Текст книги "И тринадцать белых карликов"
Автор книги: Ольга Арзамаcцева
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Да что случилось-то?! – выпалил он.
– Мне больше нечего сказать… – передернула плечами писательница.
– Двенадцатый! – рявкнул он, чувствуя, что не в состоянии сорвать злость на Эос.
– Я слушаю, Второй, – с деланным безразличием отозвался тот.
– Ты тут недавно строил из себя душеведа. Может быть, ты знаешь, что случилось?
– Может, и знаю…
– Может, просветишь меня?
– На самом деле это не совсем в моих интересах, но раз уж мы одна команда…
– Не испытывай мое терпение, Двенадцатый!
– Ладно-ладно, – произнес корабль таким тоном, словно он в сотый раз объясняет прописную истину. – Возьмем ту вычурную бутылку на столе. Все мы знаем, что жидкость, в ней содержащуюся, нельзя назвать безусловно полезной. А для некоторых особей та вообще вредна. Предположим, что Эос одна из таких особей и знает об этом. Предположим, ты предлагаешь ей эту бутылку, а она выливает содержимое в раковину, ведь оно, мягко говоря, не полезно, да и вообще вызывает неприятные ассоциации…
– Думаешь, Эос способна на нечто подобное? – нахмурился старпом.
– Это вряд ли, – откликнулся корабль. – Я думаю, что ты только что вылил в раковину ее любимую бутылку. Эос понятна твоя мотивация, и она не может сердиться, но все же это была ее любимая бутылка…
Писательница улыбнулась.
– Красивое сравнение… спасибо, Широ. Теперь мне стало немного легче… – сказала она.
– Но я ничего не делал! – возмутился Второй. – Вы просто надо мной издеваетесь!
– Да-да, мы издеваемся, можешь обижаться и злиться на нас до конца жизни, если тебе от этого полегчает, – устало откликнулась Эос.
– Я не могу… – так же устало вздохнул старпом. – Я чувствую, что никто из вас не врал мне… может, мне станет легче, если я создам еще одну картину…
– Самый верный подход, – одобрила его писательница.
Повернувшись к стене, Второй снова наткнулся взглядом на пейзаж с рекой.
– А это, случаем, не путешествия были в бутылке? – предположил он.
– Ну, наконец-то, – хмыкнул корабль. – И когда ты успел стать таким недотепой? Раньше быстрый ум был чуть ли не единственным твоим достоинством. Что ты будешь без него делать?
– Заткнись, Двенадцатый, – рыкнул Второй. – Никогда не слышал о том, чтобы женщины получали удовольствие от опасностей и неудобств.
– Ну, начнем с того, что вам вообще встречались очень специфические женщины, шеф… – мрачно заметила Эос.
– Как долго ты еще собираешься говорить мне вы? – с легкой досадой прервал ее тот.
– Пока не смирюсь с естественным ходом вещей… – вздохнула писательница.
– Утешься, олух… – снова подал голос Широ. – Если дама приняла твои слова близко к сердцу – значит, относится к тебе серьезно.
Эос хмыкнула.
– И где ты сделал это интересное наблюдение? – осведомилась она.
