Текст книги "Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.)"

Мекка как культовый центр

Что же представляла собой Мекка как культовый центр в конце VI в. и какую роль в нем играли курайшиты? Главной святыней, как уже говорилось, была Ка‘ба, квадратная постройка, ориентированная углами на странам света со входом в северо-восточной стене. Ка‘ба с тех пор несколько раз перестраивалась и меняла свой облик. Судя по средневековым сообщениям, она была сложена из рваного камня без раствора и достигала высоты 15 локтей (7,5 м).

Главным объектом поклонения был черный камень, вложенный в южный угол Ка‘бы на высоте полутора метров. В древности был еще один камень, в восточном углу, пропавший при перестройках.

Паломники, входя на священную территорию Мекки (харам) (рис. 2) надевали чистую полотняную одежду (ихрам), которая налагала на них определенные ограничения. Представители племен, особо почитавших Ка‘бу, могли пользоваться собственной одеждой, а те, кто впервые совершал хаджж, из других племен, должен был брать ее у курайшитов или совершать обход Ка‘бы без одежды.

Главной частью обряда хаджа был семикратный обход Ка‘бы по часовой стрелке с прикосновением к камню, символизировавшему соприкосновение с высшими силами, после чего следовала семикратная пробежка поперек долины между холмами ас-Сафа и ал-Марва, на которых стояли какие-то статуи. Память о том, кого они изображали, не сохранилась. Этот этап обряда завершался стрижкой голов и закланием жертвенного животного. После этого паломники надевали обычную одежду.

Рис. 2. Район Мекки в начале VII в.

В этой части обряда хаджа ясен только смысл поклонения священному камню. В чем смысл бега между ас-Сафа и ал-Марва, статуи каких божеств находились на этих холмах, какую роль играла статуя бога-воителя Хубала, находившаяся внутри Ка‘бы, – совершенно неясно. Если добавить к этому статуи каких-то Исафа и Наилы, стоявшие между Ка‘бой и священным колодцем Замзам, то внутренний смысл обряда хаджа станет совершенно неясным. На следующий день после этой части хаджа, получившего в мусульманское время название малого (умра), паломники некоторых племен по дороге в родные места приносили жертвы в своем племенном святилище и там стриглись в знак окончания обряда.

Полный обряд хаджа продолжался на следующий день на восток от Мекки. Паломники, запасшись водой, шли в долину Мины и оттуда к вади Урана, служившему границей харама Мекки, ночевали там, а на рассвете бегом возвращались к Мине, чтобы встретить восход солнца и побить камнями скалу, которая символизировала темные силы. Затем совершалось жертвоприношение, и на этом хаджж завершался. В то же время у горы Арафат, находившейся за пределами харама Мекки, представители других племен совершали моление, о форме и смысле которого нам неизвестно.

До сих пор мы не упоминали ни одной даты проведения паломничества. Новый год у домусульманских арабов явно начинался с зимнего солнцеворота. Об этом свидетельствуют названия третьего и четвертого месяца – раби ал-аввал и раби ас-сани (первая весна и вторая весна), что примерно соответствует марту и апрелю нашего календаря, то есть новый год начинался в день солнцеворота или на следующий день. В этом случае становится понятной идеологическая сущность хаджжа в зу-л-хиджжа, снимающая многие неясности. Изначально это был праздник возрождения Солнца. Первая половина хаджжа – обход Ка‘бы, поклонение разным богам означало моление о возвращении Солнца, обращение ко всем небесным силам. Вторая половина – ночевка у вади Урана, бег на рассвете к Мине, побиение камнями скалы, олицетворяющее темные силы – акт, помогающий возвращению Солнца и празднование радостного события. Возможно, эта часть празднования была связана и с почитанием бога неба и громовержца Кузаха, память о котором сохранилась в народной памяти в названии радуги «луком Кузаха». Если главное паломничество было связано с возвращением Солнца, то другое, меньшее по значимости, паломничество в седьмом месяце, раджабе, вероятно связывалось с летним солнцестоянием.

