Текст книги "Тайны Сент-Ривера"

Ловушка

Уже на следующий день в газетах и в сети появилась сенсация: «Этти Саротти пришла в себя и узнала свою дочь. Она пока не сообщила ничего существенного для следствия, и еще неясно, помнит ли она события, которые предшествовали несчастью с ней, но сейчас она находится под действием специальных препаратов, после использования которых, как утверждает ее лечащий врач, сможет уже завтра утром дать показания. Комиссар Катлер, ведущий это расследование, находится в больнице и будет ждать нужного момента, поскольку придает показаниям потерпевшей большое значение. Он заявил прессе, что Этти Саротти, возможно, даже назовет имя преступника».

Этот текст мы запустили с такого момента, чтобы у нашего господина икс было время для придумывания плана, но чтобы его не хватило для того, чтобы этот план стал безупречным.

Все было подготовлено и на предполагаемом месте преступления. В реанимационной палате стояли две ширмы, они там стояли постоянно. Их только чуть отодвинули от стены, за этими ширмами находился человек, хорошо подготовленный к нападению на преступника в условиях ограниченного пространства, он был вооружен специальным пистолетом для усыпления животных. Камеры слежения тоже установлены в этой палате постоянно, и к ним привыкли, изображение идет на монитор в кабинете дежурного врача, о чем, разумеется знают все. Присутствие в этом кабинете комиссара после сообщений прессы тоже выглядело вполне логично. Вообще все, что делалось в больнице, делалось вполне открыто. Разумеется, это не касалось спрятавшегося за фирмой оперативника. А вот наблюдение за домом и конторой Шефнера велось с большой осторожностью.

Мы понимали, что все ожидаемые нами события были всего лишь вероятны, но с другой стороны, мы надеялись, что поставили преступника в такие условия, в которых он побоится бездействовать, слишком многое для него решали, по нашим предположениям, показания Этти.

Из сотрудников больницы в наши планы был посвящен только лечащий врач, который, по нашей просьбе, согласился ответить на некоторые вопросы журналистов.

Среди представителей прессы, правду знал только Дэвид, который и поднял волну в СМИ.

Еще нам пришлось открыть суть нашего плана Милене, с которой мы взяли слово, что она не расскажет о том, что ей стало известно даже Артуру.

Пришлось до следующего дня не пускать в палату к Этти и Руже, но он, тем не менее, не захотел уехать из больницы и расположился в вестибюле центра, недалеко от приемного отделения.

К вечеру все участники этой операции были в состоянии охотничьего азарта. Но шли минуты, часы… А ничего не происходило.

Как ни странно, первую информацию мы получили от полицейского детектива, который вел наблюдение за домом Шефнера. Он сообщил, что в десять часов вечера из подъезда вышел секретарь адвоката, в руках которого был небольшой чемоданчик. Судя по всему, сам Шефнер остался дома, в его окнах горел свет. За машиной, на которой уехал секретарь, легко организовали наблюдение, вскоре стало понятно, что молодой человек направляется в аэропорт. В аэтопорту его уже ждал другой детектив.

Но от наблюдений за секретарем Шефнера нас отвлекли события, развернувшиеся в реанимационной палате. За всем, что там произошло, мы с комиссаром наблюдали по монитору в кабинете дежурного врача. Вместе с нами был и лечащий врач Этти.

Время уже приближалось к полуночи, когда мы увидели, что в палату вошел довольно крепкий молодой человек, одетый в белый халат и докторскую шапочку. Лицо его было скрыто маской, но так и было положено заходить в реанимационный блок. Полицейский за ширмой, подал нам знак, что все видит и готов к необходимым действиям.

– Это ваш сотрудник? – спросил комиссар доктора, указывая на монитор.

– Я его не узнаю, – неуверенно ответил тот, – да и не должен был никто из нашего персонала сейчас туда входить. Сиделку мы вызвали от пациентки пять минут назад, как и договаривались. Это уже была вторая ее отлучка.

