Текст книги "Январские ландыши"

Глава

I

. Будни и праздники Елены Ландышевой.

– Здравствуйте, Лена, с наступающим вас, когда планируете на линию выйти? – голос девушки-диспетчера был как никогда праздничным.

– Здравствуйте, вас также. – Елена Ландышева на секунду растерялась. – Сегодня в 11 вечера, наверно, и выйду.

Диспетчер обрадованно откликнулась:

– Очень хорошо. Вы же в курсе, что у нас сегодня и завтра действует двойной тариф на поездки?

– Да-да, конечно!

– Новый год на носу: заявок уже сейчас море, еле справляемся. Тогда вечером ждём вас на линии, до свиданья.

В телефонной трубке раздались нетерпеливые гудки отбоя.

Лена, вздохнув, вернула телефон на журнальный столик, стоящий рядом с наряженной искусственной ёлкой и отправилась на кухню крошить салат «Оливье».

Она с детства привыкла справлять Новый год дома. Что же случилось? Вот уже второй новый год она рушит заведённую традицию и отправляется в ночь таксовать.

Нет, она не была безработной. Из своих неполных сорока половину жизни она проработала медсестрой в местной Зеленопольской больнице. Работа у Елены была, в общем-то, непыльная и не особо сложная: она снимала кардиограммы. Прикрепил к телу пациенту три присоски, нажал кнопочку – и через секунду из аппарата начинает вылезать факс, то бишь, кардиограмма. Всё, больше делать ничего не надо, описывать результат обследования – уже не её забота: на это есть врач.

Работа Ландышевой представлялась синекурой, тем более, что звёзд с неба она не хватала и продвигаться по карьерной лестнице не собиралась. Возраст уже не тот, да и высшего образования не было. В своё время закончила медучилище, а после этого всё не до того было – семьёй занималась. К тому же, высшее образование не дёшево, а медицинское – тем более.

Всё бы было хорошо, но 7 лет назад в автокатастрофе погиб её любимый муж Александр, и она осталась совершенно одна с единственным сыном Витюшкой. Сложно ей было поднимать школьника, но как-то справилась, сдюжила. Даже в Москву удалось ей отправить сына на учёбу. Давно известно, что родители пытаются дать детям, чего у самих не было. У Ландышевых это получилось: Виктор учился на «отлично», и не без труда, но всё же поступил в университет управления на бюджетное отделение престижного факультета экономики.

Теперь мама студента считала своим наипервейшим долгом финансово обеспечить умницу-сына, что в её должности медицинской сестры было сделать крайне затруднительно.

Лена пыталась поначалу подрабатывать, применяя свои профессиональные умения. Брала подработку в отделении, одно время даже тайком подменяла уборщицу, натирая полы в вечернее время. Ходила по домам делать уколы пациентам, ставила капельницы. К сожалению, карман это существенно не пополняло. За то стыд, усталость и раздражительность на этой чумаре она получала в достатке.

Однажды, когда очередная вздорная бабуля-сердечница проела ей весь мозг, в каждый приход пеняя ей на то, что она больно делает ей уколы и урезала наполовину гонорар, Лена пришла домой, горько выдохнула и сказала: «Всё, баста!».

В тот вечер она решила подрабатывать в свободное время в такси, благо, покойный Сашка в своё время её научил вполне прилично рулить. Вазовская «Калина», стоящая под окнами, была уже далеко не нова, но для работы в извозе машина была самое то. Ленка даже часто усмехалась, когда её коллеги покупали новые, дорогие иномарки: ведь оботрут и испохабят. Ей же свою верную четырёхколёсную подругу Калинку было не жаль – тачка ей реально приносила барыш, и много не просила

Вот и в этот новый год, когда весь честной народ будет вовсю праздновать – пить, есть и танцевать – Лена Ландышева будет мотаться, как электровеник, по городу, развозя подвыпивших восторженных пассажиров. Она-то уж потерпит до утра, чтобы утром прийти домой усталой, но с полным кошельком. И тогда, пожалуй, она вытащит из холодильника вазочку с «Оливье» и бутылку холодного шампанского. В считанные минуты всё это оприходует и на сутки заснёт счастливым, крепким сном усталого молотобойца.

