Текст книги "Тайны Сент-Ривера"

Тайна второго конверта

Присутствовать на конфиденциальном допросе Якова Шефнера я не могла, по закону его проводил комиссар один на один со свидетелем, записи не производились.

В результате, мы, наконец, узнали, кто был упомянут в закрытой части завещания Джудит Стонер. Да, Джудит была очень умной и предусмотрительной женщиной. Она понимала, что управление акциями – слишком обременительная забота для ее мужа, поэтому она не стала перекладывать это на его плечи, но позаботилась о том, чтобы он ни в чем не нуждался. Фактически, она составила это второе завещание для его удобства и, если хотите, позаботилась о том, чтобы наследники не ждали с нетерпением его кончины. Она обязала адвокатскую фирму сохранить в тайне имена наследников акций. Их было двое – Ронен Критц и племянница Джима Этти Саротти. Джудит считала, что о втором конверте никто, кроме Джима и его сестры, не будет знать. Да и вряд ли это кого-нибудь заинтересует. Она знала этих людей достаточно хорошо, но, видимо всего не учла. Как разворачивались события дальше и почему они привели к таким печальным последствиям, можно было только предполагать.

Этти так и не пришла в себя, хотя и появилась надежда, что это произойдет. Ее состояние стабилизировалось, она уже самостоятельно дышала, и приборы обнаруживали мозговую активность, пусть и очень слабую. Но до того момента, когда ей можно будет задать вопросы, было далеко в любом случае.

А было бы очень важно спросить у нее, знала ли она, что фактически является наследницей целого состояния. Если знала, то откуда? Сообщала ли она этот факт кому-то еще. И чуть ли не самыми важными были сведения о том, с кем у Этти была назначена встреча в ресторане «Биг роад», почему эта встреча не состоялась? Ответ на этот вопрос давал нам имя убийцы, в чем сейчас я уже не сомневалась.

Но Этти Саротти не могла ничего сказать, и нам оставалось только строить предположения.

Ронен Критц

В Гринвер Д я поехала автобусом, перед этим заскочила в центр Бермана. Меня пропустили к Этти, я рассчитывала застать там Милену, но неожиданно столкнулась с Патриком Руже.

Заходя в реанимационную палату, естественно, я постаралась войти тихо, поэтому Патрик не видел меня и продолжал говорить, обращаясь к Этти и, видимо, считая, что в этом состоянии она хоть и не может ответить, но слышит его.

– … хорошая девочка. Я отправил ее немного отдохнуть и выпить чашечку кофе, тут внизу есть маленькое кафе. А вот у меня нет детей. Так сложилась жизнь. Живу один с тех самых пор, как Ирен ушла от меня. Не хотел, знаете, больше страдать. Я ведь не красавец, не богач, да и образован не больно. В общем, не герой.

Я поняла, что нужно подать голос, чтобы не усугублять ситуацию и кашлянула. Патрик вздрогнул и оглянулся.

– А, это вы, здравствуйте, а я вот тут…

– Извините, я зашла только узнать, как дела, да хотела повидать Милену. – Я старалась говорить как можно мягче.

– Милена должна быть внизу в кафе. Она так устала. Артур не может часто ее подменять, а оставлять Этти на сиделок они не хотят.

– Я понимаю. Хорошо, что вы…

– Знаете, я ведь совсем один, мне нетрудно, – он, наконец, успокоился и даже слегка улыбнулся, – врачи говорят, что, скорее всего, она выживет. Правда, предстоит долгое лечение, возможны последствия, но главное ведь, что будет жить.

– Вы правы. Ну, мне пора.

