Текст книги "Путь Создателя. Часть I. Время жить"

– Принесите мне голову Алестера! – холодно и зло процедил Хал.

– Для снаряжения армии потребуется несколько недель, и ещё дней пять на дорогу, – проговорил главнокомандующий пехотой Мерт Галахер.

– Так начинайте подготовку! Снарядите небольшой отряд и два отряда из корпуса Дракона. Отправьте их туда занять позиции и пусть ожидают подкрепление. Кто из корпуса свободен?

– Все на заданиях! Через два дня вернется Дельта, и еще через пару дней вернутся Альфа и Бета! – ответил главнокомандующий корпусом Дракона Стюарт Мун.

– Готовьтесь, пора пошатнуть сопротивление! Как только Эрендейл падёт, придет время разобраться с Эденом! – Лорд положил на карте черный камешек, накрывая точку обозначающую Эден.

– Да, Лорд Хал! – в один голос проговорили главнокомандующие.

В дверь постучались и охрана, что стояла у двери, получив одобрение от Лорда, открыла дверь, на пороге стояла сгорбленная старуха в лохмотьях, Триана.

– «Вот нелёгкая принесла», – подумал Хал. – Все вон! – скомандовал он.

Офицеры, сделав поклон головой, последовали на выход. Триана вошла в кабинет и встала перед чашей с огнем. Как только дверь за офицерами закрылась, она преобразилась. Из страшной старухи в лохмотьях, с длинными прямыми, как смоль черными волосами и сморщенным лицом, превратилась в молодую сногсшибательную женщину. Волосы завились в крупные локоны и ниспадали на ее откровенное декольте. Тонкие линии изогнутых черных бровей на ее вытянутом бархатном личике, и пышные ресницы придавали ее черным как уголь глазам магическую силу. Губы, словно лепестки красной розы, приоткрылись, ее белая кожа заблестела серебристым сиянием в свете белого огня, что горел в чаше. Изящные изгибы ее тела облегала тонкая черная ткань мокрого шелка, разрез, начинающийся сверху бедра, приоткрывал ее длинную тонкую, изящную ногу, она была босая. Хал окинул ее взглядом и ощутил прилив крови, член уперся в узкие брюки, и только длинный кафтан прикрывал его вожделение. Он поморщился, отвёл взгляд и, заложив руки за спину, стал расхаживать по комнате взад и вперед. У него не было настроения, к тому же он нутром чувствовал, что она принесла недобрые вести. Стала бы она появляться во время его совещания.

– В чем дело? – спросил Хал.

– Сегодня было первое предзнаменование…

Хал в мгновение ока переместился к ней и схватил за горло. Она даже не охнула и не шелохнулась, только устремила взгляд своих пленительных глаз на него, медленно втянула воздух, пока он не перекрыл ей дыхание. Хал сжал ладонь, ее тонкая шея почти помещалась в его руке. Если бы он захотел, то мог запросто свернуть ей шею. Но его заводило то, что она не боялась его. По каким-то непонятным для него причинам, он не вызывал в ней страх, который так часто видел в глазах остальных. Она смотрела на него вызывающе, непокорная дикая кошка, пантера, гибкость ее тела сводила его с ума. Вот и сейчас она задержала дыхание, когда он сжал горло, и продолжала смотреть ему в глаза не моргнув, ее губы приоткрылись сильнее, за ними показались белые зубки.

– Не смей мне напоминать про это чертово пророчество! – его горячее дыхание обожгло ее лицо, и на ее губах показалась тень улыбки.

Хал заметил и отпустил ее, зная куда это заведет их, отвернулся от нее и отошел в сторону. Она медленно выдохнула и продолжила.

– Сегодня два небесных тела сошлись воедино… Грядет рассвет… Себя Создатель явит воплоти…

Хал резко обернулся, его глаза сверкнули гневом, она замолчала.

– Ну! Продолжай! – рыкнул он, поднял руку и в его ладони замерцал белый шар, Триана не посмела продолжить. – Продолжай! – зарычал Хал.

