Текст книги "И тринадцать белых карликов"

8

– «До конца жизни»… – протянул Второй, словно пробуя слова на вкус. – Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой…

– Не так уж и хорошо… – повела плечами Ада. – Я согласилась попытать счастье с Джейком, но я хорошо его знаю и не могу не понимать, что умру, если удача отвернется от меня. Поэтому я скорее всего вообще не смогу отплатить за терпимость…

Старпом сдвинул брови и на мгновение стал очень похож на Нулевого.

– Я должен обсудить все это с капитаном, – хмуро сказал он.

– Да, вы должны, – серьезно согласилась Ада, ободряюще пожав плечо собеседника.

В ответ ее окатило новой волной его смешанных чувств. Однако на этот раз они все же были скорее положительными.

– Как ты думаешь, стажер, – прошептал Второй, в то время как его взгляд снова слегка помутнел. – Чисто теоретически… могла бы такая женщина, как ты, полюбить такого парня, как я…

– Не так сразу… – вздохнула писательница. – К тому же с большой степенью вероятности это было бы чисто платоническое чувство. Но с течением времени оно бы непременно возникло.

– Разве можно говорить подобное мусору, вроде меня? – с печальной ухмылкой пожурил ее старпом.

– Да бросьте вы уже это самобичевание, сэр, – устало фыркнула Ада. – «Мусор», «грязь»… Этими словами зачастую обозначают весьма ценные и полезные вещи. Осколки древней цивилизации какой-нибудь простофиля непременно назовет «мусором», хотя в действительности они стоят больше, чем он сможет заработать за всю свою жизнь, и несут в себе больше знаний, чем способна вместить его девственно пустая голова. Ценнейшее удобрение большинство городских обывателей наверняка назовут «грязью», хотя сами умерли бы от голода, если бы его не применяли в сельском хозяйстве… – она вздохнула. – Таким образом, эти слова зачастую используются недальновидными людьми без воображения и интеллекта, чтобы оправдать свое нежелание выходить за рамки будничных ритуалов, управляющими жизнью без их участия.

Второй оперся локтям о подлокотник и насторожено вглядывался в ее лицо.

– Ну… справедливости ради нужно признать, что иногда этими словами обозначают вещи, оказавшиеся не в то время не в том месте, – с извиняющийся улыбкой добавила Ада, полагая, что киборги не из тех, кто одобряет длинные риторические сентенции, но будучи не в силах остановиться, не закончив мысли. – Но разве не будет нежелание искать их истинное предназначение признаком лености?

– Ты действительно в это веришь? – с интересом спросил старпом.

– Я ни во что не верю, – хмыкнула писательница. – Это всего лишь художественный пересказ лингвистического анализа лексемы.

– Увертливая, как капитан, – нежно ухмыльнулся Второй. – Неужели он в твоих книгах этому научился?

– Уверена, что он и сам достаточно талантлив в этой области, – почти весело улыбнулась Ада. – Но, если что-то в моей писанине помогло ему уловить этот принцип, я бы сказала, что жизнь прожита не зря.

– Почему?

– Делясь с другими своим миром, мы и сами становимся больше. Есть такая притча…, впрочем, не важно. Это просто способ получать положительные эмоции.

Они помолчали, после чего Второй медленно сполз ей на плечо.

– Ты хорошо говоришь, малышка, – тихо сказал он. – Ты так хорошо говоришь, что я почти выпустил из виду один момент: кажется, ты между делом сказала, что будешь любить меня как брата… что ты не просто не хочешь меня сейчас, но скорее всего никогда не захочешь…

– Вы многое рассказали мне о себе, сэр, – тоскливо вздохнула Ада, невольно зарываясь носом в его мягкие кукольные волосы, которые очень напоминали нереалистично длинный мех ее любимого с детства мягкого мишки. – Поэтому я буду полностью с вами откровенна. Я бы не хотела хотеть вас. Среди всех человеческих страстей по какой-то причине я меньше всего доверяю похоти. Мне кажется, что это чуть ли не единственная вещь на свете, которая может разрушить мою личность. И этот страх преследовал меня задолго до того как мы встретились… – она мягко коснулась пальцами его губ, не давая задать вопрос, который уже успела услышать в мыслях. – Да, этот не слишком приятный баг напрягал моего мужа. Однако существует множество способов построить и сохранить отношения, те же, что базируются лишь на одном принципе, долго не живут…

– Ты боишься меня? – тревога чувствовалась не только в голосе Второго.

