Текст книги "Хроники Червонной Руси"

Глава 4

Не одни Ростиславичи не спали в эту ясную лунную ночь. В шатре Ярополка при неярком свете свечей совещались, жарким шёпотом перебивая порой друг друга, трое людей.

Князь Ярополк, облачённый в пурпурный кафтан с узорочьем по рукавам, вороту и подолу, с толстой золотой цепью на шее в три ряда, больше слушал. Ближний боярин княжеский, Лазарь, кряжистый, широкобородый муж лет сорока, время от времени вытирая с чела шёлковым платом обильный пот, сидел от него по правую руку, по левую расположилась княгиня-мать. Вдовье чёрное платье по-прежнему облегало её худощавое тело. Лицо покрывал густой слой белил. Гертруда говорила хриплым грудным голосом, уста её нервно подрагивали.

– Не друзьями ушли от тебя Ростиславичи. Не успокоятся они, сын, поверь мне. Ковы4545
  Ковы – коварные замыслы.


[Закрыть], козни строить начнут против тебя. Не знает никто, как и князь Всеволод себя поведёт. Коварен твой стрый. Мне ли не известны его лукавства! Возьмёт да и отдаст Рюрику с Володарем Перемышль или какую другую из твоих волостей.

– Что же мне делать? Что предлагаешь, матушка? – Серые глаза Ярополка беспокойно забегали.

– Взять их надобно всех троих – да под стражу крепкую! В поруб4646
  Поруб – тюрьма; яма со срубом, куда сажали провинившихся.


[Закрыть] сунуть, пусть сидят! – выпалила злобно Гертруда.

Она давно уже не шептала, говорила громко, и боярин Лазарь стал опасливо озираться по сторонам – не услыхал бы кто невзначай их толковню.

– За них могут заступиться их родичи в уграх и в Хорватии. Как бы не началась война, – озабоченно пробормотал он.

– Ха! – презрительным смешком оборвала Лазаря Гертруда. – Да кому они нужны, изгои! Родная мать, и та их, малых, бросила! Хорваты далеко, а у угорского короля свои заботы. У него война с германским императором, до Ростиславичей ли ему?!

– А что, княгиня, ты права, – поддержал её наконец Лазарь.

– Что же вы хотите?.. Чтобы я… Сперва в гости их, а потом… Нет, мать… Обманом, лукавством… – Ярополк испуганно затряс светлорусой головой.

– Сын! – гневно вздёрнула вверх голову Гертруда. – Не здесь и не сейчас хватать их надо. Во Владимир возвращаться станем – тогда. И не мешкай. Сердце моё чует – будет иначе нам от Ростиславичей лихо! Вороги они тебе и твоим чадам! И запомни: никого нет на свете хуже безудельных родичей! Нож в спину – вот их оружие!

– Как поедем с ловов, – продолжила она, заметив, что сын в конце концов убеждён, сломлен и готов последовать её совету, – вели Радко с Воикином повязать всех троих. В возок швырнут, охрану учинят, а оттуда прямо и в поруб. Нечего с ворогами нянькаться!

– Хорошо, мать, – после недолгого молчания хмуро вымолвил Ярополк. – А в чём их вина? Что я скажу тому же Радко?

– Что козни они строят, скажи. Что стол владимирский у тебя отнять хотят. Что и среди бояр, и среди простого люда смуту сеют.

– Ну, дак ведь не было вроде сего, – Ярополк развёл руками.

– Вроде! – недовольно хмыкнув, передразнила его Гертруда. – Если потребуется, найдём видоков4747
  Видок (др.-рус.) – свидетель.


[Закрыть]. Что надо, скажут. Да токмо князю, сын, не пристало пред кем бы то ни было оправдываться. Гордость иметь надо! – заключила она, подавляя наконец в душе сына всякие сомнения.

Разговор был окончен. Боярин Лазарь первым вышел из шатра. У порога стояли оборуженные копьями верные княжеские гридни. Но ни они, ни бдительный Лазарь, ни Гертруда, решительным движением отодвинувшая войлочную занавесь, не заметили, как метнулась от шатра и утонула во мраке ночи чья-то тень.

Глава 5

Лагерь ещё спал, когда к веже Ростиславичей подкрался некий человек в лёгком дорожном вотоле и сунул в руки усталого Володаря берестяную грамотку.

– От королевича Коломана и королевы Свентославы, – шепнул он, тотчас скрывшись в густых зарослях кустарника.

«Ярополк и Гертруда хотят вас схватить. Немедленно бегите. Укройтесь в Унгваре4848
  Унгвар – ныне Ужгород, город в Закарпатье. В описываемые времена принадлежал Венгрии.


