Текст книги "Страницы воспоминаний"

В размышлениях Гален не заметил, как вышел за территорию гостиницы. Пройдя немного по дороге, он свернул в небольшой проулок, похожий на зеленый туннель из-за нависаюших над ним с обеих сторон деревьев, чьи густые кроны никак не хотели оставаться на огороженных высокими заборами хозяйских участках. Там стояла деревянная скамейка. Гален присел на нее, спрятавшись от солнца, которое неуклонно стремилось к своему зениту. Место, где он оказался, больше всего напоминало заброшенный фруктовый сад. Прямо над ним свешивался инжир, а в густоте сплетенных листьев можно было разглядеть плоды граната и грецкого ореха. Гален разложил принесенные предметы на скамейку, пытаясь вспомнить, что же с ними можно сделать. Вдруг он услышал какой-то шорох. Гален оглянулся, пытаясь найти источник звука.

Среди деревьев промелькнула чья-то тень и, как ему показалось, блеснули глаза, наблюдавшие за ним. Повинуясь рефлексу, он резко поднялся и быстро начал складывать лоскуты обратно в пакет. Но тут из-за деревьев выскочила девочка лет семи-восьми. Ее худенькое тело практически полностью скрывали короткие серые брючки и фиолетово-розовая футболка, лицо с огромными водянисто-голубыми глазами обрамляли светло-русые волосы, едва доходившие ей до плеч. Девочка замерла в нерешительности перед Галеном. Его первой мыслью было встать и уйти, но потом он подумал, что ему незачем это делать. Он никому не мешает, и ребенок в его делах не помеха. Почти минуту они находились в тишине. Девочка смотрела на него, не решаясь подойти ближе, а он не готов был уйти отсюда, но и начать что-то делать то же не решался.

Наконец, Гален прервал молчание.

– Что ты здесь стоишь и смотришь на меня? Где твои родители?

– Мне очень понравились ваши лоскутики – тихим высоким голосом ответила девочка. – Я хотела посмотреть, что вы будете с ними делать.

Галена очень напрягало ее присутствие.

– Почему ты ходишь здесь одна? Не знаешь, что это может быть опасно?

– Я живу рядом, в детском санатории, – вновь пролепетала девочка. – Нам разрешают гулять поблизости. Здесь обычно никого не бывает и совсем не страшно.

– На самом деле, детям очень опасно гулять одним и надо бы напомнить про это вашим воспитателям.

Девочка испуганно отступила назад и в ее глазах блеснули мокрые предвестники слез. Гален заметил, что она готова была уже убежать, но что-то в ее виде заставило его попросить ее вернуться.

– Не убегай, я ничего плохого не сделаю. Но тебе надо быть аккуратнее со взрослыми. Хочешь посмотреть? – он протянул ей мешочек с лоскутами.

– Да, очень хочу.

– Мне дали задание сделать куклу из тряпочек и ниток. Вот я и пытаюсь с ним справиться.

– Разве взрослым кто-то дает такие задания? – удивленно спросила девочка.

– Да, бывает. Человек учится всю жизнь и, если тебе кажется, что, окончив школу, тебе никогда не придется учиться, то ты очень сильно ошибаешься. Ты ведь уже ходишь в школу?

– Да, конечно. Я закончила первый класс. Но в этом году еще не была в школе. Пока здесь, в санатории. Но как только родители за мной приедут, я сразу же пойду учиться. А можно я вам помогу? Я умею шить, меня мама учила.

Гален с недоверием посмотрел на нее, но все-таки ответил:

– Давай попробуем.      Я вот что-то никак не вспомню, как это делается.

Так они просидели вместе на лавочке больше часа. Что-то странное было в этой ситуации, Гален это чувствовал. Он никогда не любил детей и те немногие люди, которых он мог бы назвать своими друзьями, пока не обзавелись потомством. Общаться с детьми ему не приходилось, как врач он работал исключительно со взрослыми.

