Текст книги "Герои былых времен… Часть 2"

Когда первый грузовик поравнялся с нами, по нему открыли пулеметный огонь

Немецкие войска захватили несколько западных районов Смоленской области.

Когда фашисты оккупировали наши земли они не ожидали такого скорого сопротивления.

В нашем селе противник расквартировался только позавчера, а уже сегодня мы думали о том, как будем уничтожать врага.

Один из крестьян нашего села рассказал нам о том, что немцы собираются устроить неподалеку ремонтную мастерскую для танков и автомашин.

Вскоре к ним должны были подъехать машины с запчастями и автоцистерны.

Некоторые грузовики приезжают сегодня к ночи.

Нашим отрядом командует комбайнер Феня, он решил на завтра подготовить атаку.

Мы считали важным не дать фашистам ремонтировать свою технику, да и просто хотели отомстить за то, что они хозяйничали у нас в хатах без спросу.

В ночь на 30 августа мы подкрались к вражеской мастерской.

На ремонтной базе находилось всего 30 солдат, все они были расслабленные и атаки не ожидали.

Как только большинство из фрицев легло спать, оставив только караульных, мы напали.

Буквально, за 10 минут боя нам удалось уничтожить всю охрану ремонтной мастерской.

После мы подожгли 15 грузовиков с запчастями для танков и машин.

Теперь нам нужно было успеть устроить засаду на местной дороге.

На уничтоженную нами ремонтную базу с утра пораньше должны были подъехать еще грузовики и автоцистерны.

К рассвету мы успели выйти на намеченные позиции и замаскироваться.

Все было готово к засаде.

Через полтора часа появилась автоколонна противника.

Когда первый грузовик поравнялся с нами, то по нему открыли пулеметный огонь.

Водитель машины был убит, грузовик съехал в кювет.

В остальную колонну полетели ручные гранаты.

Немцы пытались развернуть свои машины и уехать из зоны боя, но мы перегородили им дорогу бревнами.

За полчаса все машины были захвачены.

В этот день немцы не досчитались 3 грузовиков с автопокрышками и 6 цистерн с горючим.

Вниз полетели зажигательные и фугасные бомбы, противник мирно спал

Еще вчера наши разведчики принесли с собой информацию, что на оккупированной территории немцы устроили крупный военный аэродром.

После тщательной разработки плана, нашей авиачасти под командованием Юкалова была поставлена задача по уничтожению аэродрома.

Сегодня ночью к вылету подготовлены почти все наши бомбардировщики.

Загружены фугасные и зажигательные бомбы, все экипажи отдохнули и ждали ночного полета.

В назначенный час с нашего аэродрома взлетели самолеты и взяли курс на вражеский аэродром.

Самолеты первого эшелона под командованием капитана Шабанова вышли на цель в точно установленный срок.

Они начали бомбометание по складским помещениям и хозяйственным постройкам.

Вниз полетели зажигательные и фугасные бомбы, противник мирно спал.

Одна из зажигательных бомб попала точно прямо в склад с боеприпасами, он загорелся и вскоре оттуда начали раздаваться взрывы.

Вся северная часть немецкого аэродрома была в огне, пламя ярко освещало ангары и стоявшие на взлетной полосе вражеские самолеты.

Было видно, как немецкие летчики спешат к своим истребителям.

Но взлететь они так и не смогли, их накрыла бомбовая лавина второго эшелона наших бомбардировщиков.

Скинув все бомбы на противника, наши самолеты без потерь вернулись к себе на аэродром.

Это была одна из тех редких операций, когда все наши экипажи возвращались живыми.

Обычно все было не так безмятежно и немецкие истребители вместе с зенитчиками уносили жизни наших ребят.

Такое бывает один раз на тысячу: шальная пуля перебила шнур

Шел бой, наши части отступили за местную речку.

Река была не широкой, но глубоководной, через нее на нашем участке боя шел мост.

Нужно было срочно подорвать его, чтобы фрицы не смогли с помощью этого моста перейти на наш берег и продолжить атаковать наши части.

Отсрочка для того чтобы занять и оборудовать новые оборонительные позиции нужна была нам, как воздух.

Наша группа саперов под командованием старшего сержанта Дубина выдвинулась в сторону моста для его минирования.

Когда мы добрались до своей цели, то вокруг уже шел бой и пули свистели над нашими головами.