Дальше все длинные январские выходные надо будет ещё хорошенько народец повозить, чтобы на Старый Новый год отправить Витюшке весомый денежный перевод.

Лена закончила нарезать салат и грустно посмотрела на телефон, предательски молчащий уже несколько часов. Больше всего в эту минуту она хотела одного: чтобы позвонил и поздравил главный мужчина в её жизни – любимый сыночек. Но сотовый и не думал просыпаться.

В течение дня телефон не умолкал: все близкие пытались её поздравить, а вот любимый отличник с этим делом не спешил.

Материнское сердце не железное, и перед выходом на смену Елена сама набрала номер сына.

– Даа?! – голос Виктора маме показался недовольным, будто она отвлекла его от какого-то важного дела.

– Вить, привет, помешала что ли?

– Мам, привет, да нет, всё нормально. Мы тут с ребятами готовимся новый год встречать, пиццу печём.

– А, ну ладно, я просто думаю, что-то ты не звонишь маме родной.

– Да ладн, мам, на той неделе только созванивались…

– «На той неделе»! – Лена даже возмутилась. – Ты считаешь, родной матери надо раз в месяц звонить?

– Ой, перестань, мам, поздравляю тебя! Побегу я, пока! Нам уже в печку пора ставить! Чмоки-чмоки!

В трубке раздались гудки отбоя. Ландышеву охватило некое недоумение: не «чмоки-чмоки» она надеялась услышать от любимого сына в этот предпраздничный вечер. Человек, которому она посвятила всю свою жизнь, близкий человек, ради которого она была готова отдать себя всю без остатка, бросает трубку, чтобы бежать печь пиццу со своими друзьями.

Лена вздохнула: она не понимала это новое поколение. Вот скажите на милость, зачем в этот зимний день печь пиццу, когда исторически у нас сложились совсем иные традиции. Может быть, в жаркой средиземноморской Италии и существует ритуал печь пиццу на Новый год (или Рождество), но в России в эти нежаркие дни принято нарезать салаты и (если позволяют финансы), мазать на бутерброды красную икру…

И что-то ещё неуловимо тревожное осталось у неё на душе после этого короткого разговора. Что именно, она пока не могла понять. Бывало, конечно, Виктор, и раньше порой взбрыкивал и домой неделями не звонил. Но в этот раз было что-то странное. Елене показалось, что у сына изменился голос. А может быть, она просто давно не видела родного сына, ужЕ год прошёл с его последнего визита в Зеленопольск. До поры до времени мать и сын регулярно общались по скайпу, но с того момента, как Виктор объявил, что у него сломался компьютер, и этой милой радости родная мама лишилась. Так не слишком ли давно она не виделась с сыном?

Лена твёрдо решила: после праздников она поедет к студенту и проведает, как он там живёт. А сейчас надо идти в ночь – и работать. И не ради себя – ради любимого сыночка.

Размышления о превратностях судьбы можно было вести бесконечно, но пора было собираться на работу. И пусть ей всю новогоднюю ночь предстояло просидеть за рулём, женщина должна всегда оставаться женщиной, и Ландышева отправилась в ванную наводить на себя марафет. Отражение в зеркале не подводило: девушка считала себя весьма привлекательной. Высокая симпатичная шатенка имела выразительные голубые очи, овеянные томной поволокой. Несмотря на серьёзный семейный опыт и наличие взрослого дитяти, она знала себе цену и искренне причисляла себя к категории девушек на выданье. Такие соблазнительные леди нравятся джентльменам при любых временах и нравах, а в магазинных очередях к ним до пенсии обращаются: «девушка». Покойный супруг ласково называл её по строкам известной песни: «Девочка моя синеглазая», и Елена по сей день была бы рада такому обращению, так как её «брови вразлёт, ветреная чёлка» не могли не волновать мужской пол. Жаль только, мужчины, встречавшиеся Ландышевой после смерти мужа, были далеки от поэзии и музыки, потому ограничивались стандартными, заезженными комплиментами

Первый месяц зимы погода в городе не радовала, перебиваясь оттепелями и малоснежьем. И только в канун Нового года небесная канцелярия расщедрилась, навалила повсюду сугробы, закрепив это зимнее великолепие крепким морозцем.

