Текст книги "Воля над Хаосом"

1.3. Циклические модели, в отличие от прогрессистских концепций непрерывного развития, с одной стороны, признают равноценность и разнообразие форм исторической реализации, рассматривая западную модель лишь как одну из многих, с другой – более пессимистичны. Их метафора – цивилизации как живые организмы. Все циклические модели цивилизационного процесса описывают развитие цивилизаций/культур/этносов как жизненный цикл организма – от рождения до неизбежной смерти. Эти модели выявляют организмическое начало каждой цивилизации, преувеличивают его значение, выделяют его из сплошного многомерного потока истории и, следует признать, обладают большой прогностической силой. Эффективность их усиливается, когда циклические модели начинают рассматриваться не как красивый и изящный теоретический продукт, а как «инженерная» схема.

1.3.1. Красота циклических схем делает их чрезвычайно суггестивными. Нужно лишь принять, что общество (этнос, цивилизация) есть организм, подобный биологическому, и ничего более, и мы примем за реальность все, что проистекает из модели. Принимается в первую очередь однонаправленность развития любой цивилизации – от появления первичного малодифференцированного и высокоэнергетичного зародыша до высокодифференцированных «взрослых» форм с последующим старением и гибелью. Интерес к циклическим моделям обостряется, когда приходит ощущение исчерпания исторического цикла. Признаки упадка становятся зримыми, и маркеры циклических моделей, характеризующие завершение цикла, – узнаваемыми.

Циклические доктрины, следуя организмической метафоре, декларируют необратимость смены фаз.

Н. ДАНИЛЕВСКИЙ:

«Пятый закон культурно-исторического движения состоит в том, что период цивилизации каждого типа сравнительно очень короток, истощает силы его и вторично не возвращается»[9]9
  Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., «Книга», 1991, с. 106.


[Закрыть].

«Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу»[10]10
  Там же, с. 92.


[Закрыть].

К. ЛЕОНТЬЕВ уточняет характеристики основных фаз:

«Триединый процесс: 1) первоначальной простоты, 2) цветущего объединения и сложности и 3) вторичного смесительного упрощения, свойствен точно так же, как и всему существующему, и жизни человеческих обществ, государствам и целым культурным мирам»[11]11
  Леонтьев К. Византизм и славянство. М., АСТ, 2007.


[Закрыть].

Характеристика финального этапа – вторичного упрощения:

«A) Утрата особенностей, отличавших дотоле деспотически сформированное целое дерево, животное, целую ткань, целый кристалл и т. д. от всего подобного и соседнего.

Б) Большее против прежнего сходство составных частей, большее внутреннее равенство, большее однообразие состава и т. п.

B) Утрата прежних строгих морфологических очертаний: все сливается, все свободнее и ровнее».

О. ШПЕНГЛЕР описывает единообразную форму упадка:

«Начало космополитической цивилизации. Угасание душевной творческой силы… Этико-практические тенденции иррелигиозного и неметафизического космополитизма.»;

«Внеисторическое окоченение и бессилие имперского механизма на фоне хищнической радости юных народов или чужеземных завоевателей.»[12]12
  О. Шпенглер. Закат Европы. М., «Мысль», 1993, с. 192–200.


[Закрыть].

Л. ГУМИЛЕВ переносит цикличность на более мелкую единицу – на этнос. Он также вводит понятие срока жизни и перечисляет основные фазы, которые проходит этнос в своем развитии:

– пассионарный подъем;

– акматическая фаза;

– надлом;

– инерционная фаза;

– обскурация;

– мемориальная фаза.

Важным аспектом оценки жизнеспособности этноса является пассионарность. Ее снижение означает движение к неумолимому концу. Закономерности этногенеза переносятся и на аналог цивилизации – суперэтнос, проходящий те же фатальные стадии[13]13
  Л. Гумилев. Этногенез и биосфера Земли. СПб., Кристалл, 2001.


[Закрыть].

