Текст книги "Невесомости летящее мгновенье"

Навстречу солнцу. Поэма

 
Четыре утра, казино Монте-Карло,
Над бухтой нависла громада огней.
Походкой уверенной шествует дама,
Мужчина вальяжно идет вслед за ней.
 
 
Готовы садиться в стальной Mazerati,
Уж двери коснулась в перчатке рука,
Как кто-то настойчиво дергает сзади
Красавца за твидовый модный пиджак.
 
 
Плечо развернув, видит он пацаненка,
На бледном лице – голубые глаза.
– Дай, дяденька, денег, добром все вернется,
Сирот не оставить Господь наказал.
 
 
Придя в раздраженье, мужчина ребенка
Толкнул и ругательства вслед прокричал.
Очами сверкнул лишь с обиды мальчонка,
И долго машину тот взгляд провожал.
 

* * *

 
Наутро Роберто – так звали красавца —
Был больше обычного зол и гневлив.
Как будто идти все куда-то он рвался,
Но сам же и сдерживал странный порыв.
 
 
Ничто не прельщало – ни яхта в заливе,
Ни ласки любовницы, лучшей из всех.
Все чувствовал он – то тоску, как в пустыне,
То смутную жажду того, чего нет.
 
 
То волосы темные нервно ерошил,
Курил сигареты одну за другой,
То взгляд синих глаз устремлял в моря проседь,
Считая, как в детстве, волну за волной.
 
 
Дождавшись полуночи, сел он в машину,
Не взяв ни подругу, ни резвых друзей,
И, грусти пытаясь нащупать причину,
Круги стал наматывать в бухте огней.
 
 
Вот города символ, старинное зданье,
Красивейшее казино на земле.
Вдруг навзничь сразило тоски пониманье,
И найден был столь долгожданный ответ.
 
 
Взлетел он на лестницу, кинулся в двери
И начал вопросами клерка пытать,
Не знает ли тот, как мальчонку со сквера
Как можно скорее в ночи отыскать.
 
 
Услужливый парень все взять в толк пытался,
О чьем же ребенке, вообще, идет речь.
Когда разобрался, пожал лишь плечами:
За всеми бродягами не усмотреть.
 
 
Несчастный Роберто спускался обратно,
С досады не мог все никак прикурить.
Присел на ступеньку, унынью подвластен,
Не зная, как дальше ему поступить.
 
 
– Меня ты искал? – вдруг послышался голос,
Роберто застав совершенно врасплох.
Стоял перед ним тот вчерашний ребенок,
Но как он все мысли почувствовать мог?
 
 
Два взгляда схлестнулись, один – светло-синий,
Пронзительно чистый, как неба мазок.
Другой – как стихия, как моря пучина,
Пугающий цветом волны штормовой.
 
 
Роберто не выдержал и, удивленный,
Глаза против воли своей опустил.
За всю свою жизнь он не смог бы припомнить,
Чтоб в схватке глаз кто-то его победил.
 
 
– Прости, разговор был вчера не удачен,
Вот деньги, возьми, – тупо он бормотал,
Достав из кармана банкнот смятых пачку,
В ручонку мальчишке он деньги совал.
 
 
– Ты ведь не женат и детей своих нету? —
Спросил вдруг мальчонка, уж зная ответ. —
Давай поживу я с тобой это лето,
Когда надоем, ты откроешь мне дверь,
 
 
Я тут же исчезну, в мгновение ока,
Ни денег, ни ценностей не прихвачу,
Твоей же душе обещаю подмогу,
Я раны сердечные все залечу.
 
 
Роберто молчал, ошарашен настолько,
Что вымолвить слова не мог одного.
В смятенье его ввел лукавый мальчонка,
И все же решил пригласить он его.
 
 
Что двигало им в тот момент – состраданье?
Иль душу свою захотел исцелить?
Да нет же, скорее забавы желанье,
Еще любопытство хотел утолить:
 
 
Как сталось, что маленький тощий ребенок
Умеет нечаянно мысли читать?
И вот незадача: как смел пацаненок
Такой сильной властью над ним обладать?
 
 
– Как звать, тебя, парень? – спросил он, сажая
Мальчонку в свой новенький автомобиль.
– Дай вспомнить, ведь, может, совсем неслучайно
Мне Бог имя Марко вчера подарил.
 

* * *

 
На днях состоялась гала-вечеринка,
Где сильные мира сего собрались.
Модельного типа блистали блондинки,
Шампанское официанты несли.
 
