Текст книги "Транзитный пассажир"

Глава 2. Инь и Янь.

О Юлином романе с одним из челноков я узнал чуть ли не на втором году нашей совместной жизни. В молодости я был очень ревнив и каждая ее задержка на работе отзывалась во мне болезненной подозрительностью.

Этот мой комплекс сформировался в детстве, после развода родителей, когда поджидая маминого прихода я просиживал у окна часами, вглядываясь в сгущающиеся сумерки.

Жена запаздывала, я нервничал. Как только она появилась на пороге, я немедленно устроил ей допрос, но вид супруги скорее взывал к сочувствию, нежели к длительным выяснениям отношений. Жена сказалась больной, и даже упрекнула меня в том, что ей пришлось ехать после работы за лекарствами на другой конец города, так как я недостаточно заботлив и предупредителен, чтобы сделать это вместо нее. Но я уже чувствовал фальшь и тревогу в ее голосе. Ревнивый человек это настоящий безумец, и я жалею теперь таких людей, оглядываясь в свое прошлое.

Пока жена переодевалась в другой комнате, я хаотично изучал содержимое ее сумочки. Вместо лекарства я нашел записку с адресом и завернутый в нее ключ. Я запомнил адрес и вернул ключ с запиской в сумку. Когда супруга вышла из ванной, я демонстративно полез в нее. Жена бросилась ко мне, но было уже поздно. Записка с ключем была у меня в руках.

– Лекарство в аптеке не было, я зря потратила время. Отдай мне, пожалуйста, сумку.

– Что это? – спросил я жену, разворачивая записку.

Юля одним движением выхватила записку из моих рук и запихала ее в рот.

Я с удивлением наблюдал за тем, как тщательно она пережевывает бумагу, и эта сцена навсегда запечатлилась в моем сознании. В коллекции моих самых странных воспоминаний оно заслуженно занимает первое место.

– Зачем ты роешься в моих вещах? У каждого из нас могут быть свои маленькие тайны. – спросила жена, проглотив записку.

– Впервые узнаю об этих новых правилах в нашей семье. Не хочешь рассказать мне о них подробнее?

– Мне нечего тебе рассказать.

– Как жаль, что ты не хочешь со мной поделиться. Надеюсь, что твое и без того не крепкое здоровье не пострадает от клочка бумаги.

Я вышел из дома и пошел в сторону дороги, где остановил такси, чтобы успеть приехать по адресу, указанному в записке, до того, как жена успеет что-то предпринять.

Я находился в каком-то диком возбуждении. Мне, и впрямь, казалось, что я стою на пороге какой-то ужасной тайны, после открытия которой вся моя жизнь переменится, и я уже никогда не буду тем человеком, каким был до этого. У меня было ощущение, что вся окружающая меня действительность включилась в процесс преображения, и я, словно герой фильма о самом себе, смотрю на разворачивающиеся события с высокой степенью отстраненности и любопытства.

Я постучал в дверь, но мне не открыли. Тогда я достал ключ и осторожно повернул его в замке. В квартире никого не было. Повсюду были следы беспорядка, как после обыска, на полу валялись ученические тетрадки, мусор, мебели не было совершенно.

Я попытался отыскать следы пребывания здесь моей супруги, но не нашел их. На тетрадке, которую я поднял с пола я прочел фамилию, совпадавшую с фамилией Юлиной подруги, которая регулярно ездила с ней за товаром в Китай. Я был с ней хорошо знаком и знал, что но она недавно переехала в район недалеко от вокзала, где снимала частный дом.

Я поехал к ней, и Гуля – так звали эту женщину, – рассказала мне, что накануне вечером в гости зашла Юля и попросила у нее на пару дней ключ от квартиры, с которой она не так давно съехала, боясь скорого освобождения своего бывшего мужа из тюрьмы. Мне все стало понятно без слов, и я не стал добиваться от Гули дальнейших объяснений.

