Текст книги "Источники уголовного права Российской Федерации"

Моральные нормы оказывают многостороннее влияние на уголовное право. Так, В. М. Коган сформулировал следующие тезисы, касающиеся данного вопроса: 1) степень морального осуждения деяний влияет на их криминализацию либо декриминализацию как в правосознании, так и в законе; 2) моральное содержание уголовно-правовых норм – компонент уголовно-правового воздействия, в связи с чем несовпадение уголовного права и морали влечет исключение убеждения из числа методов уголовно-правового регулирования[190]190
  См.: Коган В.М. Правосознание и уголовный закон // Сов. гос-во и право. – 1983. – № 12. – С. 66; Он же. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. – М.: Наука, 1983. – С. 125.


[Закрыть]. Но этим взаимосвязь анализируемых явлений не исчерпывается.

Нормы морали служат критерием, применяемым в уголовно-правовом регулировании. Это проявляется в том, что: 1) квалификация преступления включает моральную оценку социальной сущности совершенного преступного деяния[191]191
  См.: Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. – М.: Юрид. лит., 1975. – С. 147.


[Закрыть]; 2) нормы морали применяются при определении наличия признаков противоправного деяния (например, по ст. 163 УК РФ)[192]192
  См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. – М.: Юристъ, 1998. – С. 503; Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство // Законность. – 1997. – № 4. – С. 7.


[Закрыть]; 3) сущность уголовного наказания состоит также в том, что оно выражается в отрицательной морально-политической оценке деяния и преступника[193]193
  См.: Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. – Л., 1965. – С. 87.


[Закрыть]. Существуют и другие аналогичного рода мнения относительно значения норм морали в уголовно-правовом регулировании[194]194
  См., напр.: Савкин А. Деятельное раскаяние – свобода от ответственности // Российская юстиция. – 1997. – № 12. – С. 35–37.


[Закрыть].

Необходимо подчеркнуть такое качество моральных норм, как определенная динамичность, что связано с их неформализованностью. Например, В. Ф. Щепельков относительно понятия неприличной формы унижения чести и достоинства, закрепленной в ст. 130 УК РФ, обоснованно отмечает: «То, что вчера было неприличным, сегодня может стать нормой». В этих случаях, по его мнению, при квалификации деяния правоприменитель «исходит не из представлений законодателя о неприличной форме при установлении нормы, а из общепринятых в обществе представлений на момент применения нормы»[195]195
  Щепельков В.Ф. Формально-логические основания толкования уголовного закона: Дис… канд. юрид. наук. – Волгоград, 1998. – С. 95–97.


[Закрыть].

Законодатель далеко не всегда успевает за изменением моральных норм. А. В. Наумов справедливо полагает, что смена норм морали может привести к ситуации, когда суд станет применять «вчерашнюю мораль вчерашнего закона»[196]196
  Наумов А.В. Уголовный закон и права человека // Сов. гос-во и право. – 1990. – № 1. – С. 57–58.


[Закрыть]. Но в данном случае возможна и совершенно иная ситуация, когда уполномоченный орган фактическим неприменением несправедливой, с его точки зрения, уголовно-правовой нормы способен нивелировать ее значение в механизме уголовно-правового регулирования. Не случайно, например, М. С. Гринберг отмечает, что существует процесс формальной и фактической декриминализации. При этом последняя имеет место в том случае, если неприменение уголовного закона наблюдается в практике государственных органов[197]197
  См.: Гринберг М.С. Указ. соч. – С. 41.


[Закрыть]. Кроме того, следует учитывать тот факт, что, по мнению отдельных авторов, противопоставление закона и справедливости есть давняя российская традиция[198]198
  См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. – С. 33; Карпец И.И. Указ. соч. – С. 60.


[Закрыть].

Все это наглядно демонстрирует практический аспект проблемы социальных источников уголовного права, тесно связанной с процессом реализации уголовно-правовых норм.

