Текст книги "Двугорбый Янус"

Глава 24

Акульев знакомился с трофеями из кейса Орвила Янга, одновременно слушая устный доклад доцента Якушева. Когда Яков Яковлевич закончил говорить, профессор встал из-за стола, прошёлся по кабинету

– М-да! Игрушки, конечно, опасные для обычного человека, – задумчиво произнёс профессор. – Техника на грани фантастики, что и говорить.

– Для нас не опасны, – вставил словечко подчинённый.

– Ещё как опасны, милейший! Хотя, вероятно, наши спецслужбы уже обзавелись подобным инвентарём. Снеси всё в сейф и запри до времени.

– Во время обработки агента Орвила Янга, я, – замялся доцент, – я ощущал присутствие Лошадя.

– Ну, и? – профессор подскочил и заглянул в глаза Якушеву – Лошадь мешал тебе?

– Скорее наоборот. Немного помог.

– Ищи! Ищи Лошадя!

– Яволь! – гаркнул Якушев и пулей вылетел из кабинета. Акульев довольно потёр ладонями. Первый удар попал в цель.

Глава 25

Деда Гришу хоронили соседи. Он лежал в гробу счастливый и умиротворённый. В смокинге с бабочкой. Нелепо смотрелась подушечка с орденами и медалями, но это его уже не волновало. Возле раскрытого гроба беспрестанно сновали фоторепортёры, захлёбывались в экстазе отечественные и импортные тележурналисты. Ещё бы! Такое событие! Ветеран Великой Отечественной похоронен достойно! По наградам и погребальная одёжка.

– Никогда не будут забыты фронтовики Великой Отечественной и труженики тыла! Всем достойную старость! – подобные лозунги попали во все центральные газеты, а в заключение некролога, в лучших традициях отечественных журналистов повторялась центральная мысль Национальной идеи: Россиянин – самый здоровый человек в мире!

Специальные периодические издания также не обошли вниманием Национальную идею. Она породила целый сонм изобретателей здорового образа жизни и методик оздоровления Уважаемый в определённых кругах медицины старец – заслуженный деятель, член-корреспондент предложил новую методику принятия русской бани. Полный зал научных сотрудников заворожено заглядывал в шамкающий рот, выдающий золотые слова. Суть новшества сводилась к следующему: баня, в особенности русская, оздоровительно влияет на организм человека! Однако необходимо знать меру Поэтому академик предлагал абсолютно новую систему, позволяющую принимать баню без последствий перегревания организма. Как положено, в монографии приводилась теоретическая база учения: воздействие сухого пара на организм человека на клеточном уровне. Затем кратенько описывалась собственно методика: мужик ложится на полок, а его с обеих сторон хлещут вениками двое других парильщиков. Вроде бы ничего нового? Ан, нет! На то он и гений, чтобы уловить изюминку! Казалось бы, крохотная, деталь, а переворачивает все представления о русской бане. Дело-то, оказывается, в том, что «голова парящегося, должна находиться вне воздействия высоких температур»! Вот оно, гениальное решение! Голову на улицу, и делу конец! Просто? Да! Гениально? Безусловно! Мозг не перегревается, организм приобретает способность перенести ещё большую температуру! Революция? Конечно! И не только в банном деле. Это же панацея: так можно победить туберкулёз, рак, а в перспективе, СПИД! Кроме того, обуздать ещё неведомые человечеству инфекционные заболевания! А почему нет? Микробы не выдерживают высоких температур – пусть погибают в парилке!

Учение, громадно по объёму, но только пятеро получило за соавторство научную степень кандидата. Что и говорить, слуги науки скромны и терпеливы. Словом, трудяги.

Да, совсем не к этому писал Апостолов. Он с отвращением отбросил периодику. Задумался. Каждый период становления не проходит без перегибов, но это вскоре пройдёт. Всё образуется и встанет на свои места. К тому же, в стране появились и положительные сдвиги. Например, перестали оплачивать больничные листы. И правильно. Если больной – незачем работать. Увольняйся – не гробь своё здоровье! Сам Апостолов ни разу в жизни не был на больничном листе и полностью одобрял инициативу чиновников.

