Текст книги "Степан Бандера. «Икона» украинского национализма"

Известно, что после войны именно по указанию самого Чупринки множество документов, утверждённых на февральской конференции ОУН (1943 г.), а также на 3-м Великом сборе ОУН будет уничтожено.

Однако скрыть имя главного организатора геноцида поляков и евреев всё-таки не удалось. Им был тот самый Шухевич, или, проще сказать, Чупринка.

«К жидам относиться так же, как к полякам и цыганам: уничтожать беспощадно, никого не жалеть… Беречь врачей, фармацевтов, химиков, медсестёр; содержать их под охраной… Жидов нежелательных использовать для рытья бункеров и укреплений, по окончании работы без огласки ликвидировать…» – говорилось в его приказе.

«В связи с успехами большевиков следует поспешить с ликвидацией поляков, под корень вырезать, чисто польские сёла жечь, села смешанные – только польское население уничтожать. Здания польские жечь только в том случае, если они удалены от украинских зданий не менее чем на 15 метров… За убийство одного украинца поляками или немцами расстрелять 100 поляков», – гласил другой приказ Шухевича.

И это делала та самая армия, которая называлась Украинской Повстанческой Армией, которой руководил гауптштурмфюрер СС, он же Чупринка.

Писатель Ярослав Галан, классик украинской литературы, в 1947 году про эту самую армию писал: «Они превзошли своими зверствами даже немецких садистов – эсэсовцев. Они пытают наших людей, наших крестьян… Разве мы не знаем, что они режут маленьких детей, разбивают о каменные стены их головки так, что мозг из них вылетает. Страшные, зверские убийства – вот действия этих бешенных волков» (А.А. Поддубный).

Так разве могла такая армия победить какую-либо другую, если основные свои силы затрачивала на геноцид?

Поэтому такой армии только и оставалось дождаться взрыва «чумы»!

Глава 11
Беседы с Куком

Он жил в обычной «двушке» пятиэтажного панельного дома недалеко от центра Киева, по улице Чудновского в Дарнице. Один из побывавших у него в гостях отметил: «На окнах старомодные занавески с подзорами, книги на полках повествуют об истории Украины».

Василий Степанович Кук – генерал-хорунжий УПА. После смерти Романа Шухевича летом 1950 года занял все его должности: руководителя ОУН (б) на украинских землях, главы Генерального секретариата Украинского главного освободительного совета (УГВР) и главного командира УПА.

«Лемиш – маленького роста, с коротко подстриженными седыми волосами, с лаконичной грамотной речью, в которой чётко улавливалось галичанское произношение, так характерное для жителей Западной Украины, особенно Лемкивщины, Галиции и Волыни… – вспомнит другой из побывавших у него в гостях. – Уютно, чисто, много книг, несколько скромных, небольшого формата картин с украинскими пейзажами, портрет Кобзаря, обрамлённый, как это всегда было принято в большинстве украинских семей, вышитым украинским рушником, к которому было прикреплено нечто, очень красиво смотрящееся в виде золотого креста со скрещенными мечами на голубой ленте».

Он же Лемиш, он же Коваль и Василь Кук…

Янина Соколовская, по-моему, одна из первых взяла у него интервью.

«– Вы и сейчас можете бомбу сделать?

– Не вижу ничего сложного. Этот рецепт применим и в нынешней жизни.

И Василь Кук подробнейшим образом описал, как смастерить взрывчатку из вполне доступных смесей…

В 1954 году Кука всё же арестовал КГБ. «Я был в подполье, хорошо маскировался, взял себе имя – Юрко Медведь, – говорит Кук. – Это потому, что долго жил в лесах, а медведи в нём – самые культурные зверята. Меня взяли вместе с женой Ульяной, когда мы переходили с одной конспиративной точки на другую. Сначала меня перевезли во Львов, потом в Киев, а затем и в Москву. Сидел в «одиночке», со мной всё время беседовал кто-то из «комитетчиков». Один из них предложил написать письмо в Москву: мол, 6 лет сижу без приговора, определитесь, что со мной делать».

