Текст книги "Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса"

Таким образом, однозначно можно утверждать, что одним из вопросов, которые стороны обсуждали во время встречи в Барановичах, была проблема заложников, беженцев, военнопленных времен Первой мировой войны. Но из-за сложностей технического характера (отсутствие телеграфной связи с Варшавой), переговоры продолжились в Беловеже. С 22 по 30 июля 1919 г. проходила встреча Польского и Российского обществ Красного Креста. Польская сторона была представлена А. И. Венцковским (22–30 июля 1919 г.) и М. С. Коссаковским (29–30 июля 1919 г.), советская – Ю. Ю. Мархлевским.

Вопросы, которые обсуждались во время этой встречи, можно разделить на две части: вопросы по решению дел заложников, военнопленных, работы Красного Креста (гуманитарное направление); вопросы, связанные с установлением временного перемирия (политическое направление). Относительно вопросов гуманитарного направления советская сторона предлагала отказаться от практики использования заложничества в дальнейших взаимоотношениях; окончательно решить вопрос военнопленных путем равнозначного обмена; осуществить двустороннее признание прав обществ Красного Креста. По вопросам политического характера через Ю. Ю. Мархлевского было сообщено о возможности пойти на территориальные уступки и закрепить за польской стороной территории, занятые ее войсками [438, s. 80–81]. Эти предложения были переданы вице-министру иностранных дел Польши А. Скшиньскому через руководителя польской делегации А. И. Венцковского во время перерыва в переговорах в Беловеже (23–29 июля 1919 г.), когда члены польской делегации выехали в Варшаву [438, s. 92–93].

В итоге было решено перенести рассмотрение этих вопросов на отдельно организованную конференцию, время и место созыва которой будет сообщено по радио. Остальная часть встречи свелась к определению условий будущей конференции, во время которой проявились расхождения между сторонами по вопросу термина заложничества. Польская сторона отрицала факт использования данной практики, поэтому для нее вопрос отказа от заложничества как явления в будущем, был неактуальным. В ответ Ю. Ю. Мархлевский, чтобы не усложнять дело мирного урегулирования спорными моментами вокруг этого вопроса, принял польскую формулу односторонней ответственности за практику заложничества. В дальнейшем польские представители использовали эту уступку как инструмент политического влияния на партнера, не признавая факт использования аналогичной практики польской стороной.

Обсуждение вопроса временного перемирия и установления демаркационной линии польской стороной было воспринято негативно, нахождение компромисса по данной проблеме являлось невозможным из-за намерений польского командования продолжать наступательные действия. Как видно из содержания встречи М. С. Коссаковского и Ю. Пилсудского, во время которой обсуждалась возможность остановки военных действий между сторонами, Ю. Пилсудский отнесся к этому предложению негативно, так как считал, «что заключение перемирия с Советской Россией будет временным, будет нарушено советской стороной» [438, s. 99-101]. Польская делегация отказалась от официальных переговоров по вопросу установления демаркационной линии и предложила вести их только по делам Красного Креста. В итоге была достигнута договоренность об организации следующей встречи, во время которой планировалось окончательное решение дела заложников, беженцев, военнопленных.

Переговоры в Барановичах и Беловежи в июле 1919 г. являлись подготовительным этапом к планируемым переговорам в Микошевичах, стали итогом международного и военно-оперативного положения, в котором находились стороны на момент начала переговоров. Они продемонстрировали возможность получения территориальных уступок от советского руководства для достижения взаимопонимания между сторонами. После отъезда двух делегаций, советской и польской стороной началась подготовка по организации очередной встречи. 12 августа 1919 г. была направлена нота НКИД РСФСР к МИД Польши с предложением начать переговоры между Российским и Польским обществами Красного Креста. В этот же день по инициативе Польского бюро ЦК РКП(б) во главе делегации был поставлен Ю. Ю. Мархлевский. 4 сентября 1919 г. польская сторона положительно ответила на предложение Советской России о начале мирных переговоров. 4 октября 1919 г. НКИД (22 октября и СНК РСФСР) уполномочили Ю. Ю. Мархлевского на ведение переговоров с представителями Польского общества Красного Креста [438, s. 138].