– Скорее я нахожу весомую опору в самом факте вашего существования, – улыбнулась она. – Вы прошли через худший вариант ада, который я в состоянии себе представить, сохранили значительную часть своей сущности и выбрались. Это обнадеживает, говорит мне, что почти всегда есть смысл бороться. То, чего я в действительности боюсь, является моей собственной тенью. В такой битве невозможно победить, а значит, я обречена участвовать в ней, пока живу.

– А как же заявленный принцип: что-то вроде «бери от жизни все».

– Я стараюсь, сэр, но страх – жуткая штука. Спасаюсь лишь тем, что в благоприятных областях беру больше, чем в других…

– Твоими бы устами, да мед пить… – вздохнул старпом, а про себя добавил: «А руками ласкать… Как вообще столько нежности могло собраться в одном месте? Интересно, каково будет почувствовать ее пальцы там…»

Он достаточно пришел в себя, чтобы с большой неохотой свериться с внутренними часами. Время поджимало. Но он не мог припомнить, чтобы раньше ему было так хорошо, и с большим удовольствием продолжал бы бездельничать дальше. У него оставалась маленькая лазейка, позволяющая заключить сделку со своей совестью и урвать еще немного времени…

– Готова приступить к обучению, стажер? – поинтересовался он вслух. – Или хочешь сначала дослушать окончание моей истории?

– Я-то, конечно, хочу историю, – усмехнулась Ада. – Но успеем ли мы вовремя?

– Вряд ли капитан будет возражать, если мы задержимся, – будучи все еще не в силах совладать со своим голосом промурлыкал Второй. – Определенно никто не ждал, что мы легко и быстро поладим…

– Могу ли я рассчитывать на ваше чувство ответственности?.. – задумчиво протянула Ада.

– Раз уж мы решили быть откровенными, – вздохнул старпом.

– Вынужден признать, что мое чувство ответственности значительно уступает таковому у капитана. Но ты и сама недавно заметила, что я себе не враг…

– Теперь я уже не уверена, – печально усмехнулась писательница. – Вы слишком много думаете о себе плохого…

– А ты, значит, обо мне ничего плохого не думаешь? – хмыкнул старпом.

– Я давно исключила термины «плохо» и «хорошо» из списка осознанно применяемых понятий. Но не обольщайтесь, я все еще могу при случае размазать вас по стенке. Не со зла, конечно, а просто выпуская пар. Так вы окончите когда-нибудь свой рассказ или нет?

– Да-да, – тоскливо откликнулся Второй, понимая, что тянуть время дальше не стоит. – Так на чем я остановился?

– На вечеринке, где вы встретили капитана.

– Да, вечеринки… в молодости наш капитан довольно часто там появлялся. Этот парень всегда был особенным – всегда себе на уме. Думаю, это и привлекало к нему внимание… клиентов. Особенно тех, кто считает себя интеллектуалами. Эти маньяки обожают читать в нашем присутствии – им кажется, что это подтверждает их духовное превосходство… – старпом презрительно фыркнул. – В то же время у нашего капитана потрясающая сопротивляемость наркотическим веществам и еще более потрясающая способность находить достойное применение всему, что только попадает в зону досягаемости. Но я и не подозревал, что он действительно слушает, пока этот парень не попытался стащить одну из книг. Это было совершенно безнадежное дело. Поэтому неудивительно, что его поймали и отобрали книгу. Удивительно, что не сразу – так что он уже успел прочесть заметную часть. Так или иначе, кэп влип в серьезные неприятности, но выпутался. Он всегда как-то выпутывается. Можно даже сказать, победил – пошел на сознательные жертвы и в обмен получил то, что хотел. По правде говоря, мне всегда нравилась его способность выглядеть спокойным и независимым почти в любых обстоятельствах. Однако тот факт, что кто-то способен заварить всю эту кашу лишь ради того, чтобы прочитать даже не всю книгу, а всего несколько глав, совершенно меня потряс…

– Меня тоже… – искренне признала писательница. – Что это была за книга?