– Друг мой, – с легким налетом театральности ответил корабль. – Ты же не забыла, что у меня есть сестры…
10
– Ты сказала – «для начала»… – медленно выговорил Второй в повисшей тишине. – Значит, есть продолжение…
– В продолжение должна признать, что насчет меня ты прав – я не люблю рисковать ради самого риска. В моем случае – это скорее побег от неприятных людей, которые нервируют меня гораздо больше, чем те ясные и естественные опасности, что таит в себе дикая планета…
– Прости, но сложно поверить, что у тебя есть причины ненавидеть людей… – натянуто заметил старпом, ему очень хотелось поверить в то, что эта женщина всегда была на их стороне. Но она так очевидно гордилась своей принадлежностью к человеческой культуре…
– Не людей в целом, – хмыкнула собеседница. – Я стараюсь избегать обобщений. Однако в любом месте, в любое время всегда есть мерзавцы. И чем больше людей, тем больше мерзавцев среди них. Конечно, люди вокруг не полные идиоты, они начинают как-то бороться, пытаются защищаться. А потом вдруг замечаешь, что твои хорошие знакомые начинают совершать неблаговидные поступки, потому что у них как бы не было выбора. Но страшнее всего, когда ты отчетливо осознаешь, что и сам уже не тот, что прежде, что не можешь никому доверять, что вообще разучился видеть что-то хорошее. Конечно, можно бесконечно корректировать свое поведение и ждать, сколько еще продержишься, можно и дальше себя обманывать, а можно просто уйти. И я ухожу – потому что я не боец и глаза закрывать не умею… – она вздохнула. – А потом я возвращаюсь, и все начинается снова. Ты, разумеется, можешь сказать, что у кого-то жемчуг мелкий, а у кого-то суп жидкий, и будешь прав…
Писательница не услышала, как Второй снова подошел к ней. Поэтому тихий почти угрожающий шепот у самого уха застал ее врасплох.
– Ты в самом деле думаешь, что я бы хотел для тебя собственной судьбы? – с горечью поинтересовался Инкуб.
– Если бы ты был человеком, то винил бы в своих бедах всех, кому повезло больше тебя… – передернула плечами Эос.
Она все еще не могла полностью поверить в искреннюю симпатию со стороны шефа. Однако его настойчивое желание понять ситуацию заставило ее прекратить отгораживаться.
Второй сразу же это почувствовал и от переизбытка нахлынувшей нежности осторожно коснулся губами ее уха. По его понятиям это действие было совершенно невинным.
– Я рад, что ты не слепая, и я рад, что тебе было куда бежать. На самом деле я просто счастлив… сейчас мне даже кажется, что без этих твоих путешествий мне бы не удалось даже толком поговорить с тобой.
– Ты и сам не понимаешь, до какой степени прав, – грустно улыбнулась в ответ писательница. – Подумай, каковы бы были шансы, что нас с Джейком оставили в покое на целую тысячу лет, если бы нас угораздило окуклиться в каком-нибудь доступном густонаселенном месте…
– Ха-ха… – печально рассмеялся шеф, обнимая ее за плечи. – Я почти забыл про этого паразита. Если вспомнить про эту змею на шее, вообще не удивительно, что ты старалась забраться как можно дальше – уверен, что в городе или даже в мало-мальски доступной сельской местности у тебя отбоя не было от желающих если не похитить вас, то уж во всяком случае не дать спокойной жизни…
– Что-то вроде того, – вздохнула Эос, следя за тем, чтобы нежность Второго не переходила определенные границы.
Конечно, он это чувствовал, но ему так чудовищно не хотелось отходить от нее, что он решил сосредоточиться на разговоре в надежде, что сможет удержаться в текущих рамках.
– Знаешь, пока ты не заговорила о дикой местности, мне почему-то казалось, что речь идет о каком-то аттракционе, что спасатели прячутся за ближайшим кустом – в твоих чувствах не было даже воспоминаний о настоящем страхе.
– Ну… я путешествовала довольно долго – привыкла, узнала повадки своей Земли…
– Ты так говоришь, словно это что-то живое, – усмехнулся старпом.
– Я просто не могу иначе… – покачала головой собеседница. – Вы даже не представляете, какая тишина там стоит! Не безмолвная, не немая, как здесь, но живая, дышащая, полная вздохов, шелеста, шорохов, а временами даже пения. Чувствуешь себя так, словно огромный великан баюкает тебя на руках, нашептывает, успокаивает, – она попыталась, как можно яснее передать свои ощущения.
Второй замер, совершенно завороженный. Ему чудилось, что всю свою жизнь он неосознанно ждал встречи с чем-то подобным – встречи, которая так и не состоялась. Он даже осознавал смутно, что у этого что-то есть название: слово, которое пульсировало где-то в солнечном сплетении, мечтая родиться – быть произнесенным…
– Кажется, что снова стал маленьким и оказался в объятьях у мамы… – закончила свое описание Эос.
