Текст книги "Гром и молния"

Часть I
Курская дуга

Глава 1

…Высота – три, скорость – пятьсот десять, солнце слева-сзади… Лететь еще минут двадцать. Последний перегон. На новом месте базирования нас ждут отбывшие туда еще два дня назад технари и прочая обслуга, офицеры штаба. Транспорт, снабжение, охрана – забота воздушной армии, они уже извещены и тоже ждут. С радостью или с опаской – не знаю и знать не хочу.

Для нас главное – выполнить свою задачу. Выполнить и уцелеть. Итог войсковых испытаний должен быть один – «блестящий успех». И только так. Понимаю – это не очень скромно, но не за себя радею. Я в новом истребителе уверен абсолютно. Я знаю, что и конструкторы, и рабочие ОКБ сделали все возможное, чтобы дать нашим пилотам надежное, мощное оружие. Оружие второго, победного периода Великой войны. Летчики авиагруппы «Молния» готовы доказать всем, что истребитель «Як-3» по праву называется «истребитель истребителей». Да, мы все готовы…

…Солнце греет плечи и голову в шлемофоне, гул мотора как бы и не слышен – привычен, однако ощущается как что-то вечно присутствующее, успокаивающе-убаюкивающее. В сон клонит… Однако стоит чуть измениться звуку его работы, и сразу будто морозный стержень в задницу: что случилось? Горим? Падаем? Спокойно – все нормально. Летим дальше – на войну летим… Взглянул назад и вниз – строй истребителей четко идет за машиной подполковника Степанова. Мы с Васей привычно занимаем позицию выше и со стороны солнца…

Я вспомнил учебные бои, проведенные накануне вылета на фронт. Сам я не принимал в них участия. Нельзя – не совсем чистый эксперимент будет. Поставил самых молодых бойцов – своего Васю и лейтенанта Свиридова с Ленинградского фронта. У них был самый малый налет из всех пилотов авиагруппы и меньше всех сбитых – по четыре самолета противника на нос. Но воздушные бои с опытными летчиками из учебного центра они провели чрезвычайно удачно. Можно сказать – напористо, агрессивно, с огоньком и выдумкой!

Сначала против «Як-3» был выставлен новый истребитель Лавочкина «Ла-5ФН» – с форсированным мотором с непосредственным впрыском бензина в цилиндры. Хорошая, мощная машина, скоростная и маневренная, с серьезным вооружением. Немного тяжеловата, на мой взгляд, но это дело вкуса, как говорится. Я знаю, многие летчики были влюблены в «лавочку». Действительно – замечательный истребитель, но – не мой! Я своему «третьяку» не изменю. В нем заложены особые боевые качества, и учебные бои это доказали совершенно очевидно.

Хотя «лавочками» управляли очень опытные летчики, наша молодежь в конце концов перекрутила ветеранов. Новый мотор ВК-107 дал «Яку» такую свободу и мощь, что он сравнительно легко догонял «лавочку» на любом маневре и уверенно занимал положение для стрельбы, успешно проходя каскад фигур высшего пилотажа, с помощью которого летчики Центра пытались сбросить молодых с хвоста.

Правда, следует упомянуть одну особенность нового мотора. Двигатель был особо строг по тепловому режиму. Летчику следовало очень внимательно следить за оборотами, чтобы не перегреть мотор. В одной из схваток так и получилось. Более опытный пилот «лавочки» загонял нашего птенца на повышенных режимах работы мотора, и Свиридов не углядел – «вскипятил» двигатель. Пришлось снизить скорость для его охлаждения, и «лавочка» моментально села ему на хвост, победно мигая посадочной фарой. Ну, ничего! Впредь всем наука!

Еще более показательными оказались воздушные схватки с трофейными немецкими истребителями. Оба самолета – и «Me-109 G-2», и «Фокке-Вульф-190 A-4W» – были в хорошем техническом состоянии, с неизношенными двигателями. А на «мессере» к тому же имелась исправная система водно-метанольной смеси для форсажа. Как нам потом сказали летчики Центра, «Мессер» угнал словацкий пилот, перелетевший на нашу сторону на Южном фронте. Откуда взялся «Fw-190», я не знаю. Вроде бы из-под Ленинграда, принудили его там к посадке… Но не в этом суть.

