Текст книги "Рыцарь и ведьма"

Соломон Лу снова наполнил стакан, будто бы его способность обращаться к прошлому зависела от регулярной подпитки. В новую порцию он с мелодичным звоном бросил два кубика льда, которые щипцами подцепил из запотевшего ведерка. Софии тоже захотелось выпить, но она промолчала. Побоялась, что внимание рассеется и она упустит что-нибудь важное. Однако музыкант, странно глянув на девушку, налил еще один стакан, который протянул Софии.

– Путь ведьмы не опишешь словами, на него нельзя указать пальцем. Но, встав на него, ведьма безошибочно чувствует, что все теперь идет как надо. Будто прежде она боролась с течением, а теперь сама им стала. Когда Виола обрела свою жизнь, к ней не только вернулось зрение – она впервые была счастлива, она впервые ни к чему не стремилась, ничего не доказывала, она просто была ведьмой. В границы этого нового счастья угодил и ваш отец, хотя ведьмы нелегко сходятся с мужчинами. Впрочем, я так понимаю, семья все равно не состоялась.

София сделала осторожный глоток, решив тоже не преследовать никаких целей, а просто быть. Вкус был резковатый, копченый, но приятный. В горле остался горячий след, носоглотку обдало сладким паром.

– В письме говорится, что это из-за папы. Ему казалось, что она изменяет ему с дьяволом. Не знаю… Звучит, во всяком случае, глупо. Наверно, она просто так выразилась… Наверно, отец находил, что мама слишком усердна в своем следовании по пути ведьмы, хотя он очень терпимый человек. Может, она жертвовала много денег?… Или тратила много времени на волонтерские работы?…

– А может, не такой уж терпимый, а? Ваш отец.

– Не знаю. Понятное дело, придется с ним поговорить, но сейчас я даже не представляю, как посмотреть ему в глаза. С пяти лет! Понимаете? Он ведь все это время лгал мне… А где сейчас Виола? Похоже, письмо пришло из какой-то глуши. Как будто она скрывается от чего-то. Она несколько раз говорит о том, что магия опасна.

– На это я ничего не могу ответить, лапуля. Если ведьма не хочет, чтобы ее нашли… то ее не под силу отыскать даже другим ведьмам. Распад семьи подкосил ее. Ведьмы обычно и не связывают себя семьями, но Виола слишком долго воспитывалась в стаде простецов. Она покинула город, а может, даже и страну – преодолевать свою раздвоенность, заново обретать себя в скитаниях. Примкнула, может быть, к какой-нибудь сельской ведьмовской общине за океаном. И правильно сделала, учитывая, как у нас относятся к ведьмам – до сих пор! На кострах, конечно, теперь не сжигают, и на том спасибо. Не волокут босоногих девок за волосы вдоль тракта. И тем не менее. Я пятый год добиваюсь, чтобы заложили плиту на площади Роз с именами жертв Охоты на ведьм. Все без толку. Равными правами тут пока и близко не пахнет. А если в парламентскую коалицию войдут ребята из Католической лиги, ведьмам вообще туго придется. Так что – да, магия опасна. Виола права. Мне иногда кажется, что, если бы не было таких, как вы, они бы обложили черных.

София ничего такого и не подозревала. Соломон Лу заговорил, как те парни из университетского дискуссионного клуба, – там их много таких, из бедных семей, с цифрами и примерами из всемирной истории, тычут пальцем, спорить бесполезно: «Ты что, не читала работ Гедила? Да о чем мы тогда говорим?!» Рождаемость в восточных провинциях, колебания на рынке апельсинового концентрата, стенограммы судебных заседаний – они во все посвящены, и везде им очевидна близость конца. Может, они и в самом деле чувствуют каждый мускул истории и видят на сто ходов вперед. А она простодушная дурочка. А может, у них просто нет девушки и нормальной работы.

София не очень хорошо знала людей.

– Ну, она ведь жива – Виола, моя мать? Это, по крайней мере, можно утверждать? Она же не могла написать письмо с того света?