 
Брильянтов нельзя было счесть совершенно,
Блеск платьев вечерних затмил лунный свет,
Как будто бы всю красоту во вселенной
Собрали в единый шикарный букет.
 
 
Роберто, банкета хозяин надменный,
Был в центре вниманья, и тысячи глаз
К нему устремлялись, как только веселье
Он речью своей разбавлял каждый раз.
 
 
А вот и наш Марко, напуганный страшно,
Одетый в нарядный надушенный фрак,
Себя он тут чувствовал словно букашка,
Случайно влетевшая с улицы в храм.
 
 
Сначала держался он рядом с Роберто,
Пытаясь глазами его взгляд поймать,
Но были усилия мальчика тщетны,
Роберто не смог бы ребенка понять.
 
 
Пред ним, как затмение, слава мерцала,
Густой пеленой застилая глаза,
Таким наслаждением власть его стала,
Так нравилось толпами повелевать.
 
 
Тогда попытался мальчонка к Лауре,
Подруге Роберто, тихонько подсесть,
Но та уплыла величавой фигурой,
Завидев поблизости важных гостей.
 
 
Забившись в смущенье своем в дальний угол,
Стал Марко оттуда тайком наблюдать,
Как люди общались, шутили и руки
Друг другу все время старались пожать.
 
 
Все так улыбались, как будто бы счастье
Навек поселилось в их мыслях и снах,
Вот только сердечности не ощущалось,
Отдать не спешили их души огня.
 
 
Ведь радость обычно, как яркое пламя,
Всю сущность собой согревает вокруг,
Лучи ее всем несчастливым сияют,
Как посланный небом спасательный круг.
 

* * *

 
Внезапно случилось одно происшествие,
Смутившее праздничный вечер на миг.
Наш Марко услышал, как вечера летнего
Нарушил гармонию яростный крик.
 
 
То был крик Роберто, он громко и злобно
Орал на охрану, чтоб вывели прочь
Одну журналистку. Какое-то слово
Сказала она против власти самой.
 
 
Два дюжих охранника с грубыми лицами
Ту женщину быстро из зала вели,
Но словно у свергнутой с трона царицы
Глаза ее были презреньем полны.
 
 
И Марко пошел, зачарованный взглядом,
Такой силы взора не помня еще,
Спустился по лестнице с ними парадной,
Дождался, пока отпустили ее.
 
 
Она шла по улице медленно, гордо,
Волос золотых развевалась копна,
Такой беззащитной вдруг стала и тонкой.
В мгновение Марко смутьянку догнал,
 
 
Он взял ее руку, сказал просто: «Анна», —
Чем девушку вовсе не напугал.
В глазах ее отблески гнева сверкали,
А имя, конечно же, он угадал.
 
 
– Что нужно тебе? – она прямо спросила,
Нахмурила чуточку правую бровь.
В глазах интерес загорелся, как искра,
Упала на лоб прядь пшеничных волос.
 
 
– Вы очень красивая, – вымолвил Марко,
Чтоб только увидеть улыбку ее.
Она рассмеялась так искренне ярко,
Как в тихом саду колокольчика звон.
 
 
Рассыпалась рыжей волной горсть веснушек,
И ямочки щек расчеркнули лицо.
Поправив на шее платок непослушный,
Воззрилась она, веселясь, на него.
 
 
И Марко почувствовал странную нежность,
Желание Анне во всем угодить.
– Я вас провожу? – предложил неумело.
– Ну что ж, если хочешь ходить, проводи.
 
 
Сквозь парка аллеи шли с Анной неспешно,
Вопросами Марко ее засыпал.
Она отвечала как взрослому, честно,
И мальчик от гордости тихо сиял.
 
 
– За что они выгнали вас? Объясните!
– За то, что нарушила власти покой.
За то, что напомнила этим великим,
Что есть за оградой еще мир иной.
 
 
Богатство как пропасть, что их отделяет
От жизни и судеб обычных людей,
И часто богатые не замечают
Простых и таких очевидных вещей.
 
 
Как можно вести вечный счет бриллиантам,
Когда в мире много голодных, больных?
Как можно, имея от жизни лишь гранты,
Не сделать для общества дел никаких?
 
 
Восторженно мальчик внимал журналистке
И в такт разговору кивал головой,
И только в глазах, чистых, как сама Истина,
Горел огонек колдовства озорной.
 