– И мрак падет… – медленно продолжила она, приподняв подбородок, принимая его вызов, – Тиран умрет… Врата откроют небеса… И свет любви очистит души…

Как только она закончила, он метнул в нее магический шар. Триана вскинула руку и шар остановился в нескольких сантиметрах от нее. Она швырнула его в огонь, потревоженный он вспыхнул красно-оранжевыми искрами недовольно потрескивая. Триана перевела взгляд на Хала, приподняв одну бровь.

– Не хочешь слушать, не слушай! Но если ты не найдешь Создателя и не убьешь его до того, как он обретет полную силу в физической форме, ты обречен!

– Тогда укажи мне, то место на рассвете, где я могу его схватить и убить!

– Это невозможно… Я слежу за всеми проявлениями магии по всем срединным землям, но я не провидица…

***

– Элиот, ты уверен, что стоит это делать?

Том принес бочонок с маслом первого сорта для фитилей, которое очень хорошо горит и стоит на несколько сатошей дороже, чем аналоги.

– Да, Том! Если мы этого не сделаем, то завтра здесь все будет полыхать огнем!

Элиот разложил на столе стрелы и обматывал конец каждой стрелы тканью.

– Может, мы все-таки дождемся подмоги? Гонец наверно уже в Эдене и передал сообщение.

Том присел на скамейку, отстегнул ножны с мечом от кожаного пояса и поставил рядом. Из-за пояса он достал клинок и вскрыл бочонок.

– У нас нет времени ждать. Гвардейцы на пути сюда, через пару часов они будут здесь. Если мы ничего не предпримем, то пострадают люди… невинные люди…

Элиот взял первую стрелу и концом, обмотанным тканью, опустил в бочонок с маслом. Ткань тут же набухла, вобрав в себя некоторое количество масла. Он вынул кончик стрелы и задержал над бочонком, давая стечь излишку.

– Нас всего трое! Даже если мы сможем привлечь кого-то из горожан, то мы подпишем им смертный приговор! В этом городе только подмастерья и нет никого, кто хоть раз держал меч в руках и мог бы сразиться со столь сильным противником. – уныло проговорил Том.

– А если мы ничего не предпримем, то смерть людей всего города будет на наших руках…

– Мы не справимся с их отрядом! Их будет не меньше двадцати, может и больше, а нас, – Том горько усмехнулся – ТРОЕ!!!

Волнение переполняло Тома и он не мог уже усидеть на скамейке, а стал расхаживать по комнате, посматривая в окно. Элиот продолжал равномерно смачивать кончики стрел, и готовые стрелы откладывал в сторону, чтобы ткань пропиталась маслом. По узким улочкам шли прохожие, сновали дети, город просыпался и начинал жить своей обычной жизнью, не подозревая о грядущей опасности. В трактир, где они поселились, уже захаживали первые посетители, просыпались постояльцы. Элиот, Том и Сэм прибыли в город накануне вечером и перехватили измотанного гонца, направлявшегося в Эден с вестью, о карательном отряде гвардейцев Лорда Хала. Гонец сообщил, что отряд уже в пути и прибудет, скорее всего, на рассвете. Везут дыхание дракона, чтобы взорвать город вместе с жителями.

– Нам, возможно, не придется сражаться с гвардейцами. Я подберусь к ним, как можно ближе, и запущу горящие стрелы в их телеги с боеприпасами. Они везут дыхание дракона, если я подорву его, то половина гвардейцев погибнет от взрыва… Некоторые разбегутся, а те, кто останутся, встретят мой меч… А ты с Сэмом будешь в городе, на случай, если кто-то из гвардейцев доберется до него.

– То есть, ты решил погибнуть смертью храбрых! И чтобы вся слава досталась тебе?!

Том с язвительной ухмылкой подошел к Элиоту и положил руку ему на плечо. Тот усмехнулся, потом посерьезнел.

– Если мне суждено погибнуть сегодня, то пусть это будет не напрасно…

– Ты безумец! И ты один не справишься. Нужно стрелять с нескольких позиций, чтоб уж наверняка. У нас будет мало времени, прежде чем они поймут, что происходит и смогут нам помешать.