Я еще не говорил про скорость – а «Як-3» показал просто предельные для поршневого самолета характеристики: его скорость достигала 610 км/ч у земли и 720 км/ч на высоте 5750 м. А что вы хотите! При его весовых характеристиках и уменьшенных размерах – да еще и мощный мотор в полторы тысячи лошадиных сил!

Естественно, «третьяк» превосходил своих противников по скорости на 100–120 км/ч на всех высотах до 6000 метров, а выше – смысла воевать как бы и не было. Тяжело там и человеку, и самолету. Мы же авиация, а не космические войска. Так вот, превосходя немецкую технику по скорости, «Як» задавил ее и по скороподъемности – он шустро набирал 5000 метров за 3,9 минуты, а про горизонтальную маневренность я вообще молчу: время виража «третьяка» – 17–18 секунд. На втором-третьем виражах наш молодняк заходил противнику в хвост. Немцы о таком и мечтать не могли!

Вот и свершились наши чаяния. Все, о чем я только грезил под Сталинградом, в тех тяжелых и сложных боях, когда фашисты давили нас превосходством своей техники, воплотилось в машине, которой я сейчас управляю. В легкой, маневренной, скоростной, несущей мощное вооружение. А вот интересно… я же помню – ведь в моей истории этот самый мотор так и не отладили до сорок четвертого года, кажется. И пушек 23 мм на «Яки» вроде не ставили. Это что же? Неужели пошло изменение реальности? Или я попал в мир-копию? Да нет – регистраторы не могли меня забросить куда-то еще. Я дома, это точно! А вот что случилось – я не знаю, но догадываюсь. На самом деле пошли волны возмущений-изменений. И Виктор жив остался, и самолеты он сбивал, и Симонов свой очерк написал, который потом тысячи летчиков прочитали и использовали наши наработки в своей боевой практике. К Яковлеву мое письмо попало, опять же. Вовремя попало, подстегнуло его любопытство. И Толя Рощин свою лепту вложил в создание самолета. Улучшил и ускорил его. Так одно за другое цепляется, и одно другое тащит вперед. Самолет раньше родился, мотор вышел на расчетные параметры, пушку в инициативном порядке подготовили, а все вместе – новый «Як-3». Чудо!

Теперь бы научить его воевать, да и самим бы научиться, «обжить», что называется, машину. Для этого и предусмотрены войсковые испытания, и задачи нам Госкомиссией определены – кроме боевых, естественно. Как это там сформулировано в документах, я же помню… ах, да!

Так, секундочку, надо пробежаться взглядом по показаниям приборов… все в норме, можно лететь дальше…

О чем это я? О задании? Да! Если кратко – задание было определено примерно так: «выявить летно-тактические и боевые качества самолета «Як-3» в боях с самолетами противника; проверить эксплуатационные качества и надежность работы самолета и винто-моторной группы в условиях массовой эксплуатации на полевых аэродромах; проверить надежность и безотказность работы вооружения и специального оборудования; на основе полученного опыта внести необходимые изменения и дополнения в инструкцию по эксплуатации самолетов…».

– Внимание, подходим к площадке, – раздалось в наушниках. Это вышел на связь летчик «Пе-2», что шел у нас лидером. А что делать! Истребители, надо честно признать, никогда не были сильны в навигации. Брать на себя ответственность за штурманскую прокладку маршрута перелета под Курск никто из нас не захотел, да и не смог бы этого сделать при всем желании. По крайней мере мне это не дано точно! Так что пришлось просить провожатого, который бы довел нас до нашей новой «точки».

А вот и она. Я чуть положил самолет в крен, рассматривая землю. Да-а, пустовато… Как-то голо. Деревьев мало, лишь кустарник. Много длинных оврагов и каких-то рвов. Сложный рельеф, просто так на пузо не сядешь.