Перед началом мирных переговоров в Микошевичах был определен состав советской и польской делегаций. Советскую сторону (делегация Российского общества Красного Креста) представляли: Ю. Ю. Мархлевский и его жена Бронислава в качестве секретаря, три эксперта и два курьера. Польская сторона (Польского общества Красного Креста) была представлена делегацией из 10 человек во главе с М. С. Коссаковским, кроме этого в состав ее входили представители Министерства военных дел Польши в качестве непосредственных участников переговоров (М. Бирнбаум, И. Бернер), и в качестве сопровождения (С. Сикорский, А. Бачиньский). Переговоры по линии обществ Красного Креста начались 10 октября 1919 г. на польской территории, на станции Микошевичи и продолжались до 22 декабря 1919 г.

Непосредственно перед началом переговоров произошли встречи польских участников с Ю. Пилсудским, во время которых были получены инструкции, уточнены их функции. По утверждению М. С. Коссаковского, в его функции входило «ведение переговоров с Российским обществом Красного Креста о взаимной договоренности по делам военнопленных, а также заложников, захваченных советскими властями» [438, s. 140–141]. М. Бирнбауму, а позже И. Бернеру поручалось вести переговоры об остановке военных действий и по другим политическим вопросам.

Встреча на железнодорожной станции Микошевичи прошла в строгой секретности, без составления официальных протоколов, путём ведения конфиденциальных разговоров между участниками делегаций. Стремление к сохранению максимальной степени секретности стало итогом общей внутриполитической и внешнеполитической ситуации, в которой оказались обе стороны. Неофициальный характер переговоров был вызван позицией Антанты, от которой Польша ощущала острую зависимость: «не только в финансовой части, но и по вопросу южных границ (с Чехословакией)» [224, с. 33]. Ведение официальных сепаратных переговоров с Советской Россией означало ее фактическое признание. Несмотря на поддержку А. И. Деникина со стороны Великобритании и Франции, Польша отказалась от координации своих военных операций с силами Добровольческой армии, пошла по пути переговоров с Советской Россией о временном перемирии.

Начало успешной наступательной операции войск А. И. Деникина в московском направлении и на территории украинских земель заставил Польшу и РСФСР принимать экстренные меры по нормализации своего положения. В сентябре 1919 г. войска А. И. Деникина, благодаря успешному продвижению вдоль западного берега Днепра, подошли к району Гомель – Мозырь – Коростень и находились на стыке с польским фронтом [63, с. 193–194]. Делегация во главе с генералом А. Карницким во второй половине сентября 1919 г. направилась к военной миссии А. И. Деникина, чтобы узнать его позицию по делу занятия польской стороной восточных земель, не пришла к пониманию по совместным действиям. Советское руководство под влиянием успешного наступления войск А. И. Деникина стремилось к установлению временного перемирия на Западном фронте.

Во время встречи в Микошевичах, как и на переговорах в Беловеже, обсуждение проходило по двум основным направлениям: политическом (временная остановка военных действий) и гуманитарном (решение проблемы обмена заложниками, интернированными лицами). В отношении первого направления польской делегацией через М. Бирнбаума был организован диалог с Ю. Ю. Мархлевским, в рамках которого были продемонстрированы позиции сторон, было дано устное обещание остановки наступления польских войск на определенной им демаркационной линии. Это решение было уточнено 6 ноября 1919 г. через представление И. Бернером основных пунктов польской позиции во время ведения переговоров. Предусматривалась остановка военных действий между сторонами по линии фронта (линия «немецких окопов»): Новгород-Во-лынский (Звягель) – Олевск (по линии Сарны – Ковель) – р. Птичь – Бобруйск с опорой на р. Березину – Березинский канал – р. Двина с созданием нейтральной десятикилометровой зоны [416, s. 54]. Поднимались вопросы о принадлежности Динабурга, который являлся спорным пунктом между Латвией и Советской Россией; ненападения на войска С. В. Петлюры, остановки любой агитации Советской Россией в польском войске, сохранения тайны переговоров. 10 ноября 1919 г. приведенные условия были сообщены через Ю. Ю. Мархлевского руководству Советской России с заверением мирных настроений Польши.