Том взял не обмотанную стрелу и кусок ткани и стал обматывать острый конец. Он прикинул, что, если они втроем одновременно выпустят хотя бы по пять стрел, то понадобится пятнадцать, а Элиот подготовил только десять. Чем больше огненных стрел они смогут выпустить, тем больше шансов, что боеприпасы успеют взорваться до того как гвардейцы смогут что-то предпринять.

– Если мы сможем преградить путь отряду и выиграть время, подкрепление успеет добраться и отстоять город. Главное уничтожить их арсенал.

Элиот уже смочил все стрелы и принялся проделывать то же самое со стрелами Тома.

– А где Сэм? – поинтересовался Том, обмотав последнюю стрелу и окунув ее в бочонок с маслом.

– Он в дозоре. Как только отряд появятся на горизонте, он сообщит.

Тут дверь распахнулась, и в комнату вбежал Сэм, весь запыхавшийся. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней, переводя дыхание.

– Отряд разбил лагерь в лиге от города! – прерывисто заговорил Сэм – Их двадцать три, насколько я смог посчитать, везут три телеги с дыханием дракона. Думаю, они пробудут там до вечера…

– Остановились достаточно далеко, чтоб их сразу не увидели… Многовато их как-то… – Элиот задумался. – До вечера они ничего не предпримут. Но у нас все равно мало времени. Сейчас заканчиваем и надо выдвигаться, к полудню мы должны быть на месте. Нам понадобятся факелы, зажжём их здесь, чтоб не возиться с огнем на месте. – Элиот посмотрел на Сэма, тот кивнул и вышел за дверь.

Том и Элиот закончили подготовку стрел, уложили в три колчана по пять стрел. Вернулся Сэм с тремя факелами. Элиот разместил посередине стола небольшую кучу тряпок, это была импровизированная карта расположения лагеря гвардейцев. Он обрисовал, как они зайдут с трех сторон, сам он с юга, Том с севера и Сэм с востока. Сэм хороший лучник, поэтому он будет располагаться дальше всех от цели, а они с Томом приблизятся к лагерю настолько, насколько это будет возможно. Их задача выпустить максимальное количество стрел в три обоза, да так чтобы они быстро разгорелись. Как только температура повысится, бочки взорвутся. Затем Сэм должен отступить и вернуться в город, на случай, если кто-то из гвардейцев туда направится. Элиот с Томом задержат гвардейцев насколько смогут и, без излишнего геройства, будут отступать к городу. План, придуманный на скорую руку, учитывая, что подмоги ждать неоткуда, выглядел неплохо. Но каждый понимал, это может быть их последний бой. Нужно приложить все силы, чтобы выиграть время. Все было готово, и они выдвинулись. Факелы зажгли в печи таверны и оседлав лошадей, покинули Телсу.

Не доезжая до лагеря четверть лиги, они спешились и рассредоточились. Сигналом для атаки будет первая стрела от Сэма, так как ее полет будет дольше остальных и Элиот с Томом смогут присоединиться. Спустя минут двадцать все были на своих местах. Элиот пробрался сквозь кустарник вейгела, усыпанный красными цветами, максимально близко к лагерю. Ему повезло больше чем Тому, со стороны которого почти не было зарослей, а лишь встречались редкие кусты вербены, ему пришлось искать заросшую часть прогалины в лесу вдоль тракта. Сэм укрылся за рябинником.

Тракт проходил через лесистую местность, но как раз в пределах полутора лиг от города, лес заметно редел, и дорога пролегала через хорошо просматриваемую местность. Лагерь разбили на лугу. В центре стояли три повозки с дыханием дракона, гвардейцы рассредоточились вокруг телег, а к югу от них установили небольшой шатер. Сейчас у телег находилось порядка дюжины гвардейцев, остальные, по-видимому, были в шатре, скорее всего, обсуждали план уничтожения Телсы.

