Текст книги "Операция начнется в подень"

В результате подлинники получил Шарыгин, а в Управление ФСК попали ксерокопии расписок. Алексеев в связи с этим устроил разнос полковнику Шумилову. В кабинете тогда присутствовал и Кислицын, с деланно безразличным видом что-то рисовавший в своём блокноте.

Однако больше всех, как ни удивительно, пострадал в этой ситуации безвинный Шарыгин. Желавший показать себя активным борцом с коррупцией, поскольку ещё свежи были в памяти митинговые страсти 91-го года, господин Шарыгин собрал документы и полетел в Москву, в Администрацию президента, сделать «слив компромата». Увы, на дворе было другое время, дули другие ветры. Вместо губернатора сняли самого Шарыгина, и представителем президента в Уральске поставили бывшего учителя истории демократа Дергачёва.

Но всё-таки коррупционный скандал сыграл свою роль на выборах. Эта неприглядная история во время избирательной кампании вдруг выплыла наружу в газетах и листовках оппозиции, и население области отказало Бузникову в доверии. Финал хоть и закономерный, но не типичный.

Новый глава области Медведев Алексееву импонировал. Это был достаточно самостоятельный, не зависящий от мнения разных политических сил и пользующийся безусловной поддержкой простого населения человек. Насколько известно Алексееву, Медведев не был замешан в незаконных сделках с недвижимостью, как Бузников, или замаран связями с криминалом.

При появлении в кабинете Алексеева Медведев тяжело поднялся с места, крепко пожал руку генералу, а потом по селектору вызвал секретаря и попросил принести две чашки чаю.

Алексеев пригладил седые волосы, сел. Медведев начал разговор сразу, без долгих предисловий.

– Владимир Георгиевич, ваше ведомство отслеживает каким-то образом ход приватизации? Я имею в виду возможное мошенничество, воровство и другие нехорошие вещи… Меня, конечно, в первую очередь интересует наша область. Дело в том, что сейчас выставляются на продажу наши крупные предприятия, заводы, на которых работают люди, много людей, и если мы отдадим их судьбу в руки сомнительных типов, жуликов, то завтра они все окажутся за воротами своих собственных заводов. А эти заводы, созданные руками всего народа, будут просто-напросто распроданы по частям, под склады и офисы. Вы понимаете, какое недовольство и возмущение ждёт нас, если мы не предпримем строгих мер контроля?

– Алексей Иванович, то, что выговорите, совершенно справедливо. Мы пытаемся держать этот процесс под контролем, – ответил Алексеев, выдерживая прямой взгляд губернатора, – но и мы не всесильны, особенно если учесть, что некоторые лица федерального уровня вставляют палки в колёса.

– Вы имеете в виду представителя президента Дергачёва? – Медведев отвел свой взгляд от генерала, машинально перебирая бумаги у себя на столе, – но он вроде далёк от процесса приватизации, так, только общий контроль. Вот Плотников, тот руководит всем этим безобразием как председатель комитета.

– Есть и другие лица, – уклончиво сообщил Алексеев, и губернатор подумал, что генерал ФСК не будет с ним до конца откровенным.

Глава области, конечно, не знал, что несколькими месяцами ранее, где-то в начале февраля, Алексеева вызывали в Москву на аттестационную комиссию, которую, после упразднения Министерства безопасности в декабре 1993 года, создали при Ельцине либеральные демократы. Эти молодые и старые представители либералов, многие из которых стали таковыми после 91-го года, заслушивали бывших генералов МБ и решали, кого оставить служить, а кого уволить по сокращению. Они задавали каверзные вопросы, прощупывали политическое нутро каждого, его лояльность действующей власти, преданность Ельцину. Они упивались этой сиюминутной властью, возможностью вершить судьбу некогда могущественных людей. Людей, ещё недавно вызывавших у них страх и трепет.

После аттестации Алексеев стал предельно осторожен. Какая будет польза для дела, если его снимут с должности из-за доноса наверх очередного местного демократа? Нет, предстояло сберечь не только себя, за себя он не боялся, главным было Управление и люди, работавшие в нём.

