, любовно прикоснулся к своим капитанским нашивкам.

– Ладно, тесть, извини. Я чересчур увлёкся. Ведь этого дня я ждал целых пять лет, с тех пор как получил звание командора.

– Ага. И теперь уже воображаешь себя без пяти адмиралом.

Билл смущённо ухмыльнулся в ответ.

В холле квартиры нас встретила Алёна. Она смерила оценивающим взглядом широкоплечую фигуру зятя в новенькой с иголочки форме и с улыбкой произнесла:

– Привет, именинничек. Ты отлично выглядишь. Поздравляю с повышением.

– Спасибо, ма, – ответил Билл иронично; он был старше Алёны на восемь лет. – А где Юля?

– Готовит для тебя подарок. Скоро вернётся.

– Что за подарок?

– Это сюрприз. – Жена повернулась ко мне: – Между прочим, у нас за праздничным столом будут гости. Очень дорогие гости.

– Какие?

– Сам взгляни. Интересно, узнаешь ли их.

Оставив зятя с женой в холле, я прошёл прямиком в гостиную и увидел там двоих человек – худощавого мужчину лет сорока и молодую женщину старше двадцати пяти, но младше тридцати, с коротко остриженными русыми волосами.

Алёна, конечно же, шутила насчёт того, узнаю ли я их. События десятилетней давности слишком сильно запечатлелись в моей памяти, чтобы я смог забыть Мишеля Тьерри, который погиб вместе с адмиралом Сантини, а затем был воскрешён из мёртвых, благодаря поразительным способностям Вики и Тори.

Что же касается молодой женщины, то её лицо (правда, с другой причёской) я видел перед собой каждый день. Это была сестра-близнец моей жены, её двойник, явившийся к нам из отменённого варианта реальности. Поначалу мы для ясности называли её Алёной-старшей, так как она была на год взрослее моей Алёны, но вскоре ей это надоело и она заявила, что берёт себе имя, данное ей от рождения – Элен Розалинда Конноли.

В последний раз я виделся с Элен немногим менее пяти лет назад, когда она вместе с Тори гостила на Дамогране. Потом они улетели на Арран, где незадолго до этого произошла революция (вернее, контрреволюция) и к власти вернулась королевская семья, а Томас Конноли, отец Алёны и Элен, стал первым министром правительства. На Арране девушки провели около года, после чего отправились на Землю – к сестре Тори, Вике, которая жила там вместе с Мишелем Тьери. С тех пор контакты между Элен и Алёной практически сошли на нет – шутка ли, письмо с Земли до Дамограна идёт не менее четырёх месяцев.

– Привет, Игорь, – сказала Элен, направляясь ко мне. – Очень рада тебя видеть.

– Я тоже рад, – ответил я, неуклюже поцеловав её в щеку.

Затем пришла очередь Тьерри, которому я крепко пожал руку.

– Здравствуйте, Мишель. Какими судьбами вас занесло на Дамогран? По службе или просто так?

Тьерри, насколько мне было известно из рассказов Алёны, по-прежнему работал в министерстве иностранных дел. Его юридическое «воскрешение» организовали Генри и Лайонел Янги, которые состряпали историю о том, что Тьерри был похищен на Эль-Парайсо агентами Семьи Трапани и подменён биологическим роботом, запрограммированным на убийство адмирала Сантини. Проведённая на Земле экспертиза тела подтвердила факт подмены, поэтому самой сложной частью легенды было представить убедительные доказательства, что Тьерри оказался лишь невинной жертвой этого чудовищного плана и принимал в нём участие помимо своей воли. Братья Янги справились с этим блестяще, организовав его эффектное освобождение «из застенков мафии».

Так что дипломатическая карьера Тьерри, хоть и немного подпорченная этой неприятной историей, всё же не оборвалась. Вернувшись на Землю, он продолжил работу в аппарате МИДа, медленно, но верно взбираясь наверх по служебной лестнице. В своём последнем письме, которое Алёна получила полгода назад, Элен вскользь упоминала, что он уже заведовал каким-то отделом.