Религиозные нормы с учетом особенностей отечественной правовой системы выступают в качестве социального источника уголовного права в основном в процессе правотворчества, а также в ограниченном объеме в процессе реализации норм права, воздействуя на сознание субъекта. Данный фактор также не стоит недооценивать. Так, по мнению Л. И. Петражицкого, законы могут утратить силу вследствие таких причин, как изменение обстоятельств, при котором законы рассматриваются, например, как противоречащие религиозным взглядам[199]199
  См.: Петражицкий Л.И. Указ. соч. – С. 416.


[Закрыть]. Указанные и иные характеристики религиозных норм в контексте их анализа как социальных источников уголовного права во многом сходны с характеристиками моральных норм, которые нами выше уже отмечались. Можно привести немало примеров того, что религиозные нормы нашли свое воплощение в нормах современного уголовного права РФ (уголовно-правовые запреты на совершение убийства, причинения смерти по неосторожности, причинения тяжких телесных повреждений, кражи и т. п.).

Нормы уголовного права имеют определенное политическое содержание, что делает возможным отнесение политических норм к социальным источникам уголовного права. Т. В. Кленова пишет: «Известно, что не каждый уголовный закон научно обоснован, но все политически мотивированы»[200]200
  Кленова Т.В. Указ. соч. – С. 57.


[Закрыть].

Политические нормы влияют на формирование принципиальных основ уголовного права, дают повод говорить о наличии уголовно-политической концепции в основе отрасли уголовного права[201]201
  См.: Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. – Екатеринбург, 1997. – С. 8.


[Закрыть]. Очевидно, что именно они являются определяющими при формировании и реализации уголовной политики[202]202
  См., напр.: Звечаровский И.Э. Указ. соч. – С. 76–85; Трахов А. Стабильность уголовного закона и судебная практика // Законность. – 2002. – № 5. – С. 2–5; Вермеш М. Основные проблемы криминологии. – М.: Прогресс, 1978. – С. 206–213.


[Закрыть]. Пример влияния политики на нормы уголовного права – смертная казнь, которая в конкретный исторический период в России, по сути, рассматривалась как средство борьбы именно с политическими преступлениями, т. е. существовала и применялась по политическим мотивам[203]203
  См., напр.: Государственная Дума. 1906–1917: Стенографические отчеты. – М.: Фонд «Правовая культура», 1995. – Т. 1. – С. 100–124.


[Закрыть].

Политические нормы учитываются и при реализации уголовно-правовых норм. Так, по мнению Ю. А. Демидова, юридическая оценка как составная часть уголовно-правовой оценки преступления выражает и политическую оценку, поскольку политика воплощается также в правовых нормах[204]204
  См.: Демидов Ю.А. Указ. соч. – С. 132–133.


[Закрыть]. Исследуемые нами факторы влияют на результаты толкования уголовно-правовых норм. А. В. Мадьярова отмечает, что «различия между тем или иным пониманием закона обусловлены уголовно-политическими мотивами»[205]205
  Мадьярова А.В. Указ. соч. – С. 233.


[Закрыть]. Значение политических норм ярко демонстрирует эпоха 1917–1952 гг., когда политика особенно активно влияла на право[206]206
  См., напр.: Звечаровский И.Э. Указ. соч. – С. 78.


[Закрыть]. В этот период, по мнению М. С. Гринберга, произошло «расщепление» уголовного права на подлинное, призванное служить защите общества от преступных посягательств и от издержек данной защиты, и на уголовное право, которое служило политической юстиции[207]207
  См.: Гринберг М.С. Уголовное право как феномен, несовместимый с бесправием и произволом // Гос-во и право. – 2003. – № 9. – С. 46, 49; Он же. Уголовное право и массовые репрессии 20-х и последующих годов // Гос-во и право. – 1993. – № 1. – С. 72; Он же. Пределы принуждения (уголовно-правовой аспект). – С. 35.


[Закрыть].

Следует также отметить динамизм политических норм, влияющих на содержание норм уголовного права. Так, М. Вермеш обоснованно полагает, что принципы уголовной политики не считаются жесткой догмой, имеют постоянный характер лишь постольку, поскольку отражают определенное постоянство общественнополитических отношений и динамики преступности, а потому «требуют постоянного изучения упомянутых факторов, учета их изменчивости»[208]208
  Вермеш М. Указ. соч. – С. 213.