Губернатора он понимал, его обеспокоенность за приватизацию, за людей. Медведев, возможно, честный человек, но не до конца постиг аппаратные игры, подковёрные интриги, неожиданные подставы со стороны близких людей.

– Алексей Иванович, – сказал генерал после некоторой паузы, – наша служба стоит на страже интересов личности, общества, государства, и мы сделаем всё, чтобы не допустить нарушений, чтобы кто-то мог выйти за пределы конституционного поля. Такова установка президента и нашего нового директора службы.

В ответ Медведев заметил недовольно:

– Знаете, я не люблю ставшую в последнее время модной эту словесную триаду: личность, общество, государство. Вычленяя эти понятия из общего контекста государственности, мы противопоставляем общество государству, а личность – обществу. В целом, личность противопоставляется государству, словно это не личности, а некие марсиане прилетели и создали нам государство. Это искусственная конструкция, перенятая нами с Запада. Она отдаёт в большей степени анархизмом.

– Простите, Алексей Иванович, – генерал решил не вдаваться в теоретический спор и вернулся к началу разговора, – у вас есть какая-то конкретная информация о нарушениях приватизации?

– До меня дошли сведения о недавнем аукционе по продаже спиртового завода, – Медведев вопросительно посмотрел на генерала. – Вам что-нибудь известно?

– Нет, информации на этот счёт мы не имеем.

– Так вот, закрытый тендер проводила Красовская – заместитель председателя областного Фонда имущества, и некоторым бизнесменам показалось, что она, скажем так, подыграла одному из участников торгов, некоей фирме «Омега Групп». Что за фирма, кто за ней стоит – совершенно неизвестно. Какая-то тёмная лошадка! Они и выиграли тендер. Я думаю, тут имел место сговор, и было бы неплохо, если бы ваша служба это проверила, так сказать, неофициально, как вы умеете.

– Понимаю, – медленно произнёс Алексеев, – но всё-таки точных данных у вас нет?

– Нет! – пожал плечами Медведев, – одни подозрения. Знаете, мне кажется странным, что сумма, предложенная этой компанией, ненамного превышает цену, названную другим бизнесменом – Аркадием Соколовским. Я его давно знаю, и поймите меня правильно, не лоббирую его интересы, но всё же…

– Добро, Алексей Иванович, мы проверим, как проводился последний аукцион, – сообщил генерал. – Если вскроются нарушения, то будем действовать в правовом поле, законным путём, с возбуждением уголовного дела.

– Конечно, конечно! – согласился Медведев, – я не сторонник прикрывать взяточников, главное – навести порядок.

После этого собеседники заговорили на другие темы. Алексеев сообщил о мероприятиях, проводимых его управлением в сфере обеспечения безопасности, а Медведев рассказал о доставшемся после прежнего губернатора Бузникова упадочном областном хозяйстве.

Чем дольше они разговаривали, тем больше чувствовали безотчётную симпатию друг к другу. Наверное, так проникаются симпатией люди, пережившие общую беду, к примеру, путешественники, плывущие на одном корабле и застигнутые штормом. Они оба были людьми ответственными, болеющими задело, настоящими мужиками, на которых можно положиться.

По этим или другим причинам, но они понравились друг другу.

– Владимир Георгиевич, – сказал в заключение, улыбнувшись, Медведев, – у меня тут намечается небольшое семейное торжество – день рождения жены. Если вы будете свободны в субботу, то приходите с супругой, посидим в неофициальной, так сказать, обстановке, поговорим.

– Спасибо за приглашение, Алексей Иванович, мы будем! – кивнул головой генерал.

Расстались они вполне довольные друг другом. Алексеев немедленно поехал в управление и, не откладывая, вызвал к себе Кислицына и Шумилова. Губернатор был абсолютно прав, следовало более внимательно отнестись к работе контрразведчиков в сфере приватизации.

Когда оба подчиненных появились в кабинете, Алексеев пригласил их сесть и спросил:

– Вы разговаривали с Плотниковым по поводу прикомандирования нашего офицера к его ведомству? Мне кажется, я уже давно ставил эту задачу.