Когда после института нужно было выбирать специализацию, он выбрал офтальмологию. Было что-то удивительно опасное и чарующее в том, чтобы работать с глазами, самым важным из органов чувств. И самым хрупким. Мама оплатила дорогостоящее обучение и теперь он сам делал операции по коррекции зрения в одной из самых престижных клиник города. Здесь царили чистота, аккуратность и не было бедных клиентов. Работать в бесплатной муниципальной больнице он никогда бы не согласился. Сейчас он не жалел о выборе профессии, как раньше. Мать хотела, чтобы он стал юристом, как и она сама. С ее связями найти работу в Курске было бы несложно. Но ему так не хотелось вновь делать все по ее указке. Поэтому успешную карьеру адвоката он оставил своей сестре Милане. А сам стал врачом. Мать злилась, но смирилась. Она вообще не умела признавать поражения. Он вновь оказался плохим, как всегда в детстве. Идеальной для всех оставалась Милана. Но никак не он. Он всегда был на втором месте, хоть и был старшим. Мамина хорошая дочка выполнила все, как и должно было быть. Поступила в юридический институт и уехала учиться в Москву, где и жила до сих пор. От него же, как всегда, откупились деньгами, в которых в его семье никогда не нуждались. Мать до сих пор помогала ему. Но заставила, все-таки, уже став врачом, получить заочно и юридическое образование. С этим он смирился. Даже сейчас, после той истории, он первым делом обратился к матери. Кто еще мог помочь? Он помнил, в каком бешенстве она была. Но ничего не поделаешь. Он все равно был ее ребенком. Пусть и не любимым, как Милана, зато принимавшим вместо любви ее дорогие подарки. Видимо, мать все-таки испытывала чувство вины, даже в той истории она собралась и решила все его проблемы. Но в ответ заставила его поехать сюда, чтобы «подлечиться».

Хотя мысли его то и дело вновь улетали в Курск, Гален ловко пальцами складывал лоскуты и орудовал иголкой. Девочка весело щебетала и предлагала разные идеи, чтобы сделать куклу красивее. Она действительно казалась очень доброй и милой. Может не все дети плаксивые, сопливые и обкакавшиеся? Может, действительно есть что-то хорошее в отцовстве и материнстве? Но нет, он не хотел об этом думать. Его это не ждет, был уверен Гален. Даже если ему и удастся вернуться к нормальной жизни, детей он заводить не будет. Оставит это другим, кому хочется тратить свою жизнь на подгузники и сопли.

– Ой, какая красивая получилась, – воскликнула девочка.

В руках Галена лежала и смотрела на них своими черными глазами-пуговками яркая тряпичная кукла с большой ватной головой и в широком платьице.

– А можно я оставлю ее себе? – добавила она.

– Вот еще, – как-то резко посуровев, сказал Гален. – Я же тебе говорил, что это домашнее задание. Я не для того, столько времени потратил, чтобы его переделывать. Но спасибо тебе за помощь.

– А можно, если у вас будут еще такие задание, я вам тоже помогу?

Гален опять с неодобрением взглянул на девочку:

– Я подумаю. Неужели тебе нечем заняться? Что ты слоняешься здесь одна? – ему хотелось отогнать от себя этот прилив теплоты, который так неожиданно случился за работой с нитками.

– Нечем… Со мною никто не хочет дружить в санатории. Поэтому не люблю, когда дают свободное время. Я лучше бы поучилась, – в голосе девочки опять стали появляться признаки слез.

– Ну, почитала бы что-нибудь. Ты же уже умеешь читать?

– Конечно. Но здесь все книжки совсем детские. Они мне неинтересны. Дома я читаю книги для старшеклассников, – она вздохнула и добавила, – ну, так можно, я сюда еще приду?

– Да приходи, кто тебе мешает. Может, и я еще приду, – вздохнул Гален. – Беги уже в санаторий.

– А сколько сейчас времени?

– Не «сколько времени», а «который час» – учись говорить правильно. Сейчас тринадцать тридцать, – произнес он, взглянув на часы.

– Ой, мне пора на обед.

– Давно пора. Беги, – Гален, собрав за собой остатки материалов, направился к дороге. Сделав пару шагов, он оглянулся, увидев, что девочка все еще стоит, смотря ему вслед. – Эй, как тебя там, – он вспомнил, что даже не спросил имя девочки. – Спасибо тебе! – выдавил он из себя.

– Не за что! – улыбнулась девочка.

Услышав за спиной удаляющиеся детские шажки, Гален побрел в гостиницу.

