Текст книги "Быть Олегом Тактаровым. Моя история. Автобиография без цензуры"

Драка

Впрочем, была первопричина моего повторного выхода на ринг. Я проиграл драку. Этот проигрыш и заставил меня снова стать спортсменом.

Из Нижнего в мой родной Саров я старался приезжать как можно чаще. В Нижнем я – крупный бизнесмен, в Сарове – просто король. Там были все мои друзья и подруги, которые по сравнению со мной были неоперившимися птенцами, детьми. Все они так или иначе занимались спекуляцией. Да и сам город Саров называли в те годы городом-спекулянтом. Причина проста: когда весь Союз страдал от дефицита, в нашем закрытом городе были созданы все условия для безмятежной жизни – маленький советский рай. Было время, когда гусиный паштет в Сарове никто не покупал, свободно продавалась черная икра и все возможные продукты. Модная заграничная одежда и обувь первым делом появлялась именно в Сарове. И конечно, при общем перестроечном дефиците все это вывозилось на главный рынок сбыта – в Нижний Новгород.

В Сарове мы представляли группу, верховодившую в городе. Костяк был такой: три боксера – Валера Зимаков, Валера Анчихоров (их уже нет в живых), Бессмертный (сейчас в тюрьме) и я. Бессмертный был типичным беспредельщиком, очень обаятельный человек и абсолютно без тормозов. На нем не было живого места от прострелов и порезов, но парень, что называется, родился в рубашке, из любой передряги он выходил живым, поэтому его звали Бессмертный. Из бокса он ушел по двум причинам: надоело и желудок посадил бесконечным пьянством. Он не боялся выезжать из города, что тогда считалось смелостью. Он был в сборной Союза по боксу, дружил со звездами спорта – Баскуновым, Костей Цзю, стал вторым на чемпионате мира среди юниоров. Но бедой Бессмертного было то, что он человек внушаемый. Люди, как известно, бывают разные, – и вот он уже стал одним из адептов некой новой религии. Сейчас он сидит в тюрьме как член своеобразной преступной группировки. В тюрьме его вытащили из петли. Живи вечно, Бессмертный!

В Нижнем я жил по понятиям, а в родном Сарове больше отдыхал. Одним из редких исключений было «грандиозное» воровское предприятие в Сарове – кража редких ковров из какого-то кооператива. Парень с кликухой Барыга работал в мебельном кооперативе и подготовил кражу сотен метров левых, нигде не учтенных ковров. Риск был сведен к нулю. О наших махинациях наверняка знали, но милиция на такие вещи в то время внимания не обращала: вор у вора дубинку украл. Впрочем, я все равно действовал осторожно и продуманно. С помощью моих знакомых нижегородских ментов мы переправили ковры в Москву, но продавали их с огромным трудом. Навар был мизерным, а волокита страшная. Следующим совместным предприятием стала скупка в Сарове по госценам мебели и продажа снова в Москве, тут уже прибыли были больше. Я стал вкладывать свои деньги, при этом сам грузил и разгружал, не гнушаясь никакого труда. Финансовое преимущество торгового метода над криминальным было налицо, барыга, продавший наши ковры в Москве, получил столько же, сколько и мы все.

Мы были крестными отцами, у каждого свои дела, но все равно вместе. И все же чем дальше, тем больше мы отдалялись друг от друга. Бизнес предполагает единоначалие. В какой-то момент Валера Анчихоров решил продать золото, которое ему за бутылку приносили местные алкаши. Золота было собрано немало, и продать его можно было только в Нижнем. Так как со мной Валера делиться не хотел, он стал действовать через свою шестерку. Получилось так, что целая цепочка подставных лиц вышла в Нижнем именно на меня.

Я познакомил курьера с покупателем, в роли которого выступил беспредельщик и талантливый кидала Грач, забравший все золото и, кажется, подсунувший фальшивых денег. Грач исчез, а ребята остались с куком. Типичное кидалово того времени. Когда я узнал, что это было золото Анчихорова, испытал злорадство: вот я тебя и наказал, получай за свое крысятничество. Но нельзя, даже в ответ на обиду, совершать такие поступки! И я получил ответный удар судьбы.

Без приглашения ко мне приехала моя боксерская троица.

– Пацаны, чего не позвонили, я бы встретил!

– Так, Олег, рассказывай, как кинул наше золото…

– Так это ваше золото?! Если ваше, тогда почему я не в курсе? Решили не делиться, а теперь приехали, типа, с наездом?!