Апостолов вспомнил о печати антихриста. Что же получается? Самые здоровые россияне – самые лучшие рабы, или как? Что же имеет в виду отец Мефодий? Кликушество или суровая реальность времени? Профессор решил разобраться и направился прямиком в Собор, где служил отец Мефодий.

– Почему только верующие люди понимают всю опасность порабощения? – с порога задал вопрос профессор.

– Они верят проповеднику. Возможно, даже не осознавая всей глубины опасности, – ответил священник.

– Но откуда, у вас такие данные? Почему вам точно известно о возможностях компьютерной системы?

– Господь не оставляет нас, – уклончиво ответил отец Мефодий.

– Как противостоять глобальному контролю? Как убедить неверующих?

– Вот вы, профессор, станете экспериментировать над собой?

– В общем-то, в целях науки, может быть.

– А в целях, противоречащих здравому смыслу?

– Но почему? Всё научно и экономически обосновано и целесообразно! – возразил Апостолов. – Каждый человек будет на учёте. Мы уничтожим преступность. Голод, наконец! – профессор поочерёдно загнул пальцы.

– Индивидуальность, – спокойно продолжил священник.

– Исчезнет душа? Вы это хотите сказать?

– Раньше боялись закладывать душу, теперь мало кто верит в её существование. Помните пролетарского поэта, «слова ветшают, как платье»?

– Понял, – кивнул Николай Иванович, – Слишком часто употребляется слово душа, поэтому её значимость потеряна.

– Сказано, не упоминай имя всуе Господа Бога Твоего.

– Я понял, но что предпринять? Если никто и ничего не боится?

– Николай Иванович! Это вы спрашиваете у меня? Вы, отец Национальной идеи! Лидер современной интеллигенции! Проповедуйте! Проповедуйте!

– Поймут ли?

– Вы уж постарайтесь, чтобы поняли. К вам прислушиваются. Именно вы сумеете настроить людей, готовых экспериментировать над собой, не делать этого! Последствия непредсказуемы!

– Я понял. Благослови меня, отец Мефодий!

– Тебя ждут огромные испытания и искушения! Сторонники печати скажут: «Мы покончим со всеми пороками человечества! Простая кодировка, и нет наркомании, алкоголизма, алчности, прелюбодейства, зависти!»

– А потом кодировочка: «Вешайся, стреляй, убивай, умри наконец!» – понял Апостолов.

Отец Мефодий благословил его, напомнив о силе искушений. Апостолов вышел из храма со светлым чувством. Отец Мефодий общался с ним как с равным, как с посвящённым в некую тайну!

Профессор чётко определил собственную миссию. Он пойдёт и станет проповедовать. Только станет это делать крайне аккуратно, слишком уж могущественный у него соперник. А поле деятельности бескрайнее! Необходимо свергнуть идолов-божков, которым поклоняется всё большее и большее количество людей: они буквально молятся на компьютер. Машина заменила им духовную пищу. Обязательно надо найти, обосновать и предоставить весомые контраргументы. Профессора Апостолова захватила новая идея.

Глава 26

Следователь прокуратуры вызвал на очередной допрос усталого и измученного задержанного. На этот раз Афоня почувствовал: от тюрьмы не отвертеться. И оказался прав.

Следователь важняк собрался спихнуть несколько глухарей на прыщеватого субъекта. Уж больно почерк подходил. Так Афоня катил за серийного убийцу.

– Ты! – следак толкнул костлявым пальцем в допрашиваемого. – Наркоман и убийца!

– Я не наркоман, – устало ответил Афоня, глядя на массивную золотую печатку на среднем пальце важняка.

– Так станешь им! – следователь стукнул кулаком по столу, подпрыгнул канцелярский набор, но устоял. Мент спокойно посмотрел на задержанного, а ведь, станет наркоманом! Это неплохая идея, кстати.

– Вряд ли.

– Вот обвинение, гражданин Никифоров Афанасий Петрович.

Афоня глянул усталыми глазами на листки с гербовыми печатями. Ему всё равно. Если уж, схватили, то посадят непременно. Он будет всё отрицать.

В камере Афоню не трогали. Никто не подсаживался к нему с авторитетным мнением, мол, возьми на себя кое-что, а остальное не бери! Всяко менты не отстанут, а то хуже будет. Никто не бил, никто не опускал, никто не заставлял спать у параши, и вообще, сокамерники отнеслись к Афоне достаточно любезно. Только вот, не давали спать. Совсем. Все семьдесят четыре часа предварительного заключения.