На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 14 ноября 1919 г. было принято «решение считать переданные через Ю. Ю. Мархлевского условия приемлемыми» [385, s. 28]. Но через два дня поляки получили отказ: советская сторона скорректировала основные пункты польской позиции. Незначительно была изменена линия разграничения между войсками в районе Березинского канала в пользу советской стороны, кроме этого оговаривалось создание советского плацдарма в районе р. Березина – Бобруйск и польского, размером в пять верст, на восточном берегу р. Березины. Некоторым образом корректировалась нейтральная зона, которая должна была создаваться только в районе железной дороги Молодечно – Полоцк – Двинск размером в десять верст. Предлагалось исключить вопрос о Двинске для непосредственного его решения в переговорах с Латвией, а также снять требование в отношении С. В. Петлюры. Объявлялось об отказе от агитации государственными средствами, о сохранении секретности. Согласно утверждению И. Бернера, ответ советской стороны был воспринят Польшей очень негативно, представленные условия не подвергались обсуждению, считалось, что это был «акт доброй воли», а «не предмет торговли» [438, s. 104].

Польская сторона была вынуждена окончить переговоры, «все прежние намерения о создании определенной линии разграничения между советскими и польскими войсками были аннулированы» [438, s. 234]. И. Бернер в своем дневнике аргументирует остановку переговоров некорректным поведением Советской России, которая «желает любой ценой втянуть Начальника Государства в далеко идущие переговоры, даже путем заключения соответствующих договоров» [386, s. 30]. На самом деле, настоящей причиной негативной реакции польской стороны было изменение общей расстановки сил на Южном фронте, где советские войска перешли в контрнаступление, значительно оттеснив войска А. И. Деникина на юг [63, с. 287–288].

Более противоречивым пунктом переговоров был вопрос обмена заложников, интернированных лиц и другие вопросы о двустороннем признании прав обществ Красного Креста. На заседании 23 октября 1919 г. Ю. Ю. Мархлевский от имени советского правительства в «Декларации о заложниках» заявил о готовности отказаться на основе взаимной договоренности от системы заложничества, указывая, «что эта система была использована из-за беспорядочных отношений польских властей при следствии по делу убийства в Высоко-Мазовецком уезде в январе 1919 г. миссии Российского общества Красного Креста, а также как ответ на многочисленные расстрелы польскими военными советских служащих на занятой территории» [121, с. 72]. Кроме этого, Ю. Ю. Мархлевский выказал готовность «решить окончательно, путем переговоров с представителями Польского общества Красного Креста дела всех польских заложников, которые находятся на территории Советской России» [121, с. 72–75]. Эти заявления стали основой для заключения 2 ноября 1919 г. договора, по которому советская сторона обязывалась освободить и наладить переход через демаркационную линию (железная дорога Лунинец – Калинковичи) «граждан Польской Республики и областей, оккупированных польскими войсками, и вообще всех поляков, зарегистрированных и вывезенных в качестве заложников, которые находятся на территории РСФСР» [121, с. 75–80]. Их списки должны были быть согласованы совместно с представителями Польского общества Красного Креста. Польская сторона по данному договору практически никаких обязательств на себя не брала, только ограничивалась заявлением «о неиспользовании в будущем системы заложничества» [228, с. 11].

По договору от 9 ноября 1919 г., который конкретизировал договор от 2 ноября, представитель Российского общества Красного Креста от имени правительства РСФСР и представитель Польского общества на основе своих полномочий дали обещание осуществить обмен гражданскими пленными, «арестованных или задержанных правительствами РСФСР или Польской Республикой» [325; 438, s. 214–215]. Для его реализации должны были быть составлены списки: № 1 и № 3, № 5, касающиеся военнопленных, заключенных, интернированных лиц на территории Польши, а № 2 и № 4 касались польских гражданских пленных на территории России [428, s. 34]. В соответствии заключенному в Микошевичах договору, в Западном отделе НКИД РСФСР были составлены списки, в которые были включены «гражданские пленные, поляки по национальности и жители областей, занятых польскими войсками и интернированные ими, которые подлежали скорейшей передаче Польской республике» [228, с. 12]. Список № 2 насчитывал 113 фамилий, а список № 4 состоял из 1018 фамилий заложников, гражданских пленных и поляков, желающих вернуться на Родину Список № 1 насчитывал 172 фамилии военнопленных, которые были «вывезены из территории РСФСР», список № 5 – 99 фамилий интернированных членов РКП (б) [117, с. 80].

