Текст книги "Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало"

Великий князь имел репутацию вспыльчивого человека, но за 13 месяцев в Ставке проявил это качество лишь раз в отношении заснувшего на дежурстве младшего офицера⁷⁹. Слухи о его жесткости в отношении той части генералитета, которая не оправдала предвоенных надежд, не соответствовали действительности. На деле имели место единичные увольнения. Для сравнения, Ж. Жоффр, получив права главнокомандующего, в первые месяцы войны очистил французскую армию от балласта, уволив по служебному несоответствию двух командующих армиями, семерых командующих корпусами, 24 начальников дивизий, всего до 30 % всего высшего командного состава армии⁸⁰. Масштабы этой меры, безусловно, были вызваны французской спецификой, слишком сильным влиянием общества на чинопроизводство перед войной, но ее положительные последствия вскоре дали о себе знать. Ничего подобного в русской армии сделано не было.

«Замена начальствующих лиц, – признавал Ю. Н. Данилов, – производилась и у нас, но едва ли не с излишней в некоторых случаях нерешительностью и снисходительностью»⁸¹. Может быть, это было связано и со свойствами характера главнокомандующего: «Великий князь был тверд в своих симпатиях и дружбе. Если кто, служа под его начальством или при нем, заслужил его доверие, обратил на себя его внимание, то великий князь уже оставался его защитником и покровителем навсегда. В этом отношении он был совершенно противоположен Государю… От «своих» он никогда не отворачивался и упорно защищал тогда, когда они оказывались недостойными защиты»⁸².

Твердость духа главнокомандующего также была несколько преувеличена. Он никогда не появлялся на линии огня, не был даже далее ставок главнокомандующих фронтами, в мелочах и в крупном оберегал свой покой и здоровье, даже на автомобиле никогда не ездил со скоростью, превышающей 25 верст в час, «при больших несчастьях он или впадал в панику, или бросался плыть по течению, как это не раз случалось во время войны и в начале революции»⁸³. Справедливости ради необходимо отметить, что существует и другое объяснение поведения Николая Николаевича (младшего). А. Д. Бубнов считает, что великий князь не являлся представителям «общественности» и не посещал фронта для того, чтобы избежать подозрений императора и чтобы его не могли упрекнуть в том, что он намеренно ищет популярности⁸⁴. Безусловно, это объяснение вполне применимо по отношению к встречам с «общественностью», но посещение фронта – совершенно другое дело. Впрочем, самое важное то, что Николай Николаевич был готов к исполнению своих обязанностей далеко не самым лучшим образом. Более того, еще до войны он внес немалый вклад в срыв подготовки к ней.

Зимой 1905 г. под руководством А. фон Шлиффена в Большом Генеральном штабе была проведена военная игра, заложившая основные принципы действий германских войск в будущей войне⁸⁵. Ее результаты и стали основой плана действий Германии на первом этапе. Штабу Варшавского военного округа удалось получить агентурным путем отчет о военной игре Большого Генерального штаба по обороне Восточной Пруссии и действиях против Франции⁸⁶. Следует отметить, что разведывательное отделение окружного штаба работало весьма энергично и добилось весьма значительных результатов⁸⁷. В 1910 г. этот документ был издан под грифом «секретно» в ведомстве генерал-квартирмейстера штаба Варшавского округа. Основной удар германцы предполагали нанести на Западном фронте, где рассчитывали встретить объединенные англо-французские силы численностью 1,3 млн человек пехоты, не считая других родов оружия. Русская угроза восточным границам Германии на первом этапе войны исчислялась А. фон Шлиффеном в 500 тыс. человек пехоты⁸⁸.

По оценкам Большого Генерального штаба, русские войска должны были наступать двумя армиями – Неманской (18 дивизий) и Наревской (14,5 дивизии). Перед германским командованием в Восточной Пруссии ставилась задача не допустить объединения этих армий и разгромить их по отдельности или короткими фланговыми ударами, или путем сосредоточения превосходящих сил против одной из них, чтобы затем обрушиться на другую⁸⁹. На границах с Россией немцами была создана система обороны, которая облегчала выполнение этой задачи. И снова благодаря хорошо поставленной работе разведки Варшавского военного округа русские штабы были с избытком снабжены информацией о германских укреплениях⁹⁰. Прежде всего были укреплены проходы в промежутках между цепью Мазурских озер. Озера были соединены между собой каналами шириной около 19 метров, которые нельзя было пройти вброд. У железнодорожных мостов были построены бетонированные укрепления для артиллерии и пехоты. На самом удобном для движения перешейке у города Летцен был построен форт-застава Бойен, для взятия которого требовалась артиллерия 6– и 11-дюймового калибра⁹¹.