К сожалению, установление связи главных праздников домусульманских арабов с примечательными моментами положения Солнца не помогает установлению точной хронологии этого периода. Сложность счета времени у домусульманских арабов заключалась в его двойственности. Большой годичный круг с празднованием определенных точек положения Солнца расходился со счетом года по 12 месяцам, определявшимся по фазам Луны. Солнечный год равняется 365,25 суток, а 12 лунных месяцев равняются 354 суткам. Следование счету по месяцам сразу отрывало праздники от тех точек положения Солнца, которые они должны были отмечать. Для согласования лунного года с солнечным нужно было вводить дополнительные дни. Эту важную религиозную задачу выполняли особые знатоки (жрецы?) одного из племен, обитавшего в районе Мекки. Сведения раннемусульманских авторов о том, как проводилась эта корректировка, очень туманны. Вроде бы эти «хранители времени» каждые три года, когда накапливалась разница в 33 дня, объявляли о наступлении дополнительного месяца, который, как и обычный первый месяц года, назывался ал-мухаррам. Таким образом, месяцы в пределах года сдвигались, и их дни невозможно точно привязать к датам нашего календаря. С этой неточностью нам придется примириться при последующем изложении событий.

Положение курайшитов как хранителей святынь возвышало их в глазах остальных племен, почитавших эти святыни. Они оказывались для паломников чем-то вроде хозяев, принимающих гостей с особыми правами и обязанностями. Так, они предоставляли паломникам свою одежду в качестве ихрама, а также должны были обеспечивать едой, питьем и кровом. Эти обязанности постепенно превращались в источник дохода: бесплатное предоставление одежды становилось платным, и еду предоставляли бесплатно только особо благочестивые и богатые люди. Впрочем, в те времена право на расходы ценилось порой выше, чем возможность получения дохода, так как все почетные обязанности хранителей мекканских святынь, так или иначе, требовали расходов. Для покрытия расходов, связанных с оказанием помощи паломникам, в Мекке существовало специальное самообложение – рифада. Кроме того, каждый состоятельный курайшит считал своим долгом превзойти представителей других родов своей щедростью и завоевать дополнительный авторитет.

Все функции, связанные с религиозно-политическим руководством Меккой, примерно до середины VI в. оставались в роду одного из сыновей Кусаййа, Абдаддара. Бану абдаддар были хранителями ключа от Ка‘бы, пользовались привилегией поить и кормить паломников, председательствовать в Дар ан-надва и нести знамя курайшитов. Привилегии отдельных родов вызывали недовольство других. После каких-то столкновений, видимо без жертв, стороны пришли к компромиссу: абдманаф получили право поить паломников, асад – кормить их, а за абдаддар сохранились руководство советом, право нести знамя и хранить ключ от Ка‘бы. Впоследствии, видимо, происходили новые перераспределения почетных функций.

Несмотря на их почти жреческую причастность к мекканским святыням, курайшиты поклонялись также другим святыням и другим божествам, особенно трем богиням – ал-Лат, ал-Уззе и Манат. Это хорошо демонстрируют теофорные имена, то есть такие, которые включали имя какого-то божества в сочетании со словом абд (раб) – Абдаддар, Абдаллат, Абдманат, Абдманаф, Абдал‘узза, Абдшамс. Характерное для язычества признание всех богов, отличавшее религиозную жизнь Средиземноморья до христианства, было свойственно и арабам.

Глава 2. Рождение ислама

Детство и юность Мухаммада

Около 570 г. в жизни курайшитов произошло событие, отделившее полулегендарный период истории от времени, когда появляется возможность выстроить события в сколько-нибудь последовательный ряд. Этим событием стало появление под Меккой эфиопского отряда из Йемена, который сопровождал боевой слон. Мекканцы в ужасе бежали в горы, а присоединившиеся к эфиопскому войску арабы, почитавшие Мекку, отказались вступить на священную территорию с оружием, и святыни не были затронуты. Правнук Кусаййи, Абдалмутталиб, вступил в переговоры с эфиопским командующим и добился каких-то успехов. Но судьбу Мекки решили не эти переговоры, а начавшаяся эпидемия, от которой пал слон и стали гибнуть люди. Эфиопское войско поспешно отступило, бросив значительную часть обоза, которая была быстро разграблена наиболее смелыми и предприимчивыми курайшитами, среди которых вроде бы изрядно обогатился Абдалмутталиб.

