Текст книги "Расходный материал"

Прибыл как раз вовремя, у курсантов заканчивался завтрак, сейчас придут, и можно выдвигаться за оружием с боеприпасами. Та еще тема, в каждой роте в наличии оружейка, в которой оружие появляется раз в два года, и то на несколько дней – во время курса молодого бойца у только что набранных для обучения. Остальное время оно проводит на складе, а совершенно пустая оружейка стоит под сигнализацией. И ладно бы в одних училищах, во всех воинских частях такое непотребство, случись нападение, так десяток человек с охотничьими ружьями поставят раком всю часть. Дурдом на выезде.

Подождали, пока рота вернется из столовой, взяли отделение и пошли на склад за оружием. Конечно, кладовщика на месте не оказалось, оставили курсантов в подвале, а сами поднялись к дежурному получить оружие для себя. Пистолеты, естественно, ПМ, перевооружение армии до провинциального училища еще не докатилось и уже не докатится. А полученный автомат удивил, вместо нормального «калаша» выдали укорот, пять лет проучился в родной бурсе и не знал, что тут такие есть. Закономерный вопрос, а на хрена они нужны в училище? Похоже, Берсенев перед очередной загадкой мироздания, которой так и суждено остаться неразгаданной. Нет, супротив изобретения Михаила Тимофеевича он ничего не имел, наоборот, очень даже «за». Исключение – против этой конкретной модели, ну не армейская она.

Расписался, упаковался, начальник как раз отловил прапора со склада и ушуршал в подвал получать боеприпасы с оружием. С ними не пошел, там лестница крутая, не с больной ногой по таким скакать, без него справятся. Остался на улице наслаждаться летним утром. Предчувствия его не обманули, товарищи офицеры разрулили вопрос самостоятельно. Получили пять автоматов, один РПК и аж два цинка. Для пистолетов – целую сумку, набитую пачками с патронами. Ох и настреляются сегодня курсантики! В их бытность нормы были совсем другими, никто по окончании училища стрелять толком не умел. И он стал бы таким же, если бы не учитель. Сколько они сожгли патронов в местных тирах, вспомнить страшно, наверное, больше, чем любой спецназ в их многострадальном отечестве. На подготовку своих учеников учитель никаких денег не жалел. Знать бы еще, к чему он их готовил.

Курс построился на плацу, Сергеевич пересчитал народ, начали загружаться в ЗИЛы. Еще бегают, старички, после стольких поколений курсантов, которые учились на них водить, это, можно даже сказать, невероятно. В последний ЗИЛ товарищи курсанты потащили подозрительно звякнувший при погрузке вещмешок. Так, похоже, чья-то задница напрашивается на близкое знакомство с его костылем. Для уточнения вопроса, в кого сегодня войдет костыль, подозвал своего сержанта:

– Счастье, что так подозрительно звенит в мешке?

– Игорь Петрович, тут такое дело… – Счастье замялся. Берсенев, копируя своего бывшего начальника курса, попытался вопросительно поднять бровь. Без тренировки получилось не очень, но Стрельченко парень сообразительный, понял правильно. – Я хотел вас попросить показать стрельбу из двух пистолетов, как вы это на фронте делали.

– Хорошо, попросишь, когда расскажешь про содержимое мешка.

– Бутылки, по которым стрелять.

– Счастье, тебе сколько лет? – Берсенев закатил глаза. – Я понимаю, этим пацанам интересно, а тебе-то? Ты едешь учиться, а не развлекаться.

– А стреляя по бутылкам, не научишься?

– Научишься, но на мишени быстрей. Можно посмотреть, куда именно попал, отчего процесс обучения получается осмысленным.

– Так вы покажите нам класс, как тогда!

– Тогда я рисовался в основном перед взрослыми мужиками, с которыми мне вместе воевать и которые меня видели в первый раз. А видели они сопляка после училища, надо было авторитет зарабатывать, показать, что командир у них не просто зеленый лейтенант, а хоть стрелять умеет. А здесь не имеет значения, уважают меня эти оболтусы или нет, лучше учиться они от этого не станут. – Игорь хотел продолжить полоскать мозги сержанту, но на ум пришла одна интересная мысль: – А знаешь, я, пожалуй, покажу. Попробуем на стрельбище получить то, что не получилось в спортзале, для этого бутылки более чем подходят.