[Закрыть]. Желающая вам добра королева чехов и моравов Свентослава. Брат ваш Коломан Арпад, сын Гезы», – значилось на кусочке бересты.

Взволнованный Володарь дал прочесть грамоту братьям.

– Очень похоже на правду, – заметил Рюрик.

– Почерк Коломана, – узнал Володарь аккуратную вязь двухродного братца.

– Да не лукавит ли он? – засомневался Василько. – Не думаю, что на этакое коварство Ярополк способен.

– Он, быть может, и нет, а Гертруда, конечно, способна! – Володарь ещё раз со вниманием прочёл грамоту и бросил её гореть в чадящий дымом костёр.

– А может, то враки всё и в Унгваре полон нас ждёт? Коломан-то ить, верно, столь же коварен, яко и Гертруда, – продолжал сомневаться младший Ростиславич.

– Это так. Но сейчас Коломану какая выгода избавиться от нас? Угры враждуют с немцами, а Ярополк – друг немцев, – возразил ему Рюрик.

– Тут ты не совсем прав, Рюриче. Ярополк, он скорее – друг римского папы, но не императора Генриха. – Не согласился со старшим братом Володарь. – Потому и чешская тётка подписалась в сей грамотице. Её супруг – вассал императора, воевал на его стороне. Ясно другое: и Коломану, и чехам не нужен сильный сосед на Волыни, который мог бы вмешаться в их дела. Король угров Ласло4949
  Ласло (Владислав) – король Венгрии в 1077—1095 годах, дядя Коломана.


[Закрыть], я слышал, пожаловал Коломану во владение Нитранское княжество. Это земля словаков, совсем недалеко от Перемышля.

– Иными словами, ты предлагаешь нам бежать? – Рюрик вопросительно уставился на Володаря.

– А что мы теряем? Ярополк всё равно не собирается наделять нас городами. Вот мы обиделись на него и решили отъехать. Сей же час, немедля! Почему нет? – Володарь пожал плечами. – В Унгвар пока не поедем, затворимся в Перемышле, там много верных нам людей. А как быть дальше, после помыслим.

…Трое всадников, наскоро оседлав ретивых скакунов, скрылись в предрассветной мгле в близлежащей к стану дубраве. Час спустя за ними была послана погоня, но уже и пыль улеглась на шляхе от копыт скачущих резвым галопом коней. Братья поспешили укрыться за стенами неприступного Перемышля.

…Гертруда, задыхаясь от злости, терялась в догадках. Кто же, какой переветник мог предупредить её врагов? Подозрения её пали на боярина Лазаря, но того не дал в обиду Ярополк, назвав «верным человеком».

Яростно кусала княгиня-мать уста, стискивала в кулаки руки, ругалась, поминала чёрта, сыпала проклятия – всё было тщетно.

За шумом и суетой в лагере она не заметила, как молодой угорский королевич Коломан лукаво подмигнул своим единственным видевшим глазом чешской королеве Свентославе, и та ответила ему тем же, прикрывая ладонью рот, чтобы не рассмеяться.

Глава 6

– Ты же проведчик, Радко! Не впервой распутывать тебе паутины ков и кознодейств разноличных! – Ярополк торопливо вышагивал по горнице владимирских хором. – Сыщи, кто упредил гадов сих, Ростиславичей! Почто столь скоро улизнули они из моих рук?! Кто ворог мой?! Из бояр, из иноземцев?! Может, подслушал кто нас ночью в шатре, совещались когда, да передал?!

Широкоплечий, статный богатырь Фёдор Радко исподлобья взирал на размахивающего руками князя, с едва заметным неодобрением переводил взгляд на восседавшую на скамье княгиню Гертруду, крутил перстом вислый рыжеватый ус. Дождавшись, когда Ярополк замолчит, сказал веско:

– В обчем, попробую разузнать. Хотя и трудное вельми сие дело.

Облачённый в лёгкий полукафтан с бахромой по подолу, в расширенных у колен шароварах и высоких угорских кавалерийских сапогах, широколицый, с коротко остриженной бородой, светлоглазый волынянин, дружинник Радко внушительным видом своим всякий раз вселял в Ярополка уверенность. Побольше бы таких, как он, иметь в дружине! С такими и сам чёрт не страшен!

Едва только, поклонившись князю, Радко отправился выполнять поручение, как молчащая доселе Гертруда с сомнением хрипло спросила сына:

– Думаешь, сведает?

– А как же! Этот – сведает!