– Владимир Георгиевич, мы его уговаривали, – ответил Кислицын, – но он упирается, ссылается на Госкомимущество, на Чубайса, что тот не даст разрешения.

– Значит, не так построили беседу, не надавили как следует! Вы ведь знаете, что этот вопрос ему с Москвой не надо согласовывать. Это всё отговорки!

Не откладывая дела в долгий ящик, начальник управления набрал номер.

– Михаил Яковлевич? – уточнил он, когда на другом конце ответили. – Это начальник Управления ФСК Алексеев. Я звоню вам вот по какому вопросу, мой заместитель уже беседовал с вами насчёт прикомандирования нашего офицера. Да, да, я всё понимаю, но этот человек будет вам большим подспорьем в работе по приватизации хозяйства области. Вы же знаете, сейчас много мошенничества, обмана, расхищения госсредств. Я понимаю, что вы хотите согласовать с Москвой. Хочу предупредить, что Москва против не будет. Почему? – Алексеев сделал паузу. – Есть прямое указание президента на этот счёт. Не думаю, что Анатолий Борисович поступит вопреки воле Ельцина. Давайте к этому вопросу вернёмся через неделю.

Генерал положил трубку и наставительно заметил:

– Вот так надо с ними разговаривать! Возьмите этот вопрос на контроль, Борис Иванович. А вы, – он обратился к Шумилову, – подберите достойного офицера из вашего отдела на эту должность. Должность, насколько я знаю, приравнивается к должности начальника отделения. Кроме того, передайте Забелину, пусть немедленно займётся последним аукционом по продаже спиртового завода. Есть информация, что там дело не чисто.

Уральск, Привокзальная площадь, 30 мая, 13.50

В эту невзрачную привокзальную столовую Забелин зашёл случайно. Он никогда в ней не был, но прикинув, что в управленческое кафе после встречи с источником «Николаем», безусловно, опоздает, решил пообедать здесь.

Перед входом в столовую стоял большой рекламный щит, на котором известный телеведущий, вальяжно расположившись на диване, обнимал двух блондинистых красоток. В глаза бросалась яркая надпись: «Лицо России».

Сергей смотрел на изображение этих довольных собою людей и думал, что они в какой-то мере сейчас действительно лицо России: богатые, пышущие здоровьем, преуспевающие. Отлично подогнанные костюмы, голливудские улыбки.

Странно только, что плакат оказался возле столовой, которую богачи вряд ли захотят посетить – привокзальные точки общепита не для них, они для простых, бедных людей, которые не могут позволить себе ланч за сто долларов. А такие плакаты, зачем они здесь? Может, для стимула? Чтобы было к чему стремиться? Или для того, чтобы вызвать раздражение?

На столике у входа лежала большая стопка коричневых пластмассовых подносов. Забелин взял один, наспех протёртый тряпкой посудомойки, но всё ещё липкий, хранящий следы пролитого жира.

Он поставил на него тарелку с супом, сваренным непонятно из чего, и порцию пельменей. Пельмени оказались маленькие, скользкие, так что пришлось обильно полить их кетчупом, чтобы убить чувство брезгливости. Но выбирать не приходилось. Ещё утром он пропустил завтрак, выпив по-холостяцки только стакан кофе со сливками, и сейчас чувствовал упадок сил, словно до этого не ел, по крайней мере, целую неделю.

Захватив поднос, Забелин пристроился за свободный столик и принялся неторопливо есть. За соседним столом уселся мужчина в грязном потрёпанном пальто бомжеватого вида, который изредка бросал взгляд на оперативника, словно ожидая от него какой-нибудь подачки. На подносе перед мужчиной лежала только булочка и стоял стакан с чаем.

В ведомственное кафе Сергей опоздал из-за встречи с конфиденциальным источником. Саму встречу он запланировал в одном из номеров гостиницы «Уральск», чьё высокое здание, облицованное белой плиткой, стояло напротив вокзала и отделялось от него широкой привокзальной площадью.