– 17 по Цельсию показывал термометр в бортовом компьютере «Калины».

«В такую погодку мы бы обязательно пошли на ёлку», – мечтательно подумала Лена, с ностальгией вспоминая ушедшие семейные годы, подразумевая под «мы» себя с сыном и покойным мужем.

Но сейчас всё это было в канувшем в вечность прошлом. Таксистка горько вздохнула и провернула ключ зажигания. Двигатель «Калины», недовольно заурчав поначалу, тем не менее, быстро одумался и завёлся, извергая в окружающее пространство клубы сизого дыма. Через минуту, превозмогая врождённую противную вибрацию, машина отправилась в рейс.

Клиент в новогоднюю ночь был всегда щедр и благодушен. Даже те жлобы, которые в обычные дни выгребают всю сдачу до копейки, под звон курантов готовы оставлять чаевые. А учитывая то обстоятельство, что тариф в этот вечер и так удвоенный, извоз в ночь с 31 декабря по 1 января был настолько выгоден, что позволял забыть о таких радостях как оливье, шампанское и концерт звёзд эстрады после речи президента с бокалом в руке. Бокал непременно будет. Наутро.

Елена уже исколесила за вечер весь городок вдоль и поперёк, развозя благоухающих хвоёй, алкоголем и парфюмом восторженных пассажиров. Они все спешили – кто домой, кто в гости. Шутили, восторгались прекрасной погодой, и даже пытались подпевать бравурным нотам, несущимся из динамиков автомагнитолы:

…Как в сказке придёт новый год

Миллионы огней на ёлках зажжёт

Мы рядом за шумным столом

Сегодня мы вместе, мы вместе…

Девушка за рулём после этих строк опять задавалась вопросом: почему она сейчас в таком месте, а не дома. И вообще – в каком она месте – в глобальном жизненном смысле, а? Но, обречённо вздохнув, таксистка продолжала поддерживать улыбкой всеобщий восторг и рулить по названным адресам.

За полчаса до полуночи внезапно наступило затишье, вызовы на время прекратились. Народ прильнул к телеэкранам и замер в ожидании чуда.

Так безмятежно Ландышева и встретила новый год, вольготно откинувшись на водительском сиденье. В машине было тепло, а крохотная пластмассовая ёлочка, закреплённая на торпедо, олицетворяла вселенский праздник.

В начале первого народ, весело гогоча, стал выскакивать на улицы и запускать фейерверки. Тёмное морозное небо рассветилось яркими брызгами грохочущей пиротехники.

А через полчаса пошли и новые заказы. Всё те же восторженные люди, только чуть более пьяные. Одна радость – не менее щедрые, и всесторонне положительные.

По мере возрастания накала празднества клиенты становились всё менее трезвые, и, соответственно, менее положительные. Впрочем, это с какой стороны взглянуть. Для некоторых ночных гуляк наступал момент истины, когда они начинали понимать, что праздник не состоялся должным образом.

Елена Ландышева работала в Новый год уже не в первый раз, и всегда конец замечательной смены сопровождался появлением клиентов особого типа. Памятуя о всенародно любимой в эти дни комедии «Ирония судьбы или с лёгким паром», она называла этих мужичков «ипполитами». Это были парни или взрослые мужчины, каким-то образом обиженные своими пассиями. «Ипполиты» были однозначно нетрезвы, озлоблены и непотребно откровенны. Они были готовы вывалить на голову безвинной работницы транспортного сервиса всю подноготную своих неудавшихся отношений, клеймили весь женский род, при этом умудряясь одаривать Елену комплиментами, приглашали её провести остаток новогодней ночи вместе в каком-то приятном месте.

Ландышевой от появления этих растрёпанных пассажиров было и грустно, и смешно. За два года подработок в такси она перевидела всяких мужчин-пассажиров, и практически каждый второй пытался с ней флиртовать. Она была симпатичной девушкой и цену себе знала. Но несколько раз её сердце сдавалось, и у таксистки в этом случае случался роман. Скорее, романчик или интрижка, так как если бы с кем-то произошла настоящая любовь, то она сейчас бы точно не вышла в новогоднюю ночь работать, а сидела бы со своим суженым дома у ёлки…

С правого сиденья раздалось нестройное, жалобное пение:

Дома ждёт холодная постель

Потная соседка, а в глазах похоть…

– Соседка, по-моему, была не потная, а пьяная, – скромно заметила Елена печальному клиенту, попытавшемуся исковеркать известную песню.