[Закрыть].

Одним из основных социальных источников уголовного права следует признать обычай. Как справедливо заметил М. Д. Шаргородский, «не создавая уголовно-правовых норм, в узком смысле слова, не определяя наказания, не создавая новых составов преступления, правовой обычай, правила социалистического общежития могут иметь значение для установления конкретного объема определенного законом преступного деяния»[209]209
  Шаргородский М.Д. Указ. соч. – С. 153.


[Закрыть]. Так, очевидно, что именно обычные нормы, наряду с религиозными, лежат в основе уголовно-правовых норм, сформулированных в ст. 157, 244 УК РФ.

Понимание нормы уголовного права, ее содержания часто зависит от общепринятых мнений по данному вопросу. Следует согласиться с Н. Д. Сергиевским в том, что хороший практик-судья должен быть знаком с бытовыми чертами своего народа, знание которых является необходимым для правильного применения уголовного закона, поскольку обычай в виде народных правовоззрений тесно связан с нормами уголовного права [210]210
  См.: Сергиевский Н.Д. Указ. соч. – С. 3–5.


[Закрыть]. Мы также разделяем мнение о том, что понятия, содержащиеся в уголовном законе, объясняются с точки зрения обычая[211]211
  См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. – С. 94–95.


[Закрыть]. В отдельных случаях только ознакомление с обычными нормами позволяет установить наличие общественной опасности в деянии лица, правильно оценить данный поступок с позиции уголовного права. Например, это касается установления признаков составов преступлений в деяниях, заключающихся в уплате и принятии выкупа за невесту, похищении невесты и т. п.

Но обычай признается государством далеко не всегда. Бывают случаи, когда государство борется с обычаями. Так, в статьях 231236 УК РСФСР 1960 г. была установлена уголовная ответственность за преступления, составляющие пережитки местных обычаев. УК РФ 1996 г. предусматривает уголовную ответственность за убийство, совершенное из кровной мести (п. «л» ч. 2 ст. 105). Поэтому необходимо признать, что социальными источниками уголовного права могут выступать лишь те обычные нормы, которые являются не только общепризнанными, но и не противоречащими собственно нормам права.

Следующим рассматриваемым нами социальным источником уголовного права станет судебная практика. Мнение о том, что судебная практика есть социальный источник уголовного права, уже высказывалось Г. Т. Ткешелиадзе, который полагает, что ее роль заключается в: 1) передаче законодателю сигналов, касающихся материальных потребностей общества, указывающих на несогласованность и противоречие между отдельными правовыми предписаниями; 2) содействии редакционному совершенствованию норм права[212]212
  См.: Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. – С. 148–155.


[Закрыть]. Так, в ходе проведенного анализа пояснительных записок к федеральным законам и законопроектам, предусматривающим внесение изменений в УК РФ,[213]213
  В процессе исследования нами были изучены 27 федеральных законов и 76 законопроектов, предусматривающих внесение изменений в УК РФ, а также пояснительные записки к ним.


[Закрыть] мы обнаружили, что в 12 из них имеются ссылки на судебную практику, обосновывающие необходимость принятия законопроекта.

Между тем указанные позиции не охватывают всего спектра функций данного источника. Судебная практика также наполняет уголовно-правовую норму фактическим содержанием, определяет ее реальные контуры[214]214
  См.: Уголовное право. Общая часть: Учебник. – М.: Спарк, 1996. – С. 62–63; Наумов А.В. Источники уголовного права. – С. 21.


[Закрыть]. Поскольку уголовное законодательство не способно обеспечить регулирование всех возникающих в соответствующей сфере конкретных отношений, появляющиеся пробелы восполняются и корректируются судебной практикой за счет имплицитного содержания текста уголовно-правовой нормы[215]215
  См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. – С. 8.


[Закрыть].

В ряду социальных источников уголовного права как отрасли права следует назвать науку уголовного права, под которой можно понимать систему общепринятых и иных мнений, концепций, взглядов на отрасль уголовного права. Наука должна играть ключевую роль на этапе создания уголовно-правовых норм. Не вызывает сомнения тезис о том, что важнейшим принципом правотворчества является принцип научности[216]216
  См.: Кузнецова Н.Ф., Злобин Г.А. Указ. соч. – С. 79–80.