* * *

 
Условившись Анну проведать в редакции,
На крыльях обратно наш Марко летел,
Вернулся, своим тайным мыслям подвластен,
Застав уезжающих поздних гостей.
 
 
Роберто стоял на открытой террасе,
Смотрел чуть устало вслед дальним огням.
Увидев мальчонку с сияющим взглядом,
Подумал, что Марко с восторгом принял
 
 
Размах и роскошный букет вечеринки
И блеск несравненный высоких гостей.
– Понравился вечер, лукавый мальчишка? —
Взяв парня на руки, поднял до небес.
 
 
– Да, очень понравился. – Марко смеялся.
Воистину дивный и сказочный жест. —
Теперь наконец знаю я, как пытаться
Помочь твоей светлой и доброй душе.
 
 
Какой же ты странный! – Роберто всмотрелся
Мальчишке в открытое жизни лицо. —
Однако звучит очень даже прелестно:
Помочь властелину не быть подлецом.
 
 
И захохотал, своей шуткой довольный,
И мальчика он на руках закружил:
– Давай, дурачок, говори, пока добрый,
Чего ты хотел для себя попросить?
 
 
Могу заплатить за твое обученье
И кучу игрушек крутых накупить.
А хочешь свое небольшое поместье?
Дружков своих будешь туда приводить.
 
 
– А можно подумать? – прервал его Марко. —
Мне нужно два дня, чтоб желанье найти
И выбрать достойную вещь для подарка,
Сейчас я устал, спать мне надо идти.
 
 
Он вовсе не прост, – вдруг подумал Роберто, —
И хочет, наверно, меня обхитрить,
Однако ни хватки, ни опыта нету,
Его еще нужно учить и учить…
 

* * *

 
Подвальный этаж неказистого зданья,
Распахнуты окна, в одном силуэт
На солнце светящейся золотом Анны,
Она обсуждает текущий сюжет
 
 
С редактором и, от волненья теряясь,
Пытается в чем-то его убедить.
Мужчина, нахмурившись, лоб потирает,
Затем у виска начинает крутить.
 
 
Направленный зеркальцем солнечный зайчик
Редактора резко на миг ослепил —
Вот так незамеченный взрослыми Марко
В комнату офисную проскочил.
 
 
Сел скромно на стул в тот момент, когда Анна
Закончила ставший бессмысленным спор,
К окну подошла и, опершись устало
На угол стены, посмотрела во двор.
 
 
Там в луже воды от недавнего ливня
Купалась, курлыча, гурьба голубей.
Повсюду летели веселые брызги,
Улыбки рождая на лицах людей.
 
 
– Могу я помочь? – Голос смутно знакомый
От зрелища Анну внезапно отвлек.
То Марко, взобравшись на подоконник,
Приняв важный вид, вдохновенно изрек.
 
 
И вновь зазвучал звонко, как колокольчик,
Ее жизнерадостный солнечный смех.
– Пойдем, мой герой, угощу тебя кофе,
На кухне осталось немного конфет.
 
 
За маленьким столиком офисной кухни
Поведала Анна о мысли своей
Найти меценатов, известности ждущих,
И фонды создать для сироток-детей.
 
 
– Ведь есть среди них молодые таланты,
Так дать им возможность себя проявить.
Поэтов, художников и музыкантов
Из той детворы постепенно растить.
 
 
А тем ребятишкам, кому не удастся
Призвание главное сразу открыть,
Создать все условия, чтоб развиваться,
Отдать им вселенной богатой дары. —
 
 
Тут Анна понизила трепетный голос
И шепотом тихо сказала, что ей
Известно, что в Ниццу прибудет сегодня
Старинных картин коллекционер.
 
 
– Он хочет купить несравненную «Дину» —
Создание дивное рук Флебустье.
Нашел продавца этой прелести дивной,
Они по цене сторговались уже.
 
 
Ах, если бы только картину ту в Ницце
Попробовать выставить в аукцион!
Уверена, все богачи будут биться,
Чтоб «Дину» купить в свой домашний салон.
 
 
Цена бы взлетела раз в пять в результате
Азартных горячих и страстных торгов,
И сумму от ценности первоначальной
Могли бы направить мы в детский наш фонд.
 
 
– Так это же просто! – И радостно Марко
Нехитрый свой план в двух словах изложил:
– Найти продавца той картины нам надо
И с нашей идеей его подружить.
 
