Автор книги: Олег Баев
Жанр: Юриспруденция и право, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Ю.П. Гармаев и В.А. Фалилеев приводят следующий убедительный пример из практики правоохранительных органов Читинской области:
К чиновнику, занимавшемуся предоставлением в аренду земельных участков и в отношении которого имелись сведения о вымогательстве им взяток, обратился как руководитель коммерческой организации «легендированный» оперативник. И только когда чиновник в беседе сам намекнул, что услуга, хотя и законная, не будет безвозмездной, затем прямо потребовал передачи взятки, а оперативник уточнил сумму и порядок передачи взятки, и был проведен оперативный эксперимент по задержанию вымогателя с поличным[141]141
См.: Гармаев Ю.П., Фалилеев В.А. Оперативный эксперимент по делам о получении взятки: правила проведения, исключающие провокацию // Вестник Бурятского государственного университета. Экономика. Право. – Улан-Удэ, – Вып. 2. – С. 93.
[Закрыть].
Более сложна для оценки ситуация, когда инициатива в даче взятки исходит от легендированного лица (оперативного сотрудника, его конфидента). По мнению Ю.П. Гармаева и В.А. Фалилеева, «непосредственно в момент передачи взятки инициатива допустима и от дающего взятку «легендированного» оперативника или содействующего лица, если имело место одно из следующих обстоятельств: 1) предварительная договоренность на передачу взятки, если в момент этой договоренности инициатива шла все же от взяткополучателя; 2) инициатива допустима в части просьбы к взяткополучателю о решении законной проблемы, но не в части передачи взятки» (курсив наш. – О.Б.)[142]142
Там же. – С. 97.
[Закрыть].
Данный подход к оценке этой ситуации сомнений в своей обоснованности не вызывает. Однако как относиться к наиболее распространенной ее разновидности: когда легендированный сотрудник (или его конфидент) обращается к должностному лицу, в отношении которого имеются должным образом зафиксированные данные, характеризующие его как взяточника, с предложением выполнить его незаконную просьбу за взятку (прямо говоря об этом либо намекая на «благодарность»)?
С одной стороны, в подобных действиях такого сотрудника можно усмотреть наличие соучастия в виде подстрекательства как минимум в двух преступлениях: совершение незаконных действий (в свою очередь, квалифицируемых как злоупотребление служебным положением или/и должностной подлог), а также получение взятки. А потому на первый взгляд проведение состоящего в таких действиях оперативного эксперимента, казалось бы, недопустимо.
Более того, Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму», разрешив, на что нами уже было обращено внимание, проведение оперативного эксперимента не только по тяжким преступлениям, но и по преступлениям средней тяжести, дополнил часть 8 ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» прямым запретом органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, «подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация)».
У нас к этой новелле отношение далеко не однозначное. Нет сомнений в, казалось бы на первый взгляд, ее демократичности и правовой цивилизованности. Однако нет ли в ней определенного правового ханжества?
Так же как (заметим попутно) во введенном этим же Законом не вызывающем никаких сомнений в своей бесспорности запрете на… фальсификацию результатов оперативно-розыскной деятельности (!!!).
Следовательно, ранее подобная фальсификация закону не противоречила или как минимум допускалась, а не являлась одним из преступлений из числа рассматриваемых в настоящей работе?
Зададим прямой вопрос: не подрывает ли она в принципе сами основы оперативно-розыскной деятельности?
Не следует лукавить: «для оперативно-розыскной деятельности дезинформация, обман и провокация – это то, без чего не может осуществляться сбор информации, необходимой для раскрытия, расследования и предупреждения преступлений»[143]143
Бахин В.П. Указ. соч. – С. 78.
[Закрыть]. А потому не поставит ли запрет «на подстрекательство или склонение…» под сомнение допустимость проведения практически любого оперативного эксперимента (и любой проверочной закупки)?