– Привет, Рошель, – интеллигентный с виду мужчина средних лет, казалось, и не обратил внимание на женское замечание, продолжив вокальные упражнения – …Заходи-ите к на-ам на огонёк…

– Не удался праздник, да? – робко поинтересовалась таксистка.

– Не-а, – ответил пассажир и хрюкнул.

– Что же так?

– Представляешь, Мусь, выхожу сегодня в подъезд покурить, а Наташка – ну, жена моя, с Серёгой обнимается. Она-то – шалава, ясное дело, но друг… Собака! Дал ему в репу и ушёл…

Елена давно привыкла, что её называют и Мусей и Дусей; используют её уши в качестве словесной помойки – и она давно привыкла к этой своей миссии психолога. Если человеку необходимо выговориться, то отчего же ему не помочь – с неё не убудет.

В конце концов, у каждой дороги есть своя конечная точка, и пассажир, получив психологическую разгрузку, выходит из такси чуточку счастливее.

– Вот такие дела, Мусь, – обманутый женой и другом мужчина доехал до места. Он уже не пел Розенбаума и не казался сильно пьяным. – Может, ко мне зайдём? У нас дома ёлка и шампанское.

Ленка только хмыкнула, по привычке ожидая подобное предложение:

– У меня тоже дома есть и ёлка и шампанское. С вас 160 рублей.

Мужик осклабился, доставая из внутреннего кармана кожаной куртки толстое кожаное портмоне.

– Держи, Мусь! – клиент отслюнявил две сотенные бумажки и небрежным жестом бросил на переднюю панель. – Сдачи не надо!

В эту минуту клиент был преисполнен гордости за свою неслыханную щедрость. Внутренние демоны обиженного мужа и щедрого толстосума снова разгорелись в нём: он не спешил покидать салон.

– Слушай, красавица, а давай сейчас в баньку закатимся! У меня местечко есть симпатичное на примете, – неожиданно заявил дядька, вложив в слово «симпатичное» максимум интриги.

Ландышева ждала такого поворота беседы: труд таксистки вырабатывает иммунитет к подобного вида мерзостям. Испепеляюще саркастическим взглядом медузы Горгоны она окинула блудливого пассажира:

– В баньку? А я уже дома помылась!

– Всё понятно, у тебя муж есть, – пассажир сделал неожиданный вывод и стал выходить из авто. – С Новым годом, Мусь!

– С Новым годом, Дусь! – откликнулась таксистка, но мужик уже захлопнул дверь и побежал к подъезду. – С новым счастьем!

«Пожалуй, на сегодня хватит», – сказала себе Лена и поехала домой.

Последний клиент немного вывел её из равновесия. Не историей о мнимой измене жены, не похабным заигрыванием, а скорее, упоминанием о несуществующем на текущий момент муже.

Струны души были основательно потревожены. Вот уже несколько лет, как этот мир покинул её единственный и любимый супруг, а вакантное место никому занять не удавалось. Претендентов на роль главного покорителя её сердца за последнее время промелькнуло множество, а воз был и ныне там. Она даже уже начала думать, что после смерти супруга сердце Елены уже вряд ли кого-то сможет принять – настолько велика была её первая и, может быть, последняя любовь.

Вопреки недавно сказанному в машине утверждению, по приходу домой она приняла душ. Ей хотелось смыть ментальную грязь, полученную за эти часы работы в такси. В сливную горловину серой мыльной струёй устремились и чьи-то грязные желания, и чьи-то нехорошие мысли, и чьи-то завистливые взгляды.

После водной процедуры – а было уже полшестого утра – она с хлопком открыла бутыль шампанского, налила себе большой бокал и в один глоток осушила его, провалившись в счастливую негу нетрезвой женщины.

Телевизор извергал бойкие ритмы «Дискотеки 80-х», и поначалу она даже пыталась пританцовывать.

Пригодился и нарезанный с вечера «Оливье» – вытащенный из холодильника салат успешно дополнял картину запоздалого предрассветного торжества.