В воздух взметнулась огненная стрела Сэма и две другие присоединились с севера и с юга. Через пару секунд вслед первым полетели еще огненные стрелы, и еще. Первые три стрелы как по команде впились в центральную повозку, и пламя тут же охватило ткань, которая укрывала бочки. Остальные стрелы в разнобой полетели в другие два обоза, а еще две стрелы попали в шатер. Все произошло молниеносно, паника развернулась в считанные секунды. Начался переполох. Раздались крики, некоторые гвардейцы пытались потушить вспыхнувшее пламя, кто-то пытался понять, с какой стороны летят стрелы. Том, не обратил внимания, что пока стрелял, выдал себя и свое укрытие и его заметили. Когда он выпустил последнюю огненную стрелу, к нему уже бежало четверо гвардейцев с криками. Элиот вышел из своего укрытия и отправил последнюю стрелу в один из обозов. И тут слева от него появились гвардейцы. Он только успел бросить лук и вытащить меч, как они напали впятером. Завязался бой.

Один за другим прогремели взрывы, три повозки были уничтожены. Взрывная волна была настолько сильной, что Элиота и остальных отбросило на пару метров. Тома швырнуло в кусты. Элиот ударился головой о бревно. Сэм был достаточно далеко, но вместо того, чтобы отступать он бросился на помощь друзьям. Часть гвардейцев полегло от взрыва, остальные рассредоточились между тремя нападавшими, зазвенела сталь. Оглушенные взрывом, Элиот и Том отчаянно сражались. От удара головой о бревно Элиот никак не мог сфокусироваться, в ушах звенело, а пульсирующая боль мешала, тонкая струйка крови стекала со лба по левому виску. Но отвлекаться на это не было времени. Гвардейцев было слишком много, он снова и снова пытался сконцентрироваться, чтобы удержать свою позицию. Шатер горел, но все кто были внутри, успели выбраться и избежать опасной близости взрыва. Капитан Шон, разглядел нападающих и, среди троих, отчаянно сражающихся, он узнал Элиота. Ярость охватила его, он вынул меч и кинулся в его сторону. К тому моменту у Элиота осталось два соперника. Шон зашел слева и со всего размаха нанес удар по скрещенному мечу Элиота и гвардейца. Удар был такой силы, что меч повстанца выскользнул из рук. Шон, не теряя времени, замахнулся второй раз и полоснул Элиота по торсу. Тот среагировал и отскочил насколько успел, но кончик меча все-таки рассек ему левый бок. Боль от ранения растеклась по всему телу, он оступился, шагнув назад, споткнулся и упал на спину. Шон замахнулся в третий раз, но увидев, что его соперник повержен, остановился, у него промелькнула одна мысль, и он приказал двум выжившим гвардейцам схватить Элиота. А сам развернулся в сторону Тома. Том бился из последних сил, он распорол брюхо гвардейцу и остался один на один с последним, когда Шон нанес ему смертельный удар сзади. Он пронзил его насквозь и Том, упав на колени, позвал Элиота.

– Том! Нет!!! – в отчаянии прокричал тот.

Последнее, что услышал Том – отчаянный вопль друга. Он упал навзничь и больше не дышал. Элиот попытался вырваться, но его держали двое, один из них ударил под дых, у него перехватило дыхание, боль затуманила разум, а голова от ушиба, словно рвалась на части. Шон не остановился на этом, он вынул меч из бездыханного тела Тома и направился к Сэму. Сэм разделался с последним нападавшим и, обернувшись, увидел мертвого Тома и обмякшего Элиота в руках гвардейцев и, что к нему бегут три головореза. Сэм встал в стойку и приготовился, но уже понимал, ему не выстоять в схватке. Он быстрым взглядом оглядел все вокруг. Миссия была выполнена. Боеприпасы уничтожены. Гвардейцев осталось пятеро. Но Том был мертв, а Элиот схвачен. Сэм вдохнул полной грудью и собрал последние силы. Он готов принять этот бой и биться до конца. С капитаном Шоном не так-то просто справится, все же он бывший капитан корпуса Дракона и один из самых сильных, опытных и проворных воинов. Сэм отразил первый удар Шона, в полной мере ощутив всю его мощь. Он лукаво усмехнулся, Шон провалил задание, возложенное на него, они сделали все что могли и город спасен, теперь и смерть не страшна. Смерть настигла его быстро и молниеносно, одним выпадом Шон вогнал ему меч в живот.