Чернокожий музыкант неопределенно покачал головой. Лицо его при этом выражало смирение перед бессчетными тайнами бытия, неподвластными человеческой логике.

– Ну хорошо. – Звякнув льдом, девушка допила виски и откинулась на спинку дивана. – А вы… стало быть… как видно, неравнодушный человек… столько всего делаете для них – то есть для нас… Кто же вы такой, господин Лу?

– Я папа Сол, – запросто объяснил Соломон Лу. Его ответ доставил ему удовольствие, проступившее в положении бровей и уголков рта. И вообще, по рисунку его бровей и рта София могла бы сказать, что довольно многое (а из того, чем Соломон Лу занимается, – практически все) приносит ему удовольствие. Но не совсем в том смысле, в каком честные работяги говорят: «Я люблю свою работу».

Отставив стакан, чернокожий саксофонист поднялся и подошел к письменному столу. Открыв верхний ящик, он взял оттуда пухлую записную книжечку в черной обложке, запертой на резинку.

– Не волнуйтесь. То, что случилось с Виолой, а до этого с ее матерью, с вами не произойдет. Я этого не допущу. Вы еще достаточно юны, чтобы обряд посвящения принес вам наибольшую пользу. Жаль только, что вы сегодня не готовы. – Он нахмурился с легким наклонением головы, полистал. – Ночь хороша… Такая может долго не повториться. Нет, вот. Суббота. Госпожа Верна, – он поднял глаза на девушку, – сейчас мы расстанемся, а в субботу вечером, но не позже часа ночи, приходите по этому адресу – знаете, где это?

– Найду, – отвечала девушка, принимая карточку с названием какого-то отеля.

– Там на обратной стороне мой номер телефона. Приходите, сделав все, как я скажу. Накануне примите душ. Наденьте какое-нибудь изысканное белье. Скажем, кружевной бюстгальтер брасьер, прозрачные трусики и чулки. А впрочем, лишь бы вам было удобно. Главное – естественность и вкус. Поэтому на макияж тоже не налегайте. Сойдет так, как вы сегодня выглядите. А вот парфюм не повредит – только ничего резкого: желательно, такой, который вы сами на себе не чувствуете. За несколько часов до заката ничего не есть. Умеренное питье не возбраняется. И что бы ни случилось – в этот день не плакать. Вообще поменьше стресса. Если нужно, оставайтесь весь день дома. Об остальном позабочусь я. Это весь список – немного, правда? Только нужно ничего не упустить. Сейчас… у меня где-то была распечатанная памятка…

В этот момент София уже знала, что в субботу не придет в гостиницу «Монсальват», Гвенуйфар-авеню, 111, но решила дать Соломону Лу еще один шанс. Вдруг она все-таки поняла его превратно?

– Не то чтобы это было ваше дело, но как раз сейчас на мне белье марки «Шах и Мат», может, не такое волнующее, как вы предложили, зато удобное. Духи – «Морган ле Фэй». И душ я принимала утром. И пила весь день только кофе да коктейли, да вот вы меня еще угостили, а плакать… – я не какая-нибудь размазня, чтобы, получив письмо от пропавшей матери, сразу в слезы! Так уж если сегодня подходящая ночь и раз я, как мы видим, готова, то, может…

– Конечно. Вот и умница! Сделаем это сегодня, ни к чему терять время. Сколько его уже упущено… Мне только нужно предупредить Маленькую Рагунду… я сейчас позвоню ей. Это такая симпатичная горбатая женщина, работает в «Монсальвате» – нужно, чтобы она подготовила для нас номер.

София не могла поверить: вот это наглость!

– Господин Лу, все это нужно, чтобы посвятить меня в ведьмы?

– Что? – Ухом он уже прижимал к плечу телефонную трубку, руки искали в книжечке номер. – А, ну да. Тут все важно учесть: от температуры простыней до угла падения лунного света на постель. Кстати, у вас, надеюсь, нет аллергии на миндальное масло? Э… Добрый вечер! Могу я поговорить с госпожой Рагундой Вильель?