Закончив с предприимчивым сержантом, Берсенев сразу попал в лапы начальника курса.

– Покажешь нам правильную стрельбу? – поинтересовался Сергеич.

– Если вы не возражаете.

– Я сам в нетерпении. Стрельченко про тебя такого нарассказывал! Это правда, что в боях за Северск, когда кончились патроны, ты в рукопашной перебил целый взвод?

– Блин, – Игорь закатил глаза, – сдается мне, лет через пять это будет уже рота китайцев, которых я растерзал голыми руками.

– И что, правда на самом деле?

– Как обычно, ничего героического, – отмахнулся капитан, – скорей, собственная дурость и очень много везения.

– А все-таки, – не отставал майор, – или настолько неприятно, что не хочешь вспоминать?

– Да нет, ничего. В Северске такой хаос был, что у нас, что у китайцев, никто не знал, где свои, а где чужие, часто палили по своим. Дурдом, одним словом. Меня от своего взвода отрезали, и пока пробивался назад, все патроны расстрелял. Уже почти дошел, когда угораздило заскочить в дом, занятый китайцами. Даже не знаю, кто больше удивился, наверное, они, потому что я пистолет достать успел и застрелил троих. В соседней комнате увидел шевеление, кинул туда лимонку, придурок, чуть самого не убило. У китайцев еще троих насмерть и одного контузило, его застрелил. Набежало еще желтых, у одних я оказался на линии огня, и они перестреляли друг дружку, еще один погиб от рикошета, другой оступился на лестнице и сломал шею. У меня оставался один ВОГ, а потом я добрался до автомата, и для них все кончилось. В общем, конкретно руками и ногами я убил только четверых. Потом выяснилось, что в здании было двадцать только что призванных мальчишек, без офицера, четверо из которых – ранены, их-то я и накрыл гранатой. Судя по датам в военниках, они даже курс молодого бойца в поезде проходили. И солдатики – не здоровенные маньчжуры, а ханьцы, метр шестьдесят в каске и семьдесят килограмм в бронежилете. Короче, гордиться особо нечем.

– Рефлексируешь?

– С какого перепуга? – удивился Игорь. – Они там не пирожными кидались. Просто стал еще больше ненавидеть политиков. Твари конченые, что у них, что у нас. Вместо того чтобы посылать пацанов на убой, взяли бы в руки оружие и разобрались между собой самостоятельно. И вообще, я же русский офицер, я рефлексирую только по поводу тринадцатой зарплаты… ну и квартальной премии, разумеется.

– Ха, тогда тебе надо в Средние века, там с этим обстояло более правильно. И с политиками и с премиями.

– Кто знает, когда современное общество окончательно загонит себя в задницу, может, и вернемся в Средние века, и не только по духу, но и в фактическом государственном устройстве.

– Я смотрю, ты неисправимый оптимист, – пошутил майор.

– Да, да, я такой.

Поездка до стрельбища особых впечатлений не принесла, город давно оправился от лихих девяностых, вновь стал чистеньким и ухоженным, и, надо признать, теперь он был даже лучше. Дороги без особых ям, юг все-таки, сильных морозов нет, аккуратные газончики, клумбы цветочные, красота. Серьезные новшества появились только по приезде на стрельбище. Раньше оно располагалось на училищном полигоне, который к моменту поступления Игоря в училище пришел в полнейшее запустение. Денег не было не то что на его содержание, курсантам на полевые выходы не хватало. И предприимчивые местные жители начали потихоньку разбирать строения на собственные нужды. Поэтому во времена берсеневской курсантской юности на полигоне можно было смело снимать кино про сталкеров.

