Текст книги "Феникс угоревший"

Бет

Поначалу Типун был даже рад, что ему не придется идти в контору и крутить ненавистные педали, но ближе к «Белому магу» он несколько пересмотрел свое мнение. Подвески фуникулеров осаждали целые толпы женщин и детей, стариков и старух. Проводник плюнул под ноги и двинулся к постоялому двору пешком, карабкаясь по извилистым лесенкам, преодолевая эстакады и мостики и продираясь через переплетение бельевых веревок и вьюна – и все это в поисках кратчайшего пути наверх.

У порога гостиницы он оказался взмыленным, словно фуникулерный мул, зато вовремя. «Вот и оттрубил смену на махолете», – мрачно подумал он и пристроил вместительную котомку на лямках в ногах у одноухого льва.

Торговцы, несмотря на ранний час, уже роились на площади, подлавливая пока еще редких клиентов. Многие узнали Типуна и принялись выспрашивать у него про его ношу, но Проводник отшутился. Наконец с опозданием на десять минут из ворот постоялого двора возникла Аглая и тут же расцвела добродушной улыбкой, спеша навстречу своему Защитнику. Все упреки в непунктуальности застряли у того в горле. Буква выполнила рекомендации Проводника и выглядела почти так, как он и ожидал от нее – более того, девушка собрала волосы в узел, чтобы они не мешали ей карабкаться по скалам. Наверное, чтобы компенсировать такое рвение, она оставила прежнюю обувь. Очевидно, сомнения Типуна в ее прочности показались ей вздорными. Сам Проводник вырядился попроще – в темно-серые брюки с пузырями на коленях и кофту-жакет на пуговицах, под которую надел застиранную серую рубашку. На ногах у него были обшарпанные «горные» ботинки с трещиной на толстой подошве и разноцветными шнурками.

– Идемте же, мессир, – бодро воскликнула Буква после приветствия.

Через десять-двадцать шагов по направлению к тоннелям, у самого черного зева прохода их все же остановил особо настырный купец, не испугавшийся угрюмой физиономии тротарца.

– Купите подорожник! – вскричал он, всучивая Аглае ворох бумажных пакетиков с разными травами. – Он подарит вам безопасность в путешествии, а также жар и силу в любви. А хриностат обезопасит вас в пути от разных несчастий. Все собрано в наилучшей фазе Луны, клянусь.

– Правде, что ли? – Девушка покосилась на Проводника и хмыкнула, но послушно повертела товар в руках. – Как думаете, мессир, стоит купить? – Типун пожал плечами. – Позвольте, но ведь тут много и других трав. Что тут у вас? И как, интересно, корешки и листья обеспечат все ваши чудеса?

Глаза торговца хищно воспылали, и он затарахтел с уверенным видом:

– Вот бараний язык, который снабдит вас храбростью, а вот белена, цветок воздержанности и веселья. Пятилистник подарит вам истинное знание… Их не надо жевать или заваривать, достаточно хранить травку в путевом узелке! С помощью оффодилуса вы легко изгоните злобных духов гор, а вербена… о, вербена поселит в вашем сердце любовь и прекрасное настроение. Собрана вместе с виноградом, как полагается. Покупаете? Всего за пять флоринов весь набор. Могу запаковать все в один тряпичный мешочек, за пять ассов.

Буква задумчиво повертела товар в руках, вручила его Типуну и достала из холщовой сумочки свой клейменый кошель из свиной кожи. Тот все еще вонял паленой шерстью. Торговец затаил дыхание, руки его слегка задрожали от предвкушения.

– Осади мула, приятель, – неожиданно для себя заявил Типун. – Мы ничего не покупаем.

– Я покупаю, – твердо сказала Аглая.

– Этот хлам можно нарвать в горах задаром, – гнул свое Проводник. – Ты думаешь, откуда он его приволок?

– А сушка? – горестно вскричал купец. – А упаковка? А мои трудовые усилия по сбору и сортировке?