Бессмертный и Зимаков поняли, что разговор ни о чем. С ними я договорился: мол, попытаюсь сделать возврат, хотя, конечно, шансов не было никаких. Получилась, говоря языком тех лет, классическая непонятка. Анчихоров же все пытался набить мне морду. Он умел разговаривать только так.

С тех пор мы стали врагами. Не имея возможности добраться до меня в Новгороде, он стал третировать моего двоюродного брата.

– Олег, что он на меня наезжает? Ты разберись там! – однажды пожаловался брат по телефону.

Я тут же поехал в Саров. Вечер, кафе «Россия». Именно там тогда проходили самые громкие гулянки. Там, конечно, гуляет и Анчихоров. На мне был нарочито шикарный костюм, украденный в Москве из машины какого-то дипломата. Костюм подогнала братва. Я молодой, двадцатитрехлетний, но уже растренированный и слегка отечный от алкоголя. Тогда почти никто не пил вино, а я шиковал, покупая самые дорогие элитные вина.

Все кафе, человек двести, вышло на улицу смотреть нашу драку. А я, поддавшись общей моде, броски, болевые и удушающие считал неприменимыми для уличной драки, драться-то нужно, как Ван Дамм, красивыми ударами. Минут сорок мы махали руками и ногами, и вот я делаю удар ногой, который он удачно перехватывает, и со всей дури я падаю головой об асфальт и получаю еще пару ударов. Слава богу, мой тренер, тоже смотревший нашу драку, подбежал и оттащил Валеру… В Нижний я уехал с подбитыми крыльями и трещавшей головой, но главное, в подавленном, униженном состоянии.

А в это время спортивная общественность Новгорода была увлечена готовившимся чемпионатом джиу-джитсу стиля иригуми-го – те же бои без правил, только в кимоно и с элементарными ограничениями и остановками. Я не собирался идти на ринг. Я бизнесмен, у меня самые красивые девушки, у меня бизнес – зачем подставлять голову под удары? Но на мне висело поражение от Анчихорова, и я пошел. Первый бой я выиграл ударами, а во всех последующих автоматически перехватывал первое же движение соперника рукой или ногой, делал бросок и во время падения – болевой. Чистая победа. Я снова чемпион России, на этот раз по джиу-джитсу иригуми-го полный контакт.

После победы я стал самостоятельно разрабатывать приемы, приспосабливать самбо и дзюдо под драку. На тренировках просил ребят бить меня не жалея, связывал движения стойки и партера, снова начал бегать, снова пошел на штангу и в качалку – стал значительно увереннее в движениях. Алкоголь перестал пить вообще. Прошло три месяца. Я снова приезжаю в Саров, все еще молодой, в меру красивый и богатый. После футбола, на котором мы с Валерой играли в разных командах, говорю:

– Валер, чего ты дергаешься, пойдем в ринг, попробуй еще раз сделать то, что ты сделал.

О чудо, он делает движение – и сразу стучит по мату, орет от боли или теряет сознание от удушающего. Что бы он ни делал – результат один. Он растерян и понимает: я доминирую во всем. Люди, как и животные, чувствуют сильного. После этого Валера сник, разругался с ребятами, начал свой бизнес. Где бы я ни появлялся, он вставал и уходил. Когда я уехал, Валера немного воспрянул, но на свою беду так и не научился общаться и быть осторожным… Через полгода он исчез, а еще через полгода его и смотрящего города нашли в лесу. Убиты на стрелке.

Агония Грейси

В Америке все шло своим чередом… Мне, как помнит читатель, необходимо было доказать свою уникальность, для начала в WOW!Promotion – влиятельной организации, отбиравшей бойцов на соревнования UFC. Руководитель этой конторы, Арт Дэвид, человек очень милый и вместе с тем хитрый. Его я всегда представлял итальянским лисом в театрализованной постановке. Через некоторое время после посещения клуба Грейси я пришел к Арту Дэвиду. К моему удивлению, рядом с ним в кимоно сидел Рориан Грейси. Мы поговорили. Как и всем в Америке, я показал свою кассету с российскими боями и сказал фразу, десятки раз повторенную американскими СМИ:

– У меня удар руки – как у Тайсона, удар ноги – как у Била Суперфута Вилса, а в партере я Олег Тактаров.