Едва он смеживал отяжелевшие веки, сидя на краешке шконки, как тут же подскакивал один из сокамерников и начинал разговор:

– Ты чё клеишься? В падлу со мной поговорить?

– Нет.

– Тогда отгадай загадку! – и начиналось!

Загадочки имели двойной-тройной смысл, и, почти всегда Афоня не угадывал его.

Если никто не мог вспомнить загадку, тогда его вежливо спрашивали за жизнь. Нет, никакого криминала! Просто: Ты на каком маршруте домой едешь? На таком-то? Ага! А память неплохая? Давай, скажи, какие остановки на пути?

Афоня перечислял, иногда путался. Урки поправляли его хором, и заставляли повторять заново. Снова и снова. Когда, он называл-таки конечную остановку, раздавался вопросик: «А на какой остановке стоял мент?», и всё продолжалось до бесконечности.

Спать негде. В камере ужасная жара – пот разъедал кожу, у некоторых обитателей СИЗО она попросту слезала лоскутьями. Многие сидели тут больше года в ожидании приговора суда. Курить не было, выпить – тем более. Так и сидел Афоня на железном краю шконки, на которой расположилось двое заключённых валетом. Петухов не было. Как только Афоня представлял, сколько ему сидеть, если не подписаться под убийствами, так и жить вовсе не хотелось.

– Темнила! – так его прозвали в камере. – Зашей чайник!

– А ты выверни его, – вроде правильно отвечал Афоня.

– А носик подошьёшь?

Афоня молчал. Мало ли что подразумевалось, а шконка петушка свободна! Но уголовник не отступал.

– А ты?

– Я то? Запросто! Темнила!

– А!

– Не спи, замёрзнешь!

– Мне не холодно.

– Смотри, а то начнёшь мёрзнуть – разогреем! – кричали из глубины камеры весельчаки.

Афоня уныло улыбался, но молчал.

И так продолжалось нескончаемо. Теперь важняк предъявил обвинение. Обратного пути отсюда не будет. А сколько ещё можно выдержать?

Изредка несколько счастливых харь уходило на этап, в зону. Афоня смотрел вслед конвойникам безо всяких чувств. Вскоре он начнёт завидовать им и подпишет все обвинения Так он чувствовал.

Но это ведь несправедливо! Афоня сам себе расхохотался Похоже, он начал сходить с ума. Урки внимательно посмотрели на Темнилу. Провоцируют. Афоня знал, стоит ему сорваться, хотя бы выругаться матом «в доме», начнётся конкретный пресс! Афоня сжал зубы.

– Ну, чего наш Темнила ухмыляется? Ты надо мной ржёшь? – участливо спросил огромный жлоб. Он впервые вступил в разговор с Афоней. Это ничего хорошего не предвещало.

– Нет.

– Ой, нехорошо поступаешь, дорогой! Ой, нехорошо! – громила перекривился как от зубной боли. – Зачем обижаешь?

– Я? Я нет, не обижаю.

– Да ты сам обиженный?

– Нет, – по наитию Афоня отрицал опасность.

– А я?

– Ты, нет, – утвердительно ответил Афоня

– Как-как ты меня назвал? Нет? – амбал подошёл вплотную. Похоже, разговоры закончились.

– Никак, – сказал Афоня.

– Что есть, никак, а? Это он назвал меня – никто! – громила обратился к сокамерникам. В ответ раздалось несколько жополизных смешков. – Я? Знаешь, кто я?

– Не знаю, – ответил Афоня, побоявшись сказать нет .

– Я судья твой!

Афоня молчал.

– Судить буду, – издевательски усмехнулся амбал. – По закону!

Что за закон? Кем выдуман? Этим громилой? Афоня молчал.

– А нет ли за тобой, мил человек, греха какого?

– Не знаю.

– Темнила! Ты что, в Незнайки хочешь перейти?

– Не хочу, – Афоня не знал, кто такие Незнайки.

– И правильно, не хоти! – неожиданно развеселился амбал. – А греха за собой не видишь?