– Жаль, ускользнули от нас вороги! Топерича жди лиха! – вздохнула вдовая княгиня, глянув в слюдяное оконце.

За крепостной стеной вдали зеленел лес, полуденное солнце нещадно палило, в горнице было душно и жарко.

Оставив сына, Гертруда вышла на гульбище5050
  Гульбище – открытая галерея с колоннами в древнерусских княжеских дворцах.


[Закрыть]. Свежий ветерок приятно дунул в лицо. Слабо улыбнулась княгиня-мать, заметив у столпа играющих внучат – Ярослава с Вячеславом. Будущая надежда Волынской земли! И тотчас тревожно забилось сердце. Володарь с Рюриком – вороги! Сих маленьких чад супротивники злые! От их козней предательских готова была Гертруда, как птица птенцов укрывает крылами, упрятать, оберечь своих внуков.

Пока же она играла с ними, брала на руки, сажала себе на колени, целовала обоих чад. Стало на душе легче, но тревога всё же не улеглась, не прошла. Где-то в глубине души сидела неприятная мысль – вороги не успокоятся. Рати грядут…

…Фёдор Радко первым делом заглянул в гридницу5151
  Гридница (гридня) – помещение в княжеских хоромах, где жили гридни.


[Закрыть] и расспросил нёсших в ту ночь охрану княжеского шатра воинов, не заметили ли они чего подозрительного.

– Да вроде ничего не было. Тихо было, – задумчиво почесал кудлатую голову долговязый Воикин. – Хотя… Погоди-ка! Княгинину косулю мы на костре жарили, потом кабана заколотого. То уже после смены гридней было. Подсел к нам угорец один… Как же его…

– Жольт! – вспомнил молодой торчин Улан. – Ещё вином нас угощал… Вроде и выпил немного, а голова кружилась сильно, и в сон клонило, когда в дозоре стоял.

– Вот как! Угорец… Он тебе, Воикин, подозрительным не показался ли? Может, говорил что? – продолжал допытываться Радко.

– Да вроде нет. Пил с нами вместях. Говорил, что земли наши – соседние, что русских он любит, а вот немцев недолюбливает. Какой-то замок его в уграх разору они предали, – рассказывал, припоминая ночную толковню у костра, Воикин.

– А потом куда он делся?

– Да ушёл. Сказал, что королевичи и мать их ждут его к себе. Служба, мол, как и у нас.

– А ты б, Воикин, узнать сего угорца смог ли?

Долговязый дружинник пожал плечами.

– Я его признаю, – заявил уверенно Улан.

– Потом вот ещё что… Когда стража сменилась, совещались князь со княгиней Гертрудой и боярином Лазарем в шатре… Уже разошлись когда они, тогда Жольт и приходил. А опосля… сам Коломан к нашему костру приполз, – стал рассказывать проводивший ту ночь у другого костра отрок Дмитрий. – У нас у всех уже глаза слипались, спать охота была, а ему, вишь, мяса кабаньего отведать захотелось. Ну, угостили мы его печёнкой с луком. Сидел, нахваливал… А потом, невзначай будто, и вопросил: чего енто князь ваш Ярополк не спит в час столь поздний? Али дела какие важные проворит? Ничего мы ему не ответили, смолчали. Ну, он вроде как о том более и не баил. Всякую чепуху болтал… Псалмы чёл, на небо глядел одним оком, звёзды считал… Урод, он урод и есь! Потом мёд пил, говорил, невеста, мол, к ему едет, нурманка какая-то, откуда-то чуть не с Сицилии, с моря Средиземного. Вот и хочет он последними деньками свободной жизни насладиться, вина доброго попить да на небеса чистые глянуть. Да красой жёнок русских полюбоваться. Вздыхал, хвалил княгиню Ирину.

– Ну, а после… – Радко нахмурился. – Как ушёл он и когда?

Дмитрий с виноватым видом опустил голову.

– Не углядели мы, Фёдор… Сон нас сморил. Да ещё Коломан ентот… Пел сладко в уши всякое… Долго он у костра сидел…

– Эх, вы! Сторожа! – Радко презрительно сплюнул. – Упились медов – и ворогов козни проглядели! Эй ты! – окликнул он Улана. – В обчем, тако. Пойдём-ка в палаты, где угры остановились. Узришь Жольта сего, скажешь тотчас.

Вдвоём они поднялись на верхнее жило, пропетляли по винтовым лестницам и переходам, зашли в гридню, где размещалась свита королевичей.

– Побудь тут покуда. А я с Коломаном и матерью еговой пообщаюсь, – молвил Радко, снимая портупею с мечом и отдавая её одному из стражей. – Сопроводи! – велел он угру на его языке.