[Закрыть]. При этом следует учитывать возрастающую роль научного обеспечения нормотворчества[217]217
  Там же. – С. 81–82.


[Закрыть]. Примером взаимодействия уголовно-правовой науки с отраслью уголовного права могут служить принятые в 1991 г. Основы уголовного законодательства Союза ССР, которые строились на разработанной учеными теоретической модели указанного законодательного акта[218]218
  См.: Курс уголовного права. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. – Т. 1: Учение о преступлении. – С. 53.


[Закрыть]. Но этим значимость данного источника не ограничивается. Наука вырабатывает положения, которые учитываются в рамках реализации норм права, берутся за основу при оценке юридических фактов в уголовном праве. В особенности это касается оценочных понятий (например, «общественная опасность деяния», «малозначительность» и др.). Вместе с тем подобные положения не могут признаваться общеобязательными и должны рассматриваться как рекомендации, которые имеют зачастую высокую степень обязательности.

Субъекты, создающие и реализующие нормы уголовного права, подвергаются воздействию ряда субъективных факторов. Указанные факторы многообразны по форме и содержанию. В основном уделяется внимание такой категории, как сознание, а точнее, правосознание. В науке справедливо отмечается, что правосознание является идейным источником, основой для создания норм уголовного права[219]219
  См.: Коган В.М. Правосознание и уголовный закон. – С. 66; Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И. Я. Козаченко. – Екатеринбург, 1991. – С. 57.


[Закрыть]. Н. Ф. Кузнецова и Г. А. Злобин считают, что правотворчество вбирает в себя обыденное, практическое и научное сознание; при этом именно научному сознанию принадлежит ведущая роль[220]220
  См.: Кузнецова Н.Ф., Злобин Г.А. Указ. соч. – С. 79–80.


[Закрыть].

Правосознание, наряду с социальными регуляторами, существенным образом влияет на процесс криминализации деяний, поскольку оценочная деятельность законодателя по определению круга и признаков преступлений «непосредственно обусловлена мировоззрением, идеологией и общественной психологией, ценностными ориентациями»[221]221
  Демидов Ю.А. Указ. соч. – С. 134.


[Закрыть]. Значительной является его роль и в процессе реализации норм уголовного права. В. М. Коган отмечает, что правосознание активно влияет на уголовный закон, осуществляет его оценку, восполняет и постоянно его корректирует[222]222
  См.: Коган В.М. Указ. соч. – С. 66.


[Закрыть]. Другие авторы также обращают внимание на роль правосознания в принятии судом решения по уголовному делу, определении содержания норм уголовного права[223]223
  См.: Курс советского уголовного права. – М.: Наука, 1970. – Т. 2. – С. 131–132; Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность / Отв. ред. И. Я. Козаченко. – С. 54.


[Закрыть].

Системно исследуя правосознание, А. В. Грошев обоснованно отмечает, что сфера его применения в уголовном праве «охватывает практически все стадии уголовно-правового регулирования и его механизм». Правосознание предшествует уголовно-правовой норме при осуществлении криминализации и декриминализации соответствующих деяний, а в рамках реализации норм уголовного права уже уголовно-правовая норма предшествует правосознанию[224]224
  См.: Грошев А.В. Функции правосознания в механизме уголовно-правового регулирования: Дис… д-ра юрид. наук. – Екатеринбург, 1997. – С. 49–50.


[Закрыть].

Предлагая заменить понятие правосознания понятием уголовно-правовой ментальности, В. В. Кулыгин считает, что представления о добре и зле, хорошем и плохом, справедливом и несправедливом, правде и неправде исторически являются первичными психическими структурами (архетипами). По его мнению, образуя фундамент уголовно-правовой ментальности, данные архетипы наполняются специфическим содержанием и создают стандарты и стереотипы уголовно-правового поведения, которое принято в данной этнокультурной среде[225]225
  См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. – С. 7–8.