Еще в середине 1890-х гг. германские военные всерьез рассматривали возможность вторжения русской конницы непосредственно вслед за объявлением войны. По их подсчетам, в Восточную Пруссию могло быть направлено шесть, а в Силезию и Позен – две кавалерийские дивизии⁹². Для того чтобы снять эту опасность, вдоль каналов и линий железных дорог были вырублены просеки шириной в 80-100 метров, в которых на расстоянии 1200–1400 шагов друг от друга располагались кирпичные двухъярусные блокгаузы, а подходы к ним прикрывали три линии проволочных заграждений: 1) из колючей проволоки высотой свыше двух метров; 2) из колючей проволоки высотой в рост человека, по этому заграждению были пропущены два дополнительных проволочных каната толщиной в 12,252 мм, которые не поддавались резке обычными проволочными ножницами, и для разрыва их требовались подрывные патроны; 3) забор из гладкой проволоки. Немецкие оборонительные сооружения позволяли выделить для обороны свыше 110 км всего одну дивизию⁹³, они практически полностью исключили возможность проникновения в Восточную Пруссию 3-й русской армии, которая могла бы действовать в связи с Неманской и Варшавской армиями. «Чем меньше, чем теснее театр войны, – гласило русское довоенное обозрение этих укреплений, – тем крупнее и ярче выступает оперативная роль крепостей. Германские крепости находятся в самой тесной связи с действиями полевой армии»⁹⁴.

Опираясь на созданную таким образом систему обороны, немцы планировали разбить русскую армию, которая начнет вторжение со стороны Варшавы, охватив ее левый фланг и тыл, то есть нанести ей основной удар с запада, из глубины собственной территории⁹⁵. Именно левый фланг Наревской армии А. фон Шлиффен считал наиболее опасным для нее направлением. Затем германские войска должны были нанести поражение 2-й русской армии, которая действовала бы со стороны Немана. Основной удар здесь планировалось нанести по правому флангу русской армии, примыкающему к побережью Балтийского моря⁹⁶. В случае осуществления этого плана к 35-му дню от начала мобилизации угроза вторжения в Восточную Пруссию была бы ликвидирована. «Мы должны, – отмечал А. фон Шлиффен, – стараться скорее разбить противника и уничтожить его»⁹⁷. Информация о планах действий потенциального противника не могла быть игнорирована.

В декабре 1910 г. в Петербурге планировалось провести стратегическую игру, в которой должны были участвовать командующие военными округами, то есть командующие фронтами и армиями в будущей войне на западе. Кроме них в игре должны были принять участие и начальники окружных штабов. Первоначально ее собирались провести без предполагаемого главнокомандующего, но в последний момент пришли к паллиативному решению: назначался старший игры – великий князь Николай Николаевич (младший). Посредником в игре должен был стать Николай II, а его помощником – В. А. Сухомлинов. Это не оставляло сомнений по поводу того, кто в случае войны должен был стать Верховным главнокомандующим, а кто – начальником его штаба, первым помощником⁹⁸.

Игра была объявлена внезапно для многих ее участников, остававшихся в неведении о ее программе почти до самого начала. Предполагалось, что она пройдет в Зимнем дворце 9, 11, 13, 15 и 16 декабря с 14 до 18 часов, а 10 и 14 декабря в 20 часов по ее результатам будут сделаны сообщения (все даты – старого стиля). Николай Николаевич был весьма недоволен⁹⁹. В случае войны ему предназначался пост командующего 6-й армией, которая должна была прикрыть Петербург и подходы к нему. Это было почетное назначение, но, очевидно, оно не соответствовало ни претензиям великого князя, ни его статусу, ни положению командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа. В случае поражения в игре, к которой он не был готов, великий князь уже не смог бы претендовать на пост Верховного главнокомандующего. В результате он предпочел сорвать игру.