***

Ника лежала на пляже, наслаждаясь лучами солнца, которое все выше поднималось над темными скалами. Она приоткрыла глаза, видя перед собой все ту же картинку, как и десять минут назад. Саша с Альбертом плыли вдали, их головы то исчезали, то вновь появлялись среди недобрых темных волн. Лика же нелепо по-собачьи плавала вдоль берега, каждые три-пять метров останавливаясь и пытаясь нащупать дно. Процедура эта была не особенно приятной: Ника сама, зайдя в море, сразу же поморщилась от боли, наступая на острую крупную гальку. Но она хорошо плавала, и поскольку море было достаточно глубоким, то уже в нескольких метрах от берега она легла на воду, пытаясь быстрыми движениями согреться в холодной воде. Ника давно уже не плавала в море, когда его температура была ниже двадцати пяти градусов, а пляж представлял собой груду камней, лишь слегка обточенных волнами и отдыхающими. Мягкий белый песочек Доминиканы и египетские кораллы встречали ее на отдыхе, но даже в таком случае, она предпочитала плавать в бассейне, чтобы не сушить свою кожу чрезмерно соленой водой. Неужели теперь ее удел холодное осеннее Черное море с его каменистыми пляжами и водорослями, гниющими после шторма прямо не берегу?

– Как же хорошо! – Ника и не заметила, как возле нее оказалась Анжелика, загородившая солнечный свет, и в попытке вытереться полотенцем обрызгавшая ее высохшее тело холодными солеными каплями. – Почему вы… то есть ты, не купаешься больше?

– Мне одного раза вполне достаточно, – сказала Ника, осторожно переворачиваясь на живот на своем жестком пляжном коврике, который лишь слегка защищал ее от впивавшихся в тело камней. – А мужчины наши далеко уплыли?

– Да, за ними не угонишься, так хорошо плавают, а я вот никак не могу научиться, – Анжелика попыталась улечься на мокрое полотенце, которым только что закончила вытирать свои волосы.

– Да в такую погоду и я бы не рискнула далеко уплывать.

– Странно, мне кажется, я вижу уже только одну голову, – сказала Лика, замерев в полу-сидячем положении и вглядываясь вдаль.

Ника нехотя приподнялась и оглянулась. Пляж был почти пустым и в море, кроме двух игравших в воде подростков лет десяти-двенадцати уже никого не было. Только по направлению к берегу издали плыл мужчина, судя по всему, это был Саша.

– Не волнуйся, если бы что-то случилось, мы бы заметили, – произнесла Ника. – Возможно, Альберт решил сплавать до пляжа в соседней бухте. Он говорил, что очень хорошо плавает.

Уже через несколько минут, Саша выбрался на берег и, отряхивая с себя соленую холодную воду, подошел к девушкам.

– Где ты потерял Альберта? – с улыбкой и одновременно легкой тревогой в голосе спросила Ника.

– Да он решил сплавать в соседнюю бухту. Хорошо плавает, не обгонишь.

– Ну вот я же тебе говорила, – Ника повернулась к Анжелике. – Все нормально. А почему же ты с ним не поплыл? – спросила она у Саши.

– Подустал уже немного, я доплыл бы, но неохота напрягаться.

– А что там такого интересного в этой бухте? – с детским любопытством просила Лика.

– Ну вообще, очень красивый вид был с моря. Возможно, действительно стоит в следующий раз сходить на дальний пляж. Альберт обещал доплыть назад или вернуться берегом. Просил не уходить без него.

– Нет, ну, конечно же, подождем. Мало ли что.

Ника поудобнее улеглась на своем коврике, справа от нее продолжила пытаться загореть Анжелика, а Саша пристроился слева на своем небольшом полотенце, подложив под голову свернутые шорты. Солнце же решило прекратить согревать загорающих и спрятаться в темной облачной постели, в воздухе начали появляться влажные признаки начинающегося дождя.