Так Второй нашел свое слово в ее фразе.
– Мама… – хрипло выдохнул он.
Поглощенная собственными чувствами писательница не сразу заметила, что с ним происходит. Обернувшись только сейчас, она нос к носу столкнулась с его обескураженной и одновременно невыразимо одинокой физиономией. А то, что она сразу за тем увидела в его чувствах, заставило Эос прижаться лбом к его лбу и нежно обнять.
– Прости, малыш, – хрипло выдохнула она. – Я совсем забыла, что у тебя долгое время совсем не было близких… Но это в прошлом… в прошлом. Теперь у тебя есть эта команда, и… есть я.
– Это звучит так глупо… – выдохнул старпом, едва не попытавшись неосознанно расстегнуть ее комбинезон. – Но так приятно… – он тупо уставился на свои пальцы, судорожно сжимавшие край застежки. – Прости, кажется, я опять начинаю. Просто это все, что я умею… понимаешь? Я не могу петь или читать тебе, потому что не вижу смысла, вложенного в подобные вещи. Думаю, тебе будет больно от этого, ты ведь создала некоторые из них… ты ведь много, так много можешь рассказать… – он с заметным усилием разжал пальцы. – Думаю, будет лучше, если я пойду и все-таки сделаю какую-нибудь картинку… И если ты все еще хочешь спеть, как делают это в дороге у костра, то я с удовольствием…
Писательница даже моргнуть не успела, как ее руки опустели. Почти одновременно опустела и ее голова.
«Интересно, так будет происходить после каждого столкновения с сильными эмоциями извне? Или со временем я привыкну…» – было единственной мыслью, которую смогла наскрести Эос.
И, потянувшись к гитаре, она запела прежде, чем смогла обдумать свой выбор:
– Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов…
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь…
И растворилась в воздухе до срока…
А срока было – сорок сороков…
И чудаки еще такие есть:
Вдыхают полной грудью эту смесь…
И ни наград не ждут, ни наказанья,
А, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт…
Такого же неровного дыханья!
Я поля влюбленным постелю -
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит – я люблю!
Я люблю, и значит – я живу!
И много будет странствий и скитаний:
Страна Любви – великая страна!
И с рыцарей своих – для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…
Но вспять безумцев не поворотить -
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой – и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули…
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что если не любил – значит, и не жил, и не дышал!
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься – сколько ни зови.
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови…
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви…
Ведь душам их дано бродить в цветах.
Их голосам дано сливаться в такт.
И вечностью дышать в одно дыханье…
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья…
– Хватит! Прошу! – не выдержав, крикнул Второй.
С каждым ее словом нарастало его волнение. Ему это сложно было назвать пением, скорее шепот и щебет со словно бы случайными высокими нотами. Игру тоже было нельзя назвать идеальной: Эос частенько не дожимала аккорды, а иной раз, бывало, пальцы слишком быстро соскальзывали со струн во время перебора, и все же… и все же все это непостижимым образом собиралось в цельную картину, придавая смысл тексту, превращая его в их собственную историю. Инкуб чувствовал, как совсем не безопасная, но живая и теплая сила вынесла их всех на этот «узкий перекресток мирозданья». Зачем? Он пока не знал… но верил, что есть причина. Впервые в жизни он во что-то верил… и это было так больно…
Подняв глаза, Эос увидела дрожащего друга, а за его спиной недорисованную нагую танцовщицу у шеста. Она была красивой и грациозной, но лицо выражало нестерпимую муку.
На этот раз писательница не успела не только подумать, но даже осознать, что она делает: руки двумерной женщины обвила змееподобная веревка, у ног вспыхнул столб пламени, быстро затянувшего весь пол в комнате. Теперь казалось, что та вовсе не танцует, а пытается забраться на шест, к которому привязана, чтобы не сгореть. В то же самое время потолок затянули облака, с которых вниз смотрели ангелы. Они плакали и тянулись к бывшей танцовщице, но их светлые полупрозрачные руки не могли вытащить ее, не могли даже коснуться…
Все это потребовало какую-то долю секунды, а потом Эос поднялась и взяла старпома на руки, словно ребенка. И тот сразу же судорожно обвил ее всеми четырьмя конечностями, как напуганная обезьянка.