Националиста Медведя-Кука помиловали. Его поселили в Киеве с жёстким приказом далеко от квартиры не отлучаться.

– Я мог 100 раз умереть, но всё ещё живу. Недавно узнал, что все 6 лет моей отсидки органы отправляли от моего имени за границу, в ОУН, отчёты и агентуру.

Василь листает старые альбомы. «Вот мои «лесные братья» – всех убили, вот родители – из-за меня отсидели 10 лет. Вот жена – умерла». Ушли все его соратники и противники, а он жив, читает без очков.

– У нас не было расовой ненависти. Меня часто спрашивали: «Вы против фашистов воевали?» – Воевали. – «И с поляками боролись?» – Боролись. И с коммунистами тоже. Но мы не резали местного населения. Мы нападали на вооружённые отряды, которые сжигали украинские сёла.

– О бандеровцах ходит анекдот: они скорее возьмут в семью негра, только чтобы знать, что это «не жид и не москаль»…

– Украинец – это тот, кто искренне хочет быть с украинцами, каких бы он ни был рода и веры. Негры в УПА не числились, а евреев было много. Они у нас врачами работали.

Мы объявили лозунг «Воля народам – воля человеку» и придерживались его. На нашу сторону перешли мобилизованные немцами кавказские отряды, в УПА появились армянский и грузинский отделы. Они меня научили «Сулико» по-настоящему петь, – вспоминает Кук. – У нас не было конфликтов с болгарами, румынами, венграми. УПА сотрудничала с их правительствами.

– Когда Степана Бандеру спросили, сколько в УПА бойцов, он ответил: это тайна. Теперь вы можете её раскрыть?

– УПА действовала во всех регионах Украины, дошла до Крыма и Кубани. Отряды были практически в каждом селе, многие из них потеряли связь с центром и работали в одиночку. Пересчитать всех невозможно. Если верить документам, подписанным Берией, только на Западной Украине были арестованы 134 тысячи бандеровцев, убиты 153 тысячи, 500 тысяч репрессированы, 203 тысячи высланы навечно. Но эти цифры неполные. Многие уцелели, продолжали борьбу ещё в 50-е годы. ОУН и УПА существуют до сих пор.

ОУН считают подпольной, её штаб – в Мюнхене, там, где остались основные архивы Бандеры. Мюнхен часто позванивает командиру Василию, книги присылает. На Украине дело ОУН продолжают организации с менее громкими именами. Командир Кук их все прекрасно знает.

Сам же Кук сейчас руководит обществом «Холодный Яр», которое увековечивает память украинских националистов. «Их ряды ширятся и в Верховной раде, мне даже предлагали идти в депутаты, но я уже не хочу».

К власти рвутся и боевики УНСО – одиозной народной самообороны, воевавшей в Приднестровье, Абхазии и Чечне. Кук не воспринимает УНСО всерьёз. «Ей не хватает сильных людей и мощных характеров. У Украины в отличие от России и Польши даже державных традиций нет. Варшава требует возвести во Львове мемориал погибшим польским солдатам, а это люди, убившие на Волыни 30 тысяч украинцев и отправившие 100 тысяч в польские концлагеря. Кучма обнимается с польским президентом Квасьневским, называет его лучшим другом Украины и надеется, что Варшава поможет Киеву попасть в ЕС и НАТО. А в то же время поляки ежедневно пытаются нам доказать: Украина – бывшая польская территория. Рано или поздно Варшава заявит о своих претензиях на нашу землю», – считает Кук.

Василь и его УПА воевали против всех, не имея шансов на победу. Командир Кук, ныне правящий в своей бетонной хрущёвке, любит рассказывать о бандеровских схронах, лесных подземных городах, где десятилетиями скрывались бойцы УПА, не замеченные властью. «Сейчас о схронах издаются тома. Это не просто землянки, многокомнатные строения со всем нужным для жизни – от печки до печатных машинок. В схронах была отличная вентиляция – её выводили наружу через стволы деревьев. Облавы не могли обнаружить схроны, ходили по ним и не замечали».