Лика лежала на мокром полотенце и никак не могла согреться. Она второй раз в жизни была на море, и оно опять было холодным. В прошлом году им не повезло. Жаркие июльские дни по какой-то непонятной причине сопровождались холодными ночами, когда вечером для выхода на улицу приходилось одевать на себя летние вещи и ту единственную кофту, которую она взяла с собой в предвкушении жары. Кофта и тонкие хлопковое брюки на ногах не спасали. Большая часть группы, вероятно не в первый раз посещавшая Крым, взяла с собой плотные джинсы и ветровки и вполне комфортно чувствовала себя на вечерних гуляниях. Море тем летом казалось особенно холодным, когда она заходила в него в тридцатипятиградусную жару, а на доске у спасательного пункта мелом каждое утро выводилась издевательская надпись с латинской «т» с кружочком слева сверху и тире семнадцать (максимум девятнадцать) градусов. Но и тогда она наслаждалась холодной свежестью и была счастлива от того, что впервые в жизни купается в море. Воспоминания захлестнули ее и сейчас, когда она опять ощутила этот прежде незнакомый соленый вкус брызг, летящих в лицо, и вновь на мгновение почувствовала себя счастливой.

От мыслей ее отвлек звук разговора, доносившийся слева. Саша громко рассказывал какую-то смешную история, а Ника хохотала вслед его словам. Анжелика попыталась приподняться, показывая свое желание поучаствовать в разговоре, но оно не было замечено. Пару раз она даже пыталась вставить какой-то вопрос, но ощущение было такое, что ее не то что бы не слышат, а скорее не хотят слушать. «Опять я лишняя», – горько усмехнулась она про себя и приподнялась, доставая одежду.

– Ой, Анжелика, ты собираешься уходить? – с плохо скрываемой радостью в голосе спросила Ника.

– Да, что-то холодно. Ощущение, что дождь скоро начнется. Я надеюсь, Альберт не обидится, что я ушла без него? – натужно улыбнулась она.

– Да нет, конечно. Мы с Никой его дождемся. – сказал Саша.

– Ну тогда до встречи на вечернем занятии, – Лика махнула им рукой и направилась вверх по камням, создававшим иллюзию лестницы в скалах. По дороге она натянула старый сарафан прямо поверх мокрого купальника, но это не помогло ей согреться.

«Опять иду одна…» – думала она, дрожа от холода и пытаясь справиться с неожиданно набежавшими слезами. Внезапно она почувствовала на своем лице капли, но они не были горячими. Начинался дождь.

***

– Ай, – Саша внезапно вскрикнул от резкого удара в спину. Он оглянулся и увидел, что причиной, заставившей его отвлечься от беспечного флирта с Никой, был обычный футбольный мяч.

– Ой, извините, – с этими словами к нему подбежал мальчишка лет двенадцати и быстро схватил мяч, который уже успел откатиться на несколько метров в сторону моря.

– Ты по-аккуратнее тут, так ведь и поранить кого-нибудь можно, – назидательно проговорила Ника. – Где ваши родители?

– Их здесь нет, – ответил мальчик

– Мы здесь в санатории отдыхаем, – присоединилась к разговору девочка лет десяти. – Сбежали на немного в тихий час, – почти шепотом сказала она. – Пожалуйста, не говорите никому, а то на нас будут очень ругаться.

– Вам надо быть очень аккуратными, – сказала Ника. – Лучше возвращайтесь в санаторий.

– Мы вернемся, просто уезжать совсем скоро, – ответил мальчик, – а мы из разных городов, вообще больше можем не увидеться. Хочется чуть побольше вместе побыть, – немного смущенно добавил он.

– Ух ты, первая любовь, – засмеялся Саша.

– Нет, какая еще любовь? – ответил мальчишка, – что за глупость? Просто пришли искупаться и в мяч поиграть.

– И заодно попасть им в отдыхающих, – довольно строго произнесла Ника.

– Да он всегда так себя ведет, накосячит, а потом даже не извинится – немного обиженно сказала девочка

– Если ты не слышала, это не значит, что я не извинился. Да и кто бы говорил, вообще! Это же ты запульнула сюда мяч, а теперь меня делаешь виноватым, – мальчик начинал злиться и повышать голос. В ответ девочка надула свои пухлые губки и обиженно отвернулась в сторону.

– Вер, ну не обижайся. Ведь это ты же отшвырнула мяч, – выдержав лишь несколько секунд пронзительного взгляда, обратился к ней подросток.

– Ну и что, – почти заплакала она, – ты выставил меня плохой.