Мои слова очень понравились Арту Дэвиду, и, как мне тогда казалось, по благосклонной рекомендации Рориана Грейси меня приняли на соревнования. Спустя годы Дэвид сказал мне, что Грейси был резко против моей кандидатуры. Но Дэвид уже не доверял «семье» и решил, что лучшей рекомендации, чем ругань Грейси, быть не может. Именно Грейси отговорил Дэвида приглашать на соревнования Александра Карелина и Майка Тайсона – он очень боялся сильных бойцов для своего брата, на первые турниры набирались клоуны. Впрочем, и Грейси к этому времени отступали, Рориан продал свои 25 % акций за очень круглую сумму и старался достойно вывести брата Ройса из соревнований. Грейси уходили, наступало время сильных.

Боб Мейровиц купил к этому времени все 100 % акций UFC, и Арт Дэвид дорабатывал последний чемпионат. На пятый UFC Дэвид, согласно договору, набирал бойцов последний раз, ему заплатили большие деньги, и он уехал в Лас-Вегас, где купил дом и несколько лет просто рыбачил на озере, отдыхал от мяса и крови. Соревнование полностью менялось, на свое место Арт Дэвид пригласил «великого промоутера из Техаса» Бади Албана. Уходившие в тень Грейси и Арт Дэвид были частью бойцовского мира, понимали особенности и специфику каждого спортсмена и соревнований в целом. Бади Албан был дебилом из Техаса, который не понимал ничего, никогда и ни в каких боях не участвовал и, думаю, вошел в доверие благодаря своему патологическому вранью. Он врал всем и всегда. Врал преимущественно о собственном могуществе и мудрости. Бади – это клоп, присосавшийся к прибыльному делу. Но Бади нужны были самые сильные бойцы, чтобы он мог с каждого соревнования получать проценты от выигранного боя.

С Бади мы подписали контракт на три года, 40 % призовых отходило ему. Хотя денег у меня не было вовсе, я шел на бои не с целью заработать, а лишь с желанием привлечь внимание к собственной персоне и получить green card. Указанные в контракте три года меня не пугали, ведь текст контракта не был переведен на русский, а значит, в суде я мог доказать собственную неосведомленность. Английский я постоянно учил и был прав. Я не хотел и не собирался надолго становиться бойцом и спортсменом, для меня это был пройденный этап, я ждал другого. Все мои мысли были о кино и только о кино.

Как я жил в те дни? Ходил с Сережей Ткачевым по пиццериям и ел салаты, которых на два доллара можно накупить гору. Безудержные излишества российского нувориша сменились испытаниями и постом. Резкая смена питания пошла мне на пользу, я был как борзая, и, думаю, мне сразу нужно было ехать на UFC-5 – моя техника, сила и выносливость оставались на очень высоком уровне. Но дебил Бади заявил:

– Если ты хочешь выступать, то должен повременить и ехать готовиться в Техас. Там отличные ребята, тебя обеспечат жильем, потренируешься.

Мне купили самый дешевый билет до Далласа, и в середине февраля 1995 года я улетел из Лос-Анджелеса.

Победители «Белого дракона»

К тому времени я уже был победителем боев без правил. Правда, рижских, зато первых на постсоветском пространстве и очень жестоких…

После того как я четыре раза подряд выиграл соревнования Евразии по джиу-джитсу и Иосиф Линдер отправил меня «на пенсию», неожиданно пришло приглашение в Ригу на чемпионат «Белый дракон» – первые бои без правил на территории бывшего СССР. Приглашали меня и Макса Кузина, моего нижегородского товарища. Макс – Лев по знаку зодиака, красавец, любитель эффекта и позы, его техника была значительно зрелищнее моей, и, хотя он занял на последних соревнованиях только пятое место, его запомнили. Рижские бои отличались самым буквальным пониманием формулы «без правил»: правил не было никаких, а рефери нервно прыгал по рингу, не понимая, что ему делать. Каждого второго бойца увозила карета скорой помощи.

– Я поеду на любые соревнования, хоть с чудищем о трех головах, и выиграю! Олег, мне нужен реванш! – говорит Макс.

Я репу почесал, думаю про себя: круто, наверное, с чудищем хоботистым встретиться и удушающий на три головы сделать…

– А!.. Поехали на фиг! – говорю.

Все артисты и спортсмены знают – удобнее путешествовать одному, вчетвером, восьмером и т. д. Одно купе, одна машина, два двухместных номера гостиницы… Мы и поехали: Макс Кузин, Сапуняша, нижегородский тренер по джиу-джитсу Володя и я. До Москвы ехали пьяные и веселые, я уже чувствовал себя режиссером, выбегал вперед, залезал на деревья, высовывался в окно поезда – снимал триумфальное путешествие. На Рижском вокзале я снова с камерой у билетного окошка:

– Девушка, улыбнитесь нам – перед вами будущие чемпионы первых боев без правил свободной России! – говорит Макс.