Когда я вернулся домой, Юля сидела с открытой бутылкой водки на кухне.

– Давай поговорим откровенно, – предложила мне она

– Давай, – согласился я, присаживаясь за стол.

– Я встречаюсь с мужчиной, он женат, у него есть ребенок. Мы знакомы третий месяц, он записывается со мной во все группы в Китай.

– Ты его любишь?

– Я его просто пожалела. Он говорил, что у него не складываются отношения с женой.

– Зачем тебе ключ от квартиры?

– Он попросил меня подыскать место, где бы мы могли встречаться в городе помимо поездок.

Эта информация поразила меня сильнее всего. Моя гордая, уверенная в себе жена, пошла на то, чтобы самостоятельно искать место для встреч с мужчиной!

– Ты была в этой квартире?

– Нет, ни разу.

– Там жуткий бардак. Неужели ты пошла бы на то, чтобы трахаться там с мужиком?

– Нет, я бы просто закрыла дверь и больше туда не вернулась. Я обещаю тебе, что порву с ним. Я очень расскаиваюсь, ты не представляешь себе, как мне стыдно сейчас перед тобой!

– Зачем ты вообще пошла на это? Я тебя не удовлетворяю?

– Ты меня удовлетворяешь, но ты всегда говорил мне, что у меня маленькая грудь. Этот мужчина полюбил меня такой, какая я есть. Он восхищался моей грудью. Я пошла на эту связь, чтобы доказать самой себе, что я могу нравиться мужчинами.

– Черт, не могу поверить, что это произошло со мной. Мне нужно время, чтобы все обдумать, я сегодня не вернусь, не жди меня.

Я оделся и вышел за дверь. На дворе уже стоял поздний осенний вечер. Мне срочно нужно было с кем-то поговорить и выслушать совет, как мне поступать дальше.

Накануне, когда Юля была в командировке я познакомился с недавней выпускницей художественного училища, с которой провел ночь на полу в квартире своего приятеля, к которому я заявился в компании двух женщин – обаятельных и привлекательных служительниц муз. Но мой товарищ, несмотря на свой холостой статус, постелил нам на полу, а сам устроился на диване, и в общем-то из всей этой затеи его познакомить с женщиной ничего не вышло, о чем, я, впрочем, нисколько не пожалел, поскольку мне самому нужна была женщина, и я воспользовался ситуацией в свою пользу. Девушка была раскрепощена, с хорошей грудью и весьма вертким задом, который придавал ее походке вид чрезвычайно фривольный и игривый. Нрава женщина была веселого и легкого, проживала с ребенком одна в своей квартире и я решил позвонить ей, чтобы договориться о встрече.

Я набрал ее номер и, несмотря на поздний час, она сняла трубку и в ответ на предложение встретиться, не задумываясь позвала меня в гости. По дороге я зашел в магазин за бутылкой вина, вызвал такси и вскоре уже стоял у нее на пороге ее двухкомнатной квартиры.

Опасаться прихода мужа не приходилось, поскольку их молодая семья уже находилась в стадии развода, трехлетний сынишка художницы уже спал, и наш разговор на кухне за бутылкой вина, с наступлением ночи, плавно перетек в спальню, где неоднократно прерывался на приятные моменты физической близости, наслаждаться которой мешало изрядная доля горечи от знания, столь внезапно обрушившегося на меня.

Здесь, в квартире у юной художницы, я провел две ночи, спускаясь ненадолго в магазин, чтобы пополнить запасы вина и сигарет. Мы много говорили с этой женщиной о моих отношениях с моей женой, но никакого дельного совета в виду недостатка опыта она мне дать не могла. Спустя годы, уехав в Германию на постоянное место жительства, она призналась, чтобы была тогда просто влюблена в меня, слагая из букв моего имени английское слово Love.