 
– Так в том то и дело, – расстроилась Анна, —
Что имя его неизвестно пока…
К тому же трусливый наш главный редактор
Боится какой-то персоны звонка.
 

* * *

 
Тем вечером Марко признался Роберто
Что живопись манит его уж давно
И вместо скупой финансиста карьеры
Хотел бы создать хоть одно полотно,
 
 
Такое, чтоб люди, взглянув, цепенели
И под впечатленьем забыть не могли.
Вот только где взять бы ему для ученья
Примеры подобных великих картин?
 
 
Ах, как загорелся искрой взгляд Роберто:
– Пойдем же, мой мальчик, тебе покажу
Творенье красивое неимоверно,
Его я вдали от людских глаз держу.
 
 
На верхний этаж, пропуская ступени,
Роберто и Марко тотчас забрались.
Там в комнате темной, расправив портьеры,
Они несравненную «Дину» нашли.
 
 
С картины смотрела прелестная дама
С копной золотистых завитых волос.
В глазах светло-карих смешинка играла,
И в контуре губ – на улыбку намек.
 
 
– Так это же Анна! – Так сходством обманут,
Красой зачарован, наш Марко решил. —
Вот только одета она как-то странно,
Принцессы наряд – это что, для картин?
 
 
– Какой дурачок! Это же герцогиня!
Ее красоту написал на холсте
Великий художник, назвал ее «Дина»
И тем обессмертил свою протеже.
 
 
– Красиво, не правда ли? – И на мгновенье
Во взгляде Роберто мелькнула тоска
И легкая нежность одновременно,
Как будто несбыточной стала мечта.
 
 
Минуту молчал он, затем, спохватившись,
Мальчишке отчетливо твердо сказал:
– Что ж, вот образец гениальнейшей кисти,
Однако его я назавтра продам.
 
 
– Как завтра? Уже? Это правда? —
Испуганный Марко невольно вскричал.
– Да, купит картину чудак один знатный,
Такую удачу нельзя упускать.
 
 
– Желанье мое обещал ты исполнить,
Так вот, не хочу я подарок иной,
Чем эту картину. – И Марко, довольный,
Не мог удержать свой сияющий взор.
 
 
– Нет, мальчик, постой, – растерялся Роберто, —
Ты не представляешь природы вещей.
Ведь стоит картина, как это поместье!
Любому подарку бывает предел.
 
 
– Но ты обещал! – И в слезах бедный Марко
Отчаянно кинулся к лестнице прочь. —
Не нужно тогда никакого подарка,
Ничем ты не сможешь теперь мне помочь!
 

* * *

 
Закатное солнце за горы уходит,
И в розовой дымке размыт силуэт
Раскидистой виллы, пейзаж невесомый,
Как будто из сказки пришедший сюжет.
 
 
Скамейка в саду вся окутана светом
Последних пронзительных солнца огней.
На ней грустный Марко все спорит с Роберто
О ценностях жизненных и о цене.
 
 
Услышав идею об аукционе,
О средствах для бедных сироток-детей,
Роберто решил поучаствовать в фонде,
Тем самым заставив свой имидж взлететь.
 
 
– Прослыть меценатом, что ж, это неглупо
И может дорогу мне дальше открыть,
С людьми из высокого светского круга
И с аристократами стану дружить.
 
 
Еще полчаса колебался для виду,
Позволив мальчишке себя упросить,
Затем улыбнулся и все-таки выдал:
– Ну ладно, могу «Дину» я подарить.
 

* * *

 
Средь светских забав лучше нет представленья,
Чем души волнующий аукцион.
Тут вам и торговли простое ученье,
Азарта огонь, но и алчности лед.
 
 
Застыли в немом ожиданье владельцы
Коллекций старинных бесценных картин.
Богатства столпы посчитали бы честью
В конце того вечера с «Диной» уйти.
 
 
Поодаль от сцены, сияющей блеском,
Пристроился скромно табличкою фонд.
Там Анна сидела, в толпе неприметна,
Вся словно в движении радостных волн.
 
 
Простое, без изысков, светлое платье,
Волненья румянец на нежных щеках,
Глаза излучают волненье и счастье,
Стараются губы улыбку сдержать.
 