– Ребята, Латвия – суверенная страна, у вас виза и загранпаспорта есть?

Тут мы понимаем, что забыли про все формальности, а поезд отходит через два часа… Что делать? Макс скис.

– Так-так-так. Собрались, значит, едем. Все равно я за все плачу, вы в любом случае ничего не теряете. Поехали, а там будь что будет.

И уже в окошко говорю:

– Девушка, продайте нам билеты до Риги! Нас не могут не пропустить, мы же спортсмены! – и, показывая на Макса: – Это потенциальный чемпион. Уверен, он вам привезет свою победу.

Девушка подумала и решила от победы не отказываться. На границе нас, естественно, с руганью ссаживают с поезда.

– Не снимать на камеру, это государственная граница! Руки за спину! С вами будут разбираться правоохранительные органы!

– Макс, молчи, – успеваю прошептать моему герою.

Сажают нас в отстойник, в котором… висит боксерская груша! И Макс выплескивает всю свою досаду и энергию на нее. Входят погранцы, Макс с ожесточением бьет по груше и выделывает такие кульбиты, каких ни в одном кино не увидишь.

– Ребята, а вы кто такие-то? Где так научились?

Рассказываем, что едем строить бои без правил.

– Блин, вы классные ребята, давайте мы вас на следующий поезд посадим. Паспорта оставите у нас, типа, мы вас не знаем и вам не помогали, а на обратном пути заберете. Удачи вам, пацаны! Обидно будет, если вы не проедете, вы ж там всех порвете!

– Вот именно, – говорю, – обидно будет.

Обнялись с пограничниками и уехали.

В Риге бои проходили в местном цирке. Смотрю: в гримерках и раздевалках собрались какие-то монстры, лупят в стену, кирпичи лбом ломают. Чудища трехглавые!

Соревнования проходили два дня. Обычно перед боем я сосредотачиваюсь, стараюсь не отвлекаться ни на что, а тут думаю: надо посмотреть, что за бои такие. Неприятные мурашки бегали, когда я видел, как люди банально калечили друг друга. Чувство страха само по себе очень хорошее и для бойца необходимое, оно помогает собраться, помогает сделать максимум того, что ты можешь. Бои, на которые я выходил без страха, были неудачны. В Риге чувство страха-самосохранения зашкаливало, я вообще не привык бить людей, техника и выдержка – вот то, что я любил и тренировал. Смотрю, выходит мой Макс, незлобный, гуманный человек, и лупит соперника, да так, что у него все лицо синее. Его бой очень понравился зрителям, Максу преподнесли дорогие подарки. Зритель был весьма специфический: в основном рижские бандиты, сопровождавшие их дамы и всевозможные силовые структуры, включая известный рижский ОМОН, поспособствовавший вскоре нашему стремительному отъезду из суверенной страны. Криминальные авторитеты Риги Макса зауважали – его буквально носили на руках, подсовывали ему самых красивых женщин.

Рефери объявляет мой бой. Я выхожу на помост – против меня скала, голиаф. Я одеревенел. Он сразу начинает атаковать, я интуитивно отступаю, прохожу в ноги, накидываю удавку, перекидываю его и в кувырке доделываю удушающий. Парень сдался, потому что наверняка чувствовал: еще десять секунд, и у него просто отлетит голова. Бой продолжался меньше минуты.

Меня часто спрашивают: завершал ли я когда-нибудь свои болевые и удушающие приемы. Нет, никогда. В детстве мой приятель Леша Анохин попросил его придушить, и в те пятнадцать секунд, когда я тряс его за ноги и делал искусственное дыхание, я сам от ужаса едва не потерял сознание. Можно сломать случайно, но, по счастью, люди чувствуют боль, и в предельной ситуации срабатывает инстинкт самосохранения – противник сдается. К тому же мои приемы очень болезненные.

Парень, которого я победил, был любимцем рижского криминалитета, и на меня посматривали настороженно – дескать, победить-то победил, но непонятно как, значит, хитрый, а не сильный. Выхожу на второй бой. Противник – хороший боксер Артур, понимает, что если я его схвачу – исход схватки решен. Артур старался дождаться моей ошибки и нокаутировать меня, а я спокойно ходил по рингу и смотрел ему в глаза. Минут через шесть я форсирую события и перехожу на болевой. Тренер Артура благоразумно выкинул полотенце, не дав мне провести прием до конца…

Я крайне не люблю выходить на ринг со своим товарищем. Но мы с Максом попадаем в финал.