– Не могу сказать, – Афоня изо всех сил старался подбирать такие слова, чтобы не разозлить камерного судью. Он понимал, что хватается за соломинку, но продолжал надеяться на чудо.

– Братва! – зычно выкрикнул амбал. – Есть за ним грешок?

Из глубины камеры выполз какой-то шакал и прогнусавил:

– Темнила нарушил закон!

– Что сделал Темнила?

– Он ссал, когда мы кушали!

– Неправда, – попытался оправдаться Афоня

– Ещё и врёт!

– Ну, Темнила, выбирай сам наказание. У нас первейшая гуманность и демократия! – осклабился золотыми фиксами самозваный судья.

– Какое?

– А такое!

– Или отпиваешь из параши обратно свою мочу, или отрезаем!

– Что? – не понял Афоня.

– А покажем, когда, отрежем! – дружески улыбнулся громила, сняв влажное полотенце с плеч. «Судья» взял его за кончики, несколькими движениями скрутил в верёвку и закинул за шею Афони. Через мгновение Темнилу опрокинули на спину и потуже стянули верёвку. Дышать стало нечем, Афоню распластали по полу и крепко держали. Помутнённым сознанием он успел заметить блеск ножа над промежностью.

Очнулся Афоня на больничной койке. С удивлением отметил: ничего не болит. Может быть, наркотики? Те самые, которые обещал важняк? Так отрезали или нет? Как ему хотелось, чтобы всё случившееся оказалось кошмаром. К сожалению, так оно и было. Только не во сне – вся жизнь превратилась в сплошной кошмар.

– Или он уже на том Свете? Почему на окнах больнички нет решёток?

Афоня приподнялся на локтях. Палата одноместная. Никого рядом, телевизор – фантастика! Или он на другом Свете, или в тюрьме другой страны. Афоня заметил пульт управления, протянул руку, включил. Шли новости. На русском языке.

Афоня с жадностью впился глазами в экран и превратился в слух. Как он истосковался по простым таким вот новостям! Сказали дату, надо же! Он проспал тут двое с половиной суток.

Афоню передёрнуло. Сомнений не осталось. Отрезали. Затем взяли на операцию, зашить остатки. Столько спать можно только под наркозом.

С другой стороны, после операции должны же что-нибудь капать? Но капельницы не было. Это не похоже на больницу! Скорее всего, он всё же в тюрьме, но на том Свете. В дверь деликатно постучали.

– Да! – неожиданно для себя, твёрдым голосом откликнулся Афоня, разрешая войти. А что, он мог не разрешить? Афоня замер. Сейчас войдёт важняк и скажет:

– Ну что, гражданин Никифоров, хлебнул фунт лиха? Давай теперь, подписывай! В зоне такого беспредела не будет, это я тебе обещаю. Будешь ударно трудиться, искупать свою вину. Давай, давай, подписывай поскорее!

– Нет! – истошно заорал Афоня. – Ничего не подпишу! Хоть на части меня режьте!

– Зачем же, на части? – спросил мягкий голос над самым ухом.

Афоня открыл глаза. Перед ним сидел человек в штатском. Без погон и халата, в обычном костюме.

– Никто не станет тебя резать, Афоня! – доверительно сказал Якушев. – Давай знакомиться, меня зовут Яков Яковлевич!

– Яков Яковлевич, где я?

– Почти дома. В абсолютной безопасности.

– Что со мной сделали?

– Ничего. Не успели. Обвинения с тебя сняты. Ты свободный человек, Афоня!

Афоня насторожился. Вчера опасный преступник, а сегодня невиновен и свободен. Разве так бывает?

– Бывает, бывает, – сказал Яков Яковлевич. Похоже, он запросто читал мысли, ужас!

– Ничего ужасного! – сказал Якушев. – Да, совсем недавно ты чуть было не стал жертвой ошибок следствия, но теперь-то разобрались.

– Так не бывает, – вслух повторил Афоня.

– И пусть не бывает, Главное – есть! Кстати, Афоня, ты кажется, хакер?

– Это громко сказано.

– И всё же?

Афоня приуныл. Теперь ему светит другая статья. Какое-нибудь ограбление века! И докажи, что не верблюд, – что и в мыслях никого не грабил.

– Так, что?

– Ну да, хакер. – Это к делу не относится, – спокойно выдал Якушев.