– А то ты не знаешь? – с долей лукавства хмыкнул рассказчик. – Тогда я решил, что тоже могу победить обстоятельства. И хотя я хорошо знал, чего именно я не хочу, собственных желаний у меня не было. Поэтому я не придумал ничего лучше, как, воспользовавшись своим правом элитной куртизанки, купить несколько книг известного автора и тайно передать их капитану. Хотя капитаном он тогда еще не был, даже в экипаже не состоял – просто один из десятков тысяч парней, проходящих тесты проверки способностей…

– Вы добрый парень, сэр.

– Я бы так не сказал. Так или иначе, до того случая я еще никогда не получал удовольствия от разговоров. Было что-то особенное в его суховатой, хорошо завуалированной иронии – что-то, что придавало жизни вкус. Но нас ничего не связывало. Даже для нелегальных встреч нужен повод: и я стал покупать ему книги. Так продолжалось не один год. А потом моим владельцам вдруг пришел запрос от военного ведомства. Их исследования доказывали, что с моими показателями я буду приносить куда больший доход в качестве старпома на каперском судне. Конечно, это чистейшая случайность. Особенно если учесть, что капитаном каперского судна уже тогда являлась небезызвестная нам обоим личность, а исследование проводила его команда…

– Похоже, наш капитан обладает сверхъестественной способностью находить интересных персонажей в самых странных местах… – заметила Ада.

– Что есть, то есть, – согласился Второй. – Но теперь мне приходится работать за двоих, а иногда и за троих. Ведь если доход от моей работы старпомом будет ниже определенной суммы, мне придется вернуться на прежнее место службы, а я… лучше я… – по его телу прошла волна крупной дрожи. – Почему ты не можешь быть человеком и выкупить меня?! Я бы показал тебе лучшее, что умею! Со мной бы ты перестала бояться, клянусь! Все, что мне нужно, это принадлежать только тебе – полностью принадлежать…

После, а точнее в ходе этой фразы на Аду обрушился мощный плотно сплавленный ком душераздирающих эмоций и болезненных ощущений, после чего киборг отключился.

Ада даже не успела толком испугаться, а в кабинете уже находились капитан, доктор и специалист по ИИ.

– Кажется, я подвела вас, капитан, – с трудом выговорила Ада – ее губы все-таки пересохли.

– Не говори глупостей, стажер, – почти спокойно откликнулся Нулевой. – Ты спасла мне одного из лучших людей. Нам было бы сложно найти замену, да и выбраться отсюда стало бы несколько труднее…

– Но он, кажется, не дышит… – возразила писательница.

– Не волнуйтесь, мэм, – мягко улыбнулся доктор. – Это всего лишь коллапс. Он в порядке и со временем очнется. Но лучше все же проверить…

Ада попыталась было протянуть им старпома, но док покачал головой.

– Лучше парню оставаться там, где есть сейчас. Он, конечно, уже не в состоянии взаимодействовать с миром, но все еще чувствует кое-что…

– Так по нему и не скажешь… – протянула писательница, позволяя двум киборгам склониться над пациентом. – Если честно, понятия «коллапс» и «всего лишь» плохо сочетаются.

«Все зависит от обстоятельств», – услышала она в своей голове мысли Одиннадцатого и почувствовала его улыбку.