Сейчас его встретили отремонтированное КПП, периметр, обнесенный колючкой, свежий асфальт на дорожках. Все строения отремонтированы, торчат антенны, развернуты аппаратные, жизнь не просто теплится, а бьет ключом. Оказалось, территория отдана под узел связи вновь образующейся армии. Сергеич даже обещал познакомить его с начальником. Когда Берсенев увидел того начальника, удивился еще больше: знакомиться не требовалось, они знали друг друга с последней войны – Славка Мосин командовал узлом связи полка. Однажды вместе бежали от наступающих китайцев, после войны ехали в одном эшелоне. Не просто в поезде, а в настоящей машине времени, разлили перед Омском, и следующее воспоминание – вокзал в Рязани. Славка про «машину времени» помнил, как увидел Игоря, сразу заорал, что пить с ним не будет. Потом про вместе пить передумал, сказал, что больше с ним на поезде не поедет. Обнялись, приятель поинтересовался про алюминиевую ногу, Берсенев – про намечающееся у связиста пузико. Еще чуть поболтали, обменялись номерами телефонов и забили встретиться в городе. Времени особо болтать не было, провести нормальные занятия и расстрелять весь боеприпас – им как раз до вечера. Начали с пистолета.

«Макаров», классика имперской оружейной школы со всеми ее достоинствами и недостатками. Простой как кирпич, сломать практически невозможно, знающие люди говорили, будто существуют экземпляры, у которых срок службы уже перевалил за сорок лет, а настрел за пятьдесят тысяч, и все это без единой поломки. Из этого вытекали и соответствующие недостатки, кирпич он и есть кирпич, ну не лежит этот ствол в руке. Стрелять из него непросто, не одну сотню патронов сожжешь, пока научишься. С современными моделями много проще, тот же «ярыгин» не сравнить насколько удобней.

Рассказал курсантикам о нюансах обращения с пистолетом, как держать и целиться, показал, как стрелять, быстро разбил пятью выстрелами пять бутылок на двадцатиметровой дистанции. Мальчики впечатлились. Продемонстрировал, как стрелять с двух рук, устроил настоящий шквал огня, снова поразил все цели. Мальчики впечатлились еще больше, стояли с вылупленными глазами, у товарищей офицеров просто отвисла челюсть. Эх, товарищи, видели бы вы, как стреляли мужики из грушного спецназа. А что учитель вытворял на стрельбище, вообще уму непостижимо.

Управился с инструктажем за двадцать минут, после чего разделили курс на два потока, одни с майором – на пистолет, другие с курсовым – на автомат. Потом Игорь подался в тенек, на пункт боепитания. С точки зрения качества обучения, конечно, это плохо. По уму, старлей-пиджак ничему путному парней не научит, но у Берсенева не было ни малейшего желания скакать по валу стрельбища с мегафоном и следить, как мальчики переводят боеприпас. Так что парням повезло, обойдутся без его мудрого руководства. И нервы Сергеича целее будут, ему-то точно не улыбается торчать до ночи на стрельбище.

Стреляли они уже полтора часа, без происшествий. Уж с чем с чем, а с техникой безопасности при обращении с оружием в армии всегда был полный порядок. По крайней мере, в тех частях, где довелось служить Берсеневу. Мозги конопатили так, что правила въедались на уровне инстинктов. Парни подходили, расписывались за патроны, стреляли, шли курить. Хаотично хлопали «макаровы», трещали короткими очередями автоматы, изредка у очередного раздолбая срывалась очередь патронов на пять, и курсовой всей округе сообщал в мегафон об умственных способностях стрелка. Рядом с Игорем два курсантика набивали магазины, он сам сидел и наслаждался природой, типа контролировал. Рутина? Нет, лепота.

Мир рухнул в одно мгновение. Вот он был – и вдруг его не стало. Не чувствуя боли в изуродованной ноге, Берсенев подскочил, сжав невесть как оказавшийся в руках автомат. Глупо, потому что сразу понял: надежное оружие ему сейчас не поможет. Все его существо буквально вопило. Вопило о том, что пришла пора расплатиться за всю свою бестолковую жизнь. За то, что невнимательно слушал учителя, за то, что ленился в училище, за то, что не раз уподоблялся трем мудрым обезьянам, за то, что не нашел в себе смелости поговорить с Дашкой и за то, что лишний раз не сказал родителям, как сильно он их любит. За все те вроде бы незначительные мелочи, из которых и состоит сама жизнь. Которую он, как сейчас понял, откровенно пустил по ветру.