Минировать мост пришлось пригибаясь и на скорость.

Как только минирование было завершено, мы спрятались в ближайшей воронке и подожгли шнур.

Такое бывает один раз на тысячу, шальная пуля перебила шнур.

Крепить новый шнур не было времени, на другом берегу реку уже показалась немецкая колонна бронетранспортеров и танков.

Дубин не долго думая выпрыгнул из воронки и побежал к мосту.

На ходу он достал гранату и бросил ее в ящик со взрывчатыми веществами.

Наш командир в тот момент не думал о своей безопасности, о том, что его могло убить или покалечить взрывной волной.

Не говоря уже, что немцы открыли по нему огонь.

Граната попала прямо в ящик и раздался взрыв.

Мост взлетел на воздух и был разрушен до основания.

Слава Богу, Дубин был жив, он ползком добрался до нас.

После чего мы мелкими перебежками скрылись в лесу.

Пускай теперь немцы повозятся с тем, чтобы переправится на наш берег.

Мы в это время приготовимся к встрече с ними.

Это самоубийственная война, русские не такие, как французы и бельгийцы, они словно дикие дети природы

Из письма домой унтер-офицера 79-й пехотной дивизии:

«Я уже досыта наелся всеми этими боями возле Киева.

Надеюсь, как и наше командование, что после этого сражения русские уже не опомнятся, но мне от этого не легче, потому что в этих боях только наш полк потерял больше половины солдат.

Теперь же нас гонять к Харькову.

Все хотят скорой победы, но какой она будет?

Ценной наших жизней?

Это самоубийственная война, русские не такие, как французы и бельгийцы, они словно дикие дети природы.

Огромные пространства, леса и болота, это все помогает им, чтобы делать на нас засады и постоянно атаковать.

У меня большие сомнения, что мы сможем завершить военную кампанию в России в этом году.

Конечно, мы нанесли серьезный урон войскам России, взяв в котел их армии под Киевом, с этим спорить не приходится, но Советский Союз огромная страна, и русские сдаваться не собираются».

Его взгляды полностью разделяет и ефрейтор из 72-й пехотной дивизии, заявивший в письме домой:

«Сегодня утром до нас донесли информацию, что под Киевом советские войска потеряли 600 орудий и 150 000 человек.

Но только что им с этого – эта страна неисчерпаема!

Знаешь, чем отличается эта война от войны с европейскими странами?

Тем, что когда мы прорывали оборону, например, французов, их армейское командование считало всякое сопротивление бессмысленной бойней.

Здесь все по-другому, ни о каком перемирии с русскими мечтать не приходится.

Они радостнее умирают, чем сдаются в плен».

Дневник немецкого офицера, разбивающий мифы о Германской армии

Лейтенант Гаральд Генри:

«Заморозки застали нас прямо на марше, с 6 вечера до 2 часов ночи нам пришлось пробираться в страшную метель.

Погода в России была мерзкая, мы дошли до самой Москвы, а теперь отступаем.

Боевой дух моей роты подорван, огромные потери и отступление убили нас.

Промокшие от пота и влаги шинели теперь сковывает мороз.

С каждым часом становилось все холоднее.

Из-за плохого питания в животе и кишках происходило целое сражение, многие солдаты маются поносом.

Еще этот проклятый холод! И вши!

Пальцы одеревенели и болели, если на нас нападут, то я наверное даже не смогу стрелять.

Как только мы устроились на ночлег в чистом поле, расставив палатки, моей роте приказали прочесать лес.

Все боялись ночного нападения.

Мои солдаты шли по колено в снегу, набирая его в сапоги.

Предательски тонкий слой льда, а на нем лежит снег.

Как только мы ступили на него то тот час провалились по пояс в ледяную жижу.

Перчатки намокли и мои изъеденные вшами руки стали гореть словно в огне, Господи, дай мне пережить этот холод!

Я буквально выл от боли, пытался спрятать свои ладони под одеревеневшей шинелью.

По щекам текли слезы…

Я брел, ничего толком не сознавая, и мне казалось, что я наяву проваливаюсь в какой-то дикий кошмар.

Мои сослуживцы выглядели не лучше.

Вдруг раздались выстрелы, в лесу кто-то был.

Мы упали в снег и образовали кольцо, вглядываясь в темноту ночи.

