Текст книги "Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Часть 2. Жизнь продолжается?"

ГЛАВА 20

Пожалуй, самое время вернуться в порт. Туда, где продолжал «гудеть» скованный по всем бортам ледяным панцирем прогулочный теплоход «Москва-124».

Гудел он, как в прямом, так и в переносном смысле. Правил тем «гулом»… Или, если хотите: тем «балом», все тот же, избранный пьяными ремонтниками, неугомонный Лайдей Ван Дер Кюйст.

Если помните, на судне Пират появился совсем недавно. Зато очень скоро, своим неординарным поведением; бешеным азартом; а главное, тугим и бездонным кошельком, он снискал благоприятное расположение всей, отмечавшей Новый Год весёлой компании. Самопровозглашенный капитан, денег на данное торжество и не думал жалеть. Он, вообще, распоряжался банковскими купюрами, словно конфетными фантиками, без счёта разбрасывая их направо и налево. Алкоголь лился здесь рекой, а закуску из соседнего гастронома подтаскивали, чуть ли не коробками. Потому и дозволялось Пирату то, чего не разрешили бы (ни при каких условиях) ни одному из случайных гостей и, уж тем более, постороннему.

Лайдей Ван Дер Кюйст уже имел доступ ко всем помещениям теплохода. В том числе и к капитанской рубке. Из нее Пират и трубил пароходным гудком, оглашая округу пронзительной сиреной. На этот громкий зов и подтягивались к окруженной двухметровым слоем льда «Москве» любопытные караульные; работяги с самых отдалённых уголков порта, да иные проходимцы, которым так же находилось место за общим корабельным столом. Короче, скромно начавшиеся посиделки, постепенно переросла в грандиозную пьяную вакханалию.

Единственным, кто не испытывал особого восторга от этого бардака, устроенного на нижней палубе, по-прежнему, оставался бригадир слесарей Иван Иванович Жилинский. Дабы повторно не вляпаться в глупейшую ситуацию, он устроился в дальнем углу нижней палубы, подальше от всеобщего внимания и наблюдал за происходящим, как бы со стороны.

Бригадир сердцем чуял, что добром это стихийное и полностью неуправляемое брожение не окончиться. Повлиять же на своих подчинённых или, к примеру, изгнать с теплохода чужака, разлагавшего своими деньгами и поступкам коллектив, он уже не мог. Слишком большое влияние приобрел «пришлый» над пьющим сборищем. Потому и оставалось Жилинскому надеяться лишь на то, что этот одноглазый сумасшедший, когда-нибудь да выдохнется. И при этом, он не успеет натворить чего-то необратимого. В какую-то минуту (примерно на шестом часу пьянки) Ивану Ивановичу даже показалось, что он-таки своего дождался. Пират, вновь вскочивший на праздничный стол, вдруг завопил во все горло.

– Матросы, полундра!.. Наша шхуна терпит бедствие!.. Под грузом грязи и мусора, скопившегося на палубе, мы идем ко дну!.. Приказываю: свистать всех наверх!.. Аврал!.. Немедленно приступаем к уборке судна!

«Ну, хоть в этом, он молодец!.. – ещё не о чем не подозревавший бригадир, даже похвалил Ван Дер Кюйста. – …Правильно!.. Пожрали, попили, теперь и „срач“ за собой убрать, будет вовсе не лишним!..»

Однако со своими скорыми выводами Жилинский явно поспешил. И, уж тем более, со словами одобрения. Совсем скоро выяснилось, что порядок на теплоходе наводился не для того, чтобы распустить людей по домам. Уборка понадобилась (как выразился, сам Пират) для встречи неких почётных гостей. А в последствие, бригадиру и вовсе стало понятно, что гудёшь на теплоходе не то чтоб, не думал завершаться.… Напротив, с приходом друзей одноглазого, тот бардак получает новый импульс развития, выходя на более масштабный и размашистый уровень.