Я же был слишком ранен своими отношениями с женой, чтобы быть в состоянии освободиться от тех довлеющих надо-мной чувств, в которых сплелись ревность, моя зависимость и страх потерять человека, к которому я привязался. Мир был слишком для меня сложен, чтобы я мог выработать самостоятельную стратегию и следовать ей. Все мои принципы обернулись предрассудками и я сам себя презирал за это. Я ненавидел и свою жену тоже, но эта ненависть прочно держала меня крючьями ревности, не давая возможности взглянуть на ситуацию со стороны.

Я долго мечтал о взрослой самостоятельной жизни, и когда она началась, у меня резко обрывалась страховка и я опять летел в какую-то неведомую мне пропасть, в чужом мне городе, который и без того всегда был не слишком-то ласков ко мне. Времена, напомню, были сложные, работы не было, денег тоже, и я дорожил тем, что имел и не хотел терять возможности заработать себе на первую собственную квартиру, от которой нас с Юлей отделял один шаг.

Что если все случившееся станет нам уроком? – спрашивал я себя. – Что если это испытание развернет нас навстречу друг к другу, и станет основой для новых более откровенных отношений, без ревности и измен?

Как истинный конформист, я выбрал самый легкий путь самообмана. Но тогда я считал, что поступаю взвешенно и рассудительно, как и подобает настоящему мужчине.

Это решение принесло свои результаты. Уже через полгода, после объяснения с женой, мы смогли накопить на нашу первую квартиру. Еще через девять месяцев после новоселья, родилась моя старшая дочь Варвара.

По правде сказать, нам нужно было больше заниматься сексом, а не пытаться анализировать свои отношения.

Сколько у меня было коротких романов за время моего челночества? Всякий раз, когда я брался за подсчеты, я сбивался на цифре, приближающейся ко второму десятку.

Когда это случилось в первый раз? Кажется во время сопровождения китайской группы. Совершенно нетривиальный случай. Руководителем в группе была китаянка. У меня было двухместное купе: 37 и 38-е место. Китаянка ехала на верхней полке я внизу. Мне не спалось. Ночью я встал, чтобы попить воды. Китаянка тоже проснулась, и попросила передать ей стакан. Скорей всего она тоже не спала. Наши руки встретились. Китаянка спустилась вниз. Она ни слова не понимала по-русски, я не говорил по-китайски, но эта ситуация только ускорила нашу с ней близость как естественную возможность мужчины и женщины понять друг друга и избавиться от одиночества. Единственное, что я понял из ее объяснений, это то, что ее муж крепко пьет и ему не до нее. На обратном пути она тоже хотела ехать со мной в одном купе, но я нашел повод, чтобы ей отказать. Мне не хотелось становиться посмешищем в глазах китайцев, проводников, да и самому себе я был неприятен. Почему? Да кто его знает. Мне всегда хотелось выглядеть в глазах других лучше, чем я был на самом деле. Ведь секс один раз не считается, или почти не считается – это стало моим правилом на долгие годы брака. Я хотел быть честным мужем. На самом деле, я был жутким лицемером. Наверное, в глубине души, я таким и остаюсь. Люди редко меняются к лучшему.

Не сказать, чтобы женщина была молодой или очень соблазнительной. Меня в ней привлекла именно ее обычность, и то, как легко и естественно все случилось. Может я от того и комплексовал, что соблазнился на довольно скромное предложение. Только очень сильный сексуальный голод мог преодолеть барьеры моего высокомерия.

Позже я встретил эту женщину в Манчужирии. Она работала водителем такси. Встретив меня, она остановилась на проезжей части и выскочила из машины. Она откровенно радовалась нашей случайной встрече. От мужа она ушла. Это была искренняя и добрая женщина, но я даже не запомнил ее имени.

В восточных женщинах действительно есть какая-то загадка. Начальником отдела туризма принимающей стороны долгое время была любовница директора китайской фирмы, занимающейся пошивом одежды в Джалайнуре – маленьком городке на берегу большого китайского озера с одноименным названием в нескольких километрах от Маньчжурии.