На заседаниях в Микошевичах были достигнуты некоторые успехи в решении дела заложников, гражданских пленных и интернированных лиц. Сторонами были выработаны проекты договоров о взаимоотношениях обществ Красного Креста двух стран. Поднимались вопросы о принятии декларации об исполнении законов и норм сухопутной войны, по обмену военнопленными, инвалидами войны и о реэмиграции населения двух стран. И хотя обсуждение носило предварительный характер, в дальнейшем они были учтены на переговорах, в том числе и на мирной конференции в Риге.

Расхождения между сторонами возникли во время определения места перехода заложников. Руководитель советской делегации высказал предложение об осуществлении прямого обмена заложниками (практическое исполнение договора от 2 ноября 1919 г.) сразу на трех участках линии фронта, где планировалось остановить военные действия: Мозырь – Пинск, Рогачёв – Минск, Полоцк – Молодечно. Руководитель польской делегации М. С. Коссаковский не высказывался открыто против данного предложения, но рекомендовал ограничиться проведением обмена заложниками только в районе мозырьско-калинковичского участка фронта. Разные подходы сторон по этому вопросу непосредственно исходили из стратегических расчетов поляков, которые ограничивались только южным участком линии фронта, так как там планировалось осуществить будущее весеннее наступление 1920 г. Эти военно-стратегические расчеты польского командования были сообщены руководителю польской делегации М. С. Коссаковскому во время его встречи с Ю. Пилсудским 13 ноября 1919 г., в перерыве встречи в Микошевичах (11–22 ноября 1919 г.). Ю. Пилсудский советовал не выходить за рамки договоренностей по делу обмена заложников и высказался за остановку любых переговоров с советским правительством [438, s. 193].

После этого разговора переговоры в Микошевичах продолжились, но общее их содержание изменилось. По сообщениям М. С. Коссаковского, более детально начало рассматриваться дело обмена заложниками. С 22 ноября 1919 г. началось возвращение заложников на участке фронта в районе Лунинец – Калинковичи, но переход через демаркационную линию удалось осуществить всего нескольким заложникам [438, s. 317]. По утверждению М. С. Коссаковского, произошли встречи с представителями польского (капитан генерального штаба А. Владарский, подпоручик М. Роговинский) и советского (представители РВС Западного фронта А. С. Славинский, М. А. Шиманский) командований, итогом которых стал переход через линию фронта заложников и гражданских пленных [438, s. 317]. Это решение было реализовано в районе борисовского участка линии фронта путём непосредственных встреч представителей двух командований в Борисове 31 декабря 1919 г. – 1 января 1920 г. [212, л. 23]. В итоге сложных переговоров были подписаны условия временной остановки военных действий с 2 января 1920 г. «с 7 часов утра на участке, который ограничен следующими линиями: на севере – хутор Теляки – железнодорожная станция Приямино; на севере – железнодорожная станция Борисов – Большие Негновичи – Сморки», после чего произошел обмен двумя вагонами гражданских пленных [194, л. 87].

Беловежско-микошевичские переговоры (июнь – ноябрь 1919 г.) продемонстрировали стремление двух сторон к принятию компромиссного решения. Проект территориального разграничения, предложенный в Беловеже советской стороной: переход территорий Литвы и Беларуси в сферу влияния Польши, а территории Украины к Советской России, был настолько рискованным и неприемлемым для стран Антанты и США, что не мог быть реализован на практике. Причины, основное содержание, итоги беловежско-микошевичских переговоров находились в тесной зависимости с существующим международным положением и военно-оперативной ситуацией. На отмеченном этапе советско-польских переговоров стороны стремились определенным образом стабилизировать ситуацию на фронте через временную остановку военных действий и установление разграничительной линии, основные пункты которой находились на белорусских землях.