«Великий князь Николай Николаевич, – отметил в своем дневнике от 7 (20) декабря 1910 г. А. А. Поливанов, – решительно отказывается принять участие в предстоящей военной игре в качестве главнокомандующего, говоря, что он не подготовлен, многих взглядов не разделяет и 12 декабря уезжает в Скерневицы на охоту»¹⁰⁰. «Командующие войсками съехались, – вспоминал В. А. Сухомлинов, – все было готово, но за час до начала игры Государь прислал мне записку, что занятия отменяются. Затем выяснилось, что Николай Николаевич был против «этой затеи», в которой «военный министр хочет делать экзамен командующим войсками». Всех приехавших командующих из провинции он пригласил к себе на обед, не пригласив меня»¹⁰¹.

«В назначенный день и к условленному часу в залах Зимнего дворца, где должна была происходить военная игра, были расставлены столы, на них разложены топографические карты и прочие необходимые материалы, – вспоминал Ю. Н. Данилов. – Оставалось раздать задания, с которыми я и прибыл во дворец. И вдруг… по телефонному звонку, в час начала игры – полная отмена. Сбор командующих войсками и их начальников штабов предложено использовать для обычных, ежегодно практиковавшихся совещаний о местных нуждах округов»¹⁰². Высшие чины армии, собравшиеся во дворце императора для участия в игре, были извещены о ее отмене по телефону! Это был большой удар по авторитету военного министра и ГУГШ. «С большим конфузом возвращались мы к себе через площадь в Главное управление», – вспоминал один из организаторов игры¹⁰³.

Русский Генеральный штаб в мирное время очень слабо занимался подготовкой высшего военного состава к будущей войне¹⁰⁴. Срыв военной игры, безусловно, сыграл самую негативную роль в этом вопросе. Это тем более важно хотя бы потому, что в ходе ее предполагалось отработать планы вторжения в Восточную Пруссию. Правда, были планы провести игру весной того же года¹⁰⁵, но только весной 1914 г. военному министру удалось, проявив большую настойчивость, провести игру в Киеве, уже под своим руководством и без участия Николая Николаевича¹⁰⁶. Определенную помощь в этом В. А. Сухомлинов получил от результатов визита Ж. Жоф-фра в Россию в августе 1913 г. Французский генерал был очень недоволен увиденным на маневрах, которые показались ему похожими на парад¹⁰⁷. К весне 1914 г. русская военная разведка получила еще два отчета о германских военных играх по обороне Восточной Пруссии, проведенных в 1911 и в 1913 гг.¹⁰⁸ Сомнений в том, что на первом этапе войны Германия нанесет главный удар по Франции через нейтральные Бельгию и Люксембург и, следовательно, ограничится на своих восточных рубежах обороной, у русской разведки практически не было.

Игра проходила с 20 по 24 апреля (с 3 по 7 мая) 1914 г., то есть за три месяца до начала войны, в Киеве под руководством В. А. Сухомлинова. В ее основу были положены соображения по стратегическому развертыванию, утвержденные 25 сентября (8 октября) 1913 г., к участию привлекались почти все будущие командующие фронтами, армиями и их начальники штабов. Штаб В. А. Сухомлинова составили начальник Главного управления Генерального штаба генерал Н. Н. Янушкевич, генерал-квартирмейстер генерал Ю. Н. Данилов, начальник Главного управления военных сообщений генерал-лейтенант Ф. Н. Добрышин, главный интендант генерал Д. С. Шуваев, за противника играли те чины ГУГШ, которые разрабатывали подготовку соответствующих фронтов¹⁰⁹.

Военные игры получили широкое распространение среди офицеров Генерального штаба только за 10 лет до войны¹¹⁰. Однако старшие начальники к ним привлекались редко – они не любили эти занятия, подозревая в них своего рода экзамен. «Если время от времени и организовывались военные игры для более крупных начальников, то все же они ограничивались пределами одного какого-либо округа, – вспоминал Ю. Н. Данилов. – Значение же военной игры, организованной в Киеве в 1914 году, именно и заключалось в том, что для участия в ней были собраны почти все лица, долженствовавшие с мобилизацией занять высокие и ответственные посты в действующей армии. Кроме того, в основу этой игры были положены имевшиеся сведения о силах и намерениях наших предполагавшихся противников – Германии и Австро-Венгрии, вероятная политическая обстановка и наши действительные предположения на случай войны с центральными державами Европы»¹¹¹.