К примеру: обращение лица, осуществляющего проверочную закупку, к разрабатываемому субъекту с просьбой продать ему контрафактный диск, наркотики или очевидно сфальсифицированные спиртные напитки, разве не есть подстрекательство, побуждение к совершению противоправных, более того, уголовно наказуемых действий, выраженное притом в прямой форме?
Во всяком случае, убеждены мы, эта новелла будет «штатно» и небезуспешно использоваться стороной защиты по уголовным делам, в основе обвинения по которым будут лежать результаты проверочных закупок и оперативных экспериментов.
В то же время, как известно, «для обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств допускается вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам должностным лицом органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, либо лицом, оказывающим ему содействие, совершаемое при правомерном выполнении указанным лицом своего служебного или общественного долга (ч. 3 ст. 16 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).
Очевидно, что в настоящее время из множества внутренних (да и ряда внешних) проблем нашей страны борьба с коррупцией наиболее значима для обеспечения безопасности общества и государства. А потому, по нашему разумению, данное положение вполне корректно следует экстраполировать и на действия легендированного сотрудника, обеспечивающего в рассматриваемой ситуации проведение оперативного эксперимента по задержанию должного лица с поличным после получения им от этого сотрудника взятки.
Следует также вновь обратить внимание на то, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», рассматривая проблему провокации взятки либо коммерческого подкупа, считает результаты оперативного эксперимента допустимыми для доказывания вины подсудимого, когда из них усматривается: а) предварительное согласие этого лица на получение взятки; б) согласие на принятие предмета данной взятки или коммерческого подкупа.
При этом Верховный Суд не оговаривает, кто в этих случаях должен быть инициатором дачи/получения взятки – взяткодатель или потенциальный взяткополучатель, и не связывает это с законностью или незаконностью действий, которые за взятку (подкуп) решает выполнить должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной негосударственной организации.
Таким образом, лишь в случаях отсутствия такого определенного и недвусмысленно выраженного согласия должностного лица на получении взятки речь следует вести о ее провокации.
И наконец (и это немаловажно для оценки данной ситуации), у должностного лица остаются свобода выбора принятия решения: удовлетворить ли незаконную просьбу и получить за то взятку либо опровергнуть эти предложения. А как известно, именно этот фактор – свобода принятия решения в условиях обеспечения основополагающих прав личности – является одним из наиболее принципиальных критериев, отличающих правомерное психологическое воздействие от воздействия недопустимого[144]144
См.: Образцов В.А. Указ. соч. – С. 132.
[Закрыть].
Эти аргументы, как нам представляется, достаточны для общего вывода, что рассматриваемые оперативные мероприятия являются допустимыми и в принципе не могут быть расценены как провокация взятки (коммерческого подкупа), что, однако, не только не исключает, а, на наш взгляд, прямо предполагает необходимость по каждому конкретному уголовному делу решения вопроса о допустимости использования в судебном доказывании результатов проведенного в таких условиях оперативного эксперимента, ибо вряд ли возможно дать всеобъемлющее определение провокации как «созданного государством преступления».
Констатируя этот факт, Европейский Суд по правам человека в постановлении от 27 октября 2004 г. по делу «Эдвардс (Edwards) и Льюис (Lewis) против Соединенного Королевства» поддерживает следующий вывод Палаты лордов Соединенного Королевства. «В каждом отдельном случае судья, учитывая все обстоятельства дела, самостоятельно решает, было ли поведение полиции или другого правоохранительного органа настолько неправомерным, чтобы поставить под сомнение отправление правосудия. К факторам, которые необходимо учитывать, относятся характер преступления, основания проведения конкретной полицейской операции, возможность использования других методов обнаружения преступления, характер и степень участия полиции в совершении преступления. Чем сильнее стимулирование полицией совершения преступления, чем настойчивее инициатива полиции, тем больше у суда оснований для признания того, что полиция превысила границы, так как ее поведение могло привести к совершению преступления лицом, которое при обычных условиях его не совершило бы. Полиция должна действовать добросовестно и раскрывать доказательства преступных деяний, которые, по ее разумному подозрению, обвиняемый собирался совершить или уже совершал; а за операцией полиции должен осуществляться необходимый надзор. Судимость обвиняемого едва ли имеет значение, если только она не связана с другими факторами, обосновывающими разумное подозрение его в том, что он занимался преступной деятельностью до того, как об этом стало известно полиции».