Всю дорогу я думала об этом человеке, и вообще о людях и их судьбах. Невольно мысли перескочили на того, кто придумал и осуществил этот, по сути своей, трусливый план убийства. Полиция уже выяснила, что машина принадлежала небольшой фирме, которая занималась частным извозом в этом районе. Водитель, работавший в тот день на этом автомобиле, зашел перекусить домой, поставил машину, как всегда под окном, но, понятно, не смотрел на нее все время, да и не думал, что она может привлечь угонщиков, особо дорогих и новых автомобилей в таких фирмах не бывает. Таксист заявил об угоне сразу. Долго искать не пришлось. Машина была брошена там же на третьем шоссе у въезда в Национальный парк. На бампере и правом переднем колесе оказались засохшие капли крови. Это была кровь Этти. От мысли, что за несколько минут до совершения убийства тот, кто его совершил, спокойно разговаривал со своей жертвой по телефону, мне стало не по себе.

* * *

В доме Марты Критц меня действительно ждали. У меня даже сложилось впечатление, что мне были рады. Вечер оказался очень приятным.

В этом доме была атмофера покоя, уюта и какого-то душевного тепла.. Чувствовалось, что Ронен не только по-родственному привязан к женщине, которая заменила ему мать, но и по-настоящему ее любит. Было между ними даже нечто большее, чем просто любовь. Было глубоко осознанное уважение. Нет, я не могла ни на одно мгновение представить, что этот умный, добрый и необыкновенно обаятельный мужчина мог убить, да еще таким способом. Мне даже не хотелось переходить к каким – то запланированным мною вопросам. Тем более, что говорили мы о вещах куда более интересных и возвышенных, чем те, к которым я должна была бы вернуть своих собеседников. К тому же я понимала, что разговор о матери вряд ли доставит Ронену удовольствие.

– Вы ведь хотели меня о чем-то спросить? – напомнил он, когда мы сидели в гостиной и пили кофе.

– Да, конечно, – пришлось ответить мне, – даже не спросить, а попросить кое-что вспомнить, но я понимаю, что, возможно, эти воспоминания будут для вас не самыми приятными.

– Если вас интересуют мои воспоминания, связанные с Джудит, то их не так уж много, мы ведь мало общались.

– Я понимаю, что пока вы были ребенком, она не слишком стремилась к этому общению, но, когда вы повзрослели, разве не пыталась она оказывать на вас влияние? У меня сложилось впечатление, что она была властной женщиной, или я не права?

– Не знаю, наверное, доля истины в ваших словах есть, но ее властность не была открытой, или агрессивной, каким-то образом она умела так повернуть человека, что он и не догадывался, что выполняет ее волю, но все это не коснулось меня. Иногда я ее ненавидел, иногда жалел, но никогда не понимал. А, знаете, я сейчас подумал, что я ее никогда и не презирал.

– Мне сказали, что она хорошо знала особенности вашего бизнеса?

– Да, тут она действительно была специалистом высшего класса, хоть и не имела ни специального образования, ни обширных знаний, но у нее было какое-то удивительное чутье. Кроме того, она была незаменима, когда требовалась какая-нибудь информация.

– Если вдруг вам была нужна ее помощь, вы звонили ей?

– Конечно, в основном, именно так и было, но тут все было очень просто, она ведь была одним из самых крупных наших акционеров и почти до самой смерти была членом правления.

– Вы знали, как она собирается распорядиться своими акциями? В случае.. Ну, она ведь болела и, возможно, знала о том, что может случиться.

– Она знала, что умирает, но никогда об этом не говорила. Во всяком случае, со мной.

– Вы когда-нибудь встречались с Джимом Стонером?

– Нет, ни разу.

– А она рассказывала о нем?

– Когда я был ребенком, она, как вы правильно предположили, меня почти не замечала и общалась, в основном с мамой, к их разговорам я не прислушивался. А когда я стал взрослым, мы говорили только о бизнесе.

– И вы не знали ничего о ее завещании?

– Я и сейчас не знаю, все, о чем пишут газеты – сплошные догадки, поскольку вы же не видели этой части завещания своими глазами?

– Не видела, вы правы.

– Я читал, что эта женщина, племянница Джима, приходит в себя, это правда?

– Есть надежда, что она будет жить, но пока она еще не говорит и никого не узнает.

– Ее охраняют?

– Да, разумеется.