Для встречи с «Николаем» Забелин всегда использовал, по договоренности со своим приятелем – начальником службы безопасности гостиницы, разные гостиничные номера. Это было удобно. Дежурные по этажам, горничные и другой обслуживающий персонал не запоминали их посещений и не сплетничали потом о необычных клиентах: то ли голубых, то ли мафиози. Иногда, правда, беспокоили гостиничные проститутки, которые, видимо, по наводке дежурных звонили в номер и предлагали свои услуги.

Вспомнив о проститутках, Забелин усмехнулся про себя. Однажды в одной из командировок его поселили в номер с таможенником, приехавшим на семинар. Таможенник был откровенным балбесом, пил и гулял круглые сутки. Ещё до подселения Забелина он вызвал проститутку, а после взял у неё квитанцию. На этой квитанции, которую ради любопытства посмотрел Сергей, стояла цена: 50 р. и было написано: «За оказание интимных услуг». На непонятной подписи красовалась синяя печать ТОО «Услада». Таможенник пояснил, что предъявит квитанцию в финансовый отдел для получения компенсации, и Забелин не понял, то ли шутил, то ли серьёзно говорил его нетрезвый сосед.

На очередную встречу агент не явился. Причины могли быть самые разные: срочная работа, задержал шеф или что-то другое. Если встреча не состоялась, то она автоматически переносилась на это же время в другой, заранее оговоренный день.

Сергей не слишком переживал из-за отсутствия источника: в последнее время от «Николая» редко поступала оперативно значимая информация. По-видимому, сказывалась общая атмосфера в стране, созданная либеральными средствами массовой информации, которые не уставали убеждать, что стукачеством занимаются негодяи и сволочи, в общем, больные люди, изгои общества. «Но ведь агенты, информаторы, как их не называй, – размышлял Сергей, – являются неотъемлемой частью любой спецслужбы: что КГБ, что ЦРУ. Без них мы слепы как котята. Странно, что журналисты всё время так пекутся о безопасности людей, но при этом сами уничтожают основы безопасности».

Ответ, на самом деле, был для него очевиден: большинство газет и телеканалов принадлежало конкретным лицам, связанным с криминалом, а криминалу не надо, чтобы по нему работали.

Забелин вспомнил, как в тревожные дни октября 1993 года, во время разгона Верховного Совета, звонил своему приятелю в одно из сибирских управлений Министерства безопасности, как оно тогда называлось, и тот рассказал занятную историю. Оказывается, приятеля Забелина вызвали на встречу криминальные авторитеты, очень переживавшие по случаю возможной победы «красных». Они хотели договориться, чтобы их не трогали, если к власти придёт Верховный Совет.

– Дядя, оставьте немного супа, – послышался за спиной Забелина тонкий детский голос.

Он обернулся и увидел исхудавшего мальчика лет десяти, который голодными глазами смотрел на него.

– Родители где у тебя? – спросил Сергей, чувствуя, как у него перехватывает горло.

– Мамка пьяная лежит, отца нет, – ответил мальчик, – у меня ещё сестрёнка есть.

Забелину почему-то на ум пришла аналогия с чекистами времён Гражданской войны, когда те занимались беспризорниками. Но тогда была Гражданская война.

– Садись, ешь! – вздохнул он и пододвинул тарелку мальчику, а сам поднялся и купил несколько булочек, ещё теплых, вкусно пахнущих, мягких. Он положил их на стол и сказал:

– Поешь, а это отдай сестре.

Он погладил мальчика по голове и вышел из столовой: есть уже не хотелось. Пронзительно-синие глаза на исхудавшем лице мальчика – вот что запомнилось ему. «Наверное, это сейчас и есть настоящее лицо России, а не глянцевые лица на рекламном плакате», – вдруг подумалось ему.

На поясе запищал пейджер, и, глянув на экран, Забелин понял, что вызывает Шумилов. Он огляделся, увидел несколько уличных телефонов, висящих под большим длинным козырьком, двинулся к ним.

– Николай Поликарпович, ищете?

– Где пропадаешь? – осведомился Шумилов, глухо кашлянув в трубку.

