Текст книги "Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2"

Памятник во дворе

Весной 2007 года был реализован, пожалуй, один из самых значительных для меня культурных замыслов. Во дворе Театра на улице Чаплыгина был наконец установлен памятник трем великим русским драматургам второй половины XX века: Виктору Сергеевичу Розову, Александру Моисеевичу Володину и Александру Валентиновичу Вампилову. Благодаря их таланту, по сути, и состоялась полноценная творческая жизнь подвального театра.

Кстати, идея поставить памятник родилась у меня лет за десять до этого, когда двое из троих писателей, Розов и Володин, были еще живы. У нас в России не принято ставить людям памятники при жизни, но это, скорее, не обычай, а стереотип мышления. Потом дело как-то заглохло и возобновилось лишь спустя время, когда Виктора Сергеевича и Александра Моисеевича уже не стало.

Памятник авторства известного скульптора, народного художника России Альберта Чаркина при содействии бывшего директора Музея-заповедника «Царское Село», покойного ныне Ивана Саутова, состоит их трех независимых друг от друга бронзовых скульптур, выполненных в полный рост. Драматурги стоят, будто бы непосредственно общаясь друг с другом и со всеми людьми, которые к ним подходят. Памятник охотно рассматривают и фотографируют и взрослые, и юные зрители подвального театра.

Мне очень нравится, что все три скульптуры отнюдь не помпезны – они лишены монументальной грозности и отражают живость и теплоту характеров моих любимых драматургов, с каждым из которых связана целая эпоха моей творческой жизни.

Я часто думаю: «Почему они здесь стоят?» Потому что здесь, в этом театре, талант считается непреходящей ценностью.

Первым ушел из жизни Александр Вампилов, оставив пусть и немногие по количеству, но редкие по качеству произведения. Он был моим хорошим другом и, приезжая из Иркутска в Москву, подолгу жил у меня дома.

Сохранилось одно Сашино письмо. Вот оно:

Дорогой Олег!

Спасибо за письмо, сам понимаешь, как для меня важно узнать, что ты начал репетировать, и как это здесь [в Иркутске] меня подбадривает. Дай бог! Будем надеяться, на этот раз дело выгорит.

Вспомнил я, что театр, в который когда-то я заявился с первой пьесой, был именно «Современник», и первый, кто протянул мне тогда руку, был Олег Табаков. Ты, понятно, не можешь придавать этому обстоятельству никакого значения, но мне (я человек суеверный) сейчас это кажется хорошим предзнаменованием.

Что касается творческих подробностей, не мне учить вас ставить пьесы. Скажу только, что, по-моему, чем эту историю разыгрывать достовернее, тем она будет смешней и более обнажаться по смыслу. Но ты, возможно, пойдешь другим путем – дело твое. Доверяю тебе полностью, на 139 %.

Зная твою занятость, не прошу тебя писать письма, но на пару строк, возможно, выкроишь время, в особенности тогда, когда (если бы!) будет получено или (не дай бог снова!) не будет получено разрешение властей на постановку.

Ну вот. Всего тебе и пастве твоей самого наилучшего.

А. Вампилов 15 февраля 1971 г.

(К тексту письма добавлю, что премьера спектакля по пьесе Вампилова «Провинциальные анекдоты» состоялась в «Современнике» лишь в 1974 году.)

Мне очень хотелось, чтобы пьесы Вампилова ставились в Подвале!

«Провинциальные анекдоты» появлялись на нашей сцене дважды.

В спектакле 1996 года «Анекдоты» Валерию Фокину удалось сделать невозможное – объединить произведения двух великих русских писателей – «Бобок» Федора Достоевского и «Двадцать минут с ангелом» Александра Вампилова – в один мощный, зрелищный спектакль. Определенные претензии к этой работе у режиссера да и у артистов связывались с некоторой лихостью исполнения второй части «Анекдотов», этой небольшой вампиловской пьесы, где запевалами анархического духа были мы с Володей Машковым. Сложности жизни и движения этого спектакля возникали прежде всего из-за нашего растаскивания «рваного одеяла успеха» в разные стороны. Но «Анекдоты» употреблялись нами «в дело» довольно часто. Мы даже придумали такой странный симбиоз, может быть и не отличавшийся высотой вкуса, который назывался «Час со звездами кино и “Двадцать минут с ангелом”». Вторая часть этого шоу относилась к пьесе Вампилова, а первая представляла собой «встречу с любимыми артистами», когда Табаков, Миронов и Машков сидели на сцене и отвечали на вопросы зрительного зала. Это имело неизменный спрос. С этой театральной солянкой мы побывали в самых разных городах, добравшись однажды даже до Лондона.