Я поняла, что, если не считать прекрасно проведенного вечера, моя поездка в Гринвер Д ничего не добавила к тому, что мы уже знали. Впрочем, это не совсем так. Я чуть больше узнала о странной человеческой судьбе, которая оставила шлейф событий не в прошлом, а в будущем.

Джим Стонер

За всеми событиями последних дней я как-то забыла, что моим клиентом в этом деле был Джим Стонер. Но его проблема давно решилась. Он уже все знал о своем непрошенном госте и даже успел с ним познакомиться. Артур приходил к Стонеру со своими извинениями и с тех пор они с Миленой не забывали старика. Это все мне рассказала Милена, когда я позвонила ей по дороге из Гринвера Д. Но себя я мысленно обругала и решила в понедельник обязательно навестить пожилого человека. Так я и сделала.

Утром я заскочила к себе в контору, сказала Ари, куда направляюсь, попросила его сообщать мне по телефону обо всем, что будет происходить в мое отсутствие, и пошла пешком к старому дому Джима Стонера.

Я позвонила, нажав большую черную кнопку очень старого дверного звонка. Звук этого представителя явно прошлого века был громким и каким-то пронзительным. Мне пришлось ждать несколько минут, прежде чем Джим открыл, старик жил один, девушка, которая у него работала, видимо еще не пришла, а преодоление пути от библиотеки, где он обычно обитал, до двери требовало времени.

Стонер обрадовался мне, чувствовалось, что ему сейчас очень необходим собеседник, ведь за всю его жизнь вокруг него не происходило столько невероятных событий, сколько произошло за последние недели. Он сразу засуетился и, несколько смущаясь, предложил мне выпить с ним чаю прямо здесь, внизу, в просторной и уютной кухне, поскольку он привык не только пить чай, но и принимать нечастых гостей именно здесь.

Мы расположились у накрытого белой льняной скатертью стола, на который Джим поставил две большие аппетитные чашки с горячим и ароматным чаем, кувшинчик со сливками, вазочки с печеньем, с конфетами и с лимонным мармеладом.

– А я уж думал, что вы совсем обо мне забыли, – заговорил Джим Стонер, – да и дело вон какой оборот приняло, кто ж мог подумать?

– Да, уж вы извините меня.

– Что вы, я ведь ни к тому сказал, – смутился Стонер.

– Как вы себя чувствуете? – переключила я разговор.

– Да уже нормально, мне повезло гораздо больше, чем бедняжке Этти.

– Конечно, но врачи говорят, что появилась вполне ощутимая надежда.

– Слава Богу, а то ведь молодая женщина, что за мерзавец на это пошел? – старик вздохнул и задумался. – Дочка у нее хорошая, да и парень этот не такой уж... – Стонеру так и не удалось подобрать нужного слова, и он смущенно замолчал.

Какое-то время мы сидели молча, я чувствовала, что Джим хочет сказать что-то такое, о чем ему непросто начать разговор. И я была права.

– Вы ведь видели это парня… Ну, сына моей Джудит, о котором пишут газеты?

– Да, я позавчера говорила с ним.

– Он похож на нее?

– Похож, если судить по той фотографии вашей жены, что я видела. Это ваша свадебная фотография.

– Да… – он опять вздохнул, – А ведь я впервые за всю жизнь обижен на нее, вы только поймите меня правильно, ведь у меня мог бы сейчас быть сын, – голос старика дрогнул. – Я бы любил этого мальчика как родного, я бы все для него сделал, и никакого второго конверта бы не понадобилось.

– Я вас понимаю, – мне очень хотелось сейчас, чтобы мои слова звучали убедительно, – но ваша жена любила вас и боялась потерять. Она была очень молода, когда солгала, тогда, возможно, искренне полагала, что позднее во всем вам признается, но, чем больше была ее привязанность, тем дальше она старалась отодвинуть это признание. Я думаю, что было именно так.

– Возможно, вы и правы. Странная штука судьба. Я ведь в эти ночные клубы никогда не ходил до того раза, да и после не заглядывал. Спиртные напитки меня никогда не привлекали, а голые барышни и подавно, извините, – он смутился, а я улыбнулась, чтобы показать, что поняла причину его смущения. – Тогда меня затащил товарищ, мы с ним вместе служили в армии, не виделись больше года, знаете, как это бывает.