В это время неизвестный уверенно подошел к шкафчику с медицинским оборудованием. Было видно, что он быстро отыскал то, что ему было нужно. Когда он повернулся в сторону камеры, мы увидели у него в руках шприц. Такой наглости, самоуверенности и наивности никто просто не ожидал. Впрочем, все задуманное сработало как часы. Не успел объект сделать шаг в сторону кровати, как из-за ширмы показалась рука с пистолетом. Выстрела слышно не было, но мы увидели, как человек в белом халате покачнулся, глаза его удивленно округлились, хотя, возможно, мне это показалось. Полицейский успел его подхватить и аккуратно уложить на пол. Затем появились еще двое полицейских с носилками. Так что в управление подозреваемый был доставлен в спящем состоянии.

Мы дождались того момента, когда в палату вошла Милена, и только после этого вздохнули с облегчением. Что ж теперь можно отправляться отдыхать до утра. Но в это время на связь с комиссаром вышел детектив, который вел секретаря Шефнера. Я видела по выражению лица Катлера, что произошло что-то неожиданное.

– Я еду в Аэропорт, – устало проговорил Эрик Катлер, – молодой человек попытался пересечь границу с фальшивыми паспортами.

– И сколько при нем было паспортов? – удивилась я.

– Пока мне сообщили о двух.

– Он что же оба предъявил на паспортном контроле? Или его обыскивали?

– Нет, похоже, не то и не другое, но подробности я смогу узнать только на месте. Вас подбросить домой, или, может…

– Конечно, я поеду с вами.

Беглец

По дороге я думала о секретаре Шефнера. Невольно вспомнила и своего Ари. Я подумала, что секретарь больше всех подходит на роль сообщника. Но в момент, когда над его патроном нависла угроза, а в этом я уже почти не сомневалась, он пытается бежать. А, может, это часть их общего плана? Все-таки смысла в этом побеге я не видела. Но было очень интересно, как он будет объяснять свой поступок? Впрочем, скоро мы все узнаем.

В аэропорту нас встретил полицейский детектив и провел в кабинет начальника паспортной службы, где пока и находился задержанный.

Да, все оказалось даже интереснее, чем я могла предположить. Я впервые рассмотрела секретаря Якова Шефнера, хотя видела его пару раз в кабинете адвоката, но там я его просто не замечала. Ему было на вид лет 30. Высокий стройный, спортивный. Очень приятное, даже можно сказать красивое лицо. Оказалось, что при нем было не только два паспорта. В чемоданчике, с которым он вышел из квартиры своего шефа была обнаружена большая сумма денег. Как он собирался провезти ее? Ведь на таможне ему пришлось бы объяснять, зачем он везет столько наличности. Но самое интересное нам рассказал чиновник, который проверял его паспорт. Оказывается, второй паспорт у этого бедолаги лежал в том же кармане, что и тот, который он собирался предъявить, и он их вытащил вместе, второй просто зацепился за обертку первого, и получилось так, что один оказался у него в руках, а второй на столе. На обоих документах была фотография одного и того же человека, при этом фамилии были разные и, как мы теперь понимали, совсем не совпадали с настоящей фамилией того, кто был на фотографиях. Все это было более чем странно, это было похоже на неподготовленное спонтанное бегство в состоянии паники. Значит, все же этот человек и был сообщником, иначе, что его так напугало? Но кого же задержали в больнице? Два сообщника для этого дела – явный перебор. И вдруг у меня словно что-то щелкнуло в голове.

– Комиссар, – тихонько обратилась я к Катлеру, – а за Шефнером кто-то еще наблюдает?

– Конечно, но он дома, никуда не выходил.

– Попросите кого-нибудь наведаться в его квартиру.

– Но… Ладно. – к счастью, как потом оказалось, комиссар и в этот раз поверил моей интуиции.

Допрос начал следователь из пограничной службы, поскольку дело пока не получило статус криминального.

– Назовите свое настоящее имя – обратился он к человеку, который для нас все еще оставался просто секретарем адвоката Якова Шефнера.

– Фрэд Стафс, – отвечая, он почему-то посмотрел в мою сторону.

– Как вы можете объяснить наличие у вас фальшивых документов?

– Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.

– Вы хотите пригласить своего адвоката?

– У меня нет адвоката, – усмехнулся Стафс, – смысл его усмешки нам был вполне понятен.

Я поняла, какую тактику он избрал, и было ясно, что ничего интересного мы здесь сейчас больше не услышим.

В очередной раз зазвонил телефон комиссара. Он слушал, и было видно, что информацию, которую ему сейчас сообщали нельзя назвать приятной.