«Ну и пусть в одиночестве! – хорохорилась Ленка, качая ножкой в такт весёлым мелодиям с экрана. – За то денежку заработала».

Она налила себе ещё один бокал пенно-соломенного удовольствия.

«Пусть в этом году все наши мечты сбудутся, – произнесла тост девушка. – И я наконец-то найду свою новую любовь».

Через четверть часа Елена уснула под включенный телевизор прямо в кресле, подогнув под себя ножки. Её сон был безмятежен и прекрасен, каким только может быть сон ребёнка в новогоднюю ночь.

Праздник состоялся. Здравствуй, Новый год, здравствуй, новое счастье!

У каждого из нас среди близких и знакомых обязательно найдётся человек, который наберёт ваш номер в первое январское утро часиков в 10 утра. Он это сделает из благих помыслов: просто захочет поздравить вас с праздником. И всё бы было хорошо, если бы это было не утро 1 января, когда людям свойственно просыпаться с первыми лучами заката. Не зря же родилась поговорка про благие намерения, которыми выстлана дорога в ад.

Нашёлся такой человек и у Лены Ландышевой – тоже Лена. Надо сразу отметить, что Ландышевой крупно повезло: у неё было всего две закадычных подруги – и обе Елены. Лена, позвонившая в это утро, была подругой детства – все песочницы вместе облазили. Вообще, у этой персоны был неуёмный, бойкий характер. Да и фамилия соответствующая – Бойко. Человек с такой фамилией просто обязан в первое январское утро обзвонить всех и поздравить.

Ещё одна Лена – Чернова – была ландышевской подругой по старой коммунальной квартире, когда на заре туманной юности они, молодые семьи Ландышевых и Черновых, делили общее пространство в сталинской «трёшке».

С тех пор много воды утекло, но три Лены как-то незаметно спаялись друг с другом и у них, подобно, мужским героям из «Иронии судьбы…» тоже существовала похожая традиция – 1 января они собирались у кого-то из трёх подруг. Можно подумать, что в этом особенного: в этот день под вечер все друг к другу ходят в гости. Просто сложилось так, что в этот день они организовывали исключительно девичник, и называли это: ёлкины посиделки.

У Ландышевой муж, как было сказано ранее, упокоился; Бойко сходила замуж пару раз по юности, но это было так давно, что она сама не верила в то, что это было – и сейчас считалась дамой разведённой; муж Черновой – Александр – не любил ходить по гостям, а уж в женскую компанию – и подавно.

Собирались женщины гораздо чаще, чем раз в году, но под ёлочкой в первый календарный день года – традиция, обжалованию не подлежащая. У них было уже достаточно сложившееся трио по интересам, у каждой даже имелось своё прозвище. Ничего хитроумного: Чернова была Чернышом, Ландышева – Ландышем, ну а Бойко – Бойкая (а как ещё друг друга называть трём людям с одним именем).

– Да? – вяло отозвалась Ландышева, разомкнув глаза и узрев на электронных часах, стоявших в стенке яркие синие цифры: 09:58.

– Привет, Ландыш! С новым годом, с новым счастьем! – застрекотала в ответ трубка.

Ленка продолжительно зевнула, явно не торопясь что-то сказать поздравлявшей:

– Привет, Бойкая, ты совсем что ли с дуба рухнула? Ты на часы смотрела?

– Вот так, значит, дремлешь, как сурок, в 10 утра. Подругу любимую слышать не хочешь…

– Лен, поздравляю, да ты же каждый год с утреца трезвонишь. Знаю я тебя. Опять, наверно, в пять минут первого спать легла, а теперь будишь всех подряд.

Ландышева лукавила: она знала, что у Бойко в организме спрятан атомный реактор, и спит она в лучшем случае часа 4 в сутки, нисколько не теряя в качестве жизни.

Возмущённая трубка чуть было не разразилась площадной бранью:

– Кто спать? Я – спать? Да мы с соседями в 4 утра даже на ёлку сбегали: фейерверк запустили, шампусика жахнули. Сама-то как провела? Опять, чай, с телевизором в обнимку просидела?

– Ты почти угадала. 8 часом в обнимку с рулём просидела в компании прелестных людей, спешащих отмечать праздник.