– Все, как мы и думали, кэп, – спустя некоторое время сообщил док, и медики закончили, наконец, копошиться над бесчувственным телом. – Коллапс развивается по стандартной схеме. Думаю, вы сами захотите выдать стажеру дальнейшие инструкции…

– Да, спасибо, ребята, – кивнул Нулевой. – Можете возвращаться к своим обязанностям.

Что-то очень нежное мягко коснулось сознания писательницы. «Удачи, стажер…» – услышала она голос Одиннадцатого в своей голове. И медики покинули комнату, кивнув на прощание.

В наступившей тишине Ада особо явственно ощущала, как в ней борются желания спрятать глаза и взглянуть в лицо капитану. Но трусить было бессмысленно, так что она решилась…

– Капитан, – она встретилась с Глизе взглядом. – Парень у меня на руках сильно смахивает на труп. Мне бы не помешала капелька информации, чтобы почувствовать себя более уверенно.

– Разумное требование, – спокойным голосом откликнулся капитан, глядя Аде в глаза немигающим взглядом.

Собрав в кулак всю свою волю, писательница заставила себя выдержать этот взгляд. Она испытывала страх и болезненное смущение из-за всего произошедшего, но в то же время его взгляд каким-то образом внушал ей приятную уверенность – чувство стабильности.

– Когда мы отправлялись в эту экспедицию, то были убеждены, что реальные характеристики СУ не соответствуют документации. Мы ошиблись. Причина необычной стабильности СУ не в нем самом, а в разуме, с которым он взаимодействовал. Синоптический рисунок, создаваемый этим разумом, привлекает синкретические организмы определенного типа. У нас есть основания полагать, что не все. Но так как я подбирал команду под себя – мы все обладаем некой общностью приоритетов и представлений. Поэтому не удивительно, что и под влияние упомянутого разума мы попали все сразу…

– Вот ужас-то… – протянула писательница. Она пыталась изобразить шутливый тон, хотя в действительности эта история нравилась ей чем дальше, тем меньше… – Я ведь так надеялась, что хороших парней во мне будет привлекать живой ум, доброе сердце и приятный собеседник, а не энцефалограмма…

– Так и есть, – ободряюще улыбнулся капитан. – Только мы распознаем в тебе эти качества, раньше, чем осознаем их.

– Предположим, – вздохнула Ада. – Но это не объясняет состояние вашего старпома.

– Состояние нашего старпома вызвано патологической реакцией на стресс. Он реагирует так, как предусмотрено профессией, для которой его готовили. Однако эта профессия не предполагала столкновений с раздражителями такого рода, – капитан устало прикрыл глаза. – Если бы я раньше сообразил, что происходит, я бы мог позволить ему проводить больше времени рядом с тобой еще на стадии стабилизации жизненных процессов. В этом случае, скорее всего, удалось бы избежать не только коллапса, но и вспышки полубезумного поведения, что ему предшествовала…

Чувства капитана было всегда тяжело уловить, но все же Ада ощутила тонкую струнку горечи, висящую в воздухе. Этот парень считал, что подвел своего друга…

– Я, конечно, не знаю деталей, – попыталась поддержать его Ада, – но, глядя на ситуацию в целом, могу сказать, что среди прочих неприятностей шансов заметить что-либо особо не было.

– Возможно… – вздохнул капитан, судя по всему, вовсе не убежденный ее словами. Он нерешительно приблизился к креслу, где сидела писательница. – Я должен извиниться перед тобой. Я обещал, что на моем корабле никто тебя не тронет, и сразу же переложил на твои плечи судьбу самого опасного члена экипажа. Но если бы не эта ваша… беседа, дело бы не ограничилось простым коллапсом.

– Что, был бы сложный коллапс? – снова попыталась пошутить писательница. Мысль о простом, не внушающем беспокойства коллапсе все еще казалась ей абсурдной.

– Можно и так сказать, – туманно ответил капитан, чьи чувства стали выступать несколько более явственно. Аде даже показалось, что он не может собраться с духом и продолжить разговор.

– Глизе, – тихо позвала она, испытывая настоятельную потребность ощутить вкус этого слова.