– А что вообще относится?

– А то, что тебе чуть не отрезали! – сообщил Яков Яковлевич.

– Это, что?

– Это национальное достояние!

– Чепуха какая-то! – чуть не сплюнул в сердцах Афоня. Уж не в дурдоме ли он?

– Ты даже не в больнице!

Вот, попал! Из огня да в полымя! Это Лубянка, или ещё что похуже. Короче, спецслужба. Только там разговаривают так душевно. Сейчас начнут вербовку.

– Конечно, – согласился Якушев, – почему бы и не начать вербовку, как ты называешь?

– А как назвать иначе? – Афоня уже не удивлялся, что этот тип читает его мысли. – Служение Родине?

– Почему, нет? И не задаром, в наш-то век капитализма!

– Что делать?

– А почему ты не спросишь, какая хоть служба приглашает к сотрудничеству?

– Известное дело. Наша, российская!

Якушев кивнул. Похоже, он удовлетворился ответом.

– Надо подписывать документ? – поинтересовался Афоня.

– Необходимости никакой, – мягко возразил доцент.

– Как же? Всё официально?

– Бюрократии – бой! – улыбнулся Якушев. – Достаточно устного договора.

– В чём?

– В сотрудничестве.

– Не может быть!

– Конечно, – с ходу согласился Якушев, а парень-то оказался совсем не дураком, тем лучше! Откуда ему знать, что на него имеется личное дело, что он давно уже оформлен на службу в Конторе?

– Документ у тебя есть. Звание лейтенанта устроит на первое время?

– Так я не просто сексот?

– Не просто. Ты кадровый офицер службы безопасности.

Название ничего не сказало Афоне. Мало ли нынче служб безопасности? В каждом офисе есть служба секьюрити! Да и само КГБ теперь, называют то ФСБ, то ФСК, поди, разберись!

– Это государственная служба, – развеял сомнения Якушев

– И я принят просто так, ни за что, ни про что?

– Ох, – вздохнул Яков Яковлевич. – Ещё раз объясняю, для непонятливых, не просто и не абы как! А за достоинство твоё!

Вербовщик не улыбался. Идиотия, да и только. Но когда Якушев начал разъяснять суть работы, Афоня убедился, что это только на первый взгляд идиотия. Хотя ему не сообщалось о конечной цели задания, Афоня сообразил: задумано неплохо и с размахом! А главное, напряга никакого! Может, что и придётся делать, но ни убивать, ни прыгать с парашютом не надо! Живи и грейся – все задание!

– Быть такого не может! – вновь вырвалось у Афони.

– А! Ты считаешь, бесплатный сыр только в мышеловке? Правильно считаешь. Только вот, отработаешь ты свой сыр сторицей, и неоднократно!

Афоня насторожился. Придётся работать? Как без шпионской выучки? Раскроют и ликвидируют в момент! А обучать не хотят, сразу предлагают работу Как действовать, если не знаешь цели операции?

– А надо ли тебе знать всю операцию? – вкрадчиво спросил Якушев. – Лишь одним звеном которой, ты являешься?

– Не надо! – с энтузиазмом кивнул Афоня. И то верно, меньше знаешь – крепче спишь!

– Легенду заучи! Завтра расскажешь наизусть и несколько раз.

Причём, спрашивать буду с любого места! – приказал доцент. – А пока, отдыхай! Из комнаты не выходи. Условия тут все есть, обед принесут.

Афоня заподозрил неладное.

– Не бойся Это не похищение. Это необходимый карантин!

– Сколько времени продлится карантин?

– Не больше недели. Изучишь английский, и вперёд!

– Возможно ли, за неделю?

– Возможно. За три дня! – убеждённо сказал Якушев и попрощался

Афоня остался один на один со своими раздумьями.

Глава 27

ТЕЛЕГРАММА «МОЛНИЯ»

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО,

ОРВИЛ ЯНГ ДИРЕКТОРУ АНБ. В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ. ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ

УХОЖУ РЯДОВЫМ.

УКРОТИТЕЛЬ ЛЬВОВ НЕ ТРЕБУЕТСЯ.

ПОЛНЫЙ ОТЧЁТ ОБ ОПЕРАЦИИ В КТНГ 276215.

КОНЕЦ.