Из последних сил мы открыли огонь в пустоту и я приказал возвращаться.

Как только мы вернулись к своим, нам пришел приказ, что операцию следует повторить.

Сил на повторный поход в лес не было.

Слава Богу, что по радио передали новый приказ: отступить еще на 10—15 км.

Но это означало еще один 10-15-километровый марш, то есть часов девять на ногах в холод.

Продовольствия почти не было, боеприпасы заканчивались, пропагандистские речи о скором падение Большевиков раздражали, мы больше не атаковали, мы отступали.

Морально мы уже проиграли эту войну…»

По полу заструились жидкие экскременты, подмачивая шинели и вещмешки

Из дневника Гаральда Генри:

«Мы топтались на страшном морозе, все время стараясь хоть как-то согреть окоченевшие руки.

Ладони были замотаны различным тряпьем.

Сапоги примерзали к земле.

Промокшие и замерзшие мы стояли, стояли, стояли… шаг вперед – и снова стой. И так постоянно…

В два часа ночи мы наконец-то смогли добраться до какой-то деревушки.

Немного порыскав мы выбрали свободный дом и устроились на ночлег.

Мы до того замерзли, что не могли разогнуть ни ноги, ни руки.

От постоянно отступления мы выбились из сил.

Отсутствие нормальной еды и время на прием пищи доконали наши желудки.

Нас всех извел понос и желудочные колики.

Слава богу, из-за разыгравшийся метели нам разрешили задержаться в деревни.

В нашу небольшую хатку набились остатки моей роты, 30 с небольшим человек.

Это все, кто выжил из 176 человек, когда бывших под моим командованием.

Война в России забрала многие жизни, пропагандисты Рейха говорят о потерях противника, но всегда молчат о наших собственных жертвах.

Вдруг я увидел, как по полу заструились жидкие экскременты, подмачивая шинели и вещмешки.

Солдаты уже не могли контролировать даже свои животы, куда нам до победы».

«Матка, давай хлеб и цукер!»… Выбравшись из погреба, я увидела, что их на улице сотни три

Мирное население Подмосковья, где шли бои, подвергалось форменному разграблению.

Голодающие и замерзающие солдаты Германии, словно стая хищников, набрасывались на продовольствие и отбирали теплые вещи у населения.

Беспечность и неподготовленность немцев к зимней войне, как парадоксально бы это не звучало, еще больше ударило по нашей многострадальной родине.

Валентина Юделева-Раговская вспоминает, как 23 ноября немецкие танки вползли в Клин:

«Мы всей семьей спрятались в погребе, зная, что немцы уже в городе.

Нам было страшно, многие слышали, как немецкие солдаты обходились с мирными жителями.

Некоторые из моих соседей ушли в лес, рыть себе норы в снегу и пытаться делать землянки.

Страх гнал народ из города, но у меня были дети, я не могла уйти.

Вдруг по крышке погреба застучали кованые сапоги германских солдат.

В погреб спустился немец, сжимая в руке гранату он закричал: «Вон! Все русские – вон!»

Как только мы все вылезли, то фашисты стали кричать: «Матка, давай хлеб и цукер!»

При этом они еще причмокивали и показывали пальцами себе в рот.

Я сберегла для детей всего две брюквины и две булки хлеба, мне пришлось отдать их немцам.

Первую булку хлеба они разорвали и съели у меня прямо на глазах, а второю швырнули другим фашистам, находящимся на улице.

Выбравшись из погреба, я увидела, что их на улице сотни три.

Немцы вытаскивали из домов деревянную мебель и ломали ее, чтобы развести костры и погреться.

Как только запылали огни, германские солдаты начали требовать мяса и чистой воды.

У нас в хозяйстве было всего две курицы и одна корова.

Наших кур тут же схватили и скрутили им головы, немцы стали жарить их на костре даже не ощипав.

После того, как перья обгорели и курицы немного прожарились их сняли с костра и стали есть полусырыми, разрывая на части.

Я побежала жаловаться немецкому командиру, но он просто не стал меня слушать, сказал лишь одно: «Немецкий солдат чужого не возьмет!»

Вскоре очередь дошла и до нашей коровы.

Голодные немцы забили ее и буквально разодрали на части.

Корова была единственной нашей кормилицей, мы жили на ее молоке.

Я сидела и плакала над обглоданным остовом коровы, я знала, что нас ждет голодная смерть».