Странно, но, похоже, никто, кроме него, ничего не почувствовал. Мальчики, набивавшие магазины, лишь покосились и отодвинулись от греха подальше. Все так же хлопали выстрелы, курсанты, ожидавшие своей очереди стрелять, спокойно курили. Ан нет, не все, один из парней в курилке рухнул без сознания, хорошо товарищи успели подхватить. Стоящий рядом Стрельченко засветился оранжево-фиолетовым светом, потерял сознание, боднул головой стену и аккуратно сполз на асфальт. А самое хреновое, что старлей-пиджак, руководивший стрельбой, тоже засветился и свалился на огневом рубеже. Упал за вал, в сторону стрельбы, только берцы мелькнули. С солнцем, почему-то резко скакнувшим по небосклону, и странной растительностью, появившейся на полигоне, можно разобраться потом.

– Прекратить огонь! – Давно он так не орал, наверное, со времен Китайской кампании. Мальчики-заряжающие чуть со стульев не попадали, а стрелять прекратили не только автоматчики, но и ребята на рубеже для пистолета. – Оружие на предохранитель. Товарищ курсант, – обратился к одному из заряжающих, – посмотрите, что со старлеем.

Сам дохромал до лежащего в позе эмбриона сержанта, перевернул его на спину, вроде нормально, только лоб рассек. Улыбка до ушей, взгляд напрочь отсутствующий, похоже, Счастье словил неземное счастье. «Тавтология какая-то», – решил Игорь и привел сержанта в чувство парой оплеух. Тот, все еще улыбаясь, утвердился на пятой точке и сфокусировал взгляд на Берсеневе:

– Не знаю, что это было, но я хочу еще.

– Если ты про башкой об стену, то я тебе это легко обеспечу. – Счастье замотал головой. – Вот и ладненько, сам как?

– Лучше никогда не было. А вообще, что случилось?

– Не знаю, но я чуть в штаны не наложил. Помнишь, в Ачинске попали под бомбовый удар?

– Такое не забудешь, я тогда думал, все. Этот вой в самое нутро… жуть.

– Во-во. Вот и меня сейчас продрало до потаенных глубин толстой кишки. Ладно, это к делу не относится, быстро пробегись, посмотри, что с народом. Выясни, у кого еще случился обморок, и сюда их. – Счастье умчался, а вместо него нарисовался Сергеич.

– Игорь, что у тебя?

– Да сам не пойму. Сижу, никого не трогаю, и вдруг… такое чувство, будто сейчас все – и всем сразу. Лейтенант Петя вообще не выдержал нагрузки и скопытился.

– В смысле? – Майор оглянулся, пытаясь найти своего курсового. – Ты русским языком можешь объяснить?

– Не знаю, сейчас доложат. Стоял, руководил стрельбой, и вдруг – оп! Ни с того ни с сего полетел за вал, только пятки сверкнули.

– Иди, погуляй, – бросил майор второму заряжающему и, когда тот пропал из зоны видимости, продолжил: – Блин, золотая молодежь… небось что-то принял по дороге.

– Собственно, сейчас узнаем, вон он.

Из-за вала показался их курсовой, которого поддерживал посланный ему на выручку курсант. Петя передвигался на своих двоих не слишком уверенно, но видимые повреждения отсутствовали. Заметив внимание к себе со стороны старших товарищей, от помощи отказался, продолжил движение самостоятельно.

– Что на этот раз? – поинтересовался Сергеич у подошедшего старлея.

– Не знаю, – развел тот руками. – Стоял-стоял, и вдруг свет погас. Следующее воспоминание – Ищенко меня трясет, а я лежу на мишенном поле, в небо пялюсь. Вроде ничего не болит, но слабость какая-то.

– Петенька, – вкрадчиво начал майор, – скажи мне, лапочка, ты опять принял чудо-химию для общения с космосом?