Капитан вздрогнул, подался к ней, но тут же уперся ладонью в спинку кресла, словно стараясь отпихнуть его от себя. Эта реакция заставила писательницу заново припомнить множество мелочей, в то самое время как внутреннее чувство подсказывало, что их отношения требуется прояснить. Недосказанность выглядит красиво во время приятной прогулки по парку, но в условиях, близких к боевым, велика вероятность того, что она выйдет боком.

– Глизе… – снова позвала она и, получив в ответ его печальную почти мучительную улыбку, продолжала. – Мне нужно спросить тебя о чем-то очень личном…

– Попробуй, – его улыбка стала чуть более горькой.

Писательницу не оставляло ощущение, словно она пытается растопить в ладонях кусочек льда, и тот постоянно меняет форму, стекая по пальцам водой и одновременно обжигая холодом, но до высвобождения скрытого в его недрах живого существа еще очень долго.

– В свете всего сказанного тобой раньше… следует ли мне понимать это как то, что Второй был прав, заявляя, что ты влюблен в меня?

– Что ты собираешься делать с этими сведениями? – приподнял бровь капитан.

– Я положу их в свое сердце, чтобы моя интуиция могла выбрать правильный путь, так как разум здесь, знаете ли, бессилен… – и она изо всех сил постаралась передать ему свои ощущения по этому поводу, чтобы громкие фразы не казались пустыми. – По правде говоря, Глизе… – Ада замялась, подбирая слова и транслируя ощущения. – Я испытываю почти мистический трепет перед твоей персоной: путь, который ты прошел, работа, которою ты выполняешь, – все это невероятно… круто!

– Круто? – переспросил Нулевой, так как это слово определенно резко выпадало из пафосного окружения. Хотя следовало признать, что такое столкновение терминов действительно подходило к противоречивым эмоциям собеседницы.

– Да – круто! – подтвердила Ада.

Вдруг снова вспыхнувший детский блеск в ее глазах живо напомнил капитану об их разговоре в пустыне. В то время все казалось куда проще, а ведь прошло даже меньше суток.

– Если бы я была рыцарем, то принесла бы тебе вассальную клятву, честное слово! – тем временем продолжала свой восторженный монолог писательница. – О! Я, кажется, придумала кое-что! Давай ты выберешь мне новое имя? А то старое, признаться, сильно тяготит меня. Оно принадлежит другому миру и другому времени – выглядит здесь чуждо и неестественно, как крокодил среди вечных льдов.

Капитан остолбенел, переваривая услышанное, и одновременно изучая полученный зрительный образ замерзающего крокодила.

– Крокодил на снегу – это, конечно, жестоко… – медленно произнес он. – Но ты действительно хочешь, чтобы я сделал это?

Нулевой никогда не слышал, чтобы один киборг получал имя от другого, но одновременно с этим какая-то безумная надежда зародилась в его сердце – совершенно несбыточная, но оттого куда более желанная.

«Если она не примет предложенное мною имя, я, наверное, умру…» – подумал он, понимая, что больше не владеет своими чувствами.

– Я дам тебе имя, если позволишь поцеловать, – криво усмехнулся он, склоняя набок голову. – Это мое первое и последнее предложение.

– Прямо так?.. – пробормотала несколько огорошенная писательница – ей казалось, что подобные условия не в его стиле.

– Прямо так.

– Ну… вообще говоря… – попыталась проанализировать ситуацию Ада. – Подобные ритуалы почти всегда сопровождаются поцелуем, так что это, пожалуй, даже естественно…

– Значит, по рукам? – уточнил капитан, который не был до конца уверен, что условие согласуется с позицией собеседницы.

– Ну… да, – поколебавшись, согласилась она. Возможно, целоваться со всеми ребятами на корабле – не самая удачная идея, но ей безумно хотелось лучше понять этого невероятного парня, найти способ как-то помочь ему…

– Плата вперед… – тихо выдохнул капитан, приближая к ней свое лицо.

– Как скажешь… – отчетливо ощущая его волнение, согласилась Ада.