Вторым пришествием в Подвал «Провинциальных анекдотов» в 2002 году стала постановка Саши Марина, где увлеченно играли и Виталий Егоров, и Слава Бойко, и Саша Мохов, и Лейла Ашрафова, и Дима Бродецкий, и Луиза Хуснутдинова, и Даша Калмыкова, оживляя навсегда запечатленные талантом Саши Вампилова характеры советской эпохи.

Однако останавливаться на этом я не собирался, потому что для меня было очевидно одно: Подвал в долгу перед Александром Вампиловым, и возвратить этот долг можно только путем постановки его драматургии на нашей сцене. Я чувствовал, что самым современным на сегодня произведением Вампилова является «Старший сын» – пьеса, написанная в манере наиболее традиционной. Через несколько лет и этот спектакль появился в нашем репертуаре в постановке Константина Богомолова.

Виктор Сергеевич Розов. Розов дал нам столько ролей, столько благодатного материала… На его пьесах сложились судьбы едва ли не трех поколений русских актеров. И не только русских. По сути дела, он – неоклассик. Я относился к нему благодарно, нежно и даже влюбленно. В моей жизни он – первый драматург. Потому что Миша в «Вечно живых» – моя маленькая, но первая роль.

Виктор Сергеевич Розов и потом, на протяжении долгого отрезка моей жизни, был наиболее играемым, во всяком случае в «Современнике», автором. Это были и «Вечно живые», и «В день свадьбы», где я плохо играл Василия Заболотного, и «Традиционный сбор», в котором я совсем не был занят, и «С вечера до полудня», где я играл «отрицательного» научного работника по имени Лёва. И, конечно, это была «Обыкновенная история». Я даже затрудняюсь назвать более совершенную драматургическую работу из того жанра, который называется «инсценировка». «Обыкновенная история» стала для меня настоящей театральной классикой – столь высоко качество литературного произведения, сработанного Розовым. Все лучшее было взято Виктором Сергеевичем из романа Гончарова и усилено его талантом.

Целая жизнь прошла с Виктором Сергеевичем, так что наряду с Володиным, давшим свою гениальную пьесу «Две стрелы» никому не известной подвальной студии, которая тогда показывала свои спектакли бесплатно, он, конечно, один из главных наших кормильцев.

Позже, вероятно, в репертуаре Подвала появится и спектакль по пьесе «Старшая сестра» Александра Моисеевича Володина. Что говорит о последовательности предпринимаемых мною действий и верности хорошей драматургии.

Напоследок с большой грустью скажу, что современная драматургия просто исчезла. На мой взгляд, сейчас нет более насущной и трагической проблемы, чем современная пьеса. Люди растеряны – то ли разучились писать, то ли ждут, когда им скажут, как надо. В итоге современной драматургии как таковой нет…

Миндаугас Карбаускис

Видимый творческий подъем случился в подвальном театре с приходом Миндаугаса Карбаускиса. Этого молодого режиссера я пригласил на постоянную работу в Подвал после того, как он поставил у нас в 2001 году спектакль «Долгий рождественский обед» по пьесе Торнтона Уайлдера. Воздавая должное тому, что Карбаускис учился у Петра Наумовича Фоменко, я считаю, что ему очень быстро удалось перерасти стадию ученичества и как-то сразу стать одним из самых подающих не только надежды, но и веру в их свершения режиссеров. Больше скажу – веру в регулярность их свершения. За шесть лет он поставил в Подвале восемь спектаклей, трижды отвлекаясь при этом на постановки в Художественном театре и Мастерской Петра Фоменко. Помимо пьесы Уайлдера Миндаугасом Карбаускисом были реализованы постановки пьес «Синхрон» Томаса Хюрлимана, «Лицедей» Томаса Бернхарда, «Когда я умирала» Уильяма Фолкнера, «Дядя Ваня» А.П. Чехова, «Похождение» по Н.В. Гоголю, «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева и «Рассказ о счастливой Москве» Андрея Платонова.