Итак. Не успели выбросить за борт пустые бутылки и собранный в кучи мусор, как на палубу прогулочного судна поднялся первый из «дорогих гостей». Точнее, он не поднялся, а скорее вполз, потому как был этот самый мужичок в дымину пьян. А впрочем, и выглядел-то этот «гость» под стать самому Пирату. То есть, таким же шутом из «погорелого цирка», чересчур смахивающим на привокзального бомжа. Одет он был в старое и драное пальто, абсолютно не подходящее ему ни по размеру, ни по росту. Сходство с бездомным бродягой добавляла ещё и небритая физиономия; грязные, нечесаные и сбившиеся в колуны волосы, да видавшие виды, расхлябанные ботинки. Короче, видок у того пьянчушки был исключительно потешней. Он путался в бортах длиннющего пальто; спотыкался; падал; вновь подымался и опять падал. Ко всему прочему, звали того «почётного друга» одноглазого, вполне соответствующе.

Под бурные аплодисменты и весёлый смех, Пират представил гостя: Аликом Квасовым. Однако внимание Жилинского, привлек вовсе не друг клоуна. Дело в том, что Алик взошел на борт теплохода вовсе не один. Его неотступно сопровождал тот самый чёрт, которого чуть ранее, Ивану Ивановичу уже приходилось созерцать. Странность происходящего заключалось ещё и в том, что бригадиру вновь показалось будто бы то демоническое существо, мог видеть лишь он один. Никто иной и никоим образом, на появление чёрта отчего-то не отреагировал. Словно его и вовсе не было.

Меж тем (здесь автор ссылается, исключительно на визуальные наблюдения бригадира), вполне реальный чёрт уселся за краешек стола, рядом с Квасовым. Налил себе стакан водки и тотчас осушил его, закусив спиртное маринованным огурцом.

Вторым, взошедшим на палубу, был мужчина, выглядевший гораздо цивилизованней, нежели тошнотворный бомж. Однако и этот тип, в некотором роде, был оригинален. Ступив на палубу «Москвы», он тут же разогнал портовую тишину своим зычным криком.

– Что, суки?.. Не ждали?.. – после чего, вынув из кармана увесистый «пресс» денежных купюр, он добавил. – …Гуляют все!.. Пьем, исключительно, шампанское!

Следует отметить тот факт, что «любитель шампанского» прибыл на судно в сопровождении длинноногой красотки, одетой в новенькую норковую шубку. Один лишь вид этой дамы, тотчас взбодрил и протрезвил многих из собравшихся ныне на судне.

Пытаясь произвести на даму самое благопристойное впечатление, выпивохи моментально втянули в себя свои пивные животы или, по крайней мере, поправили свои ослабленные ремни.

Однако тот, начавшийся было «конкурс красоты» с участием лишь одной красавицы, вдруг опошлил все тот же Лайдей Ван Дер Кюйст.

– Джек! Что за чучело ты сюда приволок? – обратился он к гостю.

– Это, Лиза! Она изъявила желание остаться с нами!.. Говорит, что людское общество ей крайне опостылело!.. А так же о том, что мы для неё гораздо интересней!

– Похвально, похвально!.. Добровольцам мы всегда рады!.. – усмехнулся Пират. А после, уже в полный голос, обратился к пьяной аудитории. – …Дамы и господа!.. От вашего имени, я рад приветствовать на борту нашего теплохода великолепного Джека!.. А так же, его очаровательную спутницу, Елизавету!

Как и любая другая девушка, Лиза была польщена столь торжественным представлением и, последовавшим за тем, бурным выражением восторга обезумевшей толпы.

– Команда!.. – продолжил тем временем корсар. – …Прежде чем мы отправимся в наше долгое плавание, хочу ещё раз убедиться в вашем твёрдом и решительном желании присоединиться к нашей авантюрной компании!.. Так мы идем к далёким землям и неведомым мирам?.. – выкрикнул Пират и выдержал паузу. – …Я не слышу!.. Мы выходим в открытое море, дабы познать неизведанное?

– Да!.. Да!.. Идем!.. – нижняя палуба ответила ему вялыми разрозненными выкриками.

– Я не понял! – рявкнул Лайдей.

– Да! – на сей раз, ответ был более сплочённым.

– Ещё громче! – как заправский массовик-затейник, Пират «разогревал» толпу своим энтузиазмом.

– Да!!! – ответил ему многоголосый дружный хор. Речникам было весело. А, кроме того, им было приятно ощущать себя единым коллективом.

– В таком случае, отдать концы!.. На все время нашего путешествия, я, Лайдей Ван Дер Кюйст, буду являться вашим капитаном!.. Джек и Алик назначаются моими первыми помощниками!.. Теперь они для вас: и папа, и мама, и начальник, и бригадир – в одном лице!.. Точнее, в двух лицах!.. Дабы не сгинуть в безызвестность настоятельно советую, беспрекословно подчиняться их приказам!

Последние назначения Пирата, вызвали у публики новый взрыв гомерического хохота. Потому как Алик, объявленный первым помощником капитана, уж давно валялся пьяным, в луже собственной мочи.

– «Папа», вставай!.. Я хочу пи-пи! – пошутил кто-то, заглянув под стол. Тут уж, вместе со всеми от души рассмеялся и бригадир Жилинский. Смеялся он до той самой поры, пока не на шутку распоясавшийся Пират, не отправился вместе с едва передвигавшим ногами механиком в машинное отделение. Дело в том, что пьяная парочка предполагала запустить «движок» теплохода.

– А ну стой, сволота!.. – Иван Иванович успел ухватить одноглазого за руку, когда тот лишь ступил на ступеньки трапа. – …Мужик!.. С этим не шутят!.. Если не желаешь провести Новый Год в милицейской клетке, мой тебе совет: возвращайся на палубу и дурачься там, сколько влезет!

– Каналья!… – Ван Дер Кюйст был в не себя от бешенства. – …Как ты посмел, хватать капитана своими грязными лапами?.. – вдобавок ко всему Пират хлестанул Жилинского увесистой цепью, найденной ранее в капитанской рубке.

– Ах ты, паскуда!.. – утерев с лица кровь, бригадир бросился на одноглазого с кулаками. – …Теперь, ты меня точно «достал»!.. Ща я покажу тебе: и капитанский мостик, и грязные руки, и кузькину мать!

Лайдей Ван Дер Кюйст ловко увернулся от мощных и бьющих наповал ударов разъярённого Жилинского.

– Бунт на корабле!.. – завопил он на весь теплоход. – …Матросы, хватайте смутьяна!.. За борт его, за борт!.. Ату его, ату!..

Приняв визгливый голос Пирата за очередную хохму, несколько молодых людей поспешили на помощь корсару. Быстро скрутив бригадира, они оттащили его в сторону.

– Я, сказал: за борт бунтаря!.. – Ван Дер Кюйст требовал немедленного исполнения приказа. – …Он посмел поднять руку на капитана!.. Смутьяны, нам не попутчики!.. Повторяю: за борт!

Трудно сказать, что в конечном итоге и стало основной движущей силой для дальнейшего развития событий. То ли азарт игры, в которую втянул молодых людей одноглазый. То ли тайная, личная неприязнь к бригадиру за частые придирки и вечное брюзжание. Да только, вопреки всякому почитанию и уважению, шустрая компания вдруг подхватила Ивана Ивановича на руки. И недолго думая, молодые люди сбросили стареющего мужичка (а для кого-то, и первого наставника) с корабля, прямиком на твёрдую ледяную поверхность. После чего, весело заржав, юные слесаря-ремонтники вернулись к недопитой водке.

Бригадир, упавший едва ли не с четырёхметровой высоты, «приземлился» не совсем удачно. Он подвернул ногу; отбил свои внутренности и, похоже, сломал ещё и руку. Ведь «полёт» с палубы теплохода, он совершил вовсе не по своей воле. Потому и не сгруппировался, и не подготовился к довольно жёсткому приземлению.

Слегка отдышавшись, Жилинский кое-как перевел своё тело из лежачего положения, в сидячее. Сейчас им двигало лишь чувство нескончаемой обиды и досады. Как же так получилось, что именно он, более тридцати лет, отработавший в порту, получивший кучу грамот и почётных званий, воспитавший и давший путёвку в жизнь не одной сотне речников, вдруг оказался выпнут с очередного, досрочно сданного им объекта.

– Чтоб вы все сдохли!.. – в отчаянии выкрикнул Иван Иванович. – …Чтоб не дожить вам до моих лет!.. Чтоб провалились вы все под землю!

Превозмогая боль, он все же сумел встать на ноги и медленно двинулся в сторону караульной будки. Дабы, уже оттуда вызвать в порт наряд милиции.

«Пусть проверят, что это за подозрительные личности?.. И откуда у них такие деньжищи!..»

Однако не успел Иван Иванович сделать и пары шагов, как за его спиной, загудел запущенный двигатель теплохода. Обернувшись, Жилинский увидел как «Москва-124», словно загнанный зверь, мечется из стороны в сторону, безуспешно пытаясь освободиться от мощных ледяных пластов.

– Идиот!.. Кретин!.. Он все же сделал это! – в сердцах простонал Жилинский.

К шуму двигателя, работавшего на максимальных оборотах, добавился ещё и неприятный скрежет металла о ледниковые глыбы. На верхнюю палубу высыпали люди. Перегнувшись через борт, с радостными криками и улюлюканьем они наблюдали за борьбой надрывно гудевшего прогулочного судёнышка с молчаливыми и безбрежными силами природы.

Правда, очень скоро тот весёлый смех, доносившийся с верхней палубы, сменился на осторожные выкрики о возможной опасности. А чуть позже, дружный «хор» панических взвизгов и истеричных воплей о помощи, вдруг заполнил весь простор акватории порта. Очевидным было то, что тонкое днище судна, никоим образом не предназначенное для ледокольных работ, не выдержав приложенных к нему нагрузок, получило одновременные рваные раны в нескольких местах и дало течь. Вода хлынула внутрь, быстро заполняя собой все свободное пространство.

И теплоход, на глазах Ивана Ивановича начал уверенно и стремительно погружаться под воду.

– Мать твою!.. – вырвалось из уст бригадира.

Он тотчас бросился на помощь терпящим бедствие речникам. По пути Жилинский ругал себя за те проклятия, которые совсем недавно были посланы им сгоряча в адрес ныне тонущих. И которые, каким-то мистическим образом, вдруг начали сбываться.

Тут-то, портовую территорию и пронзил жутковатый треск. Он был настолько сильным, что на время приглушил крики, доносившиеся с теплохода терпящего бедствие. В кромешной темноте бригадир не сразу осознал, чем все-таки был вызван столь странный и пугающий грохот. Понимание к нему пришло лишь тогда, когда по ледяной поверхности вдруг пробежала частая «паутина» из многочисленных трещин и глубоких разломов. Ледяной панцирь акватории порта крошился так, что ноги Жилинского вдруг оказались на двух разных льдинах, между которыми зияла чёрная и где-то далеко внизу бурлящая пустота…

Большая часть находившихся на судне людей, очевидно, до последнего верила в то, что все ещё обойдется, как-то образумиться. Потому и прыгать со стремительно погружавшейся под воду посудины, они не спешила. Те оптимисты поднимались все выше и выше. Пока не оказались всем гуртом на крыше, практически полностью ушедшей под воду «Москвы». Теперь же, куда-либо прыгать или предпринимать что-либо иное, было уже поздно. Вокруг них плавали огромные льдины, готовые размазать своими острыми боками-жерновами любого смельчака рискнувшего добраться до твёрдой поверхности вплавь. А иного пути у бедолаг, увы, уже не было. Ждать помощи, им так же не приходилось. Слишком уж быстро свершилась трагедия, чтоб кто-то успел вовремя прибыть к месту катастрофы.

В конце концов, только-только отремонтированный теплоход, еще пахнущий свежей краской, словно ржавая консервная банка, целиком канул в речных пучинах, оставив на поверхности воды лишь огромную воронку, в которую и устремились последние, болтавшиеся на плаву люди. Как не спешил Иван Иванович, перебираясь с больной ногой от одной льдины к другой, подоспел он к тёмной полынье лишь тогда, когда там все стихло. Все уже было кончено. Холодная вода и ледяные глыбы довершили своё чёрное дело, поставив последнюю надгробную точку.

Скорбя по погибшим, Жилинский снял с седой головы шапку. Бригадир прекрасно знал, что именно это место и являлось наиболее глубоким среди всей акватории порта. Потому и нырять за утопшими или черпать их багром не имело никакого смысла. Здесь требовалась, исключительно водолазная поддержка. Смахнув скупую мужскую слезу, Иван Иванович начал выбираться ближе к берегу. Как вдруг расслышал, совсем рядом с собой частые всплески. Будто бы, кто-то вынырнул из воды и барахтается сейчас на её поверхности. Следом, до его уха, вроде бы долетел, ещё и женский голос: «Нет-нет!.. Я передумала!.. Я жить хочу!.. Люди, хоть кто-нибудь, помогите!..»

Опустившись на колени, Жилинский внимательно всмотрелся в черноту полыньи и заметил-таки, торчащую из воды голову.

– Греби сюда!.. – выкрикнул он и протянул свою руку. – …Не останавливайся, иначе замёрзнешь!

Не прошло и пары мгновений, как женская ладошка коснулась мужской мозолистой пятерни. Крепко ухватив утопающую за руку, Иван Иванович попытался одним рывком выдернуть её из речной пучины. Однако попытка эта не увенчалась успехом.

– Дура!.. Не дёргайся!.. И не хватайся ты, за что не попадя!.. Разве не видишь, ты мне этим только мешаешь!

– Это вовсе не я!.. Это он, тянет меня за ногу!

– Так сбрось его!.. – раздражённо выкрикнул бригадир. Он, естественно посчитал, что речь сейчас идет об окоченевшем утопленнике, уцепившемся в своих предсмертных судорогах за ногу дамы. – …Высвобождайся!.. И на счёт «три», мы попробуем ещё разок!

Хоть и с огромным трудом, но на сей раз, девушка была извлечена из ледяной воды на безводное пространство. Уже здесь, на краю льдины Жилинский, наконец, разглядел единственную счастливицу, которую только что спас.

– Э-э! Да ты чужая!.. Вовсе не портовская!.. – с некоторым разочарованием удивился он. – …И как же тебе удалось, удержаться на воде, когда все наши пошли ко дну?

– Когда-то я занималась плаваньем!.. Первый разряд!.. – стуча от холода зубами, коротко ответила девушка.

Чудом спасшуюся Елизавету, сейчас мучил лишь один вопрос: зачем, вообще, она это сделала? Нет, Лиза вовсе не задавалась сейчас вопросы: зачем связалась она с Джеком и зачем отправилась с ним на этот грёбаный теплоход?.. Гораздо важнее ей было понять: зачем она принялась бороться за свою жизнь?.. Ведь она отчётливо понимала, что ждет её здесь, в земном мире. Так почему ж, передумала? Возможно, то были естественные инстинкты самосохранения или, быть может, она вспомнила о своих родителях, о том хорошем, что все-таки было в её жизни.

Так или иначе, но девушка сидела сейчас на льдине, а не лежала на дне реки. Казалось бы, живи и радуйся, прыгай от счастья. Но её нынешняя жизнь, пусть и после счастливого спасения, не перевернулась с ног на голову, не засияла новыми красками. Она, вообще, ни в чем не изменилась. Проблемы, круто закрученные вокруг смертельной угрозе или бесконечно кабальной жизни, не только не уменьшились, а стали ещё большими, более близкими, более оголенными и более реальными. Потому-то и спрашивала себя Лиза: зачем она это сделала?

– Видала!.. Чего натворили твои дружки?.. – приглушённым голосом поинтересовался Жилинский. – …Даже и не знаю, как в глаза родственникам утопших буду смотреть!.. Извини!.. Но не останься ты, единственно выжившей, может и не поспешил бы я к тебе на помощь!

– Прикажете, в ножки вам кланяться?.. – огрызнулась Лиза. – …Мог бы и не подавать руки!.. Никто б не заплакал!

– Нет уж! Мне сейчас позарез необходимы свидетели!.. Кто ж одному мне поверит, коль поведаю я всю правду о выкрутасах твоих дружков!.. – Иван Иванович снял с себя бушлат и заботливо накинул его на мокрые плечи девушки. – …На вот!.. Ни-то подхватишь, не дай-то Бог, воспаление лёгких!

– А вы, между прочим, понапрасну рассчитываете на мои свидетельские показания!.. – тихо произнесла Лиза. – …Меня, вообще, на этом теплоходе не было!.. Если спросят, то я гуляла вдоль берега и, поскользнувшись, случайно угодила в полынью!.. Откуда вы и помогли мне выбраться!

– Эй, дамочка!.. Не дури!.. – растерялся Жилинский. – …Такими вещами не шутят!

– А я и не думала шутить!.. Просто бежать мне отсюда надо, и как можно скорей!.. Коль в ледяной воде не утонула, значит, наверняка нарвусь на бандитский нож!

– Выходит, прав я был, подозревая твоих дружбанов в крупном преступлении!.. А иначе, откуда б у них было столько денег?.. – быстро смекнул Иван Иванович. – …Получается, они где-то набедокурили, потом утопли!.. А ты не желаешь за всех отдуваться?

– Они мне вовсе не друзья!.. И уж тем более «не утопли»!.. Ведь это один из них, тянул меня на дно!

– Ну, знаешь ли!.. Эти сказки, ты прибереги для следователя!.. – усмехнулся бригадир. – …Вон!.. Люди уже бегут!.. А тебе, подруга, бежать уже поздно!.. Да, и некуда!

– Вы в этом уверенны?.. – хитро усмехнулась девушка. Легко соскользнув с края льдины, она вновь ушла в воду. Очевидно, в самый последний момент Елизавета нашла-таки ответ на так долго мучивший её вопрос.

– Куда? А ну, стой!.. – испуганно выкрикнул бригадир и попытался ухватить незнакомку за одежду. Однако в его руках остался лишь бушлат, из которого та выпорхнула, словно птичку из открытой клетки.

Растерявшийся Жилинский огляделся по сторонам. И вдруг прямо перед собой, он столкнулся лицом к лицу, с неизвестно откуда взявшимся Пиратом. Одежда корсара была абсолютно сухой.

«Значит, успел-таки тварюга, заблаговременно покинуть „Москву“!.. Ещё до её погружения!» – то была первая и, пожалуй, последняя мысль, посетившая бригадира.

– Старикан!.. Ты всё ещё не угомонился?.. – сквозь зубы процедил одноглазый и, не дожидаясь ответа, добавил. – …Как не хотел!.. Как не избавлялся я от тебя!.. А все же придется мне взять тебя на свой корабль!.. Иного выбора, ты мне просто не оставил!..

С последними словами, Пират сгреб перепуганного Ивана Ивановича в охапку и вместе с ним бросился в черноту ледяной полыньи…