Если начальство начинает разговаривать с тобой таким тоном, значит, сейчас тебе нефигово вставят, верный признак. Петя, по сути человек гражданский, такие нюансы не улавливал, поэтому открыл рот и изверг на них поток оправданий. Это он зря, оправдываться – вообще неудачная позиция, а когда с тобой говорят таким тоном… От неминуемой звездюлины старлея спас вернувшийся Счастье, доложил о еще двух случаях потери сознания, чем поставил майора в тупик.

– Так, что вообще происходит? – разозлился Сергеич и почему-то уставился на Игоря.

– Павел Сергеич, ты оглянись вокруг, ничего странного не замечаешь? – По реакции начальника понял, что правильных слов не нашел, и поспешил исправиться: – Я серьезно, оглянись и посмотри на лес.

– Блин… – выдал майор через минуту созерцания того, во что превратился давно привычный тавропольский лес. Понятно, что весь бук уже давно перевели на табуретки, но где знакомые дубы, ясени и грабы, шиповник с боярышником, в конце концов, где? Вместо них совершенно незнакомая зелень, некоторые экземпляры – настоящие гиганты метров под пятьдесят высотой. – Ладно, вопрос про химию снимается. И солнце не на месте, – задумчиво пробормотал майор, посмотрев на часы. – У кого какие идеи?

Если они у кого-то и были, то поделиться ими не получилось: из курилки, где большинство курсантов проводили время перед выходом на огневой рубеж, донеслись крики боли. Рядом что-то мелькнуло, Сергеич схватился за плечо, а в ведомость выдачи боеприпасов на столе воткнулась стрела. С другой стороны со стрелой в животе упал Счастье, а из леса, визжа и размахивая холодным оружием, на них летела толпа каких-то мерзких тварей. Мелкие, худые, словно отвратительная пародия на человека, впереди здоровенная, черная как ночь тварь с двуручником в лапах. Бред.

– Противник со стороны леса, огонь на поражение! – заорал нерастерявшийся майор.

Игорю команда не требовалась, тело все сделало на автопилоте. Раскрыть приклад, предохранитель, затвор – и в прицеле тварь с двуручником. Короткое та-дах – перевод огня на следующую тварь. Та-дах! – мелкая тварь закувыркалась по земле. Прицел на следующую, попал в живот, тварь споткнулась, но продолжила бег. Еще раз, теперь в грудь – готова. Дерьмо! Черная громадина как бежала, так и продолжала бежать, расстояние было метров сорок, он в страшном сне не мог промазать. Перенести на нее огонь, та-дах! Теперь он ясно увидел, как из груди твари вырвались два кровавых фонтанчика. Блин! Четыре пули в грудь ее не остановили, она их словно не заметила. Огромным прыжком настигла одного из курсантов, стремительный взмах огромного меча – и пацан распался на две половинки. Та-дах! Та-дах! Грудь твари уже как решето, но ей плевать. Еще один прыжок, росчерк меча, еще один труп. А как у нее с головой? Та-да-дах! Третья пуля ушла в молоко, но двух в голову хватило, чтобы притормозить ее бег. Ага, не нравится, значит, добавим, плотнее приклад к плечу, та-да-дах! Есть! Чудище, разбросав вокруг мозги, грохнулось наземь.

Пока Игорь занимался большой тварью, народ открыл беспорядочную стрельбу. Пиджак давал очереди патронов по пять, естественно, попадал куда угодно, только не в цели. Сергеич, сохраняя хладнокровие, отстреливал по два-три патрона. Подключилась пятерка курсантов, оставленных на огневом рубеже для стрельбы из автомата. Очень удачно получилось – пять стволов во фланг, сбитые пулями твари так и покатились. Вот им всем и конец.

Ан нет, твари оказались не дурней паровоза, и огнестрельное оружие их не пугало. Быстро разобравшись, откуда исходит угроза, они перенаправили натиск именно по этим направлениям. На них и в сторону курсантов на огневом рубеже. Дерьмо! У парней по неполному магазину, жить им осталось несколько секунд. Игорь перенес огонь, отсекая тварей от ребят. Поздно. Краем глаза увидел, как одно из мерзких созданий, светящееся слабым красным светом, вдруг пронзительно заверещало, взмахнуло руками, в сторону курсантов полетел сгусток тумана, и сразу двое парней вспыхнули, как порох.