– Тю! Ландыш, извини, я думала, ты нынче не пойдёшь в новогоднюю смену. Ты же не собиралась…

– Не собиралась. Витюшка неделю назад звонил, я тебе не говорила? Квартиру хочет прикупить – «однушку» в Новой Москве…

Бойко вздохнула:

– Ленк, ты с ума сошла: сын у тебя: то айфон последней модели хочет, то ноутбук, то теперь квартиру. Скопытишься ты скоро с его потребностями…

– А что мне делать? Сын же у меня один, и я у него одна мама. Так что пожелаем, Бойк, в новом году друг другу финансового благополучия.

– Конечно, пожелаем, Ландыш. Так, сегодня в 6 мы с Чернышом к тебе прискачем на ёлкины посиделки. Нормально? Отоспишься к этому времени? Насчёт еды не волнуйся, скатерть-самобранка за нами.

– Замечательные вы у меня подруги, – расплылась в улыбке Ландышева. – Место и время встречи изменить нельзя! Жду!

Лена-таксистка прекрасно знала, что подруги явятся со своей провизией, но злоупотреблять их добротой она считала нечестным.

Она ещё полчаса повалялась на диване, потом включила телек, транслирующий в это утро всё популярное и жизнеутверждающее. Умывшись холодной водой, она почувствовала себя ощутимо бодрее. Девушка отправилась на кухню печь медовый торт – подруги обожали его, а их хорошее настроение гарантировало хорошее настроение и ей самой.

Ровно в 18:00 у Лены был уже накрыт стол, но женщины на то они и женщины, что не могут не опоздать, даже в гости к любимой подруге. Подтянулись через полчасика две тёзки хозяйки; сели за стол ближе к семи.

Как это водится на новогодних пиршествах, сначала проводили год ушедший. А после приняли в объятия год грядущий, ознаменовав торжество звоном бокалов.

– Девчонки! В наступивший год Синей Обезьяны желаю всем, чтобы судьба не состроила нам обезьянью гримасу, а небо для нас было только синее! – Бойко всегда отличалась креативным подходом в произнесении тостов.

Подруги бойкой барышни не обладали столь ярким красноречием, но душевные пожелания традиционного типа из их уст тоже появлялись с каждым налитым бокалом.

– Выпьем же, чтобы в наших семьях все были здоровы! – сказала Лена Чернова.

– И пусть мы все в этом году найдём своё счастье! – подхватила эстафету Лена Ландышева.

Подруги дружно чокнулись: здоровье и счастье нужно всем. Что касается счастья, каждый человек вкладывает в это понятие порой совершенно разный смысл. Каждая из подруг в этот момент загадала своё сокровенное желание, касающееся этого заветного слова – счастье.

У Лены Бойко в жизни, как она сама говорила, было всё в ажуре. Работая парикмахершей в салоне красоты, она звёзд с неба не хватала и пробавлялась короткими романами со своими клиентами и парнями из ночных клубов, куда она наведывалась иногда даже со своей дочерью – студенткой Инной. Маме-зажигалке весьма льстило, что она может вот так наравне отрываться до утра с ровесниками дочери, которые не видели разницы в их возрасте. Порой случалось даже так, что у оторвы-мамаши получалось отбить у Инки своих потенциальных зятьёв и сделать их своими кратковременными любовниками. Дочка до поры до времени терпела молодецкий угар мамаши, а потом просто прекратила с ней выходить в свет вместе.

Бойко-старшая ничуть не растерялась и продолжила вольное плавание в волнах краткосрочной страсти. Теперь пределом её мечтаний был любовник, способный вывезти её на далёкие тропические острова вроде Мальдив, но пока ей не предлагали даже совместный отдых в местном санатории «Дельфин». Но Бойко причисляла себя к неубиваемым оптимистам, и это являлось сущей правдой.

У Лены Черновой тоже была дочь-студентка. Катя хорошо училась в местном институте, и подавала надежды остаться в аспирантуре. Муж Саша по причине выслуги лет за военную службу уже вышел на пенсию, и уже работал охранником в супермаркете сутки через трое. Жена секьюрити с младых лет трудилась в инженерах на местном заводе, но о пенсии могла только мечтать. В ближайшее время Черновы мечтали купить дочери «Киа-Рио» в кредит, и эта предстоящая покупка повергала их в радость и уныние: новая иномарка – дело хорошее, а новый кредит – не очень, поскольку в кредит у них была взята и первая машина, и мебель и бытовая техника в ипотечную, опять-таки, квартиру.