– Господа, – обратился Эрик Катлер к пограничникам, тон его был официальным и мрачным. – Находящийся здесь господин Стафс подозревается в ограблении квартиры господина Шефнера и в покушении на его жизнь. Криминальная полиция Сент-Ривера просит передать задержанного под опеку центрального полицейского управления, для продолжения расследования по этому уголовному делу. Все необходимые документы будут вскоре доставлены курьерской службой.

И тут секретарь сломался: он закрыл лицо руками и заплакал, такого мне еще не приходилось видеть, и в этот момент я готова была его пожалеть.

Нам пришлось подождать, пока из управления привезли необходимые бумаги. Затем Стафса увезли. Но предварительно он подписал протокол, в котором, кроме описания состоявшегося не слишком продуктивного допроса, было зафиксировано желание задержанного сотрудничать со следствием.

– Ну, увидев деньги, я тоже подумал о таком варианте, – проговорил Катлер, когда мы расположились в его джипе. – но мне кажется, коллега, что ваша версия более детальная. Хотелось бы узнать ее до серьезного разговора с господином Стафсом.

– Конечно, разумные люди отложили бы разговор до утра, – ответила я, – но мне все равно нормально не уснуть, так что надеюсь на кофе и дельный разговор в вашем кабинете.

– Нет никаких возражений, ни против кофе, ни против разговора, – улыбнулся комиссар.

Ошибка

Через полчаса мы уже сидели в кабинете комиссара, пили кофе и пытались выстроить из всех имеющихся фактов непротиворечивую и логичную картину совершенных преступлений, их причин и последствий.

– Итак, я хотел бы знать, какая мысль заставила вас вспомнить о Шефнере именно в тот момент? – начал разговор Эрик Катлер.

– Именно в этот момент я догадалась, что секретарь адвоката, а не сам Шефнер и есть тот загадочный поклонник Этти Саротти, о котором мы так много думали и говорили.

– Но он лет на десять моложе ее!

– Вот именно! Это и смущало Этти! Она ему попросту не верила, хотя его ухаживания ей льстили. Понимаете, я в этот момент вспомнила разговор по телефону, который происходил на моих глазах в Стэрленде в день помолвки Милены и Артура. Конечно, она тогда говорила именно со Стафсом. Когда я это поняла, все сразу выстроилось в моей голове во вполне логичную версию событий, не вписывается в нее сейчас только человек, которого задержали в больнице, но, возможно, сейчас общими усилиями мы и этому факту найдем объяснение.

– Что ж, давайте попытаемся, – согласился со мной комиссар.

– Вернемся к мотиву и возможностям, – начала я свои рассуждения, – мотив очевиден – деньги. Стафс мне кажется представителем любопытного сочетания психологических типов. Он – неудачник. Это, надеюсь, не требует комментариев. В его возрасте должность секретаря с заработком, не позволяющем ему даже снимать приличное жилье, ведь он живет в дешевом пансионате какого-то благотворительного фонда, так?

– Да, – поддержал меня Катлер, – с этим я согласен.