 
Что ж, вот и известен торгов победитель,
Искусства ценитель и жуткий богач.
Он имя свое навсегда возвеличил,
И, прежде чем Дину в свой замок забрать,
 
 
На сцене под вспышками он красовался
И речи туманные долго толкал.
Когда честолюбие чуть поиссякло,
Тогда только слово Роберто отдал.
 
 
Красавец Роберто был в этот раз краток,
Сразив одной фразой весь зал наповал,
Сказал, что всю сумму от сделки шикарной
Он детям-сиротам тотчас же отдаст.
 
 
Тут вышла на сцену смущенная Анна,
Представила скромно вновь созданный фонд.
И вновь затрещали фотоаппараты,
Снимая Роберто и Анну вдвоем.
 
 
Наутро на первых страницах всех хроник
Тот снимок на фоне картины возник,
И многим запомнилась странная схожесть,
Как будто в картине был Анны двойник.
 

* * *

 
С тех пор прошел месяц, и звезд побережье
Украсили осени звездной шаги,
Однако наш Марко все жил, как и прежде,
На вилле, прогнозам своим вопреки.
 
 
Довольный мальчишка встречал вечерами
Уставшую Анну, в кафе ее вел,
Они обсуждали дел фонда детали,
Но был бесконечен их душ разговор.
 
 
Однажды заехал за ними Роберто,
Собрались и Анну домой подвезти,
И как-то нечаянно и постепенно
Они богача в разговор вовлекли.
 
 
Дорога неспешно покинула город
И вдоль кромки моря, петляя, пошла.
Из спущенных окон шум слышен прибоя,
И виден закат в золотых облаках.
 
 
У склона горы старый маленький домик,
Таких на Лазурном уж нет берегу.
Собака мохнатая – вечности сторож —
Приветствует, ластясь, хозяйку свою.
 
 
Отведав бесхитростного угощенья,
Любуясь на плавный вечерний пейзаж,
Решили продлить вдохновенья мгновенье,
Последние отблески солнца поймать.
 
 
Из ранней своей журналистской карьеры
Забавные случаи Анна нашла,
И троица шла, веселясь откровенно,
Лишь моря шум громкий их смех заглушал.
 
 
Роберто вдали от напыщенной свиты
Почувствовал вдруг непривычно легко.
Он в Анне талант и живой ум увидел
И был очарован улыбкой ее.
 

* * *

 
Такие беседы все чаще случались,
И скоро Роберто не мог пару дней
Прожить без прогулки среди шумных чаек
И волн, разбивающих груды камней.
 
 
Тогда взволновалась подруга Роберто,
Красотка Лаура заметила, что
Возлюбленный стал равнодушней, чем прежде,
И новой любви зарождался росток.
 
 
– Все этот мальчишка, чтоб он провалился!
Сбил с толку Роберто, запутал его. —
Лаура все больше и больше бесилась,
Пока не придумала ловкий свой ход.
 
 
Роберто, с прогулки на днях возвращаясь,
Подругу застал совершенно в слезах.
Пропали ее драгоценные камни,
Страданье застыло в прекрасных глазах.
 
 
– Постой, но ведь дом весь напичкан охраной,
Без спроса и мышь не смогла б проскочить.
Выходит, что вор, кто стащил бриллианты,
Сигнал об опасности смог отключить? —
 
 
Все эти вопросы несчастный Роберто
Начальнику службы сурово задал,
Однако служивый был твердо уверен,
Что вор это здание не покидал.
 
 
Приказано было искать бриллианты,
И вот в результате, спустя два часа,
Под пышным ковром в центре комнаты Марко
Охрана нашла их, не веря глазам.
 
 
Когда же сам Марко, до слез перепуган,
Пред взором Роберто взъяренным предстал,
Из комнаты все, кроме них, вышли дружно,
Боясь на себя гнев высокий принять.
 
 
– Так вот оно что, – начал грозно Роберто, —
Так вот какова добродетель твоя!
Ты просто хотел мне втереться в доверье,
Затем чтобы позже меня обокрасть!
 
 
– Нет, это неправда! Как мог ты подумать?!
Неужто не понял ты цели моей?!
Тебе ведь видна стала жизни премудрость
В течение прожитых здесь вместе дней!
 
 
Клянусь всем святым, что не брал бриллиантов.
Подумай, Роберто, зачем мне они?
То замысел чей-то придуман коварный,
Привязанность чтобы твою загубить!
 
 
– Не верю ни слову я больше, мальчишка!
Навек потерял ты доверье мое.
Теперь убирайся отсюда, врунишка,
А то попрошу я охрану помочь!
 