Когда началась Вторая мировая (Кук не называет её Великой Отечественной, у него была другая война), Василь полюбил оружие – немецкие и советские автоматы. Теперь на стене у него висит сабля – нынешние последовали подарили.

История Украины сделала полный круг. Россия и Польша вновь играют основную роль в киевской судьбе. А командир Кук пережил всех, кому был дорог. Говорит: это высшая кара за то, в чём был и не был виноват».

Василь Кук родился 11 января 1913 года в с. Красное Львовской области. Юридическое образование получил в Люблинском университете, где познакомился со Степаном Бандерой. До 1939 года неоднократно арестовывался польскими властями. В 1939–1941 гг. – находился на нелегальном положении.

В годы войны Кук – член Центрального провода ОУН (б), под псевдонимом Лемиш возглавлял Восточный краевой провод ОУН (б) – «Схид» и одновременно являлся командующим группы УПА «Схид».

В связи с разногласиями с руководившим ОУН (б) в отсутствие Бандеры в 1942 году Лебедем был направлен для проведения организационной работы в восточные области Украины, возглавлял Южный краевой провод ОУН с центром в Днепропетровске, а после убийства Д. Мирона, также и Киевский краевой провод ОУН.

Руководимая им сеть активно действовала в Черкасской, Днепропетровской и Киевской областях

Весной 2004 года у Кука побывал Александр Трифонов.

«– Василь Степанович, как всё начиналось?

Василь Кук: Украинская повстанческая армия была создана в 1941 году в борьбе против немецких оккупантов. 30 июня 1941 г. на Народном собрании во Львове организациями украинских националистов (ОУН) было провозглашено возобновление независимости Украинской Республики. Немцы отнеслись к этому отрицательно и сразу же арестовали главу новопровозглашенного правительства Ярослава Стецько и главу ОУН Степана Бандеру.

Поскольку вермахт был заинтересован в каком-то элементарном порядке на своих территориях, то поначалу немцы лояльно относились к созданию местного самоуправления. Но когда приходило гестапо, ситуация тут же менялась. Оно старалось ликвидировать эти органы и производило массовые репрессии украинских националистов. В связи с этим были созданы отряды самообороны.

Когда фашисты пошли дальше на восток, образовался вакуум власти. Этим безвластием воспользовалась ОУН. Во время советской власти действовало мощное украинское подполье, которое заранее планировало захват власти с приходом немцев. Это было сделано быстро и скоординировано.

– То есть вы предполагали вторжение немцев?

– Это было ясно, на это указывал сам ход событий. Мы знали, что немцы придут к нам, и хотели использовать ту схватку для провозглашения независимости на территориях, откуда ушли Советы. В 1942 г. отряды самообороны, созданные после разгона местного самоуправления, начали объединяться в УПА.

– Это было партизанское движение?

– Я хотел бы рассказать о различии повстанческого и партизанского движения. Это очень важно, так как часто их путают. Партизанская война есть там, где есть фронт. Части действующей армии забрасываются за линию фронта и действуют в интересах своей армии. Такими были советские партизаны. Повстанческая армия – это часть народа, которая действует в интересах народа. У УПА была цель – восстановление украинского государства. Она была результатом народного движения и насчитывала до полумиллиона кадров. Боевых отделений было от 150 до 200 тысяч.

– У них было централизованное управление?

– Безусловно. Помимо боевых частей, были вспомогательные и хозяйственные отделы: связь, разведка, санитарная служба («Червонный Хрест»). Все они были в подполье и распылены среди людей. Это был вооружённый народ, который не носил формы. Советские же партизаны нуждались в поставках извне.

– А партизаны пользовались поддержкой населения?