Поцелуй капитана был достаточно коротким и очень нежным. Но главным было даже не это. Если бьющие через край чувства Второго казались порождением какого-то физиологического расстройства – жестокой случайностью, никак не связанной лично с ней, то чувства Глизе в противовес этому были невероятно мощными и глубокими, способными пробиться даже через мощный слой льда, их разделявший, – чужого и холодного льда нового мира. Такие чувства невозможно было игнорировать.

Но именно это заставило Аду внутренне сжаться от понимания, что важных для нее людей из прошлого слегка потеснили в ее сердце. И сама возможность подобного кощунства заставляла ее чувствовать себя легкомысленной и ничтожной. Она бы наверняка попыталась сбежать куда-нибудь от самой себя, но Второй, все еще лежавший мертвым грузом на ее коленях, помешал.

– Капитан… – Ада сама толком не знала, что собирается сказать.

– Хочешь снова перейти на вы? – тихо спросил Нулевой, осторожно коснувшись ее волос.

– Нет, Глизе, не хочу, – под его спокойным взглядом Ада снова взяла себя в руки. – Просто чувствую, что мне нужно пересмотреть мои взгляды касательно взаимоотношений разумных существ. Это потребует времени, если, конечно, меня не осенит внезапно. Скорее всего, буду метаться в процессе, но ты не бери в голову – это пройдет. Я постараюсь быть аккуратной и ничего не сломать, обещаю…

– Я уже видел, что ты можешь быть очень аккуратной, когда захочешь… – капитан прикрыл глаза и с мучительной улыбкой коснулся носом ее щеки. – Я бы предпочел этого не видеть.

– Я бы тоже предпочла, чтобы ты не видел, – вздохнула Ада, мыкаясь между желаниями коснуться Глизе, убежать и сгореть со стыда. – Но у меня сложилось впечатление, что с тобой случались вещи и похуже…

– Не думаю… – бессознательно ластясь, Глизе слегка боднул ее.

– Большинство неприятных ситуаций хороши тем, что я точно знаю, когда они закончатся. А сейчас мне впервые кажется, что оставить все как есть будет лучшим выходом…

– А как оно есть? – писательница попыталась выудить из его туманного высказывания еще что-нибудь.

– Чуть позже, – вздохнул капитан. – Сначала имя, если не возражаешь… – он чувствовал, что не сможет ждать этого слишком долго.

– Есть идеи? – ободряюще улыбнулась Ада, улавливая, что для него это важно, хоть и не осознавая почему…

– Как насчет… – на миг перед глазами капитана всплыло самое яркое воспоминание его жизни, – Эос? Это космический крейсер… – продолжал быстро говорить он, боясь услышать ее ответ, но еще больше боясь не услышать отклика в ее чувствах, – не очень большой, но когда он встает на планетарную орбиту, возникает оптический эффект напоминающий восход земного солнца… это… красиво, по-моему…

– Эос… – тихо откликнулась писательница, заново пробуя на вкус хорошо знакомое слово. – Эос, это значит заря: время восхода или захода солнца – промежуток между днем и ночью. Это на древнем мертвом языке. Цивилизация, что на нем говорила, погибла примерно за две тысячи лет до моего рождения. Однако эти ребята были выдающимися теоретиками – их ученые математики, астрономы и философы стали легендой… – она продолжала рассказывать, в попытке справиться с нарастающим радостным волнением, природу которого не могла толком понять.

– Большинство их открытий было использовано более молодыми народами. Поэтому значительное количество слов сохранилось в различных языках в виде терминов. Но Эос была не просто зарей – она была богиней – дочерью Дня и Ночи, сестрой солнца и луны. А согласно некоторым источникам, она была богиней рождения и смерти – духом перехода… – писательница задохнулась, чувствуя сильную потребность что-то сделать, чтобы выплеснуть переполнявшее ее невероятное светлое чувство. – Глизе, ты мне льстишь… – из последних сил выдохнула она, а дальше все утонуло в ослепительном алом сиянии…

Очнувшись, Эос поняла, что страстно целует капитана и не может себя остановить. Глизе стонал и извивался на ее свободном колене, совсем как его друг еще не так давно. Слезы горячими струйками текли по их щекам, перемешиваясь между собой.