У Ландышевой мечты на ближайший год тоже были преимущественно материального характера, но самое главное, они не касались её самой. Сын Виктор за неделю до Нового года позвонил матери и заявил, что хочет жить в «однушке» – таковая, как он сказал, строится в одном из строительных комплексов на окраине Москвы.

– Представляете, девчонки, – поделилась своими хотелками Ландышева. – Витюшка присмотрел себе квартирку на 26-м этаже с видом на Кремль…

– Так уж и на Кремль?! – засомневалась Чернова.

– Не знаю, мне кажется, с такой верхотуры вся Москва должна быть как на ладони.

– Знаешь что, Ландыш, – сказала Бойко, погружая лицо в медовый торт. – Твой Витюшка скоро тебя по миру пустит. Нет, он совесть имеет? Доить бедную медсестру! Сынуля, блин!

– Ты кремом измазалась! – сухо ответила Ландышева и пошла с использованными тарелками на кухню. Ей было неприятно, когда кто-то рушит мечту её любимого сыночка, пусть это даже будут самые близкие подруги.

– Лен, ну чё ты? – попыталась сгладить углы Чернова. – Должна быть у мальчика квартира. Какова там цена вопроса?

– 2 лимона где-то.

– Ха, Ленк, это ерунда! В кредит можно взять!

Взрывная натура Лены Бойко не могла это спокойно слушать:

– Черныш, ты берегов-то не теряй! Какие у Ландышевой могут быть кредиты? У неё же нет мужа-военного. Кто даст кредит скромной медсестре, а?!

– Но она же ещё и в такси работает…, – попыталась ретироваться Лена Чернова, встряхивая своими кудрявыми локонами.

– Ещё чего скажи! – Бойко доела торт и стала вытирать рот салфеткой. – Такси – это так – скромная чумара и заполнение пустот.

– Ну, не такая уж скромная, – потупила взгляд Ландышева. – На полквартиры я уже, в принципе, набрала…

– Трудоголик ты наш, Ландыш! – бойкая подруга отправила себе в рот конфету. – Разорит тебя твой сынуля. Моя Инка сама…

– Бойко, лучше молчи, у меня один сын и у него должно быть всё самое лучшее!

– А сама-то когда жить будешь? Для себя?

– А я для себя и живу! Виктор – это моё всё!

Бойко вздохнула и развела руками.

– Ладно, девчонки, давайте не будем спорить в такой день, – примерила на себя роль судьи Чернова. – Дети – это, как говорится, – наше всё, и мы ради них на всё готовы. Вот мы разве с Сашкой для себя «Рио» собираемся брать, в долги влезая? Ха, как бы не так! И на «Нексии» бы своей покатались, а вот Катьке машина своя нужна – и в институт ездить, и перед подружками лицом в грязь не ударить…

– Черныш, у тебя всё же муж не хрен с горы – майор целый! – продолжила отстаивать свою точку зрения Лена Бойко, её круглые глаза в моменты возбуждения превращались в блюдца. – И вообще, у тебя всё-таки есть муж, а у Ландышевой – никого.

– У тебя, бойкая ты наша, тоже мужа не наблюдается, – усмехнулась Лена Чернова.

– Да, не наблюдается, но и машину с квартирой своей Инночке я тоже на свои парикмахерские кутарки покупать не собираюсь. Вырастет, встанет на ноги – сама себе всё купит, если захочет.

Ландышева и сама была не рада такому повороту разговора – не стоит в такой прекрасный день разводить прения на финансовые темы. Хочется общаться на лёгкие и беззаботные темы, а будни с их извечными проблемами и сами придут через 10 дней. Но Лена Бойко сама «разгрузила» ситуацию:

– Ландыш, ты такая молодчина: торт успела с утра сварганить – вкуснющий! А Инка-то моя в том году тоже печь научилась: на кондитерские курсы сходила, и даже в одно кафе после этого устроилась подрабатывать.