– Простите, шеф… – тихо сказала писательница, невольно баюкая это хрупкое на вид и очень легкое на вес существо. – Похоже, я испортила вашу картинку…
– Мф… – устало выдохнул тот ей в шею и слегка потерся щекой о плечо. – И что сия аллегория означает?
– Я думаю, эта женщина ведьма, шеф…
– Инкуб, – прервал он ее.
– Что?
– «Инкуб», милая, – вздохнул Второй. – Ты ведь сама выбрала для меня это слово, почему ты его не используешь?
– Честно говоря, по-моему, эту звучит бестактно… – откликнулась Эос. – Это была просто шутка, я не ожидала, что ты примешь ее так близко к сердцу… мне стыдно…
– И зря – мне действительно нравится… – тихо сказал тот.
– Ладно, Инкуб, – слабо улыбнулась писательница. – Продолжим разбирать аллегорию?
– Конечно, – медленно произнес собеседник. Он бы все отдал за возможность провисеть так до утра, просто чувствуя, что она говорит с ним.
– Хорошо, тогда… – Эос принялась ходить по комнате, как в то время, когда рассказывала сказки болевшей племяннице (девочка упорно отказывалась ложиться в кровать). – Наша ведьма, она обладает знанием – древним знанием, которое нельзя назвать безопасным. И есть люди – много людей, которым это не нравится. Кое-кто просто боится ее, кое-кто видит в ней угрозу своей власти. Но просто убить ведьму им было недостаточно, поэтому они подтасовали улики и устроили суд, чтобы дискредитировать ее и ее знания в глазах общества, чтобы знание не распространялось, и чтобы никто не пришел помочь ей. На суде ведьму приговорили к сожжению заживо. И помочь действительно никто не пришел… Но ангелы – духи света и истины. Они знали, как было дело. Они готовы взять ее к себе. И все же, чтобы это стало возможным, она должна стать одной из них, для чего придется сгореть заживо…
– Какая правдивая история… – вымолвил Инкуб.
– Да уж, – кивнула собеседница. – И, главное, вечно актуальная…
– Не думаю, что ты что-то испортила в моей картинке, – вздохнул тот. – Теперь я и сам вижу, что это была ведьма, просто я сразу этого не понял… Кажется, теперь я знаю также, что ты имела в виду под платоническими чувствами, и я… думаю, я люблю тебя именно так, Эос. Но все же… я вряд ли когда-нибудь смогу перестать хотеть тебя, прости…
Смешиваясь с его ощущениями, эти слова казались писательнице чем-то вроде густой черной крови, текущей из открывшейся старой раны…
– Тут не за что извиняться, – она нежно коснулась губами его виска. – Ты и так делаешь гораздо больше, чем можно ожидать от живого существа. Я тоже люблю тебя, малыш. Даже не потому, что ты так неподражаемо крут… просто это что-то в воздухе…
– Тогда позволь мне повисеть так еще немного…
– Разумеется, – она снова зарылась носом в его волосы – кажется, это начало входить в привычку… – Честно говоря, тебя очень приятно держать на руках, когда ты не извиваешься…
– Чертовски плохая идея… – словно невзначай протянул корабль.
Писательница даже не успела спросить «Почему?», а в каюте уже стояла Марго с ужином.
– Я понимаю, что ты устала и все такое… – начала было помощник по снабжению, но слова застряли в горле.
– Послушай, Маргарита… – бессильно пробормотала Эос, попытавшись снять с себя Инкуба. – Это не совсем то, что ты думаешь…
– Правильно… – прошипел старпом, вцепившись в писательницу с удвоенной силой и обдав пространство вокруг волной ярости. – Потому что представить все, как есть, у нее мозгов не хватит…
– Прошу прощения, капитан?! – переспросила Марго со все возрастающим возмущением.