Ага, вот она, главная цель. Берсенев поймал ее голову в прицел, чтобы наверняка, ему даже показалось, что он видит будущую траекторию выстрела. Тонкий белый лучик протянулся до затылка уродца. Та-дах! В последний момент тварь словно что-то почувствовала и прыжком ушла в сторону. На мгновение свечение вокруг ее фигуры усилилось, перед ней в воздухе образовалась сложная фигура, опять словно сотканная из тумана. Резкий выкрик, взмах руками, туман мгновенно перетек в стремительный огненный росчерк, пробивший огромную дыру в груди третьего курсанта. Да что за… Белый луч снова указывал на голову твари, она снова шаманила… та-дах! Снова ушла! Курсант отпрыгнул в сторону, счастливо избежав столкновения с гудящей струей плазмы. Уродец крутанул над головой рукой, махнул ею в сторону увернувшегося парня. Словно подчиняясь его жесту, пламя рвануло в сторону, пропахало курсанту грудь.

…Зеркало Рицы в разноцветной чаше осенних гор, налетевший ветер подхватывает опавшие листья… и мир тот же, но уже другой. Белый лучик исчез, голова твари в прицеле, та-дах. Да! Мозги веером. Остаток магазина на контроль. Пули рвут чахлое тело, выбивая из него кровавые брызги. Слева подключаются сразу несколько стволов. Славка, красавец, не стушевался, привел караул. Автомат сухо щелкает, как всегда, внезапно, когда толстобрюхие лампасники догадаются сделать прозрачную вставку в магазин? Рука тянется к магазинам на столе, не дотягивается. На полпути кто-то вкладывает ему в ладонь снаряженный магазин. Счастье… жив, чертяка.

…Не выдержав огня в упор, твари бросились обратно в лес. А вот фиг!

– Сергеич, надо их дожать, не дать им перегруппироваться! – выкрикнул капитан и, схватив со стола пару снаряженных магазинов, на максимальной скорости, которую позволяла развить больная нога, похромал следом.

Майор пристроился рядом, на левом фланге их контратаку поддержали Славка с караульными. Очень вовремя, отступившие твари попытались закрепиться на близлежащей поляне, на которой они прихлопнули пятерых, остальные убежали в лес. Интересно, на поляне кроме тварей сидела странная компания, связанная и в ошейниках. На тварей неизвестные не походили никоим образом, на вид – обычные люди. Пленники?

Внезапно со стороны Сергеича мелькнула черная фигура, и пока Берсенев разворачивался, начальник уже полетел в одну сторону, а его автомат в другую. Еще одна здоровенная черная тварь. Игорь в последний момент успел подставить автомат под горизонтальный удар двуручника. Удар у твари выше всяких похвал, обе руки вышли из строя, автомат восстановлению не подлежит, его самого отбросило метра на три, прямо к группе пленников. А тварь не думала останавливать атаку, заскользила с проворством опытного мастера боевых искусств, отводя меч для последнего удара. В отчаянной попытке остановить противника Игорь швырнул ей в ноги покореженный автомат. Попал удачно, прямо по незащищенной голени. Тварь споткнулась, но вместо того чтобы врезаться в землю, с немыслимой для такого огромного тела грацией извернулась, превратив падение в кувырок через плечо. И оказалась нос к носу со стоящим на одном колене капитаном.

Достать пистолет он уже не успевал, поэтому в правый боковой вложил все свои силы и знания. Словно волна пламени, родившаяся в упирающемся в землю правом колене, рванулась вверх по телу, набрала дополнительное ускорение при повороте в пояснице, полетела по руке, чтобы сконцентрироваться в кулаке в момент его соприкосновения с головой мрази. Голова существа в прямом смысле слова взорвалась, забрызгав Игоря мешаниной из крови и мозгов. Не успев удивиться, он выхватил пистолет. Предохранитель, дослать патрон, перекат, ствол в сторону, откуда выскочила тварь. Никого. Переводя ствол за взглядом, осмотрелся по сторонам. Пленники сидели с выпученными глазами, но агрессии не проявляли, скорей, наоборот, его взгляда откровенно испугались. Все, похоже, черная тварь была последней, готовой продолжать сражаться.