А. ТОЙНБИ тоже рассматривает цивилизации как циклический процесс, избегая, однако, прямого переноса представлений о биологическом организме на организм цивилизационный. Тойнби вводит вариативность путей развития цивилизации. Для нашей темы важны аспекты стимуляции развития цивилизаций (Вызов-и-Ответ) и распада цивилизаций. Существенны также две реакции – архаизм и футуризм[14]14
  А. Тойнби. Постижение истории. М., Прогресс, 1996.


[Закрыть].

Понятно, что циклические доктрины представляют собой схематику, которая не всегда соответствует реальности. Однако в случае отождествления реальности и ее схематического описания легко получить вполне убедительный образ, которым можно оперировать в манипулятивных целях и который может служить картой по дальнейшим возможным траекториям управления. Из циклических концепций извлекается вполне определенный инструментарий:

– маркеры фаз;

– прогноз перехода к формам ближайших фаз;

– отождествление реально наблюдаемого состояния с определенной фазой на схеме циклического процесса в манипулятивных целях.

Большинство циклических концепций, рожденных в Европе и России, подводит к выводу о завершении европейского культурного цикла. И реальные процессы – сокращение мирового влияния, падение креативного потенциала – подозрительно точно соответствуют циклическим прогнозам. Европа действительно пока движется по шпенглеровскому графику, пассионарность коренного населения снижается на глазах, сформированы механизмы недопущения роста пассионарности и т. д. Насколько фактор техногенного развития позволит компенсировать пассионарный спад, все еще остается неясным. Циклические тезисы обладают не только манипулятивным, но и контрманипулятивным потенциалом.

Попытка преодолеть шпенглеровскую фатальность в недавней истории Европы уже была.

А. ГИТЛЕР:

«Я не последователь Освальда Шпенглера! Я не верю в закат Европы. Нет, я считаю своим провиденциальным призванием способствовать тому, чтобы он был предотвращен…

…должно ли это действительно быть концом нашей истории и, следовательно, наших народов? Нет! Мы не можем в это верить! Не закатом Европы должно это называться, а новым возрождением народов этой Европы!»[15]15
  Felken D. Oswald Spengler. Konservativer Denker zwichen Kaiserreich und Dikta-tur. Munchen, 1988. Цит. по переводу К.А. Свасьяна в «Освальд Шпенглер и его реквием по Западу», вступительная статья к 1 т. «Заката Европы». М., 1993.


[Закрыть].

Эта попытка потерпела неудачу, но есть ли концептуальная возможность преодолеть циклическую предопределенность?

1.3.2. В основании любой циклической модели лежит представление об основном организмическом процессе (ООП). Этот концепт справедлив в отношении любой организмической системы – биологического организма, биоценоза, биосферы, в том числе и социокультурной и цивилизационной динамики. Организмическая система изменяется во времени, сохраняя исходную целостность и смысловую идентичность, но движется при этом по фатальной траектории развития организма от начального малодифференцированного состояния ко все более дифференцированным и специализированным, и в конечном счете к распаду и смерти[16]16
  В. Шевченко. Универсальный природный цикл. К., «Вища школа», 1992.
  О. Бахтияров. Постинформационные технологии. Введение в психонетику. К., «ЭКСПИР», 1996.


[Закрыть]. ООП неумолимо ограничивает жизнь биологических организмов, однако остается вопрос: насколько фатальна эта модель в отношении других организмических систем? И, самое главное, даже если принимать язык циклических моделей – из какой позиции можно изменить направленность ООП? Цивилизационный цикл ведет к дряхлению и смерти – как преодолеть смерть? Если наблюдаются маркеры упадка, то появляется ли возможность воздействия на эти маркеры, а через них и на сам циклический процесс (пример: если развитие есть функция от пассионарности, можно ли вернуться к более приемлемой фазе, воздействуя на уровень пассионарности)? Какие правила могут стать сильнее правил, обещающих нам исторические неприятности? И – более сильная постановка вопроса: что может быть выше любых правил?