– Хотел встретиться с источником «Николаем» на явочном пункте в гостинице.

– Всё ясно. Давай, возвращайся, дело срочное есть!

– Буду через двадцать минут.

Уральск, бар «Джон Сильвер», 31 мая, 20.30

К бару «Джон Сильвер», расположенному в центре города, поздним вечером подъехала белая вазовская «шестёрка», из которой вышли Цыганков и Забелин. По вечерам на Урале было ещё прохладно, и они надели тяжёлые кожаные куртки, джинсы, на ноги тёплые ботинки.

Вывеска над баром горела красным неоновым светом, внося тревожащий отсвет в сумрак наступающей ночи, окрашивая стоявшую у тротуара белую машину в бледно-розовый цвет. До встречи, на которую они приехали, ещё оставалось время, и Цыганков закурил.

– Серёга, зачем тебя Шумилов вчера искал? – поинтересовался он, пуская струю синего дыма в быстро холодеющую темноту.

– Информацию надо было проверить по одному аукциону. Срочно. Его проводили на той неделе и якобы результаты подтасовали. Но я сразу сказал Шумилову, что такой информации у меня полно, после каждого аукциона – сигнал на Красовскую. Только зацепить её пока не можем.

– Понятно! А для чего тебя Шумилов отправил со мной? Виккерс не опасна, зачем мне прикрытие?

Цыганков говорил о предстоящей встрече с той самой бизнесвумен, которая подала заявление о вымогательстве в начале мая.

– Так, на всякий случай! – усмехнулся Забелин. – Слышал, как Кислицын разговаривал, когда мы лажанулись с задержанием? Лишние проблемы теперь не нужны. К тому же твоя Рита не такая уж и овечка, помнится, ты говорил, что она связана со «спартаковцами».

– Источник сообщил. Он у меня из воров – псевдоним «Горбушка».

– Сам придумал?

– А то! У него череп лысый, вот я и решил, что такое погоняло будет в самый раз.

Цыганков щёлкнул пальцами, и недокуренный бычок, прочерчивая едва тлеющим огоньком пологую траекторию, скрылся в темноте. Забелин, чувствуя вязкую сырость холодного вечера, сунул руки в карманы куртки и поинтересовался:

– Твой «Горбушка» не сказал часом, почему «спартаковцы» решили прикрыться нами, а не вызывать Матвея на стрелку?

Забелина всерьёз занимал этот вопрос, ему казалось, что здесь скрыта какая-то тайна, специальный умысел, призванный подставить оперативников ФСК.

– Не, не сказал! Боятся, я думаю. За Матвеем длинный шлейф тянется всяких дел, крови много… Маргариты не было в городе пару недель после нашего прокола. Сейчас приехала из Италии, и я сразу вытащил её на встречу.

Глянув на часы, Цыганков сказал:

– Ладно, пора! Короче, ты подойди к бару, возьми коктейль и оставайся там, как Володя Шарапов. А я за столик, так, чтобы контролировать вход, да и тебя будет видно.

– А ты Глеб Жеглов, что ли?

– А что, не похож? – Цыганков подмигнул.

Он ушёл в бар. Его голова с иссиня-чёрными волосами мелькнула несколько раз между столиками, пока он не нашёл свободное место и не пристроился у окна. Цыганков сел лицом к входной двери, как обычно садится любой оперативник, чтобы успеть среагировать в минуту опасности.

Забелин поначалу наблюдал за ним через стекло с улицы, потом и сам пошёл следом. Он устроился, как и договаривался с Сашей, на высоком стуле у барной стойки и медленно потягивал фирменный коктейль «Долина Бекаа», обладающий кисловато-сладким вкусом и запахом каких-то трав, похожих на вермут «Мартини».

Сергей изображал из себя одинокого бездельника, не знающего, чем занять время. Вероятно, для окружающих он и был таким бездельником – странным, подозрительным, скучным. Никто его не интересовал: ни девицы легкого поведения, шляющиеся вокруг, ни мальчики-геи. Глядя на последних, он с иронией подумал: «Как всё изменилось! К Шарапову геи не приставали».

