Текст книги "Волчье правило"

Приближение тайфуна

Его «нулевые» кроссовки сменили цвет – с белого на невыразительный. Был он весь вспотевший, хотя и не такой грязный, как ротный. От него крепко разило водочным перегаром. Тем не менее ротный и не подумал встать для доклада.

– Снайперы беспредельничают, – спокойно соврал он, не подводя ни головы, ни глаз. – Замполита вон только что обстреляли, – сообщил капитан, указывая на Петренко.

– Вот! – подтвердил тот, демонстрируя дырку на месте звездочки старшего лейтенанта, выковырянную злым снайпером.

– Ни х… себе!!! – обалдел номинальный начальник ООД, рывком (теперь уже птицею) взлетев на броню, даже люк не забыл защелкнуть.

– Задолбал, дурачок! – сообщил ротный, услышав, как люк лег на стопор. – Пока шел бой, он с перепугу ноль семьдесят пять «Пшеничной» самостоятельно, практически без закуски, уговорил!

– Силен мужик! – согласился заместитель.

– Из брони и носа не казал, все эфир слушал. Когда ты доложил об уничтожении группы душков и пленного, да про джипы Дынины – он тут как тут! – сплюнул ротный. – Прямиком к радиостанции и давай расписывать: вроде бы он сам там был, и пленного не собаки, а он самолично схватил за яйца!

А о том, что старшим там является заместитель командира роты по политической части – ни мур-мур! «Армейский отряд обеспечения движения, начальник – гвардии подполковник Леонидов Николай Федорович!» – ротный принял картинную позу, воздев десницу к ближайшей горе, напоминая древнего римлянина на каком-то античном сборище. Петренко, не сдержавшись, засмеялся.

– А теперь, замполит, у тебя своя задача, мы продолжаем выполнять свою, – молвил ротный уже серьезно. – Поэтому наш с тобой разговор и происходит наедине. Ротный вытянул из полевой сумки карту и, расстелив на колене, показал пальцем. – Вот это место, за полтысячи метров там, за подъемом, – он показал рукой на горку, за которую уже было уплачено чрезвычайно дорогую цену.

– Вижу, – подтвердил Петренко.

– Так вот, – ротный посуровел, – одну БМП второго взвода, с отделением во главе с сержантом Петриком ты оставляешь здесь, а на второй БМП со своим любимцем Логиным поднимаешься к месту, которое я тебе указал.

– А дальше? – Петренко ровным счетом ничего не понимал.

– Продолжение следует, – усмехнулся ротный, глядя на затуманенное лицо своего зама. – Вот здесь, – он рукой обвел площадку, недавно служившую полем боя, – расположится армейский сборный пункт эвакуированной техники. Сюда армейский ремонтно-восстановительный батальон тянет всеми доступными ему средствами битую и подорванную технику. Так что приказ для тебя будет таков, – резюмировал ротный. – Ты с Ломом и Зверобоем остаетесь здесь, с вами будет Ошейков – он начнет подготовку двух наших подбитых БМП к эвакуации. Затем сюда прибудет майор Волк, с той же целью.

– А на какой хрен он мне сдался?! – вырвалось у Хантера.

– Это приказ из бригады! – отрезал командир.

– Ну, и кто здесь будет старшим? Пол-Пот? – поинтересовался замполит, недобро ухмыльнувшись.

– Ты мне зубы не скаль! Я тебе не Волчара позорный! – урезонил Лесник. – Запомни: во-первых, Пол-Пот – трус и страсть как не любит, когда ему приходится за что-либо отвечать. Во-вторых, я уже доложил «наверх», что ты, несмотря на свой «левый» ВУС, достойно показал себя во время марша и боя, а потому – способен и далее выполнять командные функции в боевых условиях, без моего или Дыниного опекунства.

Бригада дала добро, чтоб именно ты организовал охрану и оборону сборного пункта. Пол-Пот будет заниматься сугубо своими, технарскими задачами. Понял?