Алекс Строэн несколько раз перечитал послание Левой руки. Орвил благородно предупредил: укротителя не нужно. Что ж, и такое возможно. Агент уходит со службы, исчезает, падает на такое дно, что никакому ликвидатору-укротителю его не найти. Алекс этому не удивился.

Когда-то теряются и лучшие люди.

Босс АНБ не собирался ничего предпринимать. Задание всё-таки выполнено, агент доложил об уходе. Особых секретов Орвил не знал, а то, что он знает – умрёт вместе с ним. Босс был полностью уверен в преданности Орвила Янга. А как иначе? Левая рука всё-таки! Прочитав отчёт об операции «Мозг», Алекс Строэн отдал приказ: не трогать счетов убывшего агента. Кроме того, Алекс оплатил последнюю операцию Орвила Янга. После чего Алекс запустил слух о длительной командировке Орвила Янга, – из которой, возможно, не возвращаются.

Только после этого Алекс принялся за анализ отчёта об операции в России. Почему, «Мозг»?

– М-да, – протянул Алекс Строэн. – Раздавили интеллектом. Что же это было? Гипноз? Нет, агент защищён от воздействия на психику. Что тогда? Колдовство? Возможно. Но уровень! Уровень-то, каков! А в конце операции отключается чип! Это как понимать? У русских есть Противоядие? Но у них ли? Целиком ли это работа русских?

Необходимо это выяснить. Но в Россию больше никто не поедет, достаточно!

Алекс, задумался. Как узнать планы господина Акульева, и надо ли? Он перебрал несколько вариантов, но ни на одном так и не остановился. Мучительные размышления прервал Бен Хейворд.

– Президент прибыл на смотрины!

– Готовность номер один! – отрапортовал заместитель, ставший теперь и правой, и левой рукой одновременно. – Приглашены все.

– Босс Пентагона тоже? – ухмыльнулся Алекс

– Обязательно!

– Что ж, начинаем!

Полигон был совсем другим, да и испытания странные, с точки зрения босса Пентагона. Но плевать на него! Сам президент хлопал в ладоши!

И было от чего! Не какой-то безвестный сержант – сам Алекс подставлялся под пули. После этого демонстративно раскрошили манекен из того же оружия.

Для пущей убедительности Строэн вошёл в ложу и попросил высокого гостя направить прицел на своего сотрудника.

– Нет, – твёрдо сказал президент. – Это не для меня!

– Хорошо, – согласился Алекс, – смотрите, я поймал мишень.

– Да, – президент заглянул в оптический прицел.

– Теперь стреляю! – Алекс выпустил ракету типа «Земля-земля».

Конечно же, снаряд разорвался, едва достигнув цели!

– Ха-ха-ха! – злорадно засмеялся босс Пентагона.

Рассеялся дым, и на месте стоящего человека не осталось мокрого места. Президент повёл плечами.

– Это что за демонстрации? Вы так всех людей потеряете!

– Не стоит дуть на воду, однажды обжегшись на молоке! – заявил директор АНБ: – Смотрите!

– Куда? – спросил ястреб Пентагона.

– А вы поверните окуляры левее!

С чувством безнадёжности президент последовал совету. Широко, по-голливудски улыбаясь, в двадцати метрах от разрыва снаряда-ракеты стоял человек-мишень. Бен Хейворд, собственной персоной!

– Мистика какая-то, – еле слышно прошептал президент.

– Не мистика! Это техника!

– И сколько будет стоить эта музыка?

– Всё окупится неоднократно! – Алекс сунул расходный лист.

– Да столько не стоят и программы ПРО!

– А зачем нам ПРО? Это вчерашний день!

– Как веретено бабушки креолки?

– Скажем, как мануфактура.

– А может ли твоя, бусинка, – с презрением спросил генерал Пентагона, – защитить технику?

– А для чего? – улыбнулся Алекс. – Она защищает человека! Для чего нам техника без людей?

– Человека? – недоверчиво спросил президент. Похоже, зерно сомнения было и у него.

Алекс подал команду. К зрителям тотчас подбежал танкист. Он представился и отрапортовал о готовности к эксперименту, после чего скрылся в башне танка.

Через несколько минут, босс Пентагона не успел раскурить сигару, стальная громадина была превращена в лужу расплавленного металла.