2.3. Попытка нормализации взаимоотношений между Советской Россией и Польшей на борисовском и барановичско-минском этапах переговоров (декабрь 1919 г. – сентябрь 1920 г.)

Борисовский этап советско-польских переговоров характеризуется постепенным переходом от неофициальных форм дипломатических контактов к официальным средствам решения спорных вопросов. Изменение общего формата взаимоотношений происходило под влиянием непосредственных трансформаций внутриполитической жизни Советского государства (разгром войск А. В. Колчака, А. И. Деникина и других политических соперников) и одновременной трансформацией отношений европейских стран к «русскому вопросу» (снятие экономической блокады 16 января 1920 г., попытка налаживания торговых советско-английских взаимоотношений). Координирование общей линии поведения советского и польского руководства с существующей международной ситуацией влияла на выбор тех или иных средств, в том числе и дипломатических, для достижения поставленной цели. Переговорный процесс с переходом в официальный формат одновременно становится средством прикрытия истинных намерений двух сторон, прообразом дипломатической игры.

Белорусский вопрос был представлен в рамках отдельных переговоров представителей БНР и руководящих кругов Польши (март 1920 г.), встреч белорусских национальных деятелей и представителей РСФСР как часть польских мирных условий февраля-марта 1920 г., как часть советской тактики «мирного наступления», в которой территории Беларуси отводилась роль плацдарма для организации революционной борьбы на оккупированных белорусских землях и территории Польши. Советское и польское руководство оспаривало между собой приоритетное право представления белорусских интересов на планируемых переговорах, чтобы иметь возможность решить белорусский вопрос в рамках полезной для себя альтернативы.

Итогом встречи в Микошевичах (октябрь-декабрь 1919 г.) стала временная договоренность об остановке военных действий и установлении демаркационной линии. Изменение общей расстановки сил на Южном фронте, где советские войска перешли в контрнаступление, значительно оттеснив войска А. И. Деникина на юг, изменили общую ситуацию в регионе. Сам факт ведения советско-польских переговоров в неофициальном формате, существование надежд в советском руководстве на продолжение микошевичских встреч, нахождение Ю. Ю. Мархлевского на станции Микошевичи до 22 декабря 1919 г. вынуждали Народный комиссариат иностранных дел РСФСР обождать с направлением к Польше очередной ноты с мирными предложениями. 21 декабря 1919 г. в телеграмме Г. В. Чичерина к А. А. Иоффе было подтверждено намерение советского руководства осуществить переход от неофициальных способов переговоров к официальным формам: путем направления ноты польскому правительству. По мнению Г. В. Чичерина, этот шаг очень положительно мог повлиять «на рост выступлений рабочих организаций и левых элементов в поддержку мира и Советской России» [25].

СНК РСФСР 22 декабря 1919 г. направил правительству Польши ноту с предложением начать переговоры с целью заключения мирного договора между республиками и приостановить военные действия, которые ведутся исключительно для удовлетворения иностранных интересов [78, с. 312–313]. Непосредственной причиной направления ноты, как утверждалось в документе, было высказывание статс-секретаря Министерства иностранных дел Польши А. Скшиньского на заседании сейма. В нем Советское государство обвинялась в ведении вражеской политики в отношении Польши, до этого времени не предлагало начать переговоры и мирным путем решить все спорные вопросы. Непосредственного официального ответа от польского правительства или министерства иностранных дел не поступило, однако на страницах польской периодической печати начали появляться статьи, которые затрагивали вопрос нормализации отношений с Советской Россией. Так, печатный орган Польской социалистической партии “Robotnik” в номерах от 2 и 6 января 1920 г. поднимал проблему мирных переговоров, считал целесообразным их начать в ближайшее время, так как дальнейшее продолжение военных действий негативно сказывалось на экономическом положении страны. В противовес этому “Gazeta Poranna”, орган партии народных демократов, отстаивала оборонительные позиции (в статье «Польша стоит на страже» от 31 декабря 1919 г.) [344, s. 533–534]. Тем временем, в постановлениях, принятых на заседаниях в январе-феврале 1920 г., ЦРК ППС высказал протест против продолжения военных действий [424, s. 90–95].