Противники России по игре делились на наиболее вероятных (Германия и Австро-Венгрия) и возможных (Румыния, Швеция, Турция), среди наиболее вероятных союзников были названы балканские государства. По основному варианту, предлагаемому для игры, немцы сначала наносили удар по Франции, оставив в Восточной Пруссии незначительные силы. Не исключалась и возможность германского наступления против России. И в том, и в другом случае русская армия должна была нанести удар по Австро-Венгрии и отвлечь на себя как можно больше сил Германии. При этом предполагалось, что Германия сможет перейти в наступление на 13-й день после начала мобилизации, Австро-Венгрия – на 16-й день, Румыния – на 15-й день утром в случае развертывания армии в средней Румынии или на 18-й день утром в случае развертывания в северной Румынии. В то же время готовность русской армии на 16-й день мобилизации равнялась только 50 %, ее полный сбор ожидался на 26-й день, и только лишь на 26-41-й день на линию Смоленск – Брянск – Никитовка должны были прибыть азиатские корпуса, и оттуда их можно было отправить на любое направление. Таким образом, значительное превосходство России в силах – 1566 батальонов, 1063 эскадрона и сотни, 5708 орудий – компенсировалось для ее противников отставанием во времени их сосредоточения¹¹².

Задачи игры были сформулированы следующим образом: Россия и Франция вступают в войну с Германией, Австро-Венгрией, Италией, а Румыния приступила к мобилизации, но заняла выжидательную позицию. Австрийская армия в Галиции – 40 пехотных и 10 кавалерийских дивизий – силами семи корпусов наступает в район Седлице – Брест – Кобрин (то есть в основание системы снабжения русской Польши), прикрывшись остальными силами от возможного удара со стороны Киевского военного округа. Германская армия основной удар наносит по Франции, оставив в Восточной Пруссии 10 полевых и 11 активных дивизий. С их стороны ожидался удар в направлении среднего Немана, на участок Гродно – Олита¹¹³. Таким образом, предполагалось, что австрийцы будут пытаться разбить русскую армию в ходе ее мобилизации и сосредоточения, а немцы постараются помочь им организовать в Царстве Польском гигантские Канны. Эти предположения были недалеки от истины. По плану игры создавались два фронта:

1. Северо-Западный (главнокомандующий – генерал Я. Г Жилинский, командующий войсками Варшавского военного округа; начальник штаба фронта – генерал-лейтенант В. А. Орановский, начальник штаба Варшавского округа) в составе 1-й армии (командующий – генерал-адъютант П. К. Ренненкампф, командующий войсками Виленского военного округа; начальник штаба армии – генерал-лейтенант Г. Г Милеант, начальник штаба Виленского округа) и 2-й армии (командующий – генерал от кавалерии барон Е. А. Рауш фон Траубенберг, помощник командующего войсками Варшавского военного округа; начальник штаба армии – генерал-майор В. Г. Леонтьев, генерал-квартирмейстер Варшавского округа);

2. Юго-Западный (главнокомандующий – генерал-адъютант Н. И. Иванов, командующий войсками Киевского военного округа; начальник штаба – генерал-лейтенант М. В. Алексеев, командир 13-го армейского корпуса) в составе четырех армий: 4-я (командующий – генерал барон А. Е. фон Зальца, командующий войсками Казанского военного округа; начальник штаба – генерал-майор А. Е. Гутор, начальник штаба Казанского округа), 5-я (командующий – генерал П. А. Плеве, командующий войсками Московского военного округа; начальник штаба – генерал-майор Е.-Л. К. Миллер, начальник штаба Московского округа), 3-я (командующий – генерал А. Е. Чурин, командир 21-го армейского корпуса; начальник штаба – генерал-лейтенант В. М. Драгомиров, начальник штаба Киевского округа), 8-я (командующий – генерал Н. В. Рузский, помощник командующего войсками Киевского военного округа; начальник штаба – генерал-майор П. Н. Ломновский, генерал-квартирмейстер Киевского округа)¹¹⁴. 6-я армия оставалась для защиты Петербурга, 7-я – разворачивалась против Румынии.

