Текст книги "Мост над океаном"

X. Я БЫЛ ОДИССЕЕМ

Я знаю, что боги жестоко играют с провидцами,

Я знаю, Итака – замызганный остров в провинции,

Где ждут без печали,

И встретят, увы, без веселья,

Судьба беспощадна, твои измеряя провинности,

И смерти причина банальна: нехватка провизии, –

Но все же я был Одиссеем.

Я знаю, что к кручам Скамандра, конечно же, шли не мы,

Что Троя забыта, а после раскопана Шлиманом,

И суть не в Цирцеях,

Когда распадаются семьи,

Шуршит неизбежность по сердцу рифлеными шинами,

И дело не в страсти, не в памяти, даже не в имени…

Но все же я был Одиссеем.

Гомер одряхлевший в маразме скучает под липами,

Страдая склерозом: какими-такими Олимпами

Мы грезили, братцы?

В итоге мы жнем, где не сеем.

Я знаю, риф прошлого мифа усеян полипами,

Забыты Аякс, Менелай, Агамемнон и Тлиполем,

Но все же я был Одиссеем.

Нас мало. Нас горстка. Быть может, лишь двое иль трое нас.

Мы плыли к Итакам. Мы насмерть стояли под Троями.

Нас жены дождались.

Мы в борозду бросили семя.

Вселенная, в сущности, просто и плоско устроена,

А странников участь – плыть к дому и брезговать тронами…

Я знаю. Я был Одиссеем.

XI. ДИАЛОГ

1-й. Смотрю в окно и вижу дом…

2-й. Многоэтажный дом, не так ли?

1-й. Я – Одиссей. Плыву к Итаке,

К которой выплыву с трудом,

И долго будет Пенелопа

Внимать рассказу про циклопа.

А в брюхо старого челна

Устало тычется волна…

2-й. Давай еще раз. С ноты «до».

Начнем с начала. Это дом.

Он возведен из шлакоблоков.

Есть лифт и мусоропровод,

И все удобства.

1-й. Близок локоть,

Да не укусишь. Встань из вод,

Итака, мой блаженный остров,

Где все не свято, все не просто,

Но все мое, навек мое!..

2-й. Давай еще раз. Вон жилье

Стоит, возвысясь над дворами.

Жилец меняет стекла в раме,

Жиличка стряпает обед,

Ребенок их…

1-й. Назло судьбе,

Наперекор слепому року,

Вернусь домой! Пускай не к сроку,

Пусть с опозданьем на сто лет,

На тысячу, на злую вечность, –

Кипевший в Кроновом котле,

Циничный, суетный, беспечный,

Убийца, вор, любовник, бог,

Вновь обрету родной порог,

Взойду стопой на милый берег!..

2-й. Смотри еще раз. Окна, двери.

Подвал, подъезды. Гаражи

Скучают, красные от ржи

Или от сурика, которым

Покрыты стены их. Моторы

Автомобилей, скрытых там,

Ждут лишь приказа, чтоб места

Свои покинуть и рвануться

Вперед.

1-й. Вернуться! Ах, вернуться!

И больше в жизни ничего

Я не желаю. Моего

Удела нет нигде – лишь дома,

Где все привычно и знакомо!

Итака! Грежу наяву!

Мой дом!

2-й. Да, дом. Я там живу.

Закрой окно.

XII. РАЗГОВОР С ЛИССОЙ

Лисса – дочь Ночи, богиня безумия…

Детка, прикинь, мы с тобою совсем непохожи!

Бритвы под кожей слегка холодят мои вены –

Это мгновенно, но девять ли жизней у кошки?

Это роскошно, но боги, увы, откровенны.

Детка, в нирване прикольно, поверь мне, я знаю!

Те, кто не с нами, от зависти локти изгрызли:

Липкие брызги слюны – о, я глухо стенаю!

Белые корни сознанья – чу! ветер! не бриз ли?!

Детка, в любви нету счастья, но нет и покоя!