Шаг за шагом, не канонизируя свои приемы, не возводя в степень свою манеру и какие-то свои особые способы реализации, с каждым своим спектаклем Карбаускис приобретал и видоизменялся. Единственный спектакль, который я бы не стал ставить в этот ряд, – «Синхрон» по пьесе Хюрлимана. А вот, скажем, его работа «Когда я умирала» заслуживает и уважения, и добрых слов. Да и спектакль «Дядя Ваня», выпущенный в 2004 году, идет до сих пор. Пьеса не самая простая, да и драматург не самый элементарный. И особой комедии в этой пьесе нет, хотя и называл Антон Павлович свои произведения комедиями. Но иногда в зрительном зале бывает такая тишина, бывают такие неожиданные аплодисменты, что понимаешь, насколько спектакль этот живой и радующий человеческие души. Тогда в Подвале впервые появилась Ирина Пегова, сыгравшая Соню в этом спектакле как гость-актер.

«Рассказ о семи повешенных» – это лучший спектакль, поставленный Миндаугасом Карбаускисом в подвальном театре в 2005 году и, думаю, одна из самых заметных театральных работ в русском театре последнего десятилетия. Спектакль этот был хорош и гармоничен на премьере и таковым остается по сию пору. Там хорошо и умно играют абсолютно все занятые в спектакле артисты. Карбаускис удивительно настойчиво говорит своим голосом, слушает свое сердце и рассказывает о болях своей души. Это именно то, что привлекло меня в нем тогда, когда я смотрел его ученическую работу «Гедда Габлер», и то, что радует меня сейчас, когда я смотрю «Рассказ о семи повешенных».

В 2006 году вышел спектакль «Похождение, составленное по поэме Н.В. Гоголя “Мертвые души”». Не в полном объеме, не столь фундаментальные исследования там были произведены, но явно опять с попаданиями в боль российскую, в неудовлетворенность собою, в происхождение вот этого страшного явления, которое называется «приобретатель Чичиков». Это, по сути дела, подступы к дальнейшему исследованию этих проблем.

Все поставленные Карбаускисом спектакли свидетельствуют о его последовательном, поступательном продвижении в профессии, освоении ее, хотя его человеческие свойства не всегда бывают столь же гармоничны, как его художественные искания. Но что делать. «Привычка свыше нам дана, замена счастию она…» Он человек такой, «хуторской», что ли, психологии, который не всегда может легко и безболезненно войти в довольно сложную и противоречивую жизнь нашего мегаполиса. Поработав четыре с половиной года в Театре на улице Чаплыгина, он ушел на вольные хлеба, недолго, правда, продержался. Как говорится, то ли воля надоела, то ли скучно стало без Подвала… Проработал еще года три, а потом уже окончательно ушел от нас и сейчас является художественным руководителем Московского академического театра им. В.В. Маяковского.

Я уверен, что еще найду новых талантливых молодых людей и, если буду здоров, смогу помочь им занять достойное место в режиссерской гильдии российского театрального цеха. Именно такая метаморфоза происходит сейчас с Костей Богомоловым, появившимся у нас в Подвале в 2007 году.

Константин Богомолов

Константин Богомолов пришел в подвальный театр несколько лет тому назад.

Костя – хорошо образованный и хорошо обученный молодой человек из интеллигентной семьи, имеющий и филологическое, и режиссерское образование. Его не держала за горло костлявая рука голода в силу того, что родители с пониманием относились к его временным финансовым трудностям. Все это позволило ему выбирать авторов, которых он действительно хотел ставить. То есть он не занимался поденной работой и даже если ставил не в самом звонком театре, то ставил, безусловно, замечательного автора. И так продолжалось раз за разом. Конечно, бывали и какие-то случайности, так осторожно я сформулирую, и были какие-то такие не самые «ах!» новаторские спектакли – к примеру, «Много шума из ничего», поставленный им в Театре на Малой Бронной. Но с момента, когда Костя Богомолов попал в Подвал, его дела очевидно пошли в гору. Он стал более требователен к себе, он не рассказывал о своей неповторимости и о замечательности пересмотров «всего и вся», за короткое время поставив семь спектаклей. Богомолов умудрился соединить в «Процессе» по Кафке серьезную попытку погрузиться в действие с попыткой расшифровать заложенную там «знакопись»… А потом несколько раз я наблюдал несомненные театральные успехи Кости Богомолова. Это и «Волки и овцы» Островского, и «Wonderland-80» по Довлатову с вкраплениями из Кэрролла.