[Закрыть]. В. В. Кулыгин полагает, что уголовно-правовая ментальность оказывает решающее влияние через профессиональное правосознание на уголовно-правовую практику и законотворчество[226]226
  Там же. – С. 8.


[Закрыть]. С данным выводом следует согласиться, поскольку, как мы уже отмечали, правотворчество и реализация права, понимаемые как виды человеческой деятельности, испытывают влияние тех факторов, которые, в свою очередь, воздействуют на психику человека.

Ученые выделяют такие свойства общественного сознания, как консервативность, отставание от потребностей общественного развития, его неоднородность, наличие различных, иногда противоположных, взглядов, всевозможных предрассудков, заблуждений и других дефектов[227]227
  См.: Грошев А.В. Указ. соч. – С. 70.


[Закрыть]. Все это в отдельных случаях сдерживает реализацию уголовно-правовых норм, делает ее невозможной. Так, уголовно-правовой запрет, который воспринимается как несправедливый или безнравственный, остается «мертвой» буквой закона либо реализуется неэффективно[228]228
  См.: Кулыгин В.В. Указ. соч. – С. 8.


[Закрыть]. Все это также говорит о том значении, которое имеют анализируемые нами социальные источники уголовного права в практической плоскости.

Социальные источники уголовного права оказывают определяющее влияние на процесс правоприменения, поскольку именно они формируют представление правоприменителя о содержании применяемой им уголовно-правовой нормы. Нужно признать, что значение указанных источников является решающим, когда речь идет о применении норм уголовного права в пределах судебного усмотрения[229]229
  См. об этом: Черданцев А.Ф. Указ. соч. – С. 108.


[Закрыть].

Уголовно-правовые нормы не содержат всей полноты информации, касающейся соответствующих правил поведения. Несовершенным является язык уголовного закона[230]230
  См., напр.: Кострова М.Б. Изобразительно-выразительные средства языка в уголовном законе: о допустимости использования // Журнал российского права. – 2002. – № 8. – С. 63–73.


[Закрыть]. В связи с этим субъект правоприменения вынужден обращаться к социальным источникам уголовного права, таким как наука, судебная практика, для их использования в решении соответствующих проблем[231]231
  См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. – М.: Юрид. лит., 1967. – С. 50–53.


[Закрыть], т. е. социальные источники уголовного права в некоторых случаях объективно необходимы для уточнения и конкретизации уголовно-правовых норм, определения их реального содержания в силу некоторого несовершенства текстуального выражения указанных норм.

Социальные источники уголовного права используются для уяснения смысла и содержания нормы права. По словам В. Н. Кудрявцева, поскольку закон несовершенен, правоприменитель вынужден для уяснения содержания состава преступления обращаться к «подразумеваемым», или «латентным» (неявным), признакам, которые устанавливаются при толковании закона или научными исследованиями. В связи с этим для их уяснения необходимо обратиться «к области уголовной политики, идеологии, социальной психологии и общественной практики». Далее В. Н. Кудрявцев пишет: «Выяснить смысл правовой нормы – это значит раскрыть, какие именно общественные явления, объективные исторические закономерности лежали в основе создания данной нормы, какую цель хотел достичь законодатель ее установлением»[232]232
  Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. – С. 84, 86–87.


[Закрыть]. Безусловно, здесь вновь идет речь о необходимости оценки и анализа социальных источников уголовного права, которые используются при определении содержания уголовно-правовых норм, а также тех общественных отношений, на которые они распространяют свое действие.

Следует согласиться с тезисом Л. И. Спиридонова о том, что «право неотделимо от других явлений, и потому практическое применение уголовного закона обусловлено целым рядом иных – неправовых – факторов»[233]233
  Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. – М.: Юрид. лит., 1986. – С. 190.


[Закрыть]. Приведем примеры применения таких неправовых факторов, т. е. социальных источников уголовного права. Так, ст. 6 УК РФ содержит определение принципа справедливости. Как известно, категория «справедливость» рассматривается в основном как моральная категория[234]234
  Например, по мнению А. В. Наумова, принцип справедливости есть «этическая, оценочная категория», которая проявляется также в ходе процесса криминализации или декриминализации деяния, в рамках которого законодатель «должен учитывать нравственные, этические представления граждан о справедливости и несправедливости определенных поступков» (см.: Уголовное право. Общая часть. – М.: Спарк, 1996. – С. 28–29; Смирнов В.Г. Указ. соч. – С. 88, 174; Сырых В.М. Теория государства и права. – С. 95).