Площадка небольшая, но это ничего… Нас тоже не легион – всего пятнадцать истребителей. И наземный персонал небольшой – уместимся. А вот как маскировать самолеты? Придется поломать голову. Зато многое можно попрятать по оврагам – целее будет в случае авианалета. Тьфу-тьфу, чего это я каркаю? Какой, к черту, налет? Нельзя его допускать даже в мыслях! Чтобы новые истребители на земле пожгли? Да за это меня сразу под трибунал следует отдать! Значит – рассредоточить и самым серьезным образом замаскировать. Необходимо предусмотреть возможность взлета истребителей прямо со стоянок. Нужно еще… Черт! Не о том думаю! Сейчас нужно обеспечить безаварийную посадку. Что там командир телится?

– Удачной посадки, маленькие! Я пошел к себе. – Это попрощался наш лидер. И тебе удачи, проводник!

А вот и Степанов прорезался.

– Первому звену – прикрывать. Остальным – в порядке занимаемого в строю места… парами… произвести посадку!

Уф-ф-ф! Наконец-то! Все целые, здоровые и невредимые. Перелет группы на новое место базирования прошел успешно. Что там на обед придумали? Жалко, что я всего лишь зам по боевой, а пробу каждый день положено снимать нашему врачу. Уже, наверное, мурзится над мозговой косточкой, котяра! Ага – его фамилия Кошкин. Нормальная фамилия, главное – здорово ему подходит.

Так, кто-то лупит в рельс. Тревога? Или на обед зовут? Черт тебя побери, отлегло – это обед!

* * *

Рядом с нашей точкой расположен населенный пункт Пузанок. Это даже не деревня – хуторок в степи. Три дома, восемь человек. Странно, что их еще не отселили. Вроде бы должны эвакуировать гражданское население. До Прохоровки километров тридцать пять – тридцать семь. Самая драка там будет, самое побоище. И авиация будет все в пух и прах долбать. Все и вся. Потому-то мы тут и подсели. Может быть – далековато? Ну, ничего. Начнутся бои – мы скакнем поближе. Найдем для себя полянку-то. Аэродром подскока, так сказать. А может, так и надо сделать, а? Децентрализацию? Рассадить звенья по разным площадкам – ведь замаскировать четыре самолета всяко проще, чем пятнадцать. Надо подумать, посмотреть на местности.

А пока мы с командиром группы летим в штаб воздушной армии – представляться начальству.

Прилетели, попросили местное руководство поставить к нашим истребителям часовых, благо соответствующий мандат у подполковника Степанова был. Скинули комбинезоны, достали пилотки из планшетов – и вперед! На штурм командных высот!

Ан, нет! Позвонить надо было, договориться о встрече. Командующий воздушной армией был в войсках и собирался появиться не раньше семнадцати часов. Перед нами встал выбор: или ждать генерала в его штабе, или – слетать за ним самим.

– Ну, что делать будем, Виктор Михайлович?

– Я бы, Иван Артемович, не спешил улетать отсюда. Давайте, пока командующий в частях, походим по службам, по замам. Представимся, поговорим, может, что интересное и услышим.

Что хорошо у летчиков – они все друг друга знают! Ага, как это ни удивительно. Либо заканчивали одно училище, либо служили вместе, либо отдыхали в одном санатории – такое вот впечатление. Ну, Туровцев еще не велика кочка на ровном месте, но вот подполковник Степанов тут же выловил знакомца, состоящего в должности штурмана одной из истребительных авиадивизий армии, и после радостных криков и хлопанья крыльями тот повлек нас в тур по начальникам служб – знакомиться. Дело нужное и полезное. Кому полагается те о нас были наслышаны и руки нам жали с немалым интересом. Часто нам задавали и вопрос: «А чем мы вам можем помочь?»