– Мы все равно вас сделали… – прохрипел Сэм и оскалился, это были его последние слова, которые он произнес, глядя в обезумевшие от ярости глаза Шона, тот с рычанием вытащил меч из Сэма, и безжизненное тело упало на землю.

Шон огляделся, от его отряда осталось четверо, дыхание дракона уничтожено, его задание провалено, и этому помешала не армия повстанцев, а каких-то три парня. Его гнев и ярость бурлили, он готов был разнести этот город голыми руками. Как ему теперь предстать перед Лордом и объявить о своем грандиозном провале. Он огляделся еще раз и его гнев усилился в трое, когда взгляд остановился на Элиоте, он готов был его разорвать. Капитан направился к нему, первым желанием было проткнуть, но нет, это слишком легкая учесть. Шон подошел к удерживаемому гвардейцами Элиоту. Тот приходил в сознание. Он поднял затуманенный взгляд на Шона, с трудом усмехнулся, увидев ярость на его лице. Для Элиота это было, как бальзам на душу, план удался, они выиграли время. Он в очередной раз выставил Шона, как никчемного командира, не способного выполнять возложенные на него поручения и пусть цена вопроса – жизнь!

– Предатель!!! – зарычал Шон. – Дезертир! Червь вонючий!! Я выпущу тебе кишки!

Элиот скривил ухмылку и не проронил ни слова. Он смаковал победу и готовился к смерти, и радовался, что смог насолить Шону, да еще так, жаль только, что не удалось насадить его на свой меч, и он плюнул напоследок в капитана. Шон размахнулся и со всей силы ударил Элиота по лицу, рассек ему губу.

– Я не убью тебя, не так быстро, как ты хочешь… – процедил Шон, наклонившись над ним, – я сделаю из тебя пугало в назидание другим… И умирать ты будешь медленно и мучительно…

Но Элиота это не напугало, он был уже в полуобморочном состоянии, голова пошла кругом и раскалывалась от боли от очередного удара.

– «Да пошел ты… Мне уже все равно…» – проскользнула мысль. – «Я выполнил свой долг… город спасен… я готов к смерти…»

Шон приказал двум гвардейцам притащить веревку, два бревна, которые уцелели от повозок, разбросанных взрывом, и выкопать яму. Он выдернул два клинка из-за пояса Элиота, покрутил их в руке.

– Как раз то, что нужно… Тащите его сюда! – приказал он гвардейцам, удерживающим Элиота, и они поволокли его, куда указал Шон.

Когда все было готово, гвардейцы уложили пленника на смастеренный на скорую руку крест и привязали руки и ноги. Элиот был в сознании и пытался разобраться в том, что происходит. Он чувствовал, что не может пошевелиться. Ноги туго привязаны к бревну, руки, раскинуты в разные стороны, тоже туго привязаны, аж кисти немеют. Его распяли!

– Держите его! – раздался почти над ухом, справа, голос Шона.

Элиот снова попытался сфокусировать взгляд, это ему удавалось с трудом, перед глазами все плыло, солнце слепило. Один гвардеец прижал правую кисть Элиота к бревну, раскрыв ладонь, второй сделал то же самое, с кистью левой руки. Шон замахнулся одним клинком и со всей силы всадил его в правую ладонь, пригвоздив ее к бревну, клинок вошел до половины. Элиот взвыл нечеловеческим голосом, боль, пронзила, как молния взрывая мозг. Не успел он опомниться, как яркая вспышка боли повторилась. Он слышал свой крик, словно со стороны, это было похоже на рев дикого животного, которого разрывают на части, болевая волна захлестнула с головой, его сознание отключилось.

Пока гвардейцы ставили и закрепляли распятье, Шон обыскал поле боя и нашел меч Элиота. На эфесе был выгравирован дракон с открытой пастью и пламенем. Когда-то именно он вручил этот меч Элиоту на посвящении в корпус Дракона. Сколько с тех пор прошло времени, и как все изменилось. Он вернулся к кресту и воткнул меч в землю рядом. В последний раз окинул взглядом Элиота, развернулся и пошел прочь.