Это такое нелепое чувство, что хочется плакать,

Падая в слякоть Итаки и сделав рукою

Жест – "А на кой мне?.." – но жизнь примитивней,

чем лапоть

Лыковый, детка, и всякое лыко не в строку,

Надо бы к сроку успеть, но минуты нейтральны.

Знаешь, мне странно, мне страшно препятствовать року,

Если душа оставляет на времени раны.

Детка, кифарная дека взывает к уснувшей звезде!

Детка, ты где?..

XIII. МОНОЛОГ

Ты права:

Я вернусь стрелой под левою лопаткой

Алкиноя.

Ты права:

Я – давно уже не рыжий-конопатый,

Я – иное.

Ты права:

Над развалинами Трои в эту полночь

Плачут совы.

…Прочь засовы!

Ты права:

Я к тебе иду по трупам, не по морю,

Как умею.

Ты права:

В жилах плещутся Олимповы помои,

В сердце – змеи.

Ты права:

Я – мертвец, я – бог, я – память,

Я – убийца.

…Дай напиться!

Ты права.

Лунной пылью, мертвой грудой у двери

Пали нимбы.

Отвори!

Кто б я ни был!..

XIV. МОСТ НАД ОКЕАНОМ

Мне вечно стоять на пороге,

Не смея войти.

Я – раб бесконечной дороги,

Я – пленник пути,

Мне вечно сражаться под Троей,

Не смея уснуть,

Мне надо удвоить, утроить

Убитых казну,

Мне вечно стрелу за стрелою, –

В двенадцать колец,

Мне вечно, скалу за скалою, –

На хрупкий скелет,

Надгробьем, плитою, курганом,

Чтоб мертвый не встал…

Мечтой над седым Океаном –

Пролеты моста.

XIV. МОЙ ВЫХОД

Я снова играю в знакомом спектакле:

Вернуться к Итаке прекрасно, не так ли?!

Проснуться нагим на ладони залива,

Где дремлет скала и трепещет олива.

Сегодня, конечно же, будет иное:

Не лук, не стрела в кадыке Антиноя,

Не меч, исторгающий душу с размаха,

Не страшное счастье в лице Телемаха.

Я снова дойду до знакомых ворот

И снова надежда последней умрёт.

XV. ОДИССЕЙ У АЛКИНОЯ

– Здесь медовей вино, здесь и нимфы куда голенастей,

Чем у вас на туманной Итаке, в козлиной глуши, –

Ну зачем тебе снасти, корабль, приключенья, ненастья?

Ты умом пораскинь, хитроумный, куда ты спешишь?

– Да, ты прав, богоравный, у вас и пирушка, и нимфы,

И прекраснее жизнь, чем на сотне козлиных Итак,

А на мне гончей сворой повисли клыкастые мифы,

И пульсирует сердце не в такт: это так, это так…

Если я, хитроумный, настолько обижен судьбой,

Мне ль желать, богоравный, судьбой поменяться с тобой?

XVI. ЛАБИРИНТ

Герои уходили на войну.

Бряцала медь, рыдали в спину жёны.

Когда мечу судьба быть обнажённым,

Нелепо помнить желтую луну,

Навстречу расцветающие лица

И поцелуй, которому продлиться –

Лишь в памяти.

Я в памяти тону.

Герои уходили воевать.

Орел Зевесов плыл над головами,

Дым алтарей стоял над островами

Гигантом. Мне вдруг вспомнилась кровать,

Сработанная из родной оливы,

Где довелось когда-то быть счастливым.

Кров, кровь, кровать…

Слова, слова, слова.

Герои уходили навсегда.

Радушность рая и бездушность ада –

Вы так близки! Старушка "Илиада",

Гекзаметр твой, как мертвая вода,

Омоет трупы – и, струясь потоком,

Врачуя раны, утечёт к потомкам…

Мой Телемах!

Ты – здесь, и в том беда.

Герои уходили на войну.

Парад был славным, правильным и пошлым.

Живой, распят меж будущим и прошлым,

Я ощущаю странную вину

За выбор между долгом и любовью,

За невозможность быть самим собою

Без лишней крови.