Небольшого роста, крепкая, круглолицая, она была очень деятельной и инициативной. Звали ее Ван Вэй, – очень легко запомнить – дорога в один конец, по-английски. Как-то она приехала с делегацией в Иркутск на переговоры с руководством нашей фирмы. После ужина был фуршет в ресторане, после которого жена вернулась на такси пьяной, но счастливой. Как она сама призналась, директор китайской компании положил ей на ногу крупную купюру и она приняла ее.

У моей жены красивые ноги. Особенно это бросается в глаза если на ней короткая юбка, а колени обтягивает тонкий капрон телесного цвета.

– Зря ты взяла эти деньги – подумав, сказал я.

– Но я же не обязана их отрабатывать, это просто праздничный презент от компаньонов. – спокойно отреагировала супруга.

Что же, в этом было столько же бесхитростной прямоты, сколько и лукавства. Впрочем, и приврать она умела. Играть в «дурака» с ней лучше было не садиться.

На следующий день я сопровождал китайскую делегацию на Байкал. Ван Вэй мне в тот день почему-то настойчиво пыталась донести одну простую мысль, которую она заученно твердила мне по-русски:

– Юля нехорошая. Она очень нехорошая женщина.

Она знала, что Юля моя жена. Что она хотела этим сказать, я так и не понял, но я видел, насколько серьезны были ее глаза. Это были глаза опытной и тоже нехорошей женщины. Женщины не любят проигрывать и всех, кто их в чем-то обходит ждет вечное проклятие.

Ван Вэй через полгода открыла собственную туристическую фирму, с которой мы заключили договор на размещение туристов в новой гостинице, которую она арендовала. Манчжурия росла быстрыми темпами, и буквально преображалась на глазах, застраиваясь фешенебельными офисами, дорогими ресторанами и торговыми центрами.

В городе даже открылся ночной клуб, который активно посещали челноки, стекающиеся сюда со всей Сибири, Бурятии и Забайкальска. В Манчжурию стали приезжать не только за товаром, но и просто, чтобы развлечься на одну-две ночи. Манчжурия постепенно превращалась в торгово-развлекательный центр, в то время, как Забайкальск оставался весьма унылым приграничным пунктом, населенным, в основном, военными. К счастью, у жен военнослужащих появилась счастливая возможность разнообразить свою жизнь в гарнизонном городке краткосрочными, но богатыми на впечатления выездами по другую сторону границы, где их ждала совсем другая жизнь: с барами, ресторанами, ночными дискотеками.

Чем больше я ездил в Китай, тем шире раздвигались мои горизонты. Девяностые годы для многих моих соотечественников стали своего рода транзитным периодом, когда былые стандарты поведения не выдерживали натиска новых реалий. Приходилось учиться быть наглым, ловким, уметь находить выход из сложных ситуаций.

Кроме меня и Юли, сопровождающими ездили две женщины предпенсионного возраста – жены начальников отделов в управлении железной дороги. Для них поездки в Китай превращались в сущее наказание. Там им впервые в жизни пришлось столкнуться с массовым пьянством, криминалом, взяточничеством на таможне, воровством и хулиганскими выходками.

Однажды гостиницу, где проживали наши туристы, атаковала группа разгневанных китайцев, которые прорывались к ним в номера, били бутылки, выкрикивали угрозы и женщина, руководившая группой, пережила настоящий шок. Трудности, которым им приходилось преодолевать в поездке, вскоре стали им не по возрасту, и они все чаще уступали нам свою очередь. Деньги к деньгам, как говорится. Мы ездили в поездки настолько часто, насколько это было возможно. Порой мы виделись всего несколько минут между поездками.