Немецкий офицер, шофёр, солдаты и мотоциклист бросили машину и убежали в лес

Партизанский отряд под командованием тов. Ивана постоянно нападает и вредит немецким военным в одном из оккупированных немцами районов на Западном направлении фронта.

Позавчера одна жительница деревни видела, как фашисты собирали вещи из дома, в котором у них располагался штаб.

Верно предположив, что немецкий штаб переезжает, она кинулась к нашим партизанам и сообщила им об этом.

Командир партизанского отряда решил захватить документы германского штаба и устроил засаду на дороге.

В траве возле дороги замаскировались два пулеметчика, разглядеть их было сложно.

В лесу, в качестве группы захвата, спрятались еще партизаны с винтовками и ручными гранатами.

Вскоре показались фрицы. Первым ехал мотоцикл разведки, за ним следовали две грузовые машины и легковой автомобиль.

В одном из грузовиков находилось около 20 немецких солдат охранения с винтовками.

На расстояние в 100 метров наши пулеметчики открыли огонь.

Одного из мотоциклистов убило и транспорт завалился на бок, съехав в кювет.

В этот момент остальные партизаны, которые находились в лесу, стали бросать по машинам гранаты.

После череды взрывов и непрекращающегося пулеметного огня выжившие фрицы решили спасаться.

Немецкий офицер, шофёр, солдаты и мотоциклист бросили машину и убежали в лес.

В офицерском автомобиле наши бойцы нашли документы и карты, на которых были отмечены места дислоцирования немецких батарей и аэродромов.

Во время таких уклонений лейтенант подобрался поближе к немецкому бомбардировщик

Бомбардировщик Юнкерс Ju-88 в сопровождение «Мессершмиттов» попытались прорваться к нам в тыл и отбомбиться по стратегическим объектам.

Вовремя обнаруженные они были атакованы группой истребителей нашей армии.

Звено лётчика лейтенанта Мещерякова поднялось в воздух и пошло на перехват.

В ходе воздушного боя Мещеряков сумел подбить один из бомбардировщиков.

Увидев нашем герое опытного летчика, вражеские истребители переключили свое внимание на него.

Завязался воздушный бой между лейтенантом и двумя немецкими истребителями.

С помощью обманного маневра Мещеряков сумел зайти в хвост одному из «Мессершмиттов» и расстрелять его.

Но, к сожалению, у нашего летчика закончились боеприпасы и ему пришлось уклоняться от второго немецкого истребителя.

Во время таких уклонений лейтенант подобрался поближе к немецкому бомбардировщику и винтом своего самолёта перерубил рули глубины и стабилизатор вражеской машины, «Юнкерс» грохнулся на землю.

К этому времени больше половины фашистских самолетов было сбито и они повернули назад.

Наш отважный летчик лейтенант Мещеряков успешно посадил свою машину на аэродром, целым и невредимым.

Эта уловка не помогла, русские увидели орудие и с первого же выстрела попали в него

Тяжелые и средние танки Советского Союза здорово напугали немцев еще в первые дни войны.

Людвиг Йохансон, заряжающий противотанкового полка 6-й танковой дивизии, описывает бой с тяжелым танком КВ-1:

«На второй день войны с Советами один-единственный тяжелый танк русских устроил засаду в перелеске и уничтожил наших двенадцать грузовиков.

Танк находился в засаде южнее реки Дубиссы вблизи от Расейняя.

Два наших батальона уже захватили плацдармы на другом берегу реки.

Им срочно нужно было подвезти боеприпасы, русские танки могли контратаковать в любой момент.

А этот тяжелый танк, который мы видели у Советов в первый раз, мешал подвозу.

Для уничтожения этого советского монстра отправили нашу батарею 50-мм противотанковых орудий.

Мы смогли скрытно подойти на 600 метров и приготовить орудия к стрельбе.

Все наши три первых выстрела попали по русскому танку, ребята радостно закричали, мы думали, что ему уже настал конец.

Один из нас смолк и показал на танк, говоря, что он еще цел и повреждений не видно.

Мы сразу же открыли беглый огонь по танку, еще пять болванок попало в него, но не повредили, а просто отскочили или срикошетили от брони.

Я видел, как башня танка начала поворачиваться в нашу сторону и наводить ствол пушки на нас.