Помимо последовательной смены фаз все циклические модели вводят представление о специфике форм именно этой цивилизации (этого этноса) и их отличиях от других. Циклы осваивают разнообразные смысловые пространства человеческой культуры, и это нечто совершенно иное, чем предзаданная траектория формационных переходов. Каждая цивилизация создает вполне определенные, только ей присущие формы, и в этом заключается ценность цивилизационного и этнического разнообразия. Но и здесь присутствует фатальность – фундаментальная идея, «генотип» цивилизации, который порождает именно эти формы, эту стилистику и противится чуждым для себя формам культуры. В этом пункте циклические модели оставляют лазейку: нахождение позиции, из которой можно произвести изменение «генотипа» цивилизации. Новое регулярно зарождается, но как создать новое этому народу и в этот временной период? Цикличность есть то, что следует преодолеть – и концептуально, и реально.

1.3.3. Феномен России не может адекватно отразиться в пространстве циклических моделей, отсюда и целый веер вариантов ее будущего – от радикально величественного (порождения нового культурного цикла – «Русско-сибирская культура» Шпенглера) и умеренно оптимистичного (плавного перехода к «золотой осени цивилизации» у Л. Гумилева) до крайне пессимистичного. Опираясь на одно толкование текущего состояния, легко увидеть завершение цивилизационного цикла – явно наблюдаемое падение пассионарности русского народа (сокращение и старение населения, отпадение территорий, в том числе и тех, где русские составляли до 40 % населения). Выделяя другие аспекты, столь же легко прийти и к противоположному выводу, о чем свидетельствует не менее явное наличие значительного процента активного населения (примеры: активность русских радикальных националистических организаций и большое число добровольцев, участвовавших в войнах от Приднестровья, Абхазии и Югославии до Донбасса) и высокий уровень творческой активности. Если из всего объема циклических аспектов вычленить именно эту струю и добавить ситуацию Вызова, то Ответом на него может быть лишь создание принципиально нового универсального проекта.

Оценки перспектив России всегда были и остаются противоречивыми. Еще век тому назад Россия рассматривалась как наиболее вероятный претендент на начало нового цивилизационного цикла.

В. ШУБАРТ:

«Россия – единственная страна, которая способна спасти Европу…

…На горизонте уже брезжит нежная утренняя заря нового мира – провозвестница иоанновской эпохи с мессианским типом человека.

…Грандиозное событие, которое сейчас готовится, – это восхождение славянства как ведущей культурной силы… Иоанновская эпоха будет эпохой славян.

…Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе…»[17]17
  Шубарт В. Европа и душа Востока. М., альманах «Русская идея», 2000, с. 14–34. (Schubart W. Europa und die Seele des Ostens. Luzern, Vita Nova, 1938).


[Закрыть].

Однако сейчас оценки становятся совершенно иными.

Все, что писалось до сих пор о России, оставляет ощущение некой двойственности. С одной стороны, аспект Конца – распад имперского тела, согласие части интеллектуальной элиты на участь лишь творцов культуры, но не победоносной цивилизации, с другой – ожидание Начала, которое вот-вот наступит и признаки которого мы ощущаем. Эти настроения соседствуют, а иногда даже совмещаются в одном сознании, и это странное состояние – совмещение в одном и том же национальном теле Конца и Начала – порождает напряженную гремучую смесь, чреватую не просто Ответом, но Взрывом: Вызов слишком фундаментален – неторопливое тотальное увядание при отсутствии идеи чего-то Иного, но неясном ощущении совершенно другого предназначения и наличии сил для его реализации.

Россия не вписывается в существующее пространство формационных и циклических моделей, для ее понимания необходимо ввести еще одно измерение.

РИЛЬКЕ:

«Все страны граничат между собою, но лишь одна Россия граничит с Богом»[18]18
  Константин Азадовский по этому поводу пишет: «…совершенно уникальный, единственный в своем роде случай переосмысления и воплощения русского начала, русской сути, русской души на другом языке, средствами другого языка».