Если говорить о пьянстве, то оно было пусть и шумным, но все-так не повальным. Серьезные коммерсанты старались держать себя в руках, расслабляясь только в конце маршрута, уже на обратном пути. Были и те, кто не просыхал всю дорогу, но, как правило, это плохо для них заканчивалось. Деньги требуют трезвости и строгого учета, и все же два-три пьяницы на вагон это норма, которую трудно было избежать, как бы ты не старался выезжать в Китай стабильным и предсказуемым составом. Особо мне запомнился один турист, служивший мичманом на подводной лодке. Он напивался до такого состояния, что падал со второй полки, и после первого же падения его уже не поднимали, потому что упав однажды, он совершал свой полет столько раз, сколько предпринималось попыток вернуть его на стартовую площадку.

Когда приходил китайский пограничник, мичман обычно стоял на четвереньках в проходе, я поднимал ему голову, офицер сверял личность с фотографией в паспорте и ставил в нем штамп о пересечении границы.

Если мичману удавалось отоспаться за два дня в гостинице, то остаток третьих суток он посвящал тому, что хаотично скупал все подряд без разбору, стремясь хоть как-то оправдаться перед женой за бездарно потраченные на путевку деньги.

Случалось, что мои туристы попадали в вытрезвитель в Чите, где мы пережидали перецепки нашего вагона к составу, идущему в Манчжурию. Туристы догоняли нас уже на самой границе, нанимая такси до Забайкальска. Всякий раз я тщетно надеялся на то, что они не успеют.

Обратно в Россию мы возвращались на китайских неотапливаемых автобусах. Основной багаж перевозился отдельно в грузовиках. Однажды глубокой осенью, не успев до окончания работы пограничного пункта перейти российскую границу, группа застряла на нейтральной полосе. Температура воздуха опустилась ниже нуля. Мужчины пошли жечь покрышки, чтобы согрется, кто-то предпочел свернуться внутри автобуса в клубок, набросав на пол одеяла и завернувшись в них с головой. Случай запомнился тем, что это была третья по счету моя командировка в Китай, и я впервые попал с группой в подобную ситуацию. Я выпил водки и, завернувшись в одеяло, лег на пол, а рядом со мной лежала яркая красивая женщина, работавшая организатором культмассовой работы в городском дворце культуры металургического комбината, и мы лежали прижавшись друг к другу телами, хотя нас с ней ничего не связывало, кроме желания согреться. Черезвычайная ситуация, в которую мы попали оправдывала эту близость, которая, как я догадывался, была приятна нам обоим. В этой женщине было много нежности, но я так ни разу больше не воспользовался привилегией проведенной с ней ночи, которая так и осталась в моей памяти невинным романтическим воспоминанием.

Женщины, как правило, составляли основной костяк группы, и мужчины находились на особом положении: их кормили, поили, обихаживали, но, в то же время, им приходилось выполнять и всю основную мужскую работу по загрузке и выгрузке багажа. Кроме того, мужчины традиционно выполняли функцию охранников и защитников членов группы от нападок со стороны. Я участвовал в переговорах с группой лиц, промышлявших на станции рэкетом, во время отстоя нашего вагона на запасных путях в Чите. Часы ожидания прицепки к составу, идущему до Иркутска, в местах довольно пустынных и отдаленных от вокзала, в вагоне, набитом товаром на сотни тысяч долларов, были одними из самых нервных на всем маршруте. Помню, что мне несколько раз удалось уговорить мужчин не платить дань, потому что я видел, что, так называемые, рэкетеры, испугом пытались срубить с коммерсантов легкие бабки, даже не утруждая себя какими-то серьезными доводами, да и выглядели они, на мой взгляд, как случайные люди, едва ли связанные с серьезным криминалом. Тетушки же, когда к ним обращались с подобными просьбами, настолько боялись вступать с вымогателями в диспуты, что безропотно собирали дань с туристов, которым тоже не было резона рисковать своим товаром и деньгами из-за двадцати долларов с человека.

Несмотря на то, что женщины составляли большинство группы, в поездках то и дело возникали споры между мужчинами, за сердца дам. Бывало, что в дело вмешивался еще и супруг женщины, и тогда ситуация и вовсе приобретала скандальные, а порой и анекдотические формы.