С учетом этих положений, на наш взгляд, совершенно обоснованным является вывод суда по следующему уголовному делу.
Старший оперативный уполномоченный БЭП ГУВД Воронежской области Гренников был привлечен к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных частью 1 ст. 285, статьей 292, частями 3, 4 ст. 33, частью ст. 306, частями 3, 4 ст. 33, частью 2 ст. 290 УК РФ.
По мнению прокуратуры (выраженному в обвинительном заключении и поддержанному прокурором в суде), преступления им были совершены при следующих обстоятельствах.
Располагая оперативной информацией о том, что директор школы Уткин за денежное вознаграждение предоставляет подложные отчеты по учебной практике студентам филологических факультетов различных вузов без фактического ее прохождения, Гренников направил к Уткину свое доверенное лицо (так он именовался в обвинительном заключении) Захина.
Последний, прибыв в кабинет до того ему незнакомого Уткина и представившись коммерсантом, имеющим отношение к продаже сахара, попросил Уткина выдать ему подложный отчет о том, что его, Захина, девушка – Томина якобы прошла практику в школе Уткина. Уткин согласился выполнить просьбу Захина и на его вопрос, что он должен сделать для этого, сказал, что ничего делать не нужно. Захин спросил: «Рублей 800 хватит?» Он (Уткин) ответил, что уже сказал, что ничего не надо, сделает отчет так. Тогда Захин спросил у Уткина, хватит ли одного мешка сахара весом 50 кг. Уткин ответил, что хватит.
Несколько дней спустя был проведен надлежащим образом оформленный оперативный эксперимент, в ходе которого после передачи Уткиным Захину составленного подложного отчета о прохождении практики Томиной Уткин получил от него мешок сахара, после чего Уткин Гренниковым и другими участвовавшими в эксперименте оперативными сотрудниками был задержан.
Как сказано, прокуратура пришла к выводу, что в отношении Уткина имела место провокация взятки (в связи с этим возбужденное в отношении его уголовное дело было прекращено), и квалифицировала действия Гренникова указанным выше образом (Захин также был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в соучастии в преступлениях, вмененных Гренникову).
Оправдывая подсудимых по этим обвинениям в связи с отсутствием в их деяниях составов преступлений, суд счел установленным то, что ранее Захин и Уткин достигли договоренности о передаче Захиным мешка сахара в благодарность за оформление подложного индивидуального отчета студентки-практикантки Томиной, фактически практику не проходившей, и последующее получение Уткиным этой взятки (архив суда Советского района г. Воронежа за 2007 г., уг. дело № 06158011).
Таким образом, мы полагаем, что легендированный оперативный эксперимент – суть допустимое оперативно-розыскное мероприятие. По достаточно, может быть, грубоватой аналогии возникающая при этом криминальная ситуация напоминает ситуацию… совершения изнасилования в условиях виктимного поведения потерпевшей, которое, как известно, не исключает ответственности насильника, но несомненно должно учитываться судом при назначении виновному наказания.
Более того, по нашему мнению, действия виновного реализованные при проведении легендированного оперативного эксперимента, не могут быть расценены как оконченное должностное или служебное преступление, а потому подлежат квалификации как покушение на его совершение.
Эта позиция разделяется и Верховным Судом Российской Федерации. Так, применительно к проверочной закупке (в сути своей являющейся разновидностью легендированного оперативного эксперимента) Президиум Верховного Суда указал: «По смыслу закона в тех случаях, когда передача наркотического вещества осуществляется в ходе проверочной закупки, проводимой представителями правоохранительных органов… содеянное следует квалифицировать по части 3 ст. 30 и соответствующей части статьи 228 УК РФ».