– Вон лошади! – указал он гвардейцам, взмахом руки. – Приведите их, нужно срочно отправляться!

Гвардейцы выполнили приказ, поймали перепуганных лошадей и, оседлав их, двинулись в обратном направлении, откуда и прибыли.

***

Трикси пробиралась сквозь заросли, которые постепенно редели. Женщина могла поклясться, что слышала звон металла и крики, жуткие крики. Но они все продолжали двигаться в том направлении. Кровь застыла в жилах, сердце сжалось, когда воздух взорвал дикий вопль переполненный болью, такой силы, что ее можно было ощутить, словно она растекалась по воздуху, как густой осязаемый туман. Даже лошадь почувствовала и остановилась.

– Ты это чувствуешь? – обратилась женщина к лошади. – Что это может быть? Нам правее… – и лошадь двинулась в указанном направлении, но шла не быстро, – мы где-то рядом… – она вглядывалась сквозь деревья, но впереди был только лес, и сквозь заросли ничего не было видно, хоть они и стали более редкими.

– «Как странно, разве в этом мире может кто-то быть? Может это зверь? Очень странно…»

Сознание перебирало возможные варианты. Сколько времени она пребывала в этом мире не счесть, время для нее не существовало, и ни разу ей не встречалась ни одна живая душа, кроме зверья. Разве этот мир не был плодом ее воображения? Разум разрывался на части, пытаясь осознать происходящее, эмоции захлестывали. Однако она пока еще не увидела ни единого доказательства того, что этот мир совершенно иной, и здесь есть разумные существа, созданные по образу и подобию, что здесь есть люди.

Лошадь продвигалась все дальше, а лес становился все реже, и вдалеке уже виднелась прогалина. Женщина испытала столько давно забытых эмоций: трепет, радость, испуг и страх перед неизвестностью. В ушах, уверенно и по настоящему, застучала кровь, сердце отбивало чечетку, пытаясь выпрыгнуть из груди, давно забытые ею ощущения. Тут послышался топот копыт, отчетливо можно было разобрать, что скачет чуть ли не табун лошадей. Двигались они с севера, справа от нее. Топот приближался, она остановилась, вглядываясь вперед, стараясь разглядеть возможную опасность. Примерно в ста метрах впереди, этот самый табун вместе со всадниками галопом пронесся мимо на юго-восток. Их было отчетливо видно между деревьями, и она разглядела пятерых в военных доспехах, вооруженных мечами. Они мчались очень быстро и не заметили ее. Всадники стремительно удалялись, а она направилась к тому месту, где они только что были. Когда лошадь вышла на дорогу, те уже исчезли из поля зрения, только пыль еще не успела осесть. Она огляделась справа налево, между деревьями пролегала песчаная, утоптанная дорога, достаточно широкая, похожая на тракт, который может располагаться между поселениями или даже городами. Теперь сомнений не осталось, этот мир населен людьми, и то, что она слышала точно можно определить, как взрыв, а звуки звенящей стали, крики, были не что иное, как сражение. По всей видимости, те, кто проскакали тут пару минут назад, возможно, были выжившие после нападения, либо нападавшие. От одной мысли об этом закружилась голова. Она еще раз оглянулась по сторонам, но последствий взрыва или боя здесь не было видно, значит, это было дальше. На мгновение она заколебалась и задумалась, стоит ли искать место побоища, но тут вспомнился тот нечеловеческий вопль, порождённый болью. Возможно, там мог кто-то выжить, и она направила лошадь в сторону, откуда прибыли всадники. Скакать пришлось не долго, спустя примерно четверть лиги или того меньше, лес совсем поредел, и взору предстала открытая местность, место битвы. Все еще горели телеги, извергая черный дым, который столбом поднимался к небу. Вокруг лежали трупы людей в военных доспехах, и двое убитых в штатском. Картина произошедшего начала выстраиваться сама собой. И вдруг, она увидела то, что поразило ее до глубины души, к горлу подкатил комок и на глазах навернулись слезы, в центре побоища, вкопанный в землю стоял крест, а на нем был распят человек, весь окровавленный. Ноги и руки привязаны, а из ладоней торчат клинки, и капает кровь.