– Марго, это не капитан, это… – попыталась распутать затягивающийся узел Эос.
– Дурой меня пытаешься выставить?! – взвизгнула помощник по снабжению. – Думаешь, я могу капитана с кем-то спутать?!
– Кто тут звал капитана? – хмыкнул Глизе, картинно появляясь в дверях.
Марго выронила тарелку.
– Всегда хотел посмотреть какое у этой женщины будет лицо, когда она поймет, что нас несколько… – вяло улыбнулся капитан, проходя мимо окаменевшей Марго. – Двенадцатый, вычти стоимость испорченной еды и посуды из ее премии…
– Да, сэр… – безучастно откликнулся корабль…
– Прости, кэп… – несколько напряглась Эос. – Но тебе не кажется, что твоя позиция в данной ситуации несколько… небезупречна?
– Мне кажется, что мое отношение к экипажу вне твоей компетенции, стажер…
После всего, что сегодня случилось, писательница почти обиделась. И все же теперь, когда она лучше разобралась в ситуации киборгов, было невозможно не признать неизбежность той волны переходящего в злость раздражения, что фигура Марго вызывала у черного состава.
В то же время Эос была уверена, что заинтересованность Марго в сексе чуть ли не с каждым встречным мужчиной была не столько стремлением к удовольствию, сколько неумением строить отношения иным способом. Да и вообще по натуре та была довольно доброй девушкой – не из тех, кто станет упиваться своей принадлежностью к правящему классу. Но с другой стороны, помощник по снабжению казалась не такой уж сильной, так что под давлением ее лояльность, скорее всего, долго не выдержит…
– Марго, милая, – быстро проговорила Эос. – Надеюсь, ты не принимаешь уколы этих парней на свой счет? Ты просто подходишь под описание неприятного им типа людей, вот народ и…
– Никто из моих ребят ни разу не пошел против ее желаний – людям не в чем нас упрекнуть, – сухо прервал ее капитан.
– Я не сомневаюсь, что вы все тут очень ловкие джины, кэп, – каким-то чудом вывернувшись из цепкой хватки Второго, писательница устало потерла виски. – Просто она не совсем такая, как вам кажется.
– Не имеет значения, какая она, – мрачно ответствовал капитан. – Важно только то, что она человек.
Эос окинула взглядом двух стоящих плечом к плечу киборгов. Излучаемая ими неразборчивая коварная сплоченность против почти случайной жертвы была так хорошо ей знакома. Так собираются в ватагу дети, решившие травить кого-то. В ее время такие ватаги во дворах или школах были в порядке вещей. Писательница почувствовала, как начинает злиться – она слишком хорошо помнила, каково быть одним из тех, кого травят…
– Даже так, – скривилась она, скрестившись с капитаном взглядом. – «Если ты не пахнешь серой, значит ты не нашей веры…»? «Убей бобра, спаси дерево…»?
– Как давно ты знаешь, что они одинаковые? – спустя пару мгновений прервала Марго это противостояние.
– С утра… – рассеянно отозвалась Эос.
– Вот, значит, как! – всхлипнула Марго, нашедшая, наконец, повод излить обуревавшие ее чувства. – Значит, они тебе уже на второй день все выложили?! Подлизалась к ним, пользуясь тем, что тоже теперь киборг. Обзавелась кучей симпатичных парней, и старушка Марго теперь больше не нужна?! – и, зарыдав, она выбежала в коридор.
– Марго! – попыталась кинуться за ней писательница. – Ты сама понимаешь, что это неправда…
– Оставь это, – капитан резко поймал ее за локоть. – Ты выбрала сторону, так что теперь уже поздно…
Вырвав свой локоть, Эос так же резко развернулась на каблуках и нависла над капитаном. Ее нервы, наконец, полностью сдали.
– Да, сэр! Вы правы: я выбрала сторону, и это случилось задолго до вашего рождения! – почти выкрикнула она. – И это моя собственная сторона! Да, я могу следовать инструкциям и выполнять приказы, пока это в моих интересах и в интересах моих друзей! Но я никогда – слышите? – никогда не стану ни бараном, ни тем более овцой в стаде! И не важно, из людей состоит это стадо или кого-то еще! Да лучше сдохнуть! – и писательница выскочила в коридор вслед за Марго.