Попутно заметим (опуская здесь аргументацию), что если высказанное в литературе мнение о необходимости получения судебной санкции на проведение оперативного эксперимента вообще[146]146
См.: Астафьев Ю.В., Изотова Н.В. Доказывание и оперативно-розыскная деятельность: проблемы, соотношения и взаимодействия. – Курск, 2002. – С. 160 и др.
[Закрыть] нам представляется излишне радикальным, то постановка вопроса о законодательном закреплении необходимости санкционирования судом производства проверочной закупки и «легендированного» оперативного эксперимента, думается, заслуживает внимания, а потому требует своего дальнейшего углубленного изучения.
В то же время мы принципиально против допустимости проведения с целью разоблачения взяточников (и взяткополучателей, и взяткодателей) оперативно-розыскных мероприятий, проводимых в порядке плановых проверок и направленных, как иногда это называют, на «ловлю на живца».
Приведем два примера из следственной практики, ярко, на наш взгляд, раскрывающих суть этих ОРМ.
Командир взвода ДПС ГИБДД при ГУВД Паринов объезжал посты, на которых несли службу его подчиненные. Во время его нахождения на одном из таких постов дежуривший там сотрудник ДПС остановил легковую автомашину, водитель которой Царев явно превышал установленную для этого участка дороги скорость.
Паринов, сев в машину Царева, объяснил ему, в чем заключаются допущенные им нарушения ПДД, и сказал, что Царев должен заплатить штраф. Уточнив, в какой сумме он будет выражаться, Царев предложил Паринову взятку в размере 300 рублей за то, что штраф не будет выписываться. Паринов сказал, что это стоит не 300, а 350 рублей. После передачи Царевым Паринову этой суммы последний был задержан сотрудниками управления собственной безопасности ГУВД.
В ходе расследования возбужденного в отношении Паринова уголовного дела по факту получения им взятки выяснилось, что Царев действовал по предложению и под контролем сотрудников ССБ; его машина была оборудована звукозаписывающей техникой, зафиксировавшей приведенные выше его переговоры с Париновым.
А вот противоположная ситуация.
Оборудованная сотрудниками оперативно-розыскного органа аудио– и видеозаписывающей аппаратурой автомашина ГИБДД с экипажем в составе Костина и Бугова проследовала на стационарный пост у въезда в г. Воронеж. До выезда экипаж был поставлен в известность о техническом оснащении их автомашины.
Когда Костин остановил за грубое нарушение ПДД водителя личной автомашины Веденеева и пригласил его в машину ГИБДД для составления протокола о нарушении, Веденеев настойчиво стал предлагать сотрудникам милиции взятку за то, чтобы такой документ не составлялся, отчего они, естественно, «с негодованием» отказались. После этого Веденеев был задержан (а затем привлечен к уголовной ответственности и осужден) за покушение на дачу взятки.
По нашему глубокому убеждению, ни в первом, ни во втором случае у сотрудников оперативно-розыскных органов вообще не было оснований для проведения указанных ОРМ. Как видим, в первом из них они проводились в отношении случайно оказавшегося в данный момент на посту ГИБДД Максимова; во втором – также «первого попавшегося» водителя Веденеева, допустившего нарушения ПДД.
Вряд ли всерьез можно принять объяснения сотрудника оперативно-розыскного органа, допрошенного в суде в качестве свидетеля по одному из приведенных уголовных дел, что основаниями таких ОРМ является наличие данных о том, что «многие сотрудники ГИБДД берут взятки, а многие водители их навязывают, в полном смысле суют их сотрудникам ГИБДД».
А потому совершенно обоснованным является следующий вывод кассационного определения Воронежского областного суда, которым был отменен обвинительный приговор по первому из приведенных выше дел: «Судом согласно приговору установлено, что Царев ранее осужденного не знал и до проведения оперативного эксперимента ни с каким заявлением ни к кому не обращался, до остановки его работниками ГИБДД никто у него денег не вымогал.