– Но он обладает привлекательной внешностью, видимо нравится женщинам. Поэтому в нем есть все черты потенциального брачного афериста. Возможно, я в чем-то ошибаюсь, но мне кажется, что события развивались так. Он знал, как минимум, о наличии второго конверта с завещанием Джудит Стонер, не мог он не знать об акциях, ведь фирма Шефнера осуществляла управление ими. Десять лет назад, все это, возможно, было для него лишь любопытным фактом. Но умирает сестра Джима Стонера. Джим в это время слегка приболел и не мог приехать на погребение, он просит своего адвоката передать некую сумму наличными дочери своей сестры, на которую ложатся все хлопоты по организации похорон. Понятно, что с этим поручением в Стэрленд едет именно Стафс. И тут он видит очень симпатичную вдову, не настолько пожилую, чтобы отказаться от ухаживаний за нею. Он понимает, что она наследница Стонера. Ничего не зная о сыне Джудит, он предполагает, что именно ей со временем достанутся весьма доходные акции, но нужно понимать, что ему, даже без акций, дом Стонера и его счет в банке кажутся богатством. Он начинает обхаживать Этти. Он уверен в своей неотразимости, но не понимает, что его молодость и привлекательность в представлениях такой женщины как госпожа Саротти – не достоинство, а безусловный недостаток. Однако Этти льстит его внимание, и она не спешит решительно отвадить нежданного поклонника. Она принимает какие-то знаки его внимания, возможно, несколько раз встречается с ним, но скрывает свои романтические приключения от дочери и ведет себя совсем не так, как рассчитывал Стафс. Что-то происходит в его жизни такое, что он не может уже просто спокойно ждать наследства. Ему необходимо было что-то предпринять, чтобы создать, спровоцировать нужные ему события. И еще, мы считали, что в дом к старику проникал только Артур, поскольку он сразу в этом признался. Однако, мне кажется, что там побывал и Стафс. Он действительно хотел убить старика, но не смог. Не такое это простое дело, как оказалось. Тогда не получилось даже покушения. Хотя, если принять во внимание сломанную ступеньку, то попытка все же была. Понятно, что доказать это сейчас будет трудно, но нам важно сейчас хотя бы понять. Думаю, что там на улице, возле моей конторы, было уже фактически второе покушение на Стонера. Оно не было хорошо продумано и спланировано, просто совпали некоторые моменты. Например, секретарь пришел к старику с каким-то поручением от своего шефа, но не застал его дома и видел, как тот входил в двери моей конторы. А на соседней улице стоял почтовик. Бог знает, что он подумал, но предпринял попытку. Он неудачник и его покушение было неудачным.

– Не думаю, что удача могла бы повернуться к нему лицом при таких обстоятельствах, – философски заметил комиссар.

– Если бы он на этом остановился, возможно, впервые в жизни ему бы повезло, поскольку ни мне, ни вам не приходило в голову подозревать в этом покушении секретаря адвоката, – попыталась пофилософствовать и я. – Да и кто вообще обращал на него внимание?

– Однако, следствие выясняет, что у Джудит был наследник посерьезнее, чем племянница Стонера. – заметил Катлер. – об этом пишут газеты, поскольку фирма «Экстроподиум» – это объект постоянного внимания прессы.

– Это не охладило, судя по всему, нашего альфонса. О том, что Этти все же упомянута в закрытой части завещания, Стафс не знает, хотя может и догадываться. Мог, к примеру, что-то случайно услышать. В любом случае, он продолжает свои ухаживания. А тут у госпожи Саротти много хлопот, связанных с предстоящей свадьбой, и ей надоели уже странные отношения, которые в ее понимании ни к чему не могут привести. Она просит молодого человека больше ей не звонить. Или как-то еще показывает ему свое решительное нежелание продолжать этот роман. Но ему и в голову не может прийти, что он ей просто неинтересен, он начинает думать, что она догадывается о его причастности к покушению на Стонера. Теперь он уже не о наследстве думает, он боится. Страх увеличивает его подозрения, он становится более настойчивым, а Этти это начинает просто раздражать. Тогда подозрения превращаются в уверенность. Страх перед разоблачением делает Стафса безжалостным и хитрым, он разрабатывает план устранения опасного свидетеля. Как все происходит, мы уже говорили, и я не думаю, что сильно ошибались на этот счет. Могу только добавить, что, скорее всего, Стафс уговорил Этти встретиться с ним для последнего разговора, после которого обещал оставить ее в покое. Когда вчера газеты сообщили, что Этти может заговорить, он впал в состояние, которое назвать паникой было бы слишком слабо. Мы думали, что убийца не остановится перед повторной попыткой, но мы не учли его характер, характер жалкого и трусливого ничтожества. В этом была наша ошибка. Сбить женщину угнанным автомобилем на загородном шоссе – это одно, а проникнуть в охраняемую больницу – это совсем другое. Он действительно не остановился перед еще одним преступлением. Ему ведь нужны были деньги. Яков Шефнер ему доверял, в меру, конечно, но об этих деньгах Стафсу узнать удалось. Как он расправился с Шефнером?

– Точно еще неизвестно, но, похоже, это отравление снотворным, адвокат жив только благодаря вашему внезапному озарению. Счет уже шел на минуты… Он в больнице… А кто же тогда был там в палате? Неужели он кого-то нанял?

– Комиссар, вам обязательно нужно подумать о писательской карьере, – усмехнулась я. Все, наверняка, гораздо проще и прозаичнее, боюсь, что утром вам придется извиняться. Если бы он, как вы говорите, кого-то нанял, то зачем бы ему убивать Шефнера и пытаться бежать с поддельными паспортами?