– Господин Лу, – София поднялась с дивана, – вы большой молодец, если помогаете ведьмам. И отдельные аплодисменты вашей невозмутимости. Но могу я поделиться, как ситуация выглядит с моей стороны? Вы хотите… э… со мной переспать… ну, заняться сексом, но обставить это как волшебный ритуал.

– Как вы сказали? – Он отнял трубку от уха, а следом и вовсе положил ее на рычаг. – Сексом?

«Чего он прикидывается? – подумала София. – Неужели рассчитывал так все преподнести, что я ничего не пойму? Это же все-таки не кошелек стянуть».

– Заняться сексом? – Соломон Лу утратил деловой вид. – Недоразумения никак не кончатся. Войдя, вы стали меня допрашивать насчет моих мертвых друзей, теперь – как вы сказали? Заняться сексом под предлогом ритуала? Заняться сексом! Чисто технически это, конечно, и составляет ритуал, но… во-первых, лапуля, не такая уж вы знойная дамочка, чтобы при виде вас джентльмен моментально бросал все, лишь бы забраться к вам под юбку. А во-вторых… Кто такие, по-вашему, ведьмы? Неужто не слышали? Я вам напомню: шлюхи дьявола, вот кто! Так вот, не отдавшись Сатане, вы не станете ведьмой! А не став настоящей ведьмой… вы испаритесь. Как ваша мать.

– Ну, я бы еще посмотрела на этого вашего Сатану. Но кажется, речь-то шла о вашей персоне…

– Вы положительно хотите меня оскорбить, – с сожалением заключил Соломон Лу. – В ком же еще, как не во мне, вы найдете уполномоченного делегата Сатаны на земле? В нашей провинции? Не меня ли учитель Артагон Волхв наделил властью чрез себя отворять путь к Падшему?

– Достаточно. – София перешагнула через музыканта, лежавшего у двери. – Я иду домой, к папе. Мне кажется, я точно знаю, что он имел в виду, когда говорил, что мама изменяет ему с дьяволом. Не похоже, что это была метафора.

– Если вам хватит ума, вы придете в субботу в отель «Монсальват»! – предупреждение, адресованное девушке, в основном досталось закрытой двери.

София какое-то время простояла на крыльце клуба «Чумной барак», надеясь, что ночной ветер охладит ее горящие щеки. В итоге сама замерзла, а щеки по-прежнему горят! Если уж на то пошло, подумала девушка, то Артагон Волхв поступил бы дальновиднее, если бы полномочие отворять путь к Падшему отдал Клоду-Валентину, симпатичному сынку господина Корбеника, хозяина «Кондитерской Корбеника». Надо позвонить ему, что ли, а то он сам так и не раскачается.

В продолжение полусотни шагов София не знала, куда деть руки. Почему-то руки вдруг сделались источником неудобства: в карманах тесно, нести их так – холодно, скрестить на груди – мешало ходьбе, за спиной сцепить – так девушки вообще не ходят! Разве что, может быть, Маленькая Рагунда.

Одно расстройство от этого дня! Судьбу матери она так и не выяснила, ее собственные перспективы, как их обрисовал Соломон Лу, совершенно не радуют. И даже банальное любопытство не удовлетворила – насчет мертвых музыкантов.

– Сестренка, тебя подвезти? – вопрос, как ни странно, был задан девичьим голосом.

София тоскливо оглянулась на пару приветливых глаз, смотревших из новенькой иномарки поверх опущенного стекла. Еще три шага София прошла, а машина проехала рядом, прежде чем новоявленная ведьма спохватилась:

– Я что, не сказала «нет»? Я хотела сказать «нет». В смысле, не надо меня подвозить. Неважно соображаю. Не мой день, должно быть.

– Брось, дорогая, я и возьму недорого, и домой тебя доставлю в целости – а то уже ночь, подонков хватит на нас всех. В этом районе один раз даже мужика изнасиловали.