Впрочем, теперь она была слишком зла, чтобы кого-нибудь успокаивать. Она была слишком зла даже для того, чтобы кричать и крушить мебель! Нужно было срочно сделать что-то очень-очень опрометчивое! И Эос направилась к шлюзовому выходу.
– Дыши глубже, подруга, – услышала она где-то рядом голос корабля. – Ты сильная – ты с этим справишься!
– Да черта с два! – злобно фыркнула та. – Когда-нибудь возможно, но не сегодня!
Ни на двери, ни рядом никаких открывающих устройств не наблюдалось.
– Открой дверь, Широ! – потребовала Эос.
– Зачем? – с заметным беспокойством поинтересовался корабль.
– Потому что если ты этого не сделаешь, я пну ее с такой силой, что сломается либо дверь, либо нога – в зависимости от того, что прочнее!
– Ты блефуешь… – с некоторой надеждой предположил Широ.
Вместо ответа писательница, преисполнившись решимости выполнить угрозу, отошла на пару шагов для разбега.
– Ты совершаешь ошибку! – почти жалобно предупредил ее корабль.
– Я знаю, – уверенно согласилась Эос. – Но не ошибается лишь тот, кто ничего не делает… – и она занесла ногу для удара…
Дверь открылась так внезапно, что писательница чуть было не потеряла равновесие, но каким-то чудом успела быстро перегруппироваться. У следующей двери ногой махать уже не пришлось…
На улице лило как из ведра. И, выскочив под тяжелые холодные струи, она вдруг почувствовала себя такой невероятно живой и свободной. Восхитительный вкус безответственности, почти забытый с подростковых лет, приятно лег на истерзанные нервы! И, испустив дикий визг, Эос скрылась в ближайших зарослях.
Бежала она достаточно долго. Высокая трава и ветки деревьев хлестали по лицу и рукам, но это лишь подчеркивало восхитительную реальность происходящего!
Окружающую местность было сложно узнать, особенно ночью. Но чувство направления редко подводило писательницу даже в былые годы. Поэтому, выскочив, наконец, на поляну, она практически не сомневалась, что это – то самое место. От деревеньки, и в ее время уже весьма малочисленной, видимых следов практически не осталось. Зато над землей парила поросшая травой сущность, в которой Эос без труда узнала очередную боевую единицу охранной системы.
Писательница отчетливо чувствовала, как боевая единица ее сканирует, и ответила тем же. Обе замерли в нерешительности. Эос страшно не хотелось думать о том, как отделаться от этого внезапного препятствия, поэтому она просто сказала:
– Уйди, теперь я здесь жить буду.
Боевая единица никак не отреагировала. Впрочем, признаков агрессии с ее стороны тоже не наблюдалось. Но писательница все еще была достаточно взвинчена, чтобы злость вскипела в ней с новой силой.
– Вали, я сказала! Мать твою так! – грозно прошипела она.
– Пароль принят, – вдруг на чистом русском языке отозвалась леталка. – Боевая единица под номером тысяча пятьсот тринадцать перешла под ваше командование.
– Да что это такое, – раздосадованно вздохнула писательница.
– Каждый норовит переложить свою судьбу на мои плечи!
– Приказ изложен некорректно, – заметила леталка.
– Переформулируйте.
– Хо-ро-шо… – по слогам произнесла Эос, покачиваясь на носках. – Значит, так: здесь неподалеку совершил экстренную посадку поврежденный корабль союзников…
Она собиралась было передать леталке визуальный образ, но потом решила, что проще и надежнее будет послать психический.
– Образ поврежденного союзного судна принят, – сообщила леталка.
– Молодец, – кивнула писательница. – В общем, летишь туда, но сначала отправь запрос капитану. Кодовый номер капитана – 00115, позывной – Глизе 440. Вот его психический образ.