Я такие вопросы очень люблю, и под добродушную улыбку умудренного жизнью подполковника Степанова пытался хомячить, точно байбак какой. Надо отдать должное – местное начальство действительно старалось нам помочь. Так, например, нам подсказали, где можно найти более подходящее место для базирования группы. Даже с тремя отдельными площадками для звеньев. Обещали дать нам прямую связь с радарной установкой, выделить несколько зениток для прикрытия группы от воздушного налета, помочь в случае необходимости с рейсами транспортного самолета в яковлевское ОКБ – за запчастями и моторами. Большое дело мы с командиром провернули. Многое было решено к взаимному удовольствию сторон, однако командующего воздушной армией все еще не было.

– Да где же он у вас загостился? – поглядывая на наручные часы, спросил подполковник Степанов заместителя командующего по тылу, которого успешно потрошил вот уже около десяти минут, отчего бедный тыловик уже в который раз промокал пот огромным носовым платком. – Федор Петрович, а если мы с замом к нему сами слетаем, а? Он на чем? На истребителе? Вот и хорошо – мы его и сопроводим до дому, до хаты. А заодно и познакомимся. Так куда лететь, уточни, будь ласка?

Желая побыстрее отделаться от больно уж ухватистого собеседника, армейский зампотыл взялся за телефон. Через минуту мы уже знали, что командующий сидит в одной из бомбардировочных дивизий, совещание там в разгаре, сам генерал прибыл в дивизию на своем истребителе. О нас на аэродром информацию передали, если хотите – можете лететь… «К чертям собачьим» произнесено не было, но явственно читалось на лице мягкого сердцем зама, который только что стал беднее на несколько тонн высокооктанового авиационного бензина. Мы ласково попрощались, блестя замаслившимися, сытыми глазами и обещая хозяину новые незабываемые встречи. Пока!

Пулей метнулись к самолетам, загрузились, взлетели. Однако! Уже 16.25. Время-то летит! Не разминуться бы с командующим. Однако получилось как мы и хотели. Командующий воздушной армией только-только закончил совещание и прибыл на аэродром, как мы просвистели над бетонной взлетно-посадочной полосой.

На вопрос «А что это за лихачи такие?» командующему вкратце пояснили, кто добивается его внимания. А дальше было проще – что за группа из Москвы, он и сам знал, а посмотреть на новый истребитель – да кто из летчиков от такого откажется? В общем, когда мы подрулили к его самолету, генерал-лейтенант уже сам нетерпеливо рыл копытом бетонку от желания познакомиться с нами поближе.

Это стоило нам еще около тридцати минут. Но они прошли живенько так, с огоньком. Генерал пожал нам руки, спросил, как долетели, а сам все косил глазом на «Яки». Подполковник Степанов все правильно понял и предложил генерал-лейтенанту познакомиться с новой машиной. Дальше пошли охи и ахи. Командующий был мужик еще достаточно молодой и заводной, так что нам пришлось всерьез отбивать его желание тут же, немедленно поднять новый истребитель в воздух. Договорились, что сегодня уже не успеем, а вот в ближайшие дни…

– Только после того, как группа решит все материально-хозяйственные проблемы и обустроится, – нетактично влез я.

– Ну да, – пел подполковник Степанов, – обустроимся, разместимся – и милости просим! А в размещении армия нам не поможет? Нужно как следует укрыть и замаскировать новые самолеты. А у группы такого количества рабочих рук-то и нет!

Генерал-лейтенант дал нам понять, что армия сделает все возможное – и укроет нас, и разместит, и обогреет, и накормит.

– Вот тогда милости просим! – поставил точку Степанов. – А пока можно посидеть в кабине. Минут пять, а потом уж и лететь пора!

Так и сделали. Посидели – и полетели восвояси.

Глава 2

Наш набег на штаб воздушной армии, деловое и неформальное знакомство с командующим, ну и, само собой, привезенные из Штаба ВВС мандаты сделали свое дело. Вокруг нас только пыль закрутилась.