Заметив, что Забелин отверг все возможности для развлечения на вечер, молоденькая барменша – симпатичная брюнетка с голубыми глазами, начала поглядывать в его сторону. Она, вероятно, представила, что этот молодой человек, по виду бизнесмен, ищет что-то особое.

Увлекшись то ли своими мыслями, то ли наблюдением за окружающими, момент появления Маргариты Виккерс в баре Забелин пропустил. Сам он заявительницу до этого не видел – с ней работали Шумилов и Цыганков, поэтому, когда Цыганков поднялся и галантно предложил стул подошедшей к нему молодой женщине, Сергей понял, что это и есть та самая Маргарита.

У неё был тот переходный возраст, при котором девушку под тридцать уже можно называть молодой женщиной. Лицо в это время теряет шарм беззаботной юности, а его место занимает опыт взрослой жизни с неудачными романами и обманутыми ожиданиями, опыт, накладывающий свой отпечаток на лицо, фигуру, манеру держаться в обществе.

Собеседница Цыганкова была хороша собой, чувствовалось, что она деловита и энергична, умеет решать дела, не теряя лишнего времени.

– Итак, Санек, – сказала Маргарита Виккерс Цыганкову, бросая пачку сигарет на столик и закуривая, – насколько я понимаю, вы облажались. Такая крутая контора, и вся в дерьме. Хорошо ещё в городе никто ничего не знает. Все думают, что я таки заплатила реальные бабки за «крышу». Но уговор-то наш был совсем другим, не правда ли, Саня?

Маргарита выпустила струю дыма и жестом подозвала официанта:

– Дай что-нибудь, что сносно готовят в вашей забегаловке. Только смотри, туфту не неси, выкину со стола, потом будете по полу подбирать!

Цыганкову было неловко оправдываться перед молодой женщиной.

– Случай, Рит, накладка вышла. Такое бывает в нашем деле – планируешь одно, а потом раз, и «листья клена падают с ясеня». Короче, ты права, лажанулись, наша вина!

– Самое главное, вопрос не решён, – разочарованно покачала головой Виккерс, – эти козлы в следующем месяце ко мне снова заявятся. Всё бы ничего, да клиентов распугают своим дебильным видом.

– Рит, а ты знала, что это люди Матвея?

– Не знаю я никакого Матвея. Здесь, в городе, «сельмашевцы» да «спартаковцы» всё поделили, ну есть Ваха с чеченцами. Ещё кто-то пожаловал?

– Есть такой бандит из авторитетных. Недавно с зоны откинулся. Хочет подгрести под себя то, что плохо лежит.

– В таком случае город в ближайшее время получит маленькую войну, – обеспокоено заметила Виккерс, – а нам это совсем ни к чему.

– Риточка, тебя мы в обиду не дадим!

– Ну-ну, – холодно улыбнулась Виккерс, – уже дали. От вас пользы как от козла молока, надо было к ментам идти.

– Ну, и пошла бы! – обиженно отозвался Цыганков.

– Да, пошла бы, если бы не знала, что меня там могут сдать этим же бандюкам.

Маргарита замолкла. К столику подошёл официант и начал расставлять блюда. Когда он отошёл, бизнесменша продолжила:

– Что теперь? Как в следующий раз будете решать проблему? Честно говоря, давать бабки этим уродам за «крышу» не хочется. Сейчас большие расходы: надо платить за отвод земли, за проекты, составлять смету. Так что думайте, как меня отмазать.

– Что-нибудь придумаем, – ободряюще сообщил Цыганков, принимаясь за еду, – знаешь, может тебе на всякий случай охрану выделить?

– Ты серьёзно? Нет, охрана мне сейчас не нужна. Попробую сама договориться через знакомых.

– Знакомых бандитов, что ли?

– Какая разница, мне по фигу!

Маргарита лениво потыкала вилкой в принесённый мясной салат. Было видно, что есть ей не хочется, что она о чём-то раздумывает. Цыганков в свою очередь решил, что его предложение об охране всё-таки её заинтересовало.