– Где мандрагора, я тебя спрашиваю? – Типун и не ждал связного ответа. Этот тротарский эндемик практически весь оборвали предыдущие поколения островитян, несмотря на всяческие сложности, сопровождающие заготовку этого наркотического растения. Во всяком случае туристам его никто бы не продал ни за какие деньги.

Магистресса отсчитала пять флоринов и пять ассов и молча всыпала деньги в подставленную ладонь травника. Тот подхватил мешок с товаром и был таков, моментально растворившись в жидкой утренней толпе тротарцев, торопившихся сквозь проходы в горе на работу.

– Он бы отдал и за три флорина, – проворчал Типун.

– Кажется, в контракте Защитника ничего не сказано о том, что вы должны защищать мои деньги, – упрямо ответила Буква. – Тем более это суточные, потратить мне их сегодня все равно будет негде.

Они миновали наконец тоннель и зашагали по Дубовой в сторону перешейка, связывающего обе части острова в подобие гигантской перевернутой, к тому же корявой восьмерки. С высоты третьего яруса открывался отличный вид на оба порта – товарный на западном берегу перешейка и пассажирский на восточном. В пассажирском среди нескольких судов помельче все еще стоял на якоре океанский лайнер из столицы «Тролли-Олли» – совместное владение тротарской и заграничной туристических компаний, занятый сугубо перевозкой людей на остров и обратно. Порой судно протяжно гудело и вспенивало за кормой воду: через час должно было состояться его отплытие обратно в столицу. Борт постепенно заполнялся как тротарскими туристами-людьми – таких было крайне мало, – так и «гостями острова», уже утомленными вояжем и разоренными дотла. Что поделать, такая экзотика, как подлинная островная магия, стоит недешево.

С фуникулером на этот раз наконец-то повезло, и Буква моментально открыла мешок и водрузила на коленях свою неизменную папку. Ее тонкая рука, вооруженная простым карандашом, забегала по бумаге – девушка одновременно записывала названия вывесок, архитектурные типы проплывающих мимо и вверх зданий, возрастные и расовые характеристики прохожих и прочие важные для диссертации сведения. Но особенно ее привлекла семейная сценка с участием пожилой седой троллихи и тролля-подростка размером под два метра, угодившего потрепанным каучуковым мячом в ее бельевой таз. Она таскала пацана за уши и звонко отчитывала, а приятели юного тролля в это время, человеческие подростки, прыгали вокруг и старались вызволить мяч из пенного плена. Еще один участник игры, гном, предпочел остаться в стороне от схватки, на парапете ближайшей лестницы, и подбадривал товарищей визгливыми воплями.

– Остановите! – вскричала Аглая, дергая Типуна за рукав. – Я запишу их реплики.

– Даже не думайте ломать фуникулер, а то вышлют с острова, – возразил Проводник. – Слезать тоже не советую, потом пешком идти придется. Вон сколько лентяев на помостах сидит…

– Но мне нужны простонародные выражения, идиомы!

– Потом, – отмахнулся Типун. – Я сам их надиктую. Или у диких троллей запишете…

Буква успокоилась, а проводник задумался, так ли ему хочется сотрясать чистый утренний воздух замысловатыми и неприличными выражениями старой троллихи. К счастью, девушка не стала требовать от него сиюминутной ругани, зато выхватила фотокамеру и пару раз щелкнула «жанровую сценку» с участием троллей.

А потом сняла и вид на оба порта, товарный и пассажирский, с их складами, терминалами и лапами механических кранов. Стальное оборудование Магистрат позволил установить не так давно, после длительной забастовки портовых грузчиков. На втором ярусе, когда склон стал более пологим, на улицах появились конные экипажи и носильщики с тележками: они спешно катили багаж опаздывающих пассажиров «Тролли-Олли». Показались жерла горизонтальных тоннелей, пересекающих остров примерно по той же схеме, что и Роза мира. В основном они использовались для доставки грузов на верхние ярусы Тротара – с помощью подъемников, повсюду установленных в ноздреватом, изрытом гномами теле горы.

У конечной остановки фуникулера Типун с Аглаей полюбовались дружной командой волов и мулов, крутивших шестерни под присмотром пары людей с бичами, и двинулись на север, к границе города. Снеговые вершины сияли прямо перед ними, словно свежевыстиранные наволочки.