Так, однажды, драка разгоряченных алкоголем мужчин в тамбуре закончилась тем, что один другого укусил за нос, и, впоследствии, за ним закрепилась кличка «Тайсон». Прозвище ему мало подходило, поскольку происходил он из инженерного сословия, был небольшого роста, но тем комичнее вся эта история звучала в пересказе, поскольку она успела войти в легенды. «Тайсоном» любили пугать новичков «челночного движения», чтобы отбить у них охоту к любовным похождениям.

Деньги, секс, алкоголь, риск – были неизменными составляющими жизни «челнока».

Попадая в их среду невозможно было оставаться в стороне, не подвергаясь влиянию бушующих вокруг страстей. Самый короткий период от начала ухаживания до конца отношений у меня был два с половиной часа. Ровно столько времени требовалось, чтобы доехать от станции Иркутск-пассажирский, откуда начинался маршрут, до станции Слюдянка – первой остановки поезда в пути.

Поскольку группы заполнялись быстро, то иногда возникал дефицит мест и челноки вставали в очередь, и тут от руководителя зависело кого взять в состав, а кого нет. У каждого руководителя были свои любимчики, свой «костяк», с которым ему было комфортно решать сложные проблемы возникающие в пути, остальных добирали по мере необходимости, учитывая сложившуюся репутацию туриста. Иной был заядлым скандалистом, другой пьяницей и дебоширом, третий набирал товара так много, что не хватало свободного места в вагоне, и это приводило к недовольству других членов группы. В общем, приходилось выбирать меньшее из зол, и тут нужно было не ошибиться.

Женщину, которую я взял на освободившееся в основном составе место, не хотели брать по той причине, что за ней устроил слежку ее ревнивый муж-военнослужащий, который грозил появиться внезапно на любой из станций и устроить жене расправу, поскольку супруга его не отличалась строгостью моральных устоев, о чем уже сложилось определенное мнение, и никто из руководителей не желал идти на риск.

В благодарность за услугу женщина приподнесла мне бутылку коньяка, и я, следуя джентельменскому обычаю, предложил ей выпить вместе со мной по рюмашке, как только поезд стал набирать ход. Уже на третьем тосте наша взаимная симпатия достигала критической отметки. Как я понял, близость шла довеском к коньяку, и никаких последствий она не имела – просто знак благодарности и больше ничего. Скандал с ее мужем, впрочем, произошел, но уже с другим мужчиной, и на другой станции.

Кабы не алкоголь, мне бы удалось избежать многих скользких для репутации верного мужа ситуаций. Но первое, чему ты учился в «челноках» это пить водку. В этом положении невольного пьяницы оказывался всякий, кто решался на поезду в Китай. Пили в дороге, в тесных, но дружных компаниях в купе, пили в китайских ресторанах, пили на границе и после таможни, чтобы снять стресс, пили после погрузки, чтобы расслабиться и перевести дух.

Самыми приятными впечатлениями от поездок были вечера в ресторанах, которые устраивали китайские партнеры для руководителей групп по прибытию в Китай. Это были долгие посиделки с разнообразной аутентичной китайской кухней, которую сами организаторы мероприятий поглощали в большом количестве и с огромным аппетитом. Блюда готовились здесь же за столом в огромном «самоваре», куда продукты помещались согласно особому правилу и ритуалу. Вся процедура занимала несколько часов, со стола я обычно вставал с ощущением будто у меня по жилам вместо крови разливается огонь. Не в малой степени этому ощущению способствовали напитки, употребляемые во время вечера. Их искусная дозировка не создавала ощущение опьянения, а наполняло тело энергией и силой. Однажды, после такого вечера мы оказались в одном лифте с руководительницей фирмы луноликой Ван Вэй и, глядя в ее улыбающиеся глаза, я едва не поддался соблазну пригласить ее к себе в номер.