[Закрыть].

Если понимать эту цитату не столь пафосно, то можно сказать: Россия граничит с чем-то, что выше истории, и ее задача – перейти эту границу.

1.3.4. Циклические доктрины провоцируют вопрос об управлении культурогенезом. Культура, понимаемая как организм, подчинена всем закономерностям организмического процесса, и этот факт фиксируется Культурой в создаваемых ею же моделях в отношении самой себя. Но позиция, с которой наблюдается и моделируется Культура, уже находится над Культурой и вне ее, а значит, и вне фатальности ее циклов. В этой позиции Сознание выходит из-под формирующего воздействия Культуры. Ему остается только перейти от отражающей позиции к активной, стать Волей, и тогда даже фатальный организмический процесс становится управляемым.

1.4. Концепции Перехода включают в свой массив и варианты доктрин прогрессивного развития, ведущего к закономерному, но непредставимому наступлению принципиально новой эпохи развития цивилизации, и особый тип концепций возможного, но не гарантированного скачка в нечто Иное. В первом случае они родственны концепциям модернизации, во втором – концепциям отклонения от нормативного хода истории. Скачок, трансмутацию нельзя заранее описать, это уже не развертывание исходной «культурной ДНК», а появление новой, ранее не существовавшей.

Переход к Иному требует уточнения:

– переход от чего к чему?

– переход к чему-то заданному или к принципиально не гарантированному Иному?

– переход – это нечто, заданное правилом (сверхправилом, историческим законом) или нечто, преодолевающее правила (законы)?

1.4.1. Вначале рассмотрим концепцию А. Зиновьева о сверхобществе и близкое к ней представление В. Кайтукова о постцивилизации.

В отличие от циклических моделей, концепция Зиновьева постулирует завершение цивилизационных циклов и формирование глобального западного сверхобщества. Конкурентом западного проекта был проект коммунистического сверхобщества, однако он проиграл в схватке с западным. Третьим был национал-социалистический германский проект, имевший серьезную общеевропейскую идеологическую базу, но он погиб в зародыше.

О том, что на наших глазах формируется новый тип человеческих сообществ, столь же отличный от классических цивилизаций, как цивилизация отличается от доцивилизационных, родоплеменных форм, говорится уже достаточно давно. Разные авторы по-разному называют этот феномен – глобальное сверхобщество, постцивилизация, третье осевое время. Главное в названиях – гипер, сверх и пост, после.

Сверх означает надстройку над естественными процессами развития цивилизаций – над обычным ходом истории, над естественными процессами развития социума надстраивается новая технологическая система управления процессами, еще недавно естественными и спонтанными. Главное отличие гиперцивилизации от собственно цивилизации – особый режим управления внутренней территорией человеческого сообщества и окружающей средой. И особый – осознанный и технологический – режим управления собственным развитием, собственной историей.

А.А. ЗИНОВЬЕВ:

«С возникновением глобального сверхобщества произошел перелом в самом типе эволюционного процесса: степень и масштабы сознательности исторических событий достигли такого уровня, что стихийный эволюционный процесс уступил место проектируемой и управляемой эволюции»[19]19
  А.А. Зиновьев. На пути к сверхобществу. М., Центрполиграф, 2000.


[Закрыть].

Три характеристики отличают сверхобщество/гиперцивилизацию от просто общества/цивилизации:

– наличие особой инстанции, надстроенной над обычным обществом, инстанции, жизнь которой не регламентируется правилами, управляющими жизнью общества;

– наличие специфических целей и задач, отличных от целей и задач обычного общества;

– возможность целенаправленного изменения правил жизни и форм развития контролируемого общества.