Оперативный эксперимент должен быть направлен на раскрытие преступления. Подобные эксперименты не допускаются в качестве «плановых проверок». Кроме того, следует учитывать, что заявление о вымогательстве взятки должно быть зарегистрировано в установленном порядке, заявителю разъясняются нормы об ответственности за заведомо ложный донос» (кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Воронежского областного суда от 13 июля 2006 г, дело № 22-862).
По результатам повторного рассмотрения судом данного уголовного дела в отношении Паринова был постановлен оправдательный приговор.
Весьма убедительны и, добавим мы, поучительны для сотрудников, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, на наш взгляд, доводы суда, положенные в основу принятия им такого решения, в связи с чем представляется вполне уместным привести их полностью.
«Проанализировав доказательства, суд приходит к выводу о невозможности постановления обвинительного приговора в отношении Паринова М.Г. по указанному обвинению ввиду нарушений норм законодательства при проведении оперативно-розыскных мероприятий, результаты которых явились основанием для возбуждения в отношении Паринова М.Г. уголовного дела и были использованы органами следствия при доказывании виновности Паринова М.Г. в совершении инкриминируемого ему преступления, по следующим основаниям.
1. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (ч. 1 и 2 ст. 11) устанавливает, что результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, проведения оперативно-розыскных мероприятий, они могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.
Как установлено в судебном заседании, основанием для возбуждения уголовного дела в отношении Паринова М.Г. послужили результаты оперативно-розыскной деятельности, и в частности оперативного эксперимента, проведенного сотрудниками ОВД УСБ ГУВД ВО при следующих обстоятельствах.
31 мая 2005 г. ст. о/у по ОВД УСБ ГУВД ВО Гвоздевым А.А. было вынесено постановление о заведении ДПОП, как в нем указано «…в связи с поступлением в УСБ ГУВД Воронежской области оперативной информации о том, что командир 3 взвода 1-й роты ОБДПС-1 ГИБДД ГУВД ВО капитан милиции Паринов М.Г. совместно с другими неустановленными сотрудниками данного подразделения, злоупотребляя служебными полномочиями, вопреки интересам службы, вымогает и получает денежные средства в качестве взяток от водителей транспортных средств по поводу нарушения последними правил дорожного движения за непривлечение их к административной ответственности…». Из данного постановления следует, что дело оперативного учета было заведено в целях проверки информации о незаконных действиях сотрудника ГИБДД Паринова М.Г. и других сотрудников его подразделения. Вместе с тем в этот же день Гвоздевым А.А. в рамках заведенного дела оперативного учета было вынесено постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия – оперативного эксперимента, но не в отношении лиц, указанных в постановлении о заведении дела оперативного учета, деятельность которых подлежала проверке, а в отношении неопределенного круга лиц. Как указано в постановлении, сотрудники ДПС Ленинского и Советского районов берут взятки, и было принято решение «…провести оперативный эксперимент по документированию противоправной деятельности сотрудников ГИБДД, несущих службу на территории районов г. Воронежа…». Кроме того, допрошенный в судебном заседании в качестве свидетеля Гвоздев А.А. пояснил, что на основании полученной в отношении Паринова М.Г. и других лиц информации о получении взяток он вынес постановление о проведении оперативного эксперимента с целью проверки любого сотрудника ГИБДД, который им попадется при проведении оперативного эксперимента, и задержания его при получении взятки.
В соответствии с пунктом 2 ст. 7 Федерального закона об ОРД основанием для проведения оперативного эксперимента, как и других оперативно-розыскных мероприятий, должны быть ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения «о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела». При этом задачами оперативно-розыскной деятельности, в частности, являются выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших (ст. 2 Федерального закона об ОРД). На выполнение указанных задач должен быть направлен и оперативный эксперимент.