Вскоре промышленная зона города оборвалась стеной какого-то мрачного склада, и место строений заняли неокультуренные предгорья Северного Тротара. Скучающий патруль на дороге в лице пары троллей потребовал у путников документ – лицензию или договор клиента с Проводником. Кивнув Типуну и пожелав удачи Букве, тролли расступились, и начался долгий и утомительный подъем по тропе, петлявшей по распадкам и разным щелям в рельефе.

– Помнится, вы что-то говорили о мандрагоре, – пропыхтела сзади Аглая. Девушка явно не привыкла к дальним походам и порой спотыкалась о неровности скалистой почвы. – Она и в самом деле еще растет в заповеднике?

– Бывает, находят, – отозвался Проводник. – Мне не доводилось. Да я бы и не рискнул, по правде говоря – вокруг нее нужно начертить три правильных круга, встать под ветром и надеть непроницаемые перчатки. Попробуйте нарисовать эти круги, когда всюду сплошные камни, кусты и ямы. Нет уж, пусть специалисты срывают…

– А вы часто работаете по контракту?

– Примерно раз в два-три месяца. Во всех туристических компаниях есть дипломированные Проводники, иначе несолидно.

Буква замолчала, то ли размышляя над речами Типуна, то ли попросту любуясь окрестностями. Тем временем тропа полностью затерялась в траве и камнях, ландшафт стал задираться ввысь и на глазах дичать. Выбравшись на ровный уступ, Проводник скинул мешок и уселся прямо на каменное крошево. Девушка мгновение поколебалась и устроилась рядом с ним, прислонившись к скале.

– Глотните-ка. – Проводник подал ей флягу с отваром. – Это поддержит ваши силы и укрепит дух.

– Что тут?

– Не знаю, это мне сестра приготовила в дорогу, – пожал он плечами. – Но уж точно не белена и не вербена.

Аглая сдержанно рассмеялась и поправила волосы, выбившиеся из пучка, заткнув их за уши. Очки она успела когда-то снять, и Типун внезапно понял, что именно они делали из Буквы ученого-демонолога, а не обычную девчонку из приличного района Тротара, какую-нибудь официантку или швею, а то и секретаршу или бухгалтера солидной компании. Она подставила лицо солнцу, зажмурилась и забыла о фотокамере и бумагах, пусть хотя бы на время.

– А кем ваша сестра работает? – спросила вдруг девушка, открыв один глаз.

– Нитая? Прачкой. За температурой воды в чанах следит, мыльно-содовый раствор подливает… Люди в городе вообще на второстепенных ролях, так и запишите. Главные у нас тролли, они ведь, собственно, Тротар и построили когда-то. Они у нас банкиры, владельцы магазинов и фабрик, лавок-ресторанов. Не все, конечно, но в целом так.

– А эльфы? Я еще ни одного не видела.

– Инженеры, ученые, преподаватели, театральные деятели… Самые образованные, пожалуй. Они в четвертом ярусе живут, ниже их почти не встретишь. Когда хотят сказать, что какая-то вещь невозможна, говорят: «как эльф-рыбак» или что-то в таком роде… Гномы почти все под землей живут. Продолбили себе в базальте ходы всякие, залы, целый город у них там. Когда-то сами руду добывали, а теперь в основном на привозном сырье работают. Техники из них отличные, с канализацией и водоснабжением управляются как никто.

– А люди, значит, все остальное? – прищурилась Аглая.

– И остальное, и перечисленное тоже. Везде наш брат пристроился, с трудом, со скрипом – но теперь уже в любом деле можно человека встретить. Хоть в Университете, профессором. Раньше-то там одни эльфы заправляли… Вот, например, наш преподаватель хирософии, приват-доцент Нольшаель – обычный человек, сын рыбака. Специалист почище прочих, особенно в своей области магического знания. Преподает так, что ничего понять невозможно… Ну как, отдохнули?