София оценила взглядом расстояние до автобусной остановки. Пройти оставалось всего ничего. На остановке в грязноватом свете фонаря маячила одинокая фигура. Может быть, милейший человек: семьянин, театрал, пенсионер. А может быть, таксистка права, и он только и ждет, как бы сцапать молоденькую девушку, уволочь ее в подворотню и там надругаться, затыкая ей рот, чтобы не разбудила спящего по соседству бомжа.

– Умеешь ты найти подход, – без особого восхищения похвалила София девушку за рулем. Открыв дверь, села рядом. Пристегнулась, попросила поднять стекло. Немного расслабилась, когда во всех четырех дверях щелкнули, запираясь, автоматические замки.

– Проспект Боады, дом двести три, это рядом с комплексом «Сампо», – назвала София адрес, и тротуар, по которому она только что шла, уплыл в сторону и назад.

Когда они проезжали остановку, девушка постаралась рассмотреть, до последнего выворачивая шею, кто же все-таки там стоит. Но Ждущий-в-ночи так и не открыл своих тайн: это мог быть и любитель театра, и любитель подстерегать неопытных девиц, задержавшихся на пустых улицах. А мог оказаться и тем и другим одновременно!

– Меня зовут Саския.

– Как вино?

– Нет, вино называется «Сассикайя». А я Саския. А тебя как зовут?

София неодобрительно покосилась на хозяйку автомобиля. Маловероятно, что дорога займет у них больше двадцати минут. Такой короткий срок, считала девушка, не требовал ни знакомства, ни особенно содержательных бесед. Ей хотелось остаться наедине со своими мыслями, чтобы если уж не подытожить каким-то образом прошедшие сутки, то хотя бы внутренне подготовиться к встрече с отцом. Но полноценно разозлиться на таксистку не получилось. Это была улыбчивая смуглая девушка с прямыми черными волосами и ямочками на щеках, несколько полная, но, несмотря на это, а возможно, наоборот, именно поэтому – очень миловидная. Не исключено, что как раз обладательнице таких спелых форм Соломон Лу и не отказал бы в звании «знойной дамочки». Словом, чтобы иметь что-то против такой красотки, нужен был денек похуже.

– Меня зовут София.

Встали на светофоре.

– Не возражаешь, если я музыку включу?

София пожала плечами и кивнула. Ей было все равно, лишь бы не курили в машине. От усталости и выпивки девушка начинала позевывать.

Саския мурлыкала себе под нос, подпевая песне по радио: «Если ты искал утех не у тех, и со страхом темноты ты на „ты“…»

– Слушай, – прервала она саму себя, – хочешь доехать бесплатно?

София поерзала на сиденье. Мысль о том, что все двери автоматически заперты, перестала быть уютной. Сердце забилось у самого горла в предчувствии какого-то гнусного поворота событий. Впрочем, назвать это паникой было нельзя. Все-таки странное предложение исходило не от здоровяка-дальнобойщика, а от такой же девчонки, как она. Было даже интересно, сможет ли этот день смутить ее еще сильнее.

– Если ты без фокусов довезешь меня домой, я буду только рада заплатить, – осторожно проговорила София, словно высвобождая слова по одному: так, чтобы в процессе следить за реакцией черноволосой и, если что, сменить тактику.

– Никаких фокусов. – Саския убавила громкость радио. – Хочу тебя спросить кое о чем, но не уверена, как ты к этому отнесешься. Если обидишься, то в качестве компенсации предлагаю подбросить тебя бесплатно.

– А если не обижусь?

– Если не обидишься, то мне бы хотелось услышать честный ответ. Тогда будем считать, что ты расплатилась честностью.

– Ну ты и напустила туману! Ладно, допустим. Что за вопрос-то? Только, Саския, если тебя интересует, в моем ли ты вкусе, то могу сразу…

– Нет, не угадала. Так ты разрешаешь спро сить?

– Валяй.

– София, ты, часом, не ведьма?