– Есть еще один вопрос, – все не успокаивался Александр. – Почему именно здесь, возле этого долбанного кишлака собрался приземлиться этот армейский сборный пункт, а не где-то, скажем, близ армейского ПКП[24]24
  Подвижный командный пункт.


[Закрыть]?

– Вопрос толковый, хотя излишний. – Ротного понемногу выводили из себя упрямые вопросы чересчур умного заместителя. – В этом месте кроме соседства с раздолбанным кишлаком имеются несколько плюсов: за десять километров – ПКП армии и полевая вертолетная площадка, за восемь-десять – армейская артиллерийская группа, за двадцать – бронегруппа на плато.

Вдобавок именно здесь, – ротный указал на скат горы, – самый крутой подъем на всем маршруте. Тягачи ремонтников не смогут его преодолеть, таща на буксире тяжелую технику. Врубился, Почемучка?

– Да, командир! – успокоился тот.

– Теперь слушай сюда. – Ротный вновь ткнул пальцем в карту.

– Я весь внимание, – пообещал Александр.

– С этого места, за подъемом, наш ООД, и вся армейская колонна пойдет не туда, куда запланировано и отмечено на картах, – ротный показал маршрут и его конечный пункт, обозначенный цветными фломастерами, – а направо, вот сюда, – он продемонстрировал иной маршрут, на скорую руку начерченный коричневым карандашом.

– Что это? – не врубился Петренко, недоумевая.

– А то, – промолвил командир. – Что на том участке местности, куда был спланирован первоначальный удар, уже никого нет. «Духи» оттуда давно слиняли, выставив минно-взрывные заграждения, пока нас тут мулла держал. Поэтому-то на этой горке мы двинемся направо, не в этот укрепрайон, – ротный снова указал пометки на карте, нанесенные заранее, – а сюда. – Командирский палец уперся в горный массив на пятнадцать километров правее, на самом кордоне двух диких азиатских держав.

– Так впереди ночь! – занервничал Хантер. – А как же минная опасность? А вдруг сопротивление такое, как здесь? – он махнул автоматом на кишлак, догоравший поблизости.

– Не будет ни мин, ни сопротивления! – заверил собеседник. – Так как ждут они нас на нашем старом маршруте. На Старой Смоленской дороге, врубился, стратег?

– Начинаю врубаться, – растерянно протянул стратег. – Что дальше?

– Дальше следующее, – командир излагал в своей обычной манере. – Поскольку мулла подавлен, хотя и не уничтожен окончательно, то ты с Логиным и Петриком остаетесь здесь и будьте наготове – мулла будет мстить! Лично тебе с бойцами и бээмпэшкой придется остаться наверху и ждать, пока колонна бригады не пройдет мимо, дабы никто сдуру не рванул по Старой Смоленской дороге, «забитой» во всех боевых картах, врубился?

– А потом? – заместитель продолжал упрямо спрашивать.

– А там как хочешь, – повеселел командир. – Всю армейскую колонну регулировать у тебя не хватит здоровья – в пылище задохнешься. А вот после прохода бригады – хоть волк траву ешь, снимай пост – и к своим. Когда прибудут ремонтники, притянут свои мастерские и «тягловую скотину», то есть тягачи – организовывай круговую оборону, ройте окопы, обкладывайтесь камнями и держитесь.

Чует мое сердце – будет очень жарко! Связь со мной держите постоянно, вдобавок через «Ромашку» – будешь поддерживать связь с авиацией, что будет работать по вашим заявкам. Связь с артиллерией, вызов ее огня – согласно таблице; она у тебя имеется.

– А кто авиацию и артиллерию, коль возникнет нужда, будет наводить и корректировать? – задал резонный вопрос Петренко.

– Ты и будешь, замполит, – колко бросил командир. – Это тебе не комсомольские и партийные собрания проводить, боевые листки об успехах перестройки выпускать!

– На фига подкалывать меня, командир?! Кажется, я этого не заслужил! – обиделся замполит.