Впрочем, свою нерешительность я компенсировал чуть позже уже при других обстоятельствах. Как-то в составе моей группы оказался молодой восемнадцатилетний шалопай – сын какого-то известного в городе милицейского чина. Тридцатичетырехлетняя китаянка «запала» на молодого парня и не робея делала ему двусмысленные намеки, оплачивая ему пиво в баре и приглашая на медленный танец на вечерней дискотеке. Женщины в моей группе откровенно злословили над такой не характерной для китаянок смелостью в поведении, но было заметно, что они ревниво следят за развитием ситуации.

Ван Вэй знала, что парень – назовем его Сергей – живет со мной в одном номере, и подошла ко мне, чтобы в открытую сказать предложить угостить нас пивом. Я пригласил Ван Вэй зайти к нам в номер после дискотеки. Мы с Сергеем уже обсудили сложившуюся ситуацию и он был не против того, чтобы воспользоваться угощением китаянки, так как был по своей природе самым настоящим авантюристом. Ван Вэй принесла с собой четыре бутылки пива и мы какое-то время сидели и пили его, пытаясь жестами и мимикой выразить эмоциии, поскольку совершенно не знали языка друг друга.

Впрочем, понимать тут особо было нечего: девушке понравился Сергей и она очень хотела провести с ним вечер. Ван Вэй не был красавицей, но по китайским меркам выглядела модно и ухожено.

Выпитого в тот вечер было и без того достаточно, чтобы я не слишком церемонясь решил сократить долгий путь понимания и свести его к конкретным действиям, которые говорят лучше всяких слов.

Я провел рукой по шее Ван Вэй, высказывая комплименты ее гладкой белой коже. Ван Вэй не отстранилась, а лишь слегка прикрыла глаза, блудливо смотря в сторону Сергея. Сергей замер от неожиданности с бутылкой в руке, не зная, что ему делать в этой ситуации.

Я приподнял свитер Ван Вэй и погладел ей грудь сквозь красивый кружевной бюстгалтер. Затем я снял свитер через голову, и расстегнул лифчик. Грудь у женщины оказалась в хорошей форме, довольно крепкой и подтянутой, Сергей в это время сидел столбом и ничего не предпринимал. Наконец женщина взяла себя в руки, очень деликатно застегнула бюстгалтер, сопровождая свои действия пантомимой: она прижала палец к губам и указывая на циферблат наручных часов назвала время. Затем она надела свитер и написала на бумажке номер своей комнаты. После этого она попрощалась, еще раз показала на часы и вышла из номера.

Как только мы остались с Сергеем наедине, мы словно по команде рассмеялись. Ситуация была в высшей степени неординарной, но в то же время интригующей. Не сказать, чтобы Ван Вэй вызывала во мне возбуждение, но что-то в ситуации было такое, что провоцировало мое любопытство и желание узнать, что же следует за этим приглашением, и правильно ли мы его истолковали.

До условленного часа мы так твердо и не решили, готовы ли мы к этому приключению или нет. Единственное условие, по которому Сергей соглашался на него, это мое участие. Он уже не раз попадал в Китае в сомнительные ситуации и поэтому боялся в очередной раз оказаться в роли жертвы.

С каждой минутой ожидания напряжение возрастало. Мы пытались сбить его пивом, но это слабо помогало. Наконец я решился и Сергей последовал за мной. Мы поднялись на нужный нам этаж и постучались в номер, указанный в записке. Я слышал осторожный шорох за дверью, и вскоре она открылась.

Мы не ошиблись – в дверях в одной легкой ночной рубашке стояла Ван Вэй. Она отступила вглубь номера, освобождая проход и, тем самым, приглашая нас войти внутрь.

Впустив нас, Ван Вэй предусмотрела закрыла номер изнутри.