– Макс, тебя я бить не буду.

– Да и тебя в чужой земле оставлять не хочется!

– Мне для видео нужен красивый бой. Давай устроим хорошее шоу, не будем поддаваться, просто побьемся, ты покажешь красивые приемы. За победу дадут десятку американских рублей, если выиграю я – делим пополам. Пойдем выберем тебе машину. А пока пусть твои поклонники развлекут нас.

Макс милостиво согласился принять одно из приглашений рижской братвы, и нас повезли по самым дорогим ресторанам и закрытым заведениям города. Во всем колорите такие приемы не увидишь даже в кино. Я снимал, и мне не запрещали. Красивые девушки, танцующие вокруг нашего стола, музыканты-виртуозы с завязанными глазами, официанты, переодетые в милицейскую форму, стрельба под ноги танцовщицам…

– Братва, все нравится? Не хотим вас задерживать, завтра бой, и нужен отдых. После финала устроим праздник по полной.

Нас благородно отпустили, и мы отправились выбирать машину Максу, договорились на завтра за три с половиной тысячи долларов. Макс был счастлив. Мы довольные идем в гостиницу – выспаться перед боем.

– Молодые люди, ни с места, проверка паспортного режима.

Нас укладывают лицом в асфальт и, поскольку ни у кого документов нет, везут в местную каталажку. Угрозы Макса и мои уверения в бойцовской честности на рижский ОМОН не действуют. Я, оказывается, похож на главаря банды бежавших из лагеря зеков. Нам даже показали его фоторобот с петушиной шеей.

– Вы что, с ума сошли, не видите, какая у него шея! – взбесился Макс.

Мы сидим ночь и весь день, время нашего финального выступления неумолимо приближается. Наконец охранявшие нас ребята соглашаются позвонить тренеру по джиу-джитсу, которого знали все спецвойска Латвии. Я через коридор слышал, как он орал в трубку:

– Бараны, немедленно выпустить! Их вся Латвия ищет! У них бой через полчаса!

Бежим в цирк, буквально успеваем к барабанной дроби. Выйдя на арену, Макс стал разминать шею, и это, наверное, впервые не было рисовкой – мы не успели размяться. В первую же минуту боя Макс начинает делать мне болевой на ногу… Ну Макс, ведь договорились – мне нужно записать красивый бой на видео, что ты лезешь! Может, его просто зашкалило от общения с ОМОНом, но тогда я офигел от его наглости и проучил ответным болевым. Бой закончен, а я понимаю, что для моего видео такого боя недостаточно, да и люди хотят зрелища, они потратили на билет не меньше сотни долларов!

– Есть ли в зале профессиональные борцы-каратисты? Выходите – я покажу, как надо бороться. Меня жалеть не надо, а я бить не буду, продемонстрирую технику и приемы.

Тогда карате считалось самым крутым видом борьбы. Выходят два каратиста, и я провожу с ними прекрасный мастер-класс, который заканчивается удушающим приемом для одного и болевым для другого. Все, вот с таким боем не стыдно ехать в Америку. Народ ликует, нас носят на руках, и тут микрофон берет Макс.

– Сегодня рижский ОМОН избил нашего тренера, пусть те, кто считает себя настоящими мужчинами, выйдут на эту сцену, мы готовы на честный бой.

Максу аплодируют, теперь вся Литва в прямом эфире узнала, какие сволочи – ребята из ОМОНа. Естественно, едва мы вошли в гостиничный номер – звонок:

– Хотите остаться в живых – чтобы через тридцать минут вас не было в гостинице и сегодня же в городе.

Я страшно разозлился на Макса. Но уезжать из Риги мы не стали. Под вымышленными именами поселились в другой гостинице и сами устроили церемонию награждения – с латышским пародистом, с которым познакомились на улице, и девушкой, которой поручено было вручать нам призы. Потом нас еще дня четыре тусовал рижский криминал. Я почти все снимал на видео. Сейчас никого из наших покровителей уже нет в живых.

Был еще один вопрос, в решении которого помогли братки. Организатор соревнований сбежал с нашими призовыми. Меня это не особенно волновало, а у Макса рушилась мечта о машине. Организатора, конечно, нашли, и он все заплатил.

Макс возвращался на машине, а мы снова на поезде. Пограничники отдали паспорта и пообещали назвать тот полустанок, где нас ссадили, «Победители „Белого дракона“».