При проведении оперативно-розыскных мероприятий не допускается провокация взятки в целях искусственного создания доказательств совершения преступления. Допустимыми, как следует из постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», считаются только такие действия, если они осуществляются при проведении оперативно-розыскных мероприятий, в том числе при проведении «оперативного эксперимента», и при условии, что такой эксперимент проводится в связи с проверкой заявления о вымогательстве взятки, именно в таком случае создание доказательств не будет искусственным. Подобный эксперимент не должен иметь своим следствием совершение преступления, но должен быть направлен на его раскрытие. В качестве «плановых проверок» деятельности сотрудников ГИБДД подобные эксперименты не допускаются. Они противоречат принципам осуществления оперативно-розыскной деятельности и нарушают права и свободы граждан, чьи интересы затрагиваются в ходе проведения данного оперативного эксперимента. Постановление о проведении оперативного эксперимента от 31 мая 2005 г., вынесенное ст. о/у по ОВД УСБ ГУВД ВО Гвоздевым А.А., не отвечает указанным требованиям, в связи с чем является незаконным.
2. Как уже было указано, в рассматриваемой ситуации, согласно постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», оперативный эксперимент должен быть проведен в связи с проверкой заявления о вымогательстве взятки. Подобное заявление должно быть зарегистрировано в установленном порядке, заявителю должны быть разъяснены нормы об ответственности за заведомо ложный донос.
По настоящему уголовному делу установлено, что подобного заявления от Царева А.С. о вымогательстве у него взятки сотрудником ГИБДД Париновым М.Г. до проведения оперативного эксперимента в УСБ ГУВД ВО не поступало, что подтверждается показаниями свидетеля Царева А.С. о том, что до оперативного эксперимента с Париновым М.Г. он не встречался, и показаниями свидетеля Гвоздева А.А. о том, что Царевым А.С. было написано заявление о вымогательстве у него взятки в сумме 350 рублей сотрудником ГИБДД, которое было приобщено к материалам уголовного дела (л.д. 13), и хотя в акте осмотра денежных купюр (л.д. 15), составленном до проведения оперативного эксперимента, указано, что осмотр проводится на основании заявления Царева А.С., обратившегося с заявлением о вымогательстве у него взятки сотрудником ГИБДД, написано это заявление Царевым А.С. уже после проведения оперативного эксперимента. Кроме того, в заявлении имеется отметка о регистрации его в КУС ГУВД только 1 июня 2005 г., т. е. уже после проведения указанного оперативного мероприятия.
3. В качестве лица, оказывающего помощь при проведении оперативного эксперимента, с его согласия был привлечен Царев А.С, которому оперативные сотрудники разъяснили необходимость нарушить в ходе проведения оперативного мероприятия правила дорожного движения, т. е. превысить скорость, допустимую на данном участке дороги. Фактически скорость была превышена им на 36 км/ч, что нарушило права и интересы других участников дорожного движения и с учетом интенсивности движения могло повлечь ДТП, хотя согласно пункту 68 Устава ППС милиции общественной безопасности Российской Федерации, утвержденного приказом МВД России от 18 января 1993 г., запрещается проверять несение службы путем попытки отобрать оружие, инсценировки правонарушений и другими способами, которые могут привести к несчастным случаям или иным тяжким последствиям.
Таким образом, при проведении оперативного эксперимента были нарушены также требования статьи 3 Федерального закона об ОРД, предусматривающего осуществление оперативно-розыскной деятельности на принципах законности, уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина, требований УПК РФ, предусматривающего необходимость соблюдения закона при производстве по уголовному делу и запрещающего осуществление действий и принятие решений, создающих опасность для жизни и здоровья человека (ст. 7, 9).