– Нет, охрана мне сейчас не нужна, – словно прочитав его мысли, констатировала Виккерс и игриво добавила: – а если бы я согласилась, кого бы выделили, надеюсь, молодого и симпатичного?

– А я не гожусь? – засмеялся Цыганков. – Мужчина в самом расцвете сил, без вредных привычек. Как говорил Бельмондо в фильме «Чудовище»: «У меня взгляд орла, а тело барса, я им владею в совершенстве».

Маргарита оценивающе на него посмотрела:

– Да вроде ничего. Только ты наверняка женат, хоть и не носишь кольцо на пальце. И потом, у вас там, в конторе, все правильные, положительные, дисциплинированные.

– Скучные, что ли?

– Именно.

– Ну, это ко мне не относится.

– Ты с точностью наоборот?

Цыганков с усмешкой констатировал:

– Тебе палец в рот не клади, оттяпаешь всю руку.

– А мы нынче все такие, выращенные в кооперативной заводи маленькие пираньи капитализма. Не будешь огрызаться – сожрут по ходу и не вспомнят, как звали. Официант, – позвала она, – принеси кофе с коньяком!

Забелин у стойки бара заказал уже четвёртый стакан коктейля. Молодая девушка-бармен, на груди у которой висел бейджик с надписью: «Полина», спросила, подавая коктейль:

– Ещё будете заказывать?

– Если только танец с вами, – пошутил Забелин, решив, что вид флиртующего у стойки бездельника ему подойдёт лучше, чем если он будет всего лишь стоять и глупо пялиться по сторонам, как Шарапов в ресторане из фильма «Место встречи изменить нельзя».

– Я сейчас не могу, – улыбнулась девушка – только после смены.

– Ну, Поля, после смены – это долго, – также улыбнулся в ответ Забелин.

Цыганков между тем попивал свой кофе и внимательно смотрел на Виккерс.

– Значит, Матвея ты не знаешь? – пытливо спросил он, вернувшись к началу разговора.

– Я уже ответила на этот вопрос. Саша, к чему эти повторы? Ты мне не веришь?

Её большие карие глаза смотрели без фальши, абсолютно честно и правдиво, где-то даже с возмущением. Цыганков по опыту общения с женской половиной человечества, и в первую очередь со своей женой, прекрасно знал, что женщины могут великолепно притворяться, значительно лучше, чем мужчины.

– Какие верить? Конечно, верю! – произнёс он, невольно подыгрывая её притворству.

Виккерс, конечно, всё знала. «Наверняка договорилась со «спартаковцами» заранее», – думал Цыганков.

Сам он лично знал некоторых лидеров этой преступной группировки. Два года назад, когда криминальные бригады начали в кровавых разборках делить город, было принято решение поддержать одну из бригад. В ней верховодили «Боец», он же Костя Брагин, и «Драный» – Лёха Неупокоев. Оперативники хотели их руками уничтожить бандитскую вольницу, а самих если не приручить, то хотя бы сделать предсказуемыми, людьми, с которыми можно договориться.

В эти горячие дни Цыганков несколько раз ходил на встречу то с одним, то с другим бандитским вожаком, получал нужную информацию, а в ответ сообщал о намерениях других группировок. Это помогало руководителям «спартаковцев» принимать верные решения, и дела у них круто пошли в гору. Вскоре мелкие бригады были рассеяны или вошли в состав этой внезапно набиравшей силу ОПГ[3]3
  ОПГ – организованная преступная группировка.


[Закрыть]. Большая часть Уральска перешла под их контроль.

Потом Цыганкова послали на курсы повышения квалификации в Москву, и уже там он узнал, что «Драный» был убит автоматной очередью у себя во дворе дома, где проживал. На «Бойца» тоже было совершено покушение – бросили гранату в его автомобиль, но тот выжил. Сразу стало известно, что нападение совершили бандиты из «сельмашевской» группировки, и война вспыхнула с новой силой.

Много полегло «пехоты» с той и другой стороны, много выросло могил на центральной аллее главного городского кладбища, словно пацаны уехали воевать в «горячую точку» где-нибудь на другой стороне планеты и все полегли за Родину.