Речь идет не о банальной эксплуатации победителем побежденного. Это, скорее, попытка стать той самой «невидимой рукой истории», которая угадывается при рассмотрении длительных исторических периодов, попытка превратить слепую силу, управляющую историческим движением, в осознанную формирующую силу. Стать такой силой означает понять заданную траекторию данного общества, вариации этой траектории, другие возможности за ее пределами и, самое главное, возможности преобразования в новые формы. Управляющая надстройка над естественным процессом становится воплощением «невидимой руки». Сверхобщество/ Гиперцивилизация – это режим управления, надстраивающийся над естественным развитием этносов, культур, социальных структур – над историей как таковой.

Многие авторы употребляют термин «постцивилизация». «Пост» – потому что следует за цивилизацией, является ее радикальным преобразованием. Приставка «пост» указывает, что нечто завершилось, какие-то принципиальные характеристики прежней системы заменяются совершенно иными.

Ключевой характеристикой этого нового сообщества является формирование мира технологий, отменяющего многие закономерности возникновения, развития и распада цивилизаций. Если раньше техногенез был производным от этно– и культурогенеза, то теперь он стал самостоятельным феноменом, предопределяющим социальные и культурные формы. Автономный техногенез, постепенно выходящий на позиции доминирования над этно– и культурогенезом – явление новое. Без него сверхобщество невозможно в силу подверженности циклическим закономерностям обычного общества.

По этой причине любые аналогии современного Запада с другими культурами периода их заката в духе Шпенглера уже неправомерны:

«Во-первых, технология эпохи постцивилизации дает такое военное преимущество, которое сводит на нет любой накал идеологии. Во-вторых, изобилие мощных идей в глобальном континууме делает любую идеологию уязвимой и неспособной к длительной детерминации лояльной активности социума, т. е. циклический фактор этой эпохи имеет слабую действенность и потому кратковременен»[20]20
  В.М. Кайтуков. Эволюция диктата (опыты психофизиологического исследования. М., 1991, с. 463.


[Закрыть].

В публикациях, посвященных этой теме, термины с приставками сверх и после относятся к одному феномену. Но на самом деле с процессом преобразования традиционной цивилизации в нечто иное связаны два проекта, и мы их будем в дальнейшем различать, соотнося один проект с термином с приставкой гипер, а другой – с пост.

С этим различением связаны два способа обращения с прошлым. Говоря гипер, мы не отрицаем цивилизацию как таковую – надстраиваясь над ней, мы проецируем ее содержания во всей их полноте на новые уровни организованности и мощи. Мы создаем новый мир, продолжая, сохраняя, преобразуя и усиливая ценности прежнего, создавая тем самым более сложную систему, одним из уровней которой остается прежняя система – цивилизация. В рамках гиперцивилизации цивилизация как таковая продолжает функционировать, но она становится частью гиперсистемы. Пост, после означает, что ряд важных характеристик цивилизаций как таковых (духовность, культура, субъектность отдельных людей) будет навсегда утрачен. Когда мы говорим пост, то подразумеваем – то, что было, исчезнет, не преобразуясь в новые реальности, а просто заменится чем-то другим, не более сложным, чем прежняя система – цивилизация:

«Переход к эпохе сверхобществ, сохраняя и приумножая многие достижения эпохи обществ, одновременно означает и утрату многих достижений эпохи обществ. Среди этих потерь следует назвать резкое сокращение числа участников эволюционной конкуренции… миров, способных сражаться за самостоятельный эволюционный путь, на планете осталось совсем немного. До недавнего времени главными конкурентами в борьбе за мировую эволюцию были коммунизм и западнизм. После поражения советского коммунизма инициативу захватил западнистский вариант эволюции. Прочие варианты (мусульманский мир, Африканский континент, Южная Америка) суть либо эволюционные тупики, либо подражания западнизму, либо зоны колонизации для Запада. Во всяком случае, что бы ни происходило в этих регионах, изменить направление социальной эволюции уже невозможно…»[21]21
  А.Зиновьев. Там же, с. 632.


[Закрыть].

Подобное событие однажды уже состоялось, когда родоплеменной (варварский, предцивилизационный, догосударственный) мир преобразовался в цивилизации. Традиционная цивилизация – это гиперплемя, современное секуляризованное сообщество – постплемя. Традиционное мышление – это гипермиф, полностью эксплицитное программистское мышление – постмиф (и даже постмышление).