– Если они не имели своей сети поставок, то были вынуждены идти в село и брать необходимое у кого угодно. Это похоже на обычный грабёж. Поэтому партизаны автоматически противопоставлялись УПА. По сути, в УПА шли централизованные поставки от населения. На каждую группу населения было распределено, кто что должен. Это был военный налог. Были отделы, занимавшиеся производственной деятельностью: мини-заводы и мастерские по пошиву обуви, выделке кож и так далее. Армия давала работу местному населению.

– А партизаны?

– У них была другая идеология. Они вели мобильные военные действия в интересах фронта и обеспечивались оттуда. А УПА должна была базироваться на местных ресурсах и постепенно превращалась в государство в государстве. И уже в 1943 г. были целые повстанческие районы, не подконтрольные немецкой администрации. Самый известный пример – Колковская Республика на территории современной Ровненской области. Там были уже свои школы, театры, самодеятельность.

– Неужели немцы не проводили карательных операций?

– Проводили. Но много ресурсов у них отнимал фронт, откуда они не могли оттянуть значительные войсковые силы для уничтожения повстанцев. Война была с полицейскими. Это стало причиной разрастания УПА. Спросите, отчего мощная немецкая армия не могла с нами разобраться? Дело в том, что все были на фронте, а полицейские части недооценили УПА. Мы смогли в это время укрепиться, быстро вооружиться и начать сопротивление.

– УПА носила форму, имела централизованное управление… Всё-таки – армия или народное движение?

– Это была армия. Давайте я покажу альбом «Армия бессмертных»… Это фотографии УПА; как видите, все в форме. УПА разделила всю территорию, на которой она действовала, на военные округа: «Запад», «Север» и «Юг».

– Восток не был охвачен?

– УПА-Юг командовала и восточным направлением.

– Вся территория современной Украины была охвачена деятельностью УПА?

– Это зависело от географических условий. Там, где были леса, мы могли действовать, а там, где степь, нет.

– Поддерживала ли УПА отношения с какими-либо национальными движениями, повстанческими организациями? Или это была война против всех?

– Это была война за независимое Украинское государство. В той ситуации никто нам не мог помочь. Почему? Мы воюем против немцев, мы воюем против СССР. Англия, США – союзники СССР, соответственно, они нам помочь не могут.

– Но первоначально вы воевали только против немцев?

– Нет, война для нас началась с 1939 года. Советские историки начинают войну от нападения Гитлера на СССР, но уже в 1939 г. Советы и Германия напали на Польшу. Поэтому для Украины была легитимна война и против первых, и против вторых. Уже после 1939 г. шла подпольная борьба с Советским Союзом…

Но всё равно, союзники у нас имелись. Ими являлись подневольные Советам народы.

Немцы во время войны взяли много пленных. И в армию Власова попали многие представители кавказских и среднеазиатских народов. Немцы из них сформировали национальные отделы на борьбу против УПА. А мы их распропагандировали своими листовками, с помощью специальных агентов. Это была как антисталинская, так и антигитлеровская пропаганда. Мы разъяснили им цели нашей войны. И фактически они перешли на нашу сторону. Так у нас появились отделы: грузин, армян, азербайджанцев и других народов. В 1943 г. мы созвали целую конференцию порабощенных народов Европы. И это были наши настоящие союзники.

– А были ли в УПА этнические русские?

– Этнических русских на наших территориях почти не жило.

– А из числа военнопленных?

– Часто бывало, мы освобождали пленных. Среди них были и русские. Эти пленники действительно были из армии Власова. Среди них считалось более престижным воевать у Власова, так как там они, по их мнению, воевали за русскую идею.

Но если они не хотели воевать у Власова, могли оставаться и у нас.

– Так за какую идею воевали русские в УПА?

– Русские воевали против немцев. И запомните, не все русские были довольны Сталиным. Они были против и советского строя.

– Это был их выбор или им было некуда деваться?