Девушка в нерешительности огляделась, будто размышляя, так ли ей нужны какие-то дикие тролли. Типун поднялся и протянул ей руку, Аглая с готовностью ухватилась за нее и встала. Солнце поднялось уже высоко: судя по его положению, время приближалось к полудню. И вместе с солнцем поднимались и горы, становясь все более крутыми и опасными, и норовили затянуть подошву в расселину или ободрать кожу на пальцах. Проводник пустил девушку перед собой, чтобы успеть подхватить ее, если нога у нее соскользнет с камня. Дорога все равно пока не требовала особых раздумий, зацепиться было за что.

Минут через пять подъем закончился – тут скалы дали слабину, позволив глубокой трещине перерезать себя с запада на восток. Ветер свистел в тонких веточках кустов и трепал одежду, сдувая жар кожи. Прямого пути наверх не было, и Буква в недоумении уставилась на Проводника.

– Нам направо, – сказал он.

Действительно, тут же обнаружились следы того, что прежде этим путем не раз хаживали путники: там отвалили в сторону острый валун, тут выбили в камне замысловатую руну или хтонический образ. Поначалу магистресса активно работала фотокамерой, но пяти кадров, к счастью, ей вполне хватило. По обе стороны от исследователей громоздились почти отвесные глыбы, в щелях между которыми густо торчали растения и даже виднелись останки сухих гнезд и выбеленные скорлупки.

– Посмотрите наверх, госпожа, – произнес Типун, останавливаясь.

Буква поглядела в направлении вскинутой руки Проводника.

– Что там?

– Подойдите поближе и встаньте на этот камень. – Он помог девушке утвердиться на покатом валуне, а поскольку кроссовки так и норовили соскользнуть с него, она вцепилась рукой в плечо Проводника. – Видите верхний край черной пещеры метрах в десяти выше? – Она заинтересованно кивнула. – Там раньше жил волк по кличке Фенрир, слыхали о таком? Он был скован магической цепью, состоявшей из шести неизвестных в природе вещей: шума шагов кота, женской бороды, сухожилий медведя, корня скалы… Боги, из чего же еще? Да, дыхания рыбы и слюны птицы.

– И что же с ним стало? – усмехнулась Аглая, сверху вниз глядя на Типуна. Он заметил каплю пота, сверкнувшую в прядке волос на ее виске. – Умер от старости?

– Приехал цирк с бородатой женщиной, и волк сбежал, – мрачно ответил Проводник. – Магистрат потом крупно оштрафовал министра культуры, допустившего такой фатальный промах. Только старинные картины и сохранились… Это лет сто назад случилось.

– И что, неужели Фенрира так и не нашли?

– Говорят, до сих пор где-то бегает, горных козлов задирает. Или к снежным волкам прибился.

Буква ничего не сказала на это, только покачала головой, хмыкнула, и они двинулись дальше. Ущелье постепенно сворачивало к северу, поднимаясь и становясь шире. Стены по краям также сглаживались, ветшали, на них появились осыпи. Послышался шум текущей воды, и после очередного изгиба ландшафта путники вышли к узкой и бурной речушке, как раз в этом месте разливавшейся пенистым и бурливым затоном.

– Привал, – сообщил Проводник и упал на живот, окуная голову в поток.

Вода здесь была вполне чистой, и он сделал несколько глотков. Магистресса устроилась рядом. Куртку она давно сняла и сунула в мешок, а теперь в сомнении посматривала на свою футболку – заметно было, как ей хочется стянуть с себя эту пропотевшую тряпку.

– А можно мне искупаться? – произнесла она неуверенно.

– Нет, конечно! – возмутился Типун. – Это вам не купальная бочка в постоялом дворе. Здоровья не жалко?

Она разочарованно уселась на камень подле водоворота и стала плескать на разгоряченное лицо водой, а Типун занялся обедом. Расстелив газету, отобранную вчера у родственника, он выложил на нее копченую рыбу, хлеб, лук, два огурца и вместительную фляжку с травяным чаем. Пить из нее придется по очереди – таскать кружки показалось Типуну бессмысленным. Часть припасов, конечно, осталась в мешке, все-таки питаться на природе альпинистам предстояло еще раза два-три, и то если враждебные силы не запрут их в Северном Тротаре.