Президент ожидал увидеть танкиста неподалёку, водил окулярами по полю, но не находил живого человека. Гости заразились энтузиазмом, но и они ничего не увидели.

– Вот вам и крем-брюле-желе! – упиваясь собственным остроумием, выдал босс Пентагона. Никто не хихикнул. Остальные силовики помалкивали: от Строэна можно ожидать чего угодно.

– Господин президент, вы ищете меня? – деликатно коснулся плеча президента танкист.

Все разом обернулись и замерли.

– Что это?! – хором прокричали они.

– Аварийный выход, – с достоинством произнёс Алекс Строэн, катнув шарик кристаллика по столу, – только и всего!

– Это чип?

– Вы удивительно догадливы, коллега!

– Хорошо, – продолжал вредничать генерал, – а вдруг противник, каким-либо способом, отключит питание?

– Компьютерная система защиты автономна.

– А вирус?

– Никаких вирусов!

– Стало быть, эта дискета защищена от вируса, как девственница от СПИДа?

– Всегда поражался вашему остроумию, генерал! – Алекс похлопал смежника по плечу. – Какая дискета? Позавчерашний день! Это маленькая суперминиатюрная атомная станция. Только без ядерного реактора, вредного излучения и прочих неприятных эффектов.

– И что? Питание её вечно?

– Конечно же! Пока жив человек, связанный с кристаллом. Кстати, в перспективе такой человек сможет жить вечно за счёт циркуляции энергии: от кристалла и обратно!

– Фантастика!

– А наши боевые испытания – не фантастика? Можно верить своим глазам?

– Я понимаю, Алекс, что ты хочешь сказать. Убедил, программа будет финансироваться. Но возможно, не сразу.

– Вы только подпишите, господин президент!

– Я подпишу, но средства? Можно ли выжимать все соки из налогоплательщиков? – президент любил свой электорат.

– А разве не весь мир наш налогоплательщик? – смело сказал Алекс.

– Громко сказано, – отметил президент и оглянулся с опаской, но документы подписал. – Мне необходимо сделать несколько встреч для полной ратификации.

– Безусловно, дело этого стоит! – горячо поддержал Алекса босс из Ленгли и, спохватившись, добавил: – Господин президент.

Уж он-то вмиг оценил громадность замысла директора АНБ. Пентагонский генерал лишь пожал плечами. Это, как ни странно, больше всего убедило президента. Проект АНБ должен развиваться!

Вечером того же дня президент встретился с ведущими магнатами страны. Он намеревался доказывать им преимущества нововведения и поделиться своими яркими впечатлениями. Но ничего этого делать не пришлось – финансовые воротилы, едва президент открыл рот, тотчас согласились.

Глава самого сильного в мире государства почувствовал себя младенцем, которого потрепали за пухлую щёчку, ибо он сказал прописную истину.

Президенту ещё раз показали его ничтожность перед кланом имущих. Он умолк. Что делать? Президент избран всенародно, но при их поддержке. А кто заказывает музыку?

Участники совещания хранили участливое молчание. Президент успокоился. Ничего особенного не произошло. Никто и не пытался его обидеть! Наоборот, покивали мощными носами, полностью поддерживая каждое слово. Ему даже показалось, что в их извечно томных, охваченных безудержной грустью глазах, сверкнули задорные искорки. Да, они знают больше президента. Ну и что, усмехнулся он, зато он спит крепче!

К полуночи Алекс узнал: его проект получил финансовую поддержку. Испытания прошли на ура!

Только Россия и бессмертный Траши лама не давали покоя директору АНБ. Но и тут произошло счастливое событие: утечка информации прекратилась, замутнение энергетических полей исчезло.

«Что это?» – недоумевал Алекс Строэн. Временное затишье перед грозой, перемирие? Хотя, какое перемирие? Времена холодной войны миновали, горячей – тем более! Значит, не хватает силёнок у колдунов против суперинтеллекта! Только не стоит расслабляться.

Алекс приблизился к разгадке, но не заметил этого. Не заметил он и того, что сам объявил новую войну. Не холодную и не горячую – ДЕСЕРТНУЮ ВОЙНУ!!!

А коли война объявлена, хошь – не хошь, а воевать придётся.