Какое-то время девушки смотрели друг на друга, разве что одна еще успевала поглядывать на дорогу. Софию никогда не спрашивали ни о чем подобном, но стоило ей самой лишь поверхностно узнать о своих ведьмовских корнях, как оказалось, что у нее это чуть ли не на лбу написано. Познавательная выдалась поездочка!

– Как ты додумалась такое спросить?

– Ты мне разрешила! – напомнила Саския.

– Нет, с чего ты вообще взяла, что я могу быть ведьмой? Я же домой не на метле добираюсь, а в такси, как нормальный человек!

– Ну извини! Просто я видела, как ты вышла из этого клуба, из «Чумного Барака»… вышла через черный ход, хотя на официантку или, там, проститутку вроде не похожа.

– И что, если не официантка и не проститутка, значит, непременно ведьма? На ведьму, значит, похожа?

– Есть у этого места не то чтобы репутация… Ну, таксисты болтают между собой… Слышала про группу «Торжество падали»? Они там играют по средам. Музыка у них под стать названию… будто они ее сочиняют, чтобы проверить твою психику на прочность. Я заметила, да и другие таксисты заметили, что на их концерты со всего города съезжаются красотки вроде тебя. Не какие-нибудь смазливые соплячки! Это больше смахивает на слет аристократии. Своих пассажирок я особо не разглядываю, разве что в зеркале что-нибудь увижу. Очи с поволокой. Плечи мраморные в мехах. Одна ко мне с живой змеей села, представляешь? Я думала: какой интересный воротник, – а воротник-то шевелится. Ну да ладно, как говорится. Лишь бы платили. А платят, между прочим, всегда новыми банкнотами. Ну вот, сколько раз было, что я высаживаю такую пассажирку, со змеей или без, у «Чумного барака», а из других машин еще дюжина таких же выходит: и у всех вид, будто им красная дорожка постелена. Богема, одним словом. Но знаешь, что самое странное? Самое странное начинается после концерта. Я-то сама обычно высажу клиентку и уезжаю на новый заказ. А кто-то дежурит у «Барака». Ну, другие таксисты. Хотят после концерта развезти этих же дамочек по домам. Они, бывает, щедро приплачивают сверх счета. Вот только после концерта они куда-то деваются. Остальная публика как зашла, так и вышла, а этих в общей толпе нет. Кто-то из водителей даже проторчал у клуба до утра, но так никого и не дождался.

– И куда же они исчезают, по-твоему? – спросила София.

Машина свернула на знакомую улицу. Тут девушка гуляла днем, неподалеку от одного из корпусов университета. Движение, несмотря на поздний час, было оживленное, и скорость пришлось сбавить.

– Я надеялась: вдруг ты мне расскажешь. Но, как видно, придется и дальше строить догадки.

– Какие, например?

– Сперва-то мы чуть не решили, что их там, может, убивают. Мало ли. А трупы пускают на жаркое, чтоб следы замести. Но нет, все живы и здоровы. Вот они в среду пропали, а через неделю те же самые дамочки, со змеей или без, живые, снова съезжаются в клуб на очередную бабью сходку. Стало быть, они уходят не через двери, а как-то иначе. И стало быть, на концерты «Падали» они приходят не просто музыку послушать.

– Думаешь, они ведьмы? Что же ты ни у одной из них до сих пор не поинтересовалась?

– Может, я и хотела, но мне моя шкура дороже. Эти могут, пожалуй, и взглядом убить. Ты – совсем другое дело. Проще, что ли. Без обид. Тем более ты никуда и не исчезла после концерта. Дай, думаю, спрошу.

– Ну извини, что разочаровала. Так куда, по-твоему, они деваются?

– Не знаю! Может, им нужна музыка, чтобы перенестись в другое место? Скажем, через волшебный портал? Что-то вроде психоакустически активируемой телепортации.

Термин, которым воспользовалась Саския, прозвучал так неожиданно, будто он сам перенесся в салон такси из «другого места». Из какой-нибудь научной лаборатории. София, не чуждая социальным предрассудкам, не преминула усомниться:

– И ты сама до этого додумалась?

Саския то ли простила недостаток воспитания своей пассажирке, то ли вообще его не заметила.