Саша рассмеялся, наблюдая за этой милой детской ссорой.

– Да ничего страшного не случилось, все живы, а мне совсем не больно, – примирительно сказал он.

– Вот видишь, – мальчишка вновь обратился к Вере, – все в порядке.

– Нет, Родик, настоящий парень никогда не стал бы обвинять свою девушку.

Ника грустно улыбнулась, встала и подошла к девочке:

– Хочешь я расскажу тебе кое-что про ребят?

Ника с девочкой отошли на пару шагов. На пляже к этому времени, кроме них четверых никого уже не было. Ника на секунду остановилась и внимательно посмотрела на девочку. На вид ей было лет десять-одиннадцать. Невысокого роста, с темно-русыми волосами, слегка растрепанными от бурной игры. Она еще не вступила в тот возраст, когда к представительнице прекрасного пола начинают обращаться «девушка», но с другой стороны и милой детской непосредственности она уже была лишена. Подростковый возраст расцветал на ее совсем юном лице и небольшими прыщиками и совсем уже женским взглядом голубых с зеленью глаз, обрамленных длинными светлыми ресницами.

– И что же вы хотели мне рассказать? – с веселой настороженностью спросила девочка.

– Ох, и не знаю. Просто захотелось спросить: зачем ты так разговариваешь со своим другом?

– А зачем он обижает меня? Ведь девочек нельзя обижать.

– Но ведь получается, что он сказал правду про мяч. Разве нет?

– Да! – в голосе девочки стали появляться дрожащие слезливые нотки. – Но это не дает ему права так говорить обо мне при других. Я думала, что я ему нравлюсь. А он…

– Нравишься, конечно. Это видно. Но и его тоже можно понять. Он хочет, чтобы и о нем не забывали думать. Чтобы ты сказала правду, поддержала его.

– А вы часто поддерживаете своего мужа? – вдруг с вызовом спросила девочка.

Ника замерла на секунду. Слово «конечно» вдруг застряло в ее горле и не смогло превратиться в звук. Почему-то перед ее глазами за секундную паузу пронеслось ее знакомство с будущим супругом. Его ухаживания. Дорогие рестораны и большие букеты цветов. Рождение ребенка. Новая квартира. «А вы часто поддерживаете своего мужа…» – он так много ей дал, и было безумно больно понять, что она ему стала не нужна. Только потеряв его, Ника поняла, насколько сильно в нем нуждалась. А он в ней? Она давала ему уют в доме, вкусную еду, аккуратно лежащие по полочкам вещи, жаркие ночи в домашней постели. Но знала ли она его как человека? В чем он на самом деле нуждался? Ника вдруг вспомнила, как однажды, за год примерно до начала этого кошмара он пришел домой расстроенным. Она приготовила жаркое по какому-то новому невероятно сложному рецепту, а он почему-то не захотел его есть. Она обиделась, расплакалась и долго с ним не разговаривала. Ждала, что он будет извиняться. Но он не стал. Ему было не до нее. Лишь потом от его матери она узнала, что у его коллеги, с которым он был очень дружен, обнаружили онкологию. Сама она даже не попыталась в тот момент спросить, что творилось в его голове. Просто сразу обиделась. Ведь она была хорошей женой, такой, о которой может мечтать любой мужчина. И все мысли его должны были быть о нет. Но, как выяснилось, у него была и другая жизнь.

– Да, поддерживаю, – подавив комок в горле, наконец, ответила Ника. – Запомни на будущее, поверь, тебе это пригодится, – не всегда в твоей жизни будут мальчики, которые из-за тебя готовы будут врать, драться или совершать еще какие-нибудь поступки; чтобы парень был рядом с тобой и защищал тебя всегда и ты сама должна быть для него опорой. Только когда вы поддерживаете друг друга, а не требуете постоянно что-то, вы сможете быть счастливыми, как в игре, так и в будущем в семье. Ты бы, например, стала брать свою вину на себя из-за него?

– Нет, конечно, я же девочка. Мальчики должны всегда нас защищать и помогать.

– Должны, но только если и мы отвечаем им тем же. Не требуй от других того, что ты не готова делать сама. Независимо от того, мальчик рядом с тобой или девочка. Запомнишь это?