Лабиринт минут,

Мечусь твоим увечным коридором,

И минотавры распевают хором:

– Герои! Ах, герои! Ну и ну!..

СОНЕТ ПРО «ДА» И «НЕТ»

НЕПРАВИЛЬНЫЙ СОНЕТ

Увы, чудес на свете не бывает.

На скептицизма аутодафе

Сгорает вера в злых и добрых фей,

А пламя все горит, не убывает.

И мы давно не видим миражи,

Уверовав в своих удобных креслах

В непогрешимость мудрого прогресса

И соловья по нотам разложив.

Но вот оно приходит ниоткуда,

И всем забытым переполнен кубок:

Любовь, дорога, море, паруса…

Боясь шагнуть с привычного порога,

Ты перед ним стоишь, как перед Богом,

И все-таки не веришь в чудеса.

СОНЕТ N 155

Ушли во тьму поэзии года,

Года Петрарки, Данте и Шекспира,

Когда все споры из-за милых дам

Решала мигом шпага и рапира,

От комплиментов свадебного пира

Глаза невест блестели, как слюда,

И рыцарь добивался слова "Да!",

Сразив в бою дракона иль вампира.

Герои уходили в никуда,

Дабы алмазы всех сокровищ мира

Сложить к ногам любимой. Господа!

Мы перед ними – пакостней сатира!

Но столь далекий век был нас умней –

В нем нет международных женских дней!

СОНЕТ ПРО «ДА» И «НЕТ»

Никто, нигде, никак и никогда.

Заложник отрицательной частицы,

Я начинаю мерзко суетиться,

Оставшись на границе с "нет" и "да",

Горит в огне закатная слюда.

Готовятся кричать ночные птицы.

Все беды спят. Моей беде не спится.

Беда идет, торопится сюда.

Ее шаги текучи, как вода,

И взгляд ее острей вязальной спицы.

Допив коньяк, жую остатки пиццы,

А в небе загорается звезда.

На склоне дня не удержать рукой

Предчувствие, надежду и покой.

СОНЕТ О БОЛЬНОМ ВОПРОСЕ

Я – пасынок Большой Литературы.

Ропщу ночами и не сплю с женой.

Скажите, с кем вы, мастера культуры?!

Не знаю, с кем, но только не со мной.

И критики стоят ко мне спиной –

Филологов высокие натуры

Не переносят мерзкой конъюнктуры

И брезгуют столь низко павшим мной.

Иов на гноище, вечно пьяный Ной –

Таков я есмь. Микстуры мне, микстуры!

Читатель глуп. Читательницы – дуры.

Поп? Попадья? Нет, хрящичек свиной.

И все же я живуч, как лебеда.

Не мне беда, ребята. Вам – беда.

СОНЕТ О СОНЕТЕ

Восплачем же о гибели сонета!

Старик угас, стал дряхлым, впал в маразм;

Мешок костей – верней, костлявых фраз! –

Вчерашний день, истертая монета,

Фальшивый чек. Так мертвая планета

Еще летит, но гнусный метастаз

Разъел ей душу. Самый острый глаз

Не различит здесь тень былого света,

Не сыщет жизни: камень, лед и газ,

К дыханью непригодный. О, комета,

И та куда блистательней! Не раз

Мы сокрушались: был сонет – и нету…

Так муравьи, по-своему мудры,

Сокрушены морщинами горы.

СОНЕТ ЦУРЭНА

«Как лист увядший падает на душу…»

Цурэн

Как лист увядший, падает на душу

Моя тоска. Изгнанник, я один.

Ушедших бедствий раб и господин,

Я счастий новых безнадежно трушу.

Судьба брюхата. Срок пришел родин.

Младенец криком мне терзает уши –

Дитя-палач, рок сотрясает сушу,

Смеясь вослед: "Иди, глупец, иди!"

Ну что ж, иду. Я клятвы не нарушу –

Дабы перстами ран не бередить,

Сопьюсь, споюсь, оставлю позади

Друзей, отчизну… Сердце, бейся глуше!