Год, когда все это произошло, остался в памяти курайшитов как «год слона». Это очень важная дата в мусульманской историографии, потому что к этому году относят рождение пророка ислама, Мухаммада. Так или иначе, с оговорками или без них, его относят к 570 г. н. э., а на самом деле не возраст Мухаммада отсчитывается от этой даты, а дата «года слона» рассчитана из того, что Мухаммад умер в 632 г. на 63 году жизни.

Единственный поход эфиопской армии из Йемена на север датируется химйаритской мемориальной надписью 547 г. н. э., но это – слишком ранняя дата, а сведений о более поздних походах не имеется. Нельзя исключить, что был какой-то поход после 547 г., но никак не в 570 г.

Бесславный исход эфиопского нападения на Мекку способствовал еще большему укреплению престижа Мекки как богоспасаемого города, а с ним – и престижа курайшитов, которые получили почетный эпитет ал-илахи – «божье племя». С этим связывается расширение круга почитателей Ка‘бы и появление у курайшитов дополнительных претензий на исключительность в отправлении отдельных обрядов.

Исход этого грозного для Мекки события способствовал также выдвижению и обогащению Абдалмутталиба. Признанием авторитета Абдалмутталиба можно считать включение его в состав делегации курайшитов, ездившей в Сан‘а к Сайфу ибн Зу-Йазану с поздравлением по случаю изгнания эфиопов и воцарения его в Йемене. Произошло это в промежутке между воцарением Сайфа в 576–577 гг. и смертью Абдалмутталиба, последовавшей в правление Хормузда (578–590 гг).

Абдалмутталибу, как деду Пророка, приписывается большое благочестие, в частности пост в рамадан на горе Хира, раздача милостыни бедным после окончания поста, многократные обходы Ка‘бы. Дополнительную весомость Абдалмутталибу придавало большое мужское потомство – десять сыновей, некоторые из которых к рассматриваемому времени тоже занимали заметное положение, а если добавить к этому связи с другими семьями через браки дочерей, то получался еще более значительный род.

И вот, в этом роду у одного из сыновей Абдалмутталиба, известного в мусульманской традиции под именем Абдаллах, родился сын, которому суждено было создать новую религию и оказать огромное влияние на историю человечества. Его последователи и почитатели через сорок лет стали называть его почтительно Мухаммадом, то есть «Хвалимым» или «Достохвальным».

Стоит заметить, что именование единого и единственного бога Аллахом, появилось лишь лет через 45, и ни в одном перечне домусульманских генеалогий имени Абдаллах нет. Вероятно, отец Мухаммада имел теофорное имя с упоминанием одного из языческих божеств – понятно, что такое имя для отца Пророка было невозможно, и его заменили впоследствии на Абдаллаха. То же можно сказать об имени Мухаммад, которое также не упоминается в домусульманских генеалогиях. Кроме имени Мухаммад у мусульманских историков и биографов Пророка мы находим почетные эпитеты Ахмад («Многохвальный») и Мустафа («Пречистый»).

Мы располагаем обширным материалом воспоминаний современников о своем вероучителе, которые тщательно собирались и передавались следующему поколению. Их начали записывать через несколько десятилетий после смерти вероучителя. Самое раннее жизнеописание, дошедшее до нас, было составлено в середине VII в. ибн Исхаком. Вообще к жизнеописанию Пророка обращались многие историки второй половины VII – начала IX вв., но большая часть их сочинений потерялась и дошла до нас в материалах поздних авторов. Оценивая в целом этот материал, можно поразиться его реализму и почти полному отсутствию рассказов о чудесах. Они появились позднее трудами благочестивцев. Достоверность воспоминаний современников о Пророке закреплялась указаниями на то, кто рассказал об этом и передал дальше.