– Попробую, – чуть скривившись произнесла девочка, – но как-то это непривычно звучит.

– Непривычно – не значит неправильно.

Ника наклонилась и, посмотрев в глаза девочки, произнесла:

– Обязательно стань счастливой, – а затем отвернулась в сторону, пытаясь спрятать блеснувшие слезы.

***

– И как вам тут в санатории отдыхается? – Саша попытался заговорить с мальчиком, чтобы снять напряжение, повисшее после того, как Ника с девочкой ей отошли от них.

– А какая разница-то? – насупившись ответил мальчишка. – Что Вам вообще от меня надо?

– Да что ты так злишься? Не маньяк я, – рассмеялся Саша. – В наше время все куда проще было, а сейчас спросишь что-то у чужого ребёнка, и на тебя все окружающие начнут коситься.

– Ну так со своими детьми и разговаривайте, к чужим и не надо лезть.

– Да, ты прав, – Саша уже пожалел, что вообще заговорил с мальчишкой, почему-то взгрустнулось и он тихо добавил. – Своих пока нету. Дел и без того хватает.

– Работаете, наверно, много? – уже без агрессии спросил мальчик.

– Ну да, приходится, – протянул Саша, отведя глаза в сторону очередной надвигавшейся на них тучи.

– Мой отец тоже много работает. Из-за этого мама на него постоянно ругается, – казалось, что напряжение ушло, и мальчик сам не против поговорить.

– Но ведь это же хорошо, – ответил Саша, – наверно, много денег в дом приносит.

– Нет, мама считает, что мало. Когда я повзрослею, я обязательно буду много зарабатывать. И куплю маме отдельную квартиру, чтобы она могла жить без отца и не ругаться с ним.

Саша рассмеялся:

– Почему ты думаешь, что мама хочет жить отдельно?

– Ну, она же постоянно ругается с папой. А люди не должны ругаться. Зачем тогда вообще жениться, если постоянно ссоры?

– Ну, по разным причинам. Вообще, женятся, когда любят друг друга.

– Кому нужна такая любовь, если она проходит, а люди потом ни друг на друга не могут смотреть, ни на своих детей? – разговор явно начал задевать мальчика за живое, голос становился дрожащим и пару раз он сорвался на высокие детские нотки, от которых подросток уже, казалось, избавился.

– Любовь – это очень важно. Не деньги, не успех, а именно любовь. Много нужно пережить, чтобы это понять. – Саша невольно вспомнил ту свою девушку. Их было много, но сейчас именно она, как и вчера вечером, стояла у него перед глазами. Она ведь на самом деле хотела от него немного, просто быть счастливой. И ведь и он мог быть рядом с ней. Но эти клиенты, застолья для налаживания отношений, пьянки с друзьями. Ему казалось тогда, что именно так жить правильно. Накопить больше денег, купить хорошую квартиру, чтобы там уже построить свою семью. Возможно, с ней. Он тогда ловил себя на мысли, что уже готов к этому. Надо было только немножко подкопить, еще чуть-чуть подождать. Чуть, чуть-чуть и много раз чуть-чуть. А она хотела быть просто вместе с ним, здесь и сейчас. Ему казалось, что она капризна, что она его не любит. Он очень дурно поступил с ней. Саша признался себе, что, возможно, в тот момент упустил свое счастье.

– Ну вот какая любовь, – голос мальчика прервал его размышления. – Ну вот, допустим, нравится мне Вера, – он кивнул в сторону девочки, стоявшей рядом с Никой. – Но как она себя ведет. Разве можно это терпеть?

Саша улыбнулся:

– Ну, не очень хорошо, согласен. Но ты вместо того, чтобы обижаться на неё и копить злобу, поговори и скажи, что тебе это неприятно. Раз скажешь, другой – и поймешь, если она станет вести себя по-другому, значит, ты ей на самом деле нравишься.

– Что-то не верится.

– А ты попробуй. Тогда и узнаешь.

Рядом раздались голоса. Саша и мальчик одновременно обернулись и посмотрели в сторону своих спутниц. Ника вместе с Верой уже шли в их сторону.

– Ну что? Тут уже мужской разговор? – весело спросила Ника.

– Да вроде бы, – ответил Саша и посмотрел на мальчика.