Приставка пост всегда появляется, когда что-то заканчивается, а ничего нового не возникает. Тогда для существования-после нет своего имени. Есть, например, постсоветская Россия. Это никакая Россия, она живет лишь инерцией СССР и пародийными заимствованиями извне, это Россия, утратившая свой статус сверхдержавы-сверхобщества и ничего не создавшая взамен. Парадокс, однако, в том, что процесс порождения новых идей интеллектуальной элитой стал неизмеримо мощнее, просто эти идеи по-прежнему и столь же безнадежно не проникают в сознание политического класса, как и в советские времена. Они потому и не нужны, что это идеи не для региональной державы, а для сверхдержавы. Обычные маленькие идеи в России уже рождаться не будут – во имя существования сверхдержавы-сверхобщества многие естественные компоненты малой державы, обычного общества были уничтожены. Опыт жизни-сверх необратим.

Опыт распада СССР показал, что сверхобщества могут существовать лишь тогда, когда есть социальная и культурная инстанция, надстроенная над социальными, экономическими и политическими процессами. Такая инстанция не является частью общества, у нее свои цели и она не выполняет никаких функций внутри общества, над которым она надстроилась. Как только она становится частью, а не надстройкой, статус сверх теряется. Восстановить его можно лишь опять введя сверх, никак не связанное с насущными потребностями просто-общества.

Отсюда буквально заклинания русской интеллектуальной элиты от Проханова до Кургиняна (при всем глубоком отличии их позиций): для развития нужен сверхпроект, нужно нечто, выходящее за рамки обыденности. Иначе обыденность, лишившаяся самодостаточности за время, проведенное в сверх, просто не выживет.

Сверхобщество – это большие цели, большие задачи, выходящие за рамки общепризнанных потребностей. Это особый тип элиты: не передовой отряд общественного организма, обслуживающий его интересы, а управляющий слой, формулирующий и осуществляющий цели вне этих интересов.

1.4.2. Сверхобществу соответствует сверхпроектность. Сверх-проектность – это не создание Большого или даже Очень Большого Проекта. Сверхпроектность – это особый слой деятельности, не соотносящийся с проектами как таковыми, а порождающий проекты. Обычно Большие Проекты приходят как данность, они скорее опознаются, выявляются как подлежащие реализации возможности. Большие проекты рождаются как очередной шаг, проистекающий из логики культурогенеза, и в силу этого, если они сами и непредсказуемы, то по крайней мере логика их возникновения ретроспективно становится понятной. Большой Проект до своего возникновения содержится в теле Культуры в скрытом виде. Культура чревата Большим Проектом, и рано или поздно он начинает реализовываться. Сверхпроекты – это Иное. Это то, что актуально не содержится в Культуре. Сверхпроекты создаются в том же слое Сознания, из которого рождаются культуры. Претензия на сверхобщество, а значит, и на сверхпроектность означает претензию на превращение Сознания в творящую инстанцию, равносильную Культуре.

Культура приходит на помощь Сознанию, когда оно отказывается от своей активности, от той свободной творящей Воли, которая лежит в основе Сознания. Отказавшись от реализации волевых актов, Сознание перестает создавать из себя языки, картины Мира, поведенческие нормативы. Эту работу берет на себя Культура. Но Культура, как и каждый живой организм, обладает ограниченным запасом возможных вариаций своей формы и ограниченным сроком жизни. Когда исчерпываются базовые идеи и падает пассионарный тонус, общество рассыпается и народ, превратившийся в население, становится материалом для новой Культуры. Начинается новый цикл. В основе идеи Сверхобщества лежит представление о слое Сознания, способном порождать новые проекты и новые мотивации, том числе и в условиях отсутствия мотивации.

1.4.3. Сверх– и посторганизмичность. Концепция сверхобщества содержит в себе в неявном виде идею управления организмическим процессом, преодоления организмической фатальности, выход за рамки цикла.