Тоска, увядший лист, чей жребий – тлеть,

Ты рассекаешь душу, словно плеть!

ИЕРУСАЛИМСКИЙ СОНЕТ

Я не узнал тебя, Иерусалим.

Две первых буквы слив в едином вздохе

Твой древний рот жевал ломоть эпохи,

Насквозь его слезами просолив,

Но я был чужд. Так небу чужд залив,

В единой синеве лелея похоть,

А не любовь. Так ствол, поросший мохом,

Нимало не похож на свежий лист.

Ты не хотел спуститься, я – подняться,

Подозревая в вечности обман,

Боясь судьбой случайно обменяться –

Но почему теперь ночами снятся

Дневной жарой сожженный Гефсиман

И девочка с винтовкой М-16?

ШЕСТИСТИШЬЯ

ПОБЕДИТЕЛЬ

Что я скажу твоим богам,

Когда предстану перед ними?

Что знал лишь кличку, но не имя?

Что знал не друга, а врага?

И случай, вставший меж двоими,

Обоих поднял на рога…

МЕССИЯ

Пройдись по бездне аки по суху,

Живи с деньгами как без денег,

Прости предательство апостолу –

Оно из лучших побуждений,

И, перепутав смерть с рожденьем,

Одень листвой вершину посоха…

ПОГОНЯ

Солнце грудью о стекло: отвори!

А за солнцем – декабри-короли,

А за солнцем – снежный плащ! – январи,

А за солнцем – вьюжный бич! – феврали,

А за солнышком – погоня! – зима…

Не сойти бы тебе, солнце, с ума!

СТРЕЛА

Стрела, достигшая мишени,

Тотчас становится дешевле

Стрелы в колчане,

Стрелы в начале.

Но если пропитаться хищной дрожью,

То может показаться, что дороже.

ВЕЧНЫЙ БОЙ

Доспех тяжел, но в том вина доспеха:

Картонные доспехи не нужны.

Успех тяжел, и в том вина успеха:

Он – суть доспех, он создан для войны.

Увы, порой бывает не до смеха,

Когда мы, как мечи, обнажены…

ПАСТОРАЛЬ

Что нам надо от пейзажа?

Красоты.

Уголь? Сажа? – это лажа.

Пусть – цветы.

И овечки возле речки.

Все ж скоты.

РЕВНОСТЬ

Гитара, шалава, гетера,

Зачем ты ему отдалась?

Сатира над нимфою власть,

Смутив добродетель партера,

Взорвалась экстазной струной…

Скажи, отчего не со мной?!

ДОБРО И ЗЛО

Виски покрыты серебром

Краса? Уродство?

Зло состязается с добром

За первородство.

Ох, скоро на меня, козла,

Не хватит ни добра, ни зла…

В ТИШИНЕ

Киру Булычеву

Над ушедшими не голоси,

Не срывай сострадания куш –

И без нас слишком много кликуш

На истрёпанной плачем Руси.

Что-то водка сегодня горчит.

Что-то сердце неровно стучит.

СЕКРЕТ УСПЕХА

Неинтересно писать о счастье,

Счастливый скучен для книжной полки, –

Давай загоним счастливых в чащу

И пусть счастливых кусают волки.

А чтоб дела были в меру плохи,

То пусть волков искусают блохи.

ПОЭТУ

«Мир сер, мир – стертая монета…»

Окстись, поэт! Ты слеп, поэт!

Среди дряхления примет

Брюзгливость – страшная примета.

Запомни, стоя на балконе:

Вийон стоял на Монфоконе.

КЛЯТВА

Клянусь зарницей вечера

И тихим шагом дня,

Иных обетов нечего

Просить вам у меня.

Зачем другой мне клятвы власть?

Зачем мне клясться или клясть?!

ЛЮБОВЬ

Я в любовь захожу – и ладно!

По колено.

По грудь.

По гланды.

Холодна ты, любовь осенняя…

Может, выплыву во спасение?!

СЛАДКОЕ

Без лихачества, без риска,

Без бахвальства

Жизнь тянулась, как ириска

В детских пальцах.

Здесь конфетка, есть,

Только жалко съесть.

ГЕНЕАЛОГИЯ

Кто-то там, кое-где,

Выйдя по большой нужде,

Потерял приставку "де"

К собственной фамилии.

Ах, бурьян на борозде,

А на клумбе – лилии!

SIC TRANSITGLORIA MUNDIS

Так проходит мирская слава:

Ты – налево, она – направо,

И когда где-то крикнут: "Браво!",

Это крикнут, увы, другим.

Братец, нервы побереги.

Пусть идет на панель, шалава.

ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ

Проживи жизнь, брат,

Перейди поле.

Встретимся на краю –

В тихом адском раю

Счастливой боли

И злого добра.

ЯБЛОКИ ПОЗНАНИЯ

Мы – яблоки, надкусанные жизнью.

Мы – райские.

Любили, ненавидели, дружили

По-разному.

Для яблок нежеланье в гроб ложиться –

Заразное…

БУФФОНАДА

Безмятежен, безнадежен,

Безответен, наг и сир,

Рыжий клоун на манеже

Молит: "Господи, спаси!"

Тот не хочет.

Зал хохочет…

УСТАЛОСТЬ

На блюдце рюмка –

Пустая.

Яблоком хрумкну –

Устану.

Ночь тянет руку

Меж ставней…

ТЕМНАЯ ДОРОГА

Глаза зарастают снами.

Ослепла.

Поблекла.

Кто движется вместе с нами –

Из пепла?

Из пекла?

БОГЕМА

Продается сцена.

На рампе – ценник.

С театром вместе.

Что?

Торг

Уместен.

НА ПОРОГЕ

Отвори

Створы жил!

Скрип двери.

Мы внутри.

Кто здесь жил?

Говори!

КРИТИКАМ

По сужденью «ляполова»

В книгах – сущая полова

От стерляжьего улова

И до рецептуры плова.

…у остывшего костра – се ля ви! –

Судит толстенький кастрат о любви.

ПОЭМА «ИЖЕ С НИМИ»

I

«И в моем дому завелось такое…»

М. Цветаева

Вначале было Слово. А тираж

Явился позже. Но – до Гуттенберга.

Ведь лозунг размножаться и плодиться

Был вывешен для всех. Для всех живых,

А значит, и для слов. Мой милый друг,

Взращенный на мейнстриме и портвейне,

Бунтарь кухонный, тот, который в шляпе,

С огнем во взгляде, с кукишем в кармане, –

Давай отделим зерна от плевел,

Козлищ от агнцев, быдло от эстетов,

Своих от несвоих, а тех и этих

Отделим от условно-посторонних,

Которым безусловно воспрещен

Вход в наш Эдем, где яблоки доступны

Любому, кто марал чело моралью,

Поскольку Зло с Добром есмь парадигма,

Влекущая лишь люмпен-маргиналов…

О чем бишь я? Ах да, о тиражах.

II

«Дескать, впрямь из тех материй…»

Б. Пастернак

Когда кипит, блистая глянцем,

Полиграфический экстаз,

То не филологам-засранцам

И не эстетам-иностранцам,

Халифам, избранным на час,

Слагать критические стансы

О низковкусьи пошлых масс,

Что любят пиво, баб и танцы,

А не оргазмы декаданса,

Столь угнетенные сейчас,

Как кофе угнетает квас,

Как гемморой терзает вас,

Иль как гнетет кувалда в ранце,-

Кликуши! Нет второго шанса

Для тех, кто клевету припас,

Вводя людей в подобье транса

Взамен лихого перформанса,

Чей взгляд – не пламенный топаз,

А близорукий отблеск сланца,

Чей брат – вокзальный унитаз,

Кому далек надрыв романса,

Кто не воскликнет: "Аз есмь! Аз!..",

Испорчен Бахом и Сен-Сансом,-

Короче, всех бы их, зараз,

Сложить под движущийся КРАЗ,

Да жаль, нельзя…

III

«А у меня особенное счастье…»

В. Шекспир

Топча упругою стопой

Асфальт, не вереск,

Иду, распластанный толпой,

На книжный нерест.