Но на самом деле они погибли не в бою за свою страну.

Эти молодые, здоровые парни, которые могли иметь работу, семью, могли прожить свою единственную и прекрасную жизнь, эти молодые ребята были безжалостно вычеркнуты из списка живущих по воле тех грандиозных событий, которые назывались «Великий передел собственности». Точно так же, как были вычеркнуты тысячи их предшественников в 1917 году, из-за тех же самых событий, только тогда они назывались Гражданской войной.

Вернувшись в Уральск, Цыганков, конечно, встретился с «Бойцом», но прежнего желания сотрудничать не нашёл. «Боец» был озлоблен, решил, что его предали, сдали «сельмашевским». Александру стоило больших усилий убедить его, что Управление ФСК тут не при чем, но он чувствовал, что Брагин так до конца не поверил.

Сообразив, что Виккерс могла прийти на встречу не одна, Цыганков осмотрел помещение бара и заметил в углу двух подозрительных типов, бритых наголо, с массивными борцовскими затылками, в чёрных кожаных куртках, из-под которых виднелись спортивные костюмы. Эти типы, как и Забелин у стойки, делали вид, что пили пиво и якобы увлечённо общались друг с другом.

Поймав взгляд Забелина, Цыганков глазами показал на сидящих в углу. Маргарита в это время повернулась к зеркалу, висевшему на стене, напротив столика, и аккуратно поправила прическу.

– Ну, что мне с вами делать? – снова повернулась она к оперработнику. – Договариваться через братков? Или как?

– Рита, мы всё обдумаем, и я тебе сообщу. Торопиться не будем.

– О’кей, Саша, провожать меня не надо.

Когда Маргарита прошла на выход мимо Забелина, на него пахнуло тонким ароматом французских духов. На мгновение они встретились взглядами, как встречаются случайные прохожие, через секунду обычно забывая об увиденном человеке. Впрочем, Забелин пожалел об этом, потому что с объектом наблюдения нельзя встречаться глазами, – таковы неписаные правила слежки, выработанные ещё царскими филёрами и с успехом перенятые в годы революции чекистами.

Минуту спустя к выходу заторопились шкафоподобные молодчики – её охрана. Они быстрым шагом, насколько позволяли их фигуры, вышли из бара, впустив прохладный вечерний воздух в помещение.

Нужно было оправляться следом. Забелин издали махнул Александру на дверь, а барменша Полина огорчённо спросила:

– Уже уходите? – по всему было видно, что Забелин ей понравился.

– Извини, Поля, мы с тобой потанцуем в следующий раз. Лады?

Он спустился с высокого стула у стойки и хотел было пойти к выходу, как внезапно услышал со стороны улицы частые дробные выстрелы. Звуки стрельбы были гулкими, совсем не такими, как из пистолета Макарова. Полина вздрогнула, с удивлением и испугом посмотрела на входную дверь. Она много читала о бандитских разборках, когда в помещения баров и ресторанов врывались вооружённые бандиты и начинали беспорядочную стрельбу.

«Из ТТ[4]4
  Пистолет ТТ (Тульский Токарева) – самозарядный пистолет, разработанный в 1930 г. конструктором Токаревым Ф. В.


[Закрыть] мочат», – подумал Забелин. Цыганков в это время рванул к выходу.

– Вызови милицию! – крикнул Сергей Полине и вслед за Цыганковым стремительно побежал на улицу.

На ходу они оба выхватили пистолеты, но воспользоваться ими не пришлось. Неподалёку от припаркованного джипа лежало три тела. Два из них – телохранители Виккерс – не подавали признаков жизни. Маргарита была без сознания и тихо стонала. Её кожаное пальто было прострелено в нескольких местах.

– Серёга, давай быстро «скорую». Телефонвбаре, – крикнул Цыганков, приподнимая Маргарите голову, чтобы ей было легче дышать.

Оперативные документы

1. Сводка оперативно-поискового отдела (ОПО)

Секретно

экз. № 1

Инициатор подполковник Усольцев Л.П.

Объект «Высокий» – майор Забелин С.О.