– Что-то никаких животных не видать, – заметила девушка, без всякого смущения кусая лук и пережевывая крепкое мясо. – Полдня идем, и все пусто, даже обычных архаров нет.

– Здесь бедная растительность. Вот севернее, за перевалом, она погуще. Там основная масса тварей и проживает. А кого бы вы хотели увидеть?

– Драконы, единороги… Разные чудища – мраволев, грифон, ехидна, аспид, например. Птицы опять же магические: харадр, феникс, струфокамил, алконост, мантикора. Я ведь не требую заведомо фантастических тварей вроде птиц без крыльев или змей с руками, в них разумные люди не верят. Где, спрашиваю я, струфокамил, где единорог, пусть даже безрогий?

– А вы… прошу прощения за личный вопрос…

Она смутилась и опустила голову, воткнув взгляд в кусок мяса, от которого продолжала откусывать во время разговора.

– Я читала «Бестиарий», – наконец сказала она. – Иначе зачем бы я спрашивала?

– Хм… Ну… – заметил Типун, уводя разговор в сторону. – Вряд ли мне понравилась бы встреча с драконом или мантикорой. Не уверен, что они уважают статус Защитника. Вот единорог, конечно…

Отчаянно смущенная Аглая хлебнула из фляги и поспешила закончить обед, и Типун к ней присоединился, решив дожевать огурец по дороге. Местность постепенно выровнялась, преобразившись в пологое плато. К сожалению, весьма небольшое – впереди громоздились еще более острые пики.

Оглянувшись, Типун никого не увидел и порядком встревожился. Он не успел заметить, как Буква потерялась в дороге – вроде бы все время слышал за собой ее дыхание и хруст камней под кроссовками.

– Госпожа Аглая! – крикнул он и уже вступил на обратный путь, как девушка вынырнула из-за какого-то валуна и скучливо поправила майку.

– Вы меня звали, мессир? Что-то случилось?

– Прошу не теряться, – строго сказал он. – Одинокого путника подстерегает ужасная опасность.

– Что, и в туалет при вас ходить прикажете? – сердито насупилась Аглая.

Проводник открыл было рот, чтобы произнести соответствующую тираду, например: «Разумеется!», но был вынужден промолчать. Конечно, инструкцией предписывалось постоянно держать клиента в поле зрения, но… Не может же он и в самом деле стоять за спиной девушки в такой интимный момент? Особенно учитывая ее отношения с единорогами… «Тьфу, чушь какая», – подумал Типун и молча кивнул Аглае, приглашая ее продолжить путь на северо-восток.

– Собственно, я так и не понял, зачем вам нужны эти звери. Как они связаны с темой диссертации? – поинтересовался он спустя несколько минут.

– Видите ли, – с готовностью откликнулась магистресса, – для примитивного сознания Животное с большой буквы… – Она на мгновение запнулась, дернув уголком рта. – Это наглядная парадигма. Она помогает построить модель человеческого сообщества и даже природы в аспекте цикличности и плодородия.

– Все понятно, – буркнул Проводник.

– Для мифопоэтического миропонимания, – продолжала Аглая, не обратив внимания на его реплику, – животные – это некий вариант мифологического кода, так называемый зооморфный код. Другие варианты – пищевой, цветовой, растительный… Зооморфные коды-звери становятся классификаторами, объединяющимися в целые комплексы, например: зверь – растение – стихия – металл или драгоценный камень – божество и так далее. С помощью животных вы моделируете вселенную на языке символов, овладеваете дольним миром и приобщаетесь к миропорядку.

– Кто, я? – опешил Типун и запнулся.

Аглая замолкла, какое-то время приходила в себя, а затем рассмеялась и коснулась плечом Проводника, словно прося у него прощения. Типун поддержал ее, и на мгновение ему показалось, будто снега на вершинах сверкнули подобно зеркальцу в руках шалуна. Мир раздвинулся на ширину горизонта, вобрал в себя не только горы, но и двух одиноких путников, эхо их смеха стало ветром в расселинах и перестуком падающих камней, рокотом реки и ночным воем снежного волка.