Поскольку оперативный эксперимент был проведен на основании незаконного постановления и при проведении оперативных мероприятий были нарушены требования закона, результаты проведенных оперативно-розыскных мероприятий не могли явиться основаниями для возбуждения уголовного дела и не могут быть использованы при доказывании виновности Паринова М.Г. в совершении инкриминируемого ему преступления, поскольку статья 89 УПК РФ запрещает использование в процессе доказывания результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, т. е. относимости, допустимости и достоверности, а документы, составленные по результатам оперативных мероприятий, указанные в обвинительном заключении в качестве доказательств виновности подсудимого, признаются недопустимыми по причине их незаконного получения, поскольку в соответствии с частью 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Такие доказательства признаются не имеющими юридической силы и не могут быть использованы для обоснования обвинения, при производстве дознания, предварительного расследования и разбирательстве уголовного дела в суде, и незаконность возбуждения уголовного дела влечет незаконность всех последующих процессуальных и следственных действий.
Таким образом, суд приходит к выводу о невозможности постановления обвинительного приговора в отношении Паринова М.Г. по факту получения должностным лицом лично взятки в виде денег за незаконные действия (бездействие) в пользу взяткодателя, в связи с чем он по обвинению в совершении преступления, предусмотренного частью 2 ст. 290 УК РФ, подлежит оправданию на основании пункта 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ» (архив Суда Советского района г. Воронежа, 2007 г.).
В то же время нет никаких сомнений, что результаты таким образом проводимых плановых проверок являются достаточным основанием для принятия в отношении должностного лица необходимых дисциплинарных мер воздействия – вплоть до его увольнения.
Сделаем ряд обобщающих выводов по рассмотренным выше трем проблемам, связанным с задержанием с поличным по делам о преступлениях по должности и службе, в частности о взяточничестве:
1) задерживать лицо с поличным следует тогда, и только тогда, когда взяткополучатель распорядился предметом взятки как своим собственным;
2) проведение «легендированного» оперативного эксперимента при соблюдении изложенных выше условий допустимо, однако возможность использования его результатов в судебном доказывании должна решаться индивидуально по каждому уголовному делу;
3) использование результатов оперативных экспериментов, проводимых в качестве плановых проверок, в судебном доказывании по уголовным делам недопустимо.
Понятно, что оперативный эксперимент завершается фактическим захватом (задержанием) взяткополучателя. Оно должно следовать не только, что естественно, после того, как предмет взятки был данному лицу передан[147]147
Об этом оперативным сотрудникам обычно становится известно после расставания взяткополучателя с взяткодателем. Способы и средства передачи этих сведений заранее обговариваются между последним и оперативными сотрудниками.
[Закрыть]. Его должно производить по истечении некоторого времени, достаточного для того, чтобы взяткополучатель распорядился полученным предметом как своим собственным (положил в карман, в портфель, поместил в стол, сейф и т. п.).
При этом есть, конечно, вероятность того, что за это время взяткополучатель предпримет некоторые меры по сокрытию предмета взятки: передаст его иному лицу, спрячет в заранее оборудованном тайнике и т. п. Но во-первых, такие случаи крайне редки на практике, во-вторых, могут быть нейтрализованы обеспечением должного оперативного сопровождения данного ОРМ (в частности, организацией надлежащего наружного наблюдения), а сокрытые в тайниках могут быть обнаружены в результате производства на то направленных действий. Однако по изложенным выше причинам выполнение данной рекомендации наиболее рационально для изобличения взяточника.
Тактически грамотными представляются действия сотрудников, осуществлявших оперативно-розыскную деятельность, в такой ситуации: адвокат У., получив от своего клиента деньги для передачи в качестве взятки следователю Ф., зашел в кабинет последнего, пробыл в нем некоторое время, вышел из него и зашел в другой следственный кабинет, где и был задержан. Следователь Ф. был задержан после того, как через несколько минут после ухода адвоката У. вышел из своего кабинета. Часть полученных У. от клиента меченых денежных купюр была обнаружена в сейфе следователя, остальные – в кармане одежды адвоката.
И далее возникает весьма неоднозначная проблема по процессуально обоснованному производству действий, связанных с обнаружением переданной лицу взятки и выявлению на этом предмете, в месте, в котором он обнаружен, а также на руках подозреваемого следов нанесенного ранее на предмет взятки трансфера и т. д. Иными словами – проблемы осмотра места происшествия.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