Обращает на себя внимание то, что «ударные» армии на двух направлениях – 2-я (Северо-Западный фронт) и 8-я (Юго-Западный фронт) получили в командующие помощников командующих войсками Варшавского и Киевского округов и окружных генерал-квартирмейстеров, а важнейший пост начальника штаба Юго-Западного фронта, при значительной к этому времени антипатии В. А. Сухомлинова к М. В. Алексееву, был поручен именно ему, а не его преемнику генералу В. М. Драгомирову. С другой стороны, в этой игре не принимал участие генерал А. В. Самсонов, возглавивший через три с небольшим месяца погибшую в Восточной Пруссии 2-ю армию.

В ходе игры, несмотря на поставленные в ее начале задачи, в полной силе проявилось увлечение Я. Г Жилинского и Ю. Н. Данилова восточнопрусским направлением и полное игнорирование проблем, связанных с организацией работы тыла. Уже тогда, в Киеве, П. К. Ренненкампф обратил внимание на тот факт, что решение о переходе в наступление его армии, не закончившей еще сосредоточения, вряд ли может считаться правильным¹¹⁵. Если присутствие В. А. Сухомлинова в ходе игры еще действовало на Я. Г Жилинского и Ю. Н. Данилова сдерживающим образом, то при Верховном главнокомандующем великом князе Николае Николаевиче (младшем) они получали возможность реализовать свои замыслы на практике. Я. Г Жилинский по результатам игры требовал придать каждой армии полевую 100-верстную железную дорогу для осады Кёнигсберга и крепостей на Висле, а в начале войны ставил задачу подготовки осады этих крепостей даже после гибели самсоновской армии. Несмотря на то что игра показала опасность слишком большого удаления 1-й и 2-й армий друг от друга, в ходе мобилизации 2-я армия была развернута еще западнее, для ускорения в обход линии Мазурских озер. Н. И. Иванов, М. В. Алексеев и В. М. Драгомиров подали по окончании штабной игры доклады: они предлагали не торопиться с наступлением (по условиям игры оно должно было начаться до завершения мобилизации и сосредоточения основной массы войск – не позже чем на девятый день) и до 21-го дня мобилизации ограничиться обороной¹¹⁶.

В основе игры лежал план военного министра генерала В. А. Сухомлинова, который достался через несколько месяцев другому исполнителю – Николаю Николаевичу (младшему) вместе со штабами, в которых отсутствовало даже подобие на единство доктрины. Последнее понималось, как отмечал современник, «лишь в смысле запрещения инако мыслить»¹¹⁷. Командование разделяло основной стратегический принцип – добиться на первом этапе войны успеха и в Галиции, и в Восточной Пруссии. Но единства в понимании тактического и оперативного принципов не было. Иначе говоря, Ставка твердо знала, чего она хотела добиться в результате первых крупных операций, но не была уверена, как лучше достичь поставленных целей. Этим, как мне представляется, и объясняются те импровизации, которые были предприняты в первые недели войны Верховным главнокомандованием. Трудно не признать, что в словах М. Д. Бонч-Бруевича было немало правды: «…«план войны» не был разработан, даже сосредоточение сил к границам государства на случай войны висело чуть не до самой мобилизации; «высший командный состав» (выделено автором. – А. О.) действующей армии не был подготовлен для связных действий в войне»¹¹⁸.

Военная игра выявила множество недостатков в организации похода в Восточную Пруссию, но война началась раньше, чем в Петербурге успели сделать выводы из штабных учений¹¹⁹. Мобилизация 1914 г. была начата по плану «А», но удержаться в рамках этого плана русскому командованию так и не удалось. Перед ним стояла такая же проблема, как и перед его австровенгерским и германским противниками, а именно – выбор направления главного удара¹²⁰. Из великих держав в начале войны только Франция и Англия лишены были необходимости сделать такой выбор. Ни русские, ни австрийские военные так и не смогли принять решение, которое обеспечило бы решительное сосредоточение главных сил в одном направлении. Однако и германское решение – знаменитый «план Шлиффена» также не привел к положительному результату.