[Закрыть]. Согласно ст. 6 УК РФ наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми. При этом справедливость понимается как соответствие указанных мер характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Критерии указанного соответствия в УК не приведены. В связи с этим следует считать, что данные критерии определяются моральными нормами.

Другой характерный пример использования источников уголовного права в широком смысле слова – положения ст. 80¹ УК РФ, согласно которой лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, освобождается судом от наказания, если будет установлено, что вследствие изменения обстановки это лицо или совершенное им преступление перестали быть общественно опасными. Под изменением обстановки, вследствие которого преступление перестало быть общественно опасным, в науке предложено понимать «существенные изменения в политической, экономической, социальной или духовной жизни общества, происшедшие независимо от воли или желания виновного, вследствие которых не только конкретное преступление, но и другие ему подобные деяния перестали быть общественно опасными» (например, отмена военного или чрезвычайного положения, карточной системы приобретения продовольствия и товаров, экономическая или политическая реформа в государстве, окончание военных действий, ликвидация организации)[235]235
  См.: Аликперов Х. Освобождение от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки // Законность. – 1999. – № 7. – С. 13; Сверчков В. Критерии и условия освобождения от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки // Российская юстиция. – 1999. – № 9. – С. 44–45.


[Закрыть]. Представляется, что такое изменение обстановки и подразумевает изменение содержания социальных источников уголовного права, в том числе общественных отношений в соответствующей сфере (экономической, политической и т. п.), социальных норм, субъективных представлений.

Помимо предусмотренного УК изменения обстановки возможна ситуация, когда уголовно-правовая норма утратит свою актуальность вследствие исчезновения общественных отношений, для регулирования которых она была создана. А. Н. Игнатов обоснованно отмечает возможность фактического прекращения действия уголовного закона в связи с отсутствием условий или отношений, при наличии которых было возможно совершение преступления, предусмотренного уголовным законом[236]236
  См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В. М. Лебедева. – М.: Норма, 2002. – С. 13.


[Закрыть].

В уголовном праве немало других примеров, указывающих на взаимосвязь между социальными источниками уголовного права и нормами уголовного права[237]237
  См.: Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. – СПб., 1999. – С. 63; Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов. – М.: Юристъ, 1996. – С. 75–76; Новое уголовное право России. Общая часть: Учебное пособие. – М.: Зерцало; Теис, 1995. – С. 66.


[Закрыть]. Данная взаимосвязь характеризуется тем, что охраняемые уголовно-правовой нормой моральные нормы входят в ее логическую структуру; «некоторые нормы морали и правила социалистического общежития уголовный закон берет под особую охрану», в связи с чем они «представляют собой единство»[238]238
  См.: Брайнин Я.М. Указ. соч. – С. 22–23, 28.


[Закрыть].

Связь между нормами уголовного права и его социальными источниками в данном случае аналогична связи бланкетных норм и нормативных положений, к которым они отсылают. А. В. Мадьярова справедливо полагает, что в охранительной функции уголовного права заложена «природная бланкетность» уголовного закона[239]239
  См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. – С. 256.


[Закрыть].

Описывая предмет правового регулирования, норма уголовного права объективно включает определенные социальные характеристики соответствующих отношений, многие из которых предусмотрены в нормах иных социальных регуляторов (мораль, религия, правила общежития) либо только отражаются в сознании человека (например, понятие «значительный ущерб»).

Уголовное право есть система норм, выраженных через совокупность понятий[240]240
  См. об этом: Керимов Д.А. Законодательная техника: Научно
  методическое и учебное пособие. – М.: Норма-Инфра-М, 2000. – С. 46.