– Дипломатическая миссия, – ответил Тьерри. – Меня снова назначили послом на Дамогран. – Он улыбнулся. – А ещё говорят, что нельзя войти в одну реку дважды.

– Ну, это не совсем одна и та же река, – возразила Элен. – Прежде всего, Мишель теперь не временный поверенный, как в прошлый раз, а чрезвычайный и полномочный посол. Во-вторых же, он не только посол, но также и координатор всех земных дипломатических представительств в нашем регионе.

– Как это? – удивился я.

– Недавно правительство Земли пересмотрело статус нашего посольства на Дамогране, – объяснил Тьерри. – В связи с последними открытиями пригодных для колонизации планет в области Галактического Ядра резко возросло значение вашей планеты как одного из форпостов новой волны экспансии человечества. Поэтому при здешнем посольстве будет создан региональный координационный центр, возглавить который поручено мне.

– Поздравляю, – искренне сказал я. – Ну а ты, Элен, надолго к нам?

– На пять лет. Именно столько Мишель проведёт на Дамогране в должности посла, а потом он собирается вернуться на Землю и заняться публичной политикой. Уже есть договорённость с руководством его партии, что он будет баллотироваться в Генеральную Ассамблею. Его считают весьма перспективной кандидатурой на пост первого заместителя министра иностранных дел. – Элен улыбнулась. – Впрочем, амбиции Мишеля идут дальше этого. В будущем он собирается возглавить Совет Министров Конфедерации.

Должен признать, что я не сразу сообразил, какое отношение имеют наполеоновские планы Тьерри к длительности пребывания Элен на Дамогране. Лишь через несколько секунд до меня дошло.

– Так вы... что, поженились?

– Да, – кивнула Элен, для пущей убедительности взяв Тьерри под руку. – Теперь меня зовут Элен Конноли-Тьерри. Ты не ожидал?

– Я... гм... конечно, примите мои поздравления... А как же Тори? И Вика?

– Мы расстались с ними. Я – с Тори, Мишель – с Викой. – Элен пожала плечами. – Жизнь идёт, и ничто не вечно под луной.

Дальнейшему нашему разговору на эту тему помешало появление Алёны с Биллом. Некоторое время мы болтали о том о сём, затем жена ушла на кухню, чтобы продолжить стряпню (блюда к праздничному обеду по случаю производства зятя в капитаны она решила приготовить собственноручно), а вскоре после этого Билл заспорил с Тьерри по какому-то вопросу из области межзвёздной политики и увёл его в свой кабинет, где находился голографический проектор с подробной картой Галактики.

Когда мы с Элен остались в гостиной вдвоём, я спросил:

– И всё-таки, как это получилось? Алёна никогда не говорила мне, что между тобой и Мишелем... есть глубокая симпатия. Или ты не писала ей об этом?

– Не писала, потому что ничего не было. Никакой глубокой, как ты выразился, симпатии. Была просто симпатия – чисто дружеская, человеческая. Мы всегда были лишь хорошими друзьями, и я сама была поражена, когда за две недели до своего отлёта на Дамогран Мишель предложил мне руку и сердце.

– И как он это объяснил?

– Очень просто: что устал от неопределённости своих отношений с Викой, что хочет настоящей крепкой семьи, хочет детей, хочет обычного человеческого счастья. Я прекрасно поняла его, потому что сама хотела того же самого. Вот и согласилась – сразу, почти без раздумий. Мы улетели вместе, а в пути поженились. Сначала это казалось нам немного безумной авантюрой, но позже... Короче, за пять с лишним месяцев путешествия мы убедились, что поступили совершенно правильно. Мишель замечательный человек. – Элен сделала паузу и пристально посмотрела на меня. – Почти такой же замечательный, как ты.