– Да, – кивнула я.

– Так вот, мы туда зашли, это был клуб «Полнолуние», впрочем, вы-то вряд ли там бывали.

– Действительно, не приходилось, – улыбнулась я.

– Ну, выбрали мы столик подальше от сцены и подозвали официантку. Этой официанткой и была Джудит. Мой приятель уже был нетрезвый, он начал к ней приставать, сказал какую-то непристойность. И тут я увидел, что девушка готова расплакаться. Я сразу понял, что она тут новенькая, может, не по своей воле. В общем, когда мы с товарищем вышли оттуда, и я посадил его в такси, сам я не уехал, а стал ждать, когда это заведение закроется. Долго пришлось ждать, но, наконец, выпроводили последних посетителей, закрылась дверь со стороны улицы, погас свет, кроме небольшой лампочки над входом. Потом открылась дверь со стороны небольшого дворика, примыкавшего к зданию клуба, и оттуда потянулись бармены, официантки, музыканты. Я ее сразу узнал. Без шляпки, хотя было уже довольно холодно, в стареньком пальтишке, маленькая, худенькая, вся какая-то взъерошенная…

Стонер встал и стал готовить свежий чай. Затем остановился и посмотрел в мою сторону, но словно не на меня смотрел, а просто о чем-то вспомнил, или подумал.

– Подождите секундочку, я сейчас.

Он вышел их кухни, и я слышала, как стал подниматься по лестнице. Вернулся он быстро, минут через пять-десять, с большим фотоальбомом в руках. Придвинув свой стул и освободив место на столе, Джим Стонер положил альбом передо мной и открыл его. Я увидела большую старую черно-белую фотографию, на которой, конечно же, была Джудит. На вид ей можно было дать лет пятнадцать. В черном строгом платье, тоненькая. Темные волосы мягкими волнами спадают на плечи, оставляя открытым милое личико с огромными глазами, которые настолько выразительны и хороши, что заслоняют, делают несущественными остальные черты этого, все же красивого и юного, лица. Да, эту девочку невозможно было представить в той роли, в какой ее увидел молодой Джим Стонер. Теперь легче было понять все те события, о которых я услышала от него.

– Вот такой она была тогда. – сказал он с какой-то особой нежностью, – Когда я к ней подошел, она испугалась, и мне пришлось ей объяснять, что я хочу всего лишь поговорить. Наконец, она успокоилась, поверила мне. Потом грустно так посмотрела и сказала, что очень устала, хочет отдохнуть, ведь вечером ей опять на работу. Тогда-то я и предложил ей бросить эту работу. Она невесело улыбнулась и сказала, что рада была найти хоть такую. Она была права. Тогда было очень трудное послевоенное время. Тысячи людей не имели никакой работы, а значит, вынуждены были не жить, а выживать, простаивая в очереди за бесплатной похлебкой и ночуя, где придется. Ну, а в ответ я неожиданно, даже для самого себя, предложил ей стать моей женой. Однако, сказав эти слова, я в них сразу поверил сам и горячо стал убеждать Джудит. А доводы нашел. У меня была работа и по тем временам вполне приличная зарплата, я снимал квартиру в небогатом, но достаточно благополучном районе. Были у меня и кое-какие накопления. Я ведь воевал, мне были выплачены некоторые деньги, ну, это-то вы должны знать.

Я кивнула в знак согласия.

– И она сразу согласилась? – спросила я.

– Нет, не сразу, но я ее убедил, предложив зарегистрировать наш брак в мэрии, а если все пойдет хорошо, тогда уж и обвенчаемся, и свадьбу сыграем по всем правилам.

– Так и было?

– Да, на следующий день, после посещения мэрии Джудит переехала ко мне и навсегда оставила работу. Впрочем, после того как она уговорила меня сыграть на бирже, используя часть накопленных мною денег, все в нашей жизни пошло немного по-другому, да вы это и сами понимаете.