– Выбор. Бывали такие, кого мы освобождали, и они у нас оставались. Эти солдаты пытались потом пробиться к советским партизанам. Русские, которые оставались в УПА, воевали очень хорошо.

– После освобождения Украины советскими войсками как изменилась ваша деятельность?

– Никто не знал, как война закончится. Но в одном мы были уверены: как бы она ни закончилась, нам нужна крепкая армия. Тут нужно сказать, что была ещё одна большая проблема – поляки. В 1943 г. было видно, что немцы будут отступать. Поляки захотели на западно-украинских территориях восстановить свою власть. Для этого было создано польское подполье: «Армия Крайова», «Батальоны Хлопски» и пр. И они начали воевать не против немцев, а против УПА. Мы стали главным их противником на этой территории. А поляки были в союзе с Советами.

Мы были в состоянии воевать и против немцев, и советской «партизанки», и поляков. У нас была массовая поддержка населения. В 1944 г. пришли советские войска. Я уже с февраля месяца находился на оккупированной Советами территории и управлял двумя из трёх группировок – УПА-Юг и Север, а Запад находился в немецкой оккупации. Я планировал рассредоточить все крупные отделения УПА на более мелкие по всей оккупированной СССР территории. Но большевики с помощью НКВД, создав ещё один фронт, оттеснили нас западнее, к фронту с немцами. Хотели нас загнать в окружение и уничтожить. В апреле 5 тысяч повстанцев всё-таки окружили. НКВД смог прижать УПА к самой линии фронта и оставить только небольшой коридор. Их было около 30 тысяч, с танками. Перед нами было две дивизии энкавэдэшников. Начался так называемый бой под Урбами. Он продолжался больше недели. Через неделю запасы кончились, и мы решили пробиваться в тонком месте на север. После прорыва мы сразу же рассредоточились и разбрелись по окрестностям. Больше таких крупных сражений не было.

До 1945 г. шли мелкие стычки. После окончания войны Советы бросили на нашу территорию войсковые части из Германии. Хотели, чтобы армия прочесала леса и осуществила масштабную карательную операцию. Но мы встретили их своими листовками и лозунгами, что мы против армии не воюем. Основной лозунг звучал так: «Братья, красноармейцы! Разум с нами, воюем вместе против режима Сталина!»

– Но если это были мобильные лесные группы, то как вам удавалось вести масштабную пропагандистскую деятельность?

– В каждом селе мы имели своих союзников – это была целая сеть. Теперь об армии. Армия, которая прошла фронт, не слишком хотела воевать. Она ехала домой. Поэтому солдаты прошли сквозь леса не цепью, а колоннами. Часто мы просто махали им рукой (смеётся). А они отвечали нам: «Никого нет, проходите, ребята!». Армия с нами не воевала. Никакой базы для конфликта наших призывников с советскими не было. По моему мнению, недовольство сталинским режимом в армии было очень большим. Побывав в Европе, они увидели разницу. А потом, вспомните, сколько советских сдавались в плен немцам в начале войны. И только когда они увидели, какие немцы сволочи, началось сопротивление.

– Что это было за противостояние после войны: НКВД – УПА?

– Сталинисты создали большую сеть сексотов. Людей шантажировали: или ты станешь агентом, или мы тебя репрессируем в Сибирь. Некоторые прямо говорили, что они завербованы НКВД. Кроме того, после окончания войны Советы создали везде свои стабильные гарнизоны, 3–4 на район. Начались акции, подобные зачисткам в Чечне. Они назывались облавами. Приходилось прятаться в лесных бункерах, в двойных погребах.

– Когда наступила точка перелома?

– Перелом наступил в 1950 году. Мы уже не могли организовать массовые пропагандистские акции. Как только выявлялись факты пропаганды, там концентрировались агенты НКВД. Мы имели большое влияние на молодёжь, но слишком сильно укрепилась сексотская сеть, начались провокации. В 1945 году был создан псевдо-ЦК ОУН в Киеве, куда вербовались студенты-националисты. Псевдо-ОУН связывается с настоящим ОУН на Волыни, объявляя о создании крупной организации. Мы их пригласили к себе и ликвидировали. Это были такие «игры».