– «Возможно, он еще жив», – мелькнула мысль.

Она подвела лошадь ближе, чтобы разглядеть, жив он еще или нет. Мужчина пошевелил головой и его глаза приоткрылись, с трудом он поднял голову и взглянул на нее. Сердце сжалось, дыхание сбилось, по коже прошли мурашки, и волна жгучей боли окатила ее. В его серых глазах было столько страдания, что она ощутила всю его агонию. Голова пошла кругом и она поняла, если сейчас не спустится с лошади, то просто грохнется в обморок. Она спрыгнула и, когда ноги коснулись земли, ей стало легче. Собравшись с духом, она подошла к распятому, осматривая крест, как он закреплен в земле и как ей освободить раненого. Терять время нельзя, он просто умрет от потери крови, и раз он еще в сознании, надо спешить.

Мужчина выглядел лет на тридцать, и на нем не было военных доспехов, видимо, он был один из трех гражданских, единственный выживший после бойни. От его рубахи остались только окровавленные лохмотья. Хоть он и не был в доспехах, но его рельефные мускулы говорили о силе и явном умении управляться с мечом, он, по-видимому, сражался не впервые и бился до последнего, но численный перевес взял верх. Трое против более десятка солдат, безумцы.

– «Что за зверь мог такое сотворить?! Зная, какую боль причиняет… Значит, это те войны, которых я видела…» – ее пробила дрожь, – «в какой мир я попала? Этот мир явно не мой… Как же мне его снять оттуда?» – она подняла глаза и встретила его взгляд, внутри все сжалось, он тяжело дышал.

– Помоги мне… – прохрипел он еле слышно.

…

Сознание вернуло его в реальность, и все ощущения нахлынули с новой силой, внутри все горело. Боль, словно пламя, сжигала изнутри, сколько он сможет еще вынести. Осталось просить Создателя о пощаде, чтобы скорее смерть настигла его. Время словно остановилось или это секунды стали длиннее. Выносить этой агонии, уже нет сил. Хочется кричать, но горло горит, будто охвачено пламенем. Каждый вздох причиняет боль. Воздух, словно раскаленная лава, заполнял легкие. С каждой каплей крови, жизнь постепенно утекала. И сколько еще нужно таких капель, чтобы это мучение наконец прекратилось, в ушах звенит, руки онемели. Умирать вечность, это мучительно. Он приоткрыл глаза, все в тумане и нет четких очертаний. Солнце уже было на самом верху, припекало, его жар становился только сильней и ощущался на коже, как раскаленная сталь. По лбу стекали капельки пота и, попадая в глаза, жутко жгли. Послышался стук копыт, сердце готово было провалиться в пятки, вероятно, это вернулся Шон, чтобы добить его, либо это случайный путник. В любом случае спасение, либо от меча, либо от добрых рук. Элиот несколько раз моргнул, чтобы сфокусироваться, пытаясь разглядеть. Но все было расплывчато и не четко, наконец, он увидел очертание лошади. Ослепительно белая кобыла сияла в лучах солнца, казалась совершенно неземной. На лошади сидело изящное существо, светлое, воздушное, окутанное голубым сиянием. Он готов был поклясться, что увидел ангела и закрыл глаза. Когда снова приоткрыл их, всадница была перед ним. Небесно-голубое с белым платье струилось, нежно обтекая ее фигуру и придавая сияние ее бледной коже. Темно каштановые волосы волнами спадали на плечи и грудь, мягко обрамляя ее прекрасное встревоженное лицо. В больших голубых глазах стояли слезы. Их взгляды встретились. Агония отпустила и боль, словно ушла на второй план, перестала быть его частью. Умиротворение и покой, живительной волной окатили его измученную душу. Будто Создатель услышал его мольбы, и послал к нему ангела-спасителя, чтобы прекратить мучения и забрать в иной мир. С ней хоть на край света, хоть в ад, хоть на небеса. Все стало неважным, наверно смерть так и приходит, ни боли, ни страдания, только покой… Но было в этом видении и еще что-то неописуемое, какое-то невероятное притяжение, когда все меняется вокруг. Будто глоток живой воды пробудил внутреннюю силу, открыл дверь в новую жизнь. Тьма отступает, а в сердце тает лед, освобождая душу и подталкивая к чему-то новому, светлому и такому долгожданному, что делает тебя сильнее и разгорается пламя, освещая все вокруг. Сердце его наполнилось теплом.