– А та свадебная фотография когда была сделана? – спросила я, и мне это было действительно любопытно, поскольку на том снимке Джудит выглядела старше и вообще иначе, словно это была другая женщина.

– Так уж получилось, что венчание и свадьба несколько запоздали, мы ее отыграли, когда прожили уже восемь лет.

– Тогда понятно, – улыбнулась я.

Дальше Джим Стонер рассказывал, как они с Джудит постепенно выбирались из нищеты, как купили этот дом, как радовались ему и старались сделать его уютным. Я понимала, что эти воспоминания ему сейчас очень важны, да и мне, если честно было интересно, я словно читала никем пока не написанный роман.

Расстались мы уже после полудня. Я поблагодарила Джима за гостеприимство и интересный разговор, обещала, что еще буду его навещать и держать в курсе событий, он пытался заплатить мне за работу, но поскольку на решение его конкретной задачи я времени почти не потратила, ни о каком гонораре не могло быть и речи. На том мы расстались.

Версия

Ари мне не звонил, значит, ничего пока не произошло. Поэтому, не заходя в свою контору, я поехала в полицейское управление, чтобы обсудить с Эриком Катлером все, что мы на сегодня узнали. Мои поездки, встречи и разговоры постепенно помогли мне кое-что понять. И у меня, наконец, появилась версия, в которую прекрасно укладывались все события, единственное чего я не могла сказать точно – это имя преступника и его адрес. Но кое-какие соображения у меня появились и на этот счет.

На всякий случай я позвонила Эрику Катлеру, чтобы убедиться, что застану его на месте. К счастью, все было именно так, как мне было нужно. Но я поняла, что мой звонок был не лишним, когда, поднявшись на седьмой этаж, почувствовала запах кофе.

– Приветствую вас, коллега, похоже, начинается работа, – в голосе комиссара появились знакомые интонации, предвещающие финал очередной запутанной истории.

– Пока это работа воображения, – внесла я свою долю скепсиса.

– Ваше воображение, основанное на гениальной интуиции, является катализатором наших, прежде всего, моих мыслительных процессов – бодро возразил мне Эрик Катлер.

– Звучит как формулировка нового закона. Я бы назвала его так: Закон о неизбежности раскрытия преступлений путем использования фантазий Мэриэл Адамс и интеллекта полицейского комиссара Эрика Катлера – не сдержавшись, я откровенно рассмеялась.

– Красиво, черт возьми, получилось! – Подхватил Катлер. – Но сначала мы выпьем по чашечке кофе, чтобы привести в рабочее состояние комиссара вместе с его мозгами, поскольку упомянутый комиссар почти не спит вторые сутки.

– Святое дело, – согласилась я.

Какое-то время мы действительно молча пили кофе. Впрочем, это было совсем недолго.

Наконец, комиссар заговорил:

– Вы сказали, что готовы предложить свою версию, а я бы очень хотел ее выслушать, поскольку и у меня есть соображения. Что-то мне подсказывает, что наши версии вряд ли будут противоречить друг другу.

– Но сначала я хотела бы задать вам один вопрос: мы знаем, что запечатанную в этом пресловутом втором конверте часть завещания видел только Яков Шефнер, так?

– Да, именно так.

– Есть вероятность того, что этот текст видел еще кто-нибудь?

– Вероятность есть всегда, другое дело, насколько она велика.

– Ну и насколько?

– Думаю, что незначительно. Шефнер не станет никому показывать документ, если это не положено по закону. Эта особенность характера фактически его кормит. Да и зачем? Теоретически ему могут предложить взятку, но для того, чтобы заплатить за эту информацию достаточно серьезные деньги, нужно иметь о ней представление. Но если уже есть это представление, то зачем платить? Так что, скорее всего, кроме Якова Шефнера, никто содержание этой части завещания не знает.

– Он сам и печатал этот документ?

– Конечно. Так положено по закону в подобных случаях.