Циклические модели позволили расширить представление об организме на весь мир: мы обитаем в живом мире, живое первично, косное, механическое – это вырезанная из организма, лишенная самостоятельности и убитая часть живого[22]22
  См. на эту тему: Lanza R., Berman B. BIOCENTRISM. How Life and Consciousness are the Keys to Understanding the True Nature of the Universe. Dallas, Benbella books, Inc. 2010. Русский перевод: Р. Ланца, Б. Берман. Биоцентризм. Как жизнь создает Вселенную. СПб., «Питер», 2015.


[Закрыть]. Космос – организм, планета – организм, биосфера, цивилизация, языки и народы – все это организмы, подчиняющиеся главному закону жизни – основному организмическому процессу. Можно ли преодолеть этот главный закон, гласящий, что жизнь – роковой путь от высокоэнергетичных и малодифференцированных состояний к дифференциации, специализации, упадку и смерти и к тому же регулярный выбор одной-единственной возможности и необратимая утрата всех остальных? Проистекающий из концепции ООП диагноз текущего состояния – упадок культуры, нация на грани исчезновения, замена соприкосновения с Истиной на изображения изображений и прочее, и прочее, и прочее – не всегда устраивает сознательное существо. Все это влечет за собой постановку задачи: как преодолеть этот рок. Есть два способа это сделать, два способа подчинить себе естественные организмические процессы.

Один – упростить организм, концептуально расчленить его на мертвые части, а затем довести его до уровня машины, построенной по теоретическому проекту и соответствующей формам рафинированного мышления. Мышление – полностью подконтрольная нам функция, а значит, то, что можно сделать на ее основе, будет полностью подчинено нашим желаниям. Мышление проще жизни и подчинение ему означает расчленение живого на ряд мертвых, а потому не равных нам, соответствующих лишь одной из частей нашего сознания, фрагментов. Упрощая жизнь до уровня мышления, мы создаем предпосылки для преодоления ее фатальностей – циклов, однонаправленности процессов, судьбы. Убив живое и превратив его в машину, можно, опираясь на рассудок, до бесконечности менять его износившиеся части, как в машине, и тем самым создать иллюзию бессмертия. Именно такую стратегию социального управления, основанную на «утопии цифры», мы и наблюдаем сейчас.

Управлять однородными единицами гораздо легче, чем разнокачественными индивидуальностями и сообществами. Отсюда и этнокультурное смешение, и диктатура политкорректности, запрещающая апеллировать к различиям рас, этносов, культур и полов.

Однако экспансия искусственности подходит к своему концу. Стабильность подобных обществ требует исключения из культурной осознанности многих факторов – расовых, религиозных, культурных. Но они есть, они уходят в фон и разрушительно действуют оттуда.

Есть и другое решение – волевое преодоление живого, одухотворение живого, увеличение его мощи, возможность свободного движения жизни не только по предопределенной траектории, но и вспять естественному движению к упадку и смерти: «Естество попирая и страх, Встанет раса труда и свершений…»[23]23
  Из стихотворения А. Широпаева «Октябрь». Сб. «Ледяной рассвет», Творческое объединение «Равноденствие».


[Закрыть]. Воля над жизнью, а не жизнь под управлением машины. Воля, будучи более мощной инстанцией, нежели жизнь, в состоянии управлять жизненными потоками, направляя их в то русло, которое не было предусмотрено природой, усиливать жизненную силу, а не уничтожать ее. Это требует особой элиты, руководствующейся не стимулами, а свободной волей, культивированием функции принятия решений, отнюдь не связанной напрямую с аналитикой. Для такой элиты ясное сознание становится одной из главных ценностей. Элита решает, что ей делать не потому, что ее к этому что-то понуждает, а потому, что она внутренне свободна. Если это становится ценностью, то элита стремится занимать такое положение, которое обеспечивает ей большую мощность, нежели окружающая реальность.