За мной бушует бытиё,

Блестя клыками:

"Куда ты прешься, ё-моё!

Где брат твой, Каин!

Взгляни, ты бледен! Жалок! Пьющ!

В кармане фига!.."

Но сладок ядовитый плющ,

И манит книга.

Меня терзал вагон метро,

Дыша миазмом,

Мир выворачивал нутро,

Крепчал маразмом,

Сулил прокладки, «Бленд-а-Мед»,

Журнальный столик,

Массаж, бесплатный Интернет,-

Но нет! Я стоек.

Смахнув простуженно соплю,

Достав бумажник,

Я книжку новую куплю

О кознях мажьих,

О некромантах-королях

Роман иль повесть,

И у эстета-куркуля

Проснется совесть,

Он скажет: "Да! Пусть я, кощей,

Над Гессе стражду –

Но есть немыслимых вещей,

Которых жажду

Вкусить не скрытно, не тайком,

А в буйстве пира,

Вспоен духовным молоком,

Желаю пива!"

Есть упоение в бою

Назло гадюке-бытию!

IV

"Ослы ему славу по нотам поют,

Козлы бородами дорогу метут…"

К. Чуковский

Едут лорды с леди

На велосипеде,

А за ними гном

На ведре вверх дном.

А за ним бароны

На зубцах короны,

Феи на драконе,

Эльф на лепреконе,

Змей на василиске,

Пять грифонов в миске,

Зомби и вервольфы

В "Ауди" и "Вольво",

Маги в колымаге,

Ведьмы на метле.

Глори алиллуйя,

Фэнтези ура!

Вдруг из подворотни

Великан,

Ушлый и чипастый

Киберпанк.

Быть беде! –

Весь в Винде,

И с дискетой кое-где.

"Вы из книжек для детишек,

Я вас мигом проглочу!

Проглочу, проглочу, не помилую!"

Киберпанк, киберпанк, киберпанище,

Ох, братва, пропадай,

кто не пан еще!

Феи задрожали,

ГрифонЫ заржали,

Леди другу-лорду

Оттоптали морду,

Гном от василиска

Оказался близко

И, вильнув бедром,

Скрылся под ведром.

А метла

Понесла –

Травмам ведьм нет числа!

Только маги в этой саге

Рады бою на бумаге,

Хоть и пятятся назад,-

Артефактами грозят:

"Нас на пушку не бери,

Нас на панк не кибери,

Пусть и мы, блин, не иридий –

Так и ты, блин, не берилл!"

И назад еще дальше попятились.

И сказал Владыка Зла:

"Кто ответит за козла?

Кто поборет силу вражью

В розницу и потиражно,

Я тому богатырю

Пять рецензий подарю

И рекламу в "Плейбое" пожалую!"

"Не боимся мы его,

Киберпанка твоего,

Мы отвагой,

Мы бумагой,

Мы обложками его!"

Но увидевши тираж

(Ай-ай-ай!),

У драконов скис кураж

(Ай-ай-ай!),

По прилавкам дрожа разбежалися:

Киберпаньих чипов испугалися.

Вот и стал киберпанк победителем,

Всех торговых лотков повелителем,

Вот он ходит, чипастый, похаживает,

Ненасытный процессор поглаживает:

"Отдавайте мне ваших читателей,

Я сегодня их за ужином скушаю!"

Фэнтези плачет-рыдает,

Фентези громко страдает:

Нет, ну какой же фантаст

Друга-читателя сдаст,

Чтоб ненасытное чучело

Бедную крошку замучило!

Но однажды поутру-*

Со страницы horror.ru

Правду-матку отмоча,

Так и врезали сплеча:

"Разве ж это киберпанк?

(Ха-ха-ха!)

Кто такое накропал?