– Да… Все хорошо. Пойдем мы – мальчик повернулся к Вере. – Давай руку, помогу тебе подняться, а то поскользнешься на мокрых камнях.

Вера быстро взглянула на Нику и ответил:

– Пойдем…

– Далеко вам идти? Может быть, проводить стоит? – спросил Саша.

– Да нет, все нормально. Нам тут пять минут и дорогу мы хорошо знаем.

– Ну тогда, счастливо! – сказала Ника вслед уходящим ребятам.

– До свидания! – почти хором ответили они.

Ника с Сашей стояли в метре друг от друга спиной к морю. Ветер давно разметал полотенца, лежавшие на пляже, а две фигурки ловко поднялись по камням и скрылись за скалой. Солнца уже совсем не было видно и свинцовое небо давило своим весом на стоявших.

– Забавная такая встреча, – прервала тишину Ника. – Как ты думаешь, из такого вот курортного романа, – Ника улыбнулась на этом словосочетании, – может что-то вырасти?

– Да ладно тебе, – Саша посмотрел на Нику, на лице его было написано «что за глупость ты говоришь». Ника заметила это выражение и улыбка пропала с ее лица.

– Ох, что-то я совсем замерз, – перевел разговор Саша и протянул руку к своим вещам, аккуратно лежавшим прямо на камнях и прикрытым от дождя пакетом.

– Мне тоже не мешало бы одеться.

– А что тебе препятствует? – проговорил Саша, натягивая на себя шорты.

– Ну, купальник надо снять, – немного смущенно сказала она.

– Ох точно… Да отойди за те камни, обещаю, не буду подглядывать.

– Хорошо. Так и сделаю. – Ника подхватила свое платье и пошла в сторону утеса. Едва успев надеть одежду, она услышала шум совсем поблизости. Она быстро застегнула молнию на платье и посмотрела наверх: на скале, облокотившись о большой камень стоял Альберт. Что-то в его взгляде напугало Нику. Чувство боли и растерянности застыло в глазах. Казалось, он плохо понимает, где находится.

– Что с тобой? – спросила Ника и помахала Саше, который уже и сам заметил Альберта.

– Не поверите… Что-то очень странное. – Он спустился вниз, и Ника разглядела несколько ссадин на руках и на лице.

– Да что случилось? Надо срочно в гостиницу, промыть раны.

– Пойдемте, сейчас расскажу.

***

Альберт плыл, яростно разбивая волны, летящие ему навстречу, на мелкие брызги. Руки устали грести, в мышцах шумела боль, но какое счастье он испытывал, понимая, что огромная морская стихия поддается его стремлению двигаться вперед, сопротивляясь и одновременно подталкивая его к берегу. Прибрежные скалы с маленьким пустынным каменистым пляжем были уже недалеко. Альберт не сомневался, что доплывет, несмотря на то, что приходилось прилагать все больше усилий к борьбе с пенистыми валунами. Он наслаждался шумом ветра, который в тот момент для него был похож на звуки фанфар, сопровождающих его успех. Сам не понимая зачем, он поддался внезапному порыву и изо всех сил закричал, выпуская и без того с трудом от долгого заплыва накопленный в легких воздух. Его крик смешался со звуками ветра, но через несколько мгновений показалось, что он услышал еще какой-то возглас. И он не был эхом от крика. Звук был намного тоньше и протяжнее. «Чайка?», – мелькнул вопрос в голове Альберта. Нет, на чайку это не было похоже. Вдруг он понял, на что это было похоже. Страшная мысль мелькнула в его голове: это плакал ребенок.