Самым совершенным, на мой взгляд, и самым любимым моим спектаклем, который поставил Костя Богомолов в подвальном театре, является «Старший сын» Александра Вампилова. Возможно, решающее значение имело мое личное, трепетное отношение к этому автору. Но еще со всей очевидностью я вижу, что это едва ли не первое прочтение этой пьесы как истории, которая случилась именно с интеллигентным человеком. История, воспроизведенная в кинематографе, рассказывала совсем о другом – о забавном, неуклюжем человеке с нежной душой. То есть лицо у него вот такое, понимаете, как есть, а душа такая нежная, такая тонкая… А в спектакле Богомолова это получилось пронзительным повествованием, рассказанным в методологии Художественного театра. Это настоящая живая жизнь человеческого духа, воспроизводимая живыми актерами. Я, в общем-то, диву давался, как наша высококритериальная, «самая золотая» театральная премия «Золотая маска» оставила эту работу без внимания, что поколебало мое к ней доброе отношение. Впрочем, сей факт не мешает «Золотой маске» возить подвальный театр и МХТ ну бог знает куда – «от Москвы до самых до окраин». «Мы “маски” даем другим, а возим мы вот это. Нам не до “масок”, знаете ли. А нам надо, чтобы люди покупали билеты…» И я, в общем, даже как-то с пониманием и со снисхождением отношусь к этим несоответствиям…

Еще Богомолов поставил в Подвале довольно звонкую, полемическую и, что называется, с интересом встреченную русской театральной критикой чеховскую «Чайку». Эта работа Кости примечательна прежде всего неожиданной и живой своей структурой, в которой модернизм и сдвигание почти «тектонических» пластов времени оказываются очень уместными и сильно воздействуют на зрителей. Это и странно, и удивительно, поскольку «Чайка» – одна из наиболее известных и часто ставимых пьес Антона Павловича Чехова. Не найдется, наверное, ни одного сезона, прошедшего со дня его смерти, чтобы русские театры не посягали на разгадку этой тайны.

Мне самому, конечно, больше по душе актерский, традиционный театр. Но с «Чайкой» я был поставлен в безвыходное положение. Я пытался «слинять» из этой работы, будучи назначен на роль доктора Дорна, и даже довольно долго посещал репетиции без особого энтузиазма – так это меня тревожило. Мне казалось, что мне нужно быть в зале, и вообще, как это у Лермонтова: «На что он руку поднимал!» На что посягаем? Чехов, «Чайка»… А потом в какой-то момент я понял: «Нет, ребят в трудную минуту оставлять нельзя, и как старший я должен быть с ними». И когда до премьеры оставалось совсем немного, я, осудив собственную каботинскую логику, влился в ряды лояльно относящихся к замыслу Кости Богомолова.

История Ирины Николаевны Аркадиной – это живая история женщины, которая, как всякая женщина, счастлива своей влюбленностью в мужчину, и все остальное для нее находится на втором и третьем плане. Из достоинств, что ли, этого спектакля не только Аркадина в исполнении Марины Зудиной, но и Треплев – Павел Ворожцов, и Медведенко, которого играет Алексей Комашко. Очень неожиданным и хулиганским получился у Кости Хабенского Тригорин. Беспомощным и нежным, с угадываемыми следами лихого прошлого вышел Сорин у Сергея Сосновского. Конечно, женственность и красота Марины Зудиной – она такая синтезирующая и объединяющая это мужское сообщество. Иными словами, наличие красивой женщины на сцене многое объясняет.

По прошествии времени я с удивлением отмечаю, что совершенно разные зрители – и бизнесмены, и бизнесвумен, и просто даже интеллигентные люди, без бизнеса: ученые, медики, академики, а также повара некоторых близлежащих точек общепита – смотрят эту «Чайку» «про себя». Спектакль подвального театра получился, к несомненному моему удовольствию, в адрес зрительного зала.

Две тысячи двенадцатый год Богомолов открыл премьерой спектакля «Событие» по пьесе Владимира Набокова, вышедшего в Художественном театре с Сергеем Чонишвили и Мариной Зудиной в главных ролях, а также Александром Семчевым в роли Антонины Павловны Опояшиной. А уже в мае 2012 года на той же Основной сцене МХТ состоялась новая премьера подвального театра – Богомолов воскресил к новой жизни «Гнездо глухаря» Виктора Розова. В нашем репертуаре спектакль называется «Год, когда я не родился». Мне этот случай кажется важным: оказывается, советская драма, созданная талантливым писателем, дает возможность понять истоки многих наших сегодняшних бед. Иногда лучше, чем современная «чернуха». Я бы сказал, что спектакль наш рассказывает вот о таком процессе, который в Средние века в Англии назывался огораживанием. Когда человек «на хапок» брал землю, вбивал колышки и – «что было твое, то стало мое»… Мне кажется, процесс этот характерен и для наших времен.