– Дайте-ка я вас сниму на пленку, – вдруг сказала Буква. – Мой мужественный Проводник с гордым взглядом Защитника.

Так они шли еще примерно час, обмениваясь нехитрыми фразами о красотах ландшафта и междометиями, пока местность вновь не стала сильно пересеченной. Солнце, заслоненное скалами, растеклось по их контурам загадочным красноватым ореолом.

– Сейчас начинается особо опасный участок пути, – озабоченно проговорил Типун. – Шуметь тут нельзя, иначе можем разбудить Элементалей камня. Они охраняют первые подступы к деревне троллей. Когда Грондулкары спят, они не опасны, но… Плюнет кристаллом в лоб, и конец.

– А я читала, что они замечают людей только в одном случае – при буровзрывных работах. Зато в гневе ужасны.

– Неужели? Значит, наши какие-то особо чуткие. Понятно почему – праздные туристы то и дело ходят по головам… Это не про вас, госпожа.

Проводник указал дорогу между двумя скалами. И точно, там оказалась заметная, хоть и крутая тропа, усыпанная мелкими камешками. Она порядочно петляла, но упорно вела людей вверх. Буква и в этот раз двигалась первой, и Типун видел, как скользит ее обувь на покатых участках, заставляя девушку цепляться за подворачивающиеся уступы. Внезапно кроссовка ее в очередной раз сорвалась, а пальцы не успели схватить опору, она упала на колено и поехала назад, тут же потеряв равновесие.

Защитник уперся ногой в уступ, выставил плечо вперед и перехватил девушку за талию, с трудом удержав равновесие на крутой тропе.

– Уф, – выдохнул он. Аглая обернулась к нему, глядя круглыми глазами, и тоже перевела дух. Он нее еле ощутимо пахло какими-то цветочными духами, луком и чистым потом. – Молодец, что промолчала. Мы над самым ухом Грондулкара. – Он вытянул руку и стряхнул каменное крошево у нее с коленки. – Не поранилась?

– Ерунда, – неуверенно улыбнулась она и потрогала штанину. – У нас ведь есть бинт? Пустите. – Девушка мягко оттолкнула его и утвердилась на скале обеими ногами. – Дальше я сама.

Следующие тридцать-сорок метров они преодолели с повышенной осторожностью. Буква порой оглядывалась, наблюдая за Проводником, и тотчас отворачивалась с мимолетной усмешкой, но Типун не подавал вида, что замечает это. Наконец Элементали камня остались позади, так и не проснувшись, а оба путника устроились в тени, отдыхая после подъема. Вида отсюда вовсе никакого не открывалось – повсюду громоздились острые и тупые пики, практически голые.

– Даниель… – позвала Аглая.

– Не называйте меня так, хозяйка, – буркнул Типун. – Это слишком официально. В крайнем случае Даньша.

– Ладно. А это правильно, если мы будем… на «ты»? То есть традиции… Мне неловко, право, но раз вы сами предложили…

– Мы ведь в боевом походе, – убежденно сказал Проводник. – Что нам чиниться и любезничать? А боевые товарищи всегда говорят прямо и без обиняков все, что думают, им некогда эпитетами сыпать. То ли еще в гномьих подземельях будет! Там без плеча напарника никак.

– Ну, скажешь – в боевом! Где враги-то, а? Где мраволев, аспид или хоть завалящий харадр? Типун, ты… – Она словно трогала языком незнакомые сочетания букв, и выражение бесшабашной смелости так и играло на ее лице. Наверное, в Институте демонологии такое общение с коллегами не практикуется, раз она приняла его с веселым удивлением. Интересно было бы также узнать, есть ли у нее друзья из ее круга, способные на живую речь. – Спасибо тебе. А то где бы сейчас лежали мои кости?

– Выпьем по этому поводу.

Они по очереди припали к фляге с чаем, и тот резко уменьшился в количестве. Но выше должна была встретиться речушка, из которой черпали питьевую воду тролли, поэтому проблем с влагой не должно было возникнуть.