– Сколько лет понадобилось НКВД, чтобы свести на нет деятельность вашей организации?

– Это была не заслуга НКВД. Мы сами решали, на сколько нас ещё хватит. Борьба продолжалась и после смерти Сталина в форме движения «шестидесятников», на полулегальной основе. Дальше была Хельсинская группа, борьба за права человека и за право каждой нации иметь свою государственность. Мы больше не брали молодёжь в подполье, а воспитывали её легально. Секрет в том, что подпольщик имеет связи с десятком людей на легальном положении, но легальные члены УПА между собой не знакомы, и в случае провала один не может сдать остальных.

– До какого времени существовало подполье?

– Подполье существовало всегда, но централизованное управление было ликвидировано с моим арестом 23 мая 1954 года.

– Как же вам удалось выжить после ареста?

– Об этом хорошо написал кагэбист Санников в книге «Большая охота». Этот Санников был приставлен ко мне, когда я был в одиночной камере. КГБ было выгодно иметь меня живым, Санников следил день и ночь, чтобы я не покончил с собой. Если бы я погиб, то автоматически стал бы героем. Был 1960 год, и КГБ надо было показать, что они не звери, что они демократы. К тому же, выходя из тюрьмы, я компрометировал себя как человек, который, возможно, пошёл к ним на службу. Тогда я знал, они в любое время могут меня убить. Если бы не изменилась система, очевидно, меня бы уже давно не было. Мне кажется, то, что я живу, – не моя заслуга. Это Божье Провидение (смеётся). Можете верить, можете не верить, но есть силы, которые решают много земных дел.

– Что вы можете сказать в заключении нашей беседы?

– Мы жили с мыслью: будет хоть чуть-чуть демократии – и СССР рассыплется в мусор. Мы не воевали против русских, не воевали против поляков, мы воевали против оккупантов! И сейчас мы не против русских. Но если кто-нибудь снова захочет отнять у нас суверенитет, мы будем против. Это аксиома. А если какой-либо народ хочет иметь своё государство, так это нормально. В сути нашего национализма – отстаивание интересов украинской нации. Точно так же и русские националисты, и любые другие. А международные интересы – только на равноправных условиях…»

Тот самый Санников, о котором вспоминал Васыль Кук, тоже побывал у него в гостях дома. В своей книге «Большая охота» он напишет о нём так: «На всю жизнь запомнились ему польские тюрьмы и издевательства жандармов, а посему в руки полиции решил больше не попадать, во всяком случае живым. Всегда носил при себе револьвер, а то и два, и гранаты. Мог легко и свободно организовать людей, зажигать их словом и личным примером. Он хорошо понимал, что такое печатное слово и как оно воздействует на людей и умы их, особенно на души молодых. По указанию Центрального провода ОУН создал нелегальную и отлаженную для работы типографию, написал популярную брошюру о правилах конспирации, размноженную потом в этой типографии. Вспоминал Васыль, как со своими друзьями-подпольщиками создал мастерскую по изготовлению ручных гранат и взрывных устройств с часовым механизмом. В подполье Васыля считали большим специалистом по организации и проведению взрывов и применению ручных гранат. Он был автором брошюры-пособия «Обучение гранатному бою», широко использовавшейся бойцами УПА».

Но пройдут десятилетия, и произойдёт та самая встреча не друзей – врагов. Только враги уже будут не совсем врагами.