…В палатах королевичей стоял терпкий запах ладана. Коломан, в наброшенном на узкие плечи жупане5252
  Жупан – теплая верхняя одежда, то же, что зипун.


[Закрыть] тонкого сукна, маленький, горбатый – в чём душа держится – утопал в мягком кресле, вытянув ноги к печи, в которой весело потрескивали дрова. Несмотря на жару, он мёрз. Тёмные прямые волосы неровно ниспадали королевичу на лоб, чёрный глаз светился лукавинкой, сухие жёлтые руки перебирали цветастые чётки.

– Ты хотел меня видеть? – С наигранным удивлением Коломан повернул к Фёдору своё немного скуластое, смуглое лицо с небольшим прямым носом и тонкими губами под узкой ленточкой усов. – Я слушаю тебя.

Мать Коломана, Софья, дочь Изяслава Полоцкого, весьма пожилая полная женщина с округлым лицом, рябая и курносая, облачённая в голубое парчовое платье, находилась здесь же, возле сына.

«Вовсе не похож на мать», – подумал Радко, глядя на грубоватые черты лица вдовой королевы угров.

– Пришёл вопросить тебя, сын короля Гезы. Ведом ли тебе некий Жольт? Он слуга твой, мечник5353
  Мечник – вооружённый мечом воин, а также должность в некоторых средневековых государствах.


[Закрыть]. Ночью после охоты он приходил к княжескому шатру и пил вино с нашими дружинниками.

– Жольт? – переспросил Коломан. – Человека с таким именем нет в моей свите. Я бы запомнил. Княжеское имя. Его носил один из моих предков. У меня есть Стефаны, Бенедикты, Дьюлы. Есть даже один Людовикус. Но Жольта я не знаю.

– И я не ведаю такого слугу, – подтвердила Изяславна.

– Вы, должно быть, слышали о том, что трое братьев Ростиславичей пренебрегли гостеприимством князя Ярополка. Вчера на рассвете они бежали из стана.

– Кирие элейсон!5454
  Кирие элейсон! (греч.) – Господи, помилуй!


[Закрыть] Полагаю, не стоит придавать большого значения этому рядовому событию. Ну, убежали, и что? – Коломан передёрнул плечами. – Из-за чего вы все всполошились? Да мало ли какие могут быть дела у этих людей? Может, их пригласил на службу какой-нибудь владетель? Ведь они не обременены уделами, землями, они – люди свободные. Или не так?

– Братья скрылись подозрительно быстро, – заметил Фёдор Радко. – Не вложил ли им в уши какой-нибудь недоброжелатель неверные слова? Может быть, кто-то хочет рассорить Ростиславичей с князем Ярополком?

– И кто, по-твоему, это мог бы быть? – спросил, презрительно усмехаясь, королевич.

– Мыслю, такие люди могли сыскаться и в твоей свите.

– На чём основаны твои обвинения, дружинник Радко?! – Теперь Коломан уже не усмехался, гневом зажёгся его глаз. – Только на том, что вашим полупьяным гридням мерещится в ночи невесть что?! Лидерц5555
  Лидерц – в венгерской мифологии вредоносное существо, злой дух.


[Закрыть], или Вашорру-баба5656
  Вашорру-баба – в венгерской мифологии злая ведьма, аналог русской Бабы-яги.


[Закрыть]! Могу сказать, что и я сам прошлой ночью какое-то время провёл с вашими людьми. Они угощали меня кабаньей печёнкой.

– Никто не обвиняет тебя ни в чём, светлый королевич! Упаси Господь! – поспешил успокоить Коломана дружинник. – Просто моего князя не покидает мысль о том, что кто-то хочет стравить его с братьями Ростиславичами.

– Кирие элейсон! Он что, болен, твой Ярополк?! – огрызнулся Коломан. – Сдаётся мне, что он попал под злые чары своей матери, Гертруды! Слушается её во всём. А у вдовой княгини слишком больное воображение!

– Нравная и жестокая она жёнка! – брезгливо наморщив свой короткий курносый нос, добавила Софья Изяславна. – По её веленью в Киеве во время смуты умертвили семьдесят человек! И ещё многих невинных ослепили!

– Ступай и скажи своему князю, Радко: пускай не мешает он нас в свои дела. Пускай сам разбирается со своей братией! – властно изрёк Коломан.

Радко, откланявшись, вышел. Он был почти уверен, что без угров взволновавшее волынский двор событие не обошлось. Дружинник воротился в гридницу и глазами поманил к себе Улана. Снова шли они по долгим переходам дворца. Уже во дворе Радко вполголоса спросил:

– Ну что? Узнал Жольта?

– Как же. Сидит тамо, с иными вместях.

– Тогда бери троих отроков в помощь. Выманите его из гридни, скажите, что хотите угостить вином, схватите и притащите в поруб. Понял?

– Понял, Фёдор. – Улан не мешкая убежал исполнять поручение.

…Едва Радко покинул палату, в которой говорил с Коломаном, королевич резко вскочил с кресла.

– Мать, нам надо спешить. Ты видела, он обо всём догадывается. Чёрт нас дёрнул вступиться за Ростиславичей! Всё княгиня Кунигунда-Ирина! Явилась тайно среди ночи, в одежде монахини, просила, умоляла! – Коломан вздохнул. – Красива, как русалка, как вила лесная! Ей я не смог отказать! Попал под её чары! Кирие элейсон! Грехи тяжкие! Одного не пойму: зачем она так усердно хлопочет о Ростиславичах? Послал к шатру Ярополка Жольта, потом сам ходил к волынским вежам, расспрашивал гридней и отроков. Понял, что в самом деле готовят злое дело Ярополк и Гертруда… Да, матушка, упреди королеву Свентославу! Это она меня убедила черкнуть ту проклятую грамоту! Думаю, что у неё тоже побывала Кунигунда-Ирина! А я пойду, скажу Альме. Бросал бы свои охотничьи забавы! Не время им предаваться! Влезать в русские свары – последнее дело, матушка! Сама об этом хорошо знаешь. Сегодня же выезжаем в Нитру! Кирие элейсон! Грехи тяжкие!

Вдовая королева согласно кивнула головой. Поправив ладонью выбившиеся из-под цветастого повойника со сказочными жар-птицами седые волосы, шурша парчой, спустилась она в гридню и стала отдавать короткие властные распоряжения:

– Готовьте возки, седлайте коней! Довольно, нагостевались! Пора и честь знать!..

В сумерках Радко постучался в камору для тайных свещаний, расположенную в одной из теремных башен княжеского дворца.

Ждали его там Ярополк, Гертруда и боярин Лазарь.

– Ну?! Что?! – нетерпеливо потребовала ответа княгиня-мать.

– Вызнал я. Упредили Ростиславичей Коломан и королева Свентослава. Споймали мы угорца, кой возле шатра вашего нощью отирался. Всё на дыбе выложил, подлец! Баит, Коломан его подслушивать посылал. Сведал откуда-то горбун о толковне вашей! Вот токмо откуда, сей Жольт не говорит. Думаю, не ведает.

– Всюду вороги! Сын! – обратилась Гертруда к Ярополку. – Вели задержать угров и чехов! Пускай ответ за свои делишки держат! В поруб швырни подлеца-горбуна и гадкую кознодейку Свентославу!

– По-твоему, я вовсе дурак, что ли?! – неожиданно заорал на неё Ярополк. – Не стану я из-за Ростиславичей со всеми соседями враждовать! Им-то токмо того и нать!

– Воистину, – гладя окладистую бороду, согласился с князем боярин Лазарь.

Гертруда, презрительно хмыкнув, на сей раз промолчала. Понимала она, что зашла слишком далеко. В ту же ночь втроём они составили грамоту и отослали гонца в Перемышль к Ростиславичам.

В грамоте сей, украшенной вислой свинцовой печатью, содержались горячие заверения Ярополка в дружбе и любви к своим двухродным племянникам. Но о наделении волостями безземельных родичей не было написано ни слова.

Глава 7

К югу от обведённого буковыми стенами и городнями5757
  Городня – сруб, наполненный землёй, часть городских укреплений.


[Закрыть] Перемышля простирались густо поросшие лесом увалы5858
  Увал – пологий вытянутый в длину холм.


[Закрыть] Карпат. Среброструйный Сан, петляя и извиваясь, словно змей, выделывая крутые повороты, подступал к городу с другой, полуночной, стороны. И шли дороги, пути торговые. Один из них вёл через земли угров и чехов в Прагу и дальше в немецкий Регенсбург. Другой шлях тянулся в Киев, третий – на Волынь, четвёртый – в небольшой городок Галич, залегающий на высоком, правом, берегу Днестра. Соль – вот главное богатство Перемышля. Соль возили тороватые5959
  Тороватый – здесь: расторопный, ловкий, проворный.


[Закрыть] купцы, почитай, по всей Руси. Да и земли вокруг Перемышля плодородные, рольи6060
  Ролья – пашня.


[Закрыть] здесь были знатные, урожаи собирали добрые – пшеницы, проса, ячменя, ржи. На Волыни, окрест Владимира и Луцка, о таких и не мечтали. В каждом дворе в городе, почитай, корова имелась, в хлеву откормленный хряк. Мазанки простого люда, густо облепившие прибрежные холмы, украшены весёлой росписью, чисты и просторны. Зажиточно жили перемышляне, лучше, нежели в соседних Волыни, Польше или в уграх.

На берегу Сана – обширные соляные склады, по соседству шумел многолюдный торг, на мосту, переброшенному через реку, во всякое время дня теснились обозы с товарами.

Тиуны6161
  Тиун – сборщик дани.


[Закрыть] и вирники6262
  Вирник – собирал виру, штраф по приговору княжеского суда.


[Закрыть] Ярополковы трудились здесь вовсю. Жаждал прибрать к рукам богатство Перемышльской земли молодой волынский владетель. Спрашивал со своих слуг строго за недостачу даней и вир, но и на лихоимства частые закрывал глаза. А меж тем люд градской, привыкший к более вольной жизни, потихоньку роптал.

Среди купцов и бояр Перемышля зрело недовольство властью Ярополка. Тут как раз и примчались в город обиженные старшим князем трое братьев Ростиславичей. Первым делом поскакали верные братьям люди по сёлам и городкам окрестным, набирали ратников в молодшую дружину. Да только всё одно невелика была у князей-изгоев рать, не хватало им звонкого серебра, чтоб платить за службу и содержать достаточное число умелых воинов. Приходилось вздыхать да думать, куда бы податься. Или наняться на службу к ромеям, сторожить императорские покои в Константинополе6363
  Константинополь (Царьград) – столица Византийской империи, ныне – г. Стамбул в Турции.


[Закрыть]? Или отъехать к матери в Хорватию? Или к какому князю пристать?

Сиживали за столом в горнице терема, думали, гадали, как быть. Грамоте Ярополка не верили, ехать в Киев ко Всеволоду тоже не спешили – опасались дядькиного гнева.

– Может, правильно Коломан нам писал? В Унгвар нам путь держать? – сомневался Володарь.

– Ты уж, братец, вовсе, яко угр, стал. Не Унгвар, но Ужгород – тако сей градец исстари кличут, – с грустным вздохом заметил Василько.

– Да тут не токмо угром – волком станешь, без волости сиживая! – недовольно ворчал Рюрик.

– Надобно нам с боярином Вышатою потолковать. Другом, товарищем ратным отцу нашему он был, – предложил Василько.

Теперь уже очередь грустно вздыхать пришла Володарю.

– Что, озёра синие Аннушки, свет Вышатичны, покоя не дают? Может, ты и прав, да только чем нам Вышата поможет? Тем паче ехать обратно на Волынь, в Ярополковы лапы, в пасть волчью – нет, пускай другие охотники туда суются!

Так ни к чему покуда не могли прийти братья. Не знали они, как им теперь поступать, что делать. Володарь собирался уже было ехать в Ужгород, в угры, Василько думал о службе в Царьграде, Рюрик вообще никуда уезжать не хотел.

Сидели они, смотрели друг на дружку, спорили, кусали уста.

…Однажды хмурым вечером постучались в ворота Перемышля несколько закутанных в мятелии6464
  Мятелия – длинный плащ или мантия.


[Закрыть] всадников. Стояла поздняя осень, последний палый лист, прибитый холодными каплями дождя, догнивал на сырой земле. Сан вышел из берегов, бурлил, клокотал, грозя порушить мост. В столь унылую пору пустели оживлённые шляхи. Потому и таким нежданным был приезд неведомых гостей.

В горнице терема один из прибывших стянул с головы шелом с прилбицей6565
  Прилбица – подшлемник из меха или кожи.


[Закрыть] волчьего меха, пригладил взъерошенные волосы, попросил испить кваску.

– Ты, что ли, Давид?! Здорово, княже! – узнал вдруг Рюрик такого же, как и они, безземельного, князя-изгоя Давида Игоревича.

– Он самый, братцы! – рассмеялся Давид. – Вот, прибыл к вам. Такое дело! Человека одного привёз.

Он расстегнул алый плащ-корзно6666
  Корзно – княжеский плащ, богато украшенный.


[Закрыть], подбитый изнутри мехом, стал стягивать через голову кольчугу. Сняв, передал её челядину, расположился по-хозяйски на лавке посреди горницы, знаком подозвал высокого худощавого молодого человека лет двадцати со смуглым лицом, облачённого в долгую суконную хламиду. Густые чёрные волосы незнакомца перехватывала золотистая лента. Несмотря на невеликие лета, он уже успел отрастить довольно долгую окладистую курчавую бороду.

Остальные спутники Давида, повинуясь жесту княжеской руки, вышли из горницы.

– Ну, Халдей, сказывай, не боись! Такое дело! Пред тобой братья Рюрик, Володарь и Василько! Сыновья князя Ростислава. Того, которого отравил в Тмутаракани коварный греческий катепан6767
  Катепан – в Византии правитель области (катепаната).


[Закрыть]!

Володарь недовольно нахмурился. Чего это вдруг Давид напоминает им о старой горестной истории? В прошлое лето безудельный родич тоже гостил в Перемышле, засматривался на их сестру Елену, ходил осторожно вокруг да около, вёл неторопливые, но настойчивые разговоры о том, что не мешало бы им породниться, стать друг дружке ещё ближе. Тогда Рюрик с братьями ответили Игоревичу так: сами мы без волостей, яко и ты. Вот получим уделы – и будем о сестре с тобой толковать.

Ко всему прочему сама юная Елена, а стукнуло ей в ту пору всего-то пятнадцать годков, и думать не хотела о браке с Давидом.

– Хитрый он. Не поймёшь, где правду глаголет, где лукавит, – говорила юная девица братьям.

Сейчас Елена живёт у матери, в городе Сплите, и мать, по слухам, ищет ей доброго жениха.

Уехал в прошлое лето Игоревич из Перемышля ни с чем, а теперь вот снова заявился, подмигивает лукаво, видно, имеет что сказать.

…Тем временем незнакомец отвесил братьям низкий земной поклон, после чего по велению Давида расположился на лавке и заговорил мягким, завораживающим голосом:

– Моё имя Халдей, так зовут меня на Руси. Я прибыл к вам, о светлые князья, из солнечного города Таматархи. Меня послала иудейская хазарская6868
  Хазары – кочевой тюркоязычный народ, появился на равнинах Восточной Европы в IV веке. В середине VII века хазары образовали на Волге и Северном Кавказе государство – Хазарский каганат. Около 800 года каган Обадия принял иудаизм, ставший государственной религией каганата. В IX—X веках Хазарский каганат подчинил себе ряд земель Киевской Руси. Столицей каганата был город Итиль на Нижней Волге. Около 965 года Хазарский каганат был разгромлен войсками киевского князя Святослава. Остатки хазар селились в Крыму и на Северном Кавказе. Впоследствии хазары смешались с другими народами Причерноморья и Предкавказья.


[Закрыть] община.

Рюрик и Володарь опасливо переглянулись.

– Какое же тебе до нас дело, Халдей? Чем мы, князья-изгои, полезны хазарам Тмутаракани? – спросил Володарь.

– В прошлом году, о достопочтимые князья, Господь избавил нас от опасного врага – князя Олега. Он сильно притеснял хазарскую общину города, имея дружбу с дикими горцами – касогами6969
  Касоги – народность на Северном Кавказе, предки современных адыгейцев.


[Закрыть] и аланами7070
  Аланы, или ясы – ираноязычный народ, предки совр. осетин.


[Закрыть]. И с половцами7171
  Половцы (западноевропейское название – куманы, самоназвание – кипчаки) – союз тюркоязычных племён, занявших в середине XI века причерноморские степи. Совершали набеги на русские земли, участвовали в междоусобных войнах русских князей.


[Закрыть] он тоже дружил. Душил налогами, мешал торговле. Места наши в городском совете заняли коварные греки и хитрые армяне. Мы оказали важную услугу киевскому князю Всеволоду…

– Схватили и выдали Олега ромеям! – воскликнул Василько. – Вельми коварное дело сотворили вы!

Халдей досадливо поморщился, немного покоробленный прямотой младшего Ростиславича. Впрочем, спустя мгновения лицо его приняло прежнее печальное выражение, и он продолжил тем же сладким голосом:

– На место Олега князь Всеволод прислал в Таматарху не князя даже – боярина Ратибора. И продолжил он творить прежние притеснения… Мешает торговле… Душит налогами ремесленников… Запрещает продажу рабов на невольничьи рынки… Меня послали на Русь просить кого-нибудь из вас, о добрые и справедливые князья, на княжение в славный наш город. Хазарская община даст вам немало серебра для найма хороших воинов. Хазары помнят, как добр и справедлив был к ним ваш покойный отец.

Халдей скромно потупил взор, ожидая ответа.

В разговор вмешался Давид Игоревич.

– Такое дело! Вначале Халдей ко мне явился. Я бы с готовностью принял его предложение, но… – Он развёл руками. – Туровская земля, в которой я обретаюсь, бедна людьми. Мне одному не возмочь… Такое дело… Помочники надобны… Такое дело.

– Мы должны подумать! – едва ли не хором ответили ему двое старших братьев.

– Дай время. Всё не столь просто, – добавил уже один Володарь.

…Гостей Ростиславичи отправили отдыхать после долгой, утомительной дороги, сами же весь вечер провели в горнице.

– В Тмутаракани погиб наш отец, помните о том, – сомневался Рюрик. – Опасно там. Меж греков, иудеев хазарских, касогов. Все они – вороги. Наших, славян, живёт там немного.

– Однако наш отец всё же уехал туда. Он был чуть постарше нас и он был неглуп. Что подвигло его бросить, почитай, во Владимире нашу мать и нас малых? Верно, мечтал о дедовских подвигах. Или о богатстве? – рассуждал Володарь. – Не проникнуть нам в строй его мыслей.

– Бают, гречанкой одной он увлёкся. Красавица была, – вставил Василько.

– Была… И есть… Кажется, её имя – Таисия. До сих пор живёт в Тмутаракани. – Володарь усмехнулся. – Хотел бы я на неё поглядеть. Что за жёнка?

– Отвлеклись мы, братья! – строго одёрнул его Рюрик. – Не прелести греческих блудниц обсуждаем тут! Опасное дело Давид с Халдеем нам предложили. В иной час отверг бы его сразу! Но ныне… Уделов у нас нет… Ярополк едва в поруб нас гнить не бросил! Сребра нет, чтоб ратников нанять и супротив него воевать. Что остаётся?

– Вызвать гнев дядьки Всеволода? Ратибор – его боярин. – Володарь с сомнением качнул головой. – Не стало б хуже нам… От Ярополка ещё можно отбиться, но с князем Киевским иметь вражду совсем нет охоты.

– А он дал нам волости?! – неожиданно зло выпалил, скрипнув зубами, Рюрик. – Ни села! Вот и приходится самим столы добывать!

– Оно так. Надежду имею, если помогут хазары сребром, сыщем добрых ратников. Сильная дружина – сильный князь. Так всегда было и будет на Руси. К тому же князь Всеволод погряз в которах7272
  Котора (др.-рус.) – распря, раздор.


[Закрыть] с полоцким Всеславом и с вятичами7373
  Вятичи – славянское племя, жило по берегам Оки.


[Закрыть], не до Тмутаракани ему ныне, – продолжал рассуждать Володарь. – И потом, Тмутаракань далеко от Киева. Как говорится: тянуться – рук не хватит.

– На то, верно, и надеются Игоревич с Халдеем, – добавил Василько.

– Вот что, братия, – заключил, встав с лавки и стукнув ладонями по столу, Рюрик. – Думаю, так содеем. Всем нам в Тмутаракани делать нечего. Один из нас туда пойдёт, с Давидом вместях. Полагаю, ты, Володарь, иди. Разума у тя поболее, чем у нас с Васильком. Мы же в Угры покуда отъедем. Станем потихоньку ратников набирать, чтоб отнять у Ярополка волости. У дядьки, короля Ласло, у матушки нашей Ланки сребра попросим.

– Надо бы испросить совета у боярина Вышаты. Был он с отцом нашим в Тмутаракани, – ворвался в речь Рюрика Василько. – Он бы нам помог.

– Не время, Василько, – вздохнул Володарь. – Опасно и нам соваться во Владимир, и ему нельзя в Перемышле появляться. Всюду ищейки Ярополковы снуют. Содеем, как Рюрик говорит. Поеду я в Тмутаракань с Давидом. А как и что дальше, поглядим.

– Токмо сторожко ты тамо будь, брате. Вон отец-то наш… – Василько не договорил. Слёзы стояли в его светлых голубых глазах.

Прослезился и Володарь, заключив младшего брата в крепкие объятия.

…Утром Ростиславичи объявили о своём решении Давиду с Халдеем.

– Такое дело! Думаю, за зиму соберём на хазарское серебро дружины. И ладьи в Малом Галиче7474
  Малый Галич – город в нижнем течении Дуная, ныне – Галац в Румынии.


[Закрыть] строить почнём, якобы для торгу. В апреле, как снег стает, пойдём водою в Тмутаракань, – предложил Игоревич.

Братья согласно закивали головами.

По городам Червенщины поскакали верные Ростиславичам тайные гонцы – набирать желающих в войско.