– Я знаю, как положено, но меня интересует, как это было на самом деле. Я знаю случаи, когда этим правилом пренебрегают.

– Вы, коллега сегодня что-то не похожи на себя. Неужели вы верите, что Джудит допустила бы подобное нарушение? Ведь она наверняка жестко все проконтролировала.

– Да, вы правы. Просто хотелось отсечь все случайности. А теперь давайте сведем воедино все, что мы знаем. Итак, с достаточно большой долей вероятности мы можем предположить, что покушение на Джима Стонера совершил человек, который знал о существовании акций и считал, что сможет до них добраться после того, как уберет со своего пути старика. Вы согласны со мной?

– Ну, если речь идет о вероятности, то мне нечего возразить.

– Таким образом, – продолжила я свои рассуждения, – мы получаем некое противоречие: С одной стороны, Ронен Критц получил бы акции в случае смерти Стонера, но он не знал о завещании своей матери, кроме того, он вряд ли бы совершил убийство, да еще таким способом, впрочем, это мое мнение, а не факт. С другой стороны, Яков Шефнер знал об этой части завещания, но смерть старика ему ничего не давала, скорее даже наоборот, ведь за управление акциями он получает свой процент только, пока жив Джим Стонер. Мы и так заходим в тупик, а тут еще происходит второе покушение.

– Да, уж… – вздохнул комиссар.

– Хочу обратить ваше внимание еще на один нюанс. Создается впечатление, что первое преступление было продумано хуже. Почтовый фургон не удалось как следует разогнать, Стонер успел заметить машину и отскочить. Похоже, убийца действовал на удачу. Ему казалось, что он мало, чем рискует. Второе преступление явно было спланировано лучше, тщательней. Убийца назначает жертве свидание в ресторане, который расположен у самого шоссе, на окраине города рядом с национальным парком. Туда можно доехать на автобусе, или на такси. Он знает, что у Этти нет машины. Он договаривается с ней встретиться прямо в ресторане. Подозрительная подробность, но по какой-то причине, Этти не обращает на нее внимания, ну и вряд ли она опасалась за свою жизнь. Да и с чего бы? Он выясняет расписание автобусов и звонит женщине в ресторан, чтобы отменить свидание, в такое время, когда она не сможет сесть на автобус сразу, как только выйдет из ресторана. Он знает, что она либо будет ждать на остановке, либо вызовет такси. Кроме того, я думаю, что убийца уже знает тот факт, что некий таксист в это время ужинает и ставит свою машину возле дома, а, значит, нет необходимости угонять случайную машину. Вот так все и получается. Врачи считают, что, если к Этти Саротти вернется сознание, это будет чудом, особенно, если вернется память, амнезия – это самое легкое последствие тех травм, которые она получила.

– Вы считаете, что пригласил Этти в ресторан хорошо знакомый ей человек?

– Ну, посудите сами, разве женщина согласилась бы сама добираться за город на автобусе для свидания с незнакомым человеком?

– Я не понимаю, как она согласилась на таких условиях встретиться и со знакомым, – в голосе комиссара опять появились ворчливые нотки.

– Не знаю, как этот таинственный кавалер объяснял Этти необходимость подобной встречи, но, думаю, что ее все это тоже устраивало.

– Почему вы так думаете?

– Милена мне рассказала, что Этти по какой-то причине скрывала своего поклонника. Если она права, то встреча, подготовленная таким образом, могла ее устроить.

– Может, он женат?

– Милена говорит, что это исключено, и я с ней согласна.

– Мне остается поверить в очередной раз вашей интуиции. Но что тогда?

– Есть разные варианты, но давайте все же сначала разберемся с фактами.

– Согласен.

– Итак, будем считать, что мы знаем: есть некий человек, который заманил Этти Саротти в ловушку и пытался убить, и это, между прочим, ему почти удалось. Теперь нужно выяснить, зачем он мог это сделать, и почему это ему удалось?

– То есть, мотив и возможности?