– А ты мне дурных вопросов более не задавай, ладно? – смягчился командир подразделения. – Обозначишь передок сигнальными дымами или огнями – это для авиации. А относительно артиллерии – так ты, кажется, Свердловскую славную артиллерийскую политуру закончил? Там разве не учили огонь корректировать? – Желтоватые глаза ротного пристально смотрели в упор.

– Хорошо учили, не забыл, вот как раз с артиллерией я справлюсь самостоятельно. – Хантер был уже не рад, что задал такой вопрос. – А рота куда направляется?

Откровенно говоря, ему не хотелось заниматься не своей работой, охраняя технарей, словно какая-то там «махра».

– Ты не капризничай, Александр Николаевич! – понял его настроение Лесовой. – Рота тоже не пойдет «в дело», в горы. Ротные потери в личном составе и технике оказались слишком ощутимыми, да и задача наша на этот раз иная. Ты помнишь, как полковник Ермолов очертил наш круг задач на операцию «Кольцо»?

– Помню, – нехотя вспомнил зам.

– Так вот, согласно ранее отданных распоряжений, рота (без четырех бээмпэшек) остается возле ПКП армии в распоряжении знаменитого подполковника Леонидова, – ротный махнул на БМП, где прятался номинальный начальник ООД. – На всякий пожарный случай. Хотя один из армейских охранбатов идет в колонне штаба армии, сам видел их новенькие БТР-80. Перестраховываются, – невесело заключил он.

– Да мать их так! – махнул рукой Хантер. – Будем выполнять приказы, к тому же навоевались мы сегодня досыта!

– Есть такое дело, – оживился ротный. – Давай лучше посчитаем – сколько за сегодня ООД «духов» положил?

– Около восьмидесяти боевиков не встанут сегодня в строй у старого муллы! – быстро справился замполит, сверив свои и командирские записи. – Не много ли будет? – осторожно спросил он. – Что-то многовато…

– Ты знаешь такой исторический анекдот? – с улыбкой спросил ротный и продолжил, не ожидая подтверждения. – Когда после победы под Рымником подошел к Александру Васильевичу Суворову адъютант и спрашивает его, дескать, сколько в победной реляции на имя императрицы указывать – погибло супостата: сорок или пятьдесят тысяч? «Пиши поболее, чего басурмана жалеть», – ответил генералиссимус! – со смехом закончил комроты.

– Ха-ха-ха! – засмеялся и заместитель. – Действительно, зачем «духов» жалеть!

– Товарищ капитан! Вас на связь! – На броне возник сержант Кузнецов, скинув шлемофон на длинном шнуре.

– «Рысь» слушает! – ротный назвался официальным позывным, используемым для переговоров с вышестоящим начальством. – Так точно, здесь! – Он «на мигах» дал Хантеру понять, что разговор идет именно о нем. – Так точно, берет себе две «коробочки» и остается на месте. Организовывает охрану и оборону, отправляет «трехсотых» и «двухсотого» бортом на Джелалабад и ожидает вашего прибытия. Есть! Конец связи! – ротный стал серьезным и подобранным.

– Так, Александр. – Капитан вновь обратился по имени к заму. – Тайфун приближается!

– Что за тайфун в Афгане? – не въехал тот с первого раза.

– Это означает, что к тебе приближается в пространстве и времени майор Чабаненко, знаешь такого? – Ротный внимательно смотрел на него. – Тайфун – его личный позывной.

– Павла Николаевича знаю, а вот о позывном забыл, – ответил Хантер, хотя о позывном слышал впервые. – А что ему от нас надо?

– С Чабаненко прилетит Монстр-Михалкин, еще какие-то местные из ХАДа[25]25
  Органы государственной безопасности Республики Афганистан.


[Закрыть], – обеспокоено сообщил Лесовой. – Ежели приближается Тайфун, значить, будут решаться вопросы обмена военнопленными. Мне однажды уже доводилось участвовать в подобном мероприятии. Заберешь под расписку «языка» у саперов, потом передашь его Чабаненко и будешь выполнять его команды. Понял?

– Понял, командир, не волнуйся, сделаю! – пообещал польщенный Петренко.