«Хозяин – всё такой же, как и в том далёком прошлом, Василий Степанович Кук, с хитринкой в глазах, мягкими, вкрадчивыми манерами и голосом, с вопросами, не лишёнными ехидства, мудрости и осторожности, – зафиксировал опытным взглядом Г.З. Санников. – И всё же я точно угадал: в глазах у Кука был немой вопрос: «Зачем ты пришёл ко мне? С добром или злом? Ведь я никогда вам, большевикам, не верил. Ни тогда и ни сейчас. И никогда вас не боялся. Но я рад видеть тебя, Георгий Захарович, потому что имею несколько вопросов, которые я задам тебе, и ты ответишь на них, ибо пришло время для нас обоих». Выпили.

– А это что за крест? – спросил я, указывая на рушник.

– Это «Рыцарский Крест с мечами в золоте» I степени за мои заслуги в борьбе за свободную и независимую Украину в УПА, – ответил Кук.

«Как странно и как всё необычно, – думал я. – Два человека из противоположных идеологических лагерей, «Рыцарский Крест с мечами в золоте», «свободная и независимая Украина». И кто мы сейчас? Недруги из враждовавших в прошлом станов, добрые знакомые? На этот вопрос нет ответа».

Кук долго рассказывал о себе, покойной жене, сыне, о своей жизни. Внимательно слушая, я вспомнил, как после освобождения из ВТ КГБ Украины его с нашей помощью устроили на работу в Центральный архив МВД, и как он, Кук, с санкции КГБ написал диссертацию по истории Украины на соискание учёной степени кандидата исторических наук, и как потом ВАК (Высшая аттестационная комиссия) единодушно признала эту работу… нет, не кандидатской, а докторской по своей значимости, ценности, сложности и своевременности, и как тот же КГБ «зарубил» это решение, оставив более низкую ступень – кандидатскую, а потом не разрешил и этого».

Несмотря на своеобразие трактовки истории, Васыль Кук был человеком весьма и весьма умным, начитанным, а потому и мудрым. Слушать его, возможно, было интересно. Вот только о каких-то вещах он просто не говорил, а что-то переписывал или, проще сказать, переводил уже со своей колокольни. То есть со своего видения истории вообще, в том числе и истории Украины.

С ним встречался даже кинорежиссёр Александр Муратов. Их беседа прошла в несколько ином ключе, чем другие. Тем она ещё интересней.

«– Я хотел бы поговорить о националистических тенденциях в украинском обществе. Точнее – о патриотических тенденциях.

– Поймите одно: если есть нация, если она существует, то всегда будет национализм. Если бы не было нации – не было бы и националистов. Националист – это человек, заботящийся об интересах нации. Не какого-то отдельного класса, а всей нации. Все люди, относящиеся к этой нации, составляют для националиста ценность. Национализм может быть любой – немецкий, французский, русский. Немецким национализмом был нацизм. В Италии был фашизм. Советский патриотизм был формой русского национализма. Итальянский фашизм самоутверждался за счёт оккупации Абиссинии. Все эти национализмы строили свои империи. Поэтому и были захватническими, империалистическими. А наш национализм был освободительным. И мы провозгласили: «Свобода народам! Свобода людям! Свобода Украине!» Ведь каждая нация имеет право на собственное государство на своей этнической территории. У нас не было расизма и ненависти к другим народам, а была только ненависть к оккупантам, захватившим наши территории. Мы не против русского национализма. Пожалуйста! Но русские националисты опасны не только тем, что претендуют на Крым и подстрекают украинских граждан русского происхождения к антигосударственным выступлениям, но и тем, что утверждают: никаких украинцев и белорусов вообще не существует, а есть единый русский этнос с некоторыми местными отличиями… Но они забыли, что время империй прошло. Они сейчас, так сказать, «не модны»… Поэтому и исчезли империи – немецкая, английская, французская, советская… И восстановить их абсолютно невозможно. Как там у Тычины – «Не той тепер Миргород, Хорол рiчка не та…»

– Меня в советские времена очень удивляло: индийский национализм – Ганди, Неру – это хорошо… Африканский – Патрис Лумумба – чудесно! А украинский – так плохо, что дальше некуда! И сейчас можно услышать: «Национализм – последний приют негодяев!»