– Имей ввиду, что дикие тролли – это глупые и злобные твари. Спорить с ними нельзя, потому что опасно, – напутствовал Типун магистрессу. – Надеюсь, они не пустят нас без разрешения от Магистрата…

Наконец путники подобрались к проходу в скалах, забранному капитальной дверью. Обшитая потемневшим листом меди, она возвышалась на три метра и выглядела полностью непроходимой. Наверное, она даже была вырублена из цельного куска горы. В деревню троллей вел один, только этот путь. Заходящее солнце скрылось где-то за пиками, в полутемной и мрачноватой ущелье дул сквозняк.

Аглая поежилась и вопросительно взглянула на Проводника, затем на часы.

– Не слишком поздно для посещений?

Типун поднял массивное кольцо и ударил им о медный лист, и через минуту послышались шаркающие шаги. Дверь нехотя распахнулась, лязгнув засовом, в щель на высоте двух метров высунулась неопрятная, заросшая бородой рожа. Встопорщенные уши тролля запрыгали, в глазках как будто сверкнул красноватый отблеск невидимой зари, и наружу показалась волосатая ладонь с огромным тесаком. Его лезвие было обмазано чем-то красно-бурым.

Буква ощутимо вздрогнула, но отступать и не подумала. Видно, присутствие официального Защитника наделило ее порядочной силой духа.

– Я провожу исследования для… – сбившись, сообщила она. – Мне бы хотелось взглянуть на ваше поселение. Я могу заплатить.

– Сколько? – равнодушно спросил тролль низким и скрипучим голосом.

– Пять цехинов золотом.

Постовой надолго задумался, царапая клинком щетинистый подбородок. Его уши развернулись назад и замерли, словно он прислушивался к чему-то далекому, едва различимому.

– Можно слушать, нюхать, щупать… трогать, гладить. Глядеть нельзя, – сказал он.

– Но почему? – воскликнула девушка. – Я никому на всем острове не расскажу.

– Глядеть нельзя, – упрямо повторил тролль слова должностной инструкции, наконец-то освеженной в его памяти настырной магистрессой. – Остальное можно.

– Ну хорошо, – сдалась та. – Завяжите мне глаза, и вперед.

– Завязать нельзя, – отрезал страж. – Глаза вон.

Тролль выдвинулся из двери и поднял свой страшный клинок на уровень Буквиной головы, явно намереваясь произвести на девушке хирургическую операцию. Она тихо вскрикнула и отступила за спину Защитника, а тролль в недоумении и даже некоторой обиде помычал:

– Хотим идти в мой город? Глаза удалить. Обычное дело.

– Я дам вам пять цехинов! – в отчаянии высказалась Аглая. – Дайте мне просто пройти! Обещаю зажмуриться.

Не ответив, страж поскучнел и вдвинулся обратно, вновь опуская нож – кажется, процесс переговоров вернулся к тому же, с чего и начался. Девушка ухватила Проводника за руку и требовательно потрясла ее:

– Типун, ну сделай что-нибудь… Свяжи его, например. Как же вслепую-то глядеть? Не могу я зрения лишиться, даже ради науки, понимаешь? Зачем тогда я солнцезащитные очки купила?

– Хорошо, попробую, – уныло сказал Проводник. – Отойди подальше, я поговорю с ним на языке жестов.

Он приблизился к троллю и задрал голову. Страж с подозрением проследил за удаляющейся Буквой и склонился к Типуну, сдвигая мохнатые брови и выпячивая зубы, словно готовился перегрызть врагу глотку.

– Ты уверен, что не можешь пропустить эту туристку в поселение даже с завязанными глазами? – прошептал Типун.