Она ясно представила себе капитана с его хорошо завуалированной встревоженностью.
– Образ принят, – снова подала голос леталка.
– Отлично. Скажешь капитану, что я прислала тебя в знак извинения за свою неуместную вспышку. И если он согласится тебя принять, перейдешь под его командование. Но предупреди, что, если он тебя не примет, ты так и будешь круги нарезать над его кораблем, пока не передумает. Так что, в общем, если он все равно откажется, придется тебе нарезать круги…
– Каков радиус кругов? – уточнила леталка.
– Пятьсот метров, – вздохнула писательница. – И вот еще что. В ходе выполнения задания разрешена самозащита, но только в том случае, если тебе или союзному судну будет нанесен урон. Все понятно?
– Задание принято, – подтвердила боевая единица.
– Отлично – выполняй.
– Выполняю, – и леталка беззвучно поднялась в воздух и поплыла над лесом.
Тяжело вздохнув, Эос направилась в сторону изрядно обмелевшего водоема, который когда-то был рыбным садком.
«Хорошо, что вода не поднялась, – подумала она. – Тогда бы мое любимое место точно затопило…»
– Можно мне пойти за ней? – спросил Второй, когда шаги в коридоре совершенно стихли.
– Нет… – медленно отозвался капитан. – Я сам пойду, но сначала нужно подождать, пока она где-нибудь надолго остановится… – он замолк, прислушиваясь к разговору Эос с кораблем. – К тому же я должен попросить тебя и команду в дальнейшем воздерживаться от шуток, подобных той, жертвой которой пал наш снабженец. Стажер отчасти права – это непрофессионально и может дорого нам обойтись…
– Может, ты еще извиниться меня попросишь? – фыркнул старпом.
– Нет, конечно, – вздохнул Нулевой, буравя пространство невидящим взглядом. – Я сам это сделаю. В конце концов, я прекрасно знал о вашей выходке и ничего не предпринял…
– Не бери на себя слишком много, – буркнул Второй. – Как-никак я все еще старпом на этом судне, и следить за дисциплиной моя обязанность. Если ты считаешь, что есть необходимость в извинениях, то это должен сделать именно я.
– И ты в самом деле сможешь извиниться так, чтобы никто не пострадал? – поднял бровь капитан, продолжая смотреть в пространство.
– Можете на меня положиться! – огрызнулся старпом и быстро покинул каюту, не преминув хлопнуть дверью.
– Последнее время все такие нервные… – заметил корабль. – Ты-то как, капитан?
– Более или менее… – снова вздохнул Глизе и осторожно прилег на кровать.
Прикрыв глаза, он нежно погладил одеяло, вспоминая, как утром блестели глаза Пеночкиной, когда это самое одеяло было натянуто до самого ее носа. И вот теперь она Эос – его Эос… его… головная боль.
Когда же он снова открыл глаза, то увидел плачущих ангелов, чьи лица казались странно знакомыми.
– Двенадцатый, тебе не кажется, что эти ребята на потолке обладают с нами прямо-таки портретным сходством? – спросил он.
– Да, мне тоже так показалось, – согласился корабль. – Это картина – совместное творчество стажера со старпомом. Существ на потолке изобразила Эос, а женщину Второй…
– Какую женщину? – заинтересовался капитан и, едва приподняв голову, увидел горящую танцовщицу.
– Мне кажется, что она тоже обладает портретным сходством… – отметил корабль.
– И не говори… – устало усмехнулся Глизе, не в силах оторвать взгляд от фигуры, сияющей в бликах пламени…
Он почти вошел в состояние транса, когда Широ вернул его к действительности.
– Тут… эм… прибыла боевая единица номер тысяча пятьсот тринадцать и просит разрешения отправить тебе запрос, кэп…
Капитан так устал, что почти не удивился.
– Даю такое разрешение… – сказал он.
Когда суть разъяснилась, это наделало довольно много шума. Так что вокруг доисторического беспилотника собрался почти весь экипаж. Даже Серж вылез из своего логова.