Понятно, что о детстве и юности Мухаммада известно мало – кто обращал внимание на безвестного мальчишку. Жизнь будущего пророка с самого начала складывалась несчастливо. Во время его рождения молодой отец умер около Йасриба во время торговой поездки. Когда мальчик немного подрос, мать отдала его на воспитание бедуинам. Это якобы соответствовало обычаям курайшитов, укреплявшим таким образом связи с соседями. Однако, автору этих строк не известно ни одного такого случая. Когда Мухаммаду исполнилось шесть лет, его мать, Амина, поехала в Йасриб на могилу мужа, заболела там и умерла. Сироту взял к себе дед, Абдалмутталиб, заботливо относившийся к внуку, но через два года умер и он. Сироту взял к себе дядя, Абдманаф, больше известный под именем Абу Талиб.

О жизни Мухаммада в семье дяди нет достоверных сведений. Известно только, что, когда ему было около 13 лет, дядя взял его с собой в Сирию. Там будто бы христианский монах сказал приехавшим мекканцам, что среди них находится будущий пророк. Примечательно, что здесь, как и в некоторых других случаях, сокрытое открывает мусульманам христианский монах или отшельник. Христиан в первые века ислама мусульмане считали хранителями мудрости, заключенной в их книгах.

Лет с 15 Мухаммад начал самостоятельно зарабатывать на жизнь, пася скот мекканцев, хотя, наверное, продолжал жить под кровом дяди. Пасьба скота по найму в глазах богатых родственников, занимавшихся торговлей и причастных к отправлению культа, было унизительным. Когда Мухаммад попросил дядю выдать за него дочь, любимую Фахиту, а брак между двоюродными считался самым предпочтительным, тот ответил отказом и выдал ее за человека из другого рода. На упрек племянника, что ему предпочли чужого человека, Абу Талиб ответил: «Да, мы породнились с ними – благородный достоин благородного».

Только около 595 г. в жизни Мухаммада произошел поворот к лучшему. По совету Абу Талиба он нанялся в качестве приказчика сопроводить в сирийском караване товары богатой вдовы Хадиджи бинт Хувайлид. Плата была не слишком велика – четыре молодых верблюда, но главное было не в ней: Мухаммад понравился Хадидже, она дала ему это понять, он посватался, получил согласие и стал ее мужем.

Хадиджа принадлежала к близкому хашимитам роду асад, была уже дважды замужем и от последнего брака имела малолетнего сына. Это была умная, энергичная женщина, сохранившая право распоряжения своим капиталом и в новом браке. Поэтому, когда Мухаммад захотел одарить свою бывшую кормилицу Халиму, то «рассказал о ней Хадидже, и она дала ей 40 овец и верблюда для езды».

Брак Мухаммада в оценках европейских исследователей всегда выглядит несколько некрасивым, чем-то вроде прихоти богатой старой купчихи, польстившейся на молодого человека. Основанием для этого служит утвердившееся в мусульманской исторической традиции мнение, что Хадидже, когда она выходила замуж за Мухаммада, было 40 лет, между тем имеются сведения, что ей было всего 28 лет, и это многое меняет в оценке их счастливого брака. Сам Мухаммад всегда тепло вспоминал свою первую супругу, которая была для него не только женой, но и лучшим другом.

После женитьбы Мухаммад занялся торговлей кожами, но не смог завести собственное дело, а торговал на паях в лавке своего компаньона ас-Саиба ибн Абу Саиба ал-Махзуми. В дальние торговые поездки он, видимо, больше не пускался. Характерно, что Мухаммад не кооперировался с кем-либо из Хашимитов: видимо, родоплеменные узы, о которых так много говорят при характеристике мекканского общества этого периода, нередко отступали перед денежными расчетами.

Тем временем престиж Мекки заметно возрастал и в этом способствовали друг другу религия и торговля. В последней четверти VI в. в 100 км восточнее Мекки, около Карн ал-Маназил (ныне ас-Сайл-ал-Кабир), в урочище Указ, возникла ярмарка, ставшая важным торговым центром Северной Аравии. В Указе ярмарка начиналась в зу-л-ка‘да, в конце месяца она перемещалась в Маджанну, а затем, 1–7 зу-л-хиджжа, – в Зу-л-Маджаз, в 5–6 км от Арафата. Сразу же после закрытия ярмарки паломники шли к Арафату и начинали обряд хаджжа.