Вскоре ее 76-мм орудия начало стрельбу.

За считанные минуты наша батарея была уничтожена, немногие из моих сослуживцев тогда выжили.

Спустя час наш тяжелый тягач подвез 88 мм. зенитное орудия на 900 метров к этому монстру.

Его прикрывали догорающая колонна наших грузовиков.

Это уловка не помогла, русские увидели орудие и с первого же выстрела попали в него.

Расчет не пострадал, а вот зенитку отбросило в кювет.

Солдаты попытались ее поднять, но спаренные пулеметы русского танка били метко и заставили их залечь.

Только ночью, под покровом тьмы, мы смогли вынести убитых с поля боя.

Командование хотело вызвать пикирующих бомбардировщиков, но не смогло связаться с ними.

Поэтому наши саперы подкрались этой же ночью к русскому танку и заложили под него два мощных заряда. После чего подорвали их.

Но танку было плевать на это! Его орудия повернулось в их сторону и стало расстреливать наших саперов.

В ту ночь советский танк смог отразить три наших танковых атаки, этот бой превращался в абсурд.

Один танк сдерживал целое наступление, такого еще не было нигде!

Тогда в очередную атаку на неуязвимый советский танк отправили пять легких танков при поддержке еще одного 88-мм зенитного орудия.

Наши танки стали окружать русского монстра и прячась за деревьями навязали ему танковую дуэль.

В один из таких моментов русские открыли свою корму для наших 88 мм. зениток, те не долго думая стали стрелять по нему.

После двух попаданий танк заглох, башня, развернувшись назад, замерла.

Наши орудия продолжали посылать снаряд за снарядом в неподвижную цель.

Ни единого признака загорания машины, только визг рикошетивших снарядов.

Вскоре пушка советского танка поникла, мы радостные пошли поближе, чтобы посмотреть на эту диковинку, унесшие жизни многих солдат.

Залезшие на него солдаты до смерти перепугались, когда башня танка неожиданно ожила.

Русские были живы! И судя по всему эти храбрые сукины дети не собирались сдаваться!

Мы бежали кто-куда, только двое наших саперов не растерялись и стали кидать в люки танка ручные гранаты.

После мы узнали, что у советских танкистов просто закончился боезапас.

Солдаты России еще не раз удивляли нас своим бесстрашием и каким-то фанатизмом.

Броню танка сумели пробить только два 88-мм зенитных снаряда, пять остальных лишь оставили глубокие борозды на броне.

А о попадании 50-мм противотанковых снарядов свидетельствовали только синеватые пятна окалины.

Что же касается следов от попаданий наших танковых снарядов, их вообще не осталось, хотя такие попадания отмечались, и не одно».

Советские солдаты сражались с нами, как сумасшедшие, словно фанатики, сознательно идущие на смерть

Сопротивление, которое оказывали наши солдаты германским захватчикам – поражало их.

Немцы считали, что все героические поступки и стойкость в обороне это все фанатизм советских солдат.

И этот фанатизм пугал фашистов.

В битве под Москвой немцы сумели войти в деревню у реки Лама, которую обороняли наши солдаты.

Оборонительные позиции проходили прямо через деревню.

Этот бой настолько запал в сознание немецкого офицера, что он описал его в своем дневнике.

Пехотный офицер 7-й танковой дивизии:

«В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь.

На третью неделю ноября 1941 года мое подразделение в ожесточенных боях смогло войти на улице местной деревни.

Советские солдаты сражались с нами, как сумасшедшие, словно фанатики, сознательно идущие на смерть.

Группа солдат Красной Армии стреляла по нам из бревенчатого дома.

В ходе боя дом загорелся, но даже заживо сгорая, они продолжали стрелять из полыхающего дома.

И таких фанатиков было много, в тот день я потерял многих бойцов».

Оборона до последнего солдата, это то, что немцы так и не смогли понять в русских.

Опыт боев в Европе говорил им об обратном, при окружение и прорыве обороны французы сдавались, считая сопротивление напрасным и гибельным.

Французские генералы не видели в этом смысла и не хотели лишних жертв.

А в сражениях с советскими солдатами германцам пришлось со временем пересмотреть свою тактику.

Но время было упущено, немцы потеряли лучшие унтер-офицерские кадры, наиболее опытных младших командиров, способных вести за собой подразделения, еще впервые месяцы войны.