Не опуская ствола, похромал к лежащему в другом конце поляны начальнику, по пути окликнул его, в ответ – отборная ругань. Хотел спросить, как он, но осекся на полуслове. Хреново, очень. Сломанная плечевая кость видна и без медицинского образования, особенно когда у пострадавшего она торчит под девяносто градусов, натягивая рукав куртки, по армейской классификации – тяжелое ранение. Увидев Игоря, майор попытался подняться.

– Сергеич, блин… только не шевелись! – надавив ему на грудь, прокричал Берсенев. – У тебя плечо сломано.

…Нецензурная брань в ответ. Да, не повезло командиру, как правило, после такого теряют сознание от боли, а ему терпеть приходится.

– Потерпи чуток, сейчас организую аптечку, вколем тебе обезболивающее.

– Да нет там ни фига… – простонал майор, – одна зеленка да бинты. Это ж, блин, училище, тут ни фига… нет.

– Ничего, значит, у связистов возьмем, ты только не шевелись, у тебя плечевая кость пополам. – Сергеич скосил взгляд на поврежденную руку и наконец отрубился. Игорь достал нож, распорол пропитанный кровью рукав, выругался. Открытый перелом, командир выбыл надолго.

На поляне появились вооруженные связисты во главе со Славкой, рассредоточились по периметру, заняли оборону. Увидев руку майора, Славка выругался, связался со своими по рации, приказал прислать медика с носилками.

– Игорь, че это за бандерлоги?

– Я сам в отпаде… никогда таких не видел. А чтобы огнем швырялись, так и подавно.

– Вот встряли.

– Не дрейфь, сейчас главное все задокументировать, скопировать записи со всех камер, показания снять с народа и выложить в инет. Есть для такого события один молодой адвокат, который мечтает о громком деле.

– Инет… – Славка с сомнением покачал головой. – Нам за это задницу конкретно разорвут.

– Слава, блин… – не сдержался Игорь, – в противном случае оторвут головы! У меня полкурса трупы! Ты думаешь, прокуратуру и комитет нерожавших матерей устроят эти гоблины? – В сердцах пнул ногой близлежащий труп и чуть не взвыл от боли – в горячке боя совсем забыл о том, что он сейчас инвалид. – А два упыря-офицера очень даже подойдут! Мы с тобой по этапу пойдем, в путешествие лет на тридцать!

– Игорь, хорош истерить, пока все по закону, они напали первыми, мы защищались. Хотя идея про адвоката в принципе здравая, прокурорские вцепятся в нас крепко.

Игорь краем глаза заметил, как к пленникам подскочил его вчерашний любитель травки с выпивкой, по совместительству племянник зама, и принялся развязывать спутывавшие их веревки. Естественно, начал с самой красивой девки. Ну не кретин ли?

– Товарищ курсант, – рявкнул Берсенев, – отойдите от задержанных! – Тот бросил на офицера недоуменный взгляд и продолжил развязывать, словно не слышал. – Младший сержант, ты оглох? Слинял отсюда! – Ноль эмоций.

Зато эмоций было через край у невесть как появившегося здесь Счастья, да еще и с автоматом. Подскочил и от всей своей пролетарской души приложил племянничка ногой по ребрам. Догнал кувыркающееся тело, наступил на грудь и воткнул дуло ему в рот. Прощайте, передние зубы. Счастье довольно оскалился и устремил вопросительный взгляд на Берсенева. Блин, а ведь нажмет, есть у него в глазах нечто такое.

– Отпусти этого придурка. – Игорь вяло махнул рукой. – В контрразведке разберутся в причинах его активности. – Стрельченко с видимым сожалением убрал автомат и хорошим пинком придал сокурснику ускорение. Игорь только хмыкнул: Счастье сам по себе парень не злобный, видать, племянничек его конкретно достал. – Я смотрю, ты бодр и весел, а пять минут назад валялся со стрелой в животе. Тебя санитар смотрел?