Ярмарка привлекала не только почитателей мекканских святынь, но и людей из других племен, не связанных ограничениями для паломников. Ярмарка была свободной, беспошлинной, поддержание порядка на ней лежало на тамимитском племени зайд манат, которое не относилось к числу почитателей мекканских святынь и могло на ярмарке носить оружие. Их глава одновременно исполнял функции судьи. Здесь кроме торговли и разбора межплеменных столкновений происходили состязания поэтов и певцов.

О большой значимости и притягательности ярмарки в Указе свидетельствует стремление последнего царя Лахмидов ан-Ну‘мана (580–602 гг.) посылать на нее свои товары. Существовавшие сложные отношения между племенами приводили иногда к столкновениям на ярмарке, хотя это и считалось недопустимым. В одном из таких столкновений курайшиты будто бы потеряли 80 человек.

К концу VI в. стали обостряться противоречия внутри разросшегося рода Абдманафа. После смерти Абдалмутталиба (около 578 г.), пользовавшегося большим авторитетом, главенство перешло к Харбу ибн Умаййе, внуку Абдшамса. Это породило соперничество между Хашимитами и Умаййадами. Да и среди сыновей Абдмутталиба не все обходилось мирно. Так, когда Абу Талиб, возглавлявший Хашимитов, оказался не в состоянии выполнять почетную обязанность кормить и поить паломников, то его богатый младший брат, ал-Аббас, дважды дав деньги на покрытие расходов, потребовал затем в погашение долга передать это право ему. Абу Талиб настолько разорился, что родственникам пришлось взять его младших детей к себе.

К этому времени у Мухаммада была уже большая семья. Его первенец, ал-Касим, по которому его самого стали звать Абу-л-Касим, умер, едва начав ходить, но затем одна за другой появились четыре дочери: Зайнаб, Рукаййа, Умм Кулсум и Фатима. Дом обслуживало несколько рабов и рабынь. Особое место среди них занимал Зайд ибн ал-Хариса, подаренный Мухаммаду супругой. Мухаммад через некоторое время торжественно освободил его перед Ка‘бой и объявил своим сыном.

Между тем в Мекке произошло знаменательное событие: курайшиты решились взяться за ремонт Ка‘бы, которая сначала выгорела изнутри, а затем пострадала от селя и стояла некоторое время в виде полуразрушенного остова. Мекканцы купили обломки византийского корабля, потерпевшего крушение возле Джидды, и наняли корабельного плотника для выполнения непривычных для них плотницких работ. Стены были разобраны до основания и затем возведены вновь из перемежающихся рядов камня и деревянных брусьев. Вход был поднят выше человеческого роста, чтобы внутрь не попадали дождевые потоки и не могли пробраться злоумышленники. Стены были подняты вдвое, до 18 локтей (9 м), наконец, Ка‘ба впервые получила крышу, которую поддерживали шесть деревянных столбов. Изнутри стены были оштукатурены и покрыты росписями. Для возведения стен курайшиты разделились на четыре группы, в какой-то мере отражающие существовавшие союзные отношения и соседство.

Ремонт Ка‘бы был не просто сложной для мекканцев технической задачей, а прежде всего идеологическим событием большой значимости. Требовалось большое мужество, чтобы вынуть первые камни из стены храма, не помогало даже сознание того, что совершается благое дело. Никто не решался приступить к разборке стены, пока не увидели, что ал-Валид ибн Мугира выломал часть стены и не был наказан. Разбирая старый храм и возводя новый, курайшиты еще больше проникались сознанием своей особой связи с божеством. Особенно это касалось снятия с места «черного камня».

Мусульманская традиция приписывает честь этой инициативы Мухаммаду. Он будто бы первый взялся за это, и ему помогли в переноске старейшины четырех строительных групп. Этот рассказ может быть благочестивой выдумкой, но, с другой стороны, в нем нет ничего невероятного. Возможно, сознание особой близости к божеству охватило Мухаммада именно в этот момент.

Примечательно, что инициатива перестройки принадлежала не охранителям храма, бану абдаддар, а махзумитам, что, возможно, отражает их возросшее значение.

Перестройку Ка‘бы курайшитская традиция относит к 10-му году после женитьбы Мухаммада, т. е. к 603–605 гг.