На плаву он попытался оглядеться, пытаясь понять, что могло вызвать такую страшную иллюзию в его голове. Но вокруг не было ничего, кроме волн и все приближающихся прибрежных скал. «Показалось», подумал он, но звук появился вновь. Альберт резко занырнул, пытаясь избавиться от миража, и тут же вновь поднял свою голову над волной, отряхиваясь от морской воды. Он открыл глаза и сквозь пелену капель морской воды он увидел нечто, чьи очертания то скрывались, то вновь появлялись на поверхности воды. На волнах качалось тело. Маленькое детское тело. Первая секунда шока сменилась для Альберта желанием действия. Он еще быстрее поплыл к ребенку и подхватил под лопатки. Это был мальчик лет пяти. Он протяжно плакал, издавая тот звук, источник которого Альберту не удалось обнаружить прежде. Мальчик своими слабыми руками обхватил его плечо. Плыть становилось тяжелее, но Альберт и не думал останавливаться. До берега оставались считанные метры. Гребя одной рукой, он вскоре попытался встать и ощутил под своими ногами твердое каменистое дно. Мальчик в его руках все так же стонал. Альберт присел на камни и посадил рядом с собой ребенка. Тот был как будто бы в норме, не наглотался воды и не пытался откашляться. Он смотрел невидящим взглядом на море и продолжал протяжно плакать.

– Что с тобой? Как ты очутился здесь? – Альберт попытался его растормошить, но похоже, что мальчик был в шоке.

– Что же мне с тобой делать, – задал он вопрос уже самому себе. Солнце спряталось за горизонтом, с неба накрапывал холодный осенний дождь. Альберт дотронулся до холодной кожи ребенка. – Ты же замерз совсем! – он попытался растереть его худенькое тельце, пытаясь его согреть. Мальчик все также не реагировал.

– Пойдем со мной. Ты можешь идти? – мальчик снова не ответил. Альберт поднял его на руки как куклу и направился в сторону скрытого за небольшим утесом пляжа.

«Что же делать», – думал он, с трудом поднимаясь в гору по ставшим скользкими от дождя камням и прижимая к груди ребенка. Осеннее небо придавало темно-свинцовый оттенок открывавшемуся перед ним пейзажу, казалось, что само небо ложится на его плечи и утяжеляет ношу. Альберт чувствовал, как сердечко мальчика быстро бьется в такт с его уставшим от напряжения сердцем. Идти босыми ногами было тяжело. Он думал про себя: «Зачем мне все это? Почему я поплыл сюда, вместо того, чтобы вернуться на пляж, а затем в привычный гостиничный номер?». Альберт привык упорядочивать свой мир, также как это делала любимая им с детства математика. Но этот мальчик в его руках вдруг показал, что жизнь не хочет подчиняться арифметическим законом. В этом примере со всеми известными перед равно с ответом вдруг появился некий икс, превративший его в уравнение, требующее решения. Нелепые цифры, плюсы и минусы закружились перед его глазами в странном танце. Наблюдая за ними, Альберт не заметил, как нога его не нашла нужной опоры и соскользнула с камня. Удержать свой вес на второй ноге ему не удалось, в попытке сохранить равновесие, он отпустил одну руку от ребенка, пытаясь схватиться за уступ, но и он оказался скользким, отчего Альберт, несмотря на все усилия, упал на спину, сильно ударившись головой. На несколько секунд он перестал понимать, что происходит, но веса маленького тела, лежащего на его руке, он уже не чувствовал. Альберт попытался подняться и справиться с головной болью.

Он огляделся, затуманенным взглядом ища ребенка, но никого не видел перед собой. Справившись с головокружением, Альберт посмотрел вниз, боясь увидеть там тело мальчика. Но и вблизи воды на крупных валунах, спускающихся к пляжу никого не было. Он закричал: «Эй, где ты?», но ни ответа, ни ставшего привычным за предыдущие минуты протяжного плача не было. Дрожь то ли холода, то ли страха стала еще сильнее. Произошедшее никак не укладывалось в привычную схему. Этот ребенок, который взялся из ниоткуда и также неожиданно исчез. А может быть, на самом деле ничего этого не было: он спокойно приплыл к берегу, попытался пройти через скалу на пляж и упал, ненадолго потеряв сознание? Мысли продолжали стучаться изнутри о черепную коробку, пытаясь пробить ее насквозь, но нервы сопротивлялись и сообщали организму о происходящем посредством сильнейшей боли. Альберт не мог никак успокоиться. Он сделал еще несколько кругов вокруг места, где упал, оглядел пространство за каждым крупным камнем и самые дальние уступы, но никого рядом не было. Он аккуратно поднялся на самую доступную из верхушек скалы, разделяюшей бухты, но и оттуда ничего не увидел. Превознемогая боль, он начал не спеша спускаться в направлении пляжа, на котором были видны фигуры людей.