– Вот и хорошо! – промолвил командир, уже не слушая замполита, пребывая мыслями где-то далеко – в продолжении марша. – Вызови командиров взводов и старших из приданных подразделений! – приказал он Кузнечику. – Мухой всех к моей машине!

В скором времени прибыли вызываемые. Ротный быстро поставил задачи: где кто остается, кто и в каком порядке движется далее. Старший техник роты, старший прапорщик Ошейков (с верной собакой Заменой рядом) сразу же «озадачил» взводных – что из инструмента и снаряжения ему понадобится. Старшина выяснил – сколько остается людей, дабы обеспечить их запасами продовольствия и воды.

Ротный решал вопросы пополнения боезапаса – за этот неспокойный день он практически исчерпался: боеприпасы должен был подвезти Пол-Пот. Получив задачи, офицеры и прапорщики разбежались по своим местам. Заревела техника, машины занимали свои места в колонне. Не прошло и трех минут, на протяжении которых строился ООД, когда в хвосте громыхнул сильный взрыв.

Хантер птицей взлетел на броню, увидев, как в хвосте колонны стала на дыбы БМП третьего взвода. Судя по всему, она напоролась на фугас. Александр рысью примчался к подорванной машине. На первый взгляд сдавалось, никто не пострадал: бойцы, сметенные взрывом на землю, приходили в себя, бродили и трясли головами, как кони, собирая присыпанное землей оружие, бронежилеты, каски.

Трое людей лежали неподвижно близ кормы бээмпэшки, что осела в воронке. Гусеницы ее были разорваны, два или три катка – вылетели напрочь. Подскочив к раненым, Хантер вгляделся в их лица: это были лейтенант Редькин, его заместитель, сержант Березкин, и один из дембелей, рядовой Снегирев.

– Что с ними? – спросил старлей у санинструктора роты, рядового Муриненко (по прозвищу Бинтик), суетившегося возле раненых.

– Ранений нет, все трое тяжело контужены, сейчас без сознания, – доложил тот, поднимаясь.

– Что с ними делать? – Петренко поймал себя на мысли, что доволен (если можно так выразиться) последствиями подрыва – никто не погиб!

– Сейчас их нельзя двигать без особой надобности: нужны носилки, так как у них могут быть выявлены скрытые переломы. После того как они придут в сознание, можно будет их опросить и оказать более квалифицированную помощь, – грамотно, заученными в учебке фразами, ответил санинструктор.

– Хорошо, Бинтик, молодец! – похвалил замполит. – Вот-вот прилетят санитарные вертушки, подожди немного, отправим их в госпиталь.

Не успел пообщаться с санинструктором, как его вызвал ротный и указал свободную от техники площадку. Через минуту там уже стоял боец, держа в поднятой руке наземный сигнальный патрон, из которого валил обязательный в этих краях оранжевый дым, обозначающий место посадки авиации.

И вот ухо уловило звук вертолетных двигателей – со стороны Джелалабада приближались вертолеты. На этот раз их было немного – два Ми-8 (один – с красным крестом на борту) и два Ми-24, очевидно для прикрытия.

Медицинская ГТТ с эмблемой Красного Креста на борту подвезла к площадке раненых. Как они уместились в такой небольшой машинке, оставалось только догадываться. Тело умершего от ожогов и ранений Нехорошева, завернутое в специальную фольгу, находилось сверху машины, привязанное бечевками, чтобы не свалилось. Из «таблетки» санитары вытащили пятерых раненых. Еще двое вылезли самостоятельно. Среди них был Ара, с белым как простыня лицом. Разорванная штанина была зашита на скорую руку, сквозь грубые стежки просвечивался красно-белый бинт. Он тяжело хромал, опираясь на автомат, как на палочку, как-то заворожено обозревая окрестности, словно видел их впервые.

– Да он же ни хера не слышит, он напрочь контуженный! – высказал догадку Петренко.

– Точно! – согласился ротный, оказавшийся рядом. – Ты организуй эвакуацию раненых, пока Дыня со своим взводом прикроет со стороны кишлака, чтобы «душки» не набедокурили. А мы с авианаводчиком заведем вертушки на посадку!