«Лидеры продаж»

Помимо спектаклей Богомолова и Карбаускиса репертуар театра пополнился целым рядом ярких и интересных работ, привлекающих поток желающих приобрести билеты в кассах предварительной продажи.

Одна из моих несомненных радостей – спектакль по пьесе Вити Шендеровича «Два ангела, четыре человека». Шендерович, помимо того, что является выпускником моей школьной театральной студии на Стопани и всегда «своим человеком» в подвальном театре, оказался к тому же еще и одаренным литератором и драматургом. Премьера спектакля, над которым вначале успел поработать режиссер Валерий Сторчак, состоялась в 2002 году. Мне пришлось доделывать и переделывать «Двух ангелов…», несмотря на отчаянный дефицит времени, который я испытываю с тех самых пор, как принял капитанскую вахту в Художественном театре. Однако результат того стоил.

Все оказалось удачным: и талантливое хулиганство Вити Шендеровича, и прекрасные актерские работы Саши Воробьева и Миши Хомякова, исполняющих главные роли. Билеты на «Двух ангелов…» раскупаются одними из первых – вслед за нашим «лидером продаж», как сейчас выражаются менеджеры, – спектаклем «Кукла для невесты».

Я бы назвал комедию «Кукла для невесты», поставленную Сашей Моховым по пьесе Александра Коровкина, обозначившего жанр своего произведения как «деревенские страдания», спектаклем народного театра. Но как его ни называй, а билеты на «Куклу…» сметаются народом уже в день открытия предварительной продажи.

Не менее популярными и раскупаемыми являются «Wonderland-80» по Довлатову и Кэрроллу в постановке Константина Богомолова и «Не все коту масленица» Александра Островского в постановке Авангарда Леонтьева – спектакль, вышедший, между прочим, в 1999 году, но не потерявший за тринадцать лет ни задора, ни притягательности.

Талантливый ученик Сергея Женовача, молодой режиссер Михаил Станкевич поставил очень удачный спектакль по рассказу Льва Николаевича Толстого «Дьявол». Меня очень согревает мысль, что русская классика, поставленная на сцене Подвала, по-прежнему актуальна и любима зрителем.

История спектакля 2011 года «Околоноля» простая. Я прочел роман Натана Дубовицкого в журнале «Русский пионер» и без подготовки, размышлений и «извлечения квадратных корней» дозвонился до автора, попросив у него разрешения сделать спектакль по его произведению. Вскоре Кирилл Серебренников написал пьесу и не просто поставил спектакль, а еще и создал его диковинную сценографию, целый мир, обладающий поистине гипнотической привлекательностью для публики. Это одна из самых ярких и самых зрелых работ Кирилла Серебренникова. Спектакль «Околоноля» наиболее адекватно отражает понятие «современный театр»: в нем соединились и современный, талантливый литературный материал, и очень качественная режиссура, и превосходное сценическое решение, и замечательные актерские работы.

В «Околоноля» играют в основном приглашенные артисты.

Для артиста Художественного театра Анатолия Белого, сыгравшего главную роль в спектакле, это был первый опыт работы в Подвале, оказавшийся его несомненным и серьезным профессиональном достижением. Для работы в спектакле были приглашены также Федор Лавров и Игнатий Акрачков, вошедшие впоследствии в труппу Художественного театра и достаточно много и заметно там играющие.

Меня огорчает лишь одно – что до сих пор наша административная часть не смогла найти пространство, в котором нормально и регулярно мог бы прокатываться этот спектакль. Технически спектакль сложен в эксплуатации, и проблемой оказалась его трудноперемещаемость в другое сценическое пространство. Мы все время переползаем с места на место, но так тяжко, что каждый прогон становится чрезвычайным событием. А в театре этого не должно быть. Этот спектакль явно заслуживает того, чтобы прокатывать его чаще. Он пользуется неизменным зрительским спросом как современный, интересный и живой.