[Закрыть]. По поводу классификации понятий, используемых в уголовном законе, существует множество принципиально не различающихся точек зрения[241]241
  См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. – С. 298; Ковалев М.И. Советское уголовное право: Курс лекций. – Свердловск, 1974. – Вып. 2. – С. 223–224; Пиголкин А.С. Указ. соч. – С. 63; Шаргородский М.Д. Указ. соч. – С. 170, 171.


[Закрыть]. Суммируя указанные мнения и взяв за основу классификацию Я. М. Брайнина[242]242
  См.: Брайнин Я.М. Указ. соч. – С. 59–63.


[Закрыть], можно выделить следующие виды понятий и терминов, используемых в уголовном законе: 1) общеупотребительные термины, которые ограничиваются их словарным значением, но могут иметь различное значение в зависимости от вкладываемого в них при определенных обстоятельствах смысла; 2) понятия, имеющие специальное (неюридическое) значение, для уяснения смысла которых следует обратиться к специальным (неюридическим) источникам; 3) уголовно-правовые и другие юридические понятия, содержание которых уточняется чаще всего судебной практикой и юридической наукой; 4) оценочные понятия, которые не конкретизированы законодателем и уточняются при применении уголовного закона. Иными словами, уголовно-правовые понятия, которые приводятся в уголовном законе и в редких случаях им определяются, играют далеко не ведущую роль в изложении уголовно-правовых норм. Следовательно, понятия, используемые в уголовно-правовых нормах, в основном содержательно определяются социальными источниками уголовного права.

Роль социальных источников уголовного права наиболее рельефно проявляется в ходе применения оценочных уголовно-правовых понятий, содержание которых в значительной мере определяется правосознанием юриста[243]243
  См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. – С. 115.


[Закрыть]. Данные понятия создают условия, при которых «вопрос о преступности (непреступности) деяния фактически будет решаться лицом, применяющим уголовно-правовую норму»[244]244
  Кобзева Е.В. Оценочные признаки в уголовном законе: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – Саратов, 2002. – С. 3.


[Закрыть]. Кроме того, наличие оценочных понятий приводит к доопределению объема уголовно-правовой нормы в судебной практике, вырабатывающей типичные юридические оценки, уточнению содержания данной нормы, что связано с возникновением нормативной новизны[245]245
  См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. – С. 148–149; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. – С. 214.


[Закрыть]. Поэтому следует согласиться с Г. Т. Ткешелиадзе, который отмечает, что оценочные признаки являются разновидностью бланкетных, для восполнения их содержания требуется обратиться к иным не уголовно-правовым актам или критериям неправового характера (нравственным, социально-экономическим, биологическим и т. п.)[246]246
  См.: Ткешелиадзе Г.Т. Указ. соч. – С. 66.


[Закрыть]. Необходимо признать, что оценочные понятия в отсутствие установленных в норме уголовного права критериев применяются в соответствии с критериями, содержащимися в социальных источниках уголовного права.

Вместе с изменением содержания социальных источников уголовного права меняется и содержание используемых с их помощью оценочных понятий, поскольку меняются критерии социальной оценки явлений, обозначенных этими понятиями[247]247
  См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. – С. 26, 94, 96.


[Закрыть]. Н. С. Таганцев по этому поводу писал: «Из всех областей права наиболее изменчивым является право уголовное: на понятиях о преступлении и наказании с наглядностью отражаются все политические и социальные перевороты народной жизни….»[248]248
  Таганцев Н.С. Указ. соч. – С. 193.


[Закрыть]

Таким образом, содержание уголовно-правовых норм определяется именно социальными источниками уголовного права, которые являются их базой или первоисточником, формируют содержание соответствующих норм, во многом определяют порядок их реализации.

В связи с вышеизложенным представляется возможным сделать следующие выводы. Под источниками уголовного права необходимо понимать: 1) в широком смысле слова – факторы, которые оказывают влияние на формирование и реализацию норм уголовного права (социальные источники уголовного права); 2) в узком смысле слова – явления правовой действительности, облеченные в определенную форму, признаваемые государством, содержащие уголовно-правовые нормы либо их элементы, регулирующие уголовно-правовые отношения в Российской Федерации и относящиеся к ее правовой системе.

Предложенное понятие источника норм уголовного права дает основания по-иному рассмотреть систему данных источников.