Женщина спрыгнула с лошади и подошла к нему ближе. Ее глаза были полны печали, а его дыхание сбилось, и боль опять вернулась, давая понять, что он еще жив. Он собрал остатки сил и попросил о помощи.

– Держись. – произнесла женщина.

Он слегка улыбнулся, насколько это было возможным и, почувствовав облегчение, его сознание опять унеслось из этой реальности.

Чтобы опустить крест на землю ей пришлось повозиться. Когда, наконец, все было готово, она оторвала от нижней белой юбки своего платья большой кусок ткани и принялась рвать его на длинные лоскуты, чтобы подготовить материал для перевязки ран. Как только она вытащит клинки, кровь хлынет и нужно будет её как-то остановить.

Когда он опять стал приходить в сознание, то лежал на спине, все еще пригвожденный к бревну, ему было чуть легче. Женщина собиралась вытащить первый клинок. Она склонилась над его рукой, ухватилась за рукоять клинка, но тот достаточно глубоко зашел в дерево, и потребовались значительные усилия, чтобы выдернуть его.

Наконец, когда клинок поддался, и она рывком выдернула его из плоти, мужчина застонал. Он собрал всю волю и сжал челюсть, чтобы не закричать, не хотел ее пугать и пытался проявить мужество. Рана закровоточила, а на ее глазах навернулись слезы. Не веря своим ощущениям, она моргнула несколько раз, и несколько капель упали ему прямо на ладонь возле раны. Она быстро стерла их куском ткани, чтоб они не попали в рану. Промокнув кровь вокруг раны с внешней и внутренней стороны кисти, приложила сложенные тампоны из ткани и стала заматывать рану. Он стонал, но держался. Она понимала, что сейчас причиняет ему сильную боль и словно чувствовала ее сама. Замотав кисть, она перерезала веревку, которая послужила жгутом и удерживала руку в неподвижном положении. Затем принялась за вторую. Пока она это делала, ни разу не взглянула на него, ей было страшно видеть его мучения, и так хватало острых ощущений. Слезы текли по щекам, чего в принципе не могло быть, но ей было не до этого. Остановить она их не могла. Все эмоции, которые ее переполняли, боль, которую чувствовала так, словно дышала ей, как воздухом, разрывали грудь и комом подступили к горлу. Только слезы нашли выход. Справляться с эмоциями было некогда, каждая минута дорога. Человека надо освободить и перевязать раны, пока он не потерял слишком много крови. Наконец, она перевязала вторую руку и разрезала веревку, удерживающую ноги. Он был свободен.

Женщина вытерла лицо от слез и приблизилась к нему, чтобы помочь встать. Привлекательный мужчина, брюнет с серыми глазами, лицо суровое, немного вытянутое с широкими скулами, широкий лоб, глаза, нос, рот, – все было гармонично. Даже синяк и разбитая губа его не портили. Пока она рассматривала его вблизи, к ней неожиданно пришли новые ощущения, что-то шевельнулось внутри и возникло непреодолимое притяжение. Но с этими ощущениями ей сейчас разбираться не хотелось.

Все тело словно деревянное, мышцы не слушаются, агония прошла, оставшаяся боль терпима, он попытался встать, она подхватила его и помогла. Он застонал, совсем забыв, что с левого бока у него рана и прижал рукой. Женщина увидела, что кровавое пятно увеличилось, ее охватила паника, он ранен серьезно. Что же делать? И некого позвать на помощь! Она оторвала еще большой кусок нижней юбки, разорвала остатки рубахи, а когда увидела кровоточащую рану размером с ее ладонь, то чуть не потеряла сознание. Собрав всю волю, она протерла кровь и грязь вокруг раны оставшимся куском и приложила сложенную вчетверо чистую ткань, чтобы остановить кровь. Ему было больно, но он терпел.