– Есть, командир! – ответил Хантер, настраиваясь на выполнение непривычной задачи.

Вертолеты на подлете начали отстреливать тепловые ловушки, снижаясь над площадкой, посреди которой и до сих пор находился с дымом в руке некий Прометей срочной службы. «Двадцатьчетверки» остались кружить в небе, а «восьмерки» пошли на посадку.

Вот шустро слинял Прометей-срочник, его место немедленно заняла вертушка с Красным Крестом, немного далее, разгоняя пыль винтами, приземлилась другая. Вертолетчики были в своих сферических шлемах и специфических бронежилетах с так называемым воротником, который защищал голову от обстрела снизу.

Перед глазами пилотов открывалась жутковатая картина: разбитый и догорающий кишлак, битая и уцелевшая техника, ковер из стреляных гильз, многочисленные воронки и другие «остаточные явления» недавнего боя. «Летуны» заметно нервничали, не будучи уверенными, что садятся задом не на минное поле, да и соседство кишлака-недобитка не вдохновляло.

– Кто старший? Ко мне! – Из дверки высунулся командир экипажа, едва колеса машины коснулись земли.

– Я, замполит роты, старший лейтенант Петренко! – подскочил Хантер.

– Замполит?! – почему-то изумился авиатор.

– Ты что, сюда прилетел жалобы и заявления выслушивать?! – пришла очередь изумляться Сане.

– Хорошо, не обижайся, старлей! – гаркнул летчик, перекрикивая грохот двигателя и свист лопастей. – Сколько, ты говоришь, у вас «двухсотых» и «трехсотых»?

– Десять «трехсотых» и «двухсотый»[26]26
  Двухсотый» – погибший. Военный термин, обозначающий транспортировку убитых или умерших людей до места захоронения. Название вошло в обиход после войны в Афганистане. Груз 200 – это типовая форма (№ 200) документа, сопровождавшего труп.


[Закрыть] – один! – проорал Хантер.

– Давай так: «двухсотого» и четырех «трехсотых» – в этого «голубя мира»! – командир экипажа показал на свой вертолет. – Остальных – туда! – он указал рукой на вторую машину.

Хантер махнул сержанту Петрику, тот быстро приблизился к офицеру, и Александр на ухо прокричал задачу: кого и куда грузить. Бойцы ловко, на руках занесли раненых, забрасывая в вибрирующие машины, молотящие винтами воздух. Тело Нехорошева несли осторожно («Как живого» – отметил про себя старлей).

Пока грузили раненых, Александр записал на планшетке авиатора список эвакуированных. Ара подошел к вертушке, опираясь на свой автоматический костыль. Догадываясь, что тот не слышит ни слова, Петренко лишь пожал ему руку и помог залезть в «голубь мира». Ара в ответ молча пожал офицеру руку, отдав автоматический «костыль».

– Бывай, замполит! – прокричал вертолетчик, получив по радио подтверждение, что вторая вертушка загружена. – Не обижайся, держитесь! – Он хлопнул Саню по плечу.

– Бывай, авиация! – не обиделся тот, отскакивая от дверного проема, где вместо командира возник борттехник в шлеме и бронежилете, с пулеметом ПКМБ наготове.

Чтобы не попасть под задний винт, Хантер побежал вперед. Обе машины повисли в воздухе и взяли круто в сторону, противоположную кишлаку. Это был довольно рискованный маневр – винты едва не зацепили край каменной гряды. Очевидно, населенный пункт таил в себе более реальную угрозу для армейской авиации, нежели опасность столкновения с горкой…

Тем временем саперы собирались и в дальнейшем продолжить свои смертельно опасные изыскания – старший лейтенант Ерофеев устроил «разбор полетов», анализируя день сегодняшний, хотя он еще не закончился. Отозвав «крота» в сторону, Александр сначала обрадовал того, что, дескать, дальнейший маршрут меняется и, вполне вероятно, мин вообще не будет. Ерофеич откровенно обрадовался – день близился к вечеру, и тралить мины под романтической луной, при свете фар и ручных фонарей, ему не очень улыбалось. Сразу же после радостной для «крота» новости, Хантер зарядил другую, на этот раз не весьма приятную – о «языке». К его удивлению, сапер не стал выделываться.