– Вот именно! Начнем с мотива, этот человек не наследник Этти, у нее одна наследница, которая имеет алиби, да и маловероятно ее участие в подобном преступлении. Единственным вероятным мотивом для убийства мне видится желание некого субъекта избавиться от опасного для него свидетеля.

– Вы предполагаете, – тут же включился в мои рассуждения комиссар, – что Этти располагала информацией, опасной, для этого, как вы выразились, субъекта?

– Или он так считал, по какой-то причине, – осторожно согласилась я

– И что же это могла быть за информация? Я вижу, что у вас есть версия.

– Вот тут мы должны вспомнить о первом покушении. Мы знаем, что от смерти Стонера выигрывали два его наследника: сын его покойной жены Ронен Критц и его племянница Этти Саротти. Мы считаем, что эти наследники к покушению не причастны, поскольку, во-первых, не знали о своем предполагаемом наследстве, во-вторых, у каждого из них есть алиби, подтвержденное весьма солидным количеством свидетелей. Идем дальше. Тогда, быть может, наш господин икс знал об этом наследстве и имел возможность до него добраться?

– Ну, человека, который точно знал все об этом наследстве, мы знаем, однако, как он мог бы до него добраться?

– Став, например, мужем симпатичной вдовы.

– А что? Он – вдовец. Вполне мог бы претендовать на такую роль. – подхватил мою мысль Катлер.

– Правда, Этти не слишком откликалась на его ухаживания, как мы знаем из слов ее дочери.

– Интересно, почему… – Эрик Катлер, похоже, вполне искренне удивился.

– Господи, комиссар! Это-то как раз вполне можно понять, ведь он ей в отцы годится! – воскликнула я.

– Ну, пожалуй, – комиссар смутился, – однако представить себе, как он угоняет почтовый фургон…

– А почему мы считаем с самого начала, что преступление совершает и замышляет один и тот же человек?

– Вы думаете о сообщнике?

– Или наемнике?

– Интересный подход, который в какой-то мере объясняет некоторые моменты.

– Ну, так что вы думаете о моей версии?

– Логика в ваших рассуждения присутствует, но что с доказательствами? Мы же не можем обвинить человека в преступлении, только потому, что он обладал по долгу службы нужной информацией и имел статус вдовца, а ведь если выделить из ваших рассуждений чистые факты, то больше ничего нет.

– Да, это верно, но я вот о чем подумала, если мы не заблуждаемся, то факт возвращения к жизни Этти Саротти не может не спровоцировать преступника на новое преступление.

– Поэтому мы и приняли все возможные меры для обеспечения безопасности Этти в больнице. – заметил комиссар.

– Вы уверены, что ваши меры гарантируют стопроцентную безопасность?

– Ничего стопроцентного не существует в природе, – философски заметил Катлер и задумался. Затем продолжил, – человек с оружием в комнату, где находится пострадавшая, не проникнет, а вот человек со шприцем? Мы, конечно, договорились с администрацией центра Бермана, что они будут использовать для ухода за нашей подопечной постоянный состав врачей, сестер и сиделок. Но кто может поручиться, что никого из этих людей нельзя купить? Я уже не говорю о существовании всяких других причин, которые могут заставить кого-то из медперсонала действовать в интересах преступника.

– И поэтому я подумала: лучше бы нам знать, когда этот господин икс решит перейти к действиям.

– Я согласен, что лучше, но каким образом мы можем об этом узнать?

– А это может быть только в том случае, если мы сами эти его действия спровоцируем.

– Что ж это действительно мысль. Вы правы, – комиссар опять погрузился в раздумья, – ну так может, попросим вашего друга Дэвида дать в его газете некую полезную для нашей затеи информацию? А за его газетой могут и другие…

– Вы читаете мои мысли, – улыбнулась я.

Я тут же позвонила Дэвиду и попросила его приехать в управление.

– Но я на работе, – возразил мой друг, занимаясь, видимо, чем-то очень важным в редакции своей газеты.

– Скажи своему шефу, что здесь ты получишь сенсационный материал, – подсказала я ему простое решение.

– И это правда?

– А ты решил, что я учу тебя врать начальству?