– Каюсь, – тряхнула она головой. – За теоретическую часть у нас отвечает Дана, моя сестра. Она в семье самая умная. Дана читает в университете лекции про ведьм. «Ведьмы-феминистки» – так, что ли, ее курс называется. А я подбрасываю факты для ее теорий. Если, конечно, байки таксистов можно назвать фактами.

– Слушай, а с ней можно поговорить? – София так резко повернулась к Саскии, что хрустнула шея. Пожалуй, она отреагировала слишком бурно. Не похоже на простое любопытство. Девушка попыталась придать лицу небрежное выражение, чтобы сбить собеседницу со следа.

– Ты бы показала эту свою лебяжью шейку массажисту. Могу тебе посоветовать одного парня… При моей сидячей работе я бы давно загнулась без хорошего массажа, причем загнулась буквально. А поговорить-то с Даной можно… хотя и не хотелось бы отвлекать ее по пустякам. У нее там сплошь семинары да конференции. Думаю, я могла бы замолвить за тебя словечко – глядишь, к концу месяца она бы и выкроила часок…

– Ладно, ты меня вычислила! – вскинула руки София. – Может быть, я ведьма. Я не знаю. Мне так сказали. Только уж, видно, привилегии вроде телепортации начинающая ведьма получает не раньше, чем ублажит Соломона Лу. Это саксофонист из группы «Торжество падали». Ты бы ему отворила свой волшебный портал? Я вот воздержалась. В общем, весь мой магический стаж пока этим и исчерпывается.

– Очуметь! – тряхнула головой Саския и даже не сразу поехала на загоревшийся зеленый.

Сзади грянули возмущенные трели.

– Себе посигналь! – беззлобно прошипела девушка, орудуя рычагом коробки передач.

Оторвавшись от ближайшего преследователя, она порылась за пазухой и протянула Софии небольшой прямоугольник из белого картона с тиснением – визитную карточку своей сестры. «Дана Симплерати, доктор философии, профессор кафедры социологии».

– Позвони ей завтра же. Она будет рада помочь, если сможет. Так ты… умеешь что-нибудь по колдовской части?

– Языков много знаю. Может даже, все, какие есть и были, – не проверяла. Еще я раньше пела в группе, говорят, у меня меццо-сопрано. На гитаре играю. Еще мне клялись, что я целуюсь лучше всех. Больше, в общем, ничего такого не умею. Вот здесь поверни, пожалуйста.

Не впечатленная способностями своей пассажирки, Саския тем не менее присвистнула, завидев ивовый сквер и серые фасады домов в стиле ар-деко.

– Да, райончик ничего себе, – поддержала София. – Квартира нам досталась от деда, а ему подарили ее городские власти за то, что он сухое молоко изобрел. Почетный гражданин, все такое. Можешь вот здесь меня высадить. Слушай, спасибо тебе большое за все. Я уж думала, этот день ничем хорошим не кончится. Может, попьем как-нибудь кофе? Скажем, в пятницу? Давай я запишу твой номер. Надеюсь, после разговора с твоей сестрой хоть что-нибудь прояснится. Буду рада обсудить с тобой. Потому что, хочешь ты того или нет, ты сейчас единственный человек, который в курсе моей ситуации.

– Дорогая! Я вообще не поняла, что у тебя за ситуация! Но с удовольствием посижу с тобой в кафе. Расскажешь подробнее про отворение порталов или чем вы там занимаетесь. Ладно, колдунья, спокойной ночи и не переживай, что кто-то хотел затащить тебя в койку. Некоторые вещи не зависят от того, ведьма ты или нет. Особенно при такой потрясной фигуре, как у тебя!

Оставшись одна, София еще какое-то время простояла у крыльца, пока улыбка не растаяла на ее лице. Из низко нависшего мутного неба начинал покрапывать холодный дождь. В их окне на высоте четвертого этажа горел свет: отец не спал. Девушка вздохнула и отворила дверь в подъезд, зная, что ей предстоит не самый легкий разговор.