Вспомнив о старпоме, писательница сразу же ощутила все еще теплую, даже горячую, но по меньшей мере некоммуникабельную тяжесть на другом своем колене. И острый приступ страха привел ее в чувства.

– Какого черта?! – выдохнула она, хватаясь за голову. – Что я?.. Что со мной?.. Что с нами?.. – она наконец сфокусировала взгляд на тяжело дышащем капитане. – Глизе, что происходит? Ты ведь знаешь…

– Да, знаю… – вздохнул капитан, морщась от тошнотворного чувства, вызванного медикаментами, что он принимал вчера и сегодня. Стабилизатор не успел купировать слишком быстро возросшее возбуждение, но теперь работал в полную силу…

Глизе быстро соскочил с колена возлюбленной и, налив себе стакан воды, залпом его проглотил. Затем мужественно взглянул в лицо Эос и честно выложил все, что знал о темной истории с именами, и возможных последствиях их применения.

– Я был уверен, что на тебе это никак не скажется, – попытался оправдаться он. – Ты ведь не совсем обычный киборг, а я уж точно не человек.

– Определенно, – кивнула писательница. – Ты гораздо лучше. Но ты так волновался… ты хотел, чтобы это сработало?

Капитан резко отвернулся и налил себе еще стакан воды – кажется, чертовы лекарства решили отыграться за упущенное время.

– Да, очень хотел, – сам удивляясь своей решительности в этом вопросе, четко проговорил он. – И если уж быть до конца пунктуальным, ответ на твой предпоследний вопрос такой же, а именно – да.

– Пунктуальность – вежливость королей, – писательница снова попыталась взбодрить себя шутливым тоном. – Хотя, как ты, должно быть, заметил, я и так уже все поняла… Почему ты все время пьешь? Кажется, ты что-то говорил про пять стаканов, по одному раз в несколько часов…

– Сейчас внештатная ситуация, – капитан, постаравшись вернуть себе видимость спокойствия, как можно суше изложил ситуацию со стабилизаторами.

– И часто ты их принимаешь? – беспокойно спросила Эос.

– Реже, чем некоторые… – Глизе многозначительно покосился на бесчувственного друга.

– И мне тоже придется? – наморщила нос писательница: перспектива была не из приятных. Хотя в жизни киборга, судя по всему, вообще было мало приятных перспектив…

– Тебе нет… к счастью, – вздохнул капитан. – Видишь ли, все киборги серийного производства изначально рассчитаны на то, что их будут время от времени использовать определенным образом в коммерческих целях. Выкладывая кругленькую сумму ради ночных развлечений, человек обычно рассчитывает, что и партнер будет возбужден не меньше, чем он сам. Но знаешь, довольно проблематично испытывать экстаз, когда тебя оторвали от какой-нибудь ответственной работы, тем более с кем-то, кого ты, возможно, видишь первый раз в жизни. И чтобы ускорить этот процесс, метаболизм всех серийных моделей был изменен по стандартной схеме. Хоть и не до такой степени, как у профессиональных куртизанок, конечно… – ему удалось-таки, наконец, вернуть своему лицу бесстрастное выражение. – Когда же док предложил проект твоего тела, мы вообще не планировали позиционировать тебя как киборга…

– И все-таки я по-своему везучая… – вздохнула Эос. – Кстати, долго еще мой шеф будет пребывать в таком состоянии?

– Он тебе мешает?

– Не особо, если не считать того, что он не выглядит ни живым, ни счастливым – это меня беспокоит… Ты сам говорил, что он нужен команде. Да и вообще интуиция подсказывает, что он может быть приятным парнем, когда не лезет на стенку, конечно…

– Ну, сам он не очнется в ближайшие несколько недель, так что кому-то из нас придется его активировать, – капитан поставил на стол очередной пустой стакан, тщательно выверив положение точно посередине столешницы. – И если ты не хочешь, чтобы он после лез на стенку, тебе придется сделать это самой…

– Я готова… – сразу подобралась писательница.

– А я нет, – поморщился Глизе. – Но я знаю, что так будет лучше для эффективной работы корабля и для него. А ты даже не знаешь, о чем я прошу тебя… – он наградил собеседницу мрачным взглядом.

– Это не важно, капитан, – с тихим упрямством отозвалась Эос. – Из-за меня вы многим рискуете, и, если я не сделаю то же самое, равновесие будет нарушено, и мы все пойдем ко дну. Моя мама всегда говорила, что отвага – это состояние души, когда ты идешь вперед просто потому, что тебе некуда возвращаться. И сейчас я как раз в таком положении. И если тебе кажется, что мои рассуждения ошибочны, скажи, в каком именно месте.

– Ну, хорошо! – Глизе решительно развернулся на каблуках и в несколько движений снова оказался возле ее кресла. – Тогда… – он наклонился к ее уху и прошептал инструкцию.

– Что?! – резко развернулась к капитану писательница. – Ты бы ведь не стал так шутить, верно?! Верно?!

Глизе изогнул губы в подобие насмешливой улыбки.

– А чего ты ожидала, – хмыкнул он. – Парень честно признался тебе, что является моделью, полностью подготовленной для оказания элитных услуг в определенной сфере. Думаю, в твоем понимании все его стандартные реакции рассчитаны на законченных извращенцев. Будь на его месте я, ты бы могла просто меня укусить…

– По-моему, укусить – это тоже в достаточной степени… – она запнулась, встретив взгляд его по-кукольному лазурных глаз. Было ясно, что его вся эта система за долгие годы конкретно достала, но он не мог себе позволить не просто высказаться по этому поводу, но даже отчетливо почувствовать раздражение. – Прости, Глизе… – она соприкоснулась с ним носом, чувствуя, что это должно ему понравиться.

В ту же секунду она ощутила, что была даже слишком права. По окаменевшему лицу капитана стекла крупная слеза.

– Тебе так это нравится? – не поверила своим глазам и чувствам писательница.

Капитан безмолвно кивнул.

Эос осторожно провела по его носу кончиком пальца.

– Перестань, – прошептал Глизе, судорожно вцепляясь в ее руку.

– Во всяком случае, это тебя не возбуждает, – с некоторым облегчением констатировала Эос, проанализировав свои чувства.

– Нет… – капитан слегка покачнулся. – Но теперь мне безумно хочется спать… причем желательно рядом с тобой… нет, у тебя на руках… Черт! Обними меня ненадолго – я попробую активировать резервный психостимулятор…

Писательница повиновалась, одновременно ласково трепля Глизе по плечу, чтобы тот не отключился раньше, чем активирует то, что собирался.

– Скрывать свои слабости, безусловно, разумно… – тихо проговорила она. – Но в нашем случае лучше бы мне узнать о таких вещах прежде, чем я вас случайно вырублю.

– Я сам не знал… – после паузы отозвался капитан. – Никто раньше не гладил меня по носу – даже не пытался… – Он мотнул головой и отстранился. – Но оставим это пока. Значит, план такой. Если ты все еще полна решимости взять Второго на себя, действуй по следующей схеме. Сначала приведешь парня в чувства, а потом дашь ему имя, с вероятностью девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента он его примет. И если примет, то успокоится на какое-то время. Искренне надеюсь, что этого времени нам хватит, чтобы выйти в космос…

– Слово капитана – закон, – вздохнула писательница. – Но если я действительно должна все это сделать… могу я попросить тебя выйти на это время из кабинета?

– Ты, конечно, можешь просить о чем угодно, только я не выйду, – покачал головой тот. – Слишком велик риск осложнений, и лучше уж тут буду я, чем еще кто-то…