Ситуация на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах не отличалась стабильностью, ожидалось начало военного наступления как польских военных формирований, так и войск Красной Армии. В связи с этим советское руководство вынуждено было объявить установление демаркационной линии, которой должны были придерживаться в первую очередь войска Красной Армии, чтобы предотвратить возможность случайных столкновений, вызванных провокацией одной из сторон [28]. Сообщение с желанием установить демаркационную линию на польско-советском фронте и с очередным предложением начать мирные переговоры и решить все спорные вопросы путем подписания договора было обнародовано 28 января 1920 г. СНК РСФСР в «Заявлении об основах советской политики в отношении Польши» [78, с. 331–333].

2 февраля 1920 г. было направлено обращение ВЦИК РСФСР к польскому народу. Предлагалось ликвидировать враждебность «польского народа к русскому народу», подтвердить миролюбивый характер своей внешней политики, доказывалось отсутствие враждебных стремлений в отношении к Польше, нежелание закрепить коммунистические идеалы военными средствами [78, с. 355–357]. В аналогичном ключе было написано обращение НКИД РСФСР к трудящимся массам государств Антанты от 10 февраля 1920 г. с призывом остановить враждебные стремления к Советской России.

9 февраля на восьмом заседании президиума ЦК КП(б) ЛиБ была принята «Декларация ЦК КП(б) ЛиБ по заявлению РСФСР Польше», в которой провозглашалась всесторонняя поддержка действий, внешнеполитических акций РСФСР, содержащихся в нотах СНК к правительству Польши от 28 января 1920 г. Провозглашался «добровольный отказ от части белорусских земель от Западной Двины до Березины во имя осуществления идей мировой пролетарской революции» [202, л. 1–2].

В связи с возможным польским наступлением Л. Д. Троцкий советовал Н. Н. Крестинскому, Г. Е. Зиновьеву принять неотложные меры по мобилизации польских коммунистов и направлении их на Западный фронт, по распространению печатных изданий на польском языке [224, с. 43]. При этом принятие определенных мер по непосредственному укреплению Западного фронта не предусматривалось. В тайной записке Г. В. Чичерина от 14 февраля 1920 г. сообщаются основные принципы политики в отношении к Польше. Народный комиссар иностранных дел настойчиво рекомендовал воздерживаться от любого наступления советской стороны. Согласно размышлениям, лучше предоставить инициативу в начале военных действий польской стороне. Факт агрессивных действий польских войск, по мнению Г. В. Чичерина, даст действенное средство воздействия на психику определенных польских элементов [224, с. 45–46]. Ставка советского руководства была сделана не на военные средства, а исключительно на расширение агитационных методов, на осуществление так называемого «мирного наступления».

Тактика мирного наступления – комплекс стратегических мероприятий, направленных на реализацию идеи мировой революции путем проведения агитационно-пропагандистских акций, как противовес военным средствам достижения поставленной цели. Ключевыми формами выступали мирные переговоры со странами Прибалтики (Тартусский мирный договор с Эстонией 2 февраля 1920 г., Московский мирный договор с Литвой 12 июля 1920 г., Рижский мирный договор с Латвией 11 августа 1920 г.), Финляндией (Тартусский мирный договор 14 октября 1920 г.), многоразовые мирные предложения Польше, ведение широкой нелегальной работы в прифронтовой зоне, на оккупированных белорусских землях, через Бюро нелегальной работы путем организации польской комиссии при политическом отделе Западного фронта для ведения организационной и политической работы. Как итог – организация широкого забастовочного движения в некоторых европейских странах: создание Комитета действия в Великобритании, выступления рабочих в Лодзи, Скерневице, Сосновце и других городов Польши за быстрейшее заключение мира с Советской Россией, против продолжения военных действий.