 
Небесный свой взгляд задержав на мгновенье,
Пытаясь в глазах у Роберто сыскать
Хоть что-то похожее на сожаленье,
Сник Марко, сочувствия не находя.
 
 
Мгновенье спустя прыгнул на подоконник
И, не оборачиваясь, сразу вниз.
Роберто, напуганный и изумленный,
Окна в два прыжка, холодея, достиг.
 
 
Однако исчез злополучный ребенок,
Как будто бы ветер прибрежный унес.
Случайно живым иль разбившимся мертвым
Найти никому его не удалось.
 

* * *

 
Заботливо бархатом черным накрыла
Блистательный город волшебница ночь.
Соцветие звезд вместе с ней опустилось,
Луна поделилась дорожкой с волной.
 
 
И легким дыханием сон прикоснулся
Ко всем обитателям тех берегов.
Один лишь Роберто с подругой Лаурой
В ту ночь потеряли свой прежний покой.
 
 
Она все пыталась красавца утешить,
Что мальчик сбежал, наказанья боясь,
Однако Роберто и рад бы поверить,
Но Марко слова вспоминал он опять
 
 
И чувствовал больше и больше сомненья,
Терзался, что тайну не смог разгадать,
И было ужасным раздумий мученье
Над тем, куда Марко пропал, вот беда!
 
 
Прозрачный рассвет не принес просветленья,
И вновь воспаленный бессонницей ум
Все силился тщетно решить уравненье,
Пробраться сквозь тайны незнания мглу.
 

* * *

 
Тем утром в редакции было спокойно,
И Анна, сдав очередные статьи,
Листала бумаги по детскому фонду,
На лоб от усердья морщинки легли.
 
 
Внезапно в дверях показался Роберто,
Небритый, растрепанный, с болью в глазах.
На Анну взирал он с последней надеждой,
Спросив: «Знаешь ли, где мне Марко искать?»
 
 
Увидев в лице ее лишь изумленье,
Все понял, на стул опустился без сил
И голосом, полным вины и сомненья,
Историю всю в двух словах изложил.
 
 
Губу закусив, Анна долго молчала,
Лишь слезы лились из опущенных глаз.
Затем также молча на дверь показала,
Не в силах сказать: «Уходи и прощай!»
 

* * *

 
Когда же заря новый день освещала,
Багрянцем покрыв очертания гор,
Вдоль берега моря в обнимку с печалью
Роберто куда-то рассеянно брел.
 
 
Он сел на холме рядом с домиком Анны
И взор устремил далеко, в царство грез.
А рядом с растрепанным гостем незваным,
Уткнув в лапы морду, устроился пес.
 
 
Как два часовых на границе вселенной,
Мужчина с собакой встречали рассвет.
В заре растворялись судьбы силуэты,
И волны шептали какой-то совет.
 
 
А время тянулось, летя в бесконечность,
Роберто давно потерял ему счет.
Наверно, прошла уже целая вечность,
Когда Анна к ним подошла. В свете звезд,
 
 
В прозрачной тиши наклонилась к Роберто,
Погладила по смоляным волосам,
Пред ней опустился он вмиг на колени:
– Прости меня, – глаз не подняв, прошептал.
 
 
И Анна простила, ладонь протянула
И в домик свой скромный его повела.
Опять бесконечными стали минуты,
То счастье наполнило их, скрылась мгла.
 
 
А ночью им Марко обоим приснился,
Но, может быть, это был вовсе не сон,
Как будто он с моря с рассветом явился,
Шагая по спинам сияющих волн.
 
 
Глаза голубые смотрели спокойно,
Ни тени обиды и грусти в лице,
Сказал им с улыбкой:
– Мой срок здесь окончен,
Я справился, дальше мне нужно лететь.
 
 
Теперь же прощайте, увидимся позже,
Так много еще добрых дел впереди. —
Потом отвернулся, смахнул быстро слезы,
Добавил: – Роберто, ее береги!
 
 
По волнам, навстречу встающему солнцу
Бежал мальчик-ангел, весь в дивных лучах.
Ему вслед смотрели два взгляда влюбленных,
Боясь пробудиться от сна невзначай.
 
 
Судьба принесет им и счастье, и горе,
И годы покоя, и тяжкие дни.
Но что б ни случилось, всегда эти двое
Верны будут слившей их вместе Любви.