На следующий день к нам на площадку на «спарке» прилетел полковник из штаба армии, я к нему подсел, и мы полетели смотреть новое, более удобное место для нашего размещения. Оказалось, что это действительно отличное место. Три маленькие рощицы неправильным треугольником стояли вокруг небольшого лужка. Место было – зашибись! Как раз для такой лилипутской авиачасти, как наша группа.

Самолеты мы укроем под деревьями, буквой «икс» через лужок лягут две перекрещивающиеся взлетные полосы, а для размещения людей поставим большие армейские палатки и отроем надежные землянки в овраге. Нам тут всего-то около месяца пробыть надо, до холодов по-любому успеем.

Я снова с большим облегчением свалил все наземные дела на широкие плечи командира, благо армейские рыли землю копытом и выделенный нам БАО только и ждал команды, чтобы приступить к разбивке нашего аэроузла. При соблюдении строжайших мер секретности, разумеется. И скрытности. Надо было так вписаться в пейзаж, чтобы вся эта красота надежно укрыла нашу группу на земле от чужих глаз.

А мы тем временем оставались на прежнем месте и летали, летали, летали. Пока над своей территорией. Как будет нацелен удар немцев здесь, на юге Курской дуги, через какие населенные пункты он пройдет – я точно не помнил. Да, к своему стыду, я уверенно мог лишь сказать, что под Прохоровкой будет самое большое танковое сражение этой войны. Разумеется, спрашивать было не у кого, разве что заскочить на рюмку чаю к Рокоссовскому или Жукову. Но если взглянуть на карту – ответ напрашивался как бы и сам по себе, без консультации с нашими выдающимися военачальниками.

Вот мы пока и тренировались в подлете к тому или иному месту предстоящих боев, изучали наземные ориентиры, засекали подлетное время, отрабатывали взаимодействие с наземными пунктами наведения и управления. Мы не поленились и вместе с командирами звеньев съездили к локаторщикам, чтобы наладить боевую дружбу. Да уж, аппаратура! Будка с лампами… Гордые представители радиоэлектронных средств борьбы с авиацией противника тоже были все из себя секретные-пресекретные, однако быстро разобрались, кто есть кто, и обещали всемерно помогать громить врага. В общем, толк от этой встречи был.

Я созвонился с ближайшими истребительными полками и побывал у них на аэродромах. Летал я на «третьяке», чтобы показать соседям силуэт нового истребителя и его окраску. Чтобы не ошиблись при встрече в воздухе. Заодно мы договаривались о возможном взаимодействии. Я только сразу предупреждал, что на территорию противника мы, скорее всего, залетать не будем, и сопровождать штурмовики и бомбардировщики нам тоже не доверят. А вот поучаствовать в отражении массовых авианалетов – это всегда пожалуйста. И погоняться за «мессерами» и «фоками» – да только позовите!

Тут же мы получили встречную просьбу – помочь поймать немецкого воздушного разведчика. Один вредный гад еще рано-рано утром, считай в темноте, пересек линию фронта и направился куда-то в наш тыл. Шел он на высоте в 7–8 тысяч метров, и поднимаемые на его перехват истребители попросту не успевали его догнать. Пока они карабкались в небо, разведчик спокойно уходил в глубину нашей территории. Не помогали и авиационные засады. Все же истребители этого времени не могли долго висеть на большой высоте. А наши «Яки» набирали, напомню вам, пять тысяч метров менее чем за четыре минуты. В общем, когда к этой просьбе присоединился и штаб воздушной армии, мы начали думать, как помочь общему горю.

А что тут особо думать-то, высказались отдельные воздушные бойцы нашей группы. Мы сейчас сидим более чем в пятидесяти километрах от линии фронта. Как только служба ВНОС или радар засечет этого фашиста, так поднимем два истребителя, и этот вопрос с повестки дня исчезнет. А заодно смахнем с неба и самого разведчика. А бензина для юркости возьмем по самому минимуму – только взлететь, стрельнуть и сесть.

Я достал карту и стал искать в этом плане недостатки. Честно говоря, план был простой, как молоток. И найти в нем какой-то подвох я не смог. Решили так и сделать. В пару истребителей залили примерно чуть более трети от обычной заправки, оставили лишь 37-мм пушку с десятком снарядов к ней. Две другие пушки сняли для облегчения самолета. Я еще раз предупредил летчиков, чтобы они не увлекались пикированием со скоростью более 700 км/ч, и попросил стрелять одиночными снарядами – нам нужны пленные немецкие пилоты, а не обгоревшие, измочаленные трупы.

В первый день нашей вахты ничего не получилось. Видимо, их немецкий бог или лично рейхсмаршал Геринг хранил экипаж этого разведчика, а вот на следующее утро…

– Товарищ капитан! Летит! – разбудил меня дежурный.

– Кто летит? – не понял спросонок я.

– Да разведчик немецкий летит!

– Ну, и что ты кричишь, зачем будишь? Летит – так летит, ему же хуже… Поднимай засадный полк, а я сейчас подойду.

В общем, когда я вышел на взлетную полосу, рокот поднявшихся по тревоге истребителей уже стремительно уходил в высоту еще по ночному темного неба. Пара шла на восток, чтобы опередить и перехватить немецкого разведчика.

– Звук на тарелку вывели? – позевывая, спросил я у руководителя полетов.

– А как же! Все как в лучших домах Лондону и Парижу!

Я недовольно посмотрел на шутника. Вы бы лучше от меня ума-разума набирались, а не словесного мусора.

– Ну, как там они?

– «Волкодавы», ваша высота? – запросил РП.

– Шесть двести, полет нормальный!

Вот черти, я покачал головой. Что они сегодня – сговорились, что ли? И эти туда же! «Полет нормальный!» Тоже мне космонавты, понимаешь! Я задумался. Эти ребята космонавтами, скорее всего, не станут… Хотя как знать? Береговой ведь в годы войны был летчиком-штурмовиком. А потом полетел в космос. Так что, может быть, рядом со мной сейчас служит будущий советский космонавт! Очень даже может быть.

– Пошел инверсионный след… – сообщила нам тарелка репродуктора. Значит – поднялись выше семи тысяч метров. Нужно еще пару тысяч… На всякий случай.

– Запросите радар… – подсказал я руководителю полетов.

Он стал накручивать полевой телефон и, прикрыв ладонью микрофон, что-то в него забубнил.

– Все в порядке – идут как миленькие. Истребители за ними карабкаются, пыхтят. Все как обычно, в общем.

– Вот и хорошо! – Я безуспешно пытался найти самолетики в небе. Еще темно… хотя во-о-н – вроде бы инверсионный след видно.

– Давайте, нацеливайте наших. Что там соседи говорят? В каком квадрате разведчик?

Офицер вновь закрутил телефон и забубнил в него.

– «Волкодавы», вам разворот на 120 градусов. Цель в квадрате 27–40, высота свыше семи тысяч. Атака по готовности.

Тарелка репродуктора зашипела и откликнулась, что все, мол, ясно и понятно.

– Дежурного войск по охране тыла насчет парашютистов предупредил?

– Так нет же еще парашютистов, товарищ капитан?

– Сейчас будут…

Так оно и произошло. Тарелка снова зашипела и молвила человечьим голосом: «Вижу его! Щас подойду!»

– Передайте, чтобы особо не приближались! А то нарвутся еще на очередь! На этих разведчиках очень опытные экипажи летают. Настоящие мастера.

– «Волкодавы», стрелять с шестисот метров, ближе не подходить!

– Вас понял… – и тут же – «Бум, бум», потом пауза и голос: «Горит… все – начал икру метать! Полезли, головастики!»

– Ну вот! А ты говорил – «Нет парашютистов!» А-а-ап! – я подавил сладкий зевок. – Сажай героев, может, успеют еще вздремнуть. Сообщи всем о сбитом – пусть ищут место падения и летчиков. А я пойду досыпать…

Вот так, спокойно и буднично, наша группа и открыла свой боевой счет. Правильно говорит пословица – кто рано встает, тому пункт наведения подает!

* * *

А еще через пару дней два наших звена провели успешный бой с немецкой группой расчистки воздуха. Мы как раз отрабатывали срочный вылет на прикрытие реального района сосредоточения нашего танкового корпуса, когда получили информацию с пункта наведения о группе немецких истребителей, зашедших в район нашей ответственности.

– Ну что, пилоты? Начнем, пожалуй… Кир, веди своих на солнце. Второе звено – за мной!

Передав на землю, что истребителями мы займемся, но опасаемся, как бы сюда скоро не пришли бомбардировщики, мы получили заверения, что их будет кому встретить. Главное – не дать «мессерам» свободно летать в нашем районе. Ну, эта задача нам по плечу!

– Всем внимание! Усилить поиск! – я примерно сообразил, с какого направления подойдут фашисты, и мы постарались занять самую удобную позицию для атаки. Вот и немцы. Двенадцать? Нет, шестнадцать «мессеров»! Ничего – глаза боятся, «Яки» делают!

– Кир, будь готов. Сейчас мы их на встречных зацепим, они сразу вверх полезут, свою вертикаль демонстрировать! Дави их там…

– Понял… Готов.

– Всем – атака! Выход боевым разворотом на солнце! Пошли!

Шесть наших серо-голубых истребителей с красными коками винтов вытянулись в левом пеленге навстречу немецкому строю. Скорость нарастала. Если даже и не попадем на встречных, то напугаем до смерти! Брызнут – как козлы от серого волка. На высоту пойдут, а там их наши и приголубят.

Первое звено немцев, не приняв схождения на встречных курсах, попыталось уйти вверх. Мы легко могли их взять, но подставились бы под огонь идущих за ними пар.

– Этих пропустить! Бьем следующих!

Всё – эти уже не успеют отвернуть. Огонь! Басовито рокотнули 23-мм пушки моего истребителя. Есть! Навстречу, разваливаясь в воздухе, по нисходящей дуге пролетел «мессер». За ним – второй дымящий фашист. Еще одна пара вильнула грязно-серыми брюхами и ушла вниз, под нас. Черт с ними, они пока не опасны.

– На боевой!

Шестерка истребителей слаженно метнулась вверх. Почти полтора километра высоты за боевой разворот! Оцени, фриц! Не ценишь, а зря. Я у тебя уже на хвосте.

«Месс» отчаянно завилял, задымил на форсаже, пытаясь выскочить из кольца прицела.

– Вася, прикрой, атакую… Ну, и-и-ди… иди сюда, – бормотал я, пытаясь поймать «месс» в прицел, угадать его следующее движение. Все! Ты проиграл!

Р-р-ры-ы-р-р! Очередь снарядов на восемь, дистанция метров семьдесят. Кучно ударившие с такого расстояния снаряды разломили фюзеляж фашистского истребителя пополам, вспыхнул бензобак за сиденьем пилота. Как он сейчас, наверное, орет. Если еще жив…

– «Семерка» – бей, не отпускай его! – Это Извольский. Надо ему потом подсказать, чтобы особо не кричал… Не красит это командира в бою.

– Дед, вправо! – Это Вася. Я мгновенно крутнулся. Мимо меня прошли пушечные трассы, а за ними пролетел серо-желтый «месс». Я увидел злое лицо немецкого летчика, проводившего мой «Як» взглядом. Это ты зря мне глазки строишь, фриц… или ганс… А-а-а, это уже без разницы! «Мессершмитт» догнала очередь Василия. Вот и пятый сбитый будет у ведомого. Молодец – клепает счет, не отходя от кассы! Точнее – от ведущего.

А ведь всё – бой-то и закончился… Немцы вертанулись через крыло и любимым приемом – в пике и драпать – вышли из боя.

– Кир, доклад!

– Двое сбитых, наши целы!

– Понял, смотреть за воздухом, держи высоту. Мы сейчас будем. Пойдем, нашим поможем бомберов встретить.

Два звена истребителей с красными коками винтов сошлись вместе. На земле, за нашими спинами, догорали шесть костров.