– Ежели нужно, забирай своего Наваля, – спокойно сказал он. – Только расписку напиши.

Пока Хантер впопыхах писал расписку, дескать, я такой-то, забрал у начальника инженерной разведки N-ского инженерно-саперного батальона пленного по имени Наваль…, конвой из двух бойцов с псами привел аманата. Повязка на ране была свежей, а вот лицо его было трудно узнаваемым, ноги он держал очень широко, едва переступая ими, поскольку те не сгибались в коленях. Вероятно, зона гениталий у моджахеда была напрочь отбита.

– Что, бойцы поработали? – с ухмылкой поинтересовался Хантер.

– Да есть немного, – уклоняясь от прямого ответа, промолвил «крот». – Саперы редко пленных берут, поэтому и дорвались, как говорят на мысе Казантип: «Как мартын – до мыла»…

– Да и хрен с ним! – согласился замполит.

Забрав племянника муллы, привел того к своей БМП, передал бойцам, а сам пошел к ротному. Но не успел отойти от брони и двух шагов, как услышал сильные удары, как будто лупили по сырому мясу. Выскочив из-за кормы, старлей увидел, как Лом ногами избивает лежащего без признаков жизни «духа».

– Отставить!!! – заорал на все легкие замкомандира роты. – Ты, что, Лом, озверел?!

– А что, любоваться им? – огрызнулся старший сержант. – Я просто отрабатываю приемы рукопашного боя! – вспомнил он обычную отмазку своего командира взвода.

– Ты не трынди, сержант! – зарычал Хантер. – Приведи аманата в сознание, и больше пальцем не трогать! Он на обмен предназначен, сам Монстр по его душу едет, врубился, рукопашник?!

– Так бы сразу и сказал, чего орать зря, – заворчал сержант, успокаиваясь, потом легко, как щенка, одной рукой поднял аманата, перенес и закинул в десантный отсек.

– «Шнуры», кто там! – закричал подчиненным. – Свяжите уроду руки за спиной, дабы не стибрил гранатку какую, на всякий случай! Но не бить! Хантер говорит, что обезьяну будут менять на наших, поняли?

Лесовой выглядел еще хуже, чем час тому назад – осунулся, лицо еще больше заострилось, желтый оттенок глаз стал заметным даже сквозь черные стекла очков. Тем временем со стороны кургана бахнул взрыв, даже невооруженным глазом наблюдалось облако дыма и пыли.

– Еще запиши на боевой счет парочку «душков»! – посоветовал ротный. – Наверное, спешили похоронить своих до заката солнца.

– И «духи» тоже себе записали наших троих, – Хантер показал на замершую БМП лейтенанта Редькина.

– Война, что поделаешь! – Ротный оказался еще и философом. – Знаешь, замполит, что отныне позывной твоего «куста» должен быть изменен?

– Догадываюсь, что уже не «Дозор»… – согласился тот.

– Правильно догадываешься, – подтвердил капитан. – Отныне позывной твоего сборного подразделения – «СТО», во как!

– Это что – станция технического обслуживания?! – опупел старший лейтенант.

– Точно так, однако это временный позывной. И ты – временный директор этой СТО! И вдобавок «духам» будет тяжело врубиться – кто это у них под носом фирменную ВАЗовскую СТО открыл? Пока найдут аббревиатуру в словаре, начнут выяснять… Соображаешь, скольких хлопот ты задашь разведуправлению пакистанского Генерального штаба? – шутил командир.

– Ну, разве что так, – успокоился Хантер.

– Поторопись, замполит, через минуту – продолжение марша! – У ротного не было перерыва между шутками и приказами. – Свою задачу помнишь?

– А то! – прозвучал неуставной ответ.

– Тогда с Богом! – Офицеры разбежались по своим местам.