При такой установке траектория развития гиперцивилизации, в отличие от обычной цивилизации, не является постоянной потерей нереализованных возможностей. Воля как ведущая сила гиперцивилизации обеспечивает возврат к точкам бифуркации и расширение объема параллельно реализующихся возможностей. Это следствие главной особенности людей гиперцивилизации – активного сознания.

Если постцивилизация требует потери субъектности, превращения основной массы в реагирующие на стимул объекты, то гиперцивилизация, наоборот, возможна лишь при условии активного сознания, постоянно порождающего новые реальности и реализующего их.

Такого общества пока еще нет. Оно существует только как проект отдельных людей. Но в силу того, что люди воли рождаются постоянно, они неизбежно образуют это новое сообщество, сообщество существ определенной породы – волевой породы.

1.4.4. В концепции Перехода отражается архетип радикального скачка, «нового Неба» и «новой Земли». По отношению к этому событию используются термины «фазовый переход» (С. Переслегин), «Иное» (В. Никитин, Ю. Чудновский), транзитология (С. Дацюк), «сингулярность» (Виндж, Курцвейль). За всем этим стоит целенаправленный отказ от любых известных и понятных форм жизни, «аттрактор тайны». Переход – это либо ответ на кризисные явления и план их преодоления, либо свободное действие, порождающее новое, Иное. Если это ответ на вызов, то что именно следует преодолеть? Если воля к Иному, то как начать путь к этому Иному?

Увы, нас все-таки подстегивает кризис, свободное действие лишь использует энергию несогласия цивилизации со своим фатальным концом. Момент кризиса ослабляет автоматику истории и дает шанс выйти за пределы исторической обусловленности.

О наступающем кризисе пишут многие авторы. Признаки кризиса достаточно очевидны.

СЕРГЕЙ ДАЦЮК:

«Как и почему происходит общий кризис цивилизаций?

Всякий цивилизационный кризис имеет такие признаки:

1) цивилизация не может более вести экспансию или даже сохранять себя на всей наличной территории;

2) культура не развивается, происходит процесс повторения и копирования эталонов, образцов, норм;

3) происходит кризис смыслов: старые смыслы утрачиваются, новые не появляются или блокируется их перевод в новые мотивации;

4) происходит всеобщий мотивационный кризис, сопоставленные старым смыслам мотивации перестают мотивировать;

5) происходит упадок морали;

6) будущее становится неясным, представляется негативным или страшным;

7) умирает или сильно сужается пространство духовности;

8) духовные люди не поддерживаются и не имеют сколь-нибудь заметного влияния на социальную жизнь»[24]24
  С. Дацюк. Теории перспективы. 2011. http://lit.lib.ru/d/dacjuk_s_a/text_0050.shtml


[Закрыть].

Трудно не согласиться, что большинство этих признаков в технологически ориентированных обществах в той или иной мере действительно просматриваются. Следующий шаг – разработка средств преодоления кризиса, средств, позволяющих совершить жизнепорождающий маневр. Но для этого нужны средства управления таким маневром. Проблема осложнена тем, что постановка этих задач опережает разработку средств их решения: есть методы построения механических систем, но нет средств порождения организмических, в том числе цивилизационных, процессов.

1.4.5. Вынужденный и негарантированный Переходы. Переход может рассматриваться с позиций стадиальных моделей как следующий неизбежный эволюционный скачок, но может пониматься и как преодоление эволюционной каузальности – как Невозможный Переход. Преодоление каузальности представляется невозможным – история действительно роковым образом демонстрирует фатальность движения по пути ООП – высокие смыслы Культуры переходят в упрощенные и имитационные формы, что, собственно, и декларируется в идеях цифровизации всех форм жизни. Но помимо подчиненности ООП есть и другой путь – негарантированный скачок в нечто радикально отличное от пути, предусмотренного стадиальными доктринами, – скачок в нечто радикально Иное. Речь идет о негарантированном Переходе, который отнюдь не вытекает из логики и инерции предыдущего развития.