– Конечно, бывает, что негодяи маскируются национализмом… Маскироваться можно чем угодно, хотя бы и святой христианской верой!.. Никогда нельзя обобщать.

Какие-то украинцы сотрудничали с немцами, это так… Но разве власовская Русская освободительная армия (РОА) не сотрудничала с ними? А Власов сейчас в России объявлен едва ли не вождём борьбы со сталинизмом… Да что там РОА!.. Немецкие эсэсовцы уже давно не поддаются преследованиям и получают государственные пенсии. Евреи уже простили немцев!.. А у нас борцов с немецким нацизмом и кровавым сталинизмом до сих пор травят.

– Я хотел бы остановиться на некоторых фактах вашей биографии. Скажите, украинские национальные взгляды господствовали в вашей семье?

– Ну, я бы не сказал, что какие-то национальные взгляды господствовали в нашей семье. Отец был рабочим. Жил ещё при Австрии. Мама была крестьянкой. У отца было мало поля. Поэтому он считал, что нужно своих детей учить. Всегда говорил: «Всё может пропасть. А то, что в голове, всегда будет с тобой, всегда тебе поможет».

– Очень мудрая политика!

– Поэтому он послал меня в гимназию. Я учился в гимназии с десяти лет. И мои братья учились.

– Это была украинская гимназия?

– Это была украинская частная гимназия. За гимназию нужно было платить. Отец работал на железной дороге, железная дорога же это обучение и оплачивала. Именно поэтому он мог учить детей в школе. А вот поляки не разрешали наших гимназий и потом их ликвидировали. Но до 1918 года существовала Австрия. Я родился ещё при Австрии. И такие, как отец, жили тем «австрийским духом». А в том «австрийском духе» господствовал, как они называли, «рехт». А вот при Польше люди говорили – «Нет рехта», то есть нет права, нет законности. А в Австрии была большая законность.

– Но ваши родители в австрийские времена кем себя считали? Надеюсь, украинцами?

– Украинцев тогда у нас не было вообще. Всё официально назывались «рутены». А ещё нас называли «русины». А уже в 1918 году, когда развалилась Австрия, начали называть украинцами.

– А язык какой был?

Язык был украинский!..

– А настоящие русины, выступающие за свою обособленность, на каком языке разговаривают?

– Украинском.

– Почему же они себя считают отдельной нацией?

– Да нет никакой отдельной нации!..

– Я смотрел на них, смотрел и никак не мог понять, чем они отличаются от остальных украинцев…

– Язык украинский. Но назывался он – русинский… Самое обидное, что мы тогда потеряли свою национальную интеллигенцию. Очень часто писалось – «генто рутенос, национале польонос»… По роду ты русин, рутенец, а по национальности – поляк… Люди же, которые перешли в костёл и сменили греко-католический обряд на римско-католический, уже полностью считались поляками.

– Таких было много?

– Не много, но были…

– А когда вы впервые столкнулись с националистическими взглядами?

– Впервые?.. Не так с националистическими, как с украинскими. Когда вступил в гимназию. Гимназия была не польская, а украинская, и в ней действовал «Пласт». Я записался в него. А в «Пласте» воспитывали в украинском духе. Отсюда и началось украинское сознание. «Пласт» был организацией самовоспитуемой. Мы сами себя должны были воспитывать, сами о себе должны были заботиться. Хотя «Пласт» пришёл к нам из Англии, от лорда Баден-Пауля, потом он оформился как украинское движение, самостоятельное, националистическое. Когда я говорю «националистический», то это следует понимать, что он учитывал интересы всей нации. «Пластун» должен был отстаивать их в культуре, в искусстве, в экономике. А тот, кто отстаивает интересы своей нации, и является националистом. От патриотизма национализм отличается тем, что патриотизм очень часто сводится к обсуждению, а национализм – это ежедневный практический труд…