Под влиянием советских нот 4 февраля 1920 г. на адрес НКИД РСФСП поступила нота МИД Польши, в которой сообщалось, что обращение советского правительства получено и будет рассмотрено, ответ будет сообщен советской стороне в ближайшее время. 29 января 1920 г. было создано Бюро подготовительных работ для мирной конференции под руководством министра иностранных дел Польши С. Патека. Была поставлена задача выработки проекта мирного трактата к 3 апреля 1920 г. В итоге работы бюро уже 11 февраля 1920 г. были выработаны первоначальные условия мирного трактата. Предусматривалось признание со стороны Советской России независимости созданных государственных образований на территории бывшей Российской империи как суверенных субъектов международного права; категорический отказ советской стороны от территории в границах 1772 г., запрет советской пропаганды общественных и политических теорий вне своей территории; освобождение от войск Красной Армии земель в границах 1772 г. через создание смешанной комиссии; передача временного управления отмеченной территории польской стороне и четырем внешним наблюдателям, выбор которых осуществляли обе стороны – по две страны каждая; выплата советской стороной компенсации за уничтожение имущества жителей Польши с 1914 г. по 1920 г.; возвращение архивов, библиотек, произведений искусства; обеспечение польским гражданам свободного торгового перемещения. 22 марта 1920 г. Ю. Пилсудский во время встречи с Л. Скульским и С. Патеком, рассматривая дело мирных переговоров с советской стороной, настаивал на скорейшем начале встреч, желая их закончить до 20 апреля 1920 г. Для ускорения этого дела он советовал не включать в состав мирной делегации представителей польского сейма, потому что это могло замедлить ход переговоров [437, s. 42].

Благодаря отличной работе разведывательных структур Польши по перехвату и дешифровке сообщений Красной Армии, польская сторона имела информацию о перемещении значительных военных сил на Западный фронт с января 1920 г., о советских планах по организации удара в районе Петриков – Лунинец [413, s. 163–199]. Это переводило советско-польские переговоры в разряд прикрытия планируемой военной кампании. В письме к Л. Скульскому 6 мая 1920 г., перед непосредственным занятием польскими войсками Киева, Ю. Пилсудский настаивал на продолжении нотной переписки с Советской Россией, придерживаясь тех же самых условий, что озвучивались в предыдущих сообщениях [452, s. 83].

Реализация идеи самоопределения наций бывшей Российской империи происходила путем признания советской стороной независимости национальных государственных образований и вывода войск Красной Армии с этих территорий. Под эгидой польской стороны осуществлялось временное управление земель в границах 1772 г. и организация процесса самоопределения (путем плебисцита). Также предусматривалась компенсация Польше всех потерь, со времен разделов Речи Посполитой, и нанесенных имуществу польских граждан с 1914 г. Немаловажным являлось требование остановки любой агитации и пропаганды с советской стороны [344, s. 583–585]. Условия отображали максимальные требования польской стороны, принятие которых РСФСР автоматически переводили ее в разряд побежденной страны, означало окончательный отказ от идеи мировой пролетарской революции. Диктат неприемлемых условий для советской стороны отображал намерение польского руководства продолжать военные действия, и при этом не выглядеть агрессором в глазах европейской общественности.

Содержание «Основ первоначальных условий» несколько расходилось с итогами встреч Ю. Пилсудского с Б. В. Савинковым (председатель Русского политического комитета в Варшаве) и Н. В. Чайковским (представитель Южного правительства А. И. Деникина) 16–20 января 1920 г. Согласно условиям Варшавского договора от 18 января 1920 г. Польша взяла на себя обязательство поддерживать борьбу антисоветских сил в России и должна была отказаться от стремлений возобновления Речи Посполитой в границах 1772 г. Российские политики, в свою очередь, отказались от желаний воссоздания Российской империи в границах 1 августа 1914 г. и соглашались признать независимость Финляндии, Украины, Латвии, Эстонии, а также провести плебисцит по вопросу государственной принадлежности земель Беларуси и Литвы [423, s. 80].