– Но что тогда в палате у Этти делал этот человек?

– Не мешало бы спросить его об этом, прежде, чем усыплять. Но мы все ждали там убийцу. Надеюсь, он нас поймет.

Подробности от убийцы

Конечно, все мои предположения, так уверенно изложенные полицейскому комиссару, могли опять оказаться ошибочными, но тогда вы вряд ли бы читали эти строки.

Остается кое-что добавить и уточнить. Начну с того, что ошибка полиции при попытке взять убийцу с поличным в реанимационной палате центра Бермана обнаружилась еще до того, как мы с комиссаром приехали из аэропорта в управление. Просто была ночь, и дежурный инспектор опоздал немного с докладом, в котором не видел ничего срочного. Поэтому молодой медик-практикант, дежуривший в эту ночь в соседнем с реанимацией блоке и заблудившийся в похожих коридорах типового здания больницы, проснулся на удобном диване в кабинете комиссара, где его ждали наши извинения, объяснения, а также кофе, бутерброды со всякими деликатесами и мои любимые миндальные пирожные. У него было прекрасное чувство юмора, поэтому он по достоинству оценил этот полицейский розыгрыш.

* * *

Я не присутствовала на допросе Фрэда Стафса, что я думаю вполне понятно читателю, но все, что он тогда рассказал, я могла узнать не только из протокола, но и из газет, которые проявили большой интерес к этому делу.

Мысль поухаживать за наследницей Джима Стонера действительно пришла в голову Стафса тогда, когда он познакомился с Этти в Стэрленде во время похорон ее матери. Он утверждал, что женщина действительно ему понравилась, и в тот момент он вовсе не думал о ее предполагаемом наследстве.

События приняли криминальный оборот, по словам Стафса, тогда, когда он был загнан в угол своими неудачами. Яков Шефнер в очередной раз отказался повысить ему жалованье, а, имея постоянную работу в течение более чем пяти лет, он потерял право пользоваться дешевой благотворительной квартирой. Для него это было серьезной проблемой. У него не было близких, которые могли бы его поддержать. Воспитанник приюта, Фрэд не умел толком распоряжаться даже тем минимальным доходом, который у него был. Кроме того, он не обладал ни сильным характером, ни твердыми моральными принципами.

В тот день, когда Стонер впервые пришел ко мне в качестве клиента, Стафс должен был доставить ему чек по поручению своего патрона. Сумма, проставленная на чеке, была сопоставима с годовым доходом секретаря Шефнера, и это было в день, когда в пансионате, где он жил, его предупредили о том, что он должен освободить комнату, которую занимал. На поиски новой квартиры ему предоставили не больше трех месяцев. Фрэд видел, как старик входил в мою контору и понимал, что ему придется подождать.

Ожидая, он подошел к киоску и рассматривал там витрину. Поскольку он ничего не покупал, продавец его не заметил. Обычный киоск, где можно купить пачку сигарет, зажигалку, или жевательную резинку. Он находится на углу, где от нашей улицы отходит небольшой переулок, со стороны которого и подъехал почтовый фургон. Стафс увидел выходящего из дверей конторы Стонера и открытую дверцу фургона одновременно. Решения, как он говорил, никакого не было, он действовал как под наркозом. Потом раскаивался, но признаваться не пошел, боялся. Он утверждал во время следствия, а потом и во время судебного разбирательства, что не думал ни о каком наследстве, что им руководила только обида на свою несчастную судьбу. Но я не отказалась от мысли, что на старика он покушался дважды, поэтому считаю, что у него просто был хороший опыт работы у очень толкового адвоката. Он понимал, что такие показания делают его первое покушение не преднамеренным, а совершенным по действием депрессивного состояния и неконтролируемых эмоций. Что касается второго покушения, мои догадки оказались довольно близкими к истине, во всяком случае, в изложении обвиняемого.

Суд учел раскаянье преступника, его жизненные обстоятельства и тот факт, что ни одно из его преступлений не имело фатального исхода. Приговор был сравнительно мягким, его не усугубила даже покупка фальшивых документов, которые оказались настолько топорно сделанными, что их просто не приняли в расчет, как мне показалось.