Я смущённо отвёл взгляд.

– А как отнеслись к этому Вика с Тори?

– Совершенно спокойно. Наверное, они давно были готовы к этому. И даже не наверное, а наверняка. Ведь ты знаешь об их способностях. Правда, Тори немного огорчилась – но не очень сильно. А Вика, то она, как мне показалось, и вовсе была рада, что Мишель ушёл от неё.

– Понятно, – сказал я. – А как они вообще поживают?

– Как и раньше. Сотрудничают с братьями Янгами, ловят преступников и между делом присматривают за тем, чтобы наш мир снова не охватила эпидемия временных парадоксов.

– О Еве по-прежнему ничего не слышно?

– Нет, ничего. По пути мы сделали остановку на Терре-Сицилии и встречались там с президентом Конте. Он продолжает её искать, но пока безуспешно. Бедняга – ведь во многом ради неё он согласился продолжить дело адмирала Сантини. Так, во всяком случае, утверждают Вика с Тори, а они знают, о чём говорят.

Ева Монтанари исчезла восемь лет назад, вскоре после государственного переворота на Терре-Сицилии. Исчезла бесследно, и отыскать её не помогли даже поразительные способности Вики и Тори. А если говорить начистоту, то она их попросту перехитрила, устроив такое стечение обстоятельств, которое помешало им вернуться в нужное время и в нужное место и узнать, что же на самом деле случилось. Кстати сказать, в этом деле было ещё одно пикантное обстоятельство: при бегстве Ева умыкнула у своих подруг их любимую яхту «Звёздный Скиталец» и вместе с ней как в воду канула. Мотивы, которые побудили её на такой шаг, так и остались неясными...

Я медленно прошёлся по комнате и остановился возле книжного шкафа, где на одной из полок, на самом видном месте, стояли в ряд семь книг, написанных моей женой, Алёной Габровой-Поляковой. В наше время подавляющее большинство художественной литературы выпускается исключительно в электронной форме, и лишь самые популярные книги также печатаются и на бумаге – в виде роскошных подарочных изданий. К числу таковых принадлежали и книги Алёны.

– А ты так ничего и не пишешь? – спросил я у Элен.

– Нет, – грустно покачала она головой. – Иногда пытаюсь писать – стихи, прозу, – но ничего путного не получается. Всё слишком пресно, слишком примитивно, никакой глубины. Не понимаю, в чём тут дело. – Элен подошла к шкафу и взяла с полки последний роман Алёны, озаглавленный просто и бесхитростно: «Сёстры». – Я уже прочитала его. Правда, в испанском переводе, который купила на Эль-Парайсо; английского оригинала я там не нашла, а ждать до прилёта на Дамогран не хотела. Читала – и плакала. Не только потому, что книга о нас с Алёной и о Вике с Тори. Просто... просто я чувствовала, что могла бы написать это и сама. Написать точно так же, точно теми же словами... Но, – в её глазах заблестели слёзы, – не могу. Ничего не могу...

Из холла донеслись громкие голоса. Спустя несколько секунд в гостиную вошли Юля с Алёной, а за ними шествовал Билл, лицо которого сияло ярче чем даже шевроны на рукавах его капитанского кителя.

Радостно выкрикнув с порога «Папа!», дочка бросилась ко мне, обхватила руками мою шею и крепко поцеловала меня.

– Полегче, лапочка, – растерянно пробормотал я. – Кажется, ты промахнулась. Ведь это не меня, а Билла произвели в капитаны.

– Я его уже поздравила, – ответила Юля. – А теперь ты поздравь меня.

– Поздравляю, госпожа капитанша. – Я никак не мог взять в толк, что происходит. – Но с чем?

Юля посмотрела на меня сияющими глазами:

– Я назову её Викторией, па. А звать её мы будем просто Тори. Ты ведь не против, дедушка?

Наконец-то я всё понял. Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась...