Текст книги "Перед 22 июня. Хронология событий «запрограммированной» катастрофы. Неудобные факты…"

К той же серии мифов, что и пресловутый «приказ Сталина, запретившего сбивать немецкие самолеты», следует отнести и не менее знаменитую историю про Жукова и предполье украинских укрепрайонов. Напоминаю краткое содержание. Кто-то когда-то нашел и обнародовал (что достаточно странно, учитывая, что соответствующее архивное дело – ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 14 – засекречено по сей день) вот такой документ:

“Военному совету Киевского ОВО, б/н, 10.6.41

Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.

Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков ”.

Поисковая система Яндекс с ходу выдает 30 тысяч ссылок на него. Еще бы не ужаснуться – вот он, «роковой самообман Сталина», героические генералы на местах и тупые начальники в Москве, которые только и думали, как бы оттянуть… Забавно, но никто даже не поинтересовался: а что же было дальше? Что сделали с виновником «самочинного распоряжения»? Отдали на съедение волкам?

К счастью, тогда все остались живы, а сегодня мы можем ознакомиться и с дальнейшей перепиской по пред-польному вопросу:

“Начальнику Генерального штаба Красной Армии тов. Жукову.

На № 59/НГШ доношу, что железобетонные сооружения и часть ДЗОТов батальонных районов № 7, 8, 9, 10 полевого строительства 1940 г. по Ковельскому УР заняты кадрами двух батальонов Ковельского УР согласно шифротелеграмме за подписью тов. Ватутина (здесь и далее подчеркнуто мной. – М. С.) № 9/485от 4.6с. г. Во всех остальных УРах полевые сооружения нигде не заняты.

Сегодня дал распоряжение вывести гарнизоны из огневых точек Ковельского УР, удаленные от гограницы до 3 км и, не считаясь с дистанцией, из всех наблюдаемых с немецкой стороны. Распоряжение коменданту Ковельского УР подписано начальником штаба Пуркаевым.

Прошу указать – продолжать ли занимать гарнизонами огневые сооружения по переднему краю Владимир-Волынского, Струмиловского, Рава-Русского и Перемышльского УРов.

Кирпонос, Вашугин, Пуркаев, 10.6.41”.

Внимательный читатель мог заметить, что в перечне укрепрайонов КОВО, на тот момент благополучно занятых гарнизонами, отсутствуют два самых южных. Но отсутствовали они недолго – 16 июня снова за подписями Военного совета КОВО в полном составе в Генеральный штаб летит следующая телеграмма: 'Прошу разрешения занять кадрами Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского УР железобетонные сооружения первой линии этих УРов». На документе длинная резолюция, написанная черным карандашом: «Занятие Каменец-Подольского и Могилев-Ямпольского УРов разрешено. Остропольский УР по старой границе подготовить к занятию также УРовскими частями с целью обучения и сколачивания. Срочно закончить формирование УРовских частей для Киевского УР, после чего подготовить УРк занятию кадрами”. И подпись: “Жуков, 18.6”.

То, что начальник Генштаба Жуков забыл про распоряжение, отданное его первым заместителем Ватутиным, неудивительно – всего не упомнишь, особенно если начальник Генштаба из Москвы лично распределяет пять тонн мела во Владивостоке. Печально другое – совершенно рутинная переписка по вопросу третьестепенной важности благодаря бойкому перу современных сочинителей приобрела масштаб судьбоносной значимости. Предполье укрепрайонов так называемой линии Молотова – это несколько километров (а на ряде участков – сотен метров) вдоль границы. Что могло изменить размещение в этой полосе нескольких стрелковых батальонов? В конкретной ситуации, сложившейся к утру 22 июня, чем меньше людей было в предполье – тем меньшими были потери от внезапного первого удара германской артиллерии…»

Что не «ботаник» то «стратег», но тут Солонин, в общем, прав… Жуков 10 июня, с подачи перестраховавшихся пограничников, устроил разнос командованию КОВО за то, что те якобы попытались занимать предполья всеми батальонами УРов. На что Кирпонос ответил, что заняли ДОТы только два батальона, «согласно шифротелеграмме за подписью шов. Ватутина № 9/485 от 4.6 с. г.», а остальные пусты. То есть Кирпонос на самом деле не особо и рвался занимать «предполья» или УРы с 10 июня и никакого приказа самовольно об этом не отдавал. Но эту перевернутую с ног на голову историю с «предпольями» тупо повторяют все кому не лень до сих пор, пытаясь ею доказывать, что Сталин не верил в нападение и не давал приводить войска в боевую готовность до 21 июня.

Но – занятие предполий, укреплений на самой границе, это и есть – «провокация», дать повод Германии. Поэтому команда на занятие предполий и пошла только – буквально за часы до нападения – директивой «№ 1», телефонограммой Тимошенко от 2.30 22 июня на вскрытие «красного» пакета.

Реально, в эти же дни, 9 июня Военный совет КОВО дал запрос в ГШ – не пора ли выводить часть войск округа по Плану прикрытия в связи с тем, что немцы слишком активно выводят к границе свои войска. На следующий день на ВС КОВО Кирпонос и озвучил идею – надо бы довести степень боевой готовности вторых эшелонов до такой же степени (повышенной б.г.) как и приграничные и надо бы и приграничные начать выводить в их районы обороны – в район их рубежей обороны, к тем самым «предпольям». Это все достаточно подробно описал в своих мемуарах маршал И.Х. Баграмян – Кирпонос действительно высказал идею по предпольям, но самого приказа он не отдавал, т. к. это не в его компетенции.

Такое он мог делать только с санкции Москвы куда он, похоже, собирался послать запрос по этому вопросу. Не более. Но пограничники (НКГБ-НКВД) похоже, решили прогнуться и сообщили в Москву, Берии, об этих «высказываниях» Кирпоноса. Берия однозначно доложил Сталину, тот однозначно должен был дать указание Жукову – разобраться, что там в КОВО военные мудрят – торопят события. И Жуков свою телеграмму и послал. После чего в округа ушли директивы НКО и ГШ от 11–12 июня, которые приказывали начать вывод вторых эшелонов по Планам прикрытия. Но приграничные дивизии при этом – держать на месте до «особого приказа наркома». Который пошел в КОВО примерно 19 июня – на вывод отдельных приграничных дивизий – на второстепенных участках границы. И комдив Адрамидзе именно это и показал потом на расследовании Покровского. И при этом часть приграничных в КОВО также начали выводить по ПП, в УРы – с 11–12 июня! Не занимая эти т. н. «предполья»…

Почему именно Кирпоносу Жуков запретил этой телеграммой выводить приграничные дивизии в предполья, на их рубежи обороны на границе и он действовал вплоть до 22 июня? Так все просто – Жуков готовил КОВО к ответному немедленному удару по неосновным силам противника – с целью отрезать союзников от Германии. И он прямо запрещал КОВО выводить все приграничные дивизии на границу по ПП. А также выход в «предполья» подставлял СССР – выставлял в роли агрессора. О чем и поведал Покровскому маршал Баграмян: «Войска прикрытия дислоцировались непосредственно у границы и приступили к развертыванию [только] с началом военных действий. Заблаговременный их выход на подготовленные позиции был запрещен Генеральным штабом, чтобы не дать повода для спровоцирования войны со стороны Германии». Т. е. эта переписка – о том, что не надо лезть на глаза немцам в этих «предпольях», не более

После этого, уже 16 июня, после того как в запокруга и в КОВО пришли директивы о выдвижении, в районы предусмотренные ПП, дивизий 2-го эшелона округов, приказы о приведении в боевую готовность мехкорпусов и приказы о выводе штабов округов в полевые КП к 22 июня, Кирпонос снова запросил ГШ – можно ли занимать УРы? На что начальник Генштаба Г.К. Жуков 18 июня ответил: Занимать УРы на новой границе, а также – готовить к занятию УРы на старой границе! То есть приступить к расконсервации «Линии Сталина»!

Таким образом Солонин сам того не желая врезал по Резуну и его поклонникам. Ведь «резуны» так страдают – а чего это Сталин и его генералы-маршалы, коли знали, что нападение близко и знали, что нападение будет 22 июня, не начали занимать Укрепления на старой границе?! И Солонин этой перепиской Жукова с КОВО от всей души и утер своих собратьев… А ведь занятие УРов войсками и есть приведение уже Укрепрайонов в боевую готовность! 18 июня. И точно такие же указания должны были получить от начальника ГШ и остальные округа в этот день. И чтобы у оппонентов сразу отбить желание умничать насчет того что резолюция Жукова на занятие УРов новой границы и на подготовку УРов «Линии Сталина» это еще не директива, отвечу – это и есть «директива».

Начальник Генштаба написал резолюцию на запросе КОВО и пусть попробует кто-то в ГШ не исполнить директиву по этой резолюции в ответе округу. Была ли директивы ГШ на занятие УРов от 18–19 июня для других округов? Были и, рассматривая более подробно хронологию событий июня, мы это увидим. Однако точно об этой директиве Жукова мы сможем узнать, только если будут рассекречены исходящие шифровки ГШ за эти дни. Но назвать переписку о занятии УРов «рутинной» и «третьестепенной важности» можно только от небольшого ума. Что могло изменить «размещение в этой полосе нескольких стрелковых батальонов»? Начало войны. Которое не было бы таким разгромным, если бы эти батальоны были бы вовремя выдвинуты в предполье к полуночи на 22 июня.

Но еще 11 июня Кирпонос издал директиву для приграничных дивизий – выполнить некие мероприятия: «В целях сокращения сроков боеготовности частей прикрытия и отрядов, выделяемых для поддержки погранвойск». Например – «Носимый запас винтовочных патронов иметь в опечатанных ящиках. На каждый станковый пулемет иметь набитыми и уложенными в коробки 50 % боекомплекта и на ручной пулемет 50 % снаряженных магазинов. Ящики с патронами, коробки с набитыми лентами и дисками хранить в опечатанном виде в подразделениях в особо охраняемых помещениях» (ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.265. Лл.26–30.). И прочие мероприятия сокращающие перевод приграничных дивизий в полную б.г. определялись данной директивой…

Отвечая на «вопросы Покровского» тот же нш КОВО Пуркаев так описал историю с этим выводом войск в УРы:

«Ночью 11 или 12 июня поступили разведданные:

а) от агентуры КОВО – об окончании сосредоточения немецких войск группы генерала КЛЕЙСТА в районах (примерно) ЗАМОСТЬЕ, ТОМАШУВ, ЛАШУВ;

б) от штаба Одесского военного округа о том, что немецкие офицеры и солдаты Румынии, в кабачках ведут разговоры о начале боевых действий против СССР с утра 17 июня.

Около трёх часов ночи я эти данные доложил Военному совету округа на квартире генерала КИРПОНОС, предложив доложить непосредственно Народному Комиссару тов. Тимошенко. Генерал КИРПОНОС приказал мне лично доложить по «ВЧ» тов. ТИМОШЕНКО.

Около 4-х часов я эти разведданные по «ВЧ» доложил Народному Комиссару, который приказал мне ждать у аппарата.

Часов около 6 утра тов. ТИМОШЕНКО вызвал меня по «ВЧ» и сказал, что эти разведданные имеются и в Генеральном Штабе, возможно, что пьяные немцы болтают недостоверные данные, но – «ухо держите остро».

Эти указания Народного Комиссара я немедля доложил Военному совету округа.

13 или 14 июня я внёс предложение Военному Совету округа: на рубежи ВЛАДИМИР-ВОЛЫН СКОГО УР‘а, заканчиваемого строительством, но не имеющего в сооружениях вооружений и войска, вывести стрелковые дивизии, согласно плану обороны, не занимая предполья.

Военный Совет принял это предложение. Соответствующие распоряжения были даны Командующему войсками 5 армии.

Утром следующего дня генерал КИРПОНОС вызвал меня к себе в кабинет, там же присутствовал и член Военного Совета. Генерал КИРПОНОС бросил мне обвинение в том, что я якобы своими предложениями хочу спровоцировать войну с немцами.

Я тут же из кабинета генерала КИРПАНОС вызвал на «ВЧ» Начальника Генерального Штаба генерала Жукова и доложил ему о моём предложении Военному Совету округа вывести несколько дивизий на оконченные строительством УРОВ”ские рубежи (не занимая предполья), и что вчера Военный совет округа это решение утвердил и мною отданы соответствующие распоряжению Командарму 5, а сегодня меня Командующий войсками округа обвиняет в провокации, но и не отменяет своего вчерашнего решения. Просил товарища ЖУКОВА дать указания.

Товарищ ЖУКОВ приказал войска на УРОВ‘-ский рубеж выводить; принять меры тщательной маскировки, чтобы войска с границы не наблюдались.

Я просил товарища ЖУКОВА эти указания передать лично генералу КИРПАНОС, которому и передал трубку телефона.

Сколько было выведено дивизий 5 армии, точно не помню (кажется две дивизии)….»

И исследователь С. Чекунов, который опубликовал в сентябре 2017 года ВСЕ 79-ть имеющиеся в ЦАМО ответы генералов лета 41-го, дал комментарий: «Утверждение Пуркаева не соответствует действительности. Предложение о выдвижении стрелковых дивизий 5-й армии 11 июня было направлено в Генеральный штаб, 12 июня начальником Генерального штаба Г.К. Жуковым предложение о выдвижении было одобрено (ЦАМО, ф. 16 А, оп. 2951, д. 261, л.л. 22–23)!» («Пишу исключительно по памяти… Командиры Красной Армии о катастрофе первых дней Великой Отечестввенной войны», М. 2017 г., с. 9)

И далее мы более подробно посмотрим – так сколько всего приграничных дивизий во всех округах было выведено по ПП к 22 июня, и с какого числа на самом деле их начали выводить…

Затем Солонин добрался и до самого интересного – до Директив НКО и ГШ от 11–12 июня:

«Очень активная оборона

Может быть, об одном из самых важных решений свидетельствует лист бумаги, на котором 11 июня 1941 года рукой заместителя начальника Оперативного управления ГШ генерал-майора Василевского было написано:

“Командующему войсками Западного ОВО

1) Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести в лагеря в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (Директива НКО за № 503859 сс/ов).

2) Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их на границу в назначенные им районы в случае необходимости будет произведен по особому указанию…

4) Вывод указанных войск завершить к 1 июля 41 г. ”.

Никакой сенсации тут нет. Документ аналогичного содержания для Киевского ОВО (Директива НКО и ГШ № 504265 от 13 июня 1941 года) опубликован в середине 90-х (а в мемуарах маршала Баграмяна был почти дословно пересказан еще в «застойные» годы). Странный – если исходить из предположения, что готовилась оборонительная операция – алгоритм развертывания, при котором второй эшелон сосредотачивается раньше первого, уже давно мог быть оценен должным образом. Сохранившаяся в архиве рукопись Василевского позволяет лишь уточнить дату принятия решения и подтвердить вполне очевидное предположение о том, что в движение пришли вторые эшелоны войск не одного только КОВО, но и других приграничных округов. А вот претендовать на звание сенсационных вполне могут семь машинописных страниц (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 46, л.л. 72, 87,103,130,150), на которых зафиксированы оперсводки штаба Западного ОВО соответственно от 12,13,14,15,16 июня. Сводки эти имеют номера 2,3,4, 5, 6.

Очень интересные номера для середины шестого месяца года. Настолько интересные, что стоит обратить внимание на то, кто же в дни, предшествующие 11–12 июня, входил в кабинет Сталина. Опубликованный еще в далеком 1990 году «Журнал посещений» свидетельствует, что 3, 6, 7, 9, 11 июня Тимошенко и Жуков были в кабинете Сталина, причем 3 июня они провели там 2 часа 46 минут, а 6 июня – 2 часа. После 11-го числа следующее посещение было только 18 июня. В течение недели у Хозяина не было вопросов к военному руководству? Или руководство было не в Москве?

Последний вопрос основан на том странном обстоятельстве, что 17 июня на 30 минут к Сталину был вызван зам. начальника ГШ генерал-лейтенант Ватутин. Никогда ранее Сталин не вызывал Ватутина одного, без его непосредственного начальника товарища Жукова….»

Все же не зря Солонина регулярно «пинают» за его безграмотность в военных вопросах, или за попытки «критиковать» дела и поступки военных. Хотя в данном случае Солонин подтвердил то, что я писал ранее в книге «Кто проспал начало войны?» – директива НКО и ГШ для ЗапОВО о начале вывода «глубинных дивизий», для которой в «малиновке» в 1998 году скромно поставили «дату» как «не позднее 22 июня 1941 г.», действительно была подписана в Москве 11 июня! Но так как Солонин видимо не читает ничего кроме сочинений «резунов» то можно подсказать – в указанной книге и показывалось, что это были за «оперсводки» такие из Минска, со «странными» номерами. И как раз с ними никаких сенсаций нет – получив директиву НКО и ГШ о начале вывода войск, о начале фактического выполнения Плана прикрытия, о чем ему прямо указали в этой директиве, Павлов обязан был отправлять в Москву оперсводки с докладом об этом выводе каждый день к 22.00. И нумерация этих сводок – при фактическом выполнении Плана прикрытия и будет начинаться – с «№ 1». Так просто положено делать в армии. И хотя ПП формально не введен, но раз идет вывод по ПП фактически, то нумерация будет именно такой все равно. При этом в дивизиях корпусах и армиях заводится «Журнал боевых действий» (ЖБД) и все приказы сводки и т. п. получают именно «новую» нумерацию. И публикуемые в наши дни на сайтах МО РФ «Подвиг Народа» и «Память народа» ЖБД частей и начинаются чаще всего – с предвоенных дней уже…

Кстати, сия нумерация лишний раз и подсказывает – ПП ввели таки к исполнению – фактически. Ведь при вводе в действие ПП – при начале его выполнения точнее, ЖБД и заводят, и нумерация приказов и сводок и начинается – с «№ 1».

Сводка «№ 1» ушла из Минска в ГШ вечером 11 июня, а остальные – отправлялись Минском каждый вечер вплоть до 22.00 21 июня, когда в ГШ отправили оперсводку № 11. И точно такие сводки – отчеты о том, как идет вывод войск, отправляли во всех округах и на флотах. И в данном случае именно такие номера и должны быть у таких «новых» сводок.

А вот «сенсацией» как раз и являются сами директивы НКО и ГШ от 11–12 июня для западных округов. По которым начался вывод войск в районы предусмотренные «Планом прикрытия», после чего павловы-кирпоносы обязаны были приводить эти дивизии в повышенную боевую готовность и отправлять их в районы сосредоточения в полном составе. Как указано в директиве для КОВО от 12 июня – с «полностью возимыми запасами огнеприпасов и ГСМ». Однако это было сорвано и после войны и пытались разобраться с этим такими «вопросами Покровского»: «2. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу, и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?» и «4. Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?» (ответы см. – в исследовании «Тайна трагедии 22 июня».)

Впрочем, солонины, видимо, в таких вопросах слишком необразованны, чтобы понять, о чем указывалось и что требовалось от командования на местах в тех директивах НКО и ГШ от 11–12 июня… А ведь сам же Жуков, в черновике своих «Воспоминаний», опубликованных в «Малиновке», и показывал, что те директивы и обязывали командиров приводить свои войска в боевую готовность.

А вот с этим «тезисом», что «алгоритм развертывания, при котором второй эшелон сосредотачивается раньше первого, уже давно мог быть оценен должным образом», «резуны» носятся как курица с яйцом. Мол, если готовились обороняться, то надо было сначала поднимать не вторые оперативные эшелоны запокругов, а сразу первые – приграничные дивизии. Но вообще-то таким образом «резуны» сразу выставляют себя бездарями в военном деле. Если конечно они искренне не понимают, почему сначала поднимали и выводили в районы сосредоточения «глубинные» дивизии, а не сразу приграничные.

Можно пояснить, «на пальцах»…

2-му эшелону и резервам запокругов, чтобы выйти в районы сосредоточения по ПП требуется от нескольких дней до пары недель. Приграничным же дивизиям срок подъема по тревоге и вывод на их рубежи обороны определяется несколькими часами, максимум полутора сутками. То есть им давать команду за две недели до возможного нападения – выйти в районы обороны по Плану прикрытия – никакой необходимости нет в принципе. Если будет некая угроза с той стороны границы – то на усиление к погранцам из этих дивизий тут же убудут «дежурные» батальоны усиленные артдивизионами. У которых срок готовности – вообще менее часа определялся. Ну а понадобится вывести приграничную дивизию в полном составе к границе – на это потребуется несколько часов. А вот если приграничная дивизия дислоцируется не непосредственно на границе, то такие дивизии (всего несколько «штук» таких было) и отправили данными директивами НКО и ГШ – от 11–12 июня – к их рубежам обороны заранее. И этим дивизиям срок вывода дали – на 17 июня, как в том же КОВО. А не «к 1 июля» как в этой же директиве указывалось для «глубинных» дивизий, 2-го эшелона.

В начале 1941 года было принято решение, по которому приграничные дивизии решено было держать «в штатах приближенных к штатам военного времени». То есть в более высокой степени моб и боеготовности, чем остальные дивизии приграничных округов. Чтобы, в случае «внезапного» нападения врага они не зависели от мобилизации, или необходимости проводить для них заранее, в угрожаемый период «скрытую мобилизацию» отдельно, они могли вступить в бой немедленно и тем самым «прикрыть» отмобилизование и развертывание остальных дивизий приграничных округов. Поэтому их и не было особой нужды поднимать раньше вторых эшелонов. Ведь по расчетам они вполне были готовы вступить в бой по первой команде, которая придет к ним за эти самые расчетные несколько часов до нападения. Должны были быть готовы. Особенно если их вывести по ПП за пару тройку дней до ожидающегося нападения врага, приведя при этом в повышенную б.г., затем поднять по тревоге и привести (перевести) в полную б.г. за несколько часов до нападения, а за час до нападения дать команду вскрывать свои «красные» пакеты!

В Москве точную дату нападения Германии примерно в начале июня если и знали, то, конечно же, не могли считать ее еще окончательной. Однако понимали, что нападение может произойти в двадцатых числах, в конце июня в любом случае. Поэтому и дали команду начать выводить 2-й эшелон войск западных округов («на всякий случай») в районы сосредоточения (по майским ПП), как только пошли доклады разведки в самих округах, что немцы активнее выводят свои войска к границе. И от разведки округов и пограничников пошли данные о возможных сроках нападения. О чем сами округа и запросили Москву 6–9 июня – можно ли начать вывод войск по Планам прикрытия.

Им разрешили и дали директивы об этом «от 11–12 июня», но при этом им и дали команду приграничные дивизии пока не поднимать до «особого приказа наркома». Ведь срок подъема для них небольшой, и дав им команду за сутки-двое до нападения вполне можно успеть с выводом и этих дивизий на их рубежи обороны. Не выводя пока их в сами окопы на границе до последнего. После чего эти приграничные дивизии, вступив в бой, и дадут время («прикроют») на окончание выдвижения и отмобилизования «глубинным» дивизиям – второму эшелону и резервам приграничных округов. Так что в принципе не важно – на какое число им, 2-му эшелону и резервам изначально давали сроки окончания выдвижения.

Для тех же дивизий, которые располагались на 15 июня в глубине округов, но по ПП должны были занимать оборону на границе, и дали команду выходить в районы обороны уже директивами от 11–12 июня. Пример – 48-я и 23-я стрелковые дивизии ПрибОВО, которые дислоцировались под Ригой и Двинском (Даугавпилс), но воевать должна были на границе, в полосе 8-й и 11-й Армий ПрибОВО. На основании директивы НКО и ГШ от 12 июня, поступившей в Ригу 15 июня, им в этот же день дали отдельные директивы с двумя нулями (совсекретные) Военного Совета ПрибОВО (№№ 00217 и 00218) на приведение в полную боевую готовность и на выход их в районы обороны на границу. А приграничные дивизии, которые находились на самой границе получать свой «особый приказ наркома» начали 19–20 июня. (Должны были получать, но почему доведение, или вывод ВСЕХ приграничных был сорван – читайте исследование по ответам генералов на «вопросы Покровского» – «Тайна трагедии 22 июня»).

Непосредственно о предвоенном планировании уже делался большой отдельный разбор (см. «Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу»), но тут также стоит сказать об одной вещи. В 1992 году в исследовании «Для служебного пользования» «1941год – уроки и выводы» от офицеров ВНУ ГШ и Института Военной истории было сказано, что новые майские планы прикрытия не совсем соответствовали имеющимся в ГШ рабочим, одобренным минимум Сталиным «планам войны».

Исследователь А.Куликов показывает:

«Все-таки, вижу, надо процитировать тут ПУ-39:

104. Боевой порядок обороны состоит из сковывающей и ударной групп.

Сковывающая группа составляет первый эшелон обороны и имеет назначением прочно удерживать данный ей район местности. Она должна своим упорным сопротивлением нанести противнику такое поражение, которое полностью истощит его наступательную силу.

В случае прорыва танков и пехоты противника в глубину обороны сковывающая группа должна умелым сочетанием огневого поражения и частных контратак остановить продвижение противника и сделать его неспособным к продолжению наступления.

В сковывающую группу в обороне включается основная часть сил и средств.

Ударная группа боевого порядка обороны составляет второй эшелон, располагается за сковывающей группой и имеет назначением решительной контратакой уничтожить прорывающегося противника и восстановить положение.

При благоприятных условиях успешное развитие контратаки ударной группы должно перерасти в общее контрнаступление против ослабленного и расстроенного противника».

К слову, «прочная оборона» – по боевому уставу пехоты КА – может быть позиционной (упорно удерживающей позиции) и маневренной (допускающей потерю пространства). Ну и еще из ПУ-39:

«106. Танковые части составляют в наступательном бою танковую поддержку пехоты.

Они придаются главным образом ударной группе и должны в непосредственном взаимодействии с пехотой обеспечить ей преодоление боевого порядка противника на всю глубину.»

Интересно с данным знанием рассматривать схему дислокации частей западных округов, особенно в поисках «глубинных» дивизий…

Вот, скажем, три дивизии 21ск (37сд – Вороново; 17сд – Лида; 24сд – Молодечно) и три дивизии 47 ск (121 и 143сд – район Барановичи; 55сд – Слуцк), расположенные по флангам 17мк (Збмд – Несвиж; 27тд – Новогрудок; 209 мд под Лидой) – то глубинные дивизии или это второй эшелон обороны округа с приданными танковыми войсками?

13А с 2ск и 20мк, это уже глубинные дивизии или все еще второй эшелон обороны с приданными танковыми войсками?

Судя по тому, как из Молодечного с началом войны 24сд была отправлена под Гродно, вступив в бой 25 (!) июня в районе Лиды, где сосредотачивалась 17сд, перебрасываемая (без боеприпасов!) из Полоцка, а 37сд, перебрасываемая из Витебска в Вороново (и тоже без боеприпасов!) уже была потрепана гитлеровцами, а в Молодечно вместо 24сд в первые дни войны начала прибывать 50сд из-под Полоцка, а управление 13А оказалось из Могилева в Молодечно через Новогрудок, а командиры 143сд и 20ск погибли в одном бою, это были-таки «глубинные дивизии»: Павлов усиленно «выводил» их куда-то там, навстречу гитлеровцам и поперек друг другу…

А судя по направлению «вывода» с началом боевых действий (Гродно), и судя по тому, что 25 июня 21ск попытался нанести контрудар, это был таки второй эшелон обороны округа – который и разорил Павлов сумбурными «выводами по ПП»…

Примечательно, что это происходило на стыке ЗапОВО и ПрибОВО, оборонять который должен был ЗапОВО: именно с этого направления гитлеровцы и прорвались к Минску. Интересно, такой «вывод по ПП» входил в какой-нибудь план Жукова?» (А. Куликов)

Полевой Устав РККА 1939 года действовал к лету 41-го. И «по нему» в принципе писались и «Соображения», и Планы прикрытия должны были ориентироваться на него. Первым эшелоном были приграничные дивизии приграничных округов – «Сковывающая группа». Они и «составляют первый эшелон обороны и имеют назначением прочно удерживать данный ей район местности». Эти дивизии и должны «своим упорным сопротивлением нанести противнику такое поражение, которое полностью истощит его наступательную силу».

За приграничными дивизиями выстраивался второй эшелон и резервы округов. Которые были «Ударной группой боевого порядка обороны», и которые «составляя второй эшелон, располагались за сковывающей группой и имели назначение» – «решительной контратакой уничтожить прорывающегося противника и восстановить положение». После чего «При благоприятных условиях успешное развитие контратаки ударной группы» ситуация «должна перерасти в общее контрнаступление против ослабленного и расстроенного противника».

И в этом также должны помочь и механизированные корпуса округов, – которые «придаются главным образом ударной группе и должны в непосредственном взаимодействии с пехотой обеспечить ей преодоление боевого порядка противника на всю глубину.». И самое важное по ПУ-39 – «В сковывающую группу», т. е. в состав дивизий прикрытия границы «в обороне включается основная часть сил и средств»: То есть, на границе должно было располагаться больше дивизий, чем стоящих за ними. И уж тем более полоса обороны для приграничной дивизии по Уставу не должна была составлять более 10–15 км. Тем более что на важных направлениях устав давал вообще – около 6 км на дивизию в обороне! (О «странностях» размещения приграничных дивизий в Заппдном ОВО мы отдельно еще поговорим…)

Но в реальности построение наших войск в приграничных округах было другим – на границе жидкая полоска из растянутых до десятков километров на дивизию частей прикрытия границы, зато за ними – основные силы округов и мехкорпуса. То есть, построение явно для наступления. Теперь понятно о чем писалось в «уроках и выводах» когда было сказано, что майские, новые окружные ПП не соответствовали рабочим планам в ТШ? Все просто – новые майские ПП, от 4–6 мая, писались под ответное и при этом немедленное наступление – контрнаступление. А точнее – вообще под «план от 15 мая», который Сталин не утверждал военным. А «рабочими» планами ГШ были другие планы – «оборонительные». Ведь и «северный», и «южный» варианты ГШ – рабочие, предусматривали размещение наших главных сил против главных сил немцев, что при предоставлении Германии права «первого выстрела» обязывало нас строить серьзную оборону – с ответными действиями не ранее двух-трех недель после начала войны!