– У нашей гостьи чудесное чувство юмора, – весело пророкотал он. – Одного не могу понять: откуда ей известен пароль.
– Думаю, лучший способ узнать об этом – спросить ее саму, – заметил корабль. – Капитан, местоположение стажера не менялось уже пятнадцать минут.
– Спасибо, Двенадцатый. Уже иду. Боевая единица номер тысяча пятьсот тринадцать, переходишь под командование Третьего.
– Приказ принят, – откликнулся беспилотник.
– Третий, перед тем как начать осмотр, смени машине пароль на всякий случай.
– Сам об этом подумал, – ухмыльнулся главный инженер. – Наша курсантка такая сорвиголова – могла сама не запомнить, что именно ляпнула. Хороший напарничек своему шефу! Эх, чувствую, эти двое еще дадут нам всем прикурить…
«Косатка» добралась до места всего за пару минут, после чего поиски застопорились. И самым странным было то, что на просторной поляне прятаться было абсолютно негде.
Капитан в который раз остановился в точке, указанной навигационной системой Двенадцатого.
– Цель прямо под вами, – в который раз сообщила К-5.
– Тебя послушать, так я у нее на голове стою… – пробурчал Глизе, начиная беспокоиться.
Внезапно из-под земли донесся гулкий голос, казавшийся сонным.
– Приятно вновь вас слышать, капитан. Простите, что не сразу отозвалась – кажется, я заснула. Надеюсь, вы не слишком долго там топчетесь…
– Ты не перестаешь меня удивлять, стажер, – вздохнул Глизе. – Как тебе удалось закопаться под землю, не оставив никаких видимых следов?
– Я не закапывалась – здесь есть вход. Если вы посмотрите в сторону водоема, то увидите, что земля немного поднимается, кажется, до самого берега. Но это не так – обрыв гораздо ближе, просто его не видно из высокого бурьяна… – писательница замялась. – Наверное, мне нужно было примять траву получше, чтобы вход сразу был заметен. Но я почему-то не думала, что засну…
– К-5, почему не сообщила мне, что здесь есть пещера? – обратился капитан к притихшей «Косатке».
«Мы на территории разрушенного населенного пункта, – откликнулся летательный аппарат. – Здесь слишком много подземных пустот, и они по большей части не имеют выходов на поверхность. В таких условиях трудно предоставить достоверные сведения».
Используя полученное описание, Глизе направился в сторону пруда, внимательно смотря под ноги. Обрыв оказался буквально в паре шагов.
Вход был сложен из крупных валунов, похожих на те, что составляли архитектурный комплекс в центре острова, только поменьше. И все равно монументальность строения впечатляла.
– Что это такое? – поинтересовался капитан, заглядывая внутрь. Его глаза светились в темноте.
– Ледник, сэр, – откликнулась Эос из дальнего угла. – Раньше вода подходила к нему ближе, так что зимой таскать колотый лед было недалеко.
– Место, чтобы хранить лед? – уточнил капитан: идея показалась ему несколько странной.
– Место, чтобы хранить еду в летнее время. Здесь сухо, прохладно и хорошая вентиляция, так что лед долго не тает и не задыхается. Это позволяет использовать его для охлаждения белковой пищи… – писательница вздохнула. – Очень качественная постройка. В годы моей юности ему уже было больше пятисот лет. Так что я подумала, что ничто не помешает простоять ему еще лет тысячу. По правде, я его несколько переоценила. Здесь совсем не так удобно, как было раньше: уровень пола слишком поднялся, да и пару камней из потолочного свода вывалилось, опять же. Но последнее даже хорошо – дождь стало слышно намного лучше…
Глизе сделал шаг внутрь – даже ему пришлось слегка нагнуть голову.
– Послушай, Эос, – он протянул ей руку и робко улыбнулся. – Идем… домой, а?
– Еще рано, – угрюмо откликнулась та. – Но… может быть, вы посидите здесь со мной, капитан?..
– Ну, без тебя я точно не уйду, – вздохнул Глизе, подбираясь поближе. – Кстати, давно ты со мной на вы?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?