(Ха-ха-ха!)

Киберпанк, киберпанк, киберпашечка,

Жидкостулая порнуха-графомашечка!"

Побледнели чародеи:

"Ах вы, жутики-злодеи!

Вам ведь слова не дают,

Вас и так не издают!"

Только вдруг из-за созвездья,

С лазерным мечом возмездья,

В звездолете, с кучей книг,

Мчится космобоевик:

Взял и грохнул киберпанка

Залпом лазерного танка.

Поделом самозванцу досталося,

И статей про него не осталося!+

V
БАСНЯ

«Осел был самых честных правил…»

И. Крылов «Осел и мужик»

Один эстет

Начитан и прожорлив,

Среди издательств выбрав "Ad majorem",

А не "ЭКСМО" отнюдь

Иль "АСТ",

Решил,

Что от халтуры он устал,

И рылом подрывать у дуба корни стал.

Мораль проста: хоть интеллект не скрыть

Порою, –

Но рыло хочет рыть.

И роет.

VI
МОНОЛОГ СКЕПТИКА

«И двинем вновь на штурм твоих ушей…»

В. Шекспир

Что, принц, читаете?

Слова, слова, слова.

Мой милый принц! Мотивы для печали

Не в том, что ложь честна,

А правда не права –

Они в другом.

Что слова нет в начале,

И нет в конце.

Поймите, милый принц –

Ваш дядя Клавдий правил очень долго,

В величии супружеского долга

Жену-Гертруду подсадив на шприц

Во избежанье ревности и сплетен.

И результат был хорошо заметен.

Полоний выжил – умница-хирург

Зашил дыру. В наш век пенициллина

Жизнь подлецов бывает слишком длинной,

И бравый плут вернулся ко двору,

Дабы довесть до брачного матраса

Офелию и зятя-Фортинбраса.

Лаэрт, неукротимый датский тигр,

Стал чемпионом Олимпийских игр,

Фехтуя на отравленных рапирах,

Но запил, чем и посрамил Шекспира,

Скончавшись от цирроза. Вы же, принц,

Мой бедный гений, мой безумный Гамлет,

Отправились во тьму вперед ногами,

Меняя журавля на горсть синиц,

Надеясь обрести уютный дворик,

Где ждет любимца-принца бедный Йорик, –

И то, что вас подняли на помост,

Как воина, четыре капитана,

Достойно Метерлинка и Ростана,

И Байрона. Но вывод крайне прост.

Его изрек почтеннейший Горацио:

В театре важно "психе",

В жизни – "рацио".

VII
БАЛЛАДА О ВЕЛИКОЙ СУЕТЕ

Все создается второпях.

Миры – не исключенье.

Бегом, вприпрыжку, на ходу,

В заботах и делах,

Куда-то шел, спешил, летел,

Пил чай, жевал печенье,

Случайно сделал лишний жест,

Тяп-ляп, – и ты Аллах.

Мир неуклюж, мир кособок,

В углах и заусенцах,

Его б рубанком! Наждаком!

Доделать! Довести! –

Но поздно. Отмеряя век,

Уже забилось сердце,

И май смеется, и февраль

Поземкою свистит.

Кто миру рожицу утрет

Махровым полотенцем,

Кто колыбельную споет,

Дабы обрел покой?

Ты занят множеством проблем,

Тебе не до младенца,

И мир твой по миру пойдет

С протянутой рукой.

Подкидыш, шушера, байстрюк,

Готовый в снег и сырость

Бродяжить, драться, воровать,

Спать у чужой двери, –

А время в бубен стук да стук,

А мир, глядишь, и вырос,

И тоже наспех, в суете

Кого-то сотворил.

Мы миром мазаны одним,

Миры, мы умираем,

Смиряем, мирим, на Памир

Карабкаемся, мор

В муру мечтаем обратить,

И в спешке, за сараем,

Из глины лепим новый шар,

Как суете письмо:

"Спешу. Зашился. Подбери.

Авось, не канет в Лету.

Твой Я."