– Товарищ капитан, со мной все нормально. – Полез за пазуху и вытащил оттуда толстую книжку «Хроники темного эльфа». На яркой обложке красовался негр с двумя кривыми мечами и длинными развевающимися, крашенными в белый цвет волосами. Видимо, тот самый «темный эльф». И стрела, предназначенная Стрельченко, вошла точнехонько эльфу в голову. – Вот, опять повезло, – усмехнулся Счастье, показав на дырку, – пробило сто пятьдесят листов, чуть-чуть не достало.

– Без комментариев, – усмехнулся Игорь, у Счастья, как обычно, счастье.

Дохромал до связанного народа, забавная компания. На всех металлические ошейники, у всех руки примотаны к телу, а на щиколотках веревки, чтобы широко не шагали. Нормальными людьми можно назвать только молодую девку и приземистого квадратного мужика. Последний явно работяга, ладони – лопаты в сплошных мозолях, таких ни в офисе, ни в спортзале не заработаешь. Вторая девка, которую так рвался освободить племянник, что-то с чем-то. Он сам бы к такой на пушечный выстрел не подошел. Девушка с картин Ройо, у того даже если женщина изображена в грязи и лохмотьях, то все равно королева красоты. Эта такая же, один нюанс – столь совершенных лиц и фигур в природе не бывает, можно поспорить, перед ним создание пластических хирургов. Все портило выражение презрения на лице, сидела она с таким видом, словно все вокруг быдло. Взглянула на Берсенева, и прекрасное лицо на миг искривила презрительная гримаса, потом взяла себя в руки и царственно кивнула. Ну правильно, увидела его капитанские погоны, фигли на быдло реагировать. А вот грудь могла бы сделать и побольше, с ее ростом единица совсем не смотрится. Гы-гы. Рядом с ней еще один представитель золотой молодежи, мальчик-красавчик. Этот смотрит так, что, кажется, сейчас плюнет. Следующий в связке тоже красавчик, но к такому капитан спиной не поворачивался бы, смотрит с таким видом, словно прикидывает, как лучше в тебя засадить нож. Звереныш, такой прирежет в подворотне за копеечную мобилу, только этот уже подрос, на вид лет двадцать пять, на мобилы точно не разменивается, а вот вооруженный разбой как раз для него. Еще один мальчик, правда, ничем не примечательный. Последней в связке была девочка – ангелочек… лет, наверное, двенадцати-тринадцати. Уже не ребенок, но еще не угловатый подросток с противным характером. Девочка с интересом его рассматривала, потом поклонилась на японский манер, переломившись в пояснице и прижав ладони к груди. Занятно.

– Товарищ капитан, взгляните на уши блондинов, – подал голос Стрельченко.

А ведь и правда, слона-то он и не приметил. Ушки у народа явно не человеческие, пощупал, нет, не пластиковая накладка, нормальные уши: хрящ, обтянутый кожей.

– Ладно, теперь коротенько, что здесь происходит? – обратился он к квадратному мужику, показавшемуся ему самым адекватным. – И что это за ушастые жертвы пластической хирургии?

В ответ мужик что-то пробасил на незнакомом языке. Нормально, им еще повезло на иностранцев нарваться, теперь точно прокуратура с дерьмом смешает. У нее священный трепет перед иностранцами – права человека, а что скажут в цивилизованных европах! Тьфу… Неожиданно подключилась сидевшая рядом девица. Что-то прощебетала на каком-то птичьем языке, поняла – мимо кассы, пролаяла на другом – тоже мимо. Все понятно, пусть ими на Дзержинского занимаются. Вернулся к девочке, осмотрел повреждения. Видимых нет, одни царапины, единственное, ноги в кровь сбила. И с ушами у нее беда, как у тех блондинов. Освободил ребенка от веревок, взял на руки. Сказал Стрельченко, чтобы отконвоировал «этих» на стрельбище, и похромал обратно. На нем теперь висел целый вагон не самых приятных дел.