Было около часу ночи, в комнате царил полумрак, откуда-то шел слабый свет, позволяющий разглядеть лишь контуры. Ван Вэй включила ночник и я увидел большую кровать, занимавшую половину номера. На столе стояли бутылки с пивом и какая-то легкая закуска. Женщина предложила нам выпить, но я не стал тянуть время, а просто обнял женщину и снял через голову ночную рубашку. Женщина стояла абсолютно обнаженной. Я прилег с ней на кровать и предложил Сергею к нам присоединиться. Сергей быстро разделся, но было видно, что он несколько разнервничался и поэтому был не готов к активным действиям. Пришлось брать инициативу в свои руки, тем более, что пикантность ситуации меня к этому стимулировала. Пока я был сверху, Сергей с изумлением наблюдал за тем, как быстро и слаженно разворачивается действие, не решаясь пока проявить себя на сексуальном ринге. Пришлось изменить позицию и это позволило женщине одновременно стимулировать Сергея орально до тех пор, пока в этом уже не было никакой необходимости и он мог занять мое место сзади. У Ван Вэй было великолепное для своего возраста гладкое тело и весьма аппетитная задница, за которую ее хотелось хорошенько укусить. Признаться, я не удержался.

Как только я понял, что у парочка достигла взаимопонимания и в услугах посредника больше не нуждается, я покинул номер.

Спал я великолепно. Мой сосед вернул только под утро. Он был под впечатлением от проведенной ночи и все сокрушался, что я отказался от дальнейшего участия в оргии и не мог быть свидетелем его подвигов, отдавая, впрочем, должное моей смелости и удальству, которого он во мне не предполагал.

Я же не придавал этому никакого серьезного значения, для меня это явилось скорее научным экспериментом, который существенно расширил мои представления о сексуальном поведении китаянок.

Для Сергея же, это было настоящим испытанием его репутации отчаянного ловеласа, которой он пользовался у женщин. На мой взгляд, она была несколько преувеличенной. Несмотря на молодость и прекрасную физическую форму, его дух был не на высоте, и если бы не моральная поддержка, он вряд ли бы отважился на подобную авантюру. Об этой истории впоследсвии в кругах челноков ходили легенды – все отдавали должное женскому напору Ван Вэй, перед которой не устоял даже такой привлекательный супер-мачо, как Сергей. Мое имя в предании, к счастью, не упоминалось. Думаю, что залогом служила моя незапятнанная распутством репутация, которой я дорожил.

Глава 3. «Челночная Одиссея».

Ван Вэй настойчиво предлагала мне на выгодных условиях наладить совместный бизнес по продаже китайского товара на иркутском рынке, но я отказался, так как торговля меня никогда не привлекала так, как привлекает межкультурная коммуникация во всем ее разнообразии. Рынок казался мне слишком рискованным местом, чтобы профессионально втягиваться в его орбиту.

Существовавший тогда в центре города вещевой рынок в Иркутске называли Шанхаем. Первые группы китайцев, которых я привозил в город, предпринимали настойчивые попытки наладить там самостоятельную торговлю, но вскоре столкнулись с сопротивлением перекупщиков, контролировавших весь товарообмен. Мы в эти отношения старались не вникать. Однажды мы заселили свою группу в общежитие строительного техникума. Место для нас было новое, но администрация предложила выгодные условия и мы согласились. Так совпало, что когда мы с руководителем туристического отдела и Юлей пришли к китайцам, чтобы совершить расчет за проживание и заказать для них обратные билеты, к общежитию подъехал автобус с молодыми крепкими людьми в спортивных костюмах и битами в руках. Молодые люди ворвались в общежитие и устроили там настоящую бойню. Руководитель туристического отдела – солидный дядька семидесяти лет пытался выйти в коридор, но мы, оценив ситуацию, заперлись изнутри и не пустили его, так как, судя по доносившимся из коридора звукам, бойцы не разбирали правых и виноватых и избивали всех, кто вставал на их пути. Минут через пятнадцать-двадцать шум утих, мы слышали лишь стоны и проклятия, доносящиеся снаружи. Я выглянул в окно, молодежь организованно загрузилась в автобус и скрылась с места преступления.