– А то, – также негромко ответил дикий тролль. – Сам посуди, что я ей покажу? Как с утра разбежались по горам баранов стрелять, так и не пришел никто, одна старуха только и сидит в пещере. Пойло все выдули, кости недавно только закапывали, зловонного духа почти что никакого нет. Сразу подвох почует, говорю тебе. Инструкция у меня, не могу сейчас пропустить, ты ведь правила знаешь. Почему в Магистрат за разрешением не обратился? Там бы тебе сказали, что сегодня санитарный день… И завтра будет. Своди ее лучше к Безымянным руинам, там неподалеку поющую пантеру завели. – Он поглядел на тени и в сомнении причмокнул толстыми губами. – Если она еще не сбежала… Наша девчонка, ночевать сюда приходит.

Типун облегченно кивнул и отправился к нетерпеливой Букве, присевшей на обломок скалы. Она поеживалась от вечерней прохлады и даже успела достать курточку.

– Ничего не действует, даже угрозы пожаловаться Магистрату, – сообщил Проводник девушке. – Пора двигать отсюда, пока его сородичи не набежали, тогда нам худо придется.

Аглая в досаде вскочила, и Типуну даже стало жаль ее на какое-то мгновение – в самом деле, весь день карабкалась по горам, чтобы познакомиться с диким поселением, и все насмарку. Но ведь он предупреждал ее, так что пусть в другой раз прислушивается к советам Проводника.

– Да нет у них в деревне ничего хорошего! – воскликнул Проводник. – Я и так могу тебе рассказать, что живут они в горных пещерах и дырявых каменных хижинах. Самые знатные с двумя или даже тремя головами, поэтому жрут в две-три глотки. Потребляют гнусное питье, приготовляемое Боги знают из каких отбросов, и полагают его самым классным напитком в мире, а свои вонючие пещеры публично именуют дворцами. Сама посуди, могут они пустить к себе кого-нибудь постороннего, не выколов ему глаза? Иначе он все увидит и разнесет на весь остров, что живут они убого и бедно. Видишь теперь, какие это бестолковые и безумные ублюдки?

Но Буква все равно продолжала супиться, хотя и выслушала речь Проводника очень внимательно.

– Хорошо же, тогда я сфотографирую его! – заявила девушка и зло сверкнула вспышкой прямо в морду троллю, который не успел спрятаться за дверью. – А потом я покажу эту наглую рожу в Магистрате, и этого упрямца разжалуют.

Типун дернул вещмешком, поправляя его на спине, и отправился дальше на запад, по расщелине, слыша как магистресса сопит у него за спиной и пинает подворачивающиеся камни. Местность опять стала повышаться, скалы с правой стороны с особенной крутизной устремились в темнеющее небо. Внезапно перед ними открылся гладкий склон горы, ограниченный с севера почти вертикальным утесом. Прямо перед путниками, примерно в километре, лежали полуразрушенные строения, огороженные рассыпавшейся каменной стеной.

– Это Безымянные руины, – пояснил Проводник. – Пока не стемнело, мы еще можем осмотреть их. Все равно до приюта еще три километра топать, как раз мимо них.

– Хорошо, – устало произнесла девушка. – Деваться ведь нам все равно некуда.

Открытое ветрам пространство, пятачок свободы взгляда в горах, пересекали острые тени, оставленные заходящим солнцем на покатых камнях, сглаженных временем. Руины выглядели так, словно путники перенеслись на тысячи лет вперед, и все созданное человеком и другими обитателями Тротара рассыпалось и стало приютом для змей и трав. До развалин оставалось еще около сотни метров, как вдруг справа, со стороны утеса, долетела протяжная бессловесная песня, и ее распыляемые ветром, искажаемые эхом звуки были прекрасны.

– Что это? – вскинулась девушка и поглядела на север. – Погляди, Типун, там кто-то есть! – Она возбужденно подергала проводника за рукав и потянула за собой.

– Это дикий тролль. – Типун удержал Аглаю. – Он может быть опасен.

Тролль стоял под склоном, задрав голову, и пытался рассмотреть нечто в пещере, зев которой располагался на высоте пяти-шести метров. Звуки песни, похоже, доносились именно оттуда, однако их источника видно не было. Тролль же, вероятно устав стоять, присел на камень и сбросил с плеча ношу – немалый мешок с чем-то увесистым. По всему видно было, что песня привела его